Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Арианская смута и церковно-политическая борьба в балкано-дунайском регионе в первой половине IV в 88
1.1. Арианская смута в балкано-дунайском регионе в первой половине IV в.:
эволюция конфликта 90
1.1.1. Начало арианской смуты в балкано-дунайском регионе. Сердикский собор 343 г 90
1.1.2. Дело Фотина Сирмийский собор 351 г : 95
1.2. Арианская смута в балкано-дунайском регионе в первой половине IV в.:мотивация и самосознание участников конфликта 107
1.2.1. Два взгляда на арианскую смуту 107
1.2.2. Арианская смута в балкано-дунайском регионе и антиномия «Запад-Восток» ПО
1.2.3. Арианская смута в балкано-дунайском регионе и оппозиция «никейская ортодоксия - арианская ересь» 114
1.3. Церковная политика императора Констанция II в контексте церковно- политической борьбы середины IV в. Вторая сирмийская формула 125
1.3.1. Иллирийский епископат и попытки церковного умиротворения Запада в 50-е гг. IV в 125
1.3.2. Вторая сирмийская формула: текст и исторический контекст 127
1.3.3. Восприятие второй сирмийской формулы в среде восточного и западного епископата 143
Глава II. Противостояние омийского и никейского течений в балкано-дунайском регионе в конце 50-х - 70-е гг. IV в 148
П. 1. Иллирийский епископат и возникновение омийства 150
2.1.1. Сирмийское совещание 359 г. и четвертая сирмийская формула... 150
2.1.2. Иллирийский єпископат и Ариминский собор 359 г 160
2.1.3. Омийство как церковно-политическое и богословское течение 173
П.2. Иллирийский епископат в церковно-политической борьбе 60-70-х гг. IV века 180
2.2.1. Восстановление никейского влияния в Иллирике 180
2.2.2. Герминий Сирмийский и кризис омийского течения в Иллирике в 60-е гг. IV в 185
Глава III. Церковно-политическая ситуация в Иллирике на рубеже IV и V вв 204
III.1. Иллирийский епископат и никейское течение в конце IV в 206
3.1.1. Церковно-политическая ситуация в Иллирике в конце IV в. в восприятии кафолических авторов 206
3.1.2. Иллирик и церковно-политическая деятельность свт. Амвросия Медиоланского 211
Ш.2. Омийские общины в Иллирике на рубеже IV и V вв.: церковно- политическое положение, богословская традиция и проблемы самоидентификации 225
3.2.1. Иллирийские омии и церковно-политическая ситуация рубежа IV и V вв 225
3.2.2. Проблема преемственности омийской традиции в Иллирике 237
Глава IV. Церковная иерархия в духовной и общественной жизни балкано-дунайского региона в IV- начале V вв 260
IV. 1. Епископат в духовной и общественной жизни населения Иллирика в IV-начале VBB 261
4.1.1. Епископ, клир и церковный народ: церковная организация иллирийского города 261
4.1.2. Епископат и политическая элита Иллирика: проблемы интеграции 264
4.1.3. Варварские вторжения рубежа IV и V вв. и развитие новых форм епископского служения 267
IV.2. Иллирийские соборы IV в.: принципы созыва и функционирования .273
4.2.1. Региональные иллирийские соборы эпохи арианской смуты 274
4.2.2. Сверхрегиональные иллирийские соборы IV в 276
IV.3. Иллирийский епископат и проблема сохранения единства Церкви в период арианской смуты 280
4.3.1. Проблема единства Церкви в экклезиологии евсевиан и никеицев в первой половине IV в 280
4.3.2. Проблема церковного единства и попытки интеграции Церкви и Империи во второй половине IV в 288
IV. 4. Централизация системы церковного управления Иллирика в IV -начале V вв 292
4.4.1. Проблема формирования митрополий в Паннонии и Дакии в IV -начале VBB 292
4.4.2. Иллирийский епископат и Фессалоникийский викариат: попытки упорядочения церковной организации региона на рубеже IV и V вв 298
Заключение 307
Сокращения 314
Библиография 317
- Арианская смута в балкано-дунайском регионе в первой половине IV в.:мотивация и самосознание участников конфликта
- Иллирийский єпископат и Ариминский собор 359 г
- Иллирийские омии и церковно-политическая ситуация рубежа IV и V вв
- Епископат и политическая элита Иллирика: проблемы интеграции
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования. В IV-
V вв. исторические судьбы позднеантичного мира оказываются неразрывно связаны с христианством. Церковь превращается в этот период в важнейшую силу, определяющую духовный и социально-политический облик римского общества. Следует также подчеркнуть, что IV столетие - период т.н. тринитарных или ари-анских споров - занимает совершенно особое место и во внутри-церковной истории, поскольку именно в эту эпоху, вследствие острой доктринальной полемики, осуществляется важнейший за всю историю христианства богословский синтез, позволивший в полной мере раскрыть основополагающий в рамках христианской традиции тринитарный догмат.
