Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Уровень представлений о религиозной культуре Японии в контексте генезиса русско-японской межкультурной коммуникации (конец XVII-первая половина XIX вв.) 46
1.1. Образ Японии в российской письменной культуре конца XVII -XVIII вв.: конфессионально-культурный аспект 46
1.2. Сведения о религии японцев в российской письменной культуре первой половины XIX в.: мифологемы, стереотипы, реалии 56
Глава 2. Публицистика членов Российской духовной миссии в Японии как фактор развития и укрепления русско-японской межкультурной коммуникации 67
2.1. Роль публицистической деятельности Св. Николая Японского в развитии русско-японских межкультурных связей 67
2.2. Публицистика членов Российской духовной миссии в Японии как канал русско-японской межкультурной коммуникации 90
2.2.1. Иеромонах Анатолий (Тихай) 90
2.2.2. Архимандрит Сергий (Страгородский) 94
2.2.3. Архимандрит Андроник (Никольский) 103
2.2.4. Епископ Сергий (Тихомиров) 109
2.2.5. Православные японцы 115
Глава 3. Генезис православной проповеди в Японии в контексте развития русско-японской межкультурной коммуникации во второй половине XIX в. 1917 г 125
3.1. Конфессионально-культурный аспект развития русско-японской межкультурной коммуникации во второй половине XIX в 126
3.2. Православная проповедь в Японии в контексте развития русско-японских межкультурных связей в 1900-1917 гг 141
3.3. Распространение православия в Японии (вторая половина XIX в. -1917 г.): по материалам «Московских ведомостей» 160
Заключение 200
Литература 204
Приложение 1 232
Приложение 2 239
Приложение 3 240
- Образ Японии в российской письменной культуре конца XVII -XVIII вв.: конфессионально-культурный аспект
- Роль публицистической деятельности Св. Николая Японского в развитии русско-японских межкультурных связей
- Православные японцы
- Распространение православия в Японии (вторая половина XIX в. -1917 г.): по материалам «Московских ведомостей»
Введение к работе
Актуальность исследования. В последние два десятилетия на общем фоне интенсификации международных (политических, экономических) отношений России со странами Востока (в том числе с Японией) наблюдается активизация межкультурных связей. При этом особое внимание уделяется роли здесь Русской православной церкви. И, хотя в историографии высказывается и иная точка зрения («Россия осознает себя «традиционной», «православной» страной, очевидно таковой не являясь»), значительное расширение сферы влияния РПЦ на международные отношения и межкультурные связи в постсоветский период налицо. В этой связи возрастает актуальность исторических исследований, посвященных деятельности заграничных Российских духовных миссий в дореволюционный период. В историографии, в частности, подробное освещение получила миссионерская деятельность РПЦ на Востоке. Однако далеко не все стороны деятельности православных миссионеров подробно изучены. В частности, применительно к Российской духовной миссии в Японии, недостаточно исследован вклад миссионеров в развитие межкультурных связей России и Японии.
Стремительно развивающийся и всеобъемлющий процесс глобализации, ведущий к расширению и углублению связей между национальными культурами в пределах регионов и своеобразному культурному слиянию всех цивилизаций (Востока и Запада) в одну, единую земную урбанистическую культуру ведет к росту необходимости познавать своего соседа и себя не в качестве самостоятельной и самодостаточной цивилизации, а в качестве потенциального структурного элемента возможной наднациональной культуры. Это влечет за собой актуализацию именно научных направлений, исследующих «чужого», стремящихся понять и объяснить различные культурные процессы, характерные для цивилизации государства-партнера. В этой связи настоящая научная работа актуальна как исследование, посвященное генезису процесса познания в России образа Японии в 1860-х – 1917 гг. В отечественной историографии устоялась точка зрения, что распространение в России образа Японии началось лишь с начала XX в. – до того Страна восходящего солнца была абсолютно неизвестна российскому обывателю. В данной научной работе предпринята попытка доказать, что данное утверждение справедливо лишь отчасти. Значительный вклад в распространение в Российской Империи сведений о Японии был внесен православными миссионерами, проповедовавшими в этой стране, в частности – главой Российской духовной миссии в Японии Св. Николаем (в миру И.Д. Касаткиным, 1836-1912). Вклад миссионеров в развитие отечественного японоведения также трудно переоценить: как правило, их свидетельства, воспоминания отличались высокой степенью достоверности. В их работах мы находим немало штрихов, значительно дополнивших образ Японии, бытовавший во второй половине XIX – начале XX в. в кругах российской читающей общественности. Особое внимание стоит обратить на то, что периодическая печать, в рассматриваемый исторический период являвшаяся практически единственным (кроме фольклора и классической литературы) средством формирования представлений о других государствах в кругах российской общественности, играла главную роль в генезисе образа Японии в России.
Деятельность Русской духовной миссии в Японии в 1860-х – 1917 гг. в современной историографии активно изучается не только отечественными, но и зарубежными (преимущественно японскими) исследователями. Между тем, многие страницы ее истории до сих пор еще остаются малоизученными. В частности, одним из таких «белых пятен» на сегодняшний день является публицистическая деятельность сотрудников Миссии. Основатель Миссии – Св. Николай – был одной из величайших личностей своего времени. Он достиг выдающихся успехов и как миссионер, и как японовед, и как просветитель. Но мы до сих пор не имеем даже полного перечня работ Св. Николая Японского. В книге «150 лет Православия в Японии» Э.Б. Саблина приводит подборку документов по истории Японской Православной Церкви, куда включено, в том числе, эпистолярное и публицистическое наследие Св. Николая. Эта подборка содержит далеко не все статьи, очерки, письма, записки Святителя. В одних только «Московских ведомостях» за период деятельности Св. Николая в Японии помещено не меньше десятка его статей, писем, отчетов. Аналогичная ситуация наблюдается и в отношении исследования публицистического наследия других миссионеров-сотрудников Российской духовной миссии.
Актуальность настоящего исследования обусловлена еще и тем фактом, что в настоящей работе использованы материалы целого ряда периодических изданий, состояние многих из которых на сегодняшний день оставляет желать лучшего. Если журналы, толстые и тонкие, дошли до нас в более или менее удовлетворительном состоянии, то многие газеты, особенно второй половины XIX века, сохранились плохо. Именно этим вызваны, с одной стороны, активно проводимая в наши дни отечественными библиотеками реставрационная работа в отношении ряда изданий (в том числе работа по переводу их в электронный вариант), а с другой, – появление в свет книг, представляющих собой компилятивные подборки статей, очерков, помещенных ранее на страницах отечественной прессы.
Объектом исследования выступает деятельность членов Российской духовной миссии в Японии в плане ее влияния на развитие русско-японских межкультурных связей в исследуемый хронологический период.
Предметом изучения настоящей научной работы является публицистическая деятельность русских православных миссионеров – сотрудников Российской духовной миссии в Японии. Публикации миссионеров рассматриваются наряду с материалами о Японии, составленными в России редакторами и корреспондентами отечественных изданий, так как публицистическая деятельность Св. Николая и его сподвижников не может рассматриваться обособленно от окружавшей их исторической действительности.
Хронологические рамки настоящего исследования условно можно обозначить как 1860-е – 1917 г., однако при попытке уточнить верхний и нижний хронологические рубежи возникают определенные трудности. Российская духовная миссия в Японии была официально учреждена в 1870 г. В то же время, иеромонах Николай, ставший инициатором учреждения Миссии и первым ее начальником, приехал в Японию в 1861 г. Что же касается его публицистической деятельности, то современные исследователи относят ее начало к 1865 г., при этом первые упоминания о деятельности русского миссионера в Японии в столичной прессе относятся к 1867 г.
Ограничение временных рамок исследования 1917 г. имеет целый ряд серьезных исторических обоснований. Во-первых, отстранение от власти царского правительства стало началом многолетнего разрыва дипломатических (а с ними – политических, экономических и культурных) связей России со странами и Запада, и Востока. Это повлекло за собой разрыв коммуникаций между заграничными Российскими духовными миссиями и Московским Патриархатом. Во-вторых, в 1917 г. православие перестало быть государственной религией. В-третьих, в связи с революционными событиями в 1917-1918 гг. были закрыты многие светские и духовные периодические издания. Эти моменты обусловили для православных миссионеров невозможность каким-либо образом влиять на развитие русско-японских межкультурных связей (которые были прерваны) и формирование образа Японии в России.
Цель и задачи исследования. Цель настоящей научной работы состоит в том, чтобы восстановить конкретно-историческую картину влияния публицистической деятельности членов Российской духовной миссии в Японии на развитие русско-японских межкультурных связей и, в частности, на формирование образа Японии в России в исследуемый хронологический период.
