Калмыцкое ханство в системе международных отношений в Центральной Азии в XVIII веке Ноздрина Инна Александровна

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Калмыцкое ханство в центрально-азиатской системе международных отношений в первой трети XVIII века 39

1.1. Калмыцкий фактор во внешней политике Цинской империи в начале XVIII века 39

1.2. Взаимоотношения Джунгарского и Калмыцкого ханств в 20-е гг. XVIII в. и позиция России 54

Глава 2. Калмыцкий вектор во внешней политике Цинской империи и Джунгарского ханства (30-40-е гг. XVIII в.) 65

2.1. Джунгаро-цинская война 1729-1733 гг. и попытки Китая заключить военный союз с волжскими калмыками 65

2.2. Калмыцкая политика Галдан-Цэрена в первой половине 40-х гг. XVIII в. и позиция России 89

Глава 3. Завоевание Цинской империей Джунгарии и «ойратский вопрос» в русско-китайских отношениях в 50-90-е гг. XVIII в 103

3.1. Завоевание цинским Китаем Джунгарии и проблема ойратских беженцев в русско-китайских отношениях в 50-60-е гг. XVIII в 103

3.2. Откочевка волжских калмыков в Китай в 1771 г 127

3.3. Вопрос о волжских калмыках в русско-китайских отношениях в последней трети XVIII в 155

Заключение 167

Список использованных источников и литературы 172

Приложения

• Калмыцкий фактор во внешней политике Цинской империи в начале XVIII века
• Джунгаро-цинская война 1729-1733 гг. и попытки Китая заключить военный союз с волжскими калмыками
• Завоевание цинским Китаем Джунгарии и проблема ойратских беженцев в русско-китайских отношениях в 50-60-е гг. XVIII в

Введение к работе

Актуальность исследования обусловлена необходимостью глубокого и всестороннего изучения роли Калмыцкого ханства в мультиполярной системе международных отношений в Центральной Азии¹ (Россия - цинский Китай -Джунгарское ханство) в первой половине XVIII в., с одной стороны, и освещения места калмыцкого фактора в биполярной системе международных отношений в центральноазиатском регионе (Россия - Китай) во второй половине XVIII веке, с другой.

Без всестороннего изучения влияния всех факторов на взаимоотношения в треугольнике Россия - Джунгария - Китай невозможно объективно осветить историю международных отношений в Центральной Азии в первой половине XVIII века. Характер и состояние взаимоотношений между Калмыцким ханством и Джунгарией, Калмыцким ханством и Цинской империей оказывали значительное влияние на политический климат в центральноазиатском регионе, на внешнюю и внутреннюю политику России в первой половине XVIII века.

После уничтожения Цинами Джунгарского ханства мультиполярная система международных отношений в Центральной Азии трансформировалась в биполярную. Гибель Джунгарии нарушила равновесие общеойратской политической системы, поставила проблему наследования ойратской государственной традиции в очаге ее возникновения. Единственным преемником Джунгарского ханства могло выступить Калмыцкое ханство, правители которого никогда не отказывались от идеи возвратиться на историческую родину. Воссоздание калмыками ойратской государственности в Центральной Азии входило в противоречие с интересами России и цинского Китая в данном регионе.

Обращение к указанной проблеме обусловлено не только научным интересом к изучению истории международных отношений в Центральной Азии в XVIII веке, но и ее весьма актуальным политическим звучанием. В 2005 г. пре-

¹ Под Центральной Азией в данной работе подразумевается территория Синьцзян-Уйгурского автономного района КНР, Западной Монголии, Южной Сибири, Восточного и Юго-Восточного Казахстана и Киргизии.

4 зидент Калмыцкой республики К. Илюмжинов выступил с национальным проектом, направленным на объединение всего калмыцкого народа. Президент предложил преодолеть исторический раскол калмыцкого народа, происшедший в 1771 г. в результате откочевки части калмыков в Цинскую империю, путем интеграции китайских калмыков, проживающих в СУАР КНР, с волжскими. Реализовать свой план К. Илюмжинов планирует в рамках осуществления федерального проекта «По оказанию содействия добровольному переселению в Российскую Федерацию соотечественников, проживающих за рубежом». Таким образом, калмыцкий фактор во внешней политике Российской Федерации и Китайской Народной Республики в современности получил новое развитие. В связи с предстоящим столь важным политическим событием не только для Республики Калмыкия, но и для России и Китая в целом, весьма актуально обратиться к истории и посмотреть, почему волжские калмыки и принятые под протекцию России в 50-60-е гг. XVIII в. джунгары оказались в цинском подданстве, и каким образом решался вопрос об их возвращении в Россию в последней трети XVIII века.

