Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Теоретические основы концептуальных исследований в языке u
1. Лингвокогнитивный и лингвокультурный концепты как базовые понятия современной лингвистики 15
2. Лингвофилософский базис универсального концепта LEERE 25
2.1. Мифопоэтический и философский аспекты изучения пустоты 25
2.2. Абстрактная сущность пустоты и ее амбивалентный характер. Лингвистический аспект 28
3. Языковая картина мира в контексте когнитивного и лингвокультурологического подходов 31
3.1. Определение термина «языковая картина мира». Языковая картина мира vs. концептуальная картина мира .' 31
3.2. Триада «пространство-время-человек» как основные концепты картины мира 37
4. Фрейм как один из способов представления структуры абстрактного концепта 47
5. Номинативные способы репрезентации концепта LEERE 49
5.1. Синонимы как средства языковой репрезентации концепта 49
5.2. Способы вторичной номинации концепта: метафора, сравнение и метонимия 54
5.3. Отражение оценочного компонента в языковых выражениях 61 ВЫВОДЫ ПО ГЛАВЕ 1 66
ГЛАВА П. Репрезентация концепта leere современном немецком языке
1. Лексикографический анализ базовых номинаций концепта 68
1.1. Понятийный базис концепта LEERE 68
1.2. Структурно-семантические особенности базовых номинаций 71
2. Базовые номинации концепта в репрезентации фрейма 82
2.1. Языковые репрезентации слота 'характеристика вместилища' 83
2.1.1. Типы пустых пространств и их языковые экспликации 83
2.1.2. Отражение «пустого» времени в языке 108
2.2. Языковые репрезентации слота 'состояние субъекта' 110
2.3. Языковые репрезентации слота 'результат деятельности субъекта' 116
2.4. Языковые репрезентации слота 'факторы, характеризующие «пустоту» в определенной ситуации' 120
2.5. Метафорическое переосмысление и сравнение пустоты: признаки и образы 126
2.6. Вербальные репрезентации оценки пустоты 137
3. Лексикографический анализ синонимических средств номинации концепта
4. Синонимические единицы в репрезентации фрейма 147
4.1. Языковые репрезентации слота 'характеристика вместилища' 147
4.1.1. Типы пустых пространств и их языковые экспликации 147
4.1.2. Отражение «пустого» времени в языке 156
4.2. Языковые репрезентации слота 'состояние субъекта' 157
4.3. Языковые репрезентации слота 'результат деятельности субъекта' 162
4.4. Языковые репрезентации слота 'факторы, характеризующие «пустоту» в определенной ситуации' 165
4.5. Атрибутивная и глагольная сочетаемость синонимов в метафорическом зеркале 168
Выводы по главе ii 173
Заключение 178
- Абстрактная сущность пустоты и ее амбивалентный характер. Лингвистический аспект
- Способы вторичной номинации концепта: метафора, сравнение и метонимия
- Языковые репрезентации слота 'состояние субъекта'
- Типы пустых пространств и их языковые экспликации
Введение к работе
Актуальность диссертационного исследования определяется связью проблематики работы с современными научными направлениями в области языкознания, а именно, когнитивной лингвистикой и лингвокультурологией, позволяющих выявить специфику представления знаний человека в семантике языковых единиц. В частности, в диссертации исследуются проблемы объективации языковыми единицами структур знания универсального характера. В этой связи актуален опыт описания концепта LEERE на материале немецкого языка, способов его вербализации в рамках художественного текста как на основе инвентаря базовых лексических единиц, так и синонимических рядов, способствующих актуализации широкого диапазона дополнительных смыслов.
Научная новизна исследования заключается в изучении специфики концептуализации и категоризации, а также языковой объективации абстрактного универсального концепта LEERE на материале немецкого языка. В работе впервые описаны структурно-семантические, в том числе и синонимические, способы номинации концепта, а также показана функциональная роль языковых единиц с семантикой пустоты в репрезентации основополагающих компонентов картины мира (пространство, время, человек). Кроме того, впервые представлена содержательная структура концепта в совокупности его релевантных и периферийных признаков. Новым является выявление когнитивных механизмов, лежащих в основе формирования их семантики, а также оценочных коннотаций. Научная новизна определяется также использованием комплексного подхода, учет которого позволяет выявить специфику исследуемого концепта во взаимосвязи с менталитетом этноса, традициями и установлениями в рамках определенного лингвокультурного сознания.
