Содержание к диссертации
Введение
Глава I: Античная история Логоса в интерпретации С.Н. Трубецкого .
1. Истоки философского понятия «логос». «Логос» Гераклита . С
2. С.Н. Трубецкой о развитии софистами, Сократом, Платоном и Аристотелем «элементов» учения о Логосе . С
3. «Философское учение о Логосе» школы стоиков в интерпретации С.Н. Трубецкого. С
4. С.Н. Трубецкой об отношении античной философии и религии, разума и веры. С
Глава II: Развитие идей С.Н. Трубецкого о Логосе в отношении разума и веры в русской философии .
1. Развитие идей С.Н. Трубецкого в связи с полемикой В.Ф. Эрна и С.Л. Франка . С
2. Интерпретации Логоса как отношения разума и веры в творчестве С.Н. Трубецкого и Л.И. Шестова . С
Заключение. С
Библиография.
- Истоки философского понятия «логос». «Логос» Гераклита
- С.Н. Трубецкой о развитии софистами, Сократом, Платоном и Аристотелем «элементов» учения о Логосе
- Развитие идей С.Н. Трубецкого в связи с полемикой В.Ф. Эрна и С.Л. Франка
- Интерпретации Логоса как отношения разума и веры в творчестве С.Н. Трубецкого и Л.И. Шестова
Введение к работе
Диссертационное исследование посвящено анализу интерпретации С.Н. Трубецким (1862 -1905) проблемы Логоса в античной философии и влиянию его идей на русскую философию.
Актуальность данного исследования определяется тем, что разработанная С.Н. Трубецким философская концепция оказала существенное влияние на процесс осмысления кризиса современной цивилизации: противопоставления философии и религии, упадка духовности. Рассматривая эти процессы, С.Н. Трубецкой отрицал нигилистическое отношение к греческому языческому прошлому и утверждал необходимость синтеза философского познания и религиозной веры во имя духовной целостности человека.
Изучение Логоса в античной философии - «первенствующей для метафизики» «идеи Абсолюта», по определению С.Н. Трубецкого, -способствует пониманию важнейших категорий отечественной философии. Необходимо также отметить, что С.Н. Трубецкой обозначает актуальную для современного общества проблему понимания культурных (в том числе иноязычных) ценностей во имя осознания необходимости и возможности толерантного существования народов.
Актуальность исследования состоит и в том, что идея Логоса неразрывно связана с основными практическими вопросами любой эпохи: вопросом о наличии «положительного» и «разумного смысла», «разумной цели» жизни человека и человечества в целом, а также вопросом о том, случаен ли человеческий разум или он есть «отблеск высшего, вечного света». Актуальна и оптимистическая направленность философии С.Н. Трубецкого, уверенного в бесконечной творческой любви как Божественной основы мира и солидарности в отношениях живых существ.
Творчество С.Н. Трубецкого исследовано недостаточно, особенно историко-философская сторона его учения о Логосе. При этом
необходимо отметить, что обращение С.Н. Трубецкого к проблеме Логоса в отношении разума и веры способствовало самоидентификации русской философии религиозно-философского ренессанса.
Отсюда следует, что анализ проблемы Логоса в трудах С.Н. Трубецкого будет способствовать более глубокому осознанию роли традиции, что особенно актуально в восстановлении как исторической, так и духовной преемственности.
Степень разработанности проблемы. Анализ творчества С.Н. Трубецкого в историко-философской литературе впервые был предпринят его современниками Л.М. Лопатиным, В,И. Вернадским, С.Н. Булгаковым, позднее - Б.В. Яковенко, А.Ф. Лосевым, Н.О. Лосским, В.В. Зеньковским. Необходимо при этом отметить, что основное внимание авторы уделяют философскому мировоззрению С.Н. Трубецкого - прежде всего, его учению о «соборной природе сознания» и системе «конкретного идеализма» (Л.М. Лопатин, Н.О. Лосский, В.В. Зеньковский, др.). А историко-философские труды С.Н. Трубецкого, хотя и признаются ««главными» (определение Л.М. Лопатина), «капитальными» (согласно А.Ф. Лосеву) в его творчестве, исследованы недостаточно. При этом подчеркивается значение исследования о Логосе С.Н. Трубецкого, который, согласно С.Н. Булгакову, «одним из первых в новейшее время» приступил к работе «для нескольких поколений».1
В этой связи особую важность представляет точка зрения Л.М. Лопатина о «наиболее своеобразной черте» исторических курсов по древней философии С.Н. Трубецкого: «системы древнегреческой мысли» рассматриваются им как «естественные ступени роста и раскрытия» мировоззрения, которое было уже «заложено в древнегреческой религии». Л.М. Лопатин также подчеркивает присущее С.Н. Трубецкому
Булгаков С.Н. Кн. С.Н. Трубецкой, как религиозный мыслитель, 1909, с. 22.
