Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Христианство и Римская империя на рубеже IV- V вв 22
1. Рим и империя в конце IV - начале V вв 22
2. Эволюция христианства и развитие христианской мысли к рубежу IV - V вв 31
3. Язычество в Риме и его борьба с христианством в конце IV - начале V вв 50
Глава 2. Аврелий Пруденций Клемент: жизнь и творчество 61
1. Жизненный путь Аврелия Пруденция Клемента .61
2. Творческое наследие Пруденция .76
3. Поэма Пруденция «Против Симмаха»: характеристика источника 92
Глава 3. Императорская власть в трактовке Пруденция 104
1. Феодосии Великий в поэме «Против Симмаха» 104
2. Описание наследников Феодосия и образ идеального правителя у Пруденция 120
Глава 4. Римская империя в изображении Пруденция 146
1. Христианский Рим в поэме «Против Симмаха» 146
2. Образ языческого Рима у Пруденция 162
Заключение 179
Список использованных источников и литературы 1
- Эволюция христианства и развитие христианской мысли к рубежу IV - V вв
- Творческое наследие Пруденция
- Описание наследников Феодосия и образ идеального правителя у Пруденция
- Образ языческого Рима у Пруденция
Эволюция христианства и развитие христианской мысли к рубежу IV - V вв
Удалось обнаружить также ряд современных работ, также либо посвященных непосредственно творчеству Пруденция, либо связанных с ним. Таковы исследования мученических и повседневных гимнов поэта, проведенные английскими и голландскими авторами , а также работы, изучающие филологические особенности переводов произведений Пруденция на древневерхненемецкий язык2.
Вместе с тем, такие вопросы, как эволюция христианской идеологии, особенности осмысления христианами властной проблематики, а также различные аспекты взаимодействия христианства и языческой культуры, неоднократно исследовались в зарубежной историографии. В частности, можно отметить работы таких авторов, как П. Браун, Н. Байнс, X. Мосс, Н. К. Кинг, Е.А. Изичей, Р.А. Маркус и др. Однако, исследования и выводы данных авторов, как правило, базируются на произведениях церковных писателей, оставляя христианскую поэзию без должного внимания. Эволюция имперского сознания, переосмысление идеи Вечного Рима в средневековом мышлении, воссоздание концепции Священной Римской империи также в последние годы неоднократно привлекали внимание исследователей, однако, как отмечается, при наличии широкого спектра порой противоположных мнений и трактовок, какие-либо определенные выводы в литературе практически отсутствуют4.
Названным, и, надо признать, довольно ограниченным кругом наименований научной литературы исчерпываются труды, посвященные. Пруденцию. И, хотя нельзя сбрасывать со счетов тот факт, что, в силу ограниченных возможностей доступа к иноязычной литературе, труды многих иностранных авторов вполне могли остаться вне «пределов досягаемости» при написании данной работы, тем не менее, приведенный обзор литературы представляется вполне репрезентативным. Он также дает возможность констатировать, что в зарубежной историографии, несмотря на значительное число трудов, посвященных как самому Пруденцию, так и эволюции христианской политической мысли, практически не исследованным остается именно осмысление властной проблематики в произведениях этого христианского автора.
