Источники личного происхождения о сибирском купечестве второй половины XIX - начала XX вв. Кошенова Наталья Юрьевна

Содержание к диссертации

Введение

Глава I. Источниковедческий анализ документов личного происхождения по истории сибирского купечества второй половины XIX - начала XX вв . 40

1.1. Характеристика документов личного происхождения. Критика источников 40

1.2. Классификация и информационные возможности источников 55

Глава II. Источники личного происхождения об экономической и общественно-политической деятельности сибирского купечества второй половины XIX - начала XX вв . 81

2.1. Отражение экономической деятельности сибирского купечества в источниках 83

2.2. Отражение общественно-политической деятельности сибирского купечества 108

Глава III. Социокультурный облик сибирского купечества второй половины XIX — начала XX вв. по источникам личного происхождения 139

Заключение 167

Список сокращений 172

Список источников и исследований

• Характеристика документов личного происхождения. Критика источников
• Классификация и информационные возможности источников
• Отражение экономической деятельности сибирского купечества в источниках
• Социокультурный облик сибирского купечества второй половины XIX — начала XX вв. по источникам личного происхождения

Введение к работе

Актуальность темы: Купеческое сословие в исторической науке изучалось с различных позиций, на основе широкого комплекса источников, среди которых документы личного происхождения играли скорее вспомогательную, иллюстративную роль, нежели выступали в качестве самостоятельного исторического источника. Число документов личного происхождения, содержащих материалы по второй половине XIX - началу XX вв. велико, но их значительно меньше по истории купеческого сословия Сибири. До сих пор является актуальным вопрос поиска, выявления, оценки информационных возможностей данных источников.

Документы личного происхождения способны передать не только фактические свидетельства современников, но и оценочные суждения, эмоциональную атмосферу, дух эпохи. В центре источника находится человек, через его восприятие действительности, через оценки окружающих его людей мы имеем возможность всестороннего исследования купеческого сословия.

Практически в каждой исследовательской работе по истории купечества используются фрагменты из документов личного происхождения, но как правило в вопросах изучения быта, взаимоотношений между людьми, воспитания, образования, семьи и т. д. В то же время, источники содержат более значительный пласт информации о других сферах деятельности сословия. Специфика создания документов личного происхождения накладывает отпечаток и на содержательную часть. Ряд исследователей отмечают в качестве недостатка их субъективный характер. При детальном анализе источника, сопоставлении информации содержащейся в нём с данными других источников, возможно как выявление искажений исторической действительности, так и доказательство достоверности материалов.

Подобные исследования по истории купечества, главным образом Европейской России, производились1. В качестве источников использовались документы личного происхождения и художественная литература, сословие изучалось с социокультурной точки зрения. Работы по истории сибирского купечества на основе данных источников существуют лишь в виде отдельных статей , в которых исследователи указывают на слабое использование этих материалов. Таким образом, существует необходимость выявления документов личного происхождения по истории сибирского купечества второй половины XIX - начала XX вв. и всестороннего их изучения. Использование обрывочных свидетельств современников может привести к искажению первоначальной информации, содержащейся в источниках, только их полное использование, с учётом личностных характеристик автора, что существенно влияет на содержательную часть, позволит исследователю реконструировать образы прошлого в общеисторическом контексте.

В современной России формируется класс собственников, отношение к которому скорее негативное. Общество готово верить в незаконность способов создания первоначального капитала, при отрицании личностных талантов у бизнесмена как такового. Необоснованно именовать данное социальное образование как класс предпринимателей, т.к. предпринимательство - это не профессия, а способность к нестандартным решениям, готовность начать новое дело, отсутствие боязни риска быть разоренным, что не всегда свойственно как современным собственникам, так и представителям купеческого сословия. Во второй половине XIX - начале XX вв. подобным было и отношение к купцам. Так же как и в конце XX в., в конце XIX в. Сибирь предоставляла возможности быстрого обогащения, пути которого всё так же далеки от легальности. Обращение к историческому опыту, изучение свидетельств современников позволит понять сложность отношений между обществом и людьми, обладающими талантом создавать и приумножать капиталы. Наличие схожих черт в ситуации конца XIX в. и конца XX в., позволяет говорить о сохранении в менталитете русского человека явного неприятия богатства, тем более богатства для одного или для немногих. В начале XX в. отношение к купцам в обществе изменилось, что стало результатом так называемой европеизации облика представителей сословия. Они осознали необходимость повышения собственного культурного, образовательного уровня, жертвования части средств на общественные нужды, что создавало более доверительные отношения с обществом в целом. В то же время, ни купцы, ни буржуазия не смогли объединить экономическую и политическую власть в своих руках, результатом чего стали три русских революции и смена политической системы, повлекшей за собой ликвидацию сословия. Изучение данного исторического опыта, возможно, позволит осознать ошибки прошлого и избежать их повторения в настоящем и будущем, реконструировать историческую память об отдельно взятой эпохе. Опыт написания подобных работ является «клиотерапией» , столь необходимой современному обществу, которое привыкло воспринимать историю шаблонно.

Объектом нашего исследования являются документы личного происхождения о сибирском купечестве второй половины XIX - начала XX вв. Предметом - документы личного происхождения как исторический источник, экономическая, общественно-политическая деятельность сибирского купечества, их взгляды через призму источника.

Цель данного диссертационного исследования - выявление комплекса источников личного происхождения о сибирском купечестве второй половины XIX - начала XX вв., их критика, определение информационных возможностей для реконструкции исторической эпохи. Для реализации данной цели необходимо решить ряд задач:

выявление документов личного происхождения по истории сибирского купечества второй половины XIX - начала XX вв.;

внешняя критика источников;

определение информационных возможностей источников;

4) реконструкция на основе источников основных сфер жизнедеятельности сибирского купечества;

5) определение социального облика сибирского купца через свидетельства, содержащиеся в источниках.

В центре исследования стоит человек — купец, предприниматель. Сибирский купец был чаще всего выходцем из народа, обладающим предпринимательской натурой. В. Зомбарт говорил о купцах, что это « люди с ярко выраженной интеллектуально - волюнтаристической одарённостью, которой они должны обладать сверх обычной степени, чтобы совершать великое, и с зачахнувшей чувственностью и душевной жизнью...Они должны обладать искусством диагноза, для удачного заключения успешных сделок»1.

Выявление различных позиций, взглядов с одной стороны представителей купеческого сословия и их потомков, а, с другой стороны, представителей других сословий, позволит выявить причины непонимания, которые, как правило, содержатся в разнице ценностных ориентиров.

Хронологические рамки исследования - вторая половина XIX в. - 1917 г. В соответствии со сложившейся периодизацией истории России данный временной отрезок является периодом развития капиталистических отношений. Механизм возникновения источников требовал значительного времени на осмысление событий, в связи с этим, период их издание выходит за хронологические рамки. Нижняя граница обусловлена проведением буржуазных реформ 60 - 70-х годов XIX в., главной из которых стала отмена крепостного права в 1861 г. Его отсутствие в Сибири способствовало притоку предприимчивых людей из Европейской России, готовых начать рискованное коммерческое предприятие в далёкой Сибири, которая привлекала своими богатствами. Верхняя граница — 1917 г., что сопровождалось ликвидацией прежней политической системы и купеческого сословия, которое было признано антигосударственным, объединяющим угнетателей и эксплуататоров.

Территориальные границы исследования охватывают Сибирь, которая включала Тобольскую, Томскую губернии, Омский уезд Акмолинской области, Енисейскую, Иркутскую губернии, Забайкальскую область. Столь широкие территориальные рамки объясняются необходимостью изучения явления во всех формах его проявления, проследить эволюцию социального явления на малой территории затруднительно.

Историография проблемы: Историографический обзор подразделён на два тематических блока: по проблемам источниковедения и по истории сибирского купечества, что позволяет оценить степень исследованности объекта. Работ объединяющих эти направления нет. Внутри каждого блока обзор осуществляется в соответствии с хронологическим принципом, в результате мы видим основные направления в исследованиях разных лет, что позволяет чётко определить круг неизученных вопросов.

Источниковедение в России как самостоятельная наука определилось в XIX в. О большом значении документов личного происхождения, которые первоначально не объединялись в единую группу, а подразделялись на мемуары, записки, эпистолярное наследие, говорилось уже в XIX в. Историк, источниковед XIX в. Н.Д. Чечулин в курсе лекций «Русские мемуары XVIII в.»1 высоко оценивал значение мемуаров как источников, отмечал, что главная задача исследователя не пересказывать содержание источника, а «стать посреди событий известной эпохи»1. Определив основные направления исследовательской работы, Н.Д. Чечулину не удалось избежать идеализации мемуаров XVIII в., в то время как современных ему авторов он обвинял в стремлении описывать события и своё участие в них с выгодной для себя позиции. Субъективность является неотъемлемой чертой в целом мемуарных источников, вне зависимости от периода их создания. Важным выводом является указание на необходимость комплексного использования документов, при выявлении «характеристичного», что позволит наиболее точно изучить объект.

В 1928 г. вышла работа Б.Б. Кафенгауза «Купеческие мемуары» , был определён новый вид мемуарного наследия, отмечался особый интерес к работам провинциалов, в том числе Н.М. Чукмалдина . Автор характеризует купеческие мемуары как источник с «бытовым содержанием»4, позволяющий изучить внутренний мир сословия. Исследованию были подвергнуты в основном работы авторов центральных районов. Длительный период эта работа оставалась последней в области изучения документов личного происхождения, источники по истории сибирского купечества не подвергались комплексному изучению. Интерес к мемуаристике на длительный период времени угас. Изучалось только наследие рабочего класса, очевидцев и участников смены старого и утверждения нового политического строя, которое создавалось под идеологическим давлением.

Своеобразным прорывом стало издание в 1940 г. учебника С.А. Никитина «Источниковедение истории СССР. XIX в. (до конца 90-х годов)». Работа определила на несколько десятилетий вперёд направление источниковедческой работы, сделанные автором выводы не подвергались критике. С.А. Никитин рассматривал мемуары как самостоятельный вид источников, выделив характерные черты: субъективность, изложение исторических фактов с применением литературных приёмов при их описании, взаимосвязь и взаимовлияние личностных характеристик автора и манеры, стиля повествования. В качестве отдельной группы мемуаров были выделены купеческие мемуары, но автор указывал на возможность их использования только при изучении быта, взглядов буржуазии. Наблюдается совпадение понятий «купец» и «буржуа»1.