Для достижения намеченной цели предполагается решить ряд задач:
1) определить уровень представлений о Японии в кругах российской читающей общественности на момент начала деятельности в Японии Св. Николая. Исследовать генезис формирования образа Японии в России и сам образ до открытия Российской духовной миссии в Японии;
2) выявить, как изменялся образ Японии в России под влиянием деятельности православных миссионеров, работавших в Российской духовной миссии;
3) исследовать вклад православных миссионеров, проповедовавших в Японии в развитие русско-японских межкультурных связей в 1860-х – 1917 гг.;
4) выявить политическую компоненту (строительство Храма Воскресения Христова в Токио, «инцидент в Оцу», русско-японская война и др.) в развитии русско-японских межкультурных связей.
Методология. Многоаспектный характер истории православия и Русской Православной Церкви в Японии, а также сложность таких понятий как образ Японии и образ японцев в российской культуре второй половины XIX – начала XX вв. предполагает применение комплексного междисциплинарного подхода. Для достижения поставленных целей и решения намеченных задач был применен инструментарий таких дисциплин, как всеобщая история и история России соответствующего периода, история международных отношений, история периодической печати, история церкви, источниковедение и др., а также таких относительно новых направлений исторической науки как миссиология и имагология.
Наряду с этим, основными методологическими подходами, использованными в настоящем диссертационном исследовании, стали системность.
Помимо общенаучных методов (анализа и синтеза, обобщения, аналогии) в работе были применены такие исторические методы, как проблемно-хронологический, сравнительно-исторический, биографический и метод контент-анализа.
Научная новизна настоящего исследования сводится к следующему:
1) впервые в отечественной историографии предпринята попытка наиболее полно, на основе максимального количества материалов, принадлежащих перу сотрудников Российской духовной миссии в Японии, проанализировать и оценить вклад деятелей Миссии в развитие русско-японских межкультурных связей и представлений о Японии в Российской Империи;
2) вклад православных миссионеров в генезис образа Японии в Российской Империи в 1860-х – 1917 гг. исследован и проанализирован с позиций имагологии;
3) впервые со времени октябрьского переворота 1917 г. введен в оборот целый ряд публикаций отечественной периодической печати XIX – начала XX вв., принадлежавших перу Св. Николая Японского и его сподвижников и их современников о распространении православия в Японии, как-то: открытое письмо Св. Николая «Воззвание Японской духовной миссии к русской церкви» (1876), очерк епископа Киренского Иоанна (Смирнова) «Памяти Японского архиепископа Николая (Из личных воспоминаний)» (1912) и ряд др.;
4) уточнен и проанализирован вопрос о существовании «Писем из Японии», якобы публиковавшихся Св. Николаем в 1860-х гг. в «Московских ведомостях». Доказано, что «Писем» Святитель не публиковал;
5) проанализирована публицистическая деятельность таких сотрудников Российской духовной миссии в Японии, как иеромонах Анатолий (Тихай) и иеромонах Владимир (Соколовский).
Практическая значимость исследования определяется тем, что использованные в нем материалы, а также выводы, сделанные автором, могут быть применены при разработке курсов лекций, учебных пособий и научных работ по истории Японии, русско-японских отношений, миссионерской деятельности Русской православной церкви.
Источниковая база исследования. Весь круг источников по обозначенной проблематике можно подразделить на следующие виды: законодательные акты; делопроизводственная документация; периодическая печать; статистика; мемуары; источники личного происхождения (дневники, эпистолярное наследие, автобиографии и пр.)
Специфика настоящего исследования проявляется в том, что две из этих видов источников (периодическая печать и источники личного происхождения) тесно перемежаются между собой: многие из воспоминаний миссионеров о Японии (иеромонаха Анатолия (Тихая), архимандритов Сергия (Страгородского) и Андроника (Никольского)) были опубликованы сначала в периодической печати, а затем отдельными изданиями; значительная часть эпистолярного наследия русских миссионеров, подвизавшихся в Японии, была опубликована на страницах отечественной периодики. В то же время, на страницах периодической печати были размещены также и публикации миссионеров и их современников, не относящиеся к мемуаристике и эпистолярному наследию.
В рамках настоящего исследования были использованы фонды Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), содержащие целый ряд материалов, связанных, с одной стороны, с развитием православной проповеди в Японии, с другой – с общественной деятельностью таких личностей, как редактор «Московских ведомостей» Л.А. Тихомиров, доктор Н.К. Судзиловский-Руссель. Значительный интерес представляют собой дневники Л.А. Тихомирова, хранящиеся в его личном фонде (Ф. 634). Здесь, в частности, имеются данные о тиражах и продажах «Московских ведомостей» за разные годы. Здесь же приводится и текст одного из писем Иоанна Сэнумы к Л.А. Тихомирову накануне русско-японской войны.
Интерес представляет и фонд настоятеля русской церкви в Токио протоиерея Петра Булгакова (Ф. Р-5973). В его составе 156 дел, среди которых имеются статьи П.И. Булгакова, его переписка с Патриархом Тихоном о положении церкви в Японии, митрополитом Антонием и другими. Хранящиеся в фонде подборки вырезок газетных публикаций, посвященных Японии, куда включены и материалы, подготовленные самим П.И. Булгаковым, позволяют охарактеризовать его как публициста: статьи и заметки о православии в Японии занимали весьма незначительное место в его творчестве – протоиерей П.И. Булгаков, оставаясь лицом духовным, писал, преимущественно, на светские темы: проникновение Японского капитала на русский Дальний Восток, политика Японии в Корее и т.п. В то же время как лицо духовное настоятель русской церкви в Токио не мог остаться в стороне, когда вся Япония и значительная часть российского общества оплакивала почившего в феврале 1912 г. Св. Николая Японского. Однако некролог, опубликованный в «Московских ведомостях», протоиерей П.И. Булгаков подписал псевдонимом «Старый москвич».
Немало материалов по деятельности Русского консульства в Хакодатэ содержится в фондах Государственного архива Иркутской области (ГАИО): дела фонда 24 описей 11/1, 11/2 и 11/3. Однако, преимущественно, они содержат информацию о составе консульства и финансировании в первые два десятилетия его деятельности. В указанных описях имеются также дела, относящиеся к деятельности Духовной миссии в Японии. Среди множества дел такого рода выделяются материалы, имеющие непосредственное отношение к распространению православия в Японии. Так, интерес представляет переписка между Миссионерским обществом, Генерал-губернатором Восточной Сибири М.С. Корсаковым и консулом в Хакодатэ Е.К. Бюцовым по поводу записки, поданной контр-адмиралом Ф.С. Керном 3 декабря 1867 г. на имя Управляющего Морским министерством. Морской офицер отмечал, что «для поддержания русского влияния в Японии, необходимо содержать в Нагасаки священника…». Здесь мы видим, что уже тогда в умах русских офицеров флота имела место точка зрения, что влияние России в Японии, дипломатическое, экономическое и пр., тесно связано с распространением там православия. Позже, в конце 1880-х гг., эту же точку зрения высказывал и С.О. Макаров в своей брошюре «Православие в Японии» (1889).
Не менее важным историческим источником представляется и переписка между Министерством иностранных дел Российской Империи и консулом в Хакодатэ Е.К. Бюцовым «по поводу прокламации Микадо, оскорбительной для христиан» (1868). Здесь в инструкциях консулу Министерство в очередной раз придерживается политики невмешательства во внутренние дела Японии: «… считаю нужным уведомить Вас, что Министерство Иностранных Дел не видит необходимости в том, чтобы заявление Ваше Японскому Правительству по поводу изданного им указа о Христианстве, было сделано Вами совместно с Представителями других Иностранных Держав». Этой политики царское правительство придерживалось до самого 1917 г., как бы держась в стороне от политики вмешательства, проводимой западными державами в Японии.
В целом, следует отметить, что в силу специфики данного научного исследования, построенного, преимущественно, на материалах периодической печати, архивные материалы являются второстепенным историческим источником, позволяющим, тем не менее, дополнить фактический материал диссертационного исследования важными сведениями.
Ценнейшим источником по исследованию деятельности Российской духовной миссии в Японии являются «Дневники Святого Николая Японского». Сегодня сохранившиеся своеручные записи архиепископа Николая Японского введены в научный оборот и опубликованы в том объеме, в каком сохранились до наших дней в фондах Центрального государственного исторического архива (ЦГИА). Замечательным событием стало издание полного собрания дневников Св. Николая Японского в Санкт-Петербурге в 2004 г.