Что касается отечественной историографии, то здесь дело обстоит совершенно иначе. Даже в конце XIX века, когда русская историческая школа развивалась во многом синхронно с мировой наукой, интерес к творчеству Пруденция нашел свое выражение только в одном исследовании на эту тему. В то время как за рубежом вышел целый ряд работ, многие из которых были упомянуты выше, в русской историографии дореволюционного периода наличествует лишь монография П. Цветкова, до сегодняшнего дня являющаяся единственным полномасштабным исследованием жизни, творчества и мировоззрения Пруденция1. В этой работе автор приводит сведения о жизни поэта, а также подробно описывает и анализирует его произведения. Также в книгу включены сделанные П. Цветковым переводы гимнической поэзии Пруденция, являющиеся едва ли не единственным примером издания творений этого автора на русском языке. Данная монография является весьма важной, хотя бы в силу своей уникальности, однако, нельзя не отметить, что многие замечания, наблюдения и выводы несколько устарели и современными исследователями порой ставятся под сомнение. Более того, сам стиль
После монографии П. Цветкова, на протяжении всего XX века, полнообъемных исследований по Пруденцию в отечественной историографии, как уже говорилось, не было. В этой связи, пришлось выискивать малейшие упоминания о поэте в самых разных работах - исторических, филологических, культурологических и литературоведческих. В результате удалось выяснить, что в советский период в течение длительного времени, имя Пруденция, впрочем, как и многих его современников, в научных трудах встречается очень редко, а сведения, приводимые в этих кратких упоминаниях, не отличаются полнотой и всесторонностью. Исследователи античной литературы, такие как И.М. Тройский и СИ. Соболевский , крайне скупо и вскользь упоминают как о Пруденции, так и о христианских авторах вообще. Несколько раз ссылается на те или иные идеи поэта в своих культурологических штудиях С.С. Аверинцев", однако, подробно на обзоре его творчества не останавливается и он. Столь же краток в своих замечаниях о Пруденции филолог В.Ф. Шишмарев , также делающий несколько контекстных упоминаний о поэте. Несколько более содержательно небольшое по объему описание творческого наследия Пруденция в книге И.Н. Голенищева-Кутузова4, однако оно занимает не более двух страниц и при этом содержит некоторые спорные выводы и идеи. Наконец, наиболее свежие и сравнительно подробные сведения можно
Вместе с тем, расширяя историографический контекст, нельзя не отметить, что в отечественной науке, как и за рубежом, проблематика взаимоотношений церкви и государства, а также формирования христианской концепции власти в различных ее аспектах получила достаточно широкое и подробное освещение в работах самого разного характера. В частности, можно назвать труды И. Бердникова, Е.Н. Трубецкого, Ф.А. Курганова, НА. Заозерского, В.В. Болотова ; а из более близких к сегодняшнему дню - работы таких авторов, как В.А. Федосик, М.М. Казаков, И.В. Кривушин, А.Д. Рудоквас, А.Е. Мусин4. Вместе с тем, во всех этих работах, в той или иной степени
Творческое наследие Пруденция
Что же касается «малой родины» поэта, то вопрос о ней остается открытым. Сам он ничего не сообщает о своем родном городе, а по косвенным данным того же сборника мученических гимнов сложно сказать что-либо определенное, поскольку «своими» (дословно «нашими») поэт называет и Сарагосу (P.St, IV: 1), и Калагорру (P.St, 1:116; IV:31) и Таррагону (P.St., VI: 143). В связи с этим, исследователи в своих выводах опираются в основном на личные интерпретации упомянутых фрагментов. В частности, большинство мнений склоняется «в пользу» Кесарии Августы, или Сарагосы1. Данный вывод подкрепляется еще и тем соображением, что в этом крупном городе у молодого человека было больше возможностей и для получения образования и для начала успешной карьеры, о чем еще будет речь впереди.
На мой взгляд, данное предположение весьма близко к истине, однако, нельзя сбрасывать со счетов и другие упомянутые варианты, в частности, Калагорру , так как, возможно, гимн в честь мучеников именно этого города не случайно стоит в сборнике «О венцах» самым первым. Однако окончательно выяснить истинное положение вещей не представляется возможным, в связи с чем остается лишь по-прежнему именовать Пруденция "испанским поэтом".
Дата рождения поэта определяется исследователями, исходя из принятой датировки выхода его поэтического сборника (405 г.) и из собственных сообщений поэта о своем возрасте. Так, Пруденций пишет: «Я прожил уже, если не ошибаюсь, пятьдесят лет, и, сверх того, седьмой год обращаются небеса, в то время как я наслаждаюсь солнечным светом» (Praefatio, далее Рг., ст. 1-2, здесь и далее - перевод автора). Таким образом, временем его рождения оказывается 348 год, что подтверждает сам Пруденций, указывая, что «первый его день» приходится на «консульство Салии» (Рг., 24), причем упоминание последнего, - крупного должностного лица, консула 348 года, - позволяет проверить и подтвердить первоначальные расчеты1.