свойство «гармонически» сочетать во имя «настоящего» знания «опыт, разум и веру».2
В настоящее время философская концепция С.Н. Трубецкого рассматривается в связи с изучением истории русской философии в работах И.И. Евлампиева, 3,А. Каменского, Н.В. Мотрошиловой, М.А. Маслина и др. Наиболее развернутый анализ творчества С.Н. Трубецкого предложен П.П. Гайденко, которая отмечает точность, корректность и «конгениальность» С.Н. Трубецкого «как историка философии».
В последнее десятилетие написан ряд диссертаций, затрагивающих некоторые идеи философии С.Н. Трубецкого. Изучению онто-гносеологических воззрений С.Н. Трубецкого на феномен сознания посвящена диссертация М.З. Мусина. Анализ антропологической проблематики в русской философии всеединства - в том числе, в творчестве С.Н, Трубецкого в связи с его учением о «соборной природе сознания» - предпринят Е.В. Мочаловым. О «научной, культурологической и аксиологической значимости» использования идей русских философов к. XIX - сер. XX века (и С.Н. Трубецкого) в системе современного обществоведческого образования пишет Ю.С. Калабушкина. Р.Я. Шляпугина в исследовании проблем русской философии на страницах журнала «Вопросы философии и психологии» уделяет внимание С.Н. Трубецкому, как автору статей и одному из редакторов данного философского журнала.
Таким образом, анализ интерпретации С.Н. Трубецким античной
1 Лопатин Л. М. Князь С.Н. Трубецкой и его общее философское мировоззрение, 2000, с. 200, с.212.
3 Гайденко П.П, «Конкретный идеализм» С.Н. Трубецкого, 1994, с. 3-42.
4 Мусин М.З. Феномен сознания. Ретроспективный анализ концепций B.C. Соловьева и С.Н.
Трубецкого, 1998; Мочалов Е.В. Анализ антропологической проблематики в русской философии
всеединства XIX - XX векоз, 2003; Калабушкина Ю,С. Русская философия к. XIX - сер. XX века и
современное обществоведческое образование, 2002; Шляпугина Р.Я. проблемы русской философии на
страницах журнала «Вопросы философии и психологии», 2000.
истории проблемы Логоса в отношении разума и веры не нашел достаточного осуществления. Это обстоятельство обусловило выбор темы диссертационного исследования.
Объектом исследования являются историко-философские взгляды С.Н. Трубецкого, предметом - интерпретация С.Н. Трубецким проблемы Логоса в античной философии.
Цель исследования - раскрыть содержание историко-философского учения С.Н. Трубецкого по проблеме Логоса в отношении разума и веры. Цель исследования определила следующие задачи работы:
раскрыть интерпретацию С.Н. Трубецким проблемы Логоса в античной философии: его представление о роли философии Гераклита, учений софистов, Сократа, Платона, Аристотеля и школы стоиков;
выявить характер воззрений С.Н. Трубецкого на античную философию в аспекте отношения разума и веры;
проанализировать развитие идей С.Н. Трубецкого в русской философии в связи с работами В.Ф. Эрна, С.Л. Франка;
сопоставить воззрения С.Н. Трубецкого и Л.И. Шестова по вопросу отношения разума и веры, «Афин» и «Иерусалима».
Теоретические и методологические основы исследования. Источниками исследования являются историко-философские произведения С.Н. Трубецкого - «Метафизика в Древней Греции» (1889 г.), «Учение о Логосе в его истории» (1900) и «Курс истории древней философии» (1906 г.), а также труды В.Ф. Эрна, С.Л. Франка, Л.И. Шестова. Для понимания интерпретации С.Н. Трубецким проблемы Логоса в античной философии важным является использование теоретических положений философской мысли, как западной, так и отечественной. Это определило необходимость обращения, в частности, к трудам Парменида, Ксенофонта, Филона Александрийского, К.С.Ф. Тертуллиана, митрополита Иллариона, И. Канта, И.В. Киреевского, А. Гарнака, B.C. Соловьева, Е.Н. Трубецкого, др. Существенное значение
для анализа проблематики диссертации имели сочинения С.Н. Булгакова, Н.А. Бердяева, А.О. Маковельского, В.Ф. Асмуса, Ф.Х. Кессиди, др. Осмысление идейного наследия С.Н. Трубецкого также было бы затруднительно без работ биографического плана, воспоминаний современников Л.М. Лопатина, В.И. Вернадского, кн. О.Н. Трубецкой.