Особое место среди источников занимает эпистолярное наследие Св. Николая, часть которого в виде публичных писем, отчетов, воззваний была опубликована на страницах отечественных периодических изданий, духовных и светских. Как правило, такие материалы публиковались с целью привлечения внимания российской публики к делам и проблемам Миссии – в конце текста приводились адреса сотрудников Миссии в России, чтобы доброжелатели могли пересылать через них свои пожертвования. Следует отдельно упомянуть обнаруженное автором настоящего исследования «Воззвание Японской духовной миссии к русской церкви», опубликованное в 1876 г. на страницах «Московских ведомостей», «Миссионера» и «Иркутских епархиальных ведомостей». В нем архимандрит Николай подробно раскрыл перед российским читателем круг проблем, тяготивших молодую Японскую Церковь в 1870-х гг.
Важным источником являются работы русских миссионеров, работавших в Японии. Записки, путевые очерки, статьи архимандритов Сергия (Страгородского), Андроника (Никольского) и др. сыграли весьма важную роль в становлении представлений о Японии в Российской Империи в рассматриваемый хронологический период.
Среди источников, посвященных деятельности Российской духовной миссии, следует разделять работы авторов, бывавших в Японии и лично знакомых со Св. Николаем и его сподвижниками, и публикации в прессе лиц, не знакомых лично с Владыкой, но владеющих той или иной информацией по исследуемой проблематике. Многие из этих публикаций, по замечанию Э.Б. Саблиной, могут быть отнесены и к источникам и к исследовательской литературе. В нашем случае, большая часть таких публикаций, помещенная на страницах периодической печати, относится к источникам, ибо эти материалы, в той или иной степени, дополняли и/или корректировали образ Японии, создаваемый в умах читателей. Таковыми следует считать публикации Л. Мечникова, С. Недачина и др.
Ввиду специфики данной научной работы, публикации в периодических изданиях, светских и духовных, выступают в качестве основного источника. Значительный научный интерес представляют публикации в периодических изданиях документов, касающихся учреждения и деятельности Русской Духовной миссии в Японии. К таковым относятся указы Святейшего Синода, ежегодные отчеты Св. Николая о делах Миссии, отчеты Православного Миссионерского общества и др.
Еще в начале ХХ в. сведения о деятельности Русской духовной миссии в Японии начинают проникать на страницы словарей. Так, статья о Миссии встречается в «Энциклопедическом словаре» Ф. Брокгауза – И. Ефрона (1904). Приведенные в статье «Японская миссия (православная)» данные носят, преимущественно, статистический характер. В этой связи стоит обратить внимание на то, что для дореволюционных изданий, освещавших деятельность Японской Православной Миссии, характерно оперирование статистическими данными. Практически во всех статьях, очерках, научных трудах, принадлежащих перу самих миссионеров или их современников, в той или иной степени отражен статистический рост численности японской православной паствы. Между 1912 и 1917 гг. информация о деятельности Японской Православной Церкви была помещена на страницах «Полного православного богословского энциклопедического словаря», вышедшего в свет в издательстве П.П. Сойкина. Здесь отдельные статьи освещали деятельность Св. Николая, Владык Андроника (на тот момент – епископа Тихвинского) и Сергия (Тихомирова). Отдельная статья посвящена Миссии.
Круг источников по рассматриваемой проблематике весьма широк и уровень изученности их на сегодняшний день оставляет значительные перспективы для исследования.
Степень изученности темы. В рамках настоящего исследования была использована отечественная и зарубежная литература по истории миссионерской деятельности русской православной церкви на Востоке, а также исследования, посвященные генезису русско-японских межкультурных связей.
Отечественная историография в изучении поставленной проблематики прошла три этапа:
а) до Революции 1917 г. в России издавалось немало книг и статей по истории распространения православия на Востоке, в том числе и в Японии.
б) в советской историографии наблюдается определенный спад в изучении истории русской православной церкви, как и истории межкультурных связей России с другими странами мира. В то же время, советскими историками хорошо исследованы процессы, связанные с развитием периодической печати во второй половине XIX – первых двух десятилетиях ХХ вв.
в) после 1991 г. в отечественной историографии наблюдается обращение к изучению межкультурных связей Российской империи со странами Востока и Запада. Также наблюдается рост интереса к изучению проблем, связанных с историей русского православия.
Среди дореволюционных публикаций, посвященных истории деятельности Российской духовной миссии в Японии, имеются как монографические исследования, так и материалы, опубликованные на страницах периодической печати.
Из капитальных монографических изданий, освещавших деятельность Российской духовной миссии в Японии, стоит отдельно упомянуть о труде иеромонаха Алексея (Виноградова) «История Библии на Востоке» (1889-1895), в первый том, которого, в частности, вошло описание распространения православия в Японии.
Отдельная глава посвящена истории Российской духовной миссии в Японии и в книге С.А. Архангелова «Наши заграничные миссии» (1899). Описывая деятельность Св. Николая и его сподвижников, Архангелов старается опровергнуть появившиеся в печати 1890-х гг. «слухи о том, будто Япония, эта восхваляемая Страна Восходящего Солнца…теперь вдруг начинает останавливаться в своем культурном движении и начинает подражать примеру своего соседа, консервативного Китая…». Автор высказывает надежду на торжество православия в Японии.
Смерть Св. Николая была отмечена множеством публикаций в прессе и, впоследствии, выходом в свет целого ряда мемуарных изданий. Сразу же по смерти Владыки была опубликована книга Д.М. Позднеева, названная именем почившего Святителя и подготовленная на основе двух речей автора, произнесенных на заседаниях Русско-Японского Общества и Императорского Общества Востоковедения.
В 1916 г. увидело свет последнее из дореволюционных отечественных монографических изданий о Японской Православной Миссии. Это была книга А. Платоновой «Апостол Японии».
Анализ дореволюционной историографии деятельности Российской духовной миссии в Японии позволяет сделать вывод о том, что работы современников Св. Николая не отличаются глубиной анализа всех происходивших в жизнедеятельности Миссии процессов и построены, как правило, с привлечением минимального количества зарубежных источников и исследований, однако характеризуются яркостью впечатлений и наблюдений авторов, знакомых лично с деятелями Миссии (Д.И. Шрейдер, А.А. Черевкова и др.). Кроме того, в отечественной дореволюционной историографии были заложены методологические основы для дальнейшего исследования истории деятельности Российской духовной миссии в Японии и задействован широкий круг источников, преимущественно публикаций в периодической печати (иером. Алексей (Виноградов), С.А. Архангелов).
Советская историография по исследуемой проблематике в своем развитии прошла две стадии, которые условно можно обозначить как довоенная и послевоенная.
В 1931 г. вышло в свет первое монументальное исследование по истории православной церкви (а также старообрядчества и различных сектантских учений) в России. Это была книга Н.М. Никольского «История русской церкви», впоследствии трижды переизданная. Именно в ней нашла отражение официальная советская концепция понимания истории православной церкви. В труде нет даже упоминаний о зарубежной миссионерской деятельности РПЦ. Выходившие в свет в 1930-х гг. немногочисленные статьи, связанные с историей православия в Японии, характеризовались поверхностностью и односторонностью оценок. Так, исследователь Б. Кандидов в своих статьях писал о Николае Касаткине и Сергии Тихомирове как об агентах царского правительства.
В трудные годы Великой Отечественной войны и первое послевоенное десятилетие отношение официальной власти к деятельности РПЦ сменилось на лояльное. В книге «Патриарх Сергий и его духовное наследство», в частности, содержится немало сведений о двух поездках иеромонаха Сергия (Страгородского) в Японию и его письмах и записках, посвященных этим путешествиям.
В 1960-х и в 1970-х гг. много писалось о японском православии и Св. Николае в «Журнале Московской Патриархии». Это было связано с фактом дарования автономии Японской Православной Церкви и причисления архиепископа Николая Японского к лику святых. В эти годы также выходят в свет статьи Архиепископа Минского и Белорусского Антония (Мельникова) «Святой Равноапостольный Архиепископ Николай Японский» («Богословские труды», 1976, выпуск XVI) и А.А. Щербина «Николай Касаткин – один из первых русских японоведов» («Народы Азии и Африки», 1977, № 4). Исследователь А.А. Щербина характеризовал деятельность Св. Николая лишь как японоведа и публициста – миссионерские заслуги Владыки, по идеологическим причинам, остались за рамками исследования. Такая позиция была характерна и для более поздних советских работ о распространении православия в Японии (А.И. Штейнгауза, Л.Н. Кутакова, Г.Д. Ивановой).
