Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Архитектурное пространство: взаимосвязь эстетики формы и содержания 25
1.1.Архитектурное пространство как среда человека. 25
1.1.1. Архитектурное пространство как антропологизированное пространство 25
1.1.2.Категории представляющие архитектурное пространство...44
1.2. Эстетический аспект антропного содержание архитектурного пространства 60
1.2.1.Духовная сущность архитектурного пространства 60
1.2.2.Архитектурное пространство как эстетическая видимость 69
1.2.3.Облик архитектурного пространства в контексте выразительного бытия архитектурного пространства 78
1.2.4. Форма архитектурного пространства как эстетической видимости 90
Глава 2. Эстетика формы архитектурного пространства 95
2.1.Внешняя и внутренняя форма архитектурного пространства 95
2.2. Миметически-игровая природа внутренней формы архитектурного пространства 128
2.2.1.Миметическая природа архитектурного пространства 128
2.2.2.Игровая природа архитектурного пространства 145
2.3.Эстетика внешней формы архитектурного пространства. Архитектурные морфемы и ноумены 161
2.3.1. Архитектурный субстрат и морфемы архитектурного пространства 163
2.3.2. Архитектурный материал и ноумены архитектурного пространства 169
Заключение 174
Библиографический список использованной литературы 180
Приложение
- Эстетический аспект антропного содержание архитектурного пространства
- Форма архитектурного пространства как эстетической видимости
- Миметически-игровая природа внутренней формы архитектурного пространства
- Архитектурный материал и ноумены архитектурного пространства
Введение к работе
Архитектуру традиционно относят к наиболее исследованным областям эстетической деятельности как с искусствоведческой, так и с эстетико-философской" точек зрения. Вопросами, касающимися исследования эстетических проблем архитектуры и художественного творчества в области архитектуры уделялось много внимания не только в трудах учёных, работающих в поле проблематики специализированной научной дисциплины «Теории архитектуры», но и в целом ряде эстетико-философских исследований. Можно сказать, что вопросы, касающиеся осмысления художественного творчества в области архитектуры как вида искусства, являются одними из наиболее разработанных (осмысленных теоретически, оснащённых специализированным терминологическим аппаратом) на эстетическом уровне исследования отдельных видов искусств.
Однако архитектура представляет собой не только вид искусства, но и особый вид освоения мира человеком, главным содержанием которого является человек, бытие человека не только материально-бытовое, но и социально-культурное и духовное. В таком качестве архитектуру, как объект исследования возможно рассматривать как некоторую антропную реальность, возникшую вследствие строительной деятельности и включающую в себя процесс, результат и продукт человеческой деятельности, направленной на создание сооружений материально-вещественного окружения, материальной искусственной среды. Такая реальность может быть названа архитектурой в широком смысле слова, поскольку включает в себя как все виды архитектурной деятельности, её стадии и этапы, так и различные виды творческой и строительной деятельности, генетически связанные с архитектурой и направленные на создание «второй природы», материально-пространственного окружения человека, посредством строительного преобразования окружающей его среды. Следовательно, к этой реальности необходимо относить также и народную архитектуру, промышленную архитектуру, спонтанную деятельность человека по преобразованию находящегося-вне-его мира и тому подобную деятельность, её результат и продукт. Это образование в рамках настоящего исследования будет рассматриваться только в одном его качестве, а именно как некоторая архитектурная целостность в которой разнородные архитектурные объекты выступают как единое антропное пространство в «четырёхмерном пространственно-временном объёме» [66,СЛ65] человеческого бытия. Такое образование следует обозначить термином «архитектурное пространство» .
Очевидно, что качества архитектуры, рассматриваемой как особое образование - архитектурное пространство, созданное и создаваемое как особое человеческое пространство, человеческий мир, связаны с этим её главным содержательным аспектом, в силу чего важнейшим критерием его оценки в качестве такового является эстетический критерий.
Эстетические контуры и координаты архитектурного пространства возможно считать существенно важными в самопознании человека, предстающего в антропной перспективе архитектурного пространства как человеческий мир, человеческое пространство, поскольку посредством архитектурного пространства и его форм выступает не только природный, утилитарный, бытовой, социальный облик человека и человечества, но и его облик духовный, имеющий отношение к духовной жизни человека. Вопросы духовного самоопределения и бытия человека посредством выразительных форм архитектурного пространства относятся к области эстетико философского исследования. Однако, думается, что несмотря на наличие различных по широте рассмотрения и глубине охватываемых тем исследований, посвященных теории и истории архитектуры, именно изучению архитектурного пространства на эстетико-философском уровне не уделено достаточного внимания.
Эстетические качества архитектуры не могут быть рассмотрены только в аспекте анализа как вид искусства и художественной деятельности, поскольку доля архитектурных объектов, возникших в результате целенаправленного художественного творчества в области архитектуры как вида искусства несопоставима мала по сравнению с другими архитектурными объектами, чьё появление следует связывать с реализующимся в искусственно созданной архитектурной среде антропным и антропогенным миром, становящимся благодаря целенаправленному преобразованию окружающего мира посредством человеческой деятельности. Эстетическая компонента таких объектов, особенно рассмотренных обособленно, с точки зрения критериев сознательного художественного творчества, безусловно мала по сравнению с художественными произведениями в области архитектуры как вида искусства, но отнюдь не может быть признана малозначительной, поскольку отражает некоторый особый слой «очеловеченного мира», выступающего как архитектурное пространство, примером которому могут служить не только крупнейшие мегаполисы, такие как Токио, Лондон, Москва, чьи площади исчисляются сотнями квадратных километров , но и другие архитектурные образования, более скромные с точки зрения наличия и «концентрации» художественных произведений в области архитектуры, но занимающих обширные площади (такие как, скажем, Владимирское ополье) и существующие в длительной временной перспективе. В исследовании «Будущее архитектуры» Ф.Л.Райт отмечает : « Дом -это машина для жилья, но архитектура начинается там, где исчерпывается это определение дома... Архитектура выражает человеческую жизнь.» [234,С191]. Исходя из такого понимания архитектуры, при котором разнородные архитектурные объекты выступают как единое архитектурное пространство в антропной перспективе, главным содержанием которого выступает человек, представляется возможным рассмотрение архитектурного пространства в «выражающем» ракурсе, тем более что такая точка зрения уже имеет место в архитектурной практике. В качестве примера могут быть приведены так называемые ландшафтные парки, один из которых Эмшер Парк (Emscher Park) создаётся в Северной Рейн-Вестфалии (ФРГ) на территории Рура[334]. В своём выступлении на конференции, посвященной десятилетию программы «Эмшер-Парк», министр архитектуры и строительства земли Северная Рейн-Вестфалия, доктор архитектуры В. Ротерс отмечал, что несмотря на то, что Рур как промышленное образование потерял свою значимость и это неминуемо ведёт к закрытию шахт и связанных с ними предприятий, его уникальный архитектурный ландшафт, сложившийся в течение столетий под воздействием традиционного производства, подлежит обязательному сохранению, поскольку является частью культурного ландшафта и элементом национальной самоидентификации, культурного самоопределения, самоотождествления с территорией и, следовательно, выступает в таком качестве как ценность духовно-эстетическая. По той же причине, подчеркнул В.Ротерс, правительство Германии субсидирует фермеров, занимающихся традиционным сельскохозяйственным производством, поскольку это способствует сохранению традиционно-сложившегося облика обширных территорий, выступающих как единое архитектурное пространство, обладающее яркой национальной определённостью, бережное отношение к которому является непременным условием патриотического аспекта культурной жизни. Однако, необходимо подчеркнуть, что в данном случае как значимые в национально-культурном, этическом, духовно-эстетическом плане предстают не единичные архитектурные объекты, а некоторое архитектурное множество, архитектурная среда, ряд архитектурных объектов, где в архитектурном и, следовательно, эстетическом качестве выступают не единичные высокоэстетичные объекты, а некоторая совокупность архитектурных форм, качества которой, в том числе и эстетические, проявляются как целостности, развёртывающейся в пространственной и временной перспективе. Существенной для этого архитектурного множества может быть признана эстетическая характеристика, поскольку именно она позволяет ему выступать в эстетико-духовном диалоге, но эстетические качества не могут быть истолкованы как следствие целенаправленного художественного творчества.