Детально представлены периодические издания второй половины XIX в., что представляется важным, т.к. именно здесь первоначально были опубликованы многие мемуары.

В 1959 г. опубликована работа М.Н. Черноморского «Мемуары как исторический источник», в которой была произведена классификация мемуарного наследия. Но документы личного происхождения как отдельный вид источника не выделены. Автор подразделяет мемуары на: 1) собственно мемуары, т.е. воспоминания о жизненном пути их автора; 2) воспоминания, которые целиком посвящены описанию только тех событий, в которых автор участвовал; 3) дневники; 4) литературные записки . Но дневники и литературные записки не являются мемуарами ни по форме повествования, ни по содержанию. Написание мемуаров предполагает прошествие некоторого периода времени, что совершенно невозможно при создании дневников, которые могут служить скорее основой для создания мемуаров в будущем.

Возникает необходимость объяснения термина «мемуары» и их дальнейшей классификации. Данная проблема была обозначена в статье Л.И. Деревниной . Термин «мемуары» определяется как общий для целого ряда источников, классификация которых производилась по форме и виду. Во второй половине 80-х - 90-е гг. в источниковедение входит новое понятие «документы личного происхождения», которое использовалось и в предшествующий период, но не было общеупотребимым, оставалось не ясным, что именно оно в себя включает.

В 70 - 80-х гг. исследователи занимались детальным анализом источников, определяя формы работы с ними и их информационные возможности в целом. Огромное значение имеют выводы СО. Шмидта, который определил источник как особую систему коммуникации, от того на сколько точно сможет её понять и расшифровать исследователь зависит его дальнейшая работа.

На анализ содержательной части обращала внимание С.С. Минц1. Она рассматривала проблему эволюции мемуарных источников, сочетания в них субъективности и субъективизма, документализации и художественности. С.С. Минц определяла мемуары не только как источник бытового содержания но отражающий социальную психологию группы, к которой относился её автор и 0 ком он писал.

Ведущим исследователем в области русской мемуаристики, изучающим её истоки, эволюцию, внешнее, внутреннее содержание является А.Г. Тартаковский . В сферу его исследовательских интересов входит мемуаристика XVIII - первой половины XIX вв., но он работает и над выявлением общих черт свойственных отечественной мемуаристике. Им были определены требования к критике источников с целью максимального извлечения содержащейся в них информации. Но, зародившись в XVIII в., пройдя определённое развитие, мемуары претерпели существенные изменения ко второй половине XIX в.

Под редакцией ведущего отечественного источниковеда И.Д. Ковальченко в 1981 г. издаётся учебник «Источниковедение истории СССР», в котором произошёл отход от выводов С.А. Никитина. Воспоминания, дневники, эпистолярное наследие И.Д. Ковальченко характеризовал как письменные исторические источники, близкие по содержанию, характеру и значению1, но не объединял их в единую группу. В работе присутствует обобщение источниковедческих изысканий предшествующего периода, выводы сделанные в ней остаются актуальными до сих пор. В 80-е гг. XX в. исследование мемуаристики, эпистолярного наследия становится одной из ведущих тем . Изучению подвергаются материалы купеческого, дворянского, чиновничьего происхождения, что считалось ранее не актуальным. Источники были по-новому осмысленны, результатом чего стало появление новых учебных пособий, в том числе под редакцией группы авторов «Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской истории». Впервые исследуемая группа источников, была объединена единым понятием «источники личного происхождения», поднимается проблема соотношения терминов «мемуары» и «воспоминания», целесообразности их совместного использования. Авторы в соответствии с традицией зарубежной источниковедческой школы разделяют мемуары на виды, выделяя «мемуары современные истории», фиксирующие информацию об отдельно взятом событии, и «мемуары - автобиографии»3. Не представляется необходимым использовать классификацию западного варианта, т.к. деление на мемуары автобиографии и мемуары об отдельных событиях возможно в соответствии с изучением их содержательной части. При этом мы не отрицаем существования источников, объединяющих элементы автобиографии с описанием отдельных событий, которые могут подвергаться литературной обработке. Мемуары уже давно стали объектом научных интересов не только источниковедов, но и литературоведов, которые отмечают уникальность каждого из произведений, что является результатом индивидуального подхода к их изучению. Подобные выводы содержатся и в других работах по источниковедению, где мемуары, дневники, записки, эпистолярное наследие объединены в единую группу документов личного происхождения1.

Таким образом, источниковедческие исследования документов личного происхождения производились в целом без выявления отдельных групп. Был накоплен практический опыт работы с данными материалами, что предоставляет возможность его использования при исследовании истории сибирского купечества второй половины XIX - начала XX вв. Основу нашего исследования составляет работа с источниками, источниковедческий анализ является одной из основных задач, соответствующие выводы будут обобщены в отдельной главе.

Купечество, точнее его экономическая деятельность, выступало в качестве объекта исследования уже в дореволюционный период. Наибольший интерес к купеческому сословию, как социальному образованию, играющему значительную роль в развитии Сибири, проявляли областники, известные своими критичными высказываниями. Н.М. Ядринцев в работе «Сибирь как колония» рассматривал купечество, как элемент, осложняющий развитие региона, расхищающий его богатства и грабивший население, действуя под прикрытием со стороны государства. В то же время, он отмечал, что ещё не пробил час войны с буржуазией, капиталы должны послужить стране2. Более лояльной точки зрения придерживался Г.Н. Потанин, рассматривавший купечество Западной и Восточной Сибири отдельно, отводя последнему ведущую роль в развитии сибирских городов и региона в целом, объясняя это более высоким уровнем грамотности и заинтересованностью в общественных делах, а не только в росте собственного благосостояния1. В целом областники воспринимали купечество как социальную категорию, которую необходимо сделать своим союзникам в деле самостоятельного развития Сибири. На основе их работ сформировалось шаблонное представление об относительной культурности и образованности купечества Восточной Сибири и совершенной забитости и сосредоточенности на собственной наживе купцов Западной Сибири. Данная точка зрения закрепила на длительный период традицию противопоставления двух частей Сибири. Необходимо отметить, что и сами областники активно общались с выходцами из купеческих семей, в частности, Н.М. Ядринцев считал возможным просить о пожертвовании на организацию собственного научного путешествия A.M. Сибирякову. При анализе работ областников не формируется однозначно негативный образ купца, рассуждения 0 нём субъективны, противоречивость образов заставляет современного исследователя по-новому взглянуть не только на сибирского купца, но и на его взаимоотношения с обществом.

Существенное внимание социальным проблемам в обществе уделял в своих работах И.С. Левитов , который видел источник социальных конфликтов в хищническом отношении ко всему новых «хозяев»: купцов, промышленников, буржуа.

Дореволюционные исследователи использовали документы личного происхождения как подтверждение отдельных выводов относительно купеческого сословия. Необходимо отметить, что в процессе выбора свидетельств определяющей была не столько позиция автора, сколько сложившейся в обществе образ представителя сословия.

В очерках по истории отдельных городов или губерний Сибири, несмотря на преобладание статистических данных, мы находим портретные зарисовки, оценочные суждения авторов о современниках, занимающих видное положение в обществе1. Как правило, это были представители купечества и чиновничества. Составляющим элементом статистических обзоров являлось исследование общественной деятельности, благотворительности, с указанием сумм и имён жертвователей. Данные работы предоставляют фактическую информацию, необходимую для сопоставления с источниками личного происхождения.

В 1904 г. в Томске вышла «История Троицкого кафедрального собора в Томске (постройка его с характеристикой времени и деятелей)» К.Н. Евтропова. Строительство Троицкого собора стало отдельной страницей в истории города, оно осуществлялось на пожертвования. Кроме представления фактической информации, присутствует характеристика лиц сыгравших значительную роль в создании собора. К.Н. Евтропов дал разностороннюю характеристику одному из потенциальных жертвователей, потомственному почётному гражданину, ростовскому 1-й гильдии купцу Е.И. Королёву. Он был заметной фигурой среди томского купечества. Созданные портреты представителей купеческого сословия в дореволюционной литературе не отличались объективностью, что подтверждало в целом отношение общества к сословию. Эти образы впоследствии широко использовались и в советской историографии, притом, что они не подвергались сомнению, не проводился их анализ при сопоставлении с материалами других источников.

В основном дореволюционные исследователи занимались сбором статистических данных, характеризующих изменения в регионе. Социальная составляющая их интересовала в меньшей степени, что может быть объяснено преобладанием в обществе негативного отношения к купечеству, преодоление и переосмысление данного явления требовало времени. Изучение купца как члена общества, человека обладающего определёнными социальными правами и обязанностями, с собственным мировоззрением не вошло в круг интересов дореволюционных исследователей, но нашло своё выражение в журналистике, мемуаристике второй половины XIX - начала XX вв. Шёл процесс создания источников, в которых общество представляло фактические стороны жизни, дополненные оценочными суждениями, критическими высказываниями.

При этом русские религиозные философы второй половины XIX — начала XX вв. разрабатывали вопросы обоснования неприятия на ментальном уровне русским человеком богатства, особенно резкого увеличения капиталов у представителей купеческого сословия. Н.А. Бердяев утверждал, что главная причина данного явления заключается в неспособности русского народа жить с учётом ценностей буржуазного общества, в отсутствии понятия собственности1. Следует согласиться с выводами С.Н. Булгакова , о том, что хозяйство - это явление духовной жизни, психологический феномен, творческая деятельность. Подобное отношение к собственному делу было редкостью среди купцов, для которых это стало, прежде всего, способом улучшения собственного материального положения. Русское купечество развивалось в условиях ограниченной свободы действий со стороны государства, отсутствии «хозяйственной этики», что не способствовало осознанию себя как собственника, творческого человека. При этом не до конца ясны мотивы благотворительности и меценатства. Данный вопрос рассматривается с двух позиций: с экономической и с морально - нравственной. Ценность данных рассуждений не только в том, что это одни из немногих попыток понять причины разногласий в русском обществе, но и в том, что и Н.А. Бердяев, и С.Н. Булгаков были современниками, способными оценить эпоху рубежа XIX -XX вв. История доказала правильность рассуждений многих русских философов, но они современными исследователями открываются вновь, т.к. их произведения длительный период в России не издавались, что требует осмысления, пересмотра сложившихся стереотипов.