Методологические основы исследования определяются особенностями философской концепции С.Н. Трубецкого, задачами анализа проблемы и структурой диссертационной работы. При написании работы использовались исторический и логический подходы, принципы системности и конкретности, примеіился текстологический и сравнительный анализ.
Научная новизна исследования заключается в следующем:
показано, что С.Н. Трубецкой характеризует как «разумное» и «необходимое логически» развитие идеи Логоса от «пророческого предчувствия» Гераклита до одного из центральных понятий в «философском учении» школы стоиков. В их учении, согласно С.Н. Трубецкому, Логос впервые получает «неизменный смысл» «универсального, вселенского разума» как «принципа» истинного знания, истинного человеческого поведения и «универсального Промысла», господствующего в мире;
выявлено, что характеризовать античную философию в духе секуляризма не вполне правомерно, ибо античная идея Логоса являет собой, согласно С.Н. Трубецкому, «монотеистическую тенденцию греческой религии» и в то же время предшествует восприятию «божественного Слова-Логоса» Евангелия;
установлено, что трактовка С.Н. Трубецким Логоса как «идеи Абсолюта» получила развитие в ходе полемики В.Ф. Эрна и С.Л. Франка, подтверждая тем самым утверждение, что «историческое
самосознание человеческой мысли» не может быть делом отдельных философов, а есть результат их «собирательной работы»;
- на основании сравнительного анализа воззрений С.Н. Трубецкого и Л.И. Шестова обоснован тезис о близости их идей в понимании «положительного соотношения» разума и веры, «Афин» и «Иерусалима» во имя «цельного зрения ума».
В этой связи определена теоретическая значимость диссертационного исследования. Материалы и выводы диссертации могут быть использованы в исследовании других аспектов историко-философских воззрений С.Н. Трубецкого, проблемы Логоса в целом, проблем гносеологии. Изучение историко-философских взглядов С.Н. Трубецкого по проблеме Логоса в аспекте отношения разума и веры способствует более глубокой оценке роли традиции в духовном поиске современного человека в условиях осознания кризиса цивилизации.
Практическая значимость. Материалы диссертационного исследования могут быть использованы в процессе преподавания философии, истории философии в высших учебных заведениях, а также могут способствовать более глубокому изучению русской философии в рамках обществоведческого образования в старших классах гимназий, лицеев, школ с углубленным изучением социальных наук.
Апробация работы. Результаты диссертационного исследования получили отражение в публикациях автора, были представлены на научно-практических конференциях аспирантов и соискателей Академии повышения квалификации и профессиональной переподготовки работников образования (Москва, 2004 - 2006 гг.). Диссертация обсуждалась на заседаниях общеакадемической кафедры истории и философии образования и науки и на научно-практических конференциях АПКиППРО и была рекомендована к защите.
Структура работы. Работа состоит из введения, двух глав, заключения, библиографии.
Истоки философского понятия «логос». «Логос» Гераклита
С.Н. Трубецкой обращается к исследованию истоков понятия «логос» в античной истории и утверждает, что в качестве философского понятия Логос впервые был использован Гераклитом Эфесским, «Философия логоса, - вторит С.Н. Трубецкому А.Ф. Лосев, - начинается с Гераклита»1.
Впрочем, С.Н. Трубецкой замечает, что данное понятие используется еще в эпосе - хотя редко и обычно во множественном числе, - где означает «словеса лукавствия», в противоположность истинным, правдивым речам и рассказам - «мифам» и «эпам». Однако это изменяется - «логос» берет верх над «мифом» и «эпосом»: «миф из «сказа» превращается в «сказание» или «сказку» и противополагается истинному слову — логосу». В подтверждение С.Н. Трубецкой ссылается на слова Платона в «Протагоре» (324d): «Еще остается... одно недоумение: ...как это хорошие люди научают своих сыновей всему, что зависит от учителей, и в этом делают их мудрыми, но не могут добиться, чтобы их сыновья хоть кого-нибудь превзошли в добродетели, которой они отличаются сами. По этому поводу, Сократ, я уже не миф тебе расскажу, а приведу разумное основание»2.