Несмотря на идеологическую выдержанность и сравнительно малую глубину изученности рассматриваемой проблематики, советская историография деятельности православных миссионеров в Японии имеет ряд достоинств. Так, например, еще Б. Кандидов указывал на то, что японская православная церковь имеет ряд специфических черт, отличающих ее от русской православной традиции и говорил о русско-японском православии. Наряду с этим, следует особо отметить, что послевоенная советская историография, дистанцируясь от обсуждения духовных достижений Японской православной миссии, признавала ее светские заслуги и достижения, высоко оценивая вклад русских миссионеров (прежде всего, Св. Николая) в развитие межкультурных связей России и Японии и углубление взаимных знаний двух стран друг о друге.
Современная отечественная историография 1990-х – 2000-х гг. имеет ряд достижений в области изучения проблем распространения православия в Японии в 1860-х – 1917 гг.
Первым значительным событием в постсоветской отечественной историографии стал выход в свет книги Г.Д. Ивановой «Русские в Японии XIX – начала XX в.». Значительное место здесь отведено освещению деятельности Русской духовной миссии в Японии.
В 1995 г. была защищена диссертация В.Э. Молодякова, где впервые в отечественной историографии была исследована проблематика генезиса образа Японии в России. Однако вклад Св. Николая и его сподвижников в развитие образа на тот момент был еще весьма слабо изучен, поэтому не нашел отражения в указанной научной работе. Позднее, в 2001 г., в диссертации А.А. Поповой вклад русских миссионеров в познание российской общественностью Японии был рассмотрен наряду с деятельностью в этом направлении светских публицистов, ученых и путешественников.
В 1996 г. вышел в свет второй выпуск сборника «Православие на Дальнем Востоке». Он был посвящен памяти Святителя Николая Японского. На сегодняшний день это единственный русскоязычный сборник статей, полностью посвященный тематике распространения православия в Японии. В статьях сборника представлены многие неизвестные ранее подробности деятельности Российской духовной миссии в Японии.
Во второй половине 1990-х гг. в отечественной историографии появилось множество работ (преимущественно, статей), посвященных разным аспектам деятельности Российской духовной миссии в Японии (А.М. Боголюбов, В.Г. Гузанов).
С 2000 г. под руководством Патриарха Московского и всея Руси Алексия II Церковно-научным центром «Православная энциклопедия» была начата публикация одноименного многотомного издания. На сегодняшний день вышло уже XXII тома. В распоряжении современного исследователя уже имеются статьи, посвященные жизни епископа Андроника (Никольского) и епископа Владимира (Соколовского). По неизвестным причинам, в уже изданных томах (до буквы «И») не встречается статьи, посвященной иером. Анатолию (Тихаю). В конце статей приведены списки сочинений миссионеров, куда включены, в том числе, их работы о Японии. Энциклопедия, бесспорно, представляет собой самое полное справочное издание, посвященное Православной Церкви, за всю историю Православия.
В 2002-2003 гг. была издана трилогия В.Г. Гузанова, посвященная разным периодам деятельности Св. Николая в Японии «Иеромонах» (2002), «Архиепископ» (2003) и «Ваш слуга и богомолец…» (2003). По замечанию критика, «неоспоримым достоинством всех трех новых книг В. Гузанова является то, что они представляют собой строго документированное повествование, вобравшее в себя огромное количество интереснейших и малоизвестных широкому кругу читателей материалов - документов, дневников, писем и воспоминаний, относящихся к духовной деятельности отца Николая и касающихся судеб множества людей, имевших отношение к православию в Японии».
Тогда же увидела свет книга Н.А. Сухановой «Цветущая ветка сакуры» (2003). Это издание стало первым современным отечественным монографическим исследованием, посвященным истории Японской православной церкви. В книге немало места уделено исследованию публицистической деятельности членов Японской православной миссии и, в частности, обращено внимание на то, что, по условиям «Положения для Российской Духовной Миссии в Японии» (1870), «члены миссии должны были делиться полученными сведениями с российской общественностью, то есть посылать материалы в русские газеты, журналы и другие издания».
В 2006 г. были изданы книги А.Н. Мещерякова «Император Мэйдзи и его Япония» и Э.Б. Саблиной «150 лет Православия в Японии». Первая – это фундаментальный труд, освещающий, в том числе, целый ряд подробностей из жизнедеятельности Российской духовной миссии в Японии, а вторая –результат многолетней работы ее автора по изучению истории Японской Православной Церкви. Особенно ценными представляются собранные Э.Б. Саблиной документы по истории деятельности Японской Православной Церкви, опубликованные в виде приложения к монографии. Между тем, целый ряд вопросов по рассматриваемой нами проблематике остался за рамками указанных исследований.
В последние несколько лет в отечественной историографии деятельности Российской духовной миссии в Японии внимание исследователей переключилось, с одной стороны, на историю Японской православной церкви современного периода (Н.А. Суханова). С другой, – на изучение различных аспектов переводческой деятельности Св. Николая и его сподвижников (Г.Е. Бесстремянная).
Следует выделить ряд статей о Св. Николае и его сподвижниках, о Храме Воскресения Христова в Токио, ставшем центром распространения православия в Японии и о различных аспектах истории развития периодической печати в Российской империи во второй половине XIX в. – 1917 г., опубликованных в последнее десятилетие в сети Интернет. На официальном сайте РПЦ «Pravoslavie.ru» размещено немало материалов, посвященных истории Российской духовной миссии в Японии (О. Стародубцев, Г.Е. Бесстремянная). Весьма содержательна статья И. Кожевниковой о Св. Николае в двух номерах интернет-версии журнала «Япония сегодня». Статья написана в жанре рассуждения над «Дневниками» Владыки. Публикация О.В. Шаталова, содержащаяся в «Библиотеке Я. Кротова», освещает первый период распространения православия в Японии (1861-1875 гг.), при этом автор ошибочно отождествляет это время с первым периодом деятельности Российской православной миссии в Японии, официально открытой, как известно, лишь в 1870 г. На известном научном сайте «Nature.web.ru» размещен целый ряд материалов, так или иначе связанных с исследованием деятельности Российской духовной миссии в Японии (А.М. Боголюбов, Н.А. Яковлев, А.В. Попов). Здесь же опубликован автореферат диссертации Э.Б. Саблиной.
В западной историографии (американской и европейской) многие аспекты истории Японского православия до сих пор изучены весьма слабо: «Большинство историков, исследовавших историю религии в Японии, не рассматривали судьбу Православной церкви вовсе; в лучшем случае, некоторые признают ее существование в ранний период Мэйдзи…». Здесь на общем фоне можно выделить ряд исследований: работы О. Кэри, С. Большакова, Дж. Ленсена, Последний в своих работах использовал, в частности, материалы русской прессы.
Монография О. Кэри «История христианства в Японии», вышедшая в свет первым изданием еще при жизни Св. Николая Японского и переизданная в 1976 г. стала первым западным фундаментальным исследованием о христианстве в Японии, где подробно была изложена история японского православия.
В годы второй мировой войны была издана книга С. Большакова «Заграничные миссии Русской православной церкви», где в одной из глав подробно освещена история деятельности дальневосточных миссий РПЦ, в частности – Японской.
Японская историография деятельности Российской духовной миссии в Японии весьма обширна, она включает целый ряд работ Накамуры Кэнноскэ, Наганавы Мицуо, Усимару Ясуо и др. При этом многие работы японских историков переведены на русский и английский языки: например, статья Наганавы Мицуо «Японская православная церковь в период Мэйдзи (1868-1912)», была опубликована сначала в России, а позднее с небольшими текстовыми изменениями в США. Среди причин непопулярности православия в Японии автор указал на негативное отношение японцев к России и консервативный характер православия.
О деятельности Японской православной миссии на рубеже XIX–XX вв. упоминается в ряде общих работ по истории религий в Японии, принадлежащих перу японских историков. Так, в книге «История японской религии», вышедшей под редакцией Казуо Касахара, один из разделов посвящен распространению христианства в Японии в период Мэйдзи. Здесь, в частности, на нескольких страницах рассмотрена и деятельность первых русских миссионеров в Японии.
В 2003 г. в Калифорнии под редакцией М. Ван Ремортела и П. Чанга вышла книга «Святой Николай Касаткин и Православная миссия в Японии». Это сборник статей коллектива авторов из Америки, России и Японии, впервые дающий возможность читателям на английском языке познакомиться с миссионерской деятельностью Равноапостольного Николая, его сотрудников и учеников. Но, по справедливому замечанию Н.А. Сухановой, книга состоит в значительной мере из переводов ранее изданных работ японских и русских исследователей.
Среди изданных в ближнем зарубежье исследований стоит обратить внимание на ряд работ исследователя Ю.В. Мазурика. В ее публикациях, в частности, отмечается, что о деятельности Японской православной миссии во второй половине XIX – начале XX вв. в отечественной прессе писали больше, чем о деятельности остальных православных миссий.