Историография проблемы. В отечественной историографии политические отношения, носившие двусторонний или многосторонний характер в рамках четырехугольника Россия - Джунгария - Калмыцкое ханство - цинский Китай в XVIII в., неоднократно затрагивались в работах как дореволюционных, так советских и российских ученых.

История джунгар и, главным образом, калмыков привлекла внимание русских исследователей еще XVIII в.² Для нашего историографического обзора наибольшую ценность представляют труды В.М. Бакунина и Н.П. Рычкова.

² Рынков П.И. Топография Оренбургская. Ч. 1. СПб., 1762; Гмелин С.Г. Путешествие по России для исследования трех царств естества. Ч. П. СПб., 1774; Паллас П.С. Путешествие по разным провинциям Российской империи. Ч. П. СПб., 1773; Татищев В.Н. История Российская. Т. І. М.-Л., 1962; Дневные записки путешествия доктора и академии наук адъютанта Ивана Лепехина по разным провинциям Российского государства, 1768 и 1769 году. Ч. I. СПб., 1795; Георги И.Г. Описание всех обитающих в Российском государстве народов. Ч. 4. СПб., 1799 и др.

Работа В.М. Бакунина , в основу которой легли как личные наблюдения автора, так и материалы, хранившиеся в архиве Коллегии иностранных дел, многие из которых не сохранились до настоящего времени, является и ценным источником по истории калмыков в конце XVII - в первой половине XVIII в. В.М. Бакунин описывал, прежде всего, русско-калмыцкие отношения, в контекст которых попадали связи Калмыцкого ханства с Джунгарией и цинским Китаем в первой трети XVIII в.

Капитан Н.П. Рычков, принявший участие в преследовании калмыков в составе отряда генерал-майора фон Траубенберга весной 1771 г., стал родоначальником отечественной историографии «торгоутского побега», опубликовав в 1772 г. свои дневниковые записи об этой экспедиции. В его работе содержится интересный фактический материал и концептуальные оценки, которые получили развитие в последующей историографии⁴.

Более или менее систематизированные зарисовки истории международных отношений в Центральной Азии в XVIII в. появляются с 20-х годов XIX столетия.

С. Липовцев, опираясь на китайские источники, написал историю Джун-гарского ханства, начиная со времени правления Галдан-Бошокту-хана и заканчивая периодом разгрома государства ойратов цинскими войсками, сосредоточив основное внимание на джунгаро-цинских отношениях⁵.

Известным синологом и востоковедом Н.Я. Бичуриным была предпринята попытка дать первое систематическое изложение истории калмыков, включая историю ойратов. По мнению ученого, откочевки торгоутов на Волгу, а хошоутов - в Кукунор представляли собой «обдуманный план хитрых замыслов», т.е. план Батур-хунтайджи по созданию всемонгольского государства на обширных просторах от Алтая до Каспийского моря на западе и до Индии на юге. Н.Я. Бичурин обратил внимание на то, что волжские калмыки со времени

³ Бакунин В.М. Описание калмыцких народов, а особливо из них торгоутского, и поступков
их ханов и владельцев. Сочинение 1761 года. Элиста, 1995.

⁴ Дневные записки путешествия капитана Николая Рычкова в киргиз-кайсацкие степи, 1771
г. СПб., 1772.

⁵ Липовцев С. Обозрение Зюнгарии // Сибирский вестник. Ч. XIII-XV. СПб., 1821.

прихода их в Россию не прерывали отношений не только с Джунгарией, но и с Китаем и Тибетом.

Достоинством работы Н.Я. Бичурина, которое в свою очередь вытекает из того, что история ойратов и калмыков излагается ученым в основном с позиций официальной китайской историографии, является то, что он показал точку зрения цинской дипломатии на политические джунгаро-калмыцкие отношения⁶.