Целью работы является исследование вербальных репрезентаций содержания концепта LEERE и выявление их этнокультурной специфики в немецкой языковой картине мира. В соответствии с данной целью ставятся конкретные задачи исследования:
-
Выявить вербальные репрезентации (базовые и синонимические) концепта LEERE на лексикографическом уровне.
-
Выделить релевантные концептуальные признаки концепта.
-
Определить особенности содержания и структурной организации фрейма LEERE.
-
Изучить функциональные возможности лексических единиц с семантикой пустоты в репрезентации основных категорий картины мира.
-
Установить компоненты национально-культурной специфики языковых единиц, в частности, образно-оценочной коннотации.
Теоретическая значимость работы состоит в дальнейшей разработке основных положений теории концептуализации и категоризации, в выявлении и описании языковых и когнитивных механизмов формирования концептов универсального характера в современном немецком языке. Полученные результаты комплексного анализа углубляют представления о специфике структуры и содержания исследуемых концептов и их роли в немецкой языковой картине мира. Предлагаемое исследование вносит определенный вклад в изучение факторов влияния этнокультурной специфики мировидения на способы вербализации концептов в рамках определенной лингвокультуры.
Практическая значимость исследования определяется тем, что результаты могут быть использованы в теоретических курсах по лексикологии, истории языка, при разработке специальных курсов по когнитивной лингвистике и лингвокультурологии, при выполнении дипломных и диссертационных исследований, при обучении практическому владению немецким языком. Представленный в работе фактический материал может быть привлечен для составления синонимических и ассоциативных словарей.
Теоретической базой исследования стали основные положения:
когнитивной лингвистики, разрабатываемые в трудах отечественных и зарубежных ученых (Е.С. Кубрякова, Н.Н. Болдырев, Дж. Лакофф, М. Минский, Р. Лэнекер и др.);
лингвокультурологии, представленные в работах Ю.С. Степанова, В.Н. Телия, Н.Д. Арутюновой, А. Вежбицкой, С.Г. Воркачева, В.И. Карасика и др.;
теории словообразования (Е.С. Кубрякова, М.Д. Степанова, В. Фляйшер, В. Юнг и др.);
лингвофилософии и философии (Е.С. Яковлева, Н.Р. Суродина, П.В. Шубина и др.).
Материалом для анализа послужили более 2000 примеров, полученных методом сплошной выборки из художественных произведений немецких авторов второй половины XX – начала XXI веков.
Исследование фактического материала проводилось с использованием комплекса методов, включающих концептуальный и контекстуальный анализ, дистрибутивный анализ, метод когнитивного моделирования, в частности, фреймовый подход, анализ словарных дефиниций, анализ этимологических данных, метод лингвокультурологической интерпретации языковых данных, количественный анализ.
Результаты проведенного исследования позволяют сформулировать основные положения, выносимые на защиту:
1. Универсальный концепт LEERE представляет собой многомерное ментальное образование, которое является фрагментом двух концептосфер одновременно: «внешний мир человека» и «внутренний мир человека». Данная особенность отражается в репрезентации концептом пространственно-временного континуума, в центре которого находится субъект познания: человек наблюдающий, чувствующий, действующий. Содержание абстрактного концепта LEERE формируют понятийный, образный и оценочный компоненты. Понятийный компонент является частью общекультурного базиса представлений об универсальном концепте, в свою очередь, наполнение образного и оценочного компонентов концепта обусловлено влиянием экстралингвистических факторов.
2. Структура исследуемого концепта представляет собой фрейм, включающий базовые и факультативные компоненты. К базовым относятся слоты: ‘характеристика вместилища’, ‘состояние субъекта’, ‘результат деятельности субъекта’. В качестве факультативного слота определен слот ‘факторы, характеризующие «пустоту» в определенной ситуации’. В структуру фрейма входят также метафорические признаки, оценочно-экспрессивные коннотации концепта.