Исследование по аналогичной тематике сельских поселений Владимирской области, проведённое кафедрой СКиА ВлГУ [189] по заказу Департамента архитектуры и градостроительства администрации Владимирской области на предмет изучения возможности создания ландшафтно-архитектурного национального парка на территории Ополья Владимирской области, включающего и г.Суздаль, выявило, что может быть дан положительный ответ на вопрос о наличии устойчивого архитектурного образа сельских поселений района Ополье Владимирской области, обладающего национальной, культурной и эстетической определённостью. В его основе лежит облик различных объектов, разноплановых в архитектурном плане, но выступающих в эстетическом аспекте как архитектурное множество, и представляющих собой некоторый эстетический феномен.
Отталкиваясь от тезиса, констатирующего наличие некоторого эстетического феномена в области архитектуры, можно сделать вывод, что существует ряд вопросов, касающихся явления архитектуры, а именно архитектурного пространства, имеющих не только практическое значение, но и теоретическое, выходящих за границы теории архитектуры и попадающих в поле эстетико-философской проблематики. Эти вопросы находятся в ключе общей проблемы, касающейся возможности рассмотрения архитектурных объектов, разнородных по своему происхождению, назначению и степени выраженности эстетических качеств в рамках единого архитектурного пространства, обладающего эстетической выразительностью. Данная проблема в качестве предмета эстетико-философской аналитики может рассматриваться в различных аспектах и ракурсах. В рамках настоящего исследования представляется целесообразным остановиться на одном их возможных её аспектов, а именно эстетике формы архитектурного пространства, актуализирующемся в предмете диссертационного исследования, и сделать попытку соотнести эстетический пласт архитектурного пространства с его в целом внеэстетическими антропно-смысловыми основаниями, породившими архитектурное пространство, генетически присущими ему, являющимися его сущностью, и обозначенными в настоящем исследовании через категорию «содержание архитектурного пространства». Данный путь представляется продуктивным поскольку, отталкиваясь от аналитических замечаний А.Ф.Лосева в «Диалектике художественной формы», что «выражение, или форма, сущности есть становящаяся в ином сущность...» [171,СЛ5], а «архитектурная форма — та, которая гипостазирует чистое полагание и вмещение» [171,С. 124], «... всегда есть форма носителя, вместилища чего-то другого, более внутреннего.» [171,С. 122-123], можно предположить, что именно антропно-смысловая целостность, будучи помещённой во «вместилище» архитектурного пространства и становящаяся в этом ином, оказывается выраженной в формах архитектуры и получает в этом качестве эстетическое звучание.
Различные аспекты эстетики архитектурного пространства, попадающие в проблемное поле настоящего исследования, рассматривались, в том числе и с формально-содержательной стороны, в ряде исследований, которые можно подразделить на несколько различных групп в зависимости от ракурса освещаемых в них вопросов.
К первой группе можно отнести философские исследования, в которых затрагиваются вопросы, связанные с философской, в частности, эстетико-философской проблематикой в отношении рассмотрения феноменов архитектуры. Эстетические аспекты архитектурного пространства затрагивались в ряде философских работ в контексте более широкого философского исследования, в частности, в классических исследованиях И.Канта, Г.В.Ф.Гегеля, а также в трудах И.В.Гёте, Ф.В.Шеллинга, О.Шпенглера. Современный этап эстетико-философского осмысления феноменов архитектуры связан с исследованиями, таких зарубежных философов XX в. как М.Хайдеггер, Й.Хёйзинга, Х.Ортега-и-Гассет, Р.Барт, Г.Г.Гадамер, У.Эко, рассматривающими феномены архитектуры в широком социально-культурном поле, а также с исследованиями Д.Лукача «Своеобразие эстетического», рассматривающим эстетические аспекты архитектурных видов деятельности, и Р.Ингардена, исследующего в ключе феноменологической методологии бытие феноменов архитектуры в качестве эстетического предмета.
Среди отечественных философов, обращавшихся к проблемам архитектуры и её феноменов в ракурсе эстетико-философско проблематики в контексте более широкого философского исследования, можно выделить работы Н.Г.Чернышевского, Л.С.Выготского, П.А.Флоренского, А.Ф.Лосев, а также В.В.Бычкова, О.И.Генисаретского, М.С.Кагана, Д.С.Лихачёва, Ф.Т.Мартынова. Отдельные ракурсы эстетико-философского исследования феноменов архитектуры, имеющие отношение к теме настоящего исследования нашли отражение: в социально-культурном аспекте эволюции среды — в исследованиях В.Л.Глазычева, В.Л. Киносьяна и И.Р.Хайрулиной, В.К. Падерина и Л.К.Нагматулиной, Н.К. Трикаша; как предметно-творческой деятельности — в исследованиях И.А. Азизян, С.С.Арзуманян, В.Р.Аронова.
Во вторую группу можно выделить теоретические и теоретике -философские исследования в области архитектуры, затрагивающие проблемы философии архитектуры, эстетики архитектуры, формы и содержания архитектуры и архитектурного пространства. Исследованию в этой области были посвящены трактаты М.П. Витрувия, Л.Б. Альберта, А.Палладио. В конце XIX - нач. XX данная проблематика нашла отражение в теоретических исследованиях таких зарубежных архитекторов, как Х.П. Берлаге, О.Вагнер, А.Ван де Вельде, Г.Мутезиус, Ф.Л. Райт, Л.Г.Саливен и отечественных архитекторов — А.К.Габричевского, рассматривающего архитектурную форму сквозь призму становления пространства, времени и массы; А.А. и А.В.Весниных, Н.А. Милютина, А.С. Никольского, ставящих вопрос о содержании и форме произведений архитектуры; И.Л.Маца, исследующего вопросы художественного образа в архитектуре; В.Кусакова, коснувшегося проблемы выразительности в архитектуре; а также в работах И.В.Жолтовского, И.А.Голосова, А.П.Гольца, Б.М. Иофана, В.Ф.Кринского, Н.А.Ладовского, И.В.Ламцова, Эль Лисицкого, О.Р.Мунца, М.А.Туркуса.