Известные события 1917 г. привели к смене политической системы. Советская власть ставила перед собой задачу формирования нового общества, для чего необходим пересмотр предшествующей истории России. Та часть общества, которая до революции считалась «хозяином жизни», не могла занимать ведущие позиции в будущем. Требовалось доказать, что прошлая жизнь носила исключительно отрицательный характер. Переписывалась история в угоду политической власти, было сделано максимум для того, чтобы общество забыло своё прошлое, то, что было в нём положительного. В этой связи, купеческое сословие представлялось как «тёмное царство», способное только грабить, обманывать, вести разгульный образ жизни. В этой массе растворились имена ведущих меценатов, попечителей, людей, которые делом своей жизни считали развитие и процветание Сибири. На первый план вышли только негативные суждения. В научном плане изучение истории купечества стало неблагонадёжной темой, в то же время, в распоряжении учёных находились свидетельства современников о жизни сословия.

Показателем отношения советского общества к купечеству можно считать высказывание М. Горького: «Литература наша пристально купцом не занималась. Для дворян - писателей купец - не герой, а для разночинцев — хозяин и враг. Островский, «обличая» московского купца, умилялся: свинья человек, а забавный» .

В 1939 г. под редакцией Б. Жеребцова вышел сборник «Старая Сибирь в воспоминаниях современников», в котором были приведены отрывки из воспоминаний современников, в том числе и из купеческих мемуаров. Вызывает интерес подбор свидетельств, представляющих различные стороны жизни купечества Восточной Сибири. Б. Жеребцов высказывается с критикой в адрес тех авторов, которые, по его мнению, умышленно идеализировали образ буржуазии. Составитель не разделяет понятия «купец» и «буржуа». Наибольшая критика с его стороны была высказана в адрес «легенды о «романе» сибирской буржуазии с декабристами»2. Совершенно отсутствует анализ исторической действительности, нет даже попытки выявить причины способствующие сближению столь разных категорий людей. Купечество представлено в традиционных для того периода времени тонах, обвинено в корыстных устремлениях, нет даже намёка на осознание того, что подобное общение могло быть взаимовыгодным.

Выявлением и изучением документов личного происхождения по истории тюменского купечества длительный период времени занималась Л.Г. Беспалова1. Заслуга исследователя состоит не только в работе над источниками с источниковедческой точки зрения, но были составлены биографические справки об авторах источников, что представляет собой сложный процесс, т. к. во второй половине XIX в. число мемуаров, записок росло, отдельные издательства толстых журналов («Исторический вестник», «Русская старина», «Русский архив») специально заказывали подобные произведения, но при их публикации информация об авторе, его судьбе, отличительных чертах произведения не сообщалась. В отличие от работы Б. Жеребцова, даны более взвешенные оценки представленных сюжетов, но главное внимание уделено публикации, а не анализу информации содержащейся в источниках.

Практически до 1980-х годов выявление, публикация документов личного происхождения по истории сибирского купечества не велась. Исследователи в целом до обозначенного периода не занимались в должном объёме данной темой, их интересовало купечество как составляющий элемент экономического развития Сибири.

В 60 - 70-е гг. XX в. возникает интерес к буржуазии, а соответственно и купечеству, которое было в её основе. В 1963 г. вышла статья И.Ф. Гиндина «Русская буржуазия в период капитализма, её развитие и особенности»2, в которой были проанализированы её истоки, механизмы обогащения и причины экономического могущества, при политической пассивности до начала XX в. Следует согласиться с тем, что торговля приобретала в России, особенно в Сибири, исключительное значение, при её «низком культурном уровне». Автор отмечает, что «в качестве неотъемлемой психологической и чуть ли не национальной особенности крупной буржуазии утверждаются такие черты, как инертность, безынициативность, слабая предприимчивость»1. В таком случае, не ясно каким способом при данных чертах характера было возможно создание и увеличение капиталов. И.Ф. Гиндин видит причину этого в покровительственном отношении со стороны государства. В условиях Сибири этого было недостаточно, документы личного происхождения демонстрируют примеры проявления предпринимательского духа среди купцов, в том числе первого поколения. Не вызывают возражения выводы И.Ф. Гиндина о купечестве как политической силе, несмотря на то, что основной материал касается Европейской России. Оно не представляло собой единого в политическом смысле образования. На основе сопоставления с материалами документов личного происхождения данный факт подтверждается и в отношении сибирского купечества. В то же время, на Сибирь нельзя распространять вывод о том, что в конце XIX - начале XX вв. возникает настоящий буржуазный либерализм , т.к. сословная идеологическая система, сторонниками которой стало бы всё купечество, с нашей точки зрения, в Сибири не возникло. Замкнутость купеческого мира, при постоянном изменении его состава не создавала благоприятных для этого условий. Документы личного происхождения в статье как самостоятельный источник по истории капитализма, способный дать новые знания по вопросам становления и развития русской буржуазии, не использовались, что было характерным явлением при исследовании социально - экономических вопросов.

Изучение вопросов становления и развития русской буржуазии — центральная тема исследований В.Я. Лавёрычева3. Несмотря на стремление к всестороннему анализу деятельности буржуазии, механизмов становления данного социального образования, главным остаётся её изучение как составляющей экономического развития страны. Работы В.Я. Лавёрычева основаны на использовании широкого круга источников. Документы личного происхождения использовались как демонстративный материал при характеристике быта, досуга, взаимоотношений внутри буржуазного общества и с обществом в целом. Главный упор в работах на исследование буржуазии Европейской России. На основе источников личного происхождения формируется представление о купечестве как наиболее безнравственном, безграмотном сословии , наличие в его составе меценатов оценивается как исключение из правил. Следует отметить, что преобладание статистических исследований является необходимым элементом изучения новой темы на ранних этапах. В 60 - 70-е годы XX в. шёл процесс осмысления исторического прошлого, создание шаблонных образов - результат влияния идеологии.

Первым крупным исследование сибирской буржуазии периода капитализма стала работа Г.Х. Рабиновича «Крупная буржуазия и монополистический капитал в экономике Сибири конца XIX - начала XX вв.», вышедшая в 1975 г. Это не только первое комплексное изучение закономерностей социально - экономического развития крупной буржуазии Сибири на основе широкого круга источников и литературы, но и выявление новых направлений в исследовательской работе. Автором были использованы материалы документов личного происхождения, ряд которых были впервые введены в научный оборот. Кроме того, они выступили не в качестве иллюстративного материала для изучения социально - бытовой сферы, а демонстрировали отношение современников к экономической деятельности купечества, отмечая его положительные и значительно чаще отрицательные заслуги. Г.Х. Рабинович, вслед за А.П. Бородавкиным, рассматривал в качестве источника обогащения широко распространённый в Сибири торгово — ростовщический капитал, что стало основой для создания в будущем крупных капиталов. В работе представлены также и иные механизмы обогащения. При сопоставлении выводов Г.Х. Рабиновича и материалов документов личного происхождения выявляются схожие позиции по ряду вопросов. Монография написана на основе разноплановых источников, что позволяет говорить о возможном извлечении из документов личного происхождения достоверной информации, находящей подтверждение в других источниках. Сибирское купечество, буржуазия были активны в области экономических, общественных отношений, если последние приносили определённую выгоду, но не представляли собой сколь-нибудь значимой политической силы. Нестабильность политической ситуации в стране способствовала росту интереса и к этой сфере. На рубеже XIX - XX вв. шёл процесс определения политических пристрастий сибирской буржуазии. Данный вопрос стал центральным в исследованиях И.Г. Мосиной1. Она определяла две составляющие проблемы политического созревания буржуазии: политическое оформление и деятельность организаций, а также развитие буржуазной идеологии2. Следует отметить, что наибольшую активность в этом направлении проявляли не всегда сами купцы, чаще это были приближённые к их кругу общения люди, способствовавшие росту политической грамотности купечества, подталкивавшие его к осуществлению миссии по развитию Сибири. Источниковую базу исследования составляли делопроизводственная документация, протоколы собраний, периодические издания. Информация содержащаяся в них находит отражение, в том числе в документах личного происхождения, при этом значительно расширяет возможности исследователя. На их основе осуществляется не только определение политических пристрасти купца, но и, исходя из его личностных характеристик, которые, как правило содержатся в источниках, устанавливаются причины приверженности его к той или иной партии.

В конце 80-х - 90-х гг. XX в. наблюдался рост интереса к истории развития купеческого сословия в России и Сибири, в частности, это связано с прекращением идеологического давления на историческую науку.

Значительный вклад в изучение данной темы внёс А.Н. Боханов . В монографии «Коллекционеры и меценаты в России» он рассматривал причины широкого распространения такого явления как благотворительность со стороны купцов, что фактически не приносило экономической выгоды. Мы согласны с выводом о том, что это являлось следствием отсутствия в России культа богатства, попыткой смягчить отношение к себе общества можно считать стремление к жертвованию, но это не было характерно однозначно для всех. А.Н. Боханов утверждает, что «через благотворительность купечество удовлетворяло свои тщеславные амбиции»2, что не может быть точным объяснением данного процесса. Купечество длительный период занималось подражательством образа жизни дворянства, которое оставалось наиболее привилегированным сословием. Для дворянской культуры была характерна традиция коллекционирования, создания музеев в родовых гнёздах. Это стремились воплотить в собственных домах и купцы. Автор рассматривает в основном видных представителей купечества, меценатов известных далеко за пределами России. В Сибири это следование дворянской моде приобретает своеобразные черты, воплощением чего становятся безвкусно меблированные комнаты, в которых никто не жил, главная их заслуга состояла в дороговизне и месте приобретения.