Что касается происхождения Пруденция и его семьи, то здесь какие-либо прямые указания отсутствуют, и выводы приходится делать на основе косвенных данных. В частности, поэт упоминает некоторые этапы своей жизни, типичные для выходца из среды провинциальной знати. Вместе с тем,.успешная карьера, а также прекрасное образование, которое ярко проявляется во всем творчестве Пруденция, заставляют предположить, что его семья была достаточно богатой и влиятельной, чтобы обеспечить будущему поэту необходимые жизненные основы. Вопрос о том, была ли семья Пруденция христианской или же оставалась языческой, в литературе однозначно не решен. В частности, отечественный исследователь творчества Пруденция П. Цветков, ссылаясь на классическое образование поэта, предполагает его языческое происхождение . Однако, как известно, прохождение школы и получение традиционного образования в то время было характерно для сторонников обеих религий . Затем, учитывая высокий уровень христианизации испанской знати, а также тот факт, что поэт нигде не говорит о своем обращении, правомерно будет согласиться с тем выводом, что Пруденций, скорее всего, был крещен еще в детстве, и его родители также были христианами
Возвращаясь же к тем сведениям, которые сообщает о себе Пруденций в первой части своего "Praefatio", следует отметить, что поэт кратко упоминает некоторые этапы своей жизни. Так, он говорит, что его «первый возраст плакал под шумящими розгами» (Рг., 6-7), имея в виду годы обучения в школе, где, как известно, практиковались телесные наказания1. «Затем, - продолжает поэт, -лицемерная тога наставила неотесанного», научив «ораторствовать не без греха» (Рг., 8-9). Здесь речь идет, по-видимому, о поступлении, уже после получения toga virilis, в риторическую школу и упражнениях в составлении речей на заданную тему . Учитывая, что риторика в то время утратила свое гражданское значение и, отличаясь формализмом и погоней за внешним блеском, требовала от своих адептов беспринципной готовности доказать и опровергнуть любое положение, неудивительно, что на склоне лет Пруденций вспоминал свои занятия, как связанные с грехом и ложью.
Все эти этапы, - обучение в начальной школе, а затем изучение риторики, - указывают на то, что жизнь будущего поэта протекала путем привычным и традиционным для выходца из обеспеченной семьи, отличавшейся как достатком, так и достойным происхождением. Это подтверждается описанием последующих лет жизни поэта, которые, судя по всему, протекали бурно. Так, Пруденций пишет, что «необузданная дерзость и легкомысленная роскошь замарали юношу грязью беспутства», за что теперь ему «стыдно и досадно» (Рг, 10-12).
Одновременно, Пруденций начал свою карьеру и, скорее всего, в качестве адвоката . Правда, поэт вновь не говорит о своей профессии напрямую, упоминая лишь, что дух его «увлекли тяжбы», (именно так следует в данном случае переводить слово «jurgium», которое изначально обозначало спор, в котором одна из сторон только защищается4, а во времена Пруденция порой напрямую использовалось для обозначения судебного разбирательства"). По видимому, молодому человеку в начале своей карьеры пришлось испытать и кое-какие затруднения, как сам он пишет: «упорная страсть к выигрышу повлекла за собой горестные события» (Рг., 13-15). Однако данную фразу можно понимать двояко. С одной стороны, это может означать страсть к выигрышу дел в суде, а, с другой - может быть указанием просто на некие препятствия по службе и сожалением о юношеском безрассудном стремлении к первенству, имевшем дурные последствия.
Однако в целом, несмотря на первоначальные трудности, карьера Пруденция, по-видимому, складывалась скорее успешно. Так, по его собственным словам, он «дважды надзирал за исполнением законов в славных городах» и при этом «воздавал справедливость честным и устрашал виновных» (Рг., 16-18). Данные этого поэтического отрывка в литературе интерпретируются в том смысле, что Пруденций был не просто «градоначальником», но правителем провинции, причем, скорее всего, родной Испании Тарраконской . Однако возможна и другая трактовка, а именно: употребляемое Пруденцием слово defensor представляет собой установившееся со времен Валентиниана I наименование бывшего curator rei publicae, который, по идее, должен был быть защитником бедных перед сильными, а на деле часто представлял собой судью по мелким делам. Тем не менее, это была должность, обеспечивающая правительственный контроль над местным муниципальным самоуправлением . Так или иначе, по мере прохождения различных должностей будущий поэт сумел, по-видимому, приобрести влияние и авторитет, что способствовало дальнейшему взлету его карьеры.