Однако развитие христианского вероучения не протекало изолированно от других процессов, определявших специфику церковной и социально-политической жизни стремительно христианизирующегося позднеантичного мира. В эпоху арианских споров богословие было неотделимо от церковной политики, а церковная политика - от общественной жизни. Кроме того, этот небывалый доселе в истории Церкви кризис, расколовший практически весь христианский мир на враждебные друг другу течения, стал и своеобразной церковно-канонической проблемой и не мог не оказать значимое влияние на развитие церковной организации и взаимоотношения церковных и имперских институтов в рассматриваемый период. В этой связи актуальной задачей современной историографии является комплексное изучение процессов развития христианской вероучительной традиции, церковной организации и христианизации позднеантичного общества в эпоху арианской смуты в контексте духовной и социально-политической истории Римской империи эпохи домината.
Географические рамки исследования. Стремление восстановить целостную картину истории взаимодействия и взаимной интеграции ранней Церкви и позднеантичного общества может привести к конструированию упрощающих и искажающих сложную историческую реальность моделей и схем, что являлось бы закономерным результатом попыток «объять необъятное». Кроме того, следует подчеркнуть, что процессы интеграции Церкви в систему общественной жизни имели свою специфику в различных частях познеантичного мира. В связи с этим стремление, с одной стороны, сохранить комплексный характер исследования, а с другой, - ограничить его поле и сделать его более детальным и конкретным приводит нас к необходимости сужения его географических рамок,
т.е. к тому, чтобы сосредоточить наше внимание на церковной истории одного из регионов римского мира, в данном случае на церковной истории североиллирийских диоцезов Римской империи Паннонии и Дакии1. Эти два диоцеза, оформившиеся в результате административных реформ императора Константина, на протяжении IV столетия составляли, главным образом, часть т.н. «центральной» префектуры (префектуры Италии, Африки и Иллирика). Впрочем, несколько раз на короткий срок (с 357 по 361 г. и с 375 по 379 г.) они выделялись в самостоятельную иллирийскую префектуру с центром в Сирмии. В 395 г. в результате раздела Империи между сыновьями императора Феодосия I Гонорием и Аркадием Дакия и Македония вошли в состав восточной части Империи и сформировали префектуру Иллирик (Восточный Иллирик). Резиденцией префекта претории стал город Фессалоника. Панно-ния, именуемая теперь диоцезом Иллирик (Западный Иллирик), осталась в составе Западной Римской империи, будучи включенной в италийскую префектуру. В дальнейшем вопрос о принадлежности т.н. Восточного Иллирика, т.е. Дакии и Македонии стал причиной конфликта западного и восточного императорских дворов. В результате варварских вторжений начала V в. Империя лишилась контроля над значительной частью дунайских областей. Перемещение в Паннонию гуннов заставило западный двор передать в 437 г. восточную часть диоцеза вместе с городом Сирмий Восточной Римской империи. Однако к 441 г. Сирмий и прилегающие территории оказались в руках гуннов2.
Следует подчеркнуть, что хотя административные границы внутри Римской империи в IV - начале V вв. многократно менялись, исторические и духовные судьбы Паннонии и Дакии в рассматриваемый период переплелись теснейшим образом. Обе эти области, в которых преобладало латиноязычное население (в отличие от грекоязычной Македонии) и интенсивная христианизация которых началась только на рубеже III и IV вв., находились в не-
'Речь идет о т.н. правобережной Дакии с центром в Сердике. Левобережная Дакия, присоединенная к Римской империи императором Траяном (98-117 гг.), была оставлена римлянами при императоре Аврелиане (270-275 гг.).
2 См. Об этом: Le monde byzantin. Т. 1. L'empire remain d'Orient, 330-641. P., 2004. P. 304-309; см. также! Grumel V. L'Ulyricum de la mort de Valentinien Ier (375) a la mort de Stilicon (408) II Revue des etudes byzantines. 1951. T. IX. P., 1952. P. 5-46; Lippold A. Kirsten E. Donauprovinzen II Re-allexikon fur Antike und Christentum. Bd. IV. Stuttgart, 1959. S, 147-189; Barnes T.D. The New Empire of Diocletian and Constantine Cambridge, L., 1982. P. 195-208.
посредственной близости от неспокойной дунайской границы, которая привлекала в IV в. постоянное внимание римских императоров, часто посещавших североиллирийские провинции для руководства военными действиями против варваров. Кроме того, бал-кано-дунайский регион выступал в роли своеобразного моста между западной и восточной частями Империи. Указанные особенности географического положения Северного Иллирика способствовали превращению его в один из центров соборной активности в период арианских споров.
Хронологические рамки настоящего исследования следует определить как 20-е гг. IV в. - 30-е гг. V в., т.е. период арианской смуты, которая продолжалась в Иллирике несколько дольше, чем в других регионах Империи, где никейское течение добилось полного преобладания уже в 80-е - 90-е гг. IV в.
В качестве объекта исследования в рамках настоящей работы избраны христианские общины Паннонии и Дакии IV - начала V вв., а также их церковная традиция.
Предметом настоящего исследования является место Церкви в системе духовной и общественной жизни балкано-дунайского региона в IV - начале V вв.
