Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Сказки о животных 13
Глава 2. Волшебно-фантастические сказки 50
2.1 Архаические сюжетные мотивы в сказочной традиции 50
2.2. Классические волшебно-фантастические сказки 72
Глава 3. Бытовые сказки 104
Заключение 137
Библиография
- Сказки о животных
- Архаические сюжетные мотивы в сказочной традиции
- Классические волшебно-фантастические сказки
- Бытовые сказки
Введение к работе
Актуальность исследования. Сказка — один из древнейших жанров народного творчества, сокровищница человеческой мудрости и фантазии, источник познания эстетического мышления наших предков. В ней отобразились различные исторические периоды жизни этноса, составляющие своеобразные пласты развития его материальной и духовной культуры. Изучение национальной специфики, типологии и поэтики сказок дагестанских азербайджанцев имеет важное значение для осмысления всего фольклора, представляющего своеобразную художественную летопись древнего народа и отражением его вековых эстетических идеалов. А эволюционные процессы, происшедшие в жанре сказки за тысячи лет активного бытования, поступательное движение эпического творчества от мифологического мышления древних предков к конкретно-историческому осмыслению действительности обуславливают рассмотрение поэтики сказок как закономерного процесса развития художественного мышления народа.
Дагестанские азербайджанцы как народ сложились в процессе длительно- , го исторического развития и постепенной консолидации древних племен (албан- s цев, удинов, каспиев, талышей и др.) с гуннами, огузами, кыпчаками и др. Как отмечает азербайджанский исследователь М.А. Дадашзаде, «наряду с Антропате-ной1 на земле нынешнего Азербайджана, предположительно во II веке до нашей эры, образовалось Албанское государство (Кавказская Албания). Оно занимало территорию от Дербентского ущелья (Главный Кавказский хребет) до Мугани, места слияния Куры и Аракса»2.
Кавказская Албания была страной высокой культуры и пестрой по составу различных этнических образований. Античные авторы, в частности, историк и географ Страбон «свидетельствует о наличии здесь 26 племен с разными язы-
1 Антропатена - древнее название территории Азербайджана. Оно восходит к имени прави
теля Антропат - «хранителя огня».
2 Дадашзаде М.А. История азербайджанской литературы. Краткий очерк. Баку: ЭЛМ, 1971.
С.5.
ками ». Древние албанцы проповедовали язычество, поклоняясь солнцу, луне и т. д. и совершая в храмах обряды, сопровождавшиеся жертвоприношениями. Со временем албанские племена приняли обряды зороастризма, связанные с новым религиозным мировоззрением. Это было результатом экспансии персидских орд в У веке, когда Сасаниды захватили всю приморскую территорию до Дербента и господствовали там до прихода арабов в начале УШ века.
Однако в 450 году албанские племена восстали против арабов. «Отряды восставших освободили часть Азербайджана от захватчиков. Повстанцы уничтожили гарнизон в Дербенте и заняли город..., повсюду истребили сасанидских чиновников, разрушили тюрьмы и освободили узников. Но разрозненные племена не смогли устоять против мощной армии персов. Шах Иездигард 11 двинул против повстанцев огромную и хорошо вооруженную армию под командованием визиря Михр-Нерсеха».4
В средние века с территории компактного проживания дагестанских азербайджанцев в результате персидских (У-У1 вв.), арабских (УШ вв.) и тюрко-сельджукских походов (ХП в.) была выселена часть местных аборигенов, и земли были заселены ираноязычными татами, персами и арабами. В течение длительного времени шла интенсивная ассимиляция народов и этнических групп. И общим для всех жителей дербентского региона приморья стал древний разговорный тюркский язык. По мнению С.Ш. Гаджиевой, «смена коренных языков населения тюркским разговорным языком здесь относится к XI - ХШ векам»5.
Таким образом, процессы формирования азербайджанского народа с его этническими группами, особенно в зоне древнего города Чора (Дербента), были весьма сложными и неоднородными. Этот конгломерат племен и народов на
3 История Азербайджана. Т.1. С древних времен до присоединения Азербайджана к России.
Под ред. И.А.Гусейнова, А.С. Сумбатзаде. Баку: Изд-во АН Аз.ССР,1958.С51.
4 История Азербайджана. Т.1.С.85.
3Гаджиева С.Ш. Дагестанские терекеменцы. XIX начало XX вв. Историко-этнографическое исследование. М: Наука, 1990. С.8.
относительно небольшой территории создал уникальное устное народное творчество, вобравшее в себя эпические и лирические жанры с многообразием тем, идей, образов как самобытных, так и международного плана.
Другой особенностью фольклора дагестанских азербайджанцев следует считать то обстоятельство, что он развивался на артерии Великого шелкового пути средневековья, проходившего из Индии и Персии через Дербент, крупного торгового и культурного центра Кавказа, куда со своими товарами приезжали купцы со всего Закавказья и жители Страны гор. В Дербенте и по всему приморью языком межплеменного общения до XX века был тюркский (татарский) разговорный язык. Эти и другие объективные причины способствовали обогащению и эволюционному развитию духовной культуры дагестанских азербайджанцев в течение многих веков тревожной истории.
В этой связи представляет серьезный научный интерес изучение сказок дагестанских азербайджанцев как жанра, исторически испытавшего влияние разных эпохальных культурных традиций. Необходимость монографического изучения сказочного эпоса этноса продиктована современными задачами фольклористики, культурологии, духовными запросами общества и учебно-воспитательными задачами вузов, средних специальных учебных заведений и школ республики.
Сказки дагестанских азербайджанцев - «нагыллар»- разнообразны по темам, сюжетам и персонажам, но большинство их объединяет стержневая идейная направленность - борьба добра со злом, которая завершается поражением последнего. Это противостояние отображалось в самых разных ракурсах и разновидностях сказочного эпоса: от примитивного осуждения, высмеивания героев, их поступков, неприемлемых простым тружеником негатива зла, до полного его уничтожения. Поэтому противоборствующие силы и системы образов, четкая поляризация деяний персонажей настроены в сказках с установкой на их непримиримую и бескомпромиссную борьбу.