Несмотря на то, что японская историография генезиса православной проповеди в Японии шире отечественной, в целом зарубежная историография исследуемой проблематики (влияние деятельности русских православных миссионеров на развитие межкультурных связей России и Японии и формирование образа Японии в России) уступает отечественной, прежде всего, в связи с тем, что японскими исследователями роль Российской духовной миссии в развитии межкультурных связей рассматривалась, преимущественно, с позиций популяризации образа России в Японии. Западная же историография ограничивается лишь описанием истории православной проповеди в Японии.
Подводя итог обзора историографии по исследуемой проблематике, отметим следующее. Во-первых, в распоряжении современного исследователя до сих пор нет полного монографического труда, где бы подробно рассматривалась роль членов Российской духовной миссии в Японии в развитии русско-японских межкультурных связей и в формировании образа Японии в России. Во-вторых, несмотря на то, что вклад русских миссионеров, проповедовавших в Японии, в создание в Российской Империи адекватного образа этой страны рассматривался в отечественной историографии (например, в диссертации А.А. Поповой), исследован и оценен он на сегодняшний день далеко не полно.
Апробация работы. На основе материалов настоящего научного исследования автором были прочитаны лекции в Восточно-Сибирской академии образования. Кроме того, по отдельным аспектам изучаемой темы были подготовлены материалы для сборников научных работ и тезисы докладов для ряда научных конференций: «Вестник МЦАИ» (Иркутск, 2004, 2008, 2011); «Востоковедные чтения» (Иркутск, 2005, 2007, 2009); «Россия и мир в конце XIX – начале XX века» (Пермь, 2008, 2010), «Макарьевские Чтения» (Горно-Алтайск, 2007, 2008, 2009, 2010), «Восток в исторических судьбах народов России. Материалы V Всероссийского съезда востоковедов» (Уфа, 2006).
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав («Уровень представлений о религиозной культуре Японии в контексте генезиса русско-японской межкультурной коммуникации (конец XVII – первая половина XIX вв.)», «Публицистика членов Российской духовной миссии в Японии как фактор развития и укрепления русско-японской межкультурной коммуникации», «Генезис православной проповеди в Японии в контексте развития русско-японской межкультурной коммуникации во второй половине XIX в. – 1917 г.»), подразделенных на параграфы, заключения, библиографического списка и трех приложений.
Образ Японии в российской письменной культуре конца XVII -XVIII вв.: конфессионально-культурный аспект
Нет необходимости в рамках настоящего исследования приводить очерк истории становления русско-японских отношений. Однако некоторые аспекты проникновения в Россию сведений о Японии все же следует рассмотреть. Различие точек зрения на отдельные аспекты становления межкультурных связей Японии и России ведет к тому, что многие моменты до сих пор остаются спорными. Кроме того, необходимо обратить внимание, что русские миссионеры были далеко не пионерами в деле знакомства русской читающей общественности с культурой, литературой и историей Японии. В рамках тематики настоящего исследования при изучении первоисточников, содержащих сведения о Японском государстве, важно обратить внимание на то, как и что писали отечественные авторы о религиозных представлениях и традициях японцев. Далеко не во всех источниках, даже сравнительно поздних, таковые сведения имеются.
Первую информацию о японцах славяне, контактировавшие с державой Сасанидов, могли получить еще в самый ранний период становления Киевской Руси в IX-Х веках. «Источником упомянутых сведений были арабы, которые в результате своих плаваний вокруг Индии собирали данные о всем побережье Восточной Азии - вплоть до Кореи и Японских островов»\. Однако в ранних славянских письменных источниках до XVII века упоминаний о Японии («Япан-острове» или других названиях Японского государства) не встречается, поэтому предположение исследователя К.Е. Черевко пока остается гипотезой.
Первые упоминания о Японии в российской письменной культуре, по данным современных исследований, «можно приблизительно датировать серединой XVII в. - временем первого достоверно датируемого и сохранившегося доныне текста...»1.
Во второй половине XVII столетия в России имел хождение целый ряд письменных источников, где встречаются описания Японии и японцев. Так, например, «дает сравнительно подробные данные о Японии»2 одна из глав так называемой «Космографии 1670 г.». В ней «приводятся данные, подчас неточные, о географическом положении Японии, ее климате...,религии, нравах и обычаях японцев, об их отношениях с испанцами, португальцами и голландцами. В книге, например, отмечается: «Японские люди многосмышлены... памятны... природою жестоконравны»; «город Оссакая славен и альможен (великолепен. - Э.Ф.)», португальцы и испанцы приезжают в Японию торговать, иезуиты основали там семинарии и печатают книги» . Религиозным представлениям японцев в «Космографии» уделена отдельная глава, где, в частности, отмечено: «Богомольство их, которых именуют богзии, среди идолов с [особым] усердием поклоняются богине Амиде да Скане, в будущих веках надежду на них полагают. Называют их фатоквос. И иным, меньшим богам поклоняются и молятся о богатстве, и о всяких благах, тех камис называют...
А если у тамошних жителей кто-нибудь из иных стран спросит - отколе такое богомольство взяли, они на то отвечают, что отцы и деды и прадеды их тем богам поклонялись и так скончались, и им, их потомкам, запретили иным богам поклоняться и молиться» . Отметим, что, по утверждению исследователя К.Е. Черевко, в начале XVII в. в России жил японец, некто брат Николай Августинец, и «полученные от Николая Августинца сведения о Японии послужили основой для составления главы об этой стране в «Космографии. 1670...»...».. В основе «Космографии 1670 г.» также лежала, в том числе, «Книга» Марко Поло, одна из глав которой была посвящена «острову Чипингу» . В своем кратком описании выдающийся путешественник XIII века сообщает, между прочим, о японцах, что «они идолопоклонники»3. Обратим внимание, что книга Марко Поло только «в середине XIX в. стала достоянием русских читателей...»4. До того о ней, конечно, было известно и она цитировалась в виде переведенных фрагментов или пересказа, как в «Космографии 1670 г.».
О том, в какой степени повлияла «Космография» на представление русской грамотной общественности о Японии и ее религии, судить сложно: «Трудно установить, насколько это первое в русской литературе описание Японии привлекло внимание московского читателя и не затерялось ли оно в массе другого дававшегося одновременно с ним географического материала. Последнее вполне вероятно...» .
В XVII - XVIII вв. большинство сведений об окружающем мире в России черпалось из европейских источников путем их перевода или компилирования. Между тем, по мнению дореволюционного исследователя А.И. Соболевского, с которым соглашается Л.М. Ермакова, переводная литература в допетровской России «имела гораздо большее значение, чем оригинальная. Она была гораздо богаче оригинальной» и, как следствие из этого, переводные произведения «гораздо больше читались» . Таким образом, в XVII - XVIII столетиях русский читатель получал информацию о далекой (но, тем не менее, известной! пусть и понаслышке!) Японии через «вторые руки», при знакомстве с произведениями европейских ученых и путешественников.
Не отличается в этом плане и выдающаяся работа Николая Спафария-Милеску (1635-1707) «Описание первыя части Вселенныя, иже именуемой Азии, в ней же состоит Китайское государство с прочими его городы и провинции»\. Это своего рода отчет о его путешествии с дипломатической миссией в Китай в 1675-1678 гг. «Глава о Японии, как и большая часть всей книги Н. Спафария, написана по материалам М. Мартини, который, в свою очередь, в большой мере опирался на китайские источники. Отсюда - взгляд на Японию сквозь призму китайской классической исторической традиции в сочетании с христианскими чаяниями итальянского автора-миссионера, к которому добавляется практический интерес российского посланника к расширению культурного влияния и торговых границ своей страны»2. Н.Ф. Катанов отмечал в предисловии к изданию книги Н. Спафария: «Рукописей, заключающих в себе «Описание Китайского Государства» и по содержанию своему сходящихся с рукописью, издаваемою теперь, мне лично известно только шесть штук, хотя по словам И.Н. Михайловского..., списков известно довольно много»3. Описанию Японии посвящены несколько страниц в конце книги Милеску. Автор отмечает, что у этого государства есть несколько названий; например, Гепуен, «венецианин же именует их покалмыцки ЗИПАНЕРИ, а китайцы именуют ГЕКВЕ»4. О религиозных воззрениях автор не обмолвился ни словом.
Дополнение к наказу, выданному дипломату Посольским приказом, «явилось первым официальным документом, в котором дана краткая характеристика Японии. Указывалось, что «Иапония» - большой остров, лежит в 700 верстах к востоку от Китая, богат золотом, серебром и другими сокровищами, что японские обычаи и письменность сходны с китайскими, но японцы - «люди свирепые», казнившие много иезуитов» .