Цель и задачи исследования. Цель настоящего исследования следует определить как изучение роли иллирийских церквей в церковно-политической борьбе и доктринальной полемике, связанной с арианскими спорами, а также влияния последней на церковную и общественную жизнь позднеантичных Паннонии и Дакии. Для достижение указанной цели необходимо разрешить ряд исследовательских задач:
-
исследовать процессы христианизации романизированного и «варварского» населения Паннонии и Дакии, а также показать роль церковных общин в духовной и общественной жизни иллирийских городов в IV - начале V вв.
-
изучить историю участия иллирийских епископов в церковно-политической борьбе и доктринальной полемике, связанной с арианскими спорами, а также определить характерные черты богословской и церковно-канонической традиции омийского и никей-ского течений, занимавших в балкано-дунайском регионе господствующее положение3.
'Термин «омийство» (от слова 5uoioq - «подобный», ключевое понятие рада доктринальных формул середины IV в., характеризующее отношение Бога Сына к Богу Отцу) используется в исторической литературе для обозначения коалиции епископов, сформировавшейся благодаря усилиям императора Констанция II на рубеже 50-х и 60-х гг. IV в. с целью примирения всех противоборствующих доктринальных течений. В церковно-
-
исследовать характер и специфические особенности иллирийских соборов и церковных течений в эпоху тринитарных споров.
-
определить значение арианской смуты в процессе интеграции церковных и имперских институтов и развития церковной организации и форм церковного служения в Северном Иллирике в IV - начале V вв.
Круг источников настоящего исследования включает полемические, исторические, катехизические, гомилетические и экзегетические сочинения позднеантичных, главным образом, христианских авторов (таких как свт. Афанасий Великий, свт. Иларий Пик-тавийский, Сульпиций Север, Сократ, Созомен, блж. Феодорит Кирский, свт. Никита Ремесианский, Палладий Ратиарский, Мак-симин и др.), соборные, епископские и императорские послания, письма различных церковных и государственных деятелей (свт. Амвросия Медиоланского, римских пап и др.), а также государст-венно-и церковно-правовые памятники (императорские конституции, каноны Сердикского собора 343 г., деяния Аквилейского собора 381 г.).
Методологические основы исследования. В силу того, что настоящее исследование направленно на изучение целого ряда различных аспектов церковно-общественной жизни балкано-дунайского региона в IV-V вв. (истории церковно-политической борьбы, доктринальной полемики, вероучительной традиции, церковной организации и взаимной интеграции церковных и имперских институтов), то оно естественным образом приобретает междисциплинарный характер и предполагает сочетание конкретно-исторического, историко-канонического и историко-теологическо-го подходов. При работе с источниками канонического и богословского содержания применяется композиционный и лингво-семантический анализ, что позволяет реконструировать линии исторической преемственности между различными церковными течениями и более полно раскрыть проблематику арианских споров. Следует также отметить, что в центре внимания в рамках настоящего исследования находятся не абстрактные процессы и структуры, а конкретные личности (в первую очередь, представители епископата), обладающие своим уникальным и неповторимым, а нередко и противоречивым восприятием исторической реальности, которая во многом и формировалась их идеями и свершениями. Подобного рода взгляд на исторический процесс характерен для
полемических сочинениях никейцев (т.е. церковных деятелей, сохранявших верность догматическим постановлениям Никейского собора 325 г.) омии обычно именуются «арианами», хотя сами они никогда не признавали, что являются сторонниками Ария.
т.н. «новой социальной» и «новой интеллектуальной» истории и позволяет избежать упрощения и схематизации при исследовании такого сложного и длительного конфликта как арианские споры4.
Степень изученности темы. Историография церковной истории Иллирика в IV-V вв. достаточно обширна. Особое внимание исследователей привлекает вопрос о роли иллирийских епископов в арианской смуте, а также иллирийская (главным образом, омий-ская) богословская традиция IV-V вв. В меньшей степени изучены история христианизации и развития церковной организации в регионе. Следует при этом отметить, что вплоть до настоящего времени в историографии фактически не предпринималось попыток рассмотреть процессы христианизации и развития церковной организации дунайских областей в контексте церковно-политической борьбы и доктринальной полемики эпохи арианской смуты и тем самым представить целостную картину церковной истории Северного Иллирика IV-V вв.