В следующей монографии «Крупная буржуазия России (конец XIX - 1914 г.)» А.Н. Боханов определяет не только значение отечественной буржуазии в развитии культуры и образования, но и её место в обществе, это важно в связи с тем, что она была главным проводником капиталистических отношений. В работе обобщён опыт предшествующих исследований, автор приходит к выводу о том, что при росте уровня политической, экономической, культурной грамотности купечества к концу XIX в., в начале XX в. это была «корпоративная организация, объединявшая узкий социальный слой имущих лиц, в значительной степени не связанных непосредственно с предпринимательской деятельностью. В этом сословии остаются или те, кто традиционно, на протяжении нескольких поколений носил купеческое звание, или те, которые через приписки к этому городскому сословию получают возможность уменьшить административно - полицейские притеснения»1. Купеческое сословие не отличалось стабильностью своего состава и в предшествующий период, что было следствием частых разорений, невозможности возобновить гильдейское свидетельство. С нашей точки зрения, на рубеже XIX - XX вв. в сословии оставались те, кто осознавал свою принадлежность к данной категории. Именно в этот период начинают формироваться корпоративные интересы, купечество осознаёт себя с позиций общественно - политической силы. Данный процесс протекал, в том числе и в Сибири, произошла смена поколений во второй половине XIX в., сформировавшиеся династии, просуществовали вплоть до 1917 г.

Несомненный интерес для нас представляет новый взгляд А.Н. Боханова на проблему быстрого разорения сословия, сопровождавшегося ликвидацией капиталов и «мира имущих». Мы согласны с автором в том, что это стало проявлением национального сознания, в России отсутствовало «собственническое «миросозерцание», бескорыстная и сверхличностная вера в святость принципов собственности» . Отношение купечества к частной собственности отличалось от западноевропейского. В России существовали собственнические интересы, но не было собственников. Общество не осознавало незыблемость данных принципов и это стало одной из причин неприятия купеческого сословия, для которого богатство — главный показатель, смысл деятельности, своеобразное определение степени их успешности.

Основная информация в исследованиях советского периода извлекалась из статистических, делопроизводственных, законодательных документов. Изучения купеческого сословия на основе всестороннего использования документов личного происхождения не производилось. Причиной чего могла быть, прежде всего, невыявленность многих источников. Кроме того, информация, содержащаяся в них, требует реконструкции купеческого общества с социокультурных позиций, где в центре находится человек, а не экономические процессы. Идеология советского времени, положение исторической амнезии не позволяли представить купца как положительного героя, как человека, целью жизни которого были не только грабежи, нажива, разгул, но и стремление к стабильности, семейному благополучию, процветанию своего дома, города, региона. Из имеющихся документов личного происхождения и литературных произведений в отрыве от общего контекста извлекались отдельные сюжеты, на основе которых и создавался образ представителя «тёмного царства», тогда как даже А.Н. Островский отмечал, что образы его героев собирательные и вовсе не отражают всего многообразия действительного общества. Представители купеческого сословия признавали наличие изъянов, «благодаря русской правдолюбивой натуре» они приветствовали портретные зарисовки автора1.

В постсоветской историографии ведущие позиции занимали темы, изучением которых в предшествующий период в силу идеологических причин должным образом не занимались. Наряду с работами, в которых купечество выступало в роли благородного сословия, наделённого исключительно положительными чертами, появляются и более глубокие исследования, цель которых осмыслить причины непонимания купеческого сословия остальным обществом, почему одни купцы развивались, обогащались, чтобы затем всё прогулять, а другие - отдавали деньги на образование, выступали в роли меценатов и попечителей. Значительный интерес у исследователей вызывало купечество Сибири, занимавшее особое положение в регионе.

При накоплении фактической информации, в последующие десятилетия, наблюдается тенденция к обобщению и анализу эпохи, людей, системы ценностей господствующей во второй половине XIX - начале XX вв. Это запоздалое осмысление собственного прошлого, восстановление коллективной исторической памяти. В связи с этим, особое внимание стало уделяться источникам личного происхождения, которые способны передать атмосферу прошлого, помочь исследователю погрузиться в эпоху.

Вопросы отношения к собственности в России, причин несовпадения желания жить в достатке с признанием существования факта богатства не многих, влияние религии на формирование мировоззрения стали главными в сборнике «Русская философия собственности (XVIII - XX)», где объединены исследования, рассуждения на обозначенные темы представителей различных эпох. Сборник вышел в 1993 г., что не случайно. Современная Россия переживает период стремительного обогащения группы лиц, что вызывает неоднозначную, чаще всего отрицательную, реакцию со стороны общества. Подобное отношение - результат отсутствия у русского человека собственнической психологии. Составителями были подобраны различные точки зрения, приведены высказывания русских философов второй половины XIX - начала XX вв., которые оценивали отношение к собственности, в том числе с позиций своего времени. А. Глаголев в статье «Экономическая философия великих русских меценатов конца XIX - начала XX вв.»1 объединил два подхода в обосновании мотивов благотворительной деятельности: экономический и морально - нравственный, т.к. они действуют в совокупности, стремление к социальным и налоговым льготам закреплялось религиозными и национально - патриотическими чувствами2. Интересным представляется вывод автора о том, что «меценаты - фигуры трагические: передача больших сумм из коммерческого сектора в некоммерческий бросала вызов миру бизнеса и законам рыночной экономики, это влекло зависть, насмешку, остракизм со стороны коллег - предпринимателей»3. Меценатство было шире распространено в России, по сравнению с Европой, но не являлось всеобъемлющим. Число сибирских купцов бескорыстно, с благими намерениями, занимающимися благотворительностью было не велико. Среди материалов документов личного происхождения мы находим чаще указания на то, что подобная деятельность сопровождалась получением дополнительных льгот, формировала благосклонное отношение общества. В целом же, выбор подобного стиля действий больше зависел от личностных характеристик, чем от размера капитала. Благотворительная деятельность купечества была направлена не только на развитие и поддержание культуры и образования, но и на улучшение городской инфраструктуры. Купцы были наиболее состоятельными гражданами городского общества, именно от их готовности вкладывать средства не только в собственное дело, но и выделять их часть на благоустройство города зависел его внешний вид. В источниках наблюдается совпадение характеристик облика города с характеристиками купеческого общества, его уровнем культуры, степенью участия в общественной жизни. В работе А.И. Куприянова «Русский город в первой половине XIX в.: общественный быт и культура горожан Западной Сибири» отмечается, что изменение общественного быта сибирских городов в первой половине XIX в. было связано с проявлением интереса городского общества, особенно его купеческой части, к городским нуждам. Исследование предшествующего периода исторического развития, положение купечества и отношение к нему общества на других территориях России позволяет выявить закономерности и особенности в истории купеческого сословия Сибири второй половины XIX начала XX вв. А.И. Куприянов даёт определение общественной жизни как не «публичной жизни. Это сфера социальных отношений, в которые реально на легитимной основе были вовлечены, в разной мере, все слои и социальные группы русского города XIX в. городская культура важная часть общественного быта»1. Необходимо определить, насколько активно купечество участвовало в общественной жизни и от чего это зависело. Автор отмечает, что к середине XIX в. оно проявляло наибольший интерес в первую очередь к нуждам города, затем приходит осознание необходимости участия в решении купечество, оно рассматривалось как составляющий элемент городского общества. Документы личного происхождения использовались только как иллюстративный материал для изучения различных сторон городского быта.

В середине 90-х гг. XX в. купеческое общество стало интересовать исследователей не только с экономической точки зрения, главное объяснение мотивов действий заключается в понимании его внутреннего мира, менталитета, культуры данной социальной группы. Выходят в свет сборники, изучающие данные проблемы, позволяющие современному человеку самостоятельно на основе представленной информации сделать выводы, сформировать образ купца. В 1996 г. вышел сборник «Менталитет и культура предпринимателей России XVII - XIX вв.», где представлены различные аспекты эволюции купеческого общества в течение нескольких веков. Важным становится вопрос о формировании буржуазной идеологии, в частности один из авторов относит это к первой четверти XIX в.1 Это было проявлением желания отстоять свои корпоративные интересы, но говорить об оформлении буржуазной идеологии в России в первой четверти XIX в. нельзя, т.к. не существовал ещё класс буржуазии. Среди материалов сборника присутствует попытка рассмотрения отношения к труду и богатству русского купечества2, исследование двух этих понятий приводит к пониманию сути взаимоотношений общества и купечества. Примечательны выводы в целом об отношении к труду русского человека, сделанные Б.Н. Мироновым . Русскому обществу была характерна потребительско — минималистская трудовая этика, цель которой удовлетворение своих минимальных потребностей и полный отказ от накопительства. В то же время, для купечества была характерна буржуазно — максималистская трудовая этика, ведущая к максимальному достижению результата, созданию прибыли, способной привести к обогащению. На этой основе в принципе невозможно понимание купечества обществом. Последнее, видя преимущества и достижения капиталистического мира, произвело корректировку буржуазных ценностей в соответствии с собственным видением мира: «В России происходила корректировка буржуазных ценностей и морали, своеобразное приспособление к русским условиям, примирение с традиционными православными ценностями.

Капитализм должен служить, прежде всего, людям и обществу, а потом уже личным интересам. Если признавалась ценность личного успеха, то он должен был служить общему благу»1.

Источником социальных конфликтов в России была невозможность совмещения капиталистического хозяйства с антикапиталистическим видением мира, построение взаимоотношений на основе собственных исторических традиций. А.С. Ахиезер в работе «Россия: критика исторического опыта (социокультурная динамика России)» отмечал, что если западный материализм расчищал путь капитализму и либерализму, то русские общинные идеалы выступали в качестве защиты от капиталистических разрушений2. В условиях России производилась попытка сочетания частной инициативы, предпринимательской, творчески организованной работы с сохранением государственной монополии в хозяйстве. Это формировало и хозяйственный тип купца, стремившегося к сочетанию свободы действий при сохранении покровительства со стороны государства. Внутренний мир купца был противоречив, он сам не понимал себя, не говоря уже о понимании его обществом.