Немалый научный интерес представляет и система эстетического мышления этноса, испытавшего лишения и страдания за многие века борьбы с иноземными захватчиками, эволюционные процессы сказочной традиции, отстаивавшей мечты человека о справедливой жизни для труженика.
Степень изученности темы. К записям и публикациям сказок народов Дагестана приступили еще в XIX веке. Одним из первых собирателей произведений сказочного эпоса был Айдемир Чиркеевский, который еще в 1867 году издал собранный им первый сборник аварских сказок и песен.6
В кавказских сборниках («Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа» - СМОМПК и «Сборник сведений о кавказских горцах» -ССКГ) опубликовано в разное время некоторое количество текстов сказок дагестанцев.7
В первые десятилетия советской власти интерес к собиранию и изучению сказок дагестанских народов заметно усилился. В 1927 году вышел уникальный первый сборник дагестанских сказок на русском языке, подготовленный Дагестанским научно-исследовательским институтом национальной культуры.8 В послевоенное время особый вклад в собирание, переводы и издание сказок дагестанских народов внесли литературовед Н.В.Капиева и фольклорист А.Ф. Назаревич.9
Начиная с двадцатых годов XX века, велась большая и систематическая работа по собиранию и публикации произведений народного творчества. В послевоенные годы XX в. изданы сборники сказок на многих письменных язы-
6 Аварские сказки и песни, собранные А.Чиркеевским. Темир-Хан-Шура, 1867.
7 ССКГ. Тифлис, 1868, вып.1; Тифлис, 1873, вып.7.С.32-34; СМОМПК, Тифлис, 1882, вып 2.
С. 121- 137; Тифлис, 1892, вып. 14. С. 194-200; Тифлис, 1905, вып. 35; Тифлис, 1912, вып.
42 ; Тифлис, 1913, вып 43. и др.
8 Дагестанские сказки. Вып. 1. Махачкала, 1927.
9 Дагестанские народные сказки. Сост. и подг. текста Н. Капиевой. Махачкала; Даггиз, 1954;
Назаревич А.Ф. В мире горской народной сказки. Махачкала: Дагкнигоиздат, 1962; Сказоч
ные самоцветы Дагестана. Сост. Переводы, коммент. А. Назаревича. Махачкала 1975 и др.
ках народов Дагестана, в том числе и на азербайджанском, а некоторые переведены и на русский язык10.
В последние десятилетия XX века студентами и аспирантами Даггосу-ниверситета и Даггоспедуниверситета проделана большая работа по собиранию сказок и других жанров фольклора народов Дагестана. Уникальные тексты на четырнадцати языках народов Дагестана, в том числе и на азербайджанском, хранятся в Рукописных фондах ИЯЛИ ДНЦ РАН, НИИФЛИ ДГУ им. А. Наза-ревича и Студенческой фольклорной лаборатории Даггоспедуниверситета (СФЛДГПУ).
Изучению жанра сказки посвящены многочисленные труды российских исследователей. Среди них выделяются фундаментальные работы известных фольклористов: Н.П. Андреева, В.Я. Проппа, Е.М. Мелетинского, Э.В. Померанцевой, Н.В. Новикова, В.П. Аникина, Н.М. Ведерниковой и др.11
Что же касается исследования сказочного наследия народов Дагестана, гсрх^ то серьезное его изучение началось лишь с середины XX в., хотя и были шаги," предпринятые просветителями конца XIX и начала XX веков. Первая попытка
'<
изучить и понять тематику и проблематику устных сокровищ дагестанских эт-носов была сделана еще в 1868 году русским исследователем-языковедом П.К.Усларом в работе «Кое-что о словесных произведениях горцев»12.
10 Юноша. Сказки для детей. Сост. и обработ. Х.М.Халилов. Лак. язык. Махачкала, 1956; Сказки. Сост. С.Гаджиева, Г. Мусаханова. Махачкала, 1959. Кум. яз.; Лезгинские народные сказки. Сост. A.M. Ганиева. Махачкала, 1980. Лезг. яз.; Аварские народные сказки. Сост. М.-С. Саидов. Махачкала, 1959. Авар, яз.; Даргинские народные сказки. Сост. 3. Абдулла-ев. Махачкала, 1959. Дарг. яз.; Золотой сундук. Сказки татов Дагестана. Сост. А Куккулу. М.Наука, 1974; Сказки народов Дагестана. Сост. Х.Халилов. М.,1965; Сказки народов Дагестана. Сост. Х.М.Халилов, М.-З.О.Османов. Махачкала, 1989; Сказки народов Дагестана. В 2-х томах. Сост. К.Мазаев, С.Касумов. Махачкала, 1997 и др.
" Андреев Н.П. Указатель сказочных сюжетов по системе Аарне. Л., 1929; Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. ЛГУ, 1968; Его же. Морфология (волшебной) сказки. М., 1969; Мелетинский Е.М. Герои волшебной сказки. Происхождение образа. М., 1958; Аникин В.П. Русская народная сказка. М: Просвещение, 1977.; Ведерникова Н.М. Русская народная сказка. М.:Наука, 1975 и другие. 12 Услар П.К. Кое-что о словесных произведениях горцев.//ССКГ. Тифлис, 1868. Вып.1.
В годы советской власти началась серьезная работа по собиранию и изучению сокровищ дагестанских народов. Большинство изданных сборников ска- / зок сопровождалось предисловиями по тематике, идейной направленности,/ национальной специфике и особенностях поэтики дагестанских сказок. В этом - '
плане немало сделано литературоведом Н. Калиевой и фольклористом А.Ф. На-
v заревичем, которые попытались определить пути становления и развития сказочных разновидностей в фольклоре горцев.