В сер. XX века в зарубежной теории архитектуры актуальными становятся проблемы, связанные со взаимоотношением формы и функции архитектурных объектов, а эстетический аспект архитектуры рассматривается как следствие функционального соответствия архитектурного объекта. В ключе этой парадигмы к теоретическим проблемам эстетики архитектуры, её формы и содержания обращались такие зарубежные исследователи, как К.Александер, И.Араухо, Я.Бакема, Д.Белл, Р.Вентури, З.Гидион, Ж.Кандилис, О.Нимейер; в этой связи Дж. Понти и Э.Темпиа ставят вопрос о возможности выделения особой функции архитектуры, которая бы, в отличие от утилитарно-бытового и социального бытия в архитектурной среде, давала бы ощущение некоторой «иллюзорности» и возможности пребывания в мире воображаемого. Такие авторы, как А.Аалто, П.Беренс, Ле Корбюзье, Х.Херин, расширительно понимают «функцию» в архитектуре и связывают эстетический ракурс её формы с гуманистическим аспектом произведения архитектуры. Исследованию архитектурной формы в эстетическом аспекте с позиций её восприятия и истолкования посвящены работы Р.Арнхейма и Р.Скрутона. В отечественной теории архитектуры в 50е-70е годы ХХв. особое внимание к эстетическому аспекту форм архитектуры, в контексте бытия архитектуры как вида искусства и художественного творчества, было проявлено в исследованиях Г.Г.Азгальдова, Д.Е.Аркина, Т.Б.Борисовского, А.И.Гегелло, Я.Д.Гликина, К.К.Зайцева, К.М.Кима, В.И.Рабинович, А.А.Тиц, В.Ю.Циркунова, А.Цукермана, И.Ш.Шевелёва, Ю.С.Яралова. Особо следует остановиться на исследованиях таких зарубежных теоретиках архитектуры, как В.Гропиус, Л.Кан, К.Танге, и отечественных - М.Г.Бархина, А.Э.Гутнова, Н.Д.Кострикина, рассматривающих в архитектурном качестве, в том числе и с эстетических позиций, индустриальные формы и городские образования. В работах А.Э.Коротковского был предложен подход к истолкованию архитектурной формы как антропопроекции.
С сер.60-х годов ХХв. по настоящее время приоритетным для теории архитектуры становятся две проблемы, осмысление которых по своей сути связано с решением главных вопросов теории архитектуры, попадающих в поле эстетико-философской проблематики: «Что такое архитектура и какие образования могут быть рассмотрены в качестве архитектурных?» и «Что имеется ввиду под архитектурными формами?», «Какова эстетическая составляющая форм архитектуры?»
В рамках решения этих вопросов во второй половине XX века к изучению архитектуры как архитектурной среды, в социально-культурных и эстетических аспектах обращались такие исследователи как Е.Л.Беляева, Ю.Волчок, В.Л.Глазычев, В.Ф.Маркузон, А.В.Рябушин, Н.Т.Савельева, А.Щенков. В трудах А.В.Иконникова намечены рамки комплексного подхода к исследованию архитектурной среды, формы, функции в эстетическом ракурсе.
Особое внимание к изучению архитектурных форм архитектуры в контексте широкого понимания, как архитектурной среды, было проявлено также в работах таких исследователей как Е.Барбышев, Ю.Г.Божко, А.Валлис, В.В. Владимиров, Л.И.Кириллова, И.Г.Лежава, Е.М.Микулина, В.И.Рабинович, Г.Ревзин, Т.А.Славина М.В.Степанов, А.А.Стригалёв. Так А.Г.Раппапорт и Г.Ю.Сомов в фундаментальном исследовании «Форма в архитектуре: проблемы теории и методологии» определяют, что понятие «архитектурная форма» может считаться глобальным для архитектуры как вида творческой деятельности и применяться к архитектурным объектам любого уровня и выделяют несколько возможньтх уровней рассмотрения архитектурной формы, останавливаясь в том числе и на некоторых её эстетических аспектах. Д.К.Берштейн, развивая понятие архитектурной формы, предложил выделять её два уровня - внешний и внутренний.
Приоритет в области исследования возможности синтеза социальных, эстетических и формальных аспектов рассмотрения архитектурной среды в рамках рассмотрения архитектуры как архитектурного пространства и архитектурной деятельности принадлежит таким учёным КиевЗНИИЭП, как М.М. Агуф, Н.П.Андрощенко, Ю.Н.Евреинов, А.П.Мардер, В.Н.Плехов, Н.К.Трикаш.
В сер. 80-х годов XX века поиски архитектурной практики путей гуманизации архитектуры обозначены появлением новой парадигмы в теории архитектуры — культурно-сущностных основаниях архитектуры и рассмотрении архитектуры в различных её аспектах в рамках культуры. Данный вектор впервые был обозначен в исследованиях А.В.Иконникова и получил развитие в трудах таких учёных как С.Базазьянц, В.Барадулин, А.В.Ефимов, В.А. Ковалёв, В.В.Лебедев, В.И.Локтев, Н.И.Смолина. В связи с этим новое наполнение получает понятие «архитектурная форма», ставшее для архитектуры фундаментальным. Так в работах Г.И.Зосимова, М.В.Шубенко, И.В.Эрна и О.И.Явейна рассматривается архитектурная форма как форма пространства, а архитектура как создание архитектурного пространства; М.П.Кудрявцев, Т.Н.Кудрявцева, Ю.И.Курбатов распространяют понятие архитектуры, и, следовательно, становление архитектурной формы на ландшафт; МВ.Посохин пишет об архитектуре окружающей среды; А.В.Маслов определяет архитектуру и архитектурную форму как процесс. Теория архитектуры этого периода обращается также к новой методологической базе. Поиски архитектурной теории начиная с сер. 80-х также отмечены попытками привлечения новых методов исследования явлений архитектуры: Л.В.Никольская рассматривает возможность применения образно-ассоциативного метода на основе словесных аналогий к истолкованию образов архитектуры; В.И.Павличенко рассматривает архитектурный ансамбль как феноменальную композиционную систему; Н.Л.Павлов отмечает возможность истолкования пространственно-временных составляющих архитектурной формы; С.О.Хан-Магомедов использует социально-культурный подход в анализе архитектурного творчества; А.В.Иконников, Е.М.Микулина, Е.М.Владимирова обозначают наличие игрового начала в отдельных архитектурных произведениях.