3. Сложность универсального концепта обусловливает разнородность языковых средств экспликации исследуемой структуры знаний. Ключевой лексемой в вербализации концепта является прилагательное leer, которое характеризует релевантные признаковые свойства концепта (ненаполненность/ незаполненность содержанием; бессодержательность свойств человека, его отдельных видов состояния и деятельности). Кроме того, в немецком языке используются многочисленные разноструктурные производные образования с компонентом «leer»: дериваты, образованные префиксально-суффиксальным способом (die/das Leere, entleeren); аналитические репрезентации (leer machen, leer essen; производных прилагательных с полусуффиксом (menschenleer, luftleer), композиты (der Leerraum, das Leerzimmer); метафорические образования (die Liebesleere, die Erinnerungsleere). Синонимические единицы также выступают в качестве дополнительных средств объективации концепта LEERE.
4. Реализация вторичных смыслов, связанных с концептом LEERE, в языке базируется на когнитивных механизмах профилирования, сравнения, метафорической и метонимической проекции. Ключевой метафорической моделью концептуализации «пустых» фрагментов знания, составляющих базовые слоты фрейма, в немецком сознании является модель ВМЕСТИЛИЩЕ в виде КОНТЕЙНЕРа и СОСУДа. Для репрезентации образного компонента концепта LEERE используются различные группы признаков (пространственные, антропоморфные, предметные, физиологические, признаки стихий и т.д.). В целом набор метафорических признаков у базовых и синонимических номинаций концепта совпадает.
5. Стереотипное оценочное суждение о пустоте носит изначально отрицательный характер, который базируется на мифопоэтических и философских характеристиках соответствующего понятия как Хаоса, отсутствия пространства, беспорядка. Общепринятая оценка пустоты является отрицательной. Однако в художественной литературе эпизодически возможна смена отрицательной оценки на положительную.
Научная достоверность и обоснованность полученных результатов определяется привлечением когнитивного и лингвокультурологического подходов к исследованию структуры и содержания концепта LEERE, его вербальной репрезентации, комплексным использованием методов исследования, значительным объемом фактического материала, а также логичностью исходных теоретических установок.
Апробация работы. Основные положения и отдельные результаты исследования нашли отражение в докладах на VI Международной научной конференции «Филология и культура» (Тамбов: ТГУ, 2007), на Всероссийской научной конференции «Культура как текст» (Москва – Смоленск: ИЯ РАН; СГУ, 2007), на I Международной научной интернет-конференции «Актуальные проблемы профессионального речевого общения» (Мичуринск: МичГАУ, 2007), на XIII Научной конференции преподавателей и аспирантов «Державинские чтения» (Тамбов: ТГУ, 2008), на Международной научной конференции «Культура в зеркале языка и литературы» (Тамбов: ТГУ, 2008), а также в 8 опубликованных статьях по теме исследования, в том числе в 2 статьях в изданиях, рекомендованных ВАК РФ.
Структура и объем диссертации. Диссертация состоит из Введения, двух Глав, Заключения, Списка использованной научной литературы, Списка использованных словарей, Списка источников фактического материала и Приложений.
Абстрактная сущность пустоты и ее амбивалентный характер. Лингвистический аспект
Концепт LEERE входит в число абстрактных имен высшей формы ментальной деятельности человека. Абстрактные имена - это особая, достаточно большая группа слов, которая «противопоставлена предметным именам и характеризуется целым рядом отличительных свойств» [Кубрякова 2006: 5]. Nomina Abstracta, называемая также «безденотатной лексикой» (Б. Рассел), характеризуется главным образом как лексика, лишенная вещного референта, в силу этого обладает сложной когнитивной структурой.