А в 60- 70 годы XX века исследователи проявили серьезный интерес к изучению сказочного эпоса отдельных народов. Так, в статье У.Б.Далгат
«Юмор и сатира в дагестанском фольклоре» рассматриваются общие приемы и средства сатирического осмысления действительности в фольклоре горцев. В работах Х.М.Халилова, М.Р.Халидовой, А.М.Ганиевой, А.М.Аджиева, Ф.З. Абакаровой, Ф.О.Абакаровой, Ф.А. Алиевой, А.М.Черчиева, A.M. Абдурахма-нова, Н.Х. Авшалумовой, В.С.Кирюхина, М.М.Магомедова и других освещаются различные аспекты природы и поэтики сказок ряда народов Дагестана в коллективном труде «Жанр сказки в фольклоре народов Дагестана»14.
Но, к сожалению, до сих пор еще нет ни одной опубликованной монографии по сказкам дагестанцев за исключением удачного, на наш взгляд, исследования бытовых сказок горцев Ф.А. Алиевой15, хотя целый ряд статей в различных сборниках делал успешные попытки освещать некоторые общие и специфические особенности сказок дагестанцев. В этой связи выделяются и коллективные труды дагестанских фольклористов с названиями «Жанры фольклора народов Дагестана»16, «Дагестанская народная проза»17, «Проблемы
Далгат У.Б. Юмор и сатира в дагестанском фольклоре. // Вопросы народно-поэтического творчества. М.:Изд.АН СССР, 1960.
14 Жанр сказки в фольклоре народов Дагестана. (Сб. статей). Махачкала, 1987.
15 Алиева Ф.А. Дагестанская народная сказка: (О сюжетике бытовых сказок). Махачкала:
Даг.кн.изд-во, 1983.
16 Жанры фольклора народов Дагестана. Махачкала, 1979.
17 Дагестанская народная проза. Махачкала: изд-во ДФ АН СССР, 1982.
межжанровых взаимосвязей в фольклоре народов Дагестана»,18 «Традиционный фольклор народов Дагестана»19 и др., где исследуются идейно-тематические особенности, сюжетика, поэтика сказок некоторых народов Дагестана. Отрадно, что в сборнике впервые в дагестанской науке уделяется серьезное внимание проблемам генезиса, поэтике и эволюции некоторых разновидностей сказок. В монографических трудах М.М.Курбанова20 и А.М.Ганиевой21 изучаются особенности сказок табасаранцев и лезгин в ряду исследования других жанров фольклора.
В последние годы в дагестанской фольклористике возрос интерес к азербайджанскому фольклору. Но основное внимание уделялось фольклорным связям. Начало изучения азербайджанско-дагестанских связей заложил А.Ф. На-заревич.22 На общие генетические и типологические корни в дагестанской и азербайджанской народной поэзии и литературах указывает литературовед Ф. X. Джабраилова. Некоторые вопросы табасаранско-азербайджанских контактных связей рассматривались в статье М.М. Курбанова.24 Эту же тему с привлечением большого полевого материала лирических жанров всесторонне исследовал в своей диссертационной работе 3. Н. Магомедов.25 Проблемы типологических сходств и контактных связей кумыкского фольклора с устным
18 Проблемы межжанровых взаимосвязей в фольклоре народов Дагестана. Сб статей. Махачкала: изд-во ДФ АН СССР, 1990. "Традиционный фольклор народов Дагестана. М.: Наука, 1991.
20 Курбанов М.М. Душа и память народа: Жанровая система табасаранского фольклора и ее
историческая эволюция. МахачкалаДагкнигоиздат, 1996.
21 Ганиева A.M. Очерки устно-поэтического творчества лезгин М.: Наука, 2004.
22 Назаревич А. Ф. Азербайджанско-дагестанские культурно-историчесние связи в фольклоре
и поэзии Дагестана. Учёные записки АТУ. - Баку, 1965, №4.
Джабраилова Ф. X. Из истории азербайджанско-дагестанских литературных связей: Авто-реф. дис. канд. фил наук. Махачкала, 1973.
4 Курбанов М. М. О табасаранско-азербайджанских фольклорных связях // Дагестанский
фольклор во взаимосвязях с иноэтническим фольклором. Махачкала, 1985.
5 Магомедов 3. Н. Дагестано-азербайджанские фольклорные связи (на материале песенного
фольклора табасаранцев и азербайджанцев, проживающих в Южном Дагестане), Автореф.
канд. дисс. Махачкала, 1977.
творчеством ряда народов, в том числе азербайджанского как тюркоязычного, касается и фольклорист А. М. Аджиев.26
Непосредственным изучением фольклорного наследия дагестанских азербайджанцев занялась фольклорист С.Х. Хурдамиева в диссертации «Дастаны и ашугская поэзия дагестанских азербайджанцев» , где исследовательница освещает богатство и многообразие дастанного и ашугского творчества народа. В то же время богатый сказочный эпос азербайджанцев Дагестана до сих пор не привлекал внимания фольклористов, и предлагаемая работа является лишь первой попыткой монографического исследования жанра сказки древнего этноса.
Несмотря на видимую простоту тематики, проблематики, сюжетной структуры и образной системы, сказка, пожалуй, один из сложнейших жанров народного творчества для исследования. В ней отразилась жизнь человека, его художественное мышление со способами эстетического восприятия мира и человеческих мечтаний в многоуровневом плане, начиная с примитивных магиче-ских, тотемистических, анимистических и антропоморфных поверий. Если конкретный сюжет сказки формировался в средние века и, естественно, отражает быт, нравы и жизненные коллизии человека, то это не значит, что он ограничивается этим периодом развития человека. В сказке вполне возможно использование сюжетных мотивов и поверий более древнего происхождения, что порою затрудняет ее стадиальную и разноуровневую реконструкцию. Переплетение средневековой бытовой обстановки с давно минувшими периодами конкретных этносов, волшебно-фантастические превращения с вполне возможными событиями из вымышленной жизни персонажей создавали в сказке фон интригующей убедительности для слушателя.
Аджиев А. М. Дальние дороги песни. - Махачкала, 1977. 27 Хурдамиева С.Х. Дастаны и ашугская поэзия дагестанских азербайджанцев. Автореф. канд. дисс. Махачкала, 2000.
