Содержание к диссертации
Введение
Понятие «собор» и «соборность», италийские соборы IV- Уев. и ранневизантийская администрация 3.
Локализация и хронологические рамки исследования 8.
Актуальность темы представленного исследования 9.
«Силлабус» изронология италийских соборов IV-Vee. 26.
Хронологическая типологизация италийских соборов,основные этапы соборного движения в Италии в IV- V ee. 36.
Новизна исследованиями цель и задачи. 45.
Глава первая, источники и историография италийского соборного движения IV - V вв.
Источниковая база исследования и методология ее изучения 46.
Рецепция памятников италийского церковного права IV- V в латинских канонических собраниях в последующие столетия 49.
Основные этапы становления историографии италийских соборов IV-Vee. 68.
Глава вторая, «Афанасиевский» этап соборного движения в Италии (340-360 г.)
Римский собор 340 г. 86.
Медиоланские соборы 345/6 и 347/8 г. 88.
Медиоланский собор 355 г. 92.
Ариминский собор 359 г. 123.
Итоги италийских соборов и их роль в системе ранневизантийской администрации 141.
CLASS Глава третья, «Дамасиевско-амбросианский» этап соборного движения в Италии (366-398 г.) Римские соборы папыДамаса 366-378 г. CLASS 144.
Медиоланский собор 380 г. 149.
Аквилейский собор 381 г. 151.
Капуанский синод 392 г. 190.
Медиоланский собор 393 г. 209.
Тавринский собор 398 г . 217.
Итоги италийских соборов 366-398 г. и их роль в системе ранневизантиискои администрации 239.
Глава четвертая, «Римско-синодальный» этап соборного движения в Италии (406-499 г.)
Италийские соборы в период упадка соборного движения (406-449 г.) 243.
Медиоланский собор 451 г. 250.
Римский собор 465 г. 254.
Римские соборы в период усиления
папской администрации (483-495 г.) 269.
Римский синод 499 г. 272.
Итоги италийских соборов Ve.
и их роль в системе ранневизантиискои администрации 302.
Заключение
Историческое значение италийских соборов IV-V вв. и их роль в системе ранневизантиискои администрации 304.
Сокращения 313.
Источники 316.
Историография
- Хронологическая типологизация италийских соборов,основные этапы соборного движения в Италии в IV- V ee.
- Рецепция памятников италийского церковного права IV- V в латинских канонических собраниях в последующие столетия
- Итоги италийских соборов и их роль в системе ранневизантийской администрации
- Тавринский собор 398 г
Введение к работе
Актуальность темы исследования. История церковных соборов по праву занимает центральное место в сложной панораме отношений церкви и государства в раннее средневековье. Период активной христианизации ранневизантийского общества, происходившей в IV - V в.в., во многом определил будущее место христианской церкви в этом обществе.
Присущая христианским общинам с I в. н. э. форма самоорганизации и представительства, известная в каноническом праве как ouvoSoc; (собор), стала после легализации христианства в 313 г. мощным средством адаптации институтов ранней церкви к новым историческим условиям.
Исследование актов италийских соборов, происходивших с 340 по 499 г. представляется в высшей степени необходимым для понимания процессов, приведших к распространению христианства в ранневизантийском обществе и к конечной трансформации раннехристианского клира в средневековую церковную иерархию.
Подтверждением актуальности этой проблемы служат следующие о бстоятель ств а:
Необходимость анализа эволюции никейской триадологии, благодаря которой в 381 г. был успешно преодолен первый масштабный раскол христианской церкви, и изучения отношений между италийскими соборами и представителями светской администрации, которые прекрасно иллюстрируют и во многом объясняют догматическую борьбу омоусиан и омиев в период 340 -381г.
Недостаточная освещенность того комплекса политических противоречий в отношениях италийских епископов как между собой, так и с носителями императорской власти, который в значительной степени стимулировал интенсивность соборного движения в IV - V в. в Италии.
Важность детального изучения становления церковных институтов в ранневизантийском обществе, взаимодействия этих институтов с другими сословиями и трансформации процедуры соборных заседаний от слепого копирования сенатского протокола до выработки собственного церковного, («понтификального») формуляра, по которому происходили заседания епископских коллегий.
Значительность проблемы социокультурного взаимодействия церкви и общества, которое нашло свое яркое отражение в становлении традиции канонического права. Влияние актов италийских соборов на это право весьма показательно, если рассматривать эволюцию церковного права в контексте общего развития юридических представлений в раннее средневековье.
Объектом исследования являются италийские соборы IV - V в., а также их церковно-политические предпосылки и последствия.
Предмет исследования составляет роль италийских соборов указанной эпохи в системе ранневизантийской администрации. Выявление этой роли предполагается осуществить при помощи рассмотрения эволюции этой администрации в процессе соборного движения в Италии в IV - V в.
Географические и хронологические рамки исследования. В настоящей работе исследуются соборы, происходившие в италийских епископствах. Уникальное положение диоцезов Италии, где пересекались латинское и греческое культурные влияния как в области богословия, так и в области церковно-практической жизни, привело к тому, что именно италийские соборы IV-V в. превратились в важные общественные форумы, на которых перед лицом императорской власти последовательно решались разнообразные проблемы юного христианского мира: от омоусианских споров и избрания епископов до сложных политических интриг, готовившихся в Равенне или Константинополе.
В настоящем исследовании под Италией подразумевается, во-первых, территория Апеннинского полуострова, включавшая такие главные области, как Апулия, Бруттий, Валерия, Калабрия, Кампания, Лаций, Лукания, Пицен, Самний, Тусция, Умбрия, северо-восточные области Фламиния и Эмилия, а также территория, ставшая знаменитой в средние века под именем Ломбардии и Пьемонта. В изучаемую эпоху эта территория составляла Цизальпинскую Галлию, которая в свою очередь делилась на Транспаданскую и Циспаданскую. Два самых главных церковных центра соборного движения - Рим и Медиолан обеспечивали относительное каноническое единство упомянутых территорий. Аквилея и Августа Тавринская - наиболее отдаленные центры проведения соборов канонически подчинялись епископу Медиолана. В то же самое время присутствие императорской резиденции в Медиолане, а затем в Равенне, нахождение сената в Риме обеспечивали политическое единство указанных территорий вплоть до падения западной Римской империи. Единство языка и культуры населения перечисленных областей способствовали их «родственным» связям между собой и в эпоху варварских королевств.