Современный этап осмысления вопросов философии архитектурных форм в теории архитектуры также связан с развитием культурной парадигмы архитектуры, приоритетом проблем рассмотрения архитектуры в контексте человеческого бытия, внимании к духовно-смысловым аспектам пространства архитектуры, выработке концепций повышения человечности архитектуры. Особое значение в этой связи имеют исследования таких зарубежных учёных как Р.Бофиль, В.Желева-Мартинс, В.Замбьен, П.Крампен, А.Лагопулос, А.Леви, X. Мунтаньола-Торнберг, П.Пеллегрино, О.Пруцын, и отечественных теоретиков архитектуры, таких как Г.Айдарова, И.А.Бондаренко, Н.Душкина, Г.Есаулов, В.И.Лучкова, Н.Л.Павлов, В.И.Сазонов, А.А.Сергеев, А.М.Сидорин, Л.Стародубцева, И.В.Фальковский, В.В.Фёдоров, В.Л.Хайт, Г.Н.Яковлева.
Современные изыскания в поле теории архитектуры отмечены также изменением объектной основы исследований в области архитектуры с единичного архитектурного произведения до архитектурного пространства всего культурного региона в целом и привлечением различной методологической базы. В работах А.А.Барабанова, В.И.Иовлева, Е.В.Коневой, О.А.Махневой, М.В.Пучкова, А.А.Раевского, В.М.Соняка, Л.П.Холодовой, Л.Ф.Чертова, рассматривающих явления архитектуры в широком антропном контексте, в основу методологии исследования был положен структурно-семиотический подход. П.В.Капустин — привлекает герменевтический метод для анализа архитектурных явлений городской среды.
Среди учёных, обращавшихся на современном этапе в поле проблематики теории архитектуры к изучению эстетических аспектов архитектуры в ключе культурной парадигмы архитектуры, необходимо выделить исследования зарубежных ученых — К.Мандоки, И.Сакеллариду, Ф.Танги, и отечественных теоретиков архитектуры, таких как И.А.Азизян, Г.С.Лебедева, С.В.Норенков, Л.Таруашвили, О.А.Шипицына, З.Н.Яргина.
Необходимо также отметить важность теоретических работ зарубежных архитекторов-практиков, посвященных отдельным проблемам социально-культурной содержательности архитектурных форм и эстетической их оценки, таких исследователей как П.Айзенман, П.Вайбель, Ч.Дженкс, Н. Патман, М.Сальвадори, В.Стрейнч, Д.Уайнз, мнение которых, основанное на индивидуальных творческих интенциях и интуициях, обеспечивает возможность более разностороннего и открытого подхода к феноменам архитектуры.
В третью группу необходимо отнести исследования, в которых вопросы эстетического анализа форм архитектуры рассматриваются как частный случай более общего явления, то есть в контексте эстетики формы предметной среды, архитектонических искусств и предметного творчества как формирования единой эстетизированной предметной среды и как архитектонического творчества. Эти вопросы были рассмотрены в работах таких исследователей, как К. Амброзич, Н.Аради, С.С.Арзуманян, В.Р Аронов, С.Базазьянц, Н.В.Воронов, Е.Б.Мурина, М.А.Некрасова, С.Х.Раппапорт, А.В.Рябушин, Н.Т.Савельева, Л.К Шепетис.
Четвёртое. В ряде работ, посвященных изучению истории архитектуры, исторической этнологии, этногенезу и археологии, рассматривался ряд вопросов теории архитектуры и формы архитектурных объектов, становления облика архитектурного пространства как пространства социального, культурного, этноментального, в контексте этногенетического процесса. Отдельные выводы и примеры, содержащиеся в этих исследованиях, имеют непосредственное отношение к теме настоящего исследования, а именно эстетико-философскому ракурсу исследования эстетики формы архитектурного пространства и его содержательным аспектам.
Исследования таких зарубежных учёных как Д.Банихес, Р.Бюльте, Н.Дж. Зантквил, Р.Мейшке и отечественных учёных — А.К.Байбурина, Е.Э.Бломквиста, О.Р.Будина, Н.Н.Воронина, М.И.Джандиери и Г.И.Лежавы, А.В.Кузы, Д.Майдара и Д.Порвеева, М.Т.Рабиновича, В.В.Трацевского, И.В.Маковецкого, Л.Н.Чижиковой содержат богатый фактологический материал, касающийся народной национальной определенности облика архитектурных объектов.
Большой интерес представляют работы, посвященные теории этногенеза и затрагивающие ряд вопросов, касающихся особенностей формирования архитектурных объектов, таких учёных как Л.Н. Гумилёв и Я.Н.Чеснов. Отдельные вопросы, касающиеся теоретического анализа исторической, географической, национальной определённости архитектурных образований и их облика рассмотрены в исследованиях В.Анциаури, И.А.Бондаренко, А.В.Бунина, М.Булатова, С.А.Дектярёва, Е.И.Кириченко, Ю.Н.Кишика, А.МКозловской, А.Комеча, В.Т.Лисовского, И.Н.Ноткина, В.П.Орфинского, Т.Ф.Саваренской, О.Севана, Н.А.Смуровой, Ю.С.Ушакова, В.Хорошилова.
Можно выделить три группы причин, которые делают актуальным обращение к эстетико-философскому исследованию формально-содержательного аспекта архитектурного пространства на современном этапе.
Первая группа связана с новым и новейшим этапом развития архитектуры. Эстетико-философское изучение архитектурного пространства получает большую актуальность в современном мире, поскольку в условиях нарастающей урбанизации в сферу архитектурного пространства вовлекаются всё новые и новые территории. Происходит сложное многоуровневое изменение, которое можно назвать «очеловечиванием», облика и формы всё более обширных участков земной поверхности. Архитектура становиться поистине актуальным видом деятельности и массового творчества. Очевидно, что формирование облика земной поверхности как облика архитектурного пространства является уже не столь далёкой перспективой, следовательно изучение вопросов, связанных с современным этапом развития архитектуры на эстетико-философском уровне анализа, представляется актуальным поскольку заостряет внимание на одной из самых обширных областей деятельности человека в ракурсе выявления возможности его су ествования как эстетического феномена, то есть имеющего отношение к подлинно человеческому бытию.
Эстетико-философское исследование архитектурного пространства может быть определено как отличающееся своей предустановочной позицией и ракурсом рассмотрения изучаемого предмета в общем контексте мироотношения, как одной из форм проявления мироотношения, духовного самоопределения, социально-культурной самоидентификации посредством форм архитектуры, находящих своё выражение в духовном наслаждении от взаимоотношения человека с архитектурным пространством как эстетическим объектом.
Вторая группа причин, которую можно обозначить как научно-теоретические, связана с недостаточной разработанностью на теоретическом эстетико-философском уровне вопросов, связанных с анализом эстетических аспектов и качеств формы архитектурной среды и архитектурного пространства. Такое исследование, раскрывающее уровень выразительного бытия отдельных явлений архитектуры, представляется актуальным не только в научно-теоретическом плане, поскольку затрагивает ряд мало разработанных в теории эстетики вопросов, касающихся эстетических качеств и выразительных возможностей архитектурных объектов, находящихся за пределами архитектуры как вида искусства или являющихся пограничными, но и связана с внутренними потребностями теории архитектуры, уже работающей в поле этой проблематики начиная с 60-х годов XX века и нуждающейся на современном этапе в привлечении теоретической и методологической базы эстетики и философии, соотнесении терминологического аппарата, особенно категорий и понятий эстетики применительно к эстетическим аспектам явлений архитектуры. На необходимость и важность осуществления этого междисциплинарного подхода указывает, в частности, теоретик архитектуры А.Г.Раппапорт в исследовании «Форма в архитектуре: проблемы теории и методологии»[239,С.4-5].