Цели и задачи исследования. Цель работы - изучение сказок дагестанских азербайджанцев, их специфики, идейно-тематического многообразия, типологии и поэтики. Многоаспектность данной проблематики обусловливает решение следующих задач:
выявить историко-культурные и бытовые причины возникновения сказок дагестанских азербайджанцев и их генетические межжанровые связи;
исследовать сказки с позиции национальной специфики, проблематики, идейной направленности и поэтики;
определить особенности становления и эволюции сказочной традиции этноса;
изучить типологическую общность сказок со сказочной прозой других народов и выявить контактные творческие связи;
определить роль сюжетообразующих мотивов в сказочной традиции азербайджанцев.
Научная новизна работы состоит в том, что она представляет собой первое в дагестанской фольклористике монографическое исследование сказок дагестанских азербайджанцев. Работа построена на анализе фактического материала, представляющего большей частью полевые записи, вводимые в научный оборот впервые. Исследование позволяет заключить, что самобытные традиции эпического творчества этноса сложились и развивались в течение веков в контакте с ^ фольклором народов Южного Дагестана и Ближнего Востока.
Методологической и теоретической основой диссертации явились фундаментальные труды российских и зарубежных фольклористов и литературоведов. Изучение сказок велось в русле сравнительно-исторического и сравнительно-типологического исследования текстов на базе работ А.Н. Веселовского, В.Я. Проппа, Е.М. Мелетинского, В.М. Жирмунского, Б.Н. Путилова, Э.В. Померанцевой, В.П. Аникина, Н.В. Новикова, В.М. Гацака, и др.
В работе использованы труды и дагестанских исследователей: Г.Г. Гамзатова, А.Ф. Назаревича, А.А. Ахлакова, A.M. Аджиева, Х.М. Халилова, М. Р. Ха-
лидовой, М.М. Курбанова, Ф.А. Алиевой, Ф.О. Абакаровой, A.M. Ганиевой, Ф.З Абакаровой, И. А. Халипаевой и других. Сравнительно-типологическим методом предпринята попытка определить законы преемственности и последовательности в историческом и эволюционном развитии общеэпических традиций в сказочной прозе дагестанских азербайджанцев.
Теоретическая и практическая значимость исследования заключается в том, что основные положения и выводы диссертации могут быть использованы при разработке учебников и пособий по фольклору и литературам народов Дагестана для вузов, училищ и общеобразовательных школ, обобщающих трудов по фольклористике. Работа в целом послужит ценным трудом при составлении спецкурсов для студентов гуманитарных факультетов Даггосуниверситета и Даггоспе-дуниверситета по филологии и культурологии. Материалы работы могут быть полезными в идейно-политическом и нравственном воспитании молодежи.
Объектом исследования являются более ста текстов сказок дагестанских азербайджанцев, опубликованных в разных изданиях и записанных нами во время полевых экспедиций в 2000- 2004 гг. в городах и районах Южного Дагестана. Немалое количество сказок азербайджанцев хранятся в рукописных фондах ИЯЛИ ДНЦ РАН, Студенческой фольклорной лаборатории Даггоспедуниверсите-та (СФЛ ДГПУ), НИИФЛИ ДГУ им. А. Назаревича и в личном архиве автора работы. Большая часть текстов записана диссертантом и вводится в научный оборот впервые.
Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации изложены в четырех статьях, опубликованных в научных изданиях ДГПУ, ДНЦ РАН, на межвузовской конференции преподавателей ДГПУ. Вся работа обсуждалась на заседании кафедры литературы ДГПУ.
Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии, насчитывающей 133 названий. Объем работы -151 страниц.
Сказки о животных
Животный эпос дагестанских азербайджанцев является одной из разновидностей сказочной прозы. Сказки о животных в своей эволюции прошли длинный путь. В процессе своего развития за тысячи лет сказки о животных потеряли свои мифологические черты, а в средневековье они в аллегорической форме стали отражать нравы, жизнь и быт человека. Сказки о животных, а также мифы о тотемных животных имеют свои особенности, которые проявляются в своеобразии художественных образов, композиционном построении, в поэтических приёмах. Как отмечает Н. М. Ведерникова: «Сказки о животных также, как волшебные и бытовые, обладают своей спецификой, выражающейся не только в своеобразии художественных образов, композиции, поэтических приёмов, но и в той роли, какую они играют в жизни общества» . Многие из них теперь воспринимаются как сатира на классовое общество: «Хоруз вэ падишах» («Петух и падишах»), «Шир вэ тюлкю» («Лев и лиса»); отражают социальные конфликты общества - «Гурт , тюлкю вэ шир» («Волк, лиса и лев»), «Гурт вэ кечи» («Волк и коза»), а некоторые носят моралистический характер или перешли в детский фольклор как развлекательные и нравоучительные произведения - «Серче flaJH» («Про птичку»), «Гелгеле хала]» («Гелгеле тетя») и др.
В сказках о животных дагестанских азербайджанцев действуют животные, птицы и насекомые, хорошо знакомые жителям этого региона: лиса, волк, лев, шакал, верблюд, осёл, буйвол, собака, коза, петух, курица и другие. Многие сказки о животных восходят своими корнями к родовому строю, когда в сознании человека господствовали древнейшие мифы тотемистического, анимистического и антропоморфного порядка.
В древнейших формах сказки о животных были связаны с тотемистиче- Ч скими мифами. Ранняя форма животного эпоса - это, вероятно, сложившиеся в родовом строе мифологический рассказ о непосредственном родстве этноса с каким либо животным предком, что обусловлено самой природой мифологического мышления. Создатели мифов, как и сами тотемные предки, жили в лесах, пещерах, вели охотничий образ жизни, якобы говорили на языках зверей и птиц.