Анализируя учение Гераклита о Логосе, С.Н. Трубецкой говорит о «вечной заслуге» древнегреческого философа, ибо он «первый постиг процесс в абсолютном, постиг абсолютное как жизнь, а также и в том, что он первый обрел Слово в абсолютном»3.
При этом С.Н. Трубецкой обращает внимание на актуальную впоследствии проблему интерпретации культурных ценностей, акцентируя внимание на трудности передачи «одним равнозначным русским выражением» иноязычного термина «логос», имеющего многовековую историю и в философии, «и в самом греческом языке»4, тем более что от книги Гераклита «О природе» сохранились лишь фрагменты. Развивая данную мысль С.Н. Трубецкого, А.О. Маковельский в обзоре источников досократовской философии отмечал, что история древней философии «имеет своим фундаментом филологическую работу»5.
Логос (буквально - «слово»), в трактовке С.Н. Трубецкого, может означать «слово» или «речь», причем, как в смысле формы, так и содержания речи, ее общего смысла и связи отдельных частей, а также может означать и самую мысль, выражающуюся в речи.
В свою очередь, А.Ф. Лосев и Ф.Х. Кессиди впоследствии также подчеркивали, что для «диалогической культуры» греков было характерно сознание единства языка и мышления. В частности, А.Ф. Лосев «условно» переводил понятие «логос» как «мысль, адекватно выраженную в слове и потому неотделимую от него» или: «слово, адекватно выражающее какую-нибудь мысль и потому от нее неотделимое». И Ф.Х. Кессиди акцентировал внимание на том, что мышление (мысль) представлялось грекам «молчаливым разговором (словом), а разговор (слово) громким мышлением (мыслью)»6. Вместе с тем Ф.Х. Кессиди отмечал, что в зависимости от контекста понятие «логос» может иметь до пятидесяти значений, многозначно данное понятие и в контексте учения Гераклита. В частности, согласно Ф.Х. Кессиди, понятие «логос» трактуется как ««божественный закон, на который необходимо опираться», «всеобщее» (истина или порядок), которому необходимо «следовать», «логос» души», «слово», «слава», «учение». В завершении своего анализа Ф.Х. Кессиди заключает, что у «эфесца» слова «война» или «борьба», «гармония» (связь, единство), «мера» также являются «синонимами слова «логос» или же используются в аналогичном смысле» .
С.Н. Трубецкой акцентирует внимание на том, что уже ранняя греческая философия, «противополагая мифу и эпосу «разумное слово», «рассуждение» о природе вещей, признала единую, вечную и неизменную природу вещей, «сущую истину», то есть древние греки, по его мнению, провозгласили, что вместо «мнимых человекообразных богов» в основе всего - единое, которое противоречит и мифическим вымыслам, и видимости чувственного восприятия явлений в их изменчивом множестве, Содержанием этого «Слова» является мироздание, его строение, его причины, его закон, «внутренний закон сущего», с которым у Гераклита «отождествляется» и «отвлеченный логос, «слово о сущем». В этой связи интересна аналогия суждений С.Н. Трубецкого и Л.И. Шестова, который, в свою очередь, писал, что «истина, приоткрывшаяся грекам, - неизменная сущность бытия под изменчивой видимостью обычного и всем доступного мира, и созерцание этой сущности владело всеми помышлениями и желаниями их»8.
Таким образом, С.Н. Трубецкой заключает, что в древнейший период греческой философии понятие «логос» имеет «колеблющийся смысл» и означает «рассуждение, как в объективном, так и в субъективном смысле»9. Между тем, многозначность гераклитовского понятия «логос» и в наше время порождает неоднозначные интерпретации, тем более что с течением времени в разных философских системах данный термин приобретал новое смысловое содержание, как в связи с многовековым существованием, так и в связи с расширением сфер его применения. Поэтому мы полагаем необходимым рассмотреть интерпретацию С.Н. Трубецким гераклитовского «логоса» в контексте основных идей учения «темного» философа.
С.Н. Трубецкой о развитии софистами, Сократом, Платоном и Аристотелем «элементов» учения о Логосе
В связи с историей понятия «логос» в античной философии представляет интерес исследование С.Н. Трубецким ключевых этапов развития «элементов позднейшего учения о Логосе» в учениях софистов, Сократа, Платона и Аристотеля.
«Искусство слова» софистов и «философия слова» Сократа. Анализируя последующее развитие гераклитовского понятия «логос» в древнегреческой философии, С.Н. Трубецкой констатировал, что со времени Сократа происходит своего рода раздвоение греческого умозрения на два направления; «формальное изучение «искусства слова» софистов и «философию слова» - учение Сократа «о мысли, о понятии как содержании слова».