К вопросам, которые могут быть названы актуальными в эстетико-теоретическом плане, можно отнести ряд вопросов, касающихся особого рода выразительного бытия архитектурного пространства, дающего ему возможность выступать предметом эстетической рефлексии, а, в частности, связанные с постановкой вопроса о возможности существования слоя эстетически-выразительных форм архитектурного пространства, возникающих как следствие его человеческой отнесённости и самоидентификации на уровне социальном, культурном, духовном. На допустимость такого подхода указывает тот факт, что в архитектурной практике с позиций эстетической оценки на равных основаниях соотносятся архитектурный объект (как художественное произведение, обладающее полнотой эстетических качеств вследствие особого строения формы) и архитектурная среда (эстетические качества которой существуют, это фиксируется большинством исследователей архитектуры, но не могут быть рассмотрены как следствие целенаправленного художественного творчества), причём существенным для оценки эстетических и художественных качеств архитектурного объекта в определённых условиях, скажем как в случае с возведением нового объекта в архитектурной среде исторического поселения, может являться именно средовой контекст.
Решение данной проблемы представляет научный интерес не только для теории эстетики, но и является актуальным для теории архитектуры и архитектурной практики, что может быть выделено как третья группа причин, поскольку позволяет подойти с позиций логики формирования, выявить глубинные процессы, приведшие к рождению той или иной архитектурной формы, чьё появление является существенным именно в эстетико-выразительном ракурсе существования архитектурного объекта некоторого определённого архитектурного пространства, и избегать вынужденного внешнего подражания, стилизации, опираться на внутренний строй и логику архитектурной формы, что особенно важно в настоящее время, когда остро ставиться вопрос о сохранении не единичных художественных произведений в области архитектуры, а всего архитектурного ландшафта российских городов.
В рамках настоящего исследования предполагается отойти от традиционного подхода в изучении эстетики архитектуры, который заключается в рассмотрении её только в ракурсе становления единичных объектов архитектуры как вида искусства или целенаправленного художественного творчества в архитектурной среде, и обратиться к анализу архитектурного пространства, и объектов его составляющих, в несколько ином, новом ракурсе, а именно подойти к вопросу эстетики формы архитектурного пространства с точки зрения рассмотрения его как способа «обличения» себя человеком в архитектурных формах, способа создания своего «лика» посредством эстетически-выразительных форм архитектурного пространства и усмотрения себя в этом «лике». Эстетика формы архитектурного пространства может рассматривается в связи с особого рода выразительным бытием архитектурного пространства по отношению к антропно-смысловой целостности, вместилищем которой оно является. В целом новизна подхода в диссертационном исследовании может быть обозначена как осуществление эстетико-антропологического подхода к решению вопросов формы архитектурного пространства.
Исходя из изложенного выше можно определить цель настоящего исследования как осуществление эстетико-философского подхода к анализу архитектурной формы как особой эстетической формы. Под эстетико-философским подходом понимается осуществление анализа формы архитектурного пространства как своеобразного эстетического образования, существующего в особом выразительном качестве по отношению к существенной социальной, культурной, духовной определённости человека и выступающего как внешняя презентация духовного аспекта архитектуры, с позиций установления его отношения к человеческому — духовному, культурному, социальному содержанию. Для реализация поставленной цели представляется необходимым решение следующих задач, отражающих аналитическую логику исследования поставленной проблемы, а именно: определить архитектурное пространство как антропологизированное пространство; выявить эстетический аспект форм архитектурного пространства на основе соотнесения антропно-сущностных оснований, обозначенных в настоящем исследовании через категорию «содержание архитектурного пространства», с составляющими его формы в контексте выразительного бытия архитектурного пространства; в аспекте эстетической выразительности форм архитектурного пространства рассмотреть его облик, внешние и внутренние формы.
Для реализации этого нового ракурса рассмотрения и анализа эстетического аспекта архитектуры в широком смысле, как архитектурного пространства, представляется целесообразным обратиться к достаточно широкой методологической базе и использовать принцип методологической дополнительности качестве методологической основы исследования. Необходимость этого обусловлена изучаемым объектом, предметом, ракурсом рассмотрения исследуемого явления и существующей научно- теоретической базой эстетико-философских исследований архитектурного пространства.
В методологическую основу исследования положены философские подходы к анализу архитектуры И.Канта и Г.В.Ф.Гегеля.
Методологическую основу исследования также составили философские концепции В.В. Бычкова, Г.-Г. Гадамера, А.Ф. Лосева, Х.Ортега-и-Гассета, Ж.П. Сартра, М. Хайдеггера, Й.Хёйзинга, Г.Г. Шпета,; теоретические исследования по философии и эстетике архитектуры Л.Ф. Лагопулоса, Ф.Т. Мартынова, Х.Мунтаньола-Торнберга, П.Пеллегрино, а также работы Д.С.Лихачёва.
Анализ предмета диссертационного исследования проводится с точки зрения основных принципов экзистенционально-герменевтического подхода, что обусловлено эстетико-антропологической ориентацией предмета исследования, при котором данный подход кажется наиболее продуктивным. Для выявления архитектурных форм эстетико-выразительного плана представляется целесообразным обратиться к герменевтической феноменологии Г.Г. Шпета, поскольку она позволяет представить изучаемый предмет в широком ракурсе социально-культурного сознания, что представляется принципиально важным для исследования такого явления как архитектурное пространство, выступающего как целостность в широком социально-культурном контексте.
Приступая к исследованию темы «Эстетика формы и содержание архитектурного пространства» представляется целесообразным сформулировать следующую рабочую гипотезу:
В рамках эстетико-философского исследования архитектуры в широком смысле слова, то есть как некоторой антропной реальности, возникшей вследствие деятельности человека, направленной на создание материально-пространственного окружения человека, посредством строительного преобразования окружающей его среды, целесообразным представляется рассмотреть это образование как некоторую архитектурную целостность в которой разнородные архитектурные объекты выступают как единое архитектурное пространство, поскольку именно в таком качестве архитектурное множество приобретает полноту, дающую ему возможность выступать как единое антропное пространство.
Эстетические контуры и координаты, являющиеся существенно важными в самопознании человека, по отношению к архитектурному пространству в этой связи также могут быть рассмотрены в антропно-эстетической перспективе архитектурного пространства.
Антропные основания, породившие архитектурное пространство, генетически присущие ему, являющиеся его сущностью, и обозначенные в настоящем исследовании через категорию «содержание архитектурного пространства», очевидно должны находить своё отражение в облике архитектурного пространства. Вследствие этого представляется возможным говорить, что посредством архитектурного пространства и его облика должен выступать не только природный, утилитарный, бытовой, социальный облик человека и человечества, но и его облик духовный, имеющий отношение к духовной жизни человека.