Однако еще на заре развития человеческого мышления люди, придавая магический характер своим первоначальным мифологическим рассказам о тотемных животных, стремились воздействовать на свои готемы, надеясь благо- / приятно повлиять на повседневную жизнь. Видимо, поэтому до сих пор у неко- Ч торых народов мира сохранились рудименты почитания животных. Известно, что некоторые племена в Индии всегда считали своими тотемами корову и буйвола, славяне - медведя, аборигены Австралии - кенгуру и т. д. Тотемистические представления древних людей побуждали наделять животных чертами мифологических существ, звери-тотемы были окружены почитанием. Такие по- г вествования о тотемах непосредственно отражали обрядово-магические и ми- ч фологические понятия и представления.
Тотемные предки у древних азербайджанцев еще не выявлены. Однако в репертуаре сказочников дагестанских азербайджанцев сохранились сюжетные Ф мотивы родства животных и человека, отношения охотников к диким и домашним животным, их совместная жизнь. К примеру, один из популярных персонажей животного эпоса охотник Пирим жил в лесу, знал язык лесных и домашних животных, лечил их, оберегал полезных и убивал некоторых диких зверей. В сказке-мифе «Авчи Пирим» («Охотник Пирим» - СУС 670 ) говорится, что далекие предки Пирима родились в лесу от отца-медведя и заблудившейся в лесу женщины, поэтому он так добр к остальным животным леса.
В другой сказке «Овчи Пиримин улюмю» («Смерть охотника Пирима»31) герой отправился на охоту со своей беременной женой. (Сюжет контаминиро-ван из мотивов раннего и позднего происхождения, но он включил в себя основное качество охотника - общение с животными на их языках). Вдруг его конь и кобыла жены охотника заржали. Услышав их, Пирим разразился громким смехом, который сильно задел жену. Обидевшись на мужа, жена долго настаивала рассказать, над чем смеялись животные. Тогда охотник сказал, что его конь, заржав, спросил у кобылы, почему она отстает. Тогда та ответила:
- Как я могу догнать тебя? Одна сидит на мне, да еще один у нее в животе. И еще один у меня в животе. Да жеребенок идет рядом. И с него нельзя глаз спускать. Конечно, где уж мне догнать тебя?
Тотемизм явился своеобразной формой языческого миропонимания человека. Вместе с тем, в тотемизме, и особенно в обрядах, связанных с верой в тотем, сказалось желание найти защиту против опасностей, которые подстерегали людей на каждом шагу.
Часто в качестве тотема родовые кланы и первобытные племена избирали самые безобидные существа. Известный фольклорист В. П. Аникин отмечает, что « тотемом могла быть какая-нибудь крохотная лесная птичка или вполне мирное животное вроде козы. Мир для человека был сплошной цепью родственных связей. Через какое-нибудь слабое существо человек оказывался в родственной связи с теми силами природы, которые он хотел расположить в свою пользу».
С развитием общества и эволюцией человеческого сознания мифологические поверья людей постепенно утратились. На смену им пришла аллегоричность. На животных в сказках переносятся качества людей: ум, доброта, хитрость. В сказках о животных всё буднично и просто. Пространственный мир ограничен обстановкой горской жизни. Число действующих лиц умещается в небольшом перечне хорошо знакомых животных и птиц.
С развитием представлений человека о природе, с накоплением наблюдений в сказки проникли сюжеты о победе человека над животными и о домашних животных, что было результатом их приручения. Выделение сходных особенностей у животных и человека (речь - крик, поведение - повадки) послужило основой для совмещения в образах животных их качеств с качествами человека: животные говорят и ведут себя как люди. Это совмещение повело и к типизации характеров животных, которые стали воплощением определенных качеств: хитрость лисы, жадность волка, неуклюжесть медведя, глупость осла, трусость зайца и т.д.
Архаические сюжетные мотивы в сказочной традиции
Фантастический характер сказок с наибольшей очевидностью проступает в волшебных сказках, где едва ли не все персонажи, чудесные предметы, само действие - проникнуто атмосферой необычного. Однако во всех сюжетах этой жанровой разновидности ощущается реальная социально-историческая основа сказочных мотивов и образов. Исследователь В.Я. Пропп, относя происхождение большинства мотивов волшебной сказки к доклассовому обществу, устанавливает связь их с древнейшими социальными институтами, обычаями и представлениями.
Волшебные сказки дагестанских азербайджанцев — это исторически сложившиеся в разные периоды истории произведения фантастического содержания. Каждая сказка, каким бы фантастическим содержанием она ни наполнялась, о каких бы волшебных героях ни повествовала, отображает быт, нравы и многообразие эстетического мышления человека конкретного этноса. В связи с этим М.М. Курбанов пишет: «Волшебно-фантастические сказки формировались в народном творчестве как отзвук мифологических верований древних людей. Вера в существование других фантастических миров, где якобы господствовали справедливость и добро, создала большой арсенал различных сюжетов и мотивов, в которых простой труженик достигал благополучия честным трудом и добрым обращением к людям. Сказочный мир героев, в основном, существовал не в обычной убогой среде обитания земледельца, а в неведомом сказочном царстве»90.
В течение тысяч лет живого бытования волшебная сказка дагестанских азербайджанцев трансформировалась, приобретая новые формы и идеалы, обогащаясь под влиянием эпических традиций самобытного и международного характера. Как отмечает Н.М. Ведерникова: «Священные рассказы о предках, о посещении царства мертвых, о животном тотеме, родоначальнике племени, силе духов постепенно теряли связь с обрядами; переосмысливая древние морфологические представления, они превращались в художественные рассказы, которые все более начинали восприниматься как поэтический вымысел»91. Герой, преодолевающий все испытания, побеждающий все враждебные силы, становится важнейшей эстетической категорией сказки. В образе героя волшебной сказки дагестанских азербайджанцев находит выражение народное мировосприятие, убеждение во всемогуществе добра и справедливости.