Первая попытка изучения социокультурных аспектов формирования предпринимательского мира в России, рассмотрения истории купечества на основе документов личного происхождения и художественной литературы была произведена М.В. Брянцевым . Объектом его исследований является купечество Европейской России, соответственно была составлена источниковая база. Целью автора было изучить те социокультурные пласты, которые непосредственным образом влияли на формирование личности предпринимателя. В центре исследования находится купец как человек. Мы согласны с выводами автора о том, что социокультурная среда в России не являлась благоприятной для развития предпринимательства. Основная масса населения и часть предпринимательства не принимали большинство ценностей буржуазного общества, отдавая предпочтение традиционным . При этом в обществе преобладали отрицательные образы купечества. С нашей точки зрения, в этом была и доля его вины. Купец стремился к обогащению, что являлось естественным состоянием, но делал это за счёт находящихся на более низком социальном уровне, стремился войти в привилегированные круги, стать ближе к административно - управленческому аппарату. Купец не осознавал значимости собственного положения по отношению к властьимущим, постоянно заискивая перед ними, в то же время чувствовал своё господство над нижестоящими. Это результат крепостного прошлого общества. Данные выводы могут быть распространены и на сибирское купечество. Несмотря на то, что крепостное право отсутствовало в Сибири, психология зависимого человека, прежде всего от государственной машины была характерна и для этого региона. Работа с исследовательской литературой позволяет провести параллели с сибирским купечеством, выделив общее и особенное в его развитии.

В статье А.А. Левандовской и А.А. Левандовского1 было произведено сопоставление купца - предпринимателя и его литературного образа. Авторы на основе анализа литературы XIX в. приходят к выводу о том, что процент положительных литературных образов чрезвычайно мал. С нашей точки зрения, это в первую очередь, отражение общественного мнения, видения купца, оно было готово читать и смотреть на образы вора, плута, обманщика, низко павшего с морально — нравственной точки зрения человека, но владеющего капиталом, при этом он обязательно смешён и иногда испытывает угрызения совести за свои поступки. Объективно, купец объединял в себе элементы крестьянской культуры, её ценности с подражанием образу жизни высшего общества. Авторы не навязывают собственных оценок, не делают окончательных выводов, они предоставляют эту возможность современному читателю. Нам видится, что уже необходимо осмысливать историческое прошлое, т.к. в современном мире наблюдается повторение противостояния общества и имущих кругов.

Реконструкция социальной истории, истории отдельного сословия по источникам личного происхождения, литературным произведениям явление сравнительно новое. Исследователи склонны сомневаться в степени исторической достоверности информации получаемой из материалов, отличительной чертой которых является субъективизм.

Значительный вклад в изучение истории сибирского купечества второй половины XIX - начала XX вв. внесли сибирские учёные, располагающие всем комплексом источников. Изучение менталитета, социального облика сибирского купца - одно из направлений научной деятельности В.П. Бойко2. В качестве источников он использовал мемуары купцов и представителей других социальных групп, знавших законы купеческого мира, а также периодическую печать второй половины XIX в. Однако область научных интересов ограничивалась изучением отдельных фрагментов на основе документов личного происхождения, в частности выявление социально — психологических особенностей сибирского купечества, что определяло его способы действия, манеру поведения. Данные выводы были обобщены в монографии «Томское купечество в конце XVIII - XIX вв. Из истории формирования сибирской буржуазии» (Томск, 1996). Томское купечество вызывало неоднозначные суждения в среде современников, его часто сравнивали с иркутским купечеством по объёмам капиталов, ставя в вину томичам невнимание к общественным нуждам, что являлось следованием за выводами Г.Н. Потанина, противопоставлявшего купечество Западной и Восточной Сибири. В.П. Бойко объясняет это составом и процессом формирования костяка купеческого общества, рядом с которым не было людей подобных декабристам, подталкивавших их к осознанию роли образования, воспитания в обычной жизни и коммерческих делах. Прослеживается эволюция общества, результатом чего стал выбор Томска в качестве места учреждения первого Сибирского университета, активная деятельность периодических изданий, открытие при содействии купца Михайлова крупнейшего в будущем издательского дома совместно с П.И. Макушиным. Общество само, не обладающее достаточным уровнем грамотности, требовало многого от бывших крестьян и ямщиков, сумевших разбогатеть.

Процесс формирования, эволюции купеческого общества представлены в исследовании В.Н. Разгона «Сибирское купечество в XVIII - первой половине XIX вв. Региональный аспект предпринимательства традиционного типа» (Барнаул, 1998). Автор приходит к выводу о том, что сложность становления купечества связана с возложенной на него миссией: способствовать переходу русского общества от традиционного к буржуазному, следовать по пути модернизации, при этом, ни общество, ни государство не способствовали разрушению традиционных норм. В.Н. Разгон видит в купеческой гильдии социальную группу схожую с общиной и ремесленным цехом1, которые были неприемлемы в капиталистическом обществе. Своеобразие положения русского купечества заключалось в доминировании государства и отрицании капиталистических норм российским обществом. Неприятие богатства, накопительства находилось на уровне общественной морали и религии, что являлось отражением общественной культуры. Сложность не в том, что православие не сформировало капиталистического духа по типу протестантизма, а в том, что православие было наиболее близко русскому человеку, отражало его внутренний мир. Многовековые устои и нежелание отказываться от них были главными препятствиями на пути развития капитализма и «экономического человека». Работа В.Н. Разгона представляет собой не только комплексное изучение истории сибирской буржуазии XVIII -первой половины XIX вв., но и анализ существующих в отечественной и зарубежной науке подходов к изучению процесса формирования капитализма и всего, что с этим связано.

Исследованием сибирского купеческого общества активно занимаются такие учёные как Д.Я. Резун, В.А. Скубневский, Ю.М. Гончаров, А.В. Старцев, О.А. Задорожная, А.А. Жиров и др., изучая различные стороны жизнедеятельности данного сословия. В результате совместной работы В.А. Скубневского, А.В. Старцева, Ю.М. Гончарова накоплен и обобщён значительный материал по истории, купечества Западной Сибири . На основании документов личного происхождения исследованы отдельные аспекты жизни купеческого сословия и истории отдельных семей3.

В 1999 г. был издан последний том «Краткой энциклопедии по истории купечества и коммерции Сибири», ставшей результатом совместного труда сибирских учёных. Статьи энциклопедии представляют истории отдельных купеческих фамилий, которые основаны на архивных источниках, широко использовались свидетельства современников. В сжатой форме представлены этап становления, развития, конечного результата деятельности купеческой семьи, которая могла и не стать династией. Материалы энциклопедии предоставляют фактические данные необходимые для сопоставления с информацией источников личного происхождения, на основании чего и должна производиться реконструкция прошлого.

В 90-е годы XX в. практика издания энциклопедий по истории купечества приобретает широкий размах. С одной стороны, это свидетельство необходимости обобщения и систематизации имеющихся знаний, с другой, это основа для дальнейших исследований в различных направлениях.

Русское купечество, специфика его развития, вызывает интерес и у западных исследователей. Р. Пайпс осмысливает историю России, опираясь на представления западного человека . Он видит бессилие русской буржуазии, которой, по его мнению, как социальной группы не было, в отсутствии буржуазной культуры и идеологии. Стоит согласиться с тем, что Россия пыталась утверждать капитализм при отсутствии соответствующего общественного настроения, сознания. В отечественной исторической науке есть яркие противники точки зрения Р. Пайпса. А.А. Галаган2 излишне идеализирует русскую буржуазию, видя в ней основу третьего сословия, о существовании которого, по нашему мнению, в России во второй половине XIX - начале XX вв. говорить не приходится.

Круг исследовательских работ по истории русского купечества, его сибирской части достаточно широк, как правило, они основываются на использовании разносторонних источников, среди которых преобладают статистические, делопроизводственные, законодательные. Работы М.В. Брянцева, А.А. Левандовской, А.А. Левандовского по истории купечества Европейской России на основе художественных произведений и документов личного происхождения доказывают возможность и необходимость выявления и широкого вовлечения в научный оборот данной группы источников, способных самостоятельно под новым углом зрения представить историю купечества.

В постсоветский период возрос интерес к социальной истории. Объектом исследований становится общество как таковое, в отдельные периоды его истории. Приходит осознание того, что за всеми экономическими, политическими процессами стоит человек, группа людей, общество. Нельзя понять настоящего, спрогнозировать будущего, не осознав, не проанализировав своё прошлое. В последние годы исследователи стали шире использовать источники личного происхождения, содержащие разностороннюю информацию. Необходимо сопоставление этих материалов с уже имеющимися выводами. Данный процесс только наметился. Обобщающей работы по истории сибирского купечества второй половины XIX - начала XX вв. на основе документов личного происхождения, как и собственно источниковедческих работ, в данном направлении нет. В связи с этим необходимость исследований очевидна.

Использованные источники подразделяются на следующие виды:

мемуары - автобиографии;

мемуары купцов второй половины XIX - начала XX вв. и их потомков;

мемуары представителей различных социальных групп о сибирском купечестве второй половины XIX - начала XX вв.;

дневники;

эпистолярное наследие;

путевые заметки;

литературные записки и произведения.

Наибольшую сложность при работе представлял этап выявления источников, которые хранятся как в фондах библиотек, так и в фондах архивов, музеев. Поверхностное знакомство с документами личного происхождения не позволяет сделать однозначные выводы не только о степени их достоверности, но и о их информационной ценности. Нами уже отмечалось, что по истории второй половины XIX - начала XX вв. имеется широкий круг источников личного происхождения, разнообразных авторов повествующих о всех сторонах жизни российского общества и государства. Детальный анализ источников будет представлен в отдельной главе, т.к. это наиважнейшее направление в нашем исследовании.

В современной исторической науке существует множество методологических подходов к изучению вопросов развития России периода капитализма. В 90-е годы XX в. наблюдалось повсеместное увлечение теориями цивилизационного, модернизационного подходов, наряду с критикой формационного. В последние годы исследователи стремятся к взвешенному использованию учений различных методологических школ. В своём развитии история проходит путь, который преодолевали все цивилизованные государства, при этом нельзя отрицать, что действующие сегодня и существовавшие в прошлом институты имеют национальную специфику. Россия, находясь в общемировом пространстве, обладает рядом специфических черт в развитии. Мы не склонны противопоставлять Россию западной цивилизации, но объективный ход истории подтверждает, что при всей схожести это два различных мира, цивилизации. Ещё во второй половине XIX в. в России были сформулированы теории существования локальных цивилизаций. Это происходило в рамках соотношения европейского и формировавшегося российского цивилизационного самосознания. При этом нецелесообразно противопоставлять Европу России, т.к. они оказывали воздействие на развитие друг друга.