Научная новизна работы состоит в комплексном исследовании истории местных церквей Иллирика, в т.ч. особенностей их организации и вероучительной традиции, церковно-политической деятельности иллирийского епископата, а также его места в рамках христианизирующегося позднеантичного общества. Впервые в отечественной и зарубежной историографии предпринимается попытка взглянуть на арианскую смуту не только как на острый док-гринальный и церковно-политический конфликт, но и как на фактор, во многом определивший вектор развития духовной и общественной жизни балкано-дунайского региона в IV - начале V вв. Следует также отметить, что при изучении проблематики ариан-ских споров в рамках настоящего исследования особое внимание уделяется не столько тринитарным и христологическим вопросам, сколько церковно-каноническим проблемам, а также вопросу о том, как сами участники смуты воспринимали конфликт, в который они были вовлечены, как определяли его причины и характер
4 См.: Репина Л.П. «Новая историческая наука» и социальная история. М., 1998. С. 8-72; 224-247. О проблеме соотношения личностного и социального в истории см.: Лепти Б. Общество как единое целое. О трех формах анализа социальной целостности // Одиссей. Человек в истории. М., 1996. С. 148-164; Бессмертный Ю.Л. Коллизия макро и микроподходов и французская историография 90-х годов // Историк в поиске. Микро- и макроподходы к изучению прошлого. Доклады и выступления на конференции 5-6 окт. 1998 г. М, 1999. С. 10-30. См. также: Флоровский Г., прот. Затруднения историка-христианина // Флоровский Г., прот. Христианство и цивилизация. Избранные труды по богословию и философии. СПб., 2005. С. 671-707.
и какие видели пути его разрешения. Подобного рода подход к исследованию истории арианскои смуты позволяет нам по-новому взглянуть на это, казалось бы, достаточно хорошо изученное историческое явление и показать влияние рассматриваемого конфликта на различные сферы церковной и общественной жизни Северного Иллирика.
Практическое значение исследования. Материалы и результаты настоящей работы могут найти применение при разработке общих курсов по истории Древнего мира, Средних веков, истории Византии, истории Древней Церкви и патрологии и специальных курсов по истории регионов позднеантичного мира и раннего христианства, а также при написании учебных пособий по указанным выше курсам.
Апробация диссертации. Диссертация обсуждена на заседании Центра истории Византии и восточно-христианской культуры Института всеобщей истории РАН. Основные положения работы изложены в публикациях автора. Доклады по теме диссертации обсуждались на Курбатовских чтениях на кафедре истории Средних веков СПбГУ (апрель и ноябрь 2006 г.), на XX чтениях памяти члена-корреспондента АН СССР В.Т. Пашуто в ИВИ РАН (2008 г.), на Одиннадцатых Жебелёвских чтениях на кафедре истории Древней Греции и Рима СПбГУ (2009 г.), а также на Международной научной конференции «Ломоносов-2010». Материалы и результаты настоящей работы были использованы автором при чтении лекций по истории Церкви, истории Византии и патрологии на Историческом факультете Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета.
Структура исследования. Настоящая работа состоит из введения, обзоров источников и историографии, четырех глав, заключения, списков сокращений, источников и научной литературы. Кроме того, в качестве приложения приводится перевод ряда латинских памятников («Диспут мирянина Гераклиана с сирмийским епископом Герминием», два послания Герминия Сирмийского, послание Сингидунского собора 366 г., а также сочинение Авксен-тия Доросторского «О вере, жизни и кончине Ульфилы»),
Арианская смута в балкано-дунайском регионе в первой половине IV в.:мотивация и самосознание участников конфликта
Совершенно особое значение имеет сохранившееся, к сожалению, лишь во фрагментах большое сочинение свт. Илария «Книга против Урсакия и Валента»4, фигурирующее также в научной литературе под названиями Collectanea antiariana parisina или Fragmenta historica. Согласно реконструкции А. Федера5, этот труд свт. Илария состоял из трех частей. Первая часть была создана, как предполагает М. Меслен6, после собора в Битеррах, но еще до того как святитель покинул Галлию и включала документы Сердикского собора, свидетельства о церковно-политической ситуации после него , материалы об Арелатском (353 г.)9 и Медиоланском (355 г.) соборах. В этот раздел «Книги против Урсакия и Валента» включался, вероятно, текст т.н. сочинения «Первой книги к Констанцию» (Liber I ad Constantium)10, в котором содержатся важные сведения о действиях еп. Валента на Медиоланском соборе. Вторая книга была создана, предположительно, в 359 г. в Константинополе1 , и содержала материалы о папе Либерии и его послания, свидетельствующие о его т.н. «падении»12, а также документы Арминского собора 359 г. и послание легатов Селевкийского собора к их западным коллегам . В состав третьей книги, созданной в последние годы жизни святителя, входили послание антиомийского собора, созванного в Лютеции в 360 г.", послания Евсевия Верцельского Григорию Эльвирскому и папы Либерия к кафолическим епископам Италии4, а также документы, связанные с конфликтом Герминия Сирмийского с Урсакием и Валентом в 366 г.5 Последний блок материалов имеет особое значение в рамках настоящего исследования, поскольку позволяет представить внутреннюю церковно-политическую ситуацию в Иллирике после Ариминского собора. Следует также отметить, что по предположению И.-М. Дюваля6, в состав «Книги против Урсакия и Валента», возможно, входил и текст анафем, произнесенных Валентом Мурсийским во время второй сессии Ариминского собора. Этот важный для понимания доктринальной позиции иллирийских омиев фрагмент соборных актов цитирует в своем составленном на рубеже 70-х и 80-х гг. IV в. «Споре люциферианина и православного» блж. Иероним Стридонский7.