Современные лингвисты подчеркивают их сложный, «текучий», «калейдоскопический», «туманный» характер [Бабушкин 1996; Воркачев 2006]. Возможно, именно поэтому в современных работах они все чаще подвергаются исследованию [Белютин 2005а; Брикотнина 2005; Бубнова 2004; Черкащина 2001 и др.]. По мнению Л.О. Чернейко, парадокс этого интенционального объекта заключается в том, что «накопление знаний о нем способствует не столько решению старых проблем, сколько обнаружению новых. При исследовании абстрактной сущности сознание возвращается к самому себе, это имя является «материальной скрепой» рационального и иррационального в сознании» [Чернейко 1997:316].
С семантической стороны абстрактные концепты определяются «нормами бытования социума. Они представляют знания о внутреннем мире самого человека и более субъективны по своему характеру. Такие единицы языка являются фактами воображения, вымыслом. Воображение рассматривается не только как деятельность сознания, оно, вместе с тем, результат этой деятельности, выражающейся в формировании образов, которые не имеют соответствующего «оригинала» в реальной действительности», — указывает А.П. Бабушкин [Бабушкин 1996: 39].
По определению З.Д. Поповой, абстрактные концепты — это «концепты из обобщенных семантических признаков, отвлекаемых от конкретных реалий и определяемых только словами, описаниями; за ними нет никакого вещного референта» [цитировано по: Попова 2007: 173].
Одной из особенностей абстрактного имени «пустота» является то, что оно обладает так называемой гибридной семантикой: его структура включает в себя два разнородных категориальных начала [Брикотнина 2005], иными словами, пустота — это абстрактное качество, которое несет в себе значения предметности и признаковости. Например, лексема «Leere» (пустота), образованная от прилагательного leer (пустой), с точки зрения семантики является «гибридным именем». «Гибридность является результатом сложного процесса концептуализации человеческим сознанием окружающей действительности» [там же: 561].
Важной характерной чертой абстрактных единиц по Ч. Филлмору является то, что «в объективном мире абстракции соответствует определенное положение дел. Имя ситуации будет ассоциироваться в сознании разных людей с различными ее компонентами, вызывая разные представления» [Филлмор 1983: 19].
Еще одна особенность таких концептов заключается в том, что в связи с тем, что они символизируют неперцепционную информацию, возникают трудности с их классификацией. Возможно, этим можно объяснить то, что абстрактные концепты относятся сразу к нескольким подтипам абстрактных сущностей. Исследуемый концепт LEERE не исключение. Необходимо отметить, что «пустота» входит в базовую оппозицию человеческого мышления «полнота -пустота». При этом языковое значение пустоты, в отличие от полноты, «носит характер семантической отрицательности как непроявленность , неясность , отсутствие , бессодержательность , лишенность » [Суродина 1999: 7].
По семантическому основанию «пустота» входит в «группу имен как естественного (природного и социального) мира, так и в группу имен психических состояний (эмоциональных и ментальных)» [Чернейко 1997: 5].
Используя классификацию А.А. Уфимцевой, понятие «пустота» можно отнести также к классу «имен родовых понятий мыслительных, физиологических, психических, социально-нравственных и прочих категорий, свойственных человеку и окружающим его объективному (материальному) и субъективному (идеальному) мирам» [Уфимцева 1986: 130]. Таким образом, специфика названного абстрактного концепта проявляется в том, что он занимает особое место в концептуальной картине мира человека, так как отражает определенную важную характеристику внешнего мира: это все то, что находится за пределами тела человека, то, что его окружает в жизнедеятельности. Кроме того, «пустота» является важным состоянием и чувством, которые относятся к внутреннему миру человека. И это неудивительно, так как «среди наличных обозначений «вторичной» реальности абстрактные имена, действительно, служат номинации внутренних состояний человека (эмоций, чувств и т.п.)» [Кубрякова 2006: 11]. Вербализованный концепт LEERE входит в две основные концептуальные области «внешний мир человека» и «внутренний мир человека», т.е. проявляет амбивалентный характер. Напомним, что «амбивалентный» означает в лингвистике — слово, совмещающее в себе противоположные значения [ССИС 2002: 56]. (Ср. в русском сознании феномен пустоты также носит неоднозначный характер, т.е. «бивалентный характер (одновременное моделирование сознания и реальности)» [Суродина 1999: 10].