Близость императорской власти, обилие городов, богатство местных муниципальных традиций обусловили после смерти императора Константина появление именно в Италии интенсивного соборного движения. Это движение началось Римским собором 340 г., на котором Римский епископ Юлий открыто вмешался в церковную и общественную смуту, охватившую Восток империи. В дальнейшем соборное движение определило тесное взаимодействие церковных институтов с системой ранневизантийской администрации, временами приводившее к включению соборов в эту систему. В процессе развития италийского соборного движения, зародившегося на почве равных по значению диоцезов, соборная практика сильно эволюционировала в сторону большей централизации церковного управления. Изучение этой эволюции, завершившейся в 499 г. Римским синодом и лаврентиевской схизмой, позволяет определить основные направления развития соборного движения в Италии с 340 по 499 г., ибо именно лаврентиевская схизма подвела черту под историей
соборного движения в Италии. Начало и конец соборного движения в Италии определяют, таким образом, хронологические рамки исследования.
Цель и задачи исследования. Для того, чтобы достигнуть цели исследования, предполагается в начале решить несколько принципиально важных задач. Эти задачи заключаются:
В необходимости моделирования основных форм отношений между епископатом и клиром в целом, а также представителями светской власти и гражданских сословий, которые были выработаны в течении двух столетий интенсивной соборной деятельности в Италии.
В необходимости типологизации соборов, объединению их в группы на основании общих признаков, которые позволили бы дать целостное представление об их значении в конце античности и на начальном этапе средневековья. Типологизация, предполагающая разделение соборов на «синодальные» т.е. собственно церковные и «смешанные», имевшие более широкое общественное значение, успешно применяется отечественным исследователем В. В. Солодовниковым в отношении галльских соборов эпохи Меровингов. Румынский историк Н. Дюра предлагал объединять также византийские соборы в группы на основании различий по процедуре. При этом он достаточно убедительно выделял «эпизодические синоды», «периодические синоды», «постоянные синоды», «епископские синоды» и «смешанные соборы». Однако реалии италийской церковной жизни IV-V в., с нашей точки зрения, не позволяют адекватно использовать эти методы. Поэтому наиболее целесообразным для решения поставленной задачи представляется принцип типологизации италийских соборов на основании выделения трех хронологических этапов соборного движения.
В необходимости определения значения италийских соборов IV-V в. для последующего социального развития этого региона Европы в средние века, ибо влияние соборной системы на светское общество безусловно не ограничивалось вероучительной сферой или вопросами церковной дисциплины.
В характеристике юридического наследия италийских соборов, что непосредственно связано с рассмотрением изменений в каноническом сознании в период средневековья.
Решение указанных задач позволяет достигнуть цели исследования -выявить роль италийских соборов в системе ранневизантийской администрации и проследить ее изменение с течением времени.
Источникоеой базой исследования является корпус актов (деяний) италийских соборов IV - V в. Указанные акты представляют собой протоколы соборных заседаний или соборные послания, содержащие постановления -
1 Солодовников В. В. Ранние соборы. Меровингская Галлия VI-VIII вв. М, 2004. С. 10-13.
2 Dura N. Le Regime de la synodalite dans les huit premiers siecles. Les Types de synodes I La synodalite. La
Participation au gouvernement dans l'Eglise. Actes du VII congres international de Droit canonique II L'Annee
canonique. Hors serie. V. I. Paris. 1990. P. 267-283.
каноны. Данный тип источников может быть обозначен как дипломатический, характеризуется широкой репрезентативностью и весомой степенью достоверности. Разделение описываемого типа источников на два вида позволяет классифицировать соборы по источниковому признаку. К первой группе соборов можно отнести те из них, после которых остались протоколы (Ариминский собор 359 г., Аквилейский собор 381 г., Римские соборы 465 г., 487 г., 495 г., 499 г.). Ко второй те соборы, после которых остались соборные послания (Римские соборы 340 г., 485 г., Римские синоды папы Дамаса, Медиоланские соборы 393 г. и 451 г., Тавринский собор 398 г.). Наконец, на основании анализа источниковой базы можно выделить третью группу соборов. К ней следует отнести те соборы, от деятельности которых остались отдельные письма участников, составленные либо во время работы собора, либо вне его заседаний, а также краткие упоминания в исторических трудах современников (Медиоланские соборы 345/346 г., 347/348 г., 355 г., 380 г., 390 г., Капуанский собор 392 г., Равеннский собор 419 г., Римские соборы первой половины V в.).
Акты италийских соборов претерпели сложную рецепцию в традиции канонического права; значительная их часть оказалась не востребована юридическим преданием в раннее средневековье. Причины этого обстоятельства, а также сам процесс рецепции анализируются в отдельном параграфе первой главы. Основные рукописные редакции актов различных италийских соборов издавались. Наиболее ценные в научном отношении критические издания осуществили в XX в. М. Цельцер, Ш. Мунье, К. Турнер и Т. Моммзен, в XIX в. О. Гуентер и Т. Брюнс, в XVIII в. Д. Манси, Ж. Гардуэн и Э. Балюз, в XVII в. Ф. Лаббе, Г. Коссарт и С. Биний, а в XVI в. Л. Сурий и П. Краббе. Однако методология исследования требует обратиться к рукописям, которые, во-первых, проливают свет на рецепцию актов италийских соборов последующей канонической традицией, а во-вторых, усложняют и углубляют восприятие содержания соборных актов, демонстрируя разночтения, иногда принципиальные для истории того или иного собора. Из наиболее богатых рукописных собраний к исследованию привлекались фонд отдела латинских рукописей Парижской национальной библиотеки, а также собрание латинских рукописей рукописного отдела Российской национальной библиотеки.
Кроме прямых источников документального характера - соборных актов, исследование также базируется на косвенных источниках, позволяющих подвергнуть корректировке ряд научных гипотез, вызванных недостаточной критикой сведений, почерпнутых из соборных актов. Прежде всего это -эпистолярные источники: вся корреспонденция, сопровождавшая деятельность участников того или иного собора при его проведении, а также в ряде случаев на стадии подготовки собора или после завершения его работы. Также следует упомянуть нарративные источники: воспоминания участников и исторические сочинения современников италийских соборов IV - V в., которые помогают поместить события, указанные в соборных актах или в корреспонденции участников, в широкий исторический контекст. В качестве вспомогательного материала в исследовании использовались также законодательные источники, иллюстрирующие политику светской власти в отношении церкви в эпоху
соборного движения в Италии, ибо эта политика непосредственно зависела от развития отношений церкви и государства, которые проявлялись на соборах. Исследованию, особенно в последней четвертой главе также способствовали данные, полученные на основании археологических раскопок и анализа эпиграфического материала, имеющего отношение к церковному зодчеству IV - V в., преимущественно в Риме. Эти данные являются важным подспорьем в процессе просопографического анализа состава соборов.