Представленное софистами (гносеологический, религиозный и этический релятивизм которых известен) направление С.Н. Трубецкой характеризует как «движение антифилософского субъективизма».1 При этом он обращает внимание на то, что современное определение софистики как «ложной, кажущейся диалектики» имеет «историческое оправдание». В соответствии с протагоровским заявлением - «мера всех вещей - человек», - софисты провозгласили отсутствие объективной истины, поэтому как «обладатели какого-то мнимого знания обо всем, а не истинного», и имя, по свидетельству Платона, они получили «производное» от «мудреца», будучи его «подражателями».
В этой связи А.Ф. Лосев и В.Ф. Асмус3 впоследствии обратили внимание на истоки «софистического логоса». А.Ф. Лосев определил их воззрения как «прямой вывод из учения Гераклита (вернее. тсраклитовцев) о всеобщей текучести вещей», а В.Ф. Асмус связал негативное к ним отношение с «позицией писателей консервативного и реакционного образа мыслей», которые отрицательное отношение к демократическому строю перенесли на учителей, готовивших молодых людей к политической и судебной карьере.
Тем не менее, С.Н. Трубецкой утверждает, что невозможно однозначно отрицательно оценивать «искусство слова» софистов. Считая человеческое знание недостоверным, истину недостижимой и невыразимой в словах (даже если объективная истина для них и существовала бы), софисты, по мнению С.Н. Трубецкого, признали, что «словесность имеет цену сама по себе, независимо от своего содержания», и сделали слово «самостоятельным предметом изучения».4 Иначе говоря, С.Н. Трубецкой видел основную заслугу софистов в «филологическом характере» их интереса к историческому и теоретическому изучению словесности. Тем более, как подчеркивает С.Н. Трубецкой, риторика процветала и после софистов: Сократ, Платон, Аристотель, другие античные мыслители продолжали разрабатывать «словесности наук» и были прекрасными риторами и стилистами, к которым обращались молодые люди, чтобы научиться не только мыслить, но и говорить. Данная мысль С.Н. Трубецкого была поддержана А.О. Маковельским, который связывал с «веком» первых преподавателей искусства слова возникновение «литературы по всем отраслям».5
Между тем, С.Н. Трубецкой акцентирует внимание на том, что Сократ не остановился на «науке о внешней форме слова» и первый «положил основание логике» как «науке о мысленном слове, о понятии».6 Закон, принцип и критерий истинной, разумной речи, знания и поведения человека заключен для Сократа, по мнению С.Н. Трубецкого, именно в «понятии», ибо знание о добродетели (ее понятия) и есть для Сократа не только цель, но и причина разумного, добродетельного поведения. При этом С.Н. Трубецкой утверждает, что «рациональное определение сущности» вещей и понятий имело для Сократа «не только логическое», но и реальное, онтологическое» значение: «не формальное логическое понятие, - пишет С.Н. Трубецкой, - но самая сущность, которую он непосредственно смешивает с таким понятием».7 В подтверждение такого понимания сократовской мысли С.Н. Трубецкой ссылается на свидетельство Аристотеля (меі.хш, 4, їсте ь 2з), согласно которому «Сократ правомерно искал существо вещи , так как... стремился делать логические умозаключения, а началом для умозаключений является существо вещи».8
Таким образом, открытие «логоса-понятия», по мнению С.Н. Трубецкого, и составляет заслугу Сократа: то «разумное слово», которое человек тщетно искал во внешней природе, живет в нем самом.
В связи с этим С.Н. Трубецкой утверждает, что «логос-понятие» Сократа потому и может служить началом разумного (т.е. истинного, целесообразного, справедливого, благого) поведения человека, потому что являет собой не только «субъективный принцип человеческого рассудка», но и «универсальный принцип» сообразно которому устроено все сущее, «универсальный божественный разум», который есть во всем. Иначе говоря, по мнению С.Н. Трубецкого, «философия понятия пришла к философии разума».9 В подтверждение С.Н. Трубецкой ссылается на приведенные Ксенофонтом слова Сократа: «Как же ты думаешь, что ты по счастливой случайности вместил в себя весь разум, которого больше нет нигде, и что все сущее в своей беспредельной величине и бесчисленном множестве благоустроено неразумною, слепою силою?» Аналогичное свидетельство о Сократе приводит Платон в диалоге «Филеб»: «все мудрецы... согласны в том, что ум у нас - царь неба и земли»; и далее - «следуя нашему рассуждению, лучше скажем, что во Вселенной... есть и огромное беспредельное, и достаточный предел, а наряду с ними - некая немаловажная причина...Эту причину было бы всего правильнее назвать мудростью и умом».11
Тем самым, следуя за учениками Сократа и С.Н. Трубецким, можно заключить, что во всяком проявлении разумности - в природе, в сознании, инстинктах животных, в их целесообразной организации -Сократ видел «разум божественный». Иначе говоря, познаваемая нами истинная, объективная, «сверхличная разумность» и есть «божественный вселенский Разум», а мудрость признавшего, что «ничего-то по правде не стоит его мудрость»12 и есть, по мнению С.Н. Трубецкого, «признание мудрости божественной».