Хотя в «ученых» кругах книга Спафария «Описание Китая» и пользовалась определенной популярностью, однако широким слоям читающей публики она стала доступна лишь после ее издания в 1910 г.
Знакомство двух культур стало теснее, когда в самом начале XVIII века, в 1701 году, в Москву прибыл японский приказчик Дэнбэй (другие варианты -Денбей, Дэмбэй, Дэнбей - лишь искажения имени), спасенный после кораблекрушения близ берегов Камчатки. Он был представлен Петру Великому. «После подробных расспросов чужеземца о «делах японских» Петр I повелел в апреле 1702 г. в Москве подучить Дэмбэя [Дэнбэя. - А.А.Г.] русской грамоте, а ему - «дать в научение трех-четырех из русских робят» для обучения грамоте японской»\. Со слов Дэнбэя сначала нашедшими его людьми Атласова, а затем писцами Сибирского приказа были составлены «скаски», которые стали достаточно ценным источником, содержащим сведения о Японии. Однако «скаски» первоначально (в начале XVIII в.) имели очень ограниченный круг читателей, а впоследствии вообще затерялись в архивохранилищах. Они были обнаружены в конце XIX века Николаем Оглоблиным в Московском архиве министерства юстиции . Тем не менее, они сыграли важную роль в знакомстве политической элиты российского государства того времени (Петра Великого и его окружения) с японской цивилизацией.
Роль публицистической деятельности Св. Николая Японского в развитии русско-японских межкультурных связей
Миссионерская деятельность Святителя Николая Японского (Ивана Дмитриевича Касаткина, 1836-1912) сравнительно подробно исследована в современной отечественной и зарубежной историографии. Его публицистическая деятельность на страницах российских периодических изданий исследована в гораздо меньшей степени. Между тем, популяризация образа Японии в России осуществлялась русскими миссионерами, преимущественно, через публикации на страницах отечественной прессы.
Сегодня свою актуальность сохраняют два момента, связанных с публицистической деятельностью Св. Николая Японского: во-первых, до сих пор не обнаружена публикация, которую можно было бы считать первой его работой как журналиста; во-вторых, «японоведческое, литературное и научное, наследие Архиепископа Николая, прежде всего его статьи в различных периодических изданиях (...), до сих пор не собрано воедино»1.
Что касается первого вопроса, то А.М. Боголюбов заявляет: «Первая статья святителя Николая «Япония с точки зрения христианской миссии» привлекла внимание русской общественности» . Однако с этим мнением трудно согласиться. Так, исследователь В. Гузанов обращает внимание, что «первые пробы пера» Св. Николая относятся к 1865 г.: «Иеромонах Николай начинает сотрудничать с газетой «Восточное Поморье», выходящей в Николаевске-на-Амуре. Он пишет на разные темы» . Газета выходила под редакторством Ф. Якимова при «Штабе командира портов Восточного Океана». Среди ранних публикаций о. Николая в этой газете наиболее интересны две: «Тайкун и князь Цеосиу» и «Число народонаселения в Японии»\. В первой из них миссионер рисует картину политической ситуации в Японии в 1860-х гг., когда страна столкнулась с объективной исторической необходимостью допустить иностранцев в свои портовые города и смириться с их экономической и политической деятельностью на японских островах. Иеромонах Николай отмечает, в частности, что указы микадо об изгнании иностранцев - это «даже по языку точь-в-точь сетованье больного ребенка, которому мешают спать» . Одновременно, он описывает междоусобное столкновение между войсками сёгуна и одного из южных князей, который решил «вовлечь Тайкуна в войну с иноетранцами» . Уже тогда молодой миссионер отмечал в японской политической ситуации признаки того, что страна стоит на пороге важных политических событий: «... все князья Киу-сиу становятся на сторону Цеосиу... Таким образом над головою Тайкуна, собирается грозная туча»4. Статья оканчивается достаточно оптимистично указанием на то, что, по слухам, есть некая партия, желающая помирить сёгуна с князем Цеосиу. Вторая из рассматриваемых статей посвящена вопросу численности населения Японии. Здесь отец Николай обращает внимание читателя, что «между другими сведениями, удерживаемыми Правительством для себя, находится и статистика...» . Ввиду этого, данные, приведенные в статье, относятся лишь к 1793 году. На тот момент в Японии проживало почти 26 млн. человек. При этом число мужчин было примерно равно числу женщин: 13,8 млн. и 12,1 млн. человек соответственно... Следует обратить внимание, что данные, приводимые в рассматриваемых публикациях, были основаны на японских источниках, что являлось несомненным достоинством этих работ. Посылал о. Николай в «Восточное Поморье» и разного рода заметки. Так, сообщая русскому читателю об урагане, пронесшемся над Японией в сентябре 1865 года, иеромонах Николай сетует на то, что «с церковной колокольни снесло крест вместе с небольшим куполом и в нескольких местах повредило крышу...»1. Уже первые работы обнаруживают в Николае Японском талантливого публициста, хорошо владеющего темой и пером.
В современной отечественной историографии до сих пор фигурирует утверждение о том, что в 1860-х гг. в старейшей и одной из самых популярнейших газет - «Московских ведомостях» - периодически публиковались «Письма из Японии», принадлежавшие перу о. Николая. В ряде исследований указывается, что в «60-х годах XIX в. в «Московских ведомостях» печатались написанные им [отцом Николаем - А.А.Г.] «Письма из Японии», знакомившие российских читателей с реальной жизнью этой еще мало известной страны» . Аналогичные высказывания можно встретить и в советских исследованиях: «Его [отца Николая - А.А.Г.] корреспонденции из Японии» регулярно печатались на протяжении 60-х гг. прошлого столетия в «Московских ведомостях»...»3. Скромнее упоминает об этом А.А. Щербина; «В течение ряда лет он [Николай Касаткин - А.А.Г.] печатал «Письма из Японии» в «Московских ведомостях»..»»4. Про «ряд лет» говорит и современный исследователь А.М. Боголюбов .
Следует указать на то, что миф о «Письмах из Японии» был придуман еще современниками Св. Николая. Так, автор некролога в «Историческом вестнике» (некто И.Г.) пишет о том, что «архиепископ Николай в течение целого ряда лет (с половины шестидесятых годов) печатал в «Московских ведомостях» «Письма из Японии»...» .
Между тем, просмотрев подшивки газеты «Московские ведомости», -выходившей тогда в Москве под редакторством В. Корша (1856-1862 гг.). затем - М.Щепкина (1862 г.), а позже под совместным редакторством М. Каткова и П. Леонтьева (с 1864 по 1875 год)1, - автор настоящей научной работы не обнаружил ни одного «Письма из Японии». Разумеется, в некоторых подшивках отсутствовал ряд номеров, или при беглом рассмотрении (и этот момент допустим!), возможно, были пропущены публикации «Писем».
Между тем, в подтверждение своих слов о том, что «Письма из Японии» в «Московских ведомостях» 1860-х гг. - миф, приведем ряд фактов. Во-первых, до 1867 года, общественность в обеих столицах Российской империи не знала о том, что о. Николай подвизался в Японии. «О том, что Николай тайно занимается проповеднической деятельностью в Хакодатэ в условиях запрета на христианство, в России впервые узнали от консула Гошкевича, который вернулся из Японии в 1865 г., а в 1867 г. вышел в отставку. Он уведомил об этом Миссионерское Общество, о чем 8 октября 1867 г. сообщила влиятельная российская газета «Московские ведомости»...» . Заметка в воскресном номере (№ 219) газеты М.Каткова и П. Леонтьева помещена со ссылкой на петербургскую газету «Северная Почта». В этом официальном органе Министерства внутренних дел, выходившем ежедневно под редакцией Д. Каменского в № 215 от 4 (16) октября 1867 г. была помещена редакторская статья «Православный миссионер в Японии»3. Собственно, эту статью можно условно считать первой публикацией в столичной прессе, посвященной деятельности о. Николая в Японии. Таким образом, до 1867 г., едва ли могли «Московские ведомости» помещать на своих страницах «Письма из Японии». В противном случае, в заметке, наверняка, было бы об этом упомянуто. Во-вторых, среди огромной массы цитируемых уже известных и вновь открытых публикаций, принадлежащих перу «апостола Японии» и его сподвижникам, до сих пор в литературе не встречается ни одной ссылки на то или иное «Письмо из Японии», относящееся к 1860-м гг. В-третьих, достоверно известно, что «Николай в 1869 г. отправился Петербург с предложением учредить в Японии православную миссию» и вернулся «в Хакодате в 1871 г.»1. Таким образом, в трехлетний период 1869-1871 гг. о. Николай не мог писать «Писем из Японии», ибо находился в России. Остается только один вероятный шанс - найти «Письма» в подшивке «Московских ведомостей» за 1868 г. Однако, при внимательном рассмотрении практически каждого номера (в подшивке отсутствовало не более двадцати номеров) газеты за указанный год, не удалось обнаружить ни одного «Письма», принадлежащего перу о. Николая.