Ф.А. Бюлер считая, что характер отношений между калмыцкими тайшами и русскими властями зависел от состояния джунгаро-калмыцких отношений, выдел три этапа в политической истории России, Калмыцкого ханства и Джунгарии, положив в основу классификации изменения взаимоотношений волжских калмыков с ойратами. Предложенная Ф.А. Бюлером классификация является достаточно условной, поскольку он не привязал выделенные им этапы к конкретным историческим датам или событиям. Так, по мнению Ф.А. Бюлера, на первом этапе торгоуты, прикочевав в пределы России, и не думали о вступлении в ее подданство; на втором этапе из-за междоусобиц в Джунгарском ханстве они были вынуждены «отложиться... от союза с единоплеменниками» и стали искать покровительства России, но все-таки поддерживали связи со своей родиной; третий этап характеризуется как период разгрома Цинской империей Джунгарии и, как следствие этого, вынашивание планов волжскими калмыками откочевки из России. В целом же Ф.А. Бюлер оценивал характер отношений русского правительства с волжскими калмыками как «сношения скорее дипломатические, чем властелинские»⁷.

К.И. Костенков также считал, что волжские калмыки вплоть до 1771 г. были «скорее плохие союзники, чем подданные России», а русские центральные и местные власти, предоставив тайшам и ханам полную самостоятельность, вынуждены были вести с калмыцкой знатью «дипломатические переговоры»⁸. К.И. Костенков затронул проблему взаимоотношений калмыков с прибывав-

⁶ Бичурин Н.Я. Историческое обозрение ойратов или калмыков с XV столетия до настоящего
времени. 2-е изд. Элиста, 1991. С. 43^4, 84, 89-90.

⁷ Бюлер Ф.А. Кочующие и оседло-живущие в Астраханской губернии инородцы. Их история
и настоящий быт. Т. XLVII. Отд. II. СПб., 1846. С. 11, 14.

⁸ Костенков К.И. О распространении христианства у калмыков. СПб., 1869. С. 5.

7 шими на Волгу в течение XVII-XVIII вв. джунгарами. По его мнению, калмыцкие правители проводили целенаправленную политику на увеличение числа подвластного им народа переселенцами из Джунгарии, которые подчинялись им на вассальных правах⁹.

Сибирский историк С.С. Шашков сосредоточил внимание на проблеме приема в российское подданство ойратов разгромленной в конце 50-х гг. XVIII в. Цинами Джунгарии и переселении их на Волгу¹⁰.

В работе М.Г. Новолетова нашли освещение вопросы, ранее не затрагивавшиеся в отечественной историографии. В частности, он уделил внимание проблеме бегства калмыков из Китая в Россию, начиная с 1772 г. По его мнению, основными факторами, помешавшими обратной массовой откочевке калмыков, явились жестокость китайцев, казнивших беглецов, и трудный переход через казахские кочевья. Тем не менее, бегство отдельных калмыков в Россию, отмечал ученый, продолжалось до 90-х гг. XVIII в.¹¹

История ойратов и калмыков XVII-XVIII вв. привлекла к себе внимание видного представителя русского монголоведения последней четверти XIX и на-чала XX в. A.M. Позднеева . Ученый отмечал, что, несмотря на огромные расстояния, отделявшие калмыков от джунгар, они находились между собой в самых тесных родственных и политических связях. Причем калмыки в борьбе с русскими властями за политическую самостоятельность предпринимали попытки привлечь на свою сторону джунгар¹³

A.M. Позднеев также придерживался взглядов, характерных для китайской историографии. Так, например, ученый считал, что целью внешней поли-

⁹ Костеиков К.И. Исторические и статистические сведения о калмыках, кочующих в Астра
ханской губернии. СПб., 1870. С. 5, 7.

¹⁰ Шашков С.С. Рабство в Сибири // Дело. 1869. № 3. С. 1-32.

¹¹ Новолетов Г.М. Калмыки. Исторический очерк. СПб., 1884. С. 3-4, 6, 53.

¹² Позднеев A.M. Монгольская летопись «Эрдэнийп эрихэ». Подлинный текст с переводом и
пояснениями, заключающими в себе материалы для истории Халхи с 1636 по 1736 гг. СПб.,
1888; он же. Астраханские калмыки и их отношения к России до начала нынешнего столетия
(рец. на кн.: М. Новолетов. Калмыки. Исторический очерк. СПб., 1884. 77 с.) // Журнал Ми
нистерства народного просвещения. 1886. Ч. 244, март, отд. 2. С. 140-170; он же. К истории
зюнгарских калмыков. Письмо к Н.И. Веселовскому A.M. Позднеева. СПб., 1887.

¹³ Позднеев A.M. Астраханские калмыки и их отношения к России... С. 144, 151, 153, 157,
161.