Данное положение в эстетическом ракурсе необходимо рассматривать в контексте выразительного бытия архитектурного пространства и особой роли его формы. Представляется вероятным, что антропные основания, воплощённые в облике архитектурного пространства, могут быть связаны с выразительным бытием архитектурного пространства, выступающим как внешняя презентация человеческого содержания посредством выразительных форм. Сущностные человеческие основания, существенное для социальной, культурной, духовной определённости человека содержание должно также находить своё выражение в некотором особом существовании архитектурного пространства в качестве эстетически-выразительного образования, имеющего форму особого рода отличную от материально-вещественно-утилитарных форм строительного пространства.
При рассмотрении формы архитектурного пространства в эстетическом аспекте, очевидно необходимо говорить о наличии особого пласта архитектурных форм, обладающих эстетической выразительностью. Представляется возможным поставить вопрос о необходимости выявления двух видов таких форм, а именно внешних и внутренних. Можно предположить, что формы, которые были названы внешними, должны выступать во внешнем явлении архитектурного пространства в особом выразительном качестве и обеспечивать формирование эстетически-выразительного облика архитектурного пространства. Эстетика таких форм, очевидно, кроется либо в их изначальной внеутилитарности, либо способности выступать и во внеутилитарном качестве, то есть в некоторой способности быть внешним агентом духовного содержания, позволяющим ему выступать во внешности архитектурных объектов и архитектурной среды. В качестве внутренних могут быть рассмотрены особого рода формы, которые связывают внешнее выразительное явление архитектурного пространства с его содержанием.
Можно предположить, что эстетика форм архитектурного пространства связана с обнаружением в архитектурной форме, конечном этапе становления любого архитектурного объекта, особого слоя эстетически выразительных форм.
Эстетический аспект антропного содержание архитектурного пространства
Архитектурное пространство, архитектура в широком смысле и строительство являются соотносимыми видами человеческой деятельности. Поэтому необходимо говорить не только об архитектурном пространстве, но и о пространстве строительном, так как именно продукты строительной деятельности создают некоторое пространство для человека, реальное пространство его окружения. В тоже время, когда речь идёт об эстетической ценности какого-либо объекта материально-пространственного окружения, его эстетическом аспекте, то для выявления такового, его конкретизации, используются не термины «строительство», «строительный объект» и т.д. , а термины «архитектура» «архитектурное (-ая, -ый)...», даже, если этот объект имеет не художественное, а чисто утилитарное значение как, например, градирня или производственный цех. Следовательно, для выявления эстетических аспектов материально-пространственного окружения человека необходимо обратиться к различению архитектурного пространства и строительного пространства, архитектуры и строительства.
В Советский Энциклопедический Словарь в статье «строительство» оно определено как « ...отрасль материального производства, возведение и реконструкция зданий и сооружений, также строящееся здание (сооружение) с терр. для производства работ.» [278,С1291]. Соответственно этому и отрасли производства, материалы, деятельность и её продукты называются «строительными...», то есть имеющими отношение к материальному производству и только к нему. Так, например, строительная форма — это некоторая материальная форма применяемая в строительном производстве. Строительный материал — физический, утилитарный элемент, используемый для возведения зданий и сооружений, некоторое вспомогательное физическое вещество. Строительное пространство — это некоторое материальное пространство, физическое пространство, наполненное продуктами материального производства — зданиями, сооружениями, строительными материалами. То есть «дом» в строительном пространстве — это некоторое материальное сооружение, с определёнными параметрами допускающими возможность использования его в качестве некоторой материальной и утилитарной единицы в соответствии с его утилитарной функцией, материальные параметры его соответствуют этой функции.
Но будет ли такой дом домом в архитектурном пространстве? «Дом» как элемент архитектурного пространства — это не просто материальное сооружение, а нечто, что выглядит как «Дом», что соответствует пониманию такового в данном социально-культурном пространстве, у конкретного народа, локально-этнографической группы, у человека в его социальной и культурной определённости. О таком «Доме» можно говорить не просто как о человеческом «следе», а как о «следе» человека определённой культуры.
Ряд элементов архитектурного пространства в традиционных поселениях вообще рассматриваются с точки зрения их социальной истории.
Об их составляющих природных объектах — деревьях, оврагах говорят так, как будто на самом деле в них заключена органическая жизнь. Их восприятие в качестве элементов архитектурного пространства с необходимостью включает в себя их «органическую» историю и историю социальную. Дом такой же член социума как небо, поле, свои люди, он несёт на себе груз истории, он связан с этой историей, именно поэтому в сёлах могут быть незастроенные участки на месте тех домов, которые «умерли нехорошей смертью» или складываться истории о том как «жили» и «умирали» церкви, а места старых кладбищ застраиваются только незнающими, приезжими, «не своими». Социальность и одухотворённость пространства распространялись и на землю вообще. Площади у колодцев, скотопрогоны, дороги, рощи и лески близь деревни, ручьи и т.д. имеют своё значение, свою социальную историю, свою повесть жизни, и именно с этой историей включаются в социальную жизнь, становятся своими, «добрыми» или «злыми», «хорошими» или «нехорошими», «красивыми» или «некрасивыми». Они как бы входят в близкое окружение. И эстетическое отношение к ним возникает сообразно их роли в жизни социума, деревенского (сельского) сообщества, члены которого становятся своими только тогда, когда имеют свою историю в общем, выступают как некое продолжение общего, единого, своего.
Следовательно объект окружения, чтобы стать архитектурным объектом должен иметь некоторую нематериальную составляющую. Роль этой составляющей, очевидно, не просто сопоставима с материальной (физической, строительной) составляющей, но может превосходить её. На это указывает тот факт, что лишенное конкретного строительного объекта, архитектурное пространство не перестаёт быть архитектурным. Так В.Я.Чеснов, говоря об этноментальном пространстве[306,С.72-82], относит к ним и пространства которые выступают как виртуальные, возможные — «могилы предков», «Мать-земля, по которой ходили Богоматерь и Андрей Первозванный.» [306,С77]. Такое пространство имеет архитектурную определённость — идеальные архитектурные образы, форму и т.д. , имеет границы, но не может быть отнесено к строительному пространству.
Форма архитектурного пространства как эстетической видимости
Есть некоторая особая «форма вещи» архитектурного пространства, существование которой можно было бы предположить, исходя из особого бытия архитектурного пространства как видимости. Которая бы, в отличие от её простой материальной формы, позволяла бы усматривать в архитектурном пространстве и некоторую особую его внешность, охарактеризованную с эстетических позиций, и раскрывающийся посредством неё особый способ существования, позволяющий ему стать предметом рефлексии эстетического сознания, то есть быть рассмотренным в целом как эстетический объект. Как некоторое «..идеальное которое существует вместе с тем внешне в форме вещи.», говоря словами Гегеля [76,С.44-45]. Так понимаемое архитектурное пространство очевидно должно представать в некоторых формах, которые, по выражению И.Канта «...создают в пространстве образы для выражения идей.» [122,С.1бЗ]. То есть таких формах, назначение которых являться выражением особого человеческого содержания архитектурного пространства.