Важные свидетельства по истории церковно-политической борьбы и доктринальной полемики в 50-е гг. IV в. присутствуют в сочинении «Книга против ариан» другого галльского епископа - сторонника никейской веры Фебадия Агенского. Указанное сочинение было направленно против второй сирмийской формулы 357 г. и создано почти сразу после ее провозглашения8. Аргументация Фебадия во многом навеяна трактатом Тертуллиана «Против Праксея»9, впрочем, как справедливо отмечает Р.П.К. Хэнсон, ему удалось не без успеха использовать сочинение африканского богослова, направленное против монархианства, против совершенно иного (а в каком-то смысле и прямо противоположного) доктринального течения, т.е. «арианства» . Основной удар в сочинении направлен против иллирийских епископов Урсакия и Валента и испанского епископа Потамия, которые выступают в труде Фебадия в роли основных врагов кафолической веры . Впрочем, впоследствии Фебадий вступил в общение с Урсакием и Валентом на Ариминском соборе 359 г., но после собора вернулся на никейские позиции .
Важным источником по внутренней церковной истории Иллирика является т.н. Altercatio Heracliani cum Germinio, диспут, состоявшийся между мирянином-никейцем Гераклианом и омийским сирмийским епископом Герминием в 366 г. Хотя, возможно, в текст диспута были внесены изменения неким ортодоксальным редактором (например, Гераклиан фактически дословно цитирует во время диспута Тертуллиана)5, однако данный источник, безусловно, передает духовную атмосферу Сирмия эпохи арианской смуты.
Не меньшее значение в рамках настоящего исследования имеет и ересеологический трактат свт. Епифания Кипрского «Панарион»6. Святитель насчитывает 80 ересей (к числу которых он относит и античные философские школы, а также иудейские течения), которые он последовательно опровергает. В конце трактата приводится составленное автором изложение истинной кафолической веры. Как пишет о. Георгий Флоровский, свт. Епифаний «не был богословом, но любил судить о вере. В историю богословия о входит именно как подозрительный критик и обличитель»7. В то же время в сочинении содержатся важные сведения по истории доктринальных течений эпохи арианской смуты. В рамках настоящей работы особое значение имеет Epiphanius Constantiensis in Cypro episcopus. Adversus haereses (Panarion) // PG. 41-42. О свт. Епифаний Кипрском см.: Флоровский Г., прот. Восточные отцы IV века // Флоровский Г., прот. Восточные Отцы Церкви. М., 2005. С. 271-275. 7 Флоровский Г., прот. Восточные отцы...С. 272. 71-й раздел «Панариона», направленный против фотиниан. Хотя рассказ свт. Епифания об истории фотинианской ереси не отличается точностью (он путает Сирмийский собор 351 г. с Сердикским собором 343 г.) , однако в тексте цитируется фрагмент из подлинной стенограммы диспута Фотина Сирмийского с Василием Анкирским 351 г. Кроме того, большой интерес представляет раздел 73-й, против т.н. «полуариан» (с помощью такого внутренне противоречивого термина святитель обозначает омиусианское течение). В этом разделе свт. Епифаний приводит послание Георгия Лаодикийского, содержащее важные сведения о Сирмийском совещании 359 г., провозгласившем четвертую сирмийскую формулу .
К типу историко-полемических сочинений можно отнести также с некоторой натяжкой трактат свт. Амвросия в пяти книгах «О вере» , написанный по просьбе императора Грациана5 и раскрывающий никейское учение о Пресвятой Троицы. Первая и вторая книги были созданы в 378 г., третья, четвертая и пятая — в 380 г.6 Целью создание данного сочинения было, очевидно, не просто изложение православной триадологии.