Мечта человека о хорошей жизни, добре и справедливости, чудесах, древнейшие тотемистические, анимистические и антропоморфные верования способствовали развитию художественной фантазии труженика о мифологических драконах и дивах, заморских царствах и государствах, о ковре-самолете, о фантастических превращениях и т.д. Поэтому фантастические иллюзии волшебной сказки искусно переплелись с вполне реальными картинами из повседневной жизни людей. Поэтому неудивительно, что действия в сюжетах могут произойти как в обычном патриархальном, так и в подземном, подводном и других мирах, унося воображение сказочника и слушателя в неведомые царства волшебства и справедливости.
Вопрос принципиальной классификации волшебных сказок в российской и дагестанской фольклористике до последнего времени так и не разрешен. Одесский фольклорист P.M. Волков считал, что волшебная сказка славянских народов знает пятнадцать разновидностей: о невинно гонимых, герое-дурне, о трех братьях, о змееборцах, о добывании невест, о мудрой деве, о заклятых и зачарованных, об обладателе талисмана, чудесных предметов, о неверной жене, о мачехе и падчерице и т.д.92 А В.Я. Пропп устанавливает несколько разрядов сюжетов волшебной сказки: борьба с антагонистом-вредителем, победа над антагонистом, трудная задача и ее решение и т.д.93
Попытку классифицировать волшебные сказки в дагестанской науке предприняла известный фольклорист A.M. Ганиева. Изучая лезгинские народные сказки, исследовательница выделила из общей массы волшебных текстов две разновидности сказок — богатырские и волшебно-героические. В свою очередь, первые расчленены на сказки о Шарвили и богатырях-великанах. Вполне можно согласиться с исследовательницей, поскольку в сказках народов Южного Дагестана действительно очень ярко и особняком выделяются богатырские сюжеты как местного происхождения, так и заимствованные.
Поскольку волшебно-фантастическая сказка как разновидность жанра воплотила в себе информацию и традиции всех предыдущих исторических эпох, а также наслоения эстетического мышления людей разноуровневого характера, однозначно разрешить эту проблему весьма трудно. В одном и том же тексте мы находим элементы мифологического, социального и исторического планов, составляющие полиэпохальный художественный конгломерат. Неудивительно, что некоторые сказочные сюжеты, повествуя о социальных конфликтах или проблемах своих персонажей в средневековых царствах или государствах, где четко очерчены имущественное неравенство и социальный статус героев, одновременно совмещают во времени возможные коллизии древнейшего периода человеческой эволюции, где превалировало мифологическое, антропоморфное и анимистическое мировосприятие. Ведь категория эпического времени в волшебных сказках весьма условна, и переплетение разноэпохальных сюжетных мотивов и возможных событий в волшебной сказке — явление обычное.
Что же касается тематической разнородности волшебных сказок, то трудно найти сюжеты только о богатырях («драконоборческие») или социально ориентированные без древнейших мотивов. И в тех, и в других вполне возможны переплетения в одном тексте разных мотивов и тем (о богатырях, младшем брате, невинно гонимых, царевичах, падишахах и т.д.), что затрудняет определить (или же обозначить) их по преобладающим признакам. Но все же выделение из общей массы волшебных сказок азербайджанцев сюжетов и сюжетных мотивов более древнего происхождения, на наш взгляд, даст возможность проследить процесс эволюции художественного мышления этноса за относительно большой период времени.
Исходя из этого, волшебно-фантастические сказки дагестанских азербайджанцев можно разделить на два вида: первый — это сказки с архаическими сюжетами и сюжетными мотивами, в которых содержатся элементы родства человека и животных, а также драконоборческие, объединяющие мотивы борьбы героя (или девушки-богатырши) с разными мифологическими существами типа аждаха, див (дэв) и др. Второй вид - это сюжеты классических волшебно-фантастических сказок, в которых преобладают мотивы социальной несправедливости, близкие к средневековой жизни.
Конечно, это деление волшебных сказок весьма условно, поскольку в каждой второй сказке мы можем встретиться, так сказать, с «универсальными» сюжетными мотивами, которые могут быть частями обоих видов сказок. Но такая дифференциация поможет объединить группы сказок для исследования их национальной специфики, типологии и поэтики.
Известно, что в древности сказка и миф имели единую синкретическую основу, из которой они отпочковались и развивались самостоятельно. Однако влияние мифа на сказку сказывалось на всем протяжении ее эволюции. Влияние мифа на становление и развитие сказочного эпоса, а также роль мифов в формировании эстетической образности в словесном искусстве, в частности, в сказочной традиции, прослеживаются в суждениях Е.М. Мелетин-ского, утверждающего, что «древнейшая мифология в качестве некоего синкретического единства заключала в себе зародыши не только религии и древнейших философских представлений (формировавшихся, правда, в процессе преодоления мифологических истоков), но также искусства, прежде всего -словесного. Художественная форма унаследовала от мифа и конкретно-чувственный способ обобщения, и самый синкретизм».
Классические волшебно-фантастические сказки
Классическая волшебная сказка дагестанских азербайджанцев отличается сюжетной оригинальностью и ярким национальным своеобразием, что не могло не отразиться на облике главных героев и на характере сюжетов Типичный герой сказки - это выработанный за сотни лет средневековья идеализированный персонаж - сын крестьянина или лавочника, сапожника или скотовода Мамед или младший сын шаха - Мелик. В ряде сказок герои названы популярными среди азербайджанцев именами (Гасан, Мелик-Ахмед, Ильяс, Шах Аббас, Шах Исмаил, Шах Ануширван и т.д.) или ограничиваются нарицательными словами: младший сын бедняка, шах, падишах, шахиншах, шах-заде, визирь, падчерица, мачеха, мельник, носильщик, дервиш, колдунья и т.д. Цари или царевичи в сказочной традиции азербайджанцев встречаются редко.
Средневековая жизнь внесла свои коррективы и дополнения в эстетическую систему азербайджанской волшебной сказки. Разложение рода, большой патриархальной семьи и переход к классовому обществу отразились в мотиве «младшего брата» или падчерицы. Появляется идеализация социально обездоленного героя волшебной сказки. В эпоху феодализма это социальное звучание сказки усиливается. Шах (или царь) как распорядитель чужими судьбами становится одной из постоянных фигур сказки. Взаимоотношения героя с благополучными братьями или сыновьями шаха все более принимают характер противопоставления власти и бесправия, бедности и богатства.