Необходимо предположить, что в таком качестве, т.е. как видимость, архитектурное пространство будет иметь форму отличную от конкретно-физической, утилитарной, строительной. Проводя «телесные» аналогии можно связать природную подоснову и природное окружение, а также строительное пространство с «плотью» архитектурного пространства, архитектурный облик с человеческим «лицом» архитектурного пространства, а особую его форму как видимости с некоторым способом перехода идеальных человеческих сущностей в видимый зримый облик, в каковом богатый «внутренний мир» социально-культурного пространства, являющийся содержанием архитектурного пространства, находит своё адекватное выражение и может быть так же адекватно освоен.
Очевидно следует, что эта некоторая особая форма архитектурного пространства должна разрешаться посредством некоторых образований, которые выступают внешне в качестве особых составляющих архитектурного пространства как видимости. Они создают внешне то особое архитектурное «лицо» человеческого социума в качестве которого и выступает внешне содержание архитектурного пространства и которые могут выступить внешними объектами эстетической рефлексии архитектурного пространства. Такую форму следует назвать внешней формой архитектурного пространства как видимости. Эстетика внешней формы архитектурного пространства как видимости, очевидно, кроется в изначальной их внеутилитарности, в некоторой способности быть внешним агентом духовного содержания и вступать во внешнее своё существование в качестве таковых. В их особом выразительном внешнем качестве.
По отношению к внешним формам можно предположить существование некоторых особых форм, которые следовало бы назвать внутренними формами архитектурного пространства как видимости. Эти формы необходимо связывать с возможностью осуществления архитектурного пространства в эстетическом ракурсе, а именно с тем, что внутренние формы обеспечивают эстетический план становления форм архитектуры, благодаря чему они осуществляются не в утилитарном, социальном, идеологическом или культурном плане, а в плане эстетическом. Очевидно, что выявление внешних форм архитектурного пространства, дающих ему возможность выступать в качестве эстетической видимости, должно быть связано с выявлением внутренних форм архитектурного пространства как видимости, обеспечивающих эстетико-выразительные качества архитектурного пространства, то есть возможность его осуществления в эстетическом плане.
Внешняя форма архитектурного пространства предполагает существование своего крайнего физического варианта посредством которого существует облик архитектурного пространства. Это его морфологическая форма, которая может быть названа «морфемой». Морфемы архитектурного могут существовать в следующих своих формах: иконической, кинестезической, акустической, осязательной, или тактильной. Реально существующей морфемой запахов или обонятельной морфемой архитектурного пространства, имеющей узко ограниченное применение (в садах, парках) и проявляющейся, как правило, спонтанно, и не являющейся основной физической формой преобразования окружающего, можно пренебречь в ходе дальнейших рассуждений. Посредством морфем архитектурное пространство существует и как собственно физическая подоснова, и как видимость. В них создается и существует архитектурная реальность.
Но существование архитектурного пространства как видимости предполагает существование определённого специфического слоя, который можно было бы назвать слоем архитектурных ноуменов, или архитектурных имён. Введение этого термина для обозначения «означающего» в архитектурном пространстве представляется необходимым, так как, как было отмечено П.Айзенманом, «...будучи дисциплиной сильной формы, архитектура очень проблематична с точки зрения семантики, её слабым местом является отсутствия ясной и точной знаковой системы.»[6,С65]. Под ноуменами архитектурного пространства (архитектурными ноуменами) в данной работе подразумеваются некоторые особые формы архитектурного пространства как видимости которые выступают как сгущения смысловой реальности архитектурного пространства и существующие с целью выразительного обозначения её. Так в качестве архитектурного ноумена может быть рассмотрена в архитектурном пространстве «линия», (исследованию выразительных качеств которой, в частности, посвящена статья Ф. Таити «Чтение пейзажа»[280]). Появление линии в архитектурной форме связано не только с изменением, смысловым и качественным, пограничных форм, но и некоторым дополнительным значением, что даёт возможность рассматривать «линию» как архитектурный ноумен. Он всегда несёт в себе некоторые значения границы, перехода качеств, движения и одновременно фиксированной остановки перед новым. Это относительно самостоятельные значения, только частично зависящие от общего антропно-смыслового контекста архитектурной формы в целом. Наверное поэтому, линия в архитектуре, то есть линия ставшая «линией»-ноуменом, приобретает самостоятельное название (порог, архитрав, фриз, карниз, руст, конёк, ось, скоция и т.д.).
Миметически-игровая природа внутренней формы архитектурного пространства
В 1.3 настоящего исследования при рассмотрения внутренней формы архитектурного пространства как видимости был выявлен такой порядок образования внутренней поэтической формы архитектурного пространства как миметический, когда внутренняя поэтическая форма архитектурного пространства выступает в осознанном качестве, как некоторый канон или правила действия, регулирующие становление внешней формы архитектурного пространства. Тогда возможна не только односторонняя (предмет — внутренняя форма — внешняя форма), но и двухсторонняя обратная связь. Морфемы адресуют к внутренней форме связанной не с одним, а с множеством предметов данного социально-культурного пространства. Элемент архитектурного пространства является в таком случае и вещью становящегося человеческого мира и, одновременно, своим архитектурным именем, ноуменом, включается и в жизнь социально-культурную, и, более того, духовную. Вся полнота чувственного их освоения проецируется на морфему. Такой порядок образования внутренней поэтической формы был назван миметическим, а такие внутренние поэтические формы миметическими, из-за присутствия некоторой подражательной компоненты.
Осуществление архитектурного пространства не как вещи реально физической, а как вещи культурной в качестве видимости позволяет социально-культурному пространству выступать посредством архитектурного пространства и переживаться в таковом качестве, ставя вопрос о мимесисе в архитектуре и архитектурном пространстве. Вопрос о применимости миметического подхода к феноменам архитектуры рассматривался Д.Лукачем в работе «Своеобразие эстетического»[275] и Л .Таруашвили[281 ,С. 10-13]
Однако, как отмечалось ранее, мимесис в архитектуре, элементе архитектурного пространства, архитектурном пространстве в целом не может быть уподоблен мимесису в живописи, графических видах искусства или скульптуре, где имеет место уподобление определённому «внешнему виду» изображаемого — человеку, природе, вещам, хотя в отдельных архитектурных объектах присутствуют подобные формы. Мимесис в архитектуре не адекватен также двойному мимесису музыкальных произведений, где, по мнению Р.А.Тельчаровой «слушатель не связан с ликом самой действительности»[282,С4], музыка уподобляется человеческим чувствам, а чувства - действительности их вызвавшей. В тоже время, выдвинутый П.Айзенманом тезис[6,С.64-81], что эстетика архитектуры коренится в некотором «подобии», «похожести на...», дает возможность рассматривать, по крайней мере применительно к архитектуре как виду художественной деятельности, определение В.В. Бычкова: «Сущностьмиметического искусства в целом составляет изоморфное (сохраняющее определённое подобие форм) отображение, или выражение с помощью образов.» [50,С266] .