Методология исследования. В диссертации италийское соборное движение IV - V в. рассматривается на основании комплексного историко-канонического подхода к изучению италийских соборов указанной эпохи. Под историко-каноническим подходом автор диссертации понимает отношение к италийским соборам с одной стороны как к субъектам церковного права, что обусловило необходимость юридического комментария соборных постановлений (канонов) на страницах диссертации, а с другой стороны как к важнейшим институтам администрирования, что предопределило тот анализ исторических предпосылок и последствий италийских соборов, который был предпринят в диссертации. Данный методологический подход предполагает три основных направления, имеющих решающее значение для конечного выявления роли италийских соборов в системе ранневизантийской администрации.
Первое направление предполагает хронологическую фиксацию событий, предшествовавших проведению того или иного собора, сопровождавших его заседания и ставших его результатами на основании анализа источников, обозначенных выше.
Второе направление предполагает анализ тех канонических постановлений или политических результатов, которые стали итогом деятельности изучаемого собора.
Третье направление заключается в осуществлении научного синтеза, призванного продемонстрировать какое значение имел итог рассматриваемого собора для системы ранневизантийской администрации и жизни общества в целом.
Анализ эволюции соборного движения в Италии делает возможным разделить это движение на три хронологических этапа. Соборы, относящиеся к определенному этапу, имеющему свое условное обозначение, объединены очень важными типологическими признаками. Таким образом, в исследовании выделяются: «афанасиевский» этап (340-361 г.), «дамасиевско-амбросианский» (366-398 г.) и «римско-синодальный» (406-499 г.)
Подобный методологический прием позволяет представить в конце каждой главы, посвященной определенному этапу соборного движения в Италии, научную характеристику этого этапа. Именно эти характеристики становятся основой для формулирования выводов в заключительной части исследования.
Степень изученности темы исследования может быть охарактеризована следующим образом. История соборов IV - V в., в частности италийских, привлекала многих ученых преимущественно своей драматичностью и интригующим сюжетом. К числу этих ученых следует отнести Д. Пето, Ф. дю Дюка, Э. Балюза, К. Гефеле, Г. Рета, Г. Пикотти, Ж. Годме, Р. Гризона, А.А. Спасского и А.В. Карташева. Однако в работах перечисленных историков италийские соборы, как правило, рассматриваются односторонне. Источники по истории соборов интересуют перечисленных ученых лишь постольку, поскольку они сообщают о фактах или о юридических нормах, которые могут укрепить собственную концепцию ученого, либо разъяснить сложные аспекты богословских споров. Соборы, в особенности это касается италийских собраний епископов, редко рассматривались в качестве масштабных, при этом тесно связанных между собой явлений общественной жизни. Даже когда историк подходил к их изучению под таким углом зрения, он, как правило, не предпринимал критического анализа всего корпуса актов италийских соборов, что не позволяло создать целостного представления о соборном движении в Италии в IV - V в., и тем более не допускало ученого к выявлению конкретной роли соборов и ее эволюции в системе ранневизантийской администрации. Таким образом есть все основания определить степень изученности темы исследования как весьма недостаточную и одностороннюю.
Научная новизна исследования заключается в следующем.
Во-первых, в исследовании впервые производится попытка целостного анализа корпуса актов италийских соборов IV - V в. с привлечением рукописного материала.
Во-вторых, соборы, происходившие в италийских диоцезах в указанную эпоху, впервые рассматриваются в сочетании с эволюцией ранневизантийских общественных институтов: наиболее отчетливо связь соборного движения и императорского двора обнаруживается при изучении обстоятельств, связанных с проведением Аквилейского собора в 381 г. Поэтому выявление роли италийских соборов в системе ранневизантийской администрации носит характер научной новизны. Эта новизна предполагает иное видение ранневизантийской эпохи, нежели то, которое традиционно утверждалось, начиная со времен позитивистской историографии. Вопреки этому видению упомянутая эпоха не являлась, с точки зрения автора диссертации, периодом, когда верхи империи пытались удержать старые языческие формы власти, наполнив их новым христианским содержанием. Эта эпоха стала периодом интенсивного развития новой средневековой религиозности, которая захватывала самые разные социальные группы и приводила к постепенному изменению не только содержания, но и самих форм государственной власти.
Теоретическое значение работы. Выводы исторического характера и методологический подход диссертации могут быть использованы для дальнейшего изучения:
отношений церкви и государства, церкви и общества в ранневизантийскую эпоху IV - VII в.
рецепции памятников ранневизантийского права латинской юридической мыслью в средние века.
Чрезвычайно важным представляется в связи с этим определение таких понятий, как «концилиарность» или «соборность», выработанных церковным правом именно в рассматриваемый период.
Практическая ценность исследования заключается в его итогах, благодаря которым становится возможной систематизация источников канонического права, необходимая в свете возможной кодификации корпуса канонического права — синтагмы для употребления в Православной церкви. Эти итоги позволяют также привлечь к изданию на русском языке целый ряд принципиально важных документов по истории взаимоотношений церкви и государства в эпоху вселенских соборов. Результаты исследования используются автором в курсах лекций по истории раннего средневековья, прочитанных в Санкт-Петербургской Академии Постдипломного Педагогического Образования (2005-2006 г.) и на радиостанции Санкт-Петербургской митрополии «Град Петров» (2003-2004 г.), при подготовке докладов и сообщений на конференциях «Проблемы социально-политической истории и культуры средних веков и раннего нового времени» в 2001-2006 г. в СПбГУ.
Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации опубликованы в монографии «История церковных соборов в Италии в IV - V вв.» М., 2006, а также в ряде статей и тезисах научных докладов. Главные разделы диссертации были доложены на заседаниях кафедры истории средних веков исторического факультета СПбГУ (2005 г.), византийской группы СПбИИ РАН (2005 г.), на семинарах в Свято-Сергиевском Православном Богословском институте в Париже (2004-2005 г.).
Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав и заключения, сопровождается перечнем сокращений, списком использованных источников и историографии, а также тремя текстовыми приложениями.
Хронологическая типологизация италийских соборов,основные этапы соборного движения в Италии в IV- V ee.
Церковные соборы испытывали на себе влияние светской судебной процедуры, по ? -« мнению диакона Александра Мусина и Ф. Дворника, еще в III столетии. «Для времени святителя Киприана интересно отметить лишь тот факт, что регламент соборов в Северной Африке совпадал с регламентом римского Сената. Это определяется парами таких понятий, как cogere consilium / cogere senatum, conuocare consilium / conuocare senatum, habere consilium / habere senatum. (собирать совещание, собирать сенат, устраивать совещение, устраивать сенат. — A.M.). После этого, подобно императору в Сенате, св. Киприан, как глава Церкви, имел сврй relatio (извещение. — A.M.) и необходимые пояснения uerba facere (дает разъяснение. — A.M.). После этого следовало interrogatio (опрос. — A.M.) присутствующих епископов. Они, в свою очередь, произносили sententia (суждение. —A.M.), сопровождаемые чисто сенаторскими формулами: censeo, decerno, mea sententia est (я полагаю, я выношу приговор, мое суждение. — A.M.)» . Однако именно протоколы заседаний италийских соборов IV-V вв. позволяют сделать вывод относительно эволюции внутренних принципов функционирования церковного суда и развития его процедуры в позднеантичную эпоху, что невозможно осуществить по отношению к светским судам по причине почти полного отсутствия источников. Следует подчеркнуть, что, несмотря на проявлявшееся с течением времени влияние светского делопроизводства, на италийских соборах IV-V вв. еще не существовало четкой канонической процедуры судебного разбирательства. В качестве судьи мог выступать как обвинитель (св. Амвросий Медиоланский на Аквилейском соборе 381 г.), так и вообще, с канонической точки зрения, посторонний представитель светской власти (император Констанций на Медиоланском соборе 355 г., префект Тавр на Ариминском соборе 359 г., король Теодорих на Римском синоде в октябре 502 г.). При этом обвиняемый должен был защищать себя сам, без адвокатов (Палладий Ратианский на Аквилейском соборе 381 г.). В таких условиях нередко приговоры выносились заочно, например в отношении св. Афанасия Александрийского на Медиоланском соборе 355 г. или в отношении Боноса Наисского на Капуанском соборе 392 г. Обычно присутствовавшие епископы выступали в известном смысле в качестве присяжных либо присоединяясь к обвинению, а в некоторых случаях даже требуя вынесение обвинительного приговора по собственной инициативе (Проб 19 КарташевА. В. Вселенские соборы и соборность //Церковь, История, Россия: Сборник М., 1996. С. 71. 20 Мусин Александр, диакон. Церковь, Общество, Власть. Опыт петрологического исследования. СПб., Петрозаводск, 1997. С. 108; DvomikF. Early Christian and Byzantine Political Philosophy. Origins and Background. Wachington, 1966. Vol. П. P. 608. Канусийский на Римском соборе 465 г. по поводу Сильвана Калагурского), либо категорически протестуя против выдвинутых кому-либо обвинений (Евсевий Верцелльский, Люцифер Калаританский и Дионисий Медиоланский на Медиоланском соборе 355 г.).
Несмотря на указанный процесс канонического и административного совершенствования италийских церквей в IV-V вв., только римская соборная система обладала к концу эпохи четкой процедурой вынесения приговора Римских епископов относительно обвиняемого на основании доказательств без обязательного признания вины с его стороны (Римский собор 465 г. о Сильване Калагурском и Нундинарии Барселонском, Римский собор 495 г. о легате Мисене, Римский синод 6 ноября 502 г. об определениях, данных папе Симплицию патрицием Василием в 483 г.).
Рассматривая особенности процедуры и характер решений италийских соборов, следует отметить, что к соборам ранневизантийской Италии плохо применима классификация, успешно используемая современным исследователем В. В. Солодовниковым в отношении галльских соборов эпохи Меровингов. В рамках этой классификации соборы подразделяются на «синодальные» и «смешанные». К первой категории относятся соборы, состоявшие в подавляющем большинстве из епископов и клириков и решавшие чисто духовные вопросы, а ко второй — соборы, в которых непосредственно участвовали миряне и на которых обсуждалась светская проблематика21. Особенность италийских соборов заключается в том, что практически на всех соборных заседаниях, происходивших на Апеннинском полуострове в IV-V вв., обсуждалась именно духовная проблематика, выражавшаяся либо в догматических спорах, либо в церковно-дисциплинарных требованиях, в которой, однако, удивительным образом нашли свое отражение самые разнообразные стороны христианского общественного опыта: от полемики вокруг триадологического термина оцоошюд, (единосущный) до борьбы за абсолютный иммунитет церковных имуществ или церковного статуса, который нередко оспаривался подпадавшими под влияние еретиков представителями светской власти. (Следует вспомнить ситуацию, сложившуюся вокруг Портианской базилики в Медиолане при императрице Юстине, или репрессии, которым оказались подвергнуты папские легаты в Константинополе при императоре Зеноне.) При этом в деятельности многих италийских соборов участвовали миряне, преимущественно представители светской римской власти, присутствие которых не было предусмотрено какими-либо юридическими постановлениями, что отличает реалии италийской церковной
21 Солодовников В. В. Ранние соборы. Меровингская Галлия VI-VIII вв. М, 2004. С. 10-13. жизни IV-V вв. от синодальной системы, сложившейся позднее в варварских королевствах. Примером соборов, рассматривавших богословские проблемы при непосредственном участии мирян, являются знаменитые Медиоланские соборы 346 и 355 гг., а также Ариминский собор 359 г. Вместе с тем некоторые италийские соборы, в деятельности которых принимали участие исключительно клирики, выносили решения, имевшие не столько богословское, сколько политическое значение, например Римский собор 485 г., направленный против Акакия Константинопольского, или Римский собор 495 г., на котором судили легата Мисена, виновного, по сути, в политической измене папе Геласию. Разделение соборов на «синодальные» и «смешанные» может быть адекватно использовано при характеристике лишь некоторых италийских соборов: в частности, Аквилейский собор 381 г., Медиоланские соборы 380, 390 и 393 гг., Тавринский собор 398 г. и Римский собор 465 г. могут быть обозначены как «синодальные» соборы, в то время как Равеннский собор 419 г., Римские соборы 499 и 502 гг. наиболее соответствуют понятию «смешанных» соборов. Подавляющее большинство канонических источников IV-V вв. (не только италийского происхождения), начиная от «Canones apostolorum» и заканчивая «Statuta ecclesiae antiqua», обнаруживают идентичное восприятие соборного механизма в системе церковного управления и не позволяют сколь бы то ни было весомо разделить соборы по типам, которые бы могли соответствовать реальному каноническому различию их между собой. Разделение италийских соборов по доктринальному принципу также представляется достаточно поверхностным, ибо торжество определенного вероисповедания на том или ином соборе осуществлялось a posteriori после определенной состязательной процедуры, что не дает право современному историку поверхностно разделять италийские соборы на православные и арианские. Соборная деятельность была неотъемлемой чертой канонического строя единой христианской Церкви. В настоящем исследовании предрлагается прибегнуть к иной типологизации соборов, которая представляет собой достаточно ясную и вместе с тем необходимую хронологическую классификацию италийских соборов, а точнее их типологизацию по трем периодам. При этом типологизация соборов принятая в настоящем исследовании не предполагает смыслового различения понятий «собор» и «синод», ибо в Италии в период IV-V вв. эти понятия употреблялись в качестве синонимов. В том случае, если в большинстве источников тот или иной собор именуется термином «concilium», он обозначается в настоящем исследовании как собор, а если большая часть источников определяет некий собор в качестве «synodus», он будет называться синодом. Принципиальное каноническое различение этих двух понятий возникнет в более позднюю эпоху и будет связано с появлением сложного административного аппарата при первенствующих епископских кафедрах, таких как Римская или Константинопольская, которые обусловят необходимость существования при них постоянных клерикальных представительств, в отличие от соборов подчиненных первоиерарху. Именно им будет присовоено наименование синодов для отличия их от диоцезальных (на востоке епархиальных), митрополичьих, поместных соборов, которые обладали правом суда над любым из участников, даже над первоиегархом22.
Рецепция памятников италийского церковного права IV- V в латинских канонических собраниях в последующие столетия
Таким образом, можно заключить, что на Медиоланском соборе в целом присутствовало 32 епископа, ибо трое видных представителей западного омоусианства: епископ Римский Либерии, св. Иларий Пиктавийский и Павлин Тревирский — явно отсутстовали на заседаниях . (Необходимо, однако, отметить, что св. Афанасий в своей «Истории ариан для монахов» определенно указал на участие Павлина Тревирского в решающем заседании Медиоланского собора, на котором православные епископы восстали против воли императора . Среди современных исследователей Ш. Пьетри поддерживает мнение, согласно которому Павлин как главный представитель галльских омоусиан после св. Илария Пиктавийского присутствовал на Медиоланском соборе .)
Содержащиеся в списке имена остальных семнадцати участников Медиоланского собора, подписавшихся под осуждением св. Афанасия, нуждаются в дальнейших попытках идентификации, ибо среди них присутствуют имена как восточных, так и западных архиереев. Т. Барнес указал, что в списке обнаруживаются такие имена, о которых науке вообще ничего известно, в частности, имя епископа Цецилиана (в списке № 1). Современные исследователи христианской просопографии Ш. и Л. Пьетри предполагали, что под именем Цецилиана скрывается епископ Сполитинский (ныне либо Сполетто либо Перуджа), в письме к которому летом 356 г. папа Либерии призывал отказаться от суда над св. Афанасием Александрийским270. На основании сравнения представленного списка подписей с каталогом участников Сердикского собора 343 г., изученным еще Д. Манси , можно предположить, что некоторые участники собора в Медиолане за двенадцать лет до этого присутствовали на заседаниях в Сердике: в частности, подписавший осуждение св. Афанасия епископ Флоренции (№ 27 в списке), вполне возможно является никем иным, как участником Сердикского собора, предстоятелем испанского города Емериты, хотя Ш. и Л. Пьетри не исключали, что Флоренции являлся малоизвестным италийским епископом272. Одним из двух Олимпиев (в списке № 19 и 25), может оказаться епископ города Эн (по латыни Aenus) во фракийской Родопии (Ш. и Л. Пьетри воздерживались от того, чтобы определить их кафедры ). В то же время епископ Трифон (№ 20), может оказаться епископом ахайского города Мегара. К сожалению, эти предположения малодоказуемы. Имена же оставшихся одиннадцати участников Медиоланского собора в полной мере относятся к области неизведанного. Юниор (№ 6), Мариниан (№ 8), а также еще четверо епископов: Павел (№ 14), Евагрий (№ 16), Синедий (№ 28) и Капрей (№ 30), по-видимому, являлись италийскими епископами . Относительно личностей оставшихся пяти епископов, среди которых в списке значатся некий Прокул (№ 7), Проб (№ 9), Виталиан (№ 12), Стратофил (Патрофил) (№ 26) и Квинтилл (№ 29), нельзя сказать ничего, кроме того, что они подписали послание Медиоланского собора.
Как уже отмечалось, протоколы заседаний Медиоланского собора не сохранились. Из переписки членов собора и св. Евсевия Верцелльского следует, что собор открылся серией заседаний, в ходе которых Валент Мурсийский оказывал психологическое давление на участников с целью заочного осуждения св. Афанасия. Об этом свидетельствует упомянутое выше письмо Люцифера св. Евсевию. Вероятно, именно тогда на основании обещания, по которому после приезда св. Евсевия будут осуществлены прения о вере , Дионисий Медиоланский согласился подписать осуждение св. Афанасия и письмо собора св. Евсевию Верцелльскому. Об этом напрямую свидетельствовал участник собора Люцифер Калаританский, обращаясь к одному из лидеров арианской партии «Dionysius iam tibi falsa adserenti damnauerat Athanasium»276 («Дионисий уже осудил ранее Афанасия для тебя, объявляющего ложное»). О последующем покаянии Дионисия также говорится в «Vita Eusebii», согласно сообщению которой «Dionysius episcopus tenens manibus euangelium Christi crucemque Domini: et proiicens se in terram coram eo ait: "Pater peccaui libera me, si uales" » («Епископ Дионисий, взяв в руки Евангелие Христово и Крест Господа и распростершись на земле перед ним (перед св. Евсевием Верцелльским. — А. М), сказал: "Отче, я согрешил, прости меня, если можешь"»). В связи с этим весьма показательно упоминавшееся пригласительное письмо Констанция, в котором, по верному замечанию В. Самуилова, св. Евсевию Верцелльскому давалось понять: либо он присоединяется к осуждению св. Афанасия, выраженному большинством, либо отправляется в изгнание278.