Описание наследников Феодосия и образ идеального правителя у Пруденция
Приступая к рассмотрению взглядов Пруденция на римское государство, следует отметить, что в тексте поэмы «Против Симмаха» фигурирует не столько империя, сколько ее столица, однако, из контекста следует, что под именем Рима поэт понимает как собственно Вечный Город, так и все государство в целом.
При этом в описании Рима у Пруденция присутствует некая двойственность, поскольку поэт, с одной стороны, рисует Рим полностью христианизированным, а с другой - критикует свойственные столице империи языческие заблуждения, обращаясь при этом не только к прошлому, но и к настоящему. Можно даже сказать, что в «Против Симмаха» присутствуют два Рима, два различных описания Вечного Города. Впрочем, подобного рода двойственность была свойственна многим христианским авторам того времени1.
Объясняется это, по-видимому, тем, что мыслители, разрабатывавшие христианскую идеологию, стремясь утвердить собственное превосходство, все же не могли игнорировать реальную ситуацию. Не избежал следования данной тенденции и Пруденций, в связи с чем необходимо остановиться на рассмотрении обеих «ипостасей» Рима, представленных в поэме «Против Симмаха». Сразу следует отметить, что образ христианского Рима, более идеализированный, но также и более завершенный, присутствует в первой части поэмы, а языческий Рим можно представить себе на основе книги второй, более, как отмечается, реалистичной , и содержащей разностороннюю критику древних культов. На переднем плане при этом стоит, разумеется, образ христианского Рима, который и следует теперь осветить.
В поэме Пруденция Вечный Город выглядит практически полностью христианским. При этом его христианизацию поэт показывает не на примере большого числа церквей или их выдающихся предстоятелей, а ссылаясь на количество перешедших в новую веру граждан. И это не случайно, ведь в другом месте своего произведения (опровергая учение о гениях) Пруденций прямо говорит, что «Рим делают люди» (CS, 2:443). В этом, по-видимому, проявляется свойственная поэту и восходящая к древней античной традиции установка говорить о городе как, прежде всего, о гражданской общине.
Исходя из этого, Пруденций пишет, что Рим, «тронутый обращением Феодосия Великого» (которое было рассмотрено в предыдущей главе), «отступил от своих давних ошибок и разогнал мрачные тучи над своей головой» (CS, 1:506-507), и теперь готов, в лице своих сенаторов, «.. .следовать за Христом» (CS, 1:508). При этом поэт указывает на значительное число христиан в разных слоях общества. Так, прежде всего, он говорит о сенате и утверждает, что можно насчитать более шестисот семей древней крови, которые «обратились к почитанию Христа» и отвратились от «грубого заблуждения идолопоклонства» (CS, 1:566-568). И далее, в подтверждение своих слов называет известные фамилии, перешедшие в христианство (CS, 1:550 и след.), в числе которых есть и очень древние. Так, им упоминаются Пробы, Олибрии, Бассы, Аниции и некоторые другие. Несомненно, это сделано Пруденцием вполне обдуманно, с целью более ярко продемонстрировать успехи христианства в Риме. При этом, по его утверждению, упомянутые сенаторы составляют лишь малую часть из реально перешедших в христианство, поскольку, как он пишет, «глядя на знаменитую палату», где заседает «цвет отечества», «с трудом обнаруживаешь небольшое количество умов, еще помраченных языческими обрядами» (CS, 1:573-575).