Сказки дагестанских азербайджанцев средневекового периода напоминают сказки других народов Дагестана и даже совпадают с ними в мотивах или образах. Так, к примеру, с международным сказочным мотивом чудесного посещения героем подземного царства связаны целые события и приключения в волшебных сказках. Часто герой волшебной сказки спускается в подземное царство, встречает двух козлят или баранов — черного или белого цвета, он садится на черного и спускается в седьмое царство. Здесь, как видно, сохранилось древнее представление человека о многоступенчатости подземного мира.
Э.В. Померанцева, изучая русскую сказку, справедливо замечает: «Как бы маловероятны ни были события, о которых говорит сказка, как ни фантастично было бы повествование о жизни и чудесах святых, как ни нелепа была бы быличка о леших или русалках, рассказчик верит или делает вид, что верит в истинность своего повествования, он преподносит свой рассказ слушателям как сообщение о действительно бывших случаях» .
В волшебных сказках дагестанских азербайджанцев мы сталкиваемся с представлениями и поверьями давно минувших времен: о превращении человека в животное, о колдунах, ведьмах и т.д. Сказка выработала свою устойчивую схему, включающую присказку, зачин, систему образов, развитие действия, кульминацию и благополучную развязку с традиционными концовками. Главный конфликт за тысячи лет остается неизменным - противостояние добра со злом. Также не меняется идейная установка всей сказки - это уничтожение зла и торжество добра и справедливости. Волшебная сказка средневекового периода базируется, прежде всего, на социальных противоречиях в обществе и разрешает их по-своему, по-сказочному.
Носителями и распространителями творений азербайджанского народа были знатоки сказок, преданий и легенд - «нагылчылар», - выступавшие в караван-сараях, в лавках-дуканах, во время отдыха после работы в поле или в гостях у кунака, куда собирались мужчины села и т.д.
Завязками в волшебно-фантастических сказках дагестанских азербайджанцев служат болезнь родителей, их смерть, сон отца, всенародный клич шаха, решившего выдать замуж свою дочь, предсказания странствовавшего богомольца - дервиша и т.д. А сюжет сказки начинается с отправления героев в путь на поиски счастья, за волшебным лекарством, исцеляющим больного отца, за волшебным кольцом, живой водой, найти себе невесту, выполнить завещание отца, познать тайну дружбы и т.д. Мотив поисков невесты-красавицы является наиболее распространенным в волшебных сказках дагестанских азербайджанцев («Сказка об Искандер-шахе», «Ржавый меч», «Охай и Ахмед»).
Персонажи в сказках дагестанских азербайджанцев предстают широкой галереей типических образов. Среди них образ героя особенно важен, так как он во многом определяет идейно-художественное содержание волшебных сказок, воплощая в себе народные представления о справедливости, доброте, истинной красоте, в нем как бы сконцентрированы все лучшие качества простого человека, благодаря чему образ героя становится художественным выражением идеала.
Высокие моральные качества героев раскрываются через их поступки. К примеру, в сказке «Дустлугун сирри» («Тайна дружбы») кечал Мамед не бросает в беде сына шаха Мелика и становится его верным другом. В сказках можно обнаружить элементы психологического характера, попытки передать внутренний мир героев, их душевную жизнь: они любят, радуются, огорчаются, гордятся победой, переживают измену и неверность, ищут выход из сложных ситуаций, подчас ошибаются. То есть, в волшебных сказках дагестанских азербайджанцев мы уже находим наметки изображения личности.
И все же говорить об индивидуализации образов можно с известной долей условности, так как многие черты, присущие герою одного сюжета, повторяются в героях других сказок. Поэтому справедливо мнение об изображении в сказках единого народного характера126. Этот характер нашел воплощение в разных типах героев — мужских и женских образах.
В начале сказки герой называется среди прочих действующих лиц: «Жил-был шах, у него было три сына» - таково типичное начало большинства волшебных сказок дагестанских азербайджанцев. Чтобы выделить героя среди второстепенных персонажей, сказка вводит ряд традиционных положений и ситуаций, связанных только с героем. Он молод, среди братьев, он всегда младший и, поэтому ему не доверяют.
В некоторых сказках дагестанских азербайджанцев сюжеты о младшем брате аналогичны схеме: шах, старик или бедняк имеют трех сыновей, которые отправляются по воле отца на поиски лекарства, белого коня, жены и т.д.. Развитие волшебного сказочного повествования основано на стремлении младшего брата достичь своей цели.
Однако встречаются и сюжеты о единственном сыне шаха, который выполняет волю отца («Кызыл лампа» «Золотой подсвечник127» и др.). Сказка начинается с зачина. Странствующий лекарь сообщил слепому шаху, что есть лекарство, которое может сделать его зрячим. Это кровь пятнистой рыбы, которая водится в белом море. По приказу шаха все рыбаки и сын шаха отправились к белому морю ловить рыбу. Но шахзаде сжалился над рыбой. Она была так прекрасна, «что легче было отрубить собственную руку, чем ее голову». На прощание рыба человечьим голосом поблагодарила юношу и сказала : «Придет время, я сослужу тебе службу» (международный мотив).
Бытовые сказки
Бытовые сказки являются жанровой разновидностью сказочного эпоса. Трудно установить время их изначального сложения. Однако, судя по тематике, проблематике и системе художественных образов, можно с уверенностью отметить, что они начали складываться в средневековом классовом обществе, дошли до современности и пользуются широкой популярностью в народе как произведения, отражающие нравы, быт и непростые человеческие отношения. Однако это не значит, что наиболее характерные сюжеты сложились именно тогда. Бытовая сказка всегда была наиболее активной жанровой разновидностью и пополнялась веками новыми сюжетами и образами, сочиненными на базе образа жизни народа.