Способы вторичной номинации концепта: метафора, сравнение и метонимия
К числу языковых механизмов, служащих получению нового «кванта» знания о пустоте, относятся метафора, сравнение и метонимия. Данные языковые феномены представляют собой когнитивные операции различного рода, которые, как и другие вторичные явления в языке, являются продуктом «ЛИН гвокреативного мышления» человека (термин Б.А. Серебренникова), в результате креативных начал в языковой (номинативной) деятельности человека [Куб-рякова 2006:13].
Метафора является одним из древнейших языковых явлений, история изучения которой начинается с античности, с идей Аристотеля, Цицерона, Квинтилиана и др. и продолжается по настоящий момент. Основоположник изучения метафоры, Аристотель, изложивший свои мысли в «Поэтике», понимал метафору как «перенесение слова с изменением значения из рода в вид, из вида в род, или из вида в вид, или по аналогии» [цитировано по: Скляревская 2004: 8].
Долгое время метафора рассматривалась как троп речи, стилистическое средство или художественный прием, реже как средство номинации и преимущественно в области риторики. Проблема метафоры «перешагнула за границы лингвостилистики» [Телия 1988: 5], и в связи со сложностью этого феномена в лингвистической науке последовало множество подходов к его пониманию. Из различных направлений [Попова 1999; Сапожникова 2006; Скляревская 2004], в рамках которых исследуется данное явление, можно выделить три основных: 1) семантическое, или семантико-синтаксическое; 2) когнитивное; 3) психологическое, связанное с разработкой образного аспекта метафоры.
Традиционное направление представляют М. Блэк, А. Ричарде и др. в зарубежной и В.Н. Телия, Г.Н. Скляревская, Н.Д. Арутюнова и др. в отечественной лингвистике (см. работы: [Арутюнова 1999; Блэк 1990; Ричарде 1990; Скляревская 2004; Телия 1988, 1996]). В частности, А. Ричарде, называя метафору «вездесущим принципом языка», утверждает, что «когда мы используем метафору, у нас присутствуют две мысли о двух различных вещах, причем эти мысли взаимодействуют между собой внутри одного-единственного слова или выражения, чье значение как раз и есть результат этого взаимодействия» [Ричарде 1990: 46]. В своей теории он выделяет термины «содержание» (tenor) и «оболочка» (vehicle) в качестве двух составных частей метафоры, опираясь на которые он приходит к заключению, что «если возможно различить хотя бы два взаимодействующих друг с другом употребления, мы имеем дело с метафорой» [там же: 60]. В интеракционистской теории метафоры А. Блэк использует термины: главный субъект (principal subject) и вспомогательный субъект (subsidiary subject). «Мы как бы «смотрим» на главный субъект «сквозь» метафорическое выражение - или, говоря другими словами, главный субъект «проецируется» на область вспомогательного субъекта» [Блэк 1990: 165]. При этом главный субъект, получая признаки из «системы общих ассоциаций» от вспомогательного, представляет «фокус», а окружение, не вошедшее в область метафориза-ции, представляет «рамку».
Итак, семантический подход исследователей к пониманию сути метафорического процесса заключается в переосмыслении значений слов и нахождении сходства в лексических значениях языковых единиц, выявляемого на основе сравнения, т.е. когда А аналогично Б.
Основоположниками когнитивной теории метафоры считаются Дж. Ла-кофф и М. Джонсон, концепция которых строится на тезисе о том, что «в основе процессов метафоризации лежат процедуры обработки структур знания» [Лакофф 2004]. Метафора рассматривается лингвистами как особая форма концептуализации действительности, когда «одна сущность, выступающая в роли когнитивной структуры «цель» (target domain), подвергается переосмыслению в терминах другой сущности, выступающей в роли когнитивной структуры «источник» (source domain)» [Лакофф 2004: 9.]. «Метафора пронизывает нашу повседневную жизнь, причем не только язык, но и мышление, и деятельность. Наша обыденная понятийная система, в рамках которой мы думаем и действуем, по сути своей метафорична» [там же: 25]. В терминологии Е.В. Рахилинои эти две области можно назвать донорской и реципиентной зоной [Рахилина 2000: 360], а сам процесс в терминах Дж. Лакоффа и М. Джонсона, «метафорической проекцией» или «когнитивным отображением». В основе метафоры лежит перенос одной понятийной сферы (концептуальной области) на другую, что создает возможность получения новой сферы (нового знания).