Такова ситуация в сенате, или, шире, в высших слоях римского населения. Обращаясь же к рассмотрению римского народа, Пруденций говорит о том, что и его представители не отстают в этом отношении от отцов-сенаторов. Так, обращаясь к слушателям, он радостно восклицает: «как мала часть тех, которые еще не оставили кровавый алтарь Юпитера!» (CS, 1:579-581), и далее описывает, как множество народа стекается отовсюду на Ватиканский и Латеранский холмы, чтобы поклониться праху мучеников (CS, 1:581 и след.). Данная цитата заставляет вспомнить весьма близкое к ней описание христианских празднеств в одном из мученических гимнов, где поэт также говорит о великом множестве римлян, спешащих по улицам к местам погребения апостолов (P.St., ХП:2, ХП:57).
Таким образом, признавая, что Христос еще не полностью «завоевал» Рим, Пруденций, тем не менее, неоднократно подчеркивает, что число оставшихся верными язычеству жителей весьма незначительно, и, ссылаясь на древние законы о подчинении большинству, игнорирует «слабый голос меньшинства» (CS, 1:603-607) и говорит о Риме как о христианском городе.
В то же время, учитывая приведенные ранее сведения об уровне христианизации римского общества, нельзя не отметить, что рисуемая Пруденцием картина, по-видимому, не вполне соответствует реальности, и поэт допускает здесь некоторое преувеличение успехов христианства в Риме. Помимо естественного полемического рвения, причины такого искажения фактов, возможно, кроются в том, что верующим в то время была свойственна некоторая эйфория, радость по поводу конца языческой реакции (подъем которой зафиксирован в период узурпации Евгения) и окончательного утверждения истинной веры в период царствования Феодосия Великого1. Возможно также, что Пруденцием двигала и нерушимая уверенность в грядущей победе христианства, столь скорой и несомненной, что на остатки древних культов можно было не обращать внимания.
Подобное стремление преувеличивать масштабы христианизации присутствует, помимо рассматриваемой поэмы, и в других произведениях Пруденция. Так, в ряде гимнов из цикла «О венцах», где фигурируют соплеменники поэта, провинция Испания также предстает полностью христианской, за ее спасение в Судный день молится множество мучеников в каждом городе1, а в родной, скорее всего, Сарагосе у него «Христос живет на каждой улице, Христос повсюду» (P.St., IV:72-73).
Помимо описания успехов христианизации, Пруденций, изображая Вечный Город, обращается к его истории, делая при этом яркие, хотя порой неожиданные, ссылки на великое прошлое и сравнивая с давно минувшими делами современные ему события. Так, он говорит, что «завоевание Рима Христом» «принесло более выгоды, чем победы Мария» (CS, 1:523-526), а избавление от идолов равноценно спасению отечества от великой опасности и сравнимо с раскрытием заговора Каталины (CS, 1:528-532).
Далее, он отмечает, что все лучшие мужи древности с Катоном во главе были бы рады надеть поверх белой тоги еще и белоснежное одеяние святости, сбросив облачения языческих священников (CS, 1:544-547). Тем самым поэт указывает, что изначальные римские добродетели вполне согласуются с христианским понятием о благочестии. Нельзя не заметить в этой связи, что такое же переосмысление в христианском духе традиционной римской этики присутствует у старшего современника Пруденция, Амвросия Медиоланского, и нашло свое выражение в его трактате «Об обязанностях» .
Образ языческого Рима у Пруденция
Таким образом, поэт выражает, очевидно, цезарепапистские взгляды, в противовес пропагандируемым на Западе идеям Амвросия Медиоланского о подчинении светских властей духовным и восприятии императора, прежде всего, как служителя церкви.
При этом нельзя сказать, что Пруденций находился под влиянием восточных концепций власти и следовал ранневизантийским церковным писателям в своих описаниях императоров. В западной империи имелись свои, достаточно глубокие и прочные, предпосылки для развития цезарепапизма. Это и ранее упомянутая тенденция к сакрализации императора, и традиционное восприятие религии как части государства, подчиненной представителям светской власти, в частности, императорам, и подчеркивание римской «национальной исключительности». В связи с этим, можно с уверенностью предположить, что Пруденций разрабатывал свою основанную на цезарепапистких идеях теорию власти вполне самостоятельно, опираясь на усвоенные при получении образования классические римские и христианские идеи.