Понимая необходимость оказания сопротивления арианам, св. Евсевий прибыл на собор, выразив согласие письменно, после чего должна была состояться решающая встреча противоборствующих сторон в присутствии императора. Однако св. Евсевий не был допущен на заседания, причем в течение десяти дней ему не давали принять участие в деятельности собора . На основании сведений, единогласно сообщаемых практически всеми современниками событий: Люцифером Калаританским, св. Иларием Пиктавийским, св. Афанасием Александрийским, а также Сульпицием Севером, становится очевидно, что на решающем заседании, произошел захват соборных прерогатив императором Констанцией, в результате чего каноническая процедура, предписывавшая богословские прения, оказалась искажена. Император, опираясь на Урсакия и Валента, стремился навязать собору свою волю, поставив упомянутых арианских епископов во главе заседаний. По свидетельству св. Илария Пиктавийского, Дионисий Медиоланский, очевидно, желая путем личного подтверждения никейского исповедания смыть с себя вину за подписание им осуждения Афанасия в начале собора, «primus chartam accepit: ubi profiteri scribendo coepit» («первый принял лист папируса, на котором в письменной форме принялся излагать исповедание веры»). Тогда Валент Мурсийский, по-видимому, стремясь привлечь внимание сидевшего за занавесом
Констанция, «calamum et chartam е manibus eius uiolenter extorsit, damans non posse fieri» («вырвал силой стиль и лист папируса из его рук, издавая вопли по поводу того, что не может осуществиться [подписание вероопределения, предложенного Дионисием]»). Когда Дионисий Медиоланский выразил сомнение в необходимости подписания осуждения св. Афанасия Александрийского, Констанций, появившись из-за занавеса (подробнее об этом ниже), открыто вмешался в соборную деятельность, объявив, что его воля, исполняемая Урсакием и Валентом, — канон281. Результатом явилось насильственное подписание присутствующими епископами документа, осуждавшего св. Афанасия как преступника. Оно осуществилось уже в императорском дворце, куда Валент и Урсакий с одобрения императора специально перенесли заседания . Отказавшиеся подписать окончательное осуждение св. Евсевий, Люцифер и Дионисий были немедленно низложены с кафедр и отправлены в ссылку. Вслед за ними были отправлены в ссылку другие участники собора, отказавшиеся признать решения Медиоланского собора: возможно Павлин Тревирский и еще одиннадцать восточных епископов, не присутствовавших на Медиоланском соборе .
Разумеется, Констанций руководствовался не только арианскими убеждениями. Представляется вероятным, что как только омоусианские епископы заявили на соборе: «Не римский здесь суд, но речь идет о епископе»284, - император немедленно усмотрел в этом покушение на свой статус верховного судьи и попечителя религии в Римской империи285. Неслучайно он еще носил титул «pontifex maximus», воспринимая церковную жизнь как подвластную ему область бытия. Воспринимая духовное состояние императора как состояние духовной прелести, св. Афанасий Александрийский обвинял Констанция в измене Христу, возмущаясь соглашательством большинства епископов с «антихристом»: «TYouv ойтод тои Avuxpicrcoi) mpeltkoimv r\ ті екшчх; eAOcbv xoikou топраеу?» («Что же, вот этот, принадлежащий антихристу, оставил нетронутым, или, что ,более этого» сотворил бы пришедший/антихрист»).
Итоги италийских соборов и их роль в системе ранневизантийской администрации
Радикальные высказывания св. Амвросия Медиоланского относительно высокого положения, занимаемого священством в Церкви, в частности его приводимые выше слова, сказаннь е Палладию о том, что именно священники должны судить мирян,572, а также последовавшие через одиннадцать лет после Аквилейского собора решения собора в Капуе, принятые под председательством св. Амвросия, с нашей точки зрения позволяют предположить, что учение о неизгладимости печати священства зародилось уже в IV в. Хотя деяния Капуанского собора, речь о котором пойдет ниже, и не сохранились, известно, что согласно одному из его постановлений запрещались злоупотребления, имевшие место в Карфагенской церкви. Эти злоупотребления выражались в том, что подвергнутые каноническим прещениям грешники из числа клириков, в частности еретики, предпринимали вторично крещение и рукоположение, чтобы начать служение в некотором роде «с чистого листа»573. Вполне правомерно предположить, что собор в Капуе уже исходил из представления о неповторимости этих таинств в силу особого их свойства.
После того, как все православные епископы анафематствовали Палладия Ратианского, св. Амвросий Медиоланский начал допрос молчавшего до той поры Секундиана Сингидунского574. Как следует из актов Аквилейского собора, Секундиан отвечал на соборе подобно осужденному Палладию, очевидно, просто растерявшись. Он также уклонялся от прямых ответов. Когда св. Амвросий продемонстрировал Секундиану возможность анафемы и для него575, арианский епископ проявил прямоту и начал отрицать, что в Священном Писании говорится о Сыне Божьем как об Истинном Боге. Затем, Секундиан подчеркивал причинность, присущую существованию Сына, говоря о Нем как о Единородном Сыне и уклоняясь от того, чтобы признать Сына Божьего Истинным Богом, несмотря на требования св. Амвросия576. На описании этого прения, напоминающего полемику с Палладием, деяния Аквилейского собора прерывают описание заседания 3 сентября 381 г.
Из декрета Аквилейского собора, адресованного епископам Вьеннской и второй Нарбоннской провинций, а также из послания «Benedictus», адресованного императорам Валентиниану II, Грациану и Феодосию, явствует, что Секундиан был анафематствован так же, как и Палладий. Послание именует Палладия и Секундиана «homines uetusta perfidia» («людьми от старого нечестия»), а Аттала, также отлученного собором, по-видимому вместе с Секундианом, называет «Attalum quoque de praeuaricatione confessum»577 («Атталом, также признавшимся в лицемерии»), поскольку, как указывалось выше, Аттал подписал символ никейской веры на Иллирийском соборе 378 г. (или даже символ I Вселенского собора).