Бурные дискуссии и критику вызывает до сих пор, сформулированная во второй половине XIX в. теория культурно - исторических типов Н.Я. Данилевского. Он не отрицал факт взаимодействия локальных цивилизаций, но каждая последующая из них даёт более глубокие плоды своего развития. Н.Я. Данилевский рассматривал процесс исторического развития через культуру, в его теории «в полную силу зазвучал голос культуры»1. За всеми явлениями стоит человек, общество, необходимо его понять, без чего невозможно понимание специфики в целом исторического развития. Он судит о ней не со стороны, через поколения, имея возможность сопоставления с последующими событиями, он находится «внутри» эпохи. Именно это и позволяют сделать материалы источников личного происхождения. Главным стало изучение самобытности культуры, духовных традиций, влияния религии, психологических стереотипов.

Начало XX в. связано в России с бурным экономическим ростом, который оказал значительное влияние на развитие и политической, и социальной сферы. Россия заимствовала опыт Западной Европы, это период «догоняющей модернизации». История подтверждает существование особого русского культурно - исторического мира. Западные ценности не стали основополагающими, без чего нельзя говорить об успехах модернизации, даже с учётом достижений в области экономики. Внутренний мир, одной из основ которого и являются культурные стереотипы, изменить практически невозможно, это генный код народа. Русские религиозные философы XIX в. отмечали, что западный индивидуализм не сможет подавить русскую соборность. Ему противопоставлялась терпимость и высокая духовность русских. Отечественная буржуазия, основой которой было купечество, не может отождествляться с западными собственниками, это явления различного порядка, хотя действовали в схожих сферах, в области экономического развития.

В центре нашего исследования находится источники, представляющие купца как человека, а не как механизм экономической системы. Русская религиозная философия рубежа XIX - XX вв. рассматривала развитие экономики, политической, социальной сфер как проявление человеческой деятельности. С.Н. Булгаков в «Философии хозяйства» писал: «Каждый человек есть, в известном смысле, художник своей собственной жизни...История творится так же, как творится и индивидуальная жизнь.

Труд человечества, рассматривающийся как связное целое, и есть человеческая история»1. Человек предстаёт как мера всех вещей, совокупность мнений и желаний людей определяет историческое развитие, а не экономическая система, рынок, которые не существуют без него. Изучение мотивов человеческой деятельности, основы его взаимоотношений с окружающим миром в конечном итоге при обобщении дают историческое знание.

В этой связи первостепенное значение приобретает осмысление понятия «ментальность», объединяющего собой индивидуальные характеристики человека. А.Я. Гуревич определил «ментальность» как «мощный пласт сознания, где коренятся все автоматизмы и привычки, исторически обусловленные способы интеллектуального и аффективного освоения мира, тот духовный инструментарий, при помощи которого люди расчленяют и организуют картину мира»2. Все действия человека первоначально им осмысливаются, соотносятся с его системой ценностей, нормами, определяющими их характер и механизм осуществления.

Источники личного происхождения позволяют историкам исследовать не только отдельные факты, но и ситуацию, в которой они происходили, понять контекст событий. Есть опасность сделать ложные выводы, идя за современниками эпохи, взяв за истину их интерпретацию. Но этого можно избежать, анализируя не только свидетельство, но и наследие представителей различных сословий.

В основе нашего исследования лежит убеждение в том, что изучение исторического процесса должно осуществляться с позиций человека, а не системы, в которой он живёт и которая изменяется под давлением человеческого фактора. Понимание внутреннего мира человека приведёт к осознанию мотивов его деятельности, факторов способствующих изменению его положения в обществе.

В ходе исследования использовались следующие методы: контент-анализ, герменевтический, историко-генетический, историко-сравнительный, историко-системный. Основу работы составляет изучение источника, его характеристик и извлечения из него соответствующей информации.

В социологии широко применяется метод, именуемый контент-анализом, позволяющий извлечь латентно скрытую информацию, содержащуюся в источнике. Метод ориентирован на теоретическое осмысление изучаемого объекта, посредством всестороннего его исследования. Необходимо сопоставление информации из различных источников. Выявляя противоречия, мы должны определять характер их происхождения. При работе с документами личного происхождения возможно использование этого метода, в совокупности с герменевтическим. Герменевтика ставит своей задачей объяснение, истолкование, интерпретацию смысла изучаемого источника. Мир прошлого можно понять, только вживаясь в него, сопереживая, чувствуя. Сложность состоит в том, как можно сделать индивидуальный исторический опыт человека общественно значимым. Нужно понять язык, систему знаков, что приводит к повышению интереса к мемуарам, литературным произведениям, которые способствуют пониманию прошлой эпохи. Большое значение имеет не только содержание, но и характеристика стиля, избранного автором источника, круг вопросов, которые он избирает в качестве наиважнейших.

Результатом использования этих методов становится установление полноты сведений, содержащейся в источниках, их достоверности и точности, определение факторов характеризующих автора и среду, в которой был создан документ.

Основа историко-генетического метода состоит в раскрытии свойств, функций и изменений изучаемой реальности в процессе её исторического движения. Это позволило нам рассмотреть процесс внутренней эволюции купеческого сословия и общественного сознания в целом, изменения его взаимоотношений с обществом.

На основе историко-сравнительного метода произведено сопоставление купеческих обществ Западной и Восточной Сибири, выявлено общее и особенное, определены причины более высокого уровня культуры и образования купечества Восточной Сибири при его значительном удалении от развитых капиталистических стран.

Итогом использования историко-системного метода стало изучение основных сфер жизнедеятельности сибирского купечества второй половины XIX - начала XX вв. на основе документов личного происхождения, при этом метод не позволяет выявить внутренних характеристик системы. Изучение жизненного опыта отдельных сибирских купцов, имевших наибольшее значение в жизни региона, при выявлении схожих черт даёт возможность сделать вывод в целом о жизни купеческого сословия.

Научная новизна: При активной разработке вопросов истории сибирского купечества, отдельно исследуются различные аспекты источниковедческого плана, но нет работ объединяющих эти направления. Наше исследование первое, соединяющее источниковедческие аспекты с историческим материалом. В ходе исследования в научный оборот было введено ряд новых источников личного происхождения по истории сибирского купечества второй половины XIX - начала XX вв. Источники, несмотря на специфику их содержания, дают разностороннею информацию, степень достоверности которой должен определять исследователь.

Практическая значимость работы состоит в возможности использования выводов, сделанных в работе в источниковедческих и исторических исследованиях, разработке учебных программ по соответствующим дисциплинам. Материалы источников, которые были объединены в единый комплекс, могут рассматриваться как самостоятельный элемент работы, освещающий широкий круг вопросов.

Структурно диссертация состоит из введения, трёх глав, заключения, списка источников и исследований. Первая глава «Источниковедческий анализ документов личного происхождения по истории сибирского купечества второй половины XIX - начала XX вв.» состоит из двух параграфов. Первый «Характеристика документов личного происхождения. Критика источников» содержит источниковедческий анализ в целом всех видов источников, определены основные пункты критики. Во втором параграфе «Классификация и информационные возможности источников» представлен анализ наиболее значимых источников, которые предварительно были подразделены на виды в соответствии с авторством и формой повествования. Глава вторая «Источники личного происхождения об экономической и общественно-политической деятельности купечества второй половины XIX - начала XX вв.» содержит два тематических параграфа, в которых на основе анализа источников производится реконструкция основных форм деятельности купеческого сословия через призму восприятия их современниками, в том числе представителей сословия. Глава третья «Социокультурный облик сибирского купца второй половины XIX - начала XX вв. по источникам личного происхождения» содержит анализ, с одной стороны, восприятия купца обществом, с другой стороны, его собственного отношения к основным понятиям, определение роли семьи, воспитания, образования, участия в общественной жизни.

Характеристика документов личного происхождения. Критика источников

Обобщением данных материалов занимались уже дореволюционные исследователи, создавая обзоры, наиболее полным из которых стала работа СР. Минцлова «Обзор записок, дневников, воспоминаний, писем и путешествий, относящихся к истории России и напечатанных на русском языке», изданный в 1912 г. Автор подразделяет обзоры на выпуски по хронологии. Так выпуски 4 -5 посвящены времени правления императоров Александра II, Александра III, Николая П. Внутри «Обзора...», содержащего порядка 4785 единиц, источники расположены без соответствующих аннотаций, что осложняет работу исследователя. Фундаментальной работой стало издание в 70 - 80-е гг. под редакцией П.А. Зайончковского «Истории дореволюционной России в дневниках и воспоминаниях. Аннотированный указатель книг и публикаций в журналах», который включает более 25 тыс. названий. Аннотации позволяют исследователю определить не только хронологические рамки повествования, но и выяснить суть содержания. Источники подразделяются, в том числе, по тематическому принципу. В связи с тем, что во второй половине XIX - начале XX вв. распространённым явлением становится публикация мемуаров, дневников, путевых заметок в периодической печати, целесообразно охарактеризовать основные издания: «Русский вестник», «Русский архив», «Русская старина», «Древняя и новая Россия», «Исторический вестник». Они относились к типу так называемых толстых журналов, оформившихся во второй половине XIX в. Это были ежемесячные издания, освещавшие вопросы не только современной общественно - политической жизни, но и являлись прекрасными литературно — художественными изданиями. Вторая половина XIX в. характеризовалась повышением интереса к созданию мемуарной литературы, её чтению, интерес публики был велик, на что редакторы быстро реагировали. Многие, издаваемые ими произведения, были созданы на заказ, что определяло короткие сроки работы и тематику, которая была наиболее выгодна журналу. Издатели нарушали основные правила публикации мемуаров, не предоставляли читателю информации об авторе, допуская редакторскую корректировку содержания.

Наиболее богатый отдел мемуаров содержался в «Русском вестнике», издававшемся в 1856 - 1917 гг., в котором часто печатались отрывки из произведений, соответствующие аннотационные замечания отсутствовали, редактор допускал вмешательство в сложную структуру мемуарного произведения. Подобные методы работы были характерны и для редакции «Русского архива» (1863 - 1917 гг.). Мемуаристика часто выходила под заголовком «Исторический литературный сборник». Историческая достоверность источников, содержащихся в вышеуказанных журналах, не может быть точно определена, сведения об авторах часто отсутствуют, что не даёт возможности реконструировать текст по другим источникам, как и сведения об авторе.