Еще более сильно отличают Пруденция от других христианских авторов его представления о государстве и Римской империи в частности. Значение, которое поэт придает Риму в рамках мировой истории, без преувеличения огромно, о чем красноречиво свидетельствует уже тот факт, что Вечный Город становится у него одним из главных героев повествования.
При этом, используя традиционный для позднеантичной поэзии и прозы прием олицетворения, поэт создает живой и яркий образ Рима, в котором находят свое отражение как представления об идеальной христианской столице, так и реальный ее облик. При этом еще более ярко, чем в случае с властью, прослеживается свойственная Пруденцию тенденция к синтезу античных и христианских идей.
В частности, поэт христианизирует прошлое и настоящее Рима, связывает его дальнейшее долгое и счастливое бытие с принятием истинной веры, а также последовательно проводит идею о глубокой провиденциальной связи между установлением империи и пришествием в мир Христа. Одновременно в поэме присутствуют и традиционные античные идеи, которые проявляются и в описаниях взаимодействия Рима и варваров, где поэт выражает проримские, антиварварские настроения, и в том, что для Пруденция империя, по-видимому, представляется самоценным, важным для жизни множества народов институтом. В этой связи нельзя не отметить, что поэт подчас выступает в большей степени как римлянин, чем как христианин, однако и связь нового Рима с истинной верой он также не устает подчеркивать.
Рассматривая же особенности мировоззрения Пруденция и основные элементы описания им государства и власти более обобщенно, следует выделить также ряд характернейших черт, свойственных этому автору и делающих его выдающимся, если не сказать уникальным явлением в христианской мысли первых веков.
Прежде всего, несомненной заслугой Пруденция является тот факт, что, будучи убежденным и искренним христианином, он не только не превратился в ненавистника языческой культуры, но, напротив, как сознательно, так и неосознанно, органично вписал многие философские идеи и культурные образцы в христианское мировоззрение. Поэту удалось «христианизировать» многие достижения античной мысли, а также многие исторические и повседневные реалии, важные для развития и закрепления новой картины мира.
Наиболее же значительным оказался вклад поэта" в сохранение и транслирование идеи Вечного Рима. Не в последнюю очередь благодаря Пруденцию идея Священной империи сохранилась на Западе и получила новую жизнь в Средние Века. Дело в том, что и после взятия Рима готами, и в последующие десятилетия, несмотря на тяжелую военно-политическую ситуацию, идея Вечного Рима сохранялась как у римлян, так и у варваров, продолжавших соотносить себя с Римской империей. Отчасти роль такого «коррелята» брала на себя сумевшая выжить Восточная империя, однако ее удаленность ослабляла возможные символические связи, и возникла необходимость создания устойчивой системы соотнесений непосредственно на Западной почве.
В сложившейся ситуации глубокого кризиса античного мира задачу по актуализации и сохранению имперской идеи могла взять на себя только христианская мысль, поскольку именно церковь оставалась едва ли не единственным носителем культуры в эту переходную эпоху, обеспечивающим связь времен и поколений. Однако в христианской мысли, как указывалось ранее, достаточно широко были распространены космополитические, далекие от римского патриотизма установки.
В этой связи особое значение приобретают идеи Пруденция, воспевшего христианский Рим. «Христианизируя» Вечный Город, столицу империи, поэт в то же время подготовил возможность для отрыва созданного им образа от реальности. Создавая патриотическую концепцию, поэт проделал огромной важности работу по освоению христианской мыслью этого пласта властной проблематики. Трудами многих авторов, ориентировавшихся на взаимодействие с мирской властью, государство как институт было освоено и «освящено» христианской мыслью, а благодаря во многом именно Пруденцию, такое же «освящение» получила и имперская идея.
Так или иначе, Пруденций, столь далеко, на первый взгляд, расходившийся в построении своей концепции с тем же Августином, в результатах своих размышлений в значительной степени приблизился к нему, поскольку в его стихах произошло не только освоение имперской идеи, но и перевод ее в «сакральный план существования». Вечный Рим, будучи теперь христианским центром, городом св. Петра, стал не просто историко-политическим явлением, но своего рода вечной идеей, прочно занявшей свое место в складывающейся средневековой картине мира.