Православные японцы
Настоящая глава была бы неполной, если в нее не был бы включен параграф о публицистической деятельности миссионеров-японцев, публиковавших свои произведения (воспоминания, открытые письма и т.п.) на страницах отечественной периодики. Публикаций такого рода встречается в российской прессе исследуемого периода не слишком много: количественно они значительно уступают публикациям миссионеров и публицистов, писавших о распространении православия в Японии. Однако многие из таких писем, мемуарных записок и очерков о Японской православной миссии были весьма популярны в читательской среде Российской Империи второй половины XIX -начала XX вв. и не были обойдены вниманием русской критики.
Первыми на страницах духовной отечественной прессы выступили «первенец японского православия» Павел Савабе и его сподвижники Петр Оодацуме, Тихон Миура, Павел Окимура, Петр Томизи и Владимир Судзуки -члены Церковного совета, действовавшего при Миссии. В сотрудничестве с иеромонахом Анатолием (Тихаем) и под его руководством они в 1874 г. написали [хотя исходя из текста письма, только подписали!] открытое письмо о делах в Японской миссии Преосвященнейшему Вениамину, епископу Иркутскому и Нерчинскому. Оно было опубликовано в феврале 1875 г. на страницах «Прибавления к Иркутским епархиальным ведомостям»\.
Письмо не было датировано, однако, по ряду косвенных признаков (сообщения о смерти Виссариона Сартова, прибытии в Японию брата о. Анатолия - Якова Тихая и молодых миссионеров оо. Моисея (Костылева) и Евфимия (Четыркина)) его написание относится ко второй половине 1874 г. Оно было написано о. Анатолием и японскими христианами от имени молодой Японской церкви, как «общее выражение ее неизменных чувств любви и сыновней преданности, потому что пищется оно по общему желанию нашей церкви, выразителем которой есть церковный совет, существующий здесь уже более года»2. О прибывших в сентябре того же года молодых миссионерах из России - о, Моисее и о. Евфимии - японские христиане отзываются в письме с симпатией и возлагают на них большие надежды: «Оба они молодые люди (25 и 27 лет), способные и обещающие из себя прекрасных миссионеров» . Но надеждам христиан не суждено было сбыться: в 1875 г. о. Моисей вернулся в Россию4, а в 1878 г. покинул Японию и о. Евфимий . Двояко в письме прозвучало чаяние катихизаторов о превращении Японской православной миссии в самостоятельную церковь: «... о, если бы она [Миссия. - А.А.Г.] дождалась того счастливого избавления от опеки и получила возможность самой ведать и восполнять собственные нужды!» . С одной стороны, в этих словах чувствуется простое пожелание своей, японской, церкви обрасти материальную самостоятельность. С другой, - сквозь высказывание как бы просачивается скрытый смысл: покровительство Русской православной церкви (и Российской империи, в целом) тяготило авторов письма как представителей Духовной миссии (а следовательно, тяготило, по их мнению, и Миссию). Здесь, явно, прослеживается участие в подготовке письма катихизаторов-японцев. В заключение о. Анатолий просит Преосв. Вениамина от имени своих сподвижников прислать им фото и сообщает, что к письму приложены «карточки» его (о. Анатолия) и о. Павла Савабэ.
Весной 1891 г. на страницах духовного еженедельника «Церковные ведомости» увидела свет небольшая статья православного японца -воспитанника Духовной семинарии в Токио Сергия Сеодзи1. А уже через полгода в «Русском вестнике» были опубликованы его воспоминания об учебе в семинарии2. Они были изданы с предисловием крестного отца православного японца, С.А. Рачинского , переписавшего их для издания «с рукописи автора» «с тщательным сохранением оборотов мысли и речи, придающих этому рассказу оттенок национальный» . К слову сказать, С.А. Рачинский был земляком Св. Николая, о чем впоследствии упоминал протоиерей П. Синявский5. Необходимость публикации очерка С.А. Рачинский обосновал в духе времени стремлением привлечь больше внимания (и, по возможности, финансов!) читающей общественности к делам Российской духовной миссии в Японии .
Сергий Сеодзи учился в семинарии в начале 1880-х гг.; воспоминания молодого японца ценны, прежде всего, тем, что они хорощо отражают взгляды, идеи, впечатления, свойственные японской молодежи того времени. «Меня сильно интересовало, пищет автор мемуарного очерка, - все то, что я имел случай наблюдать...: кипучая жизнь людных городских кварталов, по которым приходилось нам ехать; бесчисленные телеграфные проволоки, тянувшиеся вдоль улиц; музей, зоологический сад, помещающиеся за городом среди громадных, густых, вековых деревьев; наконец фотографические мастерские, в которых мы с братом часто снимались. Все это было поразительно и ново...»7. Именно этим интересом к достижениям западной науки, литературы, политики, философии объясняют многие исследователи рост популярности христианства
В первые десятилетия периода Мэйдзи и ее спад в 1890-х гг. в связи с ростом националистических идей1.
Будучи студентом училища английского языка, Сергий Сеодзи часто посещал своего отца в Миссии. Однажды он стал свидетелем таинства отпевания одного из почивших православных японцев. На молодого человека увиденное произвело сильное впечатление и он «внутренно решил, что к этому новому» для него миру он «должен стать в те же отношения, в каких находится к нему» отец, «то-есть сделаться христианином» . Катихизацию молодого японца проводил Павел Сато. Одновременно с началом катихизации Сергий Сеодзи «стал воспитанником семинарии и поселился в Суругадае...
Новые мои товарищи... очень мне понравились; все они, с первой встречи, показались мне искренними и добрыми. Всех их было около пятидесяти. Из них три четверти были юношами взрослыми; остальные были такие же дети, как и я, и их поместили всех вместе в одну большую комнату, составлявшую особое царство молодцовъ, как называл нас преосвященный Николай, когда посещал наше жилище» .
Заслуживают внимания впечатления Сеодзи, полученные при общении со своими главными учителями - Владыкой Николаем и о. Владимиром: «Отношения эти [между учителями и учениками - А.А.Г.] были совсем иные -близкие и родственные... Этот нравственный строй нашей семинарии всецело обуславливался тем неотразимым обаянием, которое производит на всех его знающих, основатель и глава нашей православной миссии.
...Имя преосвященного Николая в Японии пользуется громкою известностью не только между христианами разных исповеданий, но и между язычниками. Самое здание православной миссии в простонародии называется «домом Николая». Все близко знакомые с жизнью и деятельностью преосвященного Николая глубоко уважают его и питают к нему искреннюю любовь и преданность. Есть, впрочем, у нас и люди, не любящие его. Это, во- первых, фанатические последователи разных языческих религий; во-вторых, некоторые из последователей иных христианских вероисповеданий...; в-третьих, люди нимало не интересующиеся вопросами религиозными, но предубежденные против всех вообще христианских миссий...»1. Обратим внимание на взаимоотношения Св. Николая с миссионерами инославных вероисповеданий. По замечанию исследователя Накамура Кэнноскэ, «в целом о. Николай находился в хороших отношениях с миссионерами всех христианских конфессий, которые находились в Японии»2. В то же время, наиболее близкие отношения у него сложились с представителями Англиканской церкви. Но с началом русско-японской войны мнение Святителя 0 протестантских миссионерах, начавших «в соответствии с курсом Англо японского союза» превозносить Японию, резко сменилось на негативное .
«Об отце Владимире, ныне также подвизающемся в качестве епископа, во главе православной миссии в Америке, - пишет С. Сеодзи, - не стану много распространяться, ибо в то время вся его деятельность была сосредоточена в самой семинарии. Ему приходилось трудиться усиленно; уже тогда, на третьем году своего пребывания в Японии [1880-1881 учебный год - А.А.Г.], он читал в семинарии на японском языке лекции по церковной истории и по другим предметам» . Сеодзи был крещен весной 1881 года и наречен русским именем Сергий: «Описать чувства, испытанные мною в этот день я не берусь, ибо это превышает мои силы» .