Иллирийский єпископат и Ариминский собор 359 г
Афанасий и Маркелл Анкирский (подозреваемый не без основания в савеллианстве). Их противники автоматически зачислялись никейцами в разряд еретиков без попыток серьезно разобраться в мотивах подобного рода неприятия1. Исходя из этого, М. Меслен именует противостояние сторонников и противников свт. Афанасия спором «Тира против Никеи» . В данном случае французский историк несколько упрощает ситуацию, но его, на наш взгляд, безусловная правота состоит в том, что до рубежа 50-х-60-х гг. IV в. конфликт действительно скорее носил характер спора о лицах, чем о доктринах. Впрочем, подчеркивая церковно-политический характер спора, М. Меслен не сбрасывает со счетов и богословские противоречия сторон. По мнению французского историка, большинство противников свт. Афанасия, т.е. т.н. евсевиане были носителями «ортодоксальной» консервативной и скриптуралистской традиции и сторонниками среднего пути в богословии . В интерпретации М. Меслена, подобного рода подход предполагал своеобразный шаг назад, что влекло за собой отказ от идеи доктринального развития и архаизацию богословской традиции4. Кроме того, исследователь отмечает, что для восточного консерватизма была свойственна определенная субординационистская тенденция, что делало возможным переход от «старомодной ортодоксии» к проарианским теориям, истинными носителями которых были, по мнению М. Меслена, евномиане5. Чтобы примирить противоборствующие стороны и изолировать крайние течения (евномиан-аномеев и никейцев) император Констанций пытается навязать на рубеже 50-х и 60-х гг. IV в. модифицированный (более нейтральный и расплывчатый) вариант евсевианской доктрины - омийство всему епископату, что, по мнению М. Меслена, было повторением ошибки, совершенной императором Константином на Никейском соборе. Установленный таким образом церковный мир мог сохраняться лишь до тех пор, пока у власти находятся его «творцы»1. Как справедливо отмечает М. Меслен, не являясь адекватным выражение ортодоксии, омийские формулы в силу своей невнятности и расплывчатости лишь подталкивали богословов к доктринальным поискам . Однако парадоксальным образом именно в рамках омийского (а не омиусианского, как это обыкновенно утверждается) течения начинает, по мнению французского историка, формироваться новоникейская партия (группа, консолидировавшаяся вокруг Мелетия Антиохийского и Василия Великого) . Исследователь подчеркивает нерезультативность диалога с омиусианами свт. Афанасия и свт. Илария Пиктавийского и связывает положительное разрешение конфликта с «беспредельным терпением» свт. Василия Великого и приходом к власти в Империи Феодосия
Важное место в историографии истории арианской смуты занимают и работы другого французского историка Ш. Пьетри. Внимание исследователя было сосредоточено, на церковно-пролитических проблемах: истории взаимоотношений императорской власти и Церкви в период правления Констанция II, с именем которого Ш. Пьетри связывает возникновение цезаропапизма5, а также на истории римского престола в IV - V вв. Последней теме французский исследователь и посвятил свой двухтомный монументальный труд Roma Christiana, в рамках которого рассматривается как внутренняя история Римской церкви, так и история ее взаимоотношений с другими местными, в т.ч. и иллирийскими церквами, что делает данную работу особенно важной в контексте настоящего исследования6.
Политические, а также социальные проблемы, связанные с историей арианской смуты, занимают центральное место и в единственной (не считая историографического очерка А.И. Сидорова)1 специальной работе советского периода, посвященной истории арианства, принадлежащей перу свердловского византиниста М.Я. Сюзюмова2. Исследователь трактует арианский спор на начальной его стадии как проявление борьбы между ремесленными кругами Александрии, поддерживавшими низшее духовенство и в частности пресвитера Ария, и аристократией, сплотившейся вокруг епископа Александра . Затем, после того, как ариан начинает поддерживать императорская власть, православные и ариане меняются ролями : городское население в т.ч. и в Александрии солидаризируется с никейским течением, а чиновничество выступает на стороне ариан5. Арианство, таким образом, лишается широкой социальной платформы, чему еще в большей степени способствует предпринятая по инициативе императорской власти арианизация германских наемников, а затем и целых племен. После Адрианопольского сражения (378 г.) арианство начинает ассоциироваться большей частью населения Империи с враждебными Риму германцами6. Таким образом, победа православия над арианством, по мнению М.Я. Сюзюмова, была неизбежной, несмотря на прогрессивность (с точки зрения марксизма) некоторых положений арианского учения. Так, в интерпретации М.Я. Сюзюмова, тезис Ария о тварности Божественного Логоса «мог дать пишу материалистическому мышлению», поскольку предполагал идею о вторичности сознания и, таким образом, дискредитировал основы религии
Иллирийские омии и церковно-политическая ситуация рубежа IV и V вв
Немецкий исследователь решительно отвергает всякие попытки интерпретации второй сирмийской формулы в аномейском ключе1, указывает на ее глубокую связь с западной богословской традицией (в первую очередь, с богословием Тертуллиана) и видит во второй сирмийской формуле попытку отхода от восточного оригенизма3. Следует также подчеркнуть, что, по мнению Г.К. Бреннеке, Осий и Либерии подписали формулу не в силу направленного против них физического давления, а будучи убеждены в ее ортодоксальности4.
Если Г.К. Бреннеке рассматривает Сирмийский собор 357 года исключительно как собор западный и по своему составу и по своим целям, то В.А. Лер, напротив, интерпретирует его решения по преимуществу в «восточном» контексте. Исследователь подчеркивает, что большая часть богословских идей, высказанных в тексте второй сирмийской формулы, находит себе соответствия в различных восточных вероучительных формулах предшествующего времени5. Целью же создания текста был, по мнению исследователя, поиск путей к преодолению сердикского раскола 343 г. и примирению евсевиан с западным епископатом. Поэтому в тексте формулы присутствуют и аллюзии на исповедание веры западных отцов Сердикского собора6. Последнее обстоятельство, а также стремление к выходу из «сердикского тупика» позволило, по мнению В.А. Лера, поставить свою подпись под текстом формулы Осию Кордубскому, папе Либерию и Потамию7.