Нельзя не отметить, что «метафорический подход к описанию абстрактных концептов... является одним из распространенных приемов реконструкции языковой картины мира» [Зализняк 2000: 82]. Подобная мысль прослеживается в работах многих современных лингвистов как в рамках когнитивного, так и лингвокультурологического направлений [Апресян 1993; Бабушкин 1996; Вор-качев 2001; Маслова 2001; Опарина 1990; КбИег 1986; Lakoff 1980 и др.]. Значимость метафоры проявляется не только в том, что «метафоры служат для того, чтобы ассимилировать эмпирически непознаваемые или необозримые для человеческого восприятия положения вещей» [КбПег 1986: 394 (перевод - Т.С.]. Но также и в том, что «... метафора как феномен языка создает отнюдь не фрагмент языковой картины мира, но заполняет все ее пространство» [Склярев-ская 2004]. Таким образом, она выступает мощным средством создания языковой картины мира. «Метафоризация сопровождается вкраплением в новый концепт знаний об уже познанном и названном объекте, отображенных в значении, которое, в свою очередь, «вплетается» и в картину мира, выражаемую языком» [Телия 1996: 136]. Поэтому при исследовании роли метафоры в отношении языковой картины мира «выявляются не только универсальные закономерности концептуальной деятельности, но и особенные для данных языков когнитивные закономерности, обусловленные их строем или национально-культурным сознанием их носителей» [Дехнич 2005: 565].
Языковые репрезентации слота 'состояние субъекта'
Наполнение слота состояние субъекта составляет информация о внутреннем мире человека, о различных состояниях, в которых субъект ощущает пустоту. Фактически речь идет о «пустом» субъекте, в основе концептуализации которого лежит когнитивная модель вместилища в виде СОСУДа. По замечанию Н.Д. Арутюновой, «человек предстает в образе сосуда, в который проникает взгляд наблюдателя» [Арутюнова 2000а: 370]. «С одной стороны, человек - это часть мира, это man in space; с другой стороны, занимая определенный объем, тело формирует space in man, которое заполнено и/или «заполняется» самыми разными сущностями - начиная от реальных органов и субстанций и кончая его мыслями и чувствами, состояниями и ощущениями, способностями и знаниями. Не случайны сравнения (и концептуальные метафоры) человека с сосудом» [Кубрякова 1999: 8].
Эмпирический материал, иллюстрирующий вербализацию субъекта как «пустого сосуда», в немецком языке можно представить на основе функционально-семантического анализа в виде нескольких концептуальных групп.
Первую группу примеров составили вербальные репрезентации эмоционального состояния человека как особого состояния, которое испытывает человек в жизни в радостных или трудных ситуациях в зависимости от жизненных обстоятельств. Как правило, речь идет о ситуациях, связанных с некоторыми переживаниями (разрывом отношений, конфликтом, любовью, смертью и т.п. см. подробно 2.4.). Данное состояние может проявляться в виде чувства опустошенности, которое может быть выражено в языке различными языковыми средствами.
Как правило, для экспликации эмоционального состояния опустошенности субъекта в тексте используются лексические средства с семантикой «чувства» (sichfuhlen, spuren, das Gefilhl) в сочетании с лексемами с семантикой «пустоты». Ср. примеры: Ich wartete an/das Geftihl der Befrehmg, aufdas ich so lange gewartet hatte; aber es кат nicht. Helen safi still neben mir. Ich wollte michfreuen, aber ich ftihlte mich leer (Remarque2 293). Лексема leer актуализирует периферийный концептуальный признак «незаполненность чувствами», на основе которых создается соответствующее эмоциональное состояние.