Распространение православия в Японии (вторая половина XIX в. -1917 г.): по материалам «Московских ведомостей»
Настоящий параграф - плод долгой кропотливой исследовательской работы. Результатом стало обнаружение на страницах «Московских ведомостей» целого ряда материалов, посвященных распространению православия в Японии. Выбор именно этого периодического издания в качестве объекта исследования обусловлен двумя моментами. Во-первых, «Московские ведомости», - самая старая из отечественных газет, - наряду с «Санкт-петербургскими ведомостями» и «Северной Почтой», были ведущей российской газетой, имевшей в 1860-х - 1870-х гг. довольно широкое распространение среди российской читающей общественности. Исследователь Б.И. Есин отмечает; «В число ведущих газет 60-х годов входили «Московские ведомости», издававшиеся Катковым. В 1863 г. тираж газеты резко возрос и достиг 12 тысяч»\. Правда, после русско-японской войны и первой русской революции началось падение подписных тиражей «Московских ведомостей»: «...если число подписчиков в 1909 г. было 2040, то 1910 г. их число сократилось до 1999 человек, а в 1911 г. составило 1979, а в 1912 г. - 1977 человек, при розничной продаже примерно 1000 экземпляров»2. Однако два последние из указанных изданий заметно сдали свои позиции уже к концу XIX века тогда, как «Московские ведомости» остались в рядах читаемых. Во-вторых, в конце XIX - начале XX вв., наряду с «Московскими ведомостями» очень высокой популярностью пользовалось «Новое время», однако эта газета вышла в первые ряды отечественных изданий только с конца 1870-х гг., после того, как была перекуплена в 1876 г. А.С. Сувориным3. Таким образом, «Московские ведомости» можно считать среди самых читаемых российских газет единственным изданием, популярность и тиражность которого сохранялись на должном уровне в период начала и расцвета деятельности Российской Духовной Миссии в Японии. Кроме того, строго придерживаясь охранительного направления, этот орган, по возможности, старался помещать на своих страницах как можно больше информации о православии как государственной религии Российской Империи.
К «Московским ведомостям» имеет отношение один из мифов, связанных с публицистической деятельностью Святителя Николая - его «Письма из Японии», которых, в реальности. Владыка не писал .
Первой публикацией на страницах «Московских ведомостей», посвященной деятельности Святителя Николая в Японии, как уже упоминалось ранее (см. главу 2), была редакторская заметка в номере 219 от 08 октября 1867 г. со ссылкой на петербургскую газету «Северная Почта».
После этого до середины 1870-х годов на страницах «Московских ведомостей» не встречается материалов, касающихся распространения православия в Японии. Исключение здесь может составить лишь упоминание вскользь в «Извлечении из всеподданнейшего отчета Обер-прокурора Святейшего Синода за 1870 год» о том, что «в Японии также предположено учредить духовную миссию» .
В 1876 г. в одном из первых номеров газеты редакция поделилась с читателем важными новостями о том, что «христианство делает заметные успехи в Японии» . А через некоторое время, в мае, «Московские ведомости» поместили на своих полосах письмо из далекой Страны восходящего солнца. Однако это было вовсе не одно из «Писем из Японии»... Речь идет об открытом письме Святителя Николая - «Воззвании Японской Духовной Миссии к Русской Церкви» , датированном 15 марта 1876 г. Подробно это воззвание рассмотрено в главе 2 настоящего исследования, поэтому кратко укажем основные моменты, характеризующие эту публикацию. Сообщив читателю об успехах, достигнутых Миссией, отец Николай сравнивает их с результатами деятельности других западных миссий: «... трудящиеся здесь 40 протестантских и 20 католических миссионеров с соответствующим числом миссионерок и сестер милосердия, с епископами, с изобилием материальных средств, “ все в совокупности не имеют того что имеет православная миссия (,..)...»1. Далее по порядку в 6 пунктах перечислялись намеченные Святителем Николаем ближайшие задачи, стоявшие перед Миссией и связанные с их решением проблемы (в основном, финансовые и кадровые).
В дальнейшем, до конца 1870-х гг. на страницах «Московских ведомостей» было помещено немало информации о деятельности российской Духовной Миссии в Японии. При этом материалы помещались, как в виде редакторских статей и заметок2, так и в форме перепечаток из других изданий3. В 1878 году в одном из весенних номеров газеты под заголовком «Вести о православной миссии в Японии» было напечатано «Извлечение из письма начальника православной духовной миссии в Японии, архимандрита Николая, на имя высокопреосвященного Иннокентия митрополита Московского, от 12 (24) марта 1878 года»4. В письме отец Николай, в частности, сообщает о том, что в нынешнем году состоится «посвящение избранных в пощлом году четырех кандидатов во священники» . Красной нитью через все послание проходит описание нужд молодой Японской Церкви: не хватает денег на ремонт зданий, на издание книг, на иконостас для училищной церкви в Токио.
С 1879 по 1886 г. в Японии жил и помогал архимандриту (а с 1880-го года - епископу) Николаю иеромонах Владимир (В.Г. Соколовский-Автономов, 1852-1931) . В первые годы своего служения при Миссии он сотрудничал в «Московских ведомостях». При этом на страницах газеты встречаются как подписанные его именем материалы, так и анонимные, которые по ряду косвенных признаков можно отнести к его авторству. Впервые его имя встречается в одном из февральских номеров за 1879 г., где сообщается, что «председательница Общества Распространения Полезных Книг, А.Н. Стрекалова, передала нам письмо полученное ею 14 декабря от русского миссионера в Японии, магистра Казанской духовной академии иеромонаха Владимира»\. Далее следовали выдержки из письма, где указывалось, с одной стороны, на успехи в деятельности Миссии, с другой - на ее растущие нужды. В заключение были приведены адреса сотрудников Миссии в Санкт-Петербурге (Ф. Быстрова и И. Суздалева) и Полтаве (В. Базилевича). Это письмо было написано перед отбытием иеромонаха Владимира в Японию.
Первой работой ВТ. Соколовского, помещенной в «Московских ведомостях», - анонимной, но, несомненно, принадлежащей ему, - была корреспонденция «Из Иеддо (Япония). 16 апреля. (Из письма японского миссионера)»2. Хотя по хронологии, составленной на основе книги Наганава Мицуо «Никорай-До-но хитобито», иеромонах Владимир прибыл в Японию только в мае 1879 г.3, есть основания полагать, что это событие произошло несколько раньше. В своем письме миссионер, в частности, спешит сообщить «о своем прибытии в Тоокео и о впечатлениях пережитых мною в продолжении месяца в Японии» . Далее описывается путеществие «на дзин-рикше» из Иокогамы в Токио, с указанием на то, что в этих городах «нет ни одного извощика с лошадью, всех возят люди»5. Миссионер с восхищением отзывался о японских коммуникациях, о порядке на улицах. Между прочим, развенчивая европейский миф, он сообщает: «Напрасно по Европе распространяются слухи о трех миллионах населения в Тоокео; на днях там была произведена однодневная перепись по которой оказалось всех жителей 1.600.032, женщин оказалось менее мужчин на 118.027; Европейцев 463, между которыми женщин 46» . Характеризуя новую паству, автор акцентирует внимание на распространении православия среди японских солдат, заключенных и «между высщими классами». Говоря о последних, он указывает причину медленного проникновения «веры Христовой» в круги японской аристократии: «... отчасти потому что постоянно слышится о тесноте у нас и богослужебном убожестве» .
В тоже время, по отзыву автора, император Японии относится к православию весьма благосклонно.
В сентябре 1879 г. в «Московских ведомостях» было опубликовано еще одно письмо иеромонаха Владимира из Японии1. Письмо, датированное 13 -ым июля, посвящено состоявшемуся летом того года пятому ежегодному Собору Японской Православной Церкви. Особое внимание обращалось на два вопроса: постройка храма в Токио («Тоокео не будет иметь, по всей вероятности, долго храма, если не поможет матушка Россия...» ) и учреждение епископской кафедры в Японии («...собор постановил; вторично ходатайствовать пред Русским Святейшим Синодом о даровании епископа японской церкви... »3).
В 1880 году, в номере 212 от 2-го августа в письме под заголовком «Из Тоокео (В Японии)» о. Владимир писал о трех «православных училищах», действовавших на тот момент в Токио; катихизаторской школе, где «преподаются исключительно богословские науки, на японском языке»4; женском училище, которое «еще не совсем упорядочено» и «в собственном смысле правильно устроенном училище», которое «старается несколько уподобиться русской семинарии» . В своем письме ВТ. Соколовский упоминает имена преподавателей, работавших в указанных заведениях -русских миссионеров (о. Анатолия, М.А. Черкасову) и японцев (Павла Сато). В двух первых «училищах» преподавание велось полностью на японском языке, а в третьем - преимущественно, на русском (исключение составляли математика, китайский язык, физика и японская география; эти предметы преподавались японцами, не знавшими русского языка).