Развитие идей С.Н. Трубецкого в связи с полемикой В.Ф. Эрна и С.Л. Франка
Проблема Логоса в аспекте отношения разума и веры, исследованная в творчестве С.Н. Трубецкого, получила развитие в русской философской мысли XX века. Прежде всего, это было связано с полемикой В.Ф. Эрна и С.Л. Франка по поводу появления русского издания международного философского ежегодника «Логос», активное участие в русской редакции которого (наряду с СИ. Гессеном, Ф.А. Степуном и другими) принимал Б.В. Яковенко - «один из ведущих авторов «Логоса» и, в отличие от других, по мнению исследователя его творчества А.И. Абрамова, «наиболее верный последователь неокантианской философии».1
В редакционной статье «О Логосе» Б.В. Яковенко признал, что в «проблеме Логоса» со времен античности «формулирован вопрос об отношении абсолютного и относительного». Философия была «предопределена», по его мнению, «стать и быть философией Логоса, философией примиряющего абсолютность и относительность начала».
Анализируя впоследствии идейную платформу журнала «Логос», Б.В. Яковенко отмечал, что журнал стал «центром неозападнического движения», провозглашавшего «самостоятельное значение философского знания» и необходимость «работать над созданием истинной философской культуры в России». В этой связи полемику В.Ф.Эрна и С.Л. Франка он охарактеризовал как «атаку неославянофильства» и «самозащиту неозападничества», в которой и сам принял участие, желая, по его определению, «именно на проблеме логоса» показать «первоначальное единство философского познания». При этом он утверждал, что если «в Логосе античном» философская мысль «получила свое существование», то «в Логосе немецкого идеализма» она «возвысилась к самосознанию»: иначе говоря, то, что «сделали Платон и Плотин бессознательно», в лице Канта и Гегеля достигло «своего полного сознания». Следовательно, отказ от немецкого идеализма в пользу «новейших проявлений античного космизма», по убеждению Б.В. Яковенко, «нарушает самую тггимнейшую сущность философии» и «все мировое значение греческого учения о Логосе». Вследствие «основной ошибки» славянофильства, объявившего, а не создавшего «в ходе теоретического мышления» «всеохватывающее единство как принцип», основные принципы русской философии, по его мнению, «не выковывались на медленном огне теоретической работы мысли», а извлекались «готовыми из темных недр внутренних переживаний», тем самым, неся в себе «основное противоречие русского мышления...между сознательной целью и подсознательным стремлением».3
Как представляется, нельзя не согласиться с утверждениями автора о взаимовлиянии «оригинальности» и «традиционности» в истории философской мысли, о «единстве философского познания», о трактовке проблемы Логоса как отношении абсолютного и относительного. Однако, его «прозападнические» суждения об упадке русской философии и ((обветшалости» славянофильства - «во времена упадка философского творчества оба мотива находятся в глубочайшем антагонизме», или «философская современность, впроголодь живущая или за счет призрачной оригинальности, или за счет обветшалых, хоть когда-то и властных, идей», а также его предложение «положить конец мнениям, нарушающим равноценность подлинных философских систем»4 - были восприняты как спорные, что и нашло отражение в полемике В.Ф. Эрна и С.Л. Франка.
С.Л. Франк не вполне соглашался с характеристикой Б.В. Яковенко и определял характер полемики как «спор между философским славянофильством Эрна и философским универсализмом В. Соловьева»5 - к последней позиции он относил и себя.