Эмоциональное состояние опустошенности человека вербализуется также лексемой leer в функции предикативного определения в сочетании с экзистенциальным глаголом sein. Следует подчеркнуть, что в нижеследующем примере упоминается наименование чувства (Liebe), влияющего на ощущение опустошенности. Например: Ich war von der Liebe voll und war, zugleich, von der Liebe leer, ich wollte diese letzte Liebe mit ihm teilen ... (Ingold 286). В приведенном примере, в одном контексте для характеристики человека употребляются две антонимические единицы: voll-leer. Человек уподобляется сосуду, который может быть полным или пустым. Пример показывает, что чувство любви порождает чувство опустошенности, в котором могут изменяться состояния радости, грусти, тоски. Следовательно, пустота - чувство характеризуется в немецком сознании амбивалентностью, под которой понимается двойственность переживания, когда один и тот же объект вызывает у человека одновременно противоположные чувства [БРЭС 2005: 52].
Заслуживает внимания также следующий пример, в котором характеризуется душевное состояние субъекта. Например: "Hat er gesagt, ich mtisste meine Seele erst verlieren — ganz leer sein, dann werde ich mir wieder eine leisten " (В6І12 46). Примечательно, что в немецком понимании «быть пустым» означает потерять душу. Как отмечает М.В. Пименова, «сердце есть вместилище души, а душа - это то, что оживляет человека, делая его одушевленным существом» [Пименова 2007: 240]. В таком случае «пустой» человек — это непросто человек без души, это «неодушевленный предмет». В репрезентации пустого сердца, сердца без души лексема leer актуализирует периферийный концептуальный признак: «незаполненный чувствами». Поскольку душа как «виртуальный орган» человека, локализующийся в первую очередь в сердце, «хранит» в себе все чувства, которые испытывает человек, то «опустошенность человека, отсутствие в нем сил, чувств, мыслей, иногда ощущается так, как будто «содержимое» человеческой души было кем-то выпито» [Арутюнова 1999: 389].
Особое внимание необходимо обратить на примеры эмоционального состояния человека в метафорическом переосмыслении, в которых в качестве донорской зоны выступает оболочка, корпус, футляр, а в качестве реципиентной зоны тело человека. Например: Er warfroh, zu wissen, dafi er kein leeres Gehause war. Es war noch Liebe in ihm... Es war vielleicht noch gar ein Stuck Mensch in ihm (Strittmatter 490). В данном примере с отрицательной оценкой подчеркивается, что пустой футляр, корпус {leeres Gehause) - это человек, ненаполненный в данный момент чувством.
Типы пустых пространств и их языковые экспликации
В языковом плане пустое мировое/космическое пространство представлено сочетанием лексемы wiist в функции атрибута и предикативного определения + номинация die Welt. Ср. примеры: Der Planet dieser heifien Sonne eine in den dufiersten Gasschleiern des Zentralgestirns kreisende, aufden ersten Blicktote und wiiste Welt (Frtihauf 29). ... die Erde vor der Schopfung war wiist und leer, ... (Meinck 180). В приведенных примерах актуализируются базовые концептуальные признаки концепта (1), (2): «незаполненность/ненаполненность содержанием: отсутствие природных объектов и людей», что в содержательном плане сближает wiist и leer. Однако, как показывает пример из контекста о «сотворении» мира, wiist, по-видимому, недостаточно точно характеризует «ненаполненность» мира, что объясняется уточнением лексемой leer.
Примечательно, что пустое пространство неба без облаков вербально может быть представлено лексемой leer, требующей семантической расшифровки и более четкой экспликации синонимическим субститутом wolkenlos. Например: Ich sehe hinauf. Und binfroh, wenn der Himmel Mar und wolkenlos ist (Kaes 330).
Пустое природное пространство может быть вербализовано несколькими адъективными синонимами, которые участвуют в вербализации базовых концептуальных признаков. Так, отсутствие объектов, в частности, растительности, в природном пространстве находит отражение в языке в виде сочетаний лексем frei, kahl, ode, wiist в сочетании с номинациями компонентов рельефа {das Feld, der Sand, das Таї, der Байт usw.), обобщенной номинацией «местность» (das Gelande, die Gegend).