Бытовые сказки имеют свой круг сюжетов, образов, свои специфические художественные приемы. Они строятся на совершенно иной идейной и временной основе, нежели волшебные сказки. Н. М. Ведерникова отмечает, что «выдвигая общественные идеалы, бытовая сказка отрицает и эстетику фантастического волшебной сказки, и характер иносказания сказок о животных»150. Критика социального устройства, утверждение прав и морали трудового человека определяют особенности их содержания. Герои таких сюжетов живут в реальном мире и побеждают благодаря уму и находчивости. Их действия - это выражение активного неприятия социальных и нравственных норм общества («Справедливость», «Умная жена», «Жёлтая дыня», «Отец и сын», «Бабушка Айнур и птицы» и др.).
Действия в бытовых сказках развиваются в привычной для крестьянина и скотовода обстановке. Характеризуя художественное пространство бытовой сказки, мы должны говорить не о его реализме, а об условности. И эта условность становится средством типизации тех событий, которые передаются сказочником. То же самое может быть отмечено и в передаче времени в бытовой сказке. По сравнению с волшебной сказкой оно психологически воспринимается как время, более близкое к реальному, и, тем не менее, оно так же условно, как и пространство. Если волшебно-фантастические сказки азербайджанцев связаны с событиями таинственных или необыкновенно фантастических миров с далекими от повседневных забот крестьянина шахзаде, царевичами, шейхами, падишахами, девами, то бытовые сказки близки труженику нехитрым сюжетом и обыкновенными персонажами. Поэтому в них мы находим бедняков и богатых шахов, хитрых визирей и жадных служителей мечети, мудрых башмачников и глупых купцов, смешных шутов и ленивых обывателей, умных, трудолюбивых крестьянских дочерей и тупых ханов, беков. Хотя в жизни все обстоит совершенно по-иному, в бытовой сказке простой труженик вырисовывается как самый умный, находчивый и нравственно образцовый. По структуре и сюжетам бытовые сказки иногда напоминают объемные новеллы и анекдоты.
Фольклорист М.М. Курбанов отмечает, что «являясь образцами чисто самобытными, бытовые сказки дагестанцев отразили местные традиции, быт, нравы, обычаи, поскольку формировались на почве реальной действительности. Вместе с тем проблематика и сюжетное разнообразие, система художественных образов и поэтика произведений позволяют отметить, что бытовые сказки народов Южного Дагестана очень схожи с аналогичными образцами из устного творчества других кавказских народов»151.
В своих героях (огородник, башмачник, бедняк, кечал) сказка всегда точно отмечает их социальную и сословную принадлежность. В этом сказывается не только её демократическая направленность. Само указание социального и имущественного положения персонажей уже есть известная характеристика, обусловленная устойчивыми народными представлениями. Огородник, башмачник, бедняк всегда изображаются как подлинные труженики, знающие свою работу и ценящие свой труд. При этом их единственным оружием в борьбе за признание своих прав и утверждение собственного достоинства становятся их ум и находчивость.
Вместе с общей схожестью сюжетов и мотивов бытовой сказки народов Дагестана, национальная самобытность каждой сказки определяется вкладом каждого народа в конкретный сюжет элементов с местным колоритом, характерным только для данного этноса или региона. В связи с этим В. П. Аникин отмечает: «Национальная самобытность бытовых сказок в фольклоре и широкая распространённость их у народов мира заставляют нас искать их жизненные корни в исторических обстоятельствах, единых для развития всех народов, но взятых в конкретном национально-самобытном проявлении»152.
В социально-бытовых сказках дагестанских азербайджанцев, как и у других этносов, сталкиваются добро и зло, справедливость и несправедливость, интересы богатых и бедных. Вместе с тем, народ высвечивает глупых и ленивых, жадных и капризных, осуждает все то, что не соответствует общепринятым нормам нравственности дагестанских горцев.
Идейно-тематическое и сюжетное богатство бытовых сказок дагестанцев побудило исследователей классифицировать их по тематическим признакам. Так, исследовательница Ф.А. Алиева, изучив множество разнотипных сюжетов дагестанцев, аргументировано выделила сказки трех видов: социально-бытовые (сюда вошли сказки-загадки, сказки о ловких проделках, дураках и шутах, ловких ворах, об одурачивании), семейно-бытовые и новелистические . Вероятно, нет такой сферы жизни человека, которая не коснулась бы в бытовых сказках. Но учитывая разнообразие и богатство сюжетов и их циклизацию по наиболее характерным тематическим группам и соблюдая упомянутую методику классификации фольклориста Ф.А. Алиевой, бытовые сказки дагестанских азербайджанцев можно разделить также на следующие разновидности: социально-бытовые (сказки-загадки, о дураках и шутах, о ловких ворах, муллах, кадиях, старостах, об одурачивании и т.д.), нравственные, семейно-бытовые (о ленивой, злой, глупой и упрямой жене, об отношениях мужа и жены и т.д.). Эта классификация, естественно, является условной, поскольку те или иные сюжетные мотивы вполне могут встречаться рядом в разных видах бытовых сказок.
Одним из популярных видов бытовой сказки является сказка-загадка, основанная на древнейшем эпическом приеме «загадывание-отгадывание». Этот художественный прием уходит корнями в древнейшие формы словесного состязания людей между собой. Он встречается в героическом эпосе, в волшебно-фантастических сказках, в жанре загадки и т. д. Традиции загадывания и отгадывания естественным образом переняты бытовыми сказками для «испытания» противника в целях определения его умственной гибкости и соображения. Истоки «загадок - отгадок» уходят в древнейшие обычаи испытания мудрости жениха или же свадебного сговора. Как заметила исследовательница Ф.А. Алиева, «поэтика дагестанской сказки-загадки предопределена главным образом следующими особенностями жанра: во-первых, связью с условной иносказательной речью, порождённой культовыми обрядами древних; во-вторых, социальной обусловленностью в прямом и иносказательном выражении; и, в-третьих, - присутствием одновременно двух планов: эпического сказочного стиля и реалистического повествования» .