Принуждала к быстрому написанию мемуаров на заданные темы редакция «Русской старины» (1870 — 1917 гг.), под руководством М.И. Семевского, который стремился публиковать материал в возможно короткие сроки с момента происшествия событий. Мемуарная литература не создаётся по заказу, т.к. требуется осмысление, оценка происходивших событий. Материалы, содержащиеся в «Русской старине», скорее представляют не мемуаристику, а своеобразные заметки, литературные записки. Многие из них публиковались по прошествии времени, хотя были созданы в более ранние сроки. Несмотря на столь вольное обращение, приводившее к нарушению норм создания мемуарного наследия, этот материал занимал основную часть журнала.

Схожими по тематике и форме издания были журналы «Древняя и новая Россия» и «Исторический вестник» (1880 - 1917 гг.), т.к. редактором первого и основателем второго был С. Н. Шубинский. Цель журналов была «знакомить читателя в живой, общедоступной форме с современным состоянием исторической науки и литературы в России и в Европе»1. Наиболее близко к реализации данной цели находится издание мемуарной литературы и дневников.

Журналы выходили в одно время, представляя схожие по форме изложения материалы, при этом они оставались совершенно различными. Редакции подбирали мемуары в соответствии с темой номера, делили их, публикуя в нескольких номерах. Читателю было значительно интереснее воспринимать историческую, политическую действительность не через официальные публикации, а через знакомство с восприятием кого-то другого. Это позволяло сравнивать своё видение и представления о происходившем с мнением автора, таким образ, устанавливался диалог. Кроме того, многие мемуары, по причине создания их специально для публикаций в журналах, невозможно выявить в ином виде.

Если общероссийская периодика издавала мемуары, путевые заметки о Сибири, что позволяло широкой аудитории познакомиться, в том числе, с жизнью и нравами далёкого края, интерес к которому во второй половине XIX в. возрос не только как к традиционному месту ссылки, но и как к району возможного переселения, то сибирская периодика ограничивалась изданием переписок, замечаний современников о происходившем. Сибирские газеты были трибунами для областников, как правило, один автор работал на несколько редакций. Круг лиц заинтересованных в издании газет и их чтении был ограничен. Основными общесибирскими изданиями были газеты: «Сибирь», «Восточное обозрение», «Сибирская газета», «Сибирский вестник». Купечество в них, за исключением «Сибирского вестника», который финансировался предпринимателями, представлялось в образе «сибирского чумазого», готового на всё ради наживы и обогащения, образе, созданного Н.М. Ядринцевым.

Таким образом, мемуары часто публиковались в периодических изданиях, что сопровождалось нарушением правил создания, и публикации. Данный факт не уменьшает их информационной значимости. В ходе нашего исследования будут использованы, в том числе, и эти источники.

Классификация и информационные возможности источников

Новым явлением во второй половине XIX - начале XX вв. стало появление купеческих, буржуазных источников личного происхождения, не только в Европейской России, но и в Сибири. Повышение значимости, прежде всего в экономическом развитии, данной социальной группы способствовало тому, что о них стали писать и представители других сословий.

Бытописатель XIX в. А.С. Ушаков указывал: «Под словом «купец» у нас сложилось какое-то странное и мало определенное понятие. Одни разумеют в нем что-то необычайно дельное и прибыльное, самостоятельное и характеристическое; другие видят в нем какую-то безобразную отсталость, объедающую и опивающуюся, скаредную и полудикую; третьи смешивают это понятие с понятием о породе, видят в нем особенную расу.

Купеческое общество - есть общество довольно самостоятельное, характеристическое, чересчур упрямое, мало сообщающееся с другими обществами, в общем, мало развитое и распадающееся на несколько отделов»1.

Купечество стало основой для формирования буржуазии, на которую были перенесены подозрительность и недоверие, характерные по отношению к данному сословию. Купцы воспринимались в обществе как чуждое, паразитирующее образование. Подобные взгляды, оценки нашли свое воплощение во многих исторических и литературных памятниках. Источником их могут служить функции, которые выполняло купечество. Прежде всего, это торгующее сословие, занимавшееся развитием промышленности, это влиятельные с экономической точки зрения люди. Индивидуальное богатство, частная собственность во многом чуждые понятия православному человеку, который представляет себе богатство как средство для общего пользования.

Купеческое сословие развивалось под давлением и контролем со стороны государства, находясь одновременно в подчиненном положении к государству и привилегированном по отношению к народу. Не обладая политической и общественной властью, оно способствовало развитию экономики, особенно в провинции. Если до середины XIX в. монопольное, привилегированное положение в обществе занимало дворянство, то, изменившаяся ситуация середины века вывела на первые позиции купца. Его сознание изменялось медленно. Он продолжал копировать жизнь высшего сословия, постепенно осознавая, что в сложившихся условиях второй половины XIX - начала XX вв. благополучие отдельного города, губернии, страны в большей степени зависит от него, чем от обедневшего дворянина, главным богатством которого был только титул. Интерес общества к купечеству постепенно возрастает. Жизнь сословия становилась более динамичной, влиявшей на его ценностные ориентиры и образ жизни, от бездумного копирования жизни дворянской семьи купечество переходит к созданию собственного стиля и определению значимых для себя приоритетов. Общество вынуждено было признать, что в этом «тёмном царстве», все больше появлялось образованных, умных, разносторонне талантливых людей.

Примечательно, что весь предшествующий период истории, купечество о себе громко не заявляло. В купеческой среде не сложились династии с семейными легендами и богатым древним наследием, что воспринималось как необходимый атрибут благородного сословия. Купцам предстояло стать публичными людьми, которых интересуют не только вопросы собственного торгового предприятия, но и общественные дела, положение на международной арене. Они активно включились в этот процесс, высказывались на актуальные темы, обсуждали различные вопросы, часто, будучи некомпетентными в них. К концу XIX в. сформировалось новое поколение, которое было грамотным, чётко осознавало потребности и возможности своего сословия, ориентировалось в общественной жизни страны и готово было высказывать свою точку зрения по различным вопросам. Столь быстрые изменения требовали осмысления, одним из продуктов которого стали дневники, мемуары, автобиографии. Купечество стремилось определить своё место в обществе, осознать природу не доверительного, а часто оскорбительного отношения к нему. Ответной реакцией был рост интереса к купцам представителей других социальных групп. Чаще всего о купцах писали чиновники, интеллигенция, общественные деятели, политические пристрастия которых были разнообразны: монархисты, народники, социал-демократы.

Находясь на значительном удалении от столичных чиновников, сибирское купечество было более самостоятельно в своих действиях по сравнению с купечеством Европейской России. Всё своеобразие внутреннего мира регионального купечества, организации его семейного и общественного быта, эволюция сословного сознания запечатлены на страницах документов личного происхождения второй половины XIX - начала XX вв. Появление купеческих мемуаров - одна из отличительных черт этого вида источников в рассматриваемый период. Среди данной группы чаще встречаются воспоминания потомков, нежели непосредственных представителей сословия, что объясняется отсутствием понимания необходимости написания воспоминаний и внутренней потребности в их создании. Торговля и предпринимательство, являясь непосредственными занятиями купцов, не оставляли времени для раздумий и осмысления жизненного пути. Как правило, мемуарное наследие принадлежит купцам, занимавшим особое положение в обществе, обладавшим необходимым уровнем грамотности, в том числе, в политических и экономических вопросах.

В основе классификации источников личного происхождения лежат принципы социального происхождения авторов, видовое своеобразие каждого из источников. Первая группа немногочисленна. Купеческие автобиографии в России во второй половине XIX - начале XX вв. - явление редкое, вызывавшее живой интерес, особенно «работы провинциалов и новичков, которыми пополнялся торгово-промышленный класс в 50 - 60-е годы»1 XIX в. К источникам подобного характера относятся автобиографические воспоминания Н.М. Чукмалдина и И.В. Кулаева.

Отражение экономической деятельности сибирского купечества в источниках

Торговля в России издревле играла важную роль, не только для внутриэкономического развития, но и для внешнеполитических связей. Специфика развития торгового дела в России, состоит в том, что оно находится под государственным контролем, который определял, что, где, в каких объёмах продавать. Это сформировало особую систему зависимости степени развития торговли и материального благосостояния чиновников. С.Н. Булгаков в работе «Философия хозяйства» отмечал, что «хозяйство есть явление духовной жизни...Дух хозяйства...не фикция, не образ, но историческая реальность. Всякая хозяйственная эпоха имеет свой дух и, в свою очередь, является порождением этого духа, каждая экономическая эпоха имеет свой особый тип «экономического человека»1. В условиях России новая экономическая эпоха не могла воплотиться в полной мере, если это не соответствовало потребностям государства. «Экономический человек» во второй половине XIX - начале XX вв. — это предприниматель, главная задача которого состояла не только в развитии и совершенствовании торговых операций. Предпринимательство — экономически свободная, новаторская деятельность, связанная с риском, ответственностью и конкурентной борьбой, имеющей целью достижения новых результатов . Воплощением «экономического человека» в Сибири был купец, деятельность которого не всегда соответствовала понятию предпринимательство.

Во второй половине XIX - начале XX вв. купцы получили больше экономической свободы, государство освободило их частично от своей опеки. Кроме того, территориальная удалённость края способствовала росту хозяйственной активности, которой в Европейской России явно недоставало. Купеческое сословие пополнялось выходцами из различных слоев, богатство определяло социальное положение человека. Истории продвижения ряда купцов воплощали в себе мечту о прекрасном будущем, когда простой человек из крестьян, ямщиков, мещан становился одним из состоятельных людей города. Отношение современников к этому было различным, но наиболее часто быстрое обогащение связывалось не с личными качествами человека, а с какими-либо противозаконными действиями. Многие капиталы были действительно образованы в результате обмана или преступления, но общественная молва не признавала иные варианты, которые были распространены более широко, чем действия, подтверждавшие выражение: «Собственность есть кража». Источники представляют различные варианты вхождения в сословие. В зависимости от авторства формулируется и оценка действий основателя династии. Многие выдающиеся купцы не являлись коренными сибиряками, родоначальники династий были выходцами из Европейской России, которые оказались в Сибири в силу различных причин, в том числе, в качестве ссыльнопоселенцев.