В «восточном» контексте вторую сирмийскую формулу интерпретирует и М. Симонетти. По мнению итальянского исследователя, вторая сирмийская формула была своеобразным «эдиктом терпимости» в отношении аномеев1. Кроме того, М. Симонетти рассматривает события 357 года как результат распада единого евсевианского блока на радикальное «арианофильское» крыло, представителями которого были Урсакий, Валент и Герминий, и умеренное омиусианское, во главе с Василием Анкирским . Таким образом, вторая сирмийская формула может быть интерпретирована как своеобразный ответ формирующемуся омиусианскому течению3.
Р.П.К. Хэнсон считает вторую сирмийскую формулу важнейшим (наряду с никско-константинопольской формулой) вероучительным документом омийского течения4. Исследователь отказывается видеть в нем (как и в омийстве в целом) попытку примирения противоборствующих сторон . Для английского исследователя, таким образом, вторая сирмийская формула имеет, очевидно, «партийную» окраску6. Текст, в интерпретации Р.П.К. Хэнсона, написан в арианском духе, но, не воспроизводит в полной мере учение Ария, богословие которого было, по мнению исследователя, наряду с богословием Евсевия Кесарийского, одним из источников омийской традиции7.
Приведенный краткий (и, разумеется, не исчерпывающий) обзор историографии рассматриваемого нами вопроса показывает, что, реконструируя обстоятельства и цели создания второй сирмийской формулы, исследователи зачастую пытались «достроить» недостающий контекст, исходя из своих общих представлений об истории церковно-политической и доктринальной борьбы в эпоху арианской смуты. В частности подобного рода подход заметен в попытках прочитать текст исключительно в «западном» или «восточном» контексте, связать составление этого текста с теми или иными аспектами политики императора Констанция, а также с формированием новых доктринальных течений. Недостатком такого рода подхода к интерпретации источника является его в некотором смысле произвольность. В этой связи кажется более перспективным в рамках настоящей работы не пытаться в очередной раз реконструировать обстоятельства составления и мотивы авторов второй сирмийской формулы, исходя из общих представлении о ходе исторического процесса в рассматриваемую нами эпоху, а обратиться к самому тексту формулы и, поначалу абстрагировавшись от всякого контекста, попытаться прочитать содержащееся в нем послание его авторов, а затем в свете содержания самого текста заново рассмотреть скудные свидетельства других источников и тем самым попытаться реконструировать историю его создания.
Формула открывается, на первый взгляд, вполне традиционным исповеданием веры в «Единого Бога, Всемогущего и Отца» (unum constat Deum esse omnipotentem et Patrem)1. Далее следует исповедание веры в «Единственного Его Сына Иисуса Христа, Господа, Спасителя нашего, рожденного от Него раньше (всех) веков» (unicum Filium ejus Jesum Christum Dominum salvatorem nostrum, ex ipso ante saecula genitum). Затем следует отрицание учения о двух богах, которое присутствует и в первой сирмийской формуле , но там оно вынесено в анафематизмы: «Двух же богов не дозволено и не должно проповедовать» (duos autem deos пес posse пес debere praedicari). Далее приводится цитата из Евангелия от Иоанна: «Восхожу ко
Отцу Моему и Отцу вашему, Богу моему и Богу вашему» (Ин. 20. 17), которая должна, очевидно, продемонстрировать, что Сам Христос считает Отца Своим Богом. Из этого делается однозначный вывод: «Потому Один Бог всех» (Ideo omnium Deus unus est), который далее подкрепляется соответствующей цитатой из Послания к Римлянам ап. Павла1. Если связать это категорическое заявление с первой фразой формулы, то становится очевидным, что этот Единый Бог есть только Бог Отец. Таким образом, традиционные для вероучительных формул выражения приобретают явно полемическое и, более того, антиомоусианское звучание. Полемическая «заостренность» и «напряженность» далее все более и более нарастает. Позиционируя себя как сторонников церковного мира, авторы текста накладывают «вето» на сам вызывающий споры термин «сущность» и его производные, как отсутствующие в Священном Писании (пес in divinis Scripturis contineatur) и превосходящие возможности человеческого разумения (super hominis scientiam sit): «В связи с тем же, что некоторых или [даже] многих беспокоило [слово] субстанция, которая по-гречески называется usia, т.е. (чтобы яснее понять) homousion или так называемый homoeusion, то [эти слова] не нужно совершенно упоминать»2. Далее следует отрицание возможности постичь образ рождения Бога Сына (пес quisquam possit nativitatem Filii enarrare) и заявляется, что «явно же то, что один Отец знает, как Он родил Сына Своего и Сын (знает) как Он рожден от Отца» (scire autem manifestum est solum Patrem quomodo genuerit Filium suum, et Filium quomodo genitus sit a Patre).