Очевидно, что вопрос о миметической природе эстетики формы архитектурного пространства и, в частности, вопрос о том, что представляет собой этот мимесис, должен быть рассмотрен отдельно.
Рассматривая архитектурное пространство как некоторую особую видимость, посредством которой в архитектурном обличье выступает некоторый «лик личности» социума, являющийся как следствие некоторой антропопроекции, опредмечивания себя человеком во внешнем материальном мире, который вследствие этого приобретает некоторые человеческие черты, можно прийти к выводу, что именно в этом должны корениться миметическая природа внутренней формы архитектурного пространства в частности, и мимесис, как явление в архитектуре, в целом. «Греческое слово обозначающее картину,— пишет Г.Г.Гадамер в статье «Онемение картины».— zoon, значит, собственно говоря, «живое существо», свидетельствуя тем самым, сколь мало предметы сами по себе, как и лишённые человеческого присутствия виды природы, считались в былые времена достойными изображения.» [71,С. 179]. Но и архитектурное пространство становится объектом пристального человеческого интереса именно вследствие своей приближенности к человеку. Жилые строения минувших эпох выступают для нас материальным носителем социальных и духовных смыслов, архитектурно представленных и преподносимых. В тоже время, и понятия социальные, культурные, духовные подчас сами носят словесные «архитектурные имена», такие как «дом», «город», «храм». Даже природные формы, возникшие естественным путём, но напоминающие своим обликом формы человеческих рукотворных строений, «напитываются» человеческой жизнью посредством легенд и сказаний, приобщаясь тем самым к человеческой истории. В качестве примера подобного явления можно привести бесчисленные «каменные города», «каменные мосты», «каменные селения». Одним из примеров служит «Каменная Деревня» в Саянах, исток реки Оя. То есть, архитектурное пространство, содержанием которого является человек и в миметическом качестве должно быть рассмотрено в соответствии со своим основным содержанием, человеческим.
Архитектурный материал и ноумены архитектурного пространства
Активность человека по отношению к архитектурному пространству как эстетически-выразительному бытию направлена на создание некоторого слоя архитектурных ноуменов, архитектурных «имён» в которых и посредством которых предстаёт архитектурное пространство как видимость. Следовательно, ноуменальный слой можно отнести к специфическому внешнему слою архитектурного пространства как видимости.
Ноуменальный слой архитектурного пространства, как специфическое образование, относящееся к архитектурному пространству как видимости, необходимо соотнести с определённым этапом становления архитектурной формы, так как именно категория «архитектурная форма», и это отмечалось выше, охватывает все пласты реализующегося архитектурного пространства не только как видимости, но и как строительного и материального пространства. Посредством этого соотнесения, можно определить границы ноуменального слоя архитектурного пространства как видимости и его соответствующую материальную и морфемную подоснову.
Категория «архитектурный материал» применительно к архитектурной форме отражает тот этап её становления, когда архитектурный субстрат уже подвергся действию антропопроекции, в него были привнесены соответствующие конкретному социально-культурному человеку «масштабы» измерения, благодаря чему он получил возможность выступать презентацией человеческих смыслов. То есть он в полном смысле стал человеческим, что и является источником его эстетической оценки, так как он уже отображает в гранях своего облика вполне определённое «человеческое лицо» определённого социально-культурного пространства, но отражение это пока фрагментарно, осколочно. Архитектурный материал — это ещё не ставшая во всей полноте архитектурная форма, которая является всевозможно полным архитектурным воплощение социально-культурного пространства и может быть сопоставлена с ним во всей его полноте и целостности. Такую архитектурную форму MB. Пучков, проводя аналогии с «языковой реальностью»[231,СЛ15] сопоставляет одновременно с языком, письменностью, говорением, речью, и текстом. Поэтому именно категорию становящейся архитектурной формы «архитектурный материал» можно соотнести с архитектурно-номинативным процессом, так как, с одной стороны, уже присутствует проекция человеческого, проекция духа на материальную основу, с другой — человеческое содержание архитектурного пространства ещё не выражено во свей своей полноте и целостности. Оно находиться с процессе становления на стадии во-ображения, воплощения в образы-формы.
А.Ф.Лосев в работе «Философия имени» пишет: «Жилище, скажем, есть средство для защиты человека от атмосферных явлений. Можно ли при этих условиях сказать, что камень, напр., или дерево есть «часть» жилища? Конечно, нет. Камень и дерево не есть «часть» того смысла, который мы вкладывает в слово «жилище». Но они суть, части физически осуществлённого жилища.» [172,С128]. Опираясь на это наблюдение попробуем определить, что представляет собой архитектурный материал. Архитектурный материал должен включать в себя и «часть» человеческих смыслов, в которых становится содержание архитектурного пространства, и некоторую физическую возможность их осуществления. Причём, поскольку становление «жилища» — это становление некоторого смысла посредством физического становления, то очевидно, что это становление должно осуществляться как некоторое соотнесение конкретной содержательной части с конкретной физической, поскольку, как было означено выше, архитектурное становление — есть становление посредством образов, образов-форм, но даже и строительный материал имеет свою «образную конституцию». Очевидно, что на пути этого соотнесения надо искать архитектурные ноумены как элементы внешней формы архитектурного пространства как видимости.
В силу своей определённости как ноумен, архитектурный ноумен должен обладать некоторыми формальными особенностями характерными для имени вообще, поскольку, как пишет А.Ф.Лосев, «...имя есть жизнь,...только в имени обоснована вся глубочайшая природа социальности во всех бесконечных формах её проявления...» [172,С.ЗЗ-34]. «Знать имя вещи значит быть в состоянии общаться и других приводить в общение с вещью. Ибо имя и есть сама вещь в аспекте своей понятности для других, в аспекте своей общительности со всем прочим»[172,СЛ69]. Следовательно, архитектурный ноумен — это социалогизированный субстрат, представляющий социальность «во всех бесконечных формах её проявления» [172,С.ЗЗ-34] посредством архитектурных морфем и дающий возможность понимания и общения с архитектурной вещью.
Но архитектурный ноумен — это не просто взаимосвязанные вещественность и социально-культурный смысл. Поскольку ноумен принадлежит архитектурному пространству как видимости с характерной для него выразительностью, то к нему можно отнести следующее замечание А.Ф.Лосева, касательное выразительности имени вообще : в «...имени — встреча всех возможных и мыслимых пластов бытия... В имени — сосредоточие всяких физиологических, психических, феноменологических, логических, диалектических, онтологических сфер. Здесь сгущена и нагнетена квитэсенция как человеческо-разумного, так и всякого иного человеческого и нечеловеческого, разумного бытия и жизни.» [172,С44]. То есть для архитектурного ноумена характерным является встреча и сгущение пластов бытия. Некоторое их нагнетание в процессе во-ображения и, посредством этого, сгущение действительности. Саму операцию по присвоению имён архитектурного пространства как видимости, архитектурных ноуменов, можно рассматривать как некоторую квитэсенцию действительности когда каждая морфема что-то обозначает.