Со своей стороны, В.Ф. Эрн определял притязания авторов журнала на Логос как «необоснованные», а «презрительно-пренебрежительные взгляды на русскую действительность» - несправедливыми, считая себя обманутым в ожиданиях от встречи с новым философским изданием России, живущей «религией Слова, религией Логоса». «Никакого Гераклита, ішкакого Лбуо а, ни одной пылинки со священного Партенона, -утверждает В.Ф. Эрн и спрашивает, -К чему греческая маска - величайшего значения - на малозначительном современном немецком лице?»6 В этой связи В.Ф. Эрн, считавший себя учеником С.Н. Трубецкого, провозгласил «борьбу за Логос» и выступил против использования термина «логос» в названии неокантианского, а, значит, по его мнению, чуждого Логосу по духу журнала.
Отрицательное отношение С.Н. Трубецкого к неокантианству известно: в частности, Л.М. Лопатин приводит такие его определения как «кантианство без Канта», «метафизика эмпиризма», «трансцендентальный скептицизм», «выхолощенный критицизм, из которого удалены все живые, плодотворные побеги».7 Ибо, если нет сознания, кроме субъективного, то все, что ему предшествует и его обосновывает, должно быть бессознательным - следовательно, отсюда естественным образом и проистекает идея о противоположности разума и веры.
Таким образом, исследуемая нами проблема Логоса в аспекте отношения разума и веры становится одной из основных в полемике В,Ф. Эрна и С.Л. Франка. При этом в свете данной проблемы участники полемики поднимают ряд важных не только для того времени, но и для современности (особенно «после перерыва», по определению С.С. Хоружего) вопросов, что также свидетельствует о востребованности и развитии учения о Логосе С.Н. Трубецкого. Прежде всего, это вопрос об отношении Логоса античного и Логоса христианского, вопрос о том, является ли философия одной из позитивных наук, либо она есть мировоззрение, не отрицающее веры (религии). А также вопрос об отношении частного и общего как отношение «рацио» секулярной традиции в философии - части, к целостному, живому, верующему разуму - Логосу. Кроме того, это и вопрос об отношении по линии «я -ты», «мы и другие», «другие - свои или чуждые» как вопрос о месте русской философии (ее самоидентификации), ее отношении к западноевропейской, в связи с которыми актуальными становятся и вопросы об отношении культуры и цивилизации, традиции и модернизации.
В этой связи обращает на себя внимание характерная, по признанию С.Л. Франка, особенность русских философов писать обыкновенно «по поводу, связанному с какой-либо новой проблемой исторической, политической и литературной жизни», анализируя при этом «глубокие и важные мировоззренческие вопросы». Данная особенность свойственна и для полемики С.Л. Франка и В.Ф. Эрна по поводу «Логоса». При этом участники «спора» в связи с проблемой Логоса обращаются к отдельным ее аспектам, на которых «по поводу» каждый считает необходимым акцентировать внимание.
Интерпретации Логоса как отношения разума и веры в творчестве С.Н. Трубецкого и Л.И. Шестова
Особую значимость для нашего исследования имеет сравнительный анализ взглядов С.Н. Трубецкого и Л.И. Шестова. На важность сопоставления их позиций в истории русской философии обратила внимание П.П. Гайденко.
В связи с анализом интерпретации С.Н. Трубецким проблемы Логоса в аспекте отношения разума и веры обращает на себя внимание итоговое сочинение Л.И. Шестова «Афины и Иерусалим». В Предисловии Л.И. Шестов отмечает, что выражения «Афины и Иерусалим» и «религиозная философия» являются «почти равнозначащими», но «раздражающими своей внутренней противоречивостью» современную мысль. Поэтому Л.И. Шестов формулирует проблему: «Не правильнее ли поставить дилемму: Афины либо Иерусалим, религия либо философия?»1
С.Н. Трубецкой и Л.И. Шестов оролиК.СФ. Тертуллиана и Филона Александрийского. Как известно, на свой знаменитый вопрос - «что общего у Афин и Иерусалима?» - К.С.Ф. Тертуллиан давал категоричный ответ, что «христианину довольно одной веры», и именно в Афинах он узнал «мудрость человеческую» - «исказительницу истины». Иначе говоря, разум греческих и современных философов и «безумие» библейских пророков, по его мнению, несовместимы, их невозможно примирить.
Согласно С.Н. Трубецкому, К.С.Ф. Тертуллиан «выставляется противником философии», хотя «более других испытал на себе влияние стоицизма».3 В этой связи С.Н. Трубецкой ссылается на слова Тертуллиана, который в «Апологии» признает, что еще греческие философы Зенон и Клеанф «учили, что Творец мира есть Логос - Слово, разум. - Оное Слово, оную мудрость и силу, чрез которыя Бог создал вселенную, мы именуем Духом самосущим».4 Впрочем, и Л.И. Шестов допускает, что Тертуллиан скорее не отрицал возможность «иудео-христианской философии», а лишь хотел, вслед за предостережением апостола Павла, обеспечить ей независимость от эллинской мысли.