Одним из таковых был отец крупнейшего предпринимателя Сибири Ивана Васильевича Кулаева, который был сослан в Сибирь за поддержку декабристов. По пути следования он сменил фамилию: Василий Орлов стал Кулаевым. На поселении он удачно женился, что практически всегда способствовало успешному развитию торговой деятельности.

В. Кулаев вместе с женой приобрёл первоначальный капитал. Выдающийся сибирский писатель Г.Д. Гребенщиков точно подметил, что при наличии даже небольшого капитала, когда во главе него «стояли люди с широким кругозором и с большою дальновидностью в хозяйстве» образовывались значительные предприятия1. Кулаев отвечал этому требованию, что позволило ему стать одним из состоятельных людей и передать сыну ряд коммерческих предприятий. Но один природный талант не мог увеличивать капитал. В основе быстрого, что не означало длительного и прочного, богатства лежал механизм «купить подешевле - продать подороже» или умело использовать «сибирский вариант» кредита. Последнее и было воплощено в коммерческой деятельности В. Кулаева, принимавшего в кредит продукты местных хозяйств и рассчитывавшийся с ними после реализации. Товар вывозился в Енисейск или Ачинский и Минусинский округа, где реализовывался по ценам выше закупочных1.

Часто родоначальники купеческих династий выходили из ямщиков. Так были образованы капиталы томских купцов А.Г. Малых и Е.Н. Кухтерина. А.Г. Малых занимался извозом товаров из Томска в Иркутск и Кяхту. Из Кяхты возил чай, удачная женитьба на купеческой дочери способствовала укреплению его позиций .

Е.Н. Кухтерин вышел из семьи потомственных ямщиков, в 60-е гг. с семьёй переехал в Томск, который являлся перевалочным пунктом по пути следования товаров из Восточной Сибири в Европейскую Россию и наоборот. Сосредоточив в своих руках основной грузопоток, Кухтерин становится гильдейским купцом. Становление и развитие собственного дела требовало значительных усилий, но менталитет русского человека не воспринимал подобный образец деятельности, объясняя успех либо случайностью, везением, либо преступной деятельностью. В основе подобных суждений была элементарная зависть, попытка объяснить причины собственного не богатого существования. Оправданием деятельности купца занимались его потомки. Отсутствие воспоминаний семьи Кухтериных, вынуждает судить о них через оценки современников, для которых был не понятен источник богатства.

О Е.Н. Кухтерине говорили, что деятельность свою он начал как «чаерез» - грабитель обозов на тракте, а достигнув богатства и могущества, отличался пьянками, скандальными похождениями и самодурством. Но примечательно, что газета «Сибирский вестник», не питавшая симпатий к купечеству, охарактеризовала в некрологе его следующим образом: «Покойный был обязан своим крупным состоянием личной энергии, сметке и настойчивости. До самой кончины покойный оставался совершенно простым человеком, но его разговор и беседа с ним давали всегда много поучительного и характерного для изучения ныне вымирающего уже типа доставщиков и сибирских землепроходцев. Смерть Евграфа Николаевича составит целое событие для всей сибирской мелкоты - доставщиков, которых покойный всегда поддерживал, давал им возможность питаться. Для знавших его лично, это утрата, хотя и давно ожидаемая, сердечного, оригинального, а главное, крупного по своим способностям человека»1. Общество увидело за капиталом человека, его судьбу, внутренний мир. Его оценивали как крупного купца, достигшего значительных высот, несмотря на своё низкое социальное происхождение. Собственность, капитал оказывают влияние на человека, формируют его поведение, образ мысли, но и современники, и потомки видели за громкими фамилиями крупных капиталистов лишь иногда человека со своей судьбой. Это сложное явление. Источники личного происхождения представляют историю человека, отдельной семьи, но часто за оценочными суждениями человек исчезает.

Социокультурный облик сибирского купечества второй половины XIX — начала XX вв. по источникам личного происхождения

К.С. Аксаков писал: «Купца теребят, а в душу его ещё не заглянули». Источники свидетельствуют о том, что купца воспринимали по внешним действиям, но мало кто пытался понять их мотивы, объясняя любое мероприятие желанием наживы и обогащения. Исследователь мемуарной литературы XIX в. Н.Д. Чечулин писал: « ... Характеристично не редкое, исключительное, а как раз наоборот то, что в известную эпоху встречалось часто, постоянно, что было в своё время обычным»1. Примечательно, что наиболее часто среди материалов источников мы встречаем портретные, бытовые зарисовки. Именно поэтому длительный период документы личного происхождения рассматривались только в качестве дополнения, иллюстрации при исследованиях. Представление об информационных возможностях источника будет не полным, без выявления социального портрета купца, который создавался трудом современников.

Русский купец по социальному происхождению, как правило, крестьянин или мещанин, его связи с народными представлениями, культурой были очень прочны. Однако общество пыталось обязать его соответствовать своему материальному положению, хотя бы в плане внешней культуры. Оно ставило в вину купцу его низкое социальное происхождение, забывая о том, что он собственными силами достиг материального благополучия. Купца общество длительный период воспринимало как выскочку из низов и обвиняло его в стремлении войти в высшее сословие. С.Я. Елпатьевский видел причины, с одной стороны, непонимания купца обществом, с другой, неустойчивости купеческого сословия в специфике натуры русского человека: «Русское купечество быстро выбывало из строя... дело здесь не только в том, что у русской буржуазии не было такого исторического прошлого, как у западноевропейской буржуазии, не в том только, что она слишком молода, не успела выработать должных навыков, традиций, не сложной, но крепкой идеологии западноевропейского буржуа, не было наторенных и, так сказать, асфальтированных путей для неё, но и в сложной, мудреной психологии русского человека. Казалось, в нём, в дворянине, в купце, сидел ещё тот древний русский человек, что веками бродил по лицу русской земли, садился на место и снова снимался, подавался на север, юг, на восток и не успевал окончательно усесться, найти своё подлинное, постоянное место. И казалось, что под цивилизованною внешностью, под сюртуком и даже фраком лежит давнее, дикое, стихийное, что взрывается дикими взрывами, что мирная, размеренная, дисциплинированная жизнь не переносна ещё для людей и прорывается или буйными озорными дебошами, беспробудным пьянством, или уходом от мира в молчание монастырей, в смирение дикой воли, в послушание»1. Эти рассуждения как нельзя лучше характеризуют натуру сибирского купца, его внутреннее мироощущение, его менталитет.

Менталитет - это сложное явление, совокупность психических, интеллектуальных, идеологических, религиозных, эстетических и так называемых особенностей мышления социальной группы или индивида, проявляющиеся в культуре, поведении, мировосприятии, умонастроениях2. В.Н. Разгон отмечает, что менталитет купечества являлся во многом проявлением массового сознания . На самом деле, купец соединял в себе крестьянское восприятие мира, действительности и ценности человека приближенного к высшим сословиям, что сформировало его собственную картину мира. Купец, стремившийся к успеху собственного предприятия, должен быть, прежде всего, предпринимателем по духу, но российская действительность не способствовала развитию предпринимательской инициативы, в условиях Сибири формировался особый тип.

Источники представляют значительно чаще купца, разбогатевшего волей случая, грабежа, но не благодаря личностным качествам. Признавался позитив только за теми, кто добился доверия и уважения в обществе, благодаря своей общественной деятельности, благотворительности и т.д. Важной чертой характеризующей купца являлась выдержка, умение сохранять хладнокровие в любых ситуациях. И.И. Попов приводил пример, связанный с кяхтинским купцом Н.Л. Молчановым: «Молчанов был человек сильной воли и умел скрывать свои волнения. Как-то он играл в винт. Я стал у стола и смотрел на игру. Приносят срочную телеграмму. Молчанов принял её, положил в карман и продолжал, как ни в чём не бывало, переговоры. Договорились, сыграли игру, партнёр сходил не верно, и Молчанов стал разносить его. Кто-то спросил его: - Николай Лукич, что за телеграмму вы получили? - На порогах Ангары две баржи с чаями разбило, - спокойным голосом ответил он и продолжал, как ни в чём не бывало, игру. Между тем Молчанов понёс миллионные убытки. Чай не был застрахован, т.к., ввиду опасности пути, страховые общества не брали на страх товары, сплавляемые по Ангаре»1. Молчанов относился к типу купцов, которые не только смогли сделать себе капитал, но и основать дело, которое приносило прибыль и было основой наследства потомков. «Основатели больших династий были необыкновенно умны. Воля выражалась наиболее выпукло в выдержке, в убийственном хладнокровии при удаче и неудаче; как будто всё равно было, что наживать, что терять, а, конечно, было не всё равно»2.

К противоположному типу относились купцы, которые являлись таковыми в силу того, что были записаны в гильдию, но ближайший удар судьбы выбивал их из сословия. В источниках значительно больше примеров подобного типа, что может быть объяснено стремлением общества продемонстрировать типажи, подтверждавшие его отрицательные суждения о купцах. Несостоятельность, банкротство были объективной составляющей и своеобразной проверкой на готовность действовать. Многие, оказавшись в сложной ситуации, избирали для себя вариант поиска ответа на вопросы в спиртном, что было очень характерно для русского человека. «Хозяин дома, Игнашкин, жил с женой и детьми в подвальном этаже... дома. Когда-то Игнашкин был богатым купцом, давал банкеты и сам был званым гостем на всяких купеческих торжествах, но прогорел на каких-то подрядах, затем спился и теперь считался «нестоящим» человеком, с которым и кланяться-то зазорно. Подавленный воспоминаниями прежнего величия, он жил в своём подвале, как крот, и в трезвом состоянии его не видели и не слышали. По два раза в месяц он обязательно напивался и тогда, вооружённый кочергой, начинал стучать в потолок, предупреждая инженера (арендовавшего его дом) о своём нашествии. Затем он выскакивал на двор и начинал неистово ругаться, требуя непременно, чтобы «анженер - антихрист» оставил его дом, что он «имянитый» купец Игнашкин, никогда в жизни своего честного дома не позорил и в наймы не отдавал.