Базовый концептуальный признак «незаполненность/ненаполненность содержанием: отсутствие людей» актуализируется адъективными прилагательными eisam, verlassen, а также отрицательным местоимением niemand в сочетании с номинациями компонентов рельефа (der See, der Gebirgssee, das Feld, das Talchen, die Insel, der Steinbruch usw.), с обобщенной номинацией «местность» (die Gegend). Например: Der verlassene Steinbruch- (Kaes 406). Перечисленные компоненты природного пространства в сочетании с einsam, verlassen метафорически репрезентируют отсутствие людей в пространстве. Лексема niemand используется для конкретизации также данного базового признака и не требует особого разъяснения. Два частных признака одновременно «необжитой», «незастроенный» актуализирует лексема wiist: Например: ... wtiste Gegend ит den Henmarktwagte... (KonsalikS 37)
В число примеров пустого природного пространства были включены номинации пустых пространств, образованных естественным путем в природе: die Wtiste (пустыня), die Hohle (пещера, логово, нора), der Hohlweg (ложбина, ущелье) и др. Пустыня, ущелье, нора — это пустоты, в частности, пространства находящиеся на/в земле. Основное отличие между этими разновидностями пустых «естественных» пространств заключается в том, что пустыня - это горизонтальная протяженность, а ущелье и нора — это трехмерная протяженность в длину, ширину и высоту, т.е. данные пространства имеют различную форму. Несмотря на то, что они изначально мыслятся пустыми, их заполнение возможно растениями или животными, а в определенных условиях и людьми. Так, например, в условиях военных действий, в которых такие пространства, как пещера, нора, ущелье служат окопами, укрытием для солдат и офицеров и т.п. Например: Die beiden Unterojfiziere lagen auf dem Boden des Hohlweges, an der Stelle, wo er am tiefsten war (Bruyn2 17).
Одним из эквивалентов пустого природного пространства является также пустое пространство — дыра (das Loch) как определенное отверстие в границах природного пространства, точнее открытое отверстие, которое было образовано животным или человеком для определенной цели в земле или, например, во льду и т.п. Ср. примеры: das Loch des Golfplatzes, das Loch in der Erde, das Loch im Eis, das Ameisenloch, das Mauseloch, die Astlocher usw.
Синонимические единицы возможны в концептуализации и категоризации пустого топографического пространства.
1. Сочетания лексемы verwiistet + номинации страны. Например: ... ver-wiistete Sowjetunion verlangte Reparationen... (Bruyn2 467). Лексема venvtistet обозначает законченность процесса «опустошения» в результате мировой войны.
2. Frei, verlassen, einsam, ode, imbesetzt, unbelebt, niemand + номинации объектов городского пространства (der Weg, die Terrase, die Strafie, die Strecke, die Chanssee, die Schilfbucht, das Indnstrierevier, der Rand des Kriegsflughafens usw.) Например: Irgendwo im Weltraum befanden sich drei Satelliten, die einen dunkelblauen Maserati ... dnrch die Strafien des verlassenen Indnstriereviers ma-novieren (Kaes 139). Как правило, на основе актуализации упомянутых сочетаний подчеркивается базовый концептуальный признак: «незаполненность/ненаполненность содержанием: отсутствие людей».
Пустая часть городского пространства, например, площади, вербализуется также с помощью субстантивных синонимов die Ode, die Einode. Например: in die Ode des riesigen, von Ruinen umstandenen Platzes wurde eine Tribune fur die Parteifuhrung gebaut (ВгиупЗ 378). Пустынная площадь - это площадь, незаполненная людьми, несмотря на строения, которые на ней присутствуют, хотя и в разрушенном виде.
Заметим, что пустое деревенское пространство в рамках анализируемого эмпирического материала концептуализируется только как часть топографического пространства, незаполненная людьми. Например: Die Deutschen in den einsamen Dorfern, die zwar von ihrer bevorstehenden Vertreibung nichts ahnten... (de ВгиупЗ 264). Словосочетание einsame Dorfer характеризует отсутствие людей в результате военных действий.