Исследуя тертуллиановское «противупоставление» веры и знания, Л.И. Шестов обращает внимание на Филона Александрийского, попытку которого «построить мост через пропасть, отделяющую Афины и Иерусалим» сравнивает с «яйцом, из которого вылупилась змея, яд которой если не умертвил навсегда, то парализовал на многие столетия откровенную истину».5
Со своей стороны, в исследовании перехода от античного философского к христианскому учению о Логосе С.Н. Трубецкой называл Филона Александрийского «судьбоносной фигурой», в учении которого «универсальный принцип разума и слова встретился лицом к лицу с религиозным началом абсолютного, универсального монотеизма». При этом Филон, по мнению С.Н. Трубецкого, указал «внутреннее основание для такого посредства», сводя философию и откровение к «общему началу» - «к объективному универсальному Разуму и Логосу, который есть источник откровения и вместе норма, высший идеал познающей мысли».6 В этой связи можно привести филоновское сравнение философов с «врачевателями души» и его предположение, что «природа и священные законы научили их почитать Сущего, который и лучше блага, и чище единицы, и первоначальнее монады [«монада» - в значении «один из принципов бытия» - прим. И.Д. Амусина]».7
Тем не менее, учение Филона, по мнению С.Н. Трубецкого, заключает в себе «скорее требование примирения философии и религии, чем действительное их примирение», так как в его учении религия, по мнению С.Н. Трубецкого, «теряет свой позитивный характер, совпадая с философским теизмом», а философия «перестает быть рациональным умозрением, основываясь на внешнем авторитете откровения». В этой связи С.Н. Трубецкой утверждает, что филоновскую «сделку» «нельзя признать удовлетворительной ни в философском, ни в религиозном отношении», так как для доказательства Логоса как «принципа рациональной философии» надо было «вернуться к Платону и Аристотелю», ибо стоицизм «не представлял собою истинно рациональной системы», а чтобы доказать истину «Слова Божия» в его универсальном значении, нужно было новое евангелие, которого Филон «по-своему хотел», но дать не мог. При этом С.Н. Трубецкой подчеркивает, что этого нельзя ставить Филону в вину: «отрицательный» характер попытки Филона объясняется, по мнению С.Н. Трубецкого, «непосильностью» взятой задачи, разрешить которую до пришествия Христа было невозможно - только в христианстве понятие «Логос» впервые получило, по его мнению, «абсолютное содержание, которое в то же время явилось и чрезвычайно конкретным, благодаря религиозному отношению ко Христу».
Таким образом, характеристика С.Н. Трубецким и Л.И. Шестовым роли Филона Александрийского и К.С.Ф. Тертуллиана имеет «точки соприкосновения» в их критическом отношении, хотя отличается в предложенных объяснениях.
«Афины» или «Иерусалим». В соответствии с поставленной задачей Л.И. Шестов рассматривает историю философской мысли от Сократа, Платона и Аристотеля до Канта, Гегеля, Ницше, Достоевского, Подвергая острейшей критике философию «рациональную», «первосвященником» которой считает Аристотеля, и противопоставляя ее истины истинам Откровения Священного Писания, Л.И. Шестов утверждает, что традиция рациональной философии требует от людей довольствоваться мудростью, даже если она несет им «фаларийского быка». При этом его критика русской философии фрагментарна и касается лишь B.C. Соловьева, сделавшего краеугольным камнем философской системы идею соборности, в которой Л.И. Шестов увидел неприемлемое для него «бегство от себя к всемству».9
Л.И. Шестов выражает сожаление, что даже глубоко религиозное Средневековье не отступило от «рациональной» традиции: все, открытое в Священном Писании, «преломлялось», по его мнению, через истины разума и очищалось, вера рассматривалась лишь как «суррогат знания». И те немногие, кто сумели признать без оглядки, что над Богом нет никаких правил, воля Его не ограничена никаким законом, - и они, по мнению Л.И. Шестова, были непоследовательны подобно Д. Скоту: призывая - «Господи! Помоги мне, ищущему такого полного знания об истинном Бытии, которое есть Ты, какого только может достигнуть наш естественный разум» - Д.Скот, однако, заключал: «это, если будет мне возможно, я хотел бы знать».10