Результаты Аквилейского собора трудно переоценить. Значение Медиолана как церковного центра неимоверно возросло, благодаря победе св. Амвросия. Без преувеличения можно сказать, что Медиолан стал духовным центром северной Италии и Галлии, его епископа почитали сами императоры. Во многом поэтому через год на Римском соборе 382 п, проходившем при участии св. Амвросия, папа Дамас потребовал созыва Вселенского собора, более масштабного, чем Константинопольский, именно в Италии, где и была, по его мнению, окончательно разгромлена некогда грозная арианская сила, явившая при Констанции, еще на Медиоланском соборе 355 г., всю свою разрушительность для Церкви. В историографии XIX столетия высказывалась точка зрения, согласно которой св. Амвросий даже попытался провести такой собор в Аквилее в самом конце 381 г. Именно он издал послание «Sanctus» (см. выше соборный «силлабус»), хотя по нашему мнению подобное предположение не может претендовать на веские доказательства.
Арианство на Балканах будет существовать еще очень долго. Оно вновь утвердится в Италии на рубеже V-VI вв. благодаря остоготам, а затем сохранит свое влияние при лангобардах вплоть до VIII в., выступая в качестве не только богословского направления, но и общественно-политического движения578. Однако в 381 г. на Аквилейском соборе омийское боголовие потерпело жестокое историческое поражение, политически оправиться от которого и догматически оправдаться ариане так и не смогли.
Рассмотренные деяния Аквилейского собора представляют собой выдающийся памятник, сохранившийся от церковной провинциальной судебной системы ранневизантийского времени. В этих деяниях заседание церковного суда конца IV в. выступает как античное судебное ристалище, на котором ораторское искусство и умение правильно подбирать философские понятия и категории во многом гарантировали победу. Использование инструментария канонического права на таких заседаниях, как правило, ограничивалось выработкой решений в соответствии с канонами, выраженными в различных источниках церковного права. В то же время применение права диспенсации (канонических разрешений), вопрошания папских или патриарших ответов, назначения специальных представителей и легатов, казуистические состязания канонистов, еще не были характерны для соборов этого времени.
Вместе с тем, подготовительные действия сторон, предшествовавшие Аквилейскому собору, представляются характерными уже для средневекового периода церковной истории, ибо демонстрируют предварительную юридическую подготовку к заседанию, выразившуюся в получении охранительной грамоты — императорского рескрипта, в приобретении папских привилегий — писем Дамаса, а также в формировании группы сторонников, что удалось сделать св. Амвросию и не удалось Палладию. Разумеется, перечисленные признаки были свойствены церковным судам и в IV в., а в последующую эпоху соборы нередко стихийно становились местом богословских и церковно-политческих столкновений. И все-таки Аквилейский собор, сочетающий в себе описанные элементы позднеантичных и раннесредневековых церковных судов, представлялся для современников эпохальной вехой, примером осуществления Божественного Промысла о судьбах Церкви.
Стремясь развить достигнутый перед лицом восточных церквей политический успех, и желая продемонстрировать императору Грациану внутреннее единство церковной адлминистрации в Италии, папа Дамас созвал летом 382 г. новый собор в Риме, на который приехали св. Амвросий и Валериан Аквилейский. На соборе присутствовали: Бритт Тревирский, Анемий Сирмийский, Аколий Фессалоникийский - легат Дамаса, а также Павлин Антиохийский со своим союзником Епифанием Саламинским. Дамас был встревожен тем, что восточные церкви, проведя Константинопольский собор 381 г., отказались признать авторитет Аквилейского собора. Константинопольский «собор по всем пунктам отбил атаку Запада и ни в одном шаге не отступил назад. Доказав правоту своей веры, он дал понять западным, что всякое вмешательство в чисто местные церковные дела не терпимо» . В ответ Дамас и св. Амвросий во-первых, выразили недоумение по поводу рукоположения на Константинопольский епископский престол Нектария и поддержали Максима Киника, во-вторых, поддержали Павлина, который был изгнан антиохийским клиром (вместо него был избран преемник Мелетия - независимый от Римского епископа Флавиан), наконец, в-третьих, Дамас выразил обеспокоенность в связи с тем, что третий канон Константинопольского собора даровал епископу Нового Рима первенство чести на Востоке580. Римский собор был слишком малочисленным, чтобы привести к каким-либо позитивным результатам. Спустя два с половиной года 11 декабря 384 г. Дамас скончался, а его преемник Сириций был настолько неопытен в вершинах церковной политики, что решил доверить дальнешие отношения с Востоком св. Амвросию, который однако значительную часть своего времени посвящал делам своей кафедры и различным императорским поручениям. В деятельности малого Римского собора 386 г., реформировавшего папскую канцелярию и не оставившего никаких актов,, он по-видимому не участвовал. В начале 90-х гг. св. Амвросий снова созвал свою епископскую корпорацию, ибо и папа Сириций и император Феодосии просили его организовать в Италии новый собор для решения целого комплекса проблем церковной жизни. Такой собор был собран в Капуе в 392 г.
Тавринский собор 398 г
Прерогатива рукоположения епископов в Италии принадлежала папе далеко не всегда. В качестве примера Л. Дюшен привел канонический обычай, в силу которого «митрополиты Медиолана и Аквилеи рукополагали друг друга... Митрополит Равенны, всегда рассматривавшийся как подчиненный Рима, был в этом качестве рукополагаем в Риме папой» . Вместе с тем, еще Л. Дюшену было очевидно, что италийские церкви, располагавшиеся вокруг Рима непосредственно на Апеннинском полуострове, представляли собой группу, полностью управляемую Римскими епископами, которые вмешивались во внутренние дела этих церквей, в частности, в процедуру архиерейского поставлення813. Епископы упомянутых церквей и составляли подавляющее большинство присутствующих на Римском соборе 465 г. При исследовании состава Римского собора поражает то, каким образом а собор смогли приехать даже указанные в деяниях епископы в условиях, когда вся политика в Западно- Римской империи определялась волей временщика Рецимера. Империю постоянно лихорадили заговоры и смуты, однако присутствие стольких епископов в Риме свидетельствует, что Апеннины, в отличие от других частей западной империи, представляли собой пространство, пригодное для путешествий, на котором судебные институты судебной власти как церковные, так и светские продолжали исполнять свои обязанности.