Епископат и политическая элита Иллирика: проблемы интеграции
Иллирийские омии и церковно-политическая ситуация рубежа IV и V вв. 70-е - 80-е гг. IV в. были сложным временем для иллирийских омиев, именуемых кафолическими авторами «арианами», которые превращаются в этот период в маргинальное течение, не признанное императорской властью и оказавшееся за рамками Кафолической Церкви. Позиции последней, в свою очередь, все более усиливаются в Иллирике. Сложная церковно-политическая ситуация, в которой «арианские» общины оказались в период правления императоров Грациана и Феодосия I, подталкивала их к ведению более активной полемики с оппонентами и более четкому выражению своих богословских и церковно-политических воззрений. На рубеже IV и V вв. иллирийскими «арианскими» авторами был создан целый ряд сочинений как откровенно полемического, так и экзегетического и гомилетического характера, с помощью которых можно попытаться проследить эволюцию богословских взглядов «ариан», а также представить, каким образом «арианские» авторы воспринимали современное церковно-политическое положение своих общин и в какой мере они осознавали свою связь с теми или иными доктринальными течениями предшествующей эпохи.
Важнейшим источником, позволяющим нам приблизиться к пониманию указанных выше проблем, является т.н. «Апология» ратиарского епископа Палладия, дошедшая до нашего времени в составе компилятивного полемического сочинения епископа Максимина, направленного против свт. Амвросия Медиоланского (Dissertatio Maximini contra Ambrosium)1. Этот текст приобретает в рамках настоящего исследования особое значение, поскольку нам известно историческое лицо, являющееся его автором, и мы в силу этого можем попытаться взглянуть на содержащиеся в нем сведения в свете известной нам по другим источникам истории противостояния Палладия со свт. Амвросием Медиоланским1. Авторство других крупных сочинений, рассматриваемых рядом исследователей, как памятники иллирийской «арианской» традиции, т.н. «Богословских фрагментов» из Боббио , Sermo Arianorum и арианских Толкований на Евангелие от Луки, Евангелие от Матфея и Книгу Иова4, не может быть установлено со всей определенностью, что, естественно, делает невозможным их в полной мере контекстуальное прочтение.
Свидетельства Палладия позволяют утверждать, что ряд епископов Иллирика, Фракии и Италии был объединен в конце IV в. в рамках своеобразной коалиции, воспринимая себя как представителей истинной Кафолической Церкви, противоборствующей добившимся признания своей ортодоксальности со стороны императорской власти еретикам-омоусианам: «И хотя ты (т.е. свт. Амвросий) таким образом упомянул Авксентия, что не уточнил, о ком ты говоришь, о ныне здравствующем ли, т.е. об (Авксентии) Доросторском, или об (Авксентии) Медиоланском, который почил, не получив себе преемника, однако да станет тебе известно, что как Палладий Ратиарский, как и Авксентии среди других союзников святого, достойного всяческого почтения и преданнейшего вере учителя Демофила, где бы ни было угодно организовать дебаты, с помощью Всемогущего Бога, даруемой через единородного Его Иисуса Бога нашего, не уклонятся от участия в славном и спасительном состязании»1. В 380 году Демофил, сначала епископ Берои, а затем преемник Евдоксия на константинопольском престоле, был изгнан императором Феодосием из восточной столицы Империи после того, как он отказался поставить свою подпись под никейским символом2. В то же время, как видно из приведенного выше отрывка, именно Демофила Палладий воспринимает в качестве главы того течения, к которому он сам принадлежит. Остальные правоверные епископы для Палладия — это consortes Демофила. В качестве главы «арианского» течения бывший константинопольский епископ de facto был признан и Феодосием, поскольку именно он представлял «ариан» на т.н. «соборе ересей» (cruvo8ov %aoa v iwv aiperacov), созванном императором в Константинополе в 383 г.3 Объясняется ли лидирующее положение Демофила в среде епископата балкано-дунайского региона исключительно тем обстоятельством, что он занимал ранее константинопольскую кафедру и продолжал восприниматься своими сторонниками как законный епископ восточной столицы Империи или здесь определяющую роль играли его личные качества и авторитет, установить не представляется возможным, как не возможно определить и саму природу этого лидерства: шла ли речь лишь о простом первенстве чести или Демофил обладал властью осуществлять реальное руководство единоверными ему епископами в балкано-дунайском регионе и даже за его пределами?
«Апология» Палладия, а также другие источники предоставляют нам некоторые сведения лишь о двух иллирийских епископах-«арианах», т.е. о самом Палладии Ратиарском и его коллеге Секундиане Сингидунском1. Именно Палладий и Секундиан, как уже отмечалось выше, предстали в роли обвиняемых на Аквилейском соборе 381 г. В «Апологии» всячески подчеркиваются достоинства обвиняемых2, один из которых (т.е. Палладий) «был известен как епископ тогда 35 лет, после одиннадцати лет пресвитерства» (Nam unus eorum post undecim annos presbyterii triginta quinque annorum tunc cognoscebatur episcopus) , а другой (т.е. Секундиан), будучи с юных лет клириком (alter ab adulescentia clericus), перед тем, как стать епископом, прошел все ступени священства (per singulos gradus ad episcopatum)4. И Палладий Ратиарский, и Секундиан Сингидунский могут быть отождествлены с церковными деятелями, участвовавшими в конфликте между Герминием и Урсакием и Валентом, т.е. с епископом Палладием (кафедра которого в источниках не указана) и пресвитером Секундианом . Последний, вероятно, занял сингидунскую кафедру сразу после кончины Урсакия6.