В начале заседания собора, как следует из протоколов , папа Иларий подтвердил действительность постановлений I Вселенского собора в вопросе совершения рукоположений, из чего было заранее ясно, что обсуждение представленных испанских дел будет проходить в атмосфере критики. Затем папа в очередной раз повторил канонический запрет на рукоположение двоеженцев, женатых на вдовах или опозоренных, кающихся, неграмотных и имеющих телесные повреждения, препятствующие исполнению священнического служения. Эти постановления являются очень древними в каноническом праве, причем выражены впервые они были на Востоке. В частности, доступ в клир для двоеженцев, женатых на вдовах или опозоренных преграждали еще семнадцатый и восемнадцатый каноны апостолов. Девятый канон I Вселенского собора требовал непорочности для клириков, а двенадцатый канон Лаодикийского собора предписывал исследовать интеллектуальный уровень будущих священнослужителей, их осведомленность в богословии. Подтверждая эти правила, папа Иларий определял правовую базу, на основании которой Римскому собору предстояло принять решение об испанских делах. В завершение своей речи папа повелел преемникам исправлять ошибки своих предшественников на кафедре и предложил окончательно запретить епископам избирать преемников. Данное предложение Илария напрямую касалось поставлення Иренея Барсенонского по завещанию Нундинария. Папа открыто именовал прецеденты, имевшие место в Испании, «семенами испорченности», определяя, что епископы, назначающие преемников, узурпируют себе Божественное служение в качестве личного имущества.
Из речи папы Илария очевидно, что при назначении Иренея Барсенонского своим умирающим предшественником произошло парадоксальное столкновение между нормами канонического права, предписывавшими обязательность публичного избрания клириков, и нормами светского права, ограждавшими личные права клириков. (Действительно, кроме упомянутого четвертого канона I Вселенского собора существовали нормы, касающиеся обязательности процедуры епископского избрания при участии клира и народа, зафиксированные в девятнадцатом и сто втором канонах Антиохийского собора 341 г., пятом каноне Сердикского собора 343 г., двенадцатом каноне Лаодикийского собора, двадцать первом каноне I Аравсионского собора 441 г., в четвертом, пятом и шестом канонах из «Breuiatip canonum» африканского архидиакона Фульгенция Ферранда. Эти каноны предполагали понимание епископского титула как Божественного служения, даваемого Церковью избранному «per quasi inspirationem» («словно при помощи вдохновения»). Вместе с тем, светские законодатели, защищавшие в свое время неприкосновенность клерикального статуса ,и наделявшие клириков привилегиями, нередко распространяли персональную неприкосновенность клириков на неприкосновенность их имуществ.
Подобные постановления находили обоснование в светском праве еще в IV столетии в виде основных государственных законов, устанавливавших клерикальные привилегии. В 434 г. принцип наследственности частной собственности клириков был выражен наиболее явно в законе императоров Феодосия II и Валентиниана JII, в котором определялось в случае, если пресвитер, диакон, диаконисса или субдиакон, монах, или «женщина, преданная одинокой жизни», или клирик любой другой степени умрут, не оставив завещания и при отсутствии родителей, детей или жены у этих клириков, а также при отсутствии иных родственников или же лиц, пользующихся правом агнации (т. е детей, родившихся после смерти отца — клирика или после составления им завещания), имущество умерших должно было отойти к Церкви или монастырю, за которыми эти клирики или монахи были закреплены. Этот закон также указывал на несправедливость отнятия от Церквей или монастырей имуществ, уже предназначенных им соответствующими закону действиями. Упомянутый закон ограждал имущества Церкви от расхищения мирянами после кончины клириков .
В императорских законах неотчуждаемые, наследственные имущества клириков воспринимались как видимое выражение достоинства, свойственного их положению. В связи с этим естественно, что санкционированное государственным законодательством восприятие частной собственности клириков как собственности наследуемой приводило к тому, что и статус владельцев этих имуществ и привилегий воспринимался в качестве общественного положения, могущего быть переданным по наследству. (Подобным образом вопринимался статус декурионов, булочников, ремесленников и представителей других позднеримских социальных групп)
По-видимому, именно упомянутое представление, а также злоупотребление легатским правом при передаче церковных должностей (о чем прямо говорил Иларий) привели к тому, что места церковного служения стали восприниматься в виде «hereditas» («наследства»). Результатом подобного восприятия стал случай назначения на кафедру Иренея Нундинарием Барценонским. Этот случай отличался от распространенной в светском обществе практики наследования профессии только тем, что епископ, являясь в изучаемую эпоху в Испании, по каноническому праву, безбрачным и не имея детей, передавал свой титул и положение собрату — хорепископу Иренею, так как епископское безбрачие утвердилось в испанской церкви довольно рано под влиянием постановлений Элибертского собора 305 г. и I Толедского собора 400 г.817 Таким образом, папа Иларий выявил внутренние мотивы, определяющие подобные прецеденты, при которых «successio episcopalis» («епископское преемство») превращалась в наследство. Подобная подмена церковных понятий светскими, необходимо признать, сопутствовала процессу утверждения клира в ранневизантийском обществе IV-VI вв., причем эта подмена осуществлялась как на Западе, так и на Востоке. Она нередко проистекала из большой неопределенности статуса клириков, о котором столь внятно, в духе канонической акривии, высказались на Римскоом соборе 465 г. его участники. Рассуждая о юридически не определенном положении клира в ранневизантийском обществе VI в., Ж. Дагрон отметил: «Определение [статуса] клирика, следовательно, может видоизменяться в зависимости от точки исследования, в которую этот статус помещается: либо от конкретизации рукоположений и литургических функций, либо от конкретизации экономической и социальной зависимости, либо от конкретизации установлений по образцу монашеской жизни» . Без сомнения, эти слова имеют отношение и к западному клиру V в., хотя и на Западе и на Востоке Церковь стремилась унифицировать в рамках канонического права статус клириков и епископов как нечто определенное и подчиненное единым церковным законам, что, в частности, выразилось на рубеже V-VI вв. в подчинении монашеских общин через настоятеля епископу, диоцезальному на Западе или епархиальному на Востоке .
Похожие диссертации на Роль италийских соборов IV-V вв. в системе ранневизантийской администрации