8 тики Цэван-Рабдана в начале правления было объединить под своей властью монгольские народы, ранее входившие в ойратский союз. Именно с этой точки зрения ученый рассматривал политику джунгарского правителя в отношении волжских калмыков. По его мнению, Цэван-Рабдан специально поссорил Аюку с Санжипом, чтобы добиться разделения торгоутов и, соответственно, их ослабления. После этого, писал A.M. Позднеев, Цэван-Рабдану «стало уже не трудно бороться с торгоутами»¹⁴.

В конце XIX в. появилась работа А.А. Ивановского, интересная для нашей темы тем, что в ней были проанализированы обстоятельства визита в 1714 г. в Калмыцкое ханство цинского посольства. Автор пришел к выводу, что во время переговоров с ханом Аюкой цинские послы от имени императора Канси сделали предложение калмыкам «возвратиться в отечество (в Джунгарию. -И.Н.) с дружбою к Китаю». По мнению А.А. Ивановского, это предложение сыграло не последнюю роль в уходе калмыков из России в 1771 г. ⁵

Первый представитель национальной калмыцкой историографии Е. Чонов, характеризуя политический статус Калмыцкого ханства в составе Российской империи, пришел к заключению, что оно являлось фактически самостоятельным государством, юридически признававшим протекторат России, поскольку калмыцкие ханы принимали ханское достоинство от далай-ламы и вели дипломатические сношения с Востоком и Западом. Одним из главных векторов внешней политики Калмыцкого ханства, писал Е. Чонов, был джунгар-ский, именно сношениям со «старой отчизной» калмыцкие правители уделяли особое внимание. По мнению Е. Чонова, калмыцкие тайши, а затем ханы и наместники стремились привлечь к себе джунгарских соплеменников с целью увеличить число своих подданных и тем самым упрочить свою власть. Итогом этой политики стало то, что «главные племена, составлявшие политический союз дербен-ойрат, одно за другим разновременно перекочевали в Россию». Е. Чонов считал, что торгоуты, несмотря на то, что они обладали большим мо-

¹⁴ Позднеев A.M. Монгольская летопись... С. 282.

¹⁵ Ивановский А.А. Монголо-торгоуты // Труды антропологического отдела общества люби
телей естествознания. Вып. 3. М., 1893. С. 4.

9 гуществом и играли преобладающую роль в Калмыцком ханстве, не могли чувствовать себя «господами положения», поскольку прибывшие из глубины Азии «своевольные и независимые тайши и нойоны» не были склонны подчиняться чужой власти, «хотя номинально нередко и признавали таковую власть князей торгоутовского дома» ⁶.

Предметом исследования Б.В. Долбежева стала политика Цинов в Синь-цзяне, где были расселены бежавшие с Волги в 1771 г. и принятые в китайское подданство джунгары и калмыки¹⁷.

Архимандрит Гурий, автор фундаментального, основанного на широком круге источников исследования двухвековой миссионерской деятельности православной церкви среди калмыков, отмечал, что калмыки с первых же лет своего пребывания в Российской империи заявили о себе как о народе, желавшем «жить политически совершенно свободно и не желавшем входить в органическую связь с массой русского населения». Это обстоятельство Гурий объяснял прошедшим в 1640 г. ойратским сеймом, который поднял в прикочевавших в Россию торгоутах «сознание национальной особенности и самостоятельной политической силы», а также сплотил их «с прочими оиратскими племенами в одно целое». Автор подчеркивал тесную связь волжских калмыков со своей исторической родиной - Джунгарией, к которой постоянно были устремлены их взоры, и отчуждение ко всему русскому, воспринимавшемуся как «презренное и позорное». Но в связи с тем, что волжские калмыки были слабее России, они выработали такую форму компромисса, в соответствии с которой, с одной стороны, могли внешне показывать свое верноподданство, а, с другой, «не упускать случая проявить свою независимость». В целом Гурий оценивал время пребывания волжских калмыков на Волге до 1771 г. как «время их самостоятельного политического существования в пределах России». Откочевка большей части калмыков в Джунгарию в 1771 г., по мнению архимандрита, явилась

¹⁶ Чоиов Е. Калмыки в русской армии XVII в., XVIII в. и 1812 г. Пятигорск, 1912. С. 6-8, 25.

¹⁷ Долбежев Б.В. Судьба калмыков, бежавших с Волги. Карашарское ханство // Сборник гео
графических, топографических и статистических материалов по Азии. Вып. 86. СПб., 1913.
С. 2-18.

10 логическим завершением всей истории русско-калмыцких отношений. Сама идея возвращения в Джунгарию, отмечал Гурий, никогда не покидала калмыцкую знать. Наоборот, чем больше обострялись отношения с русскими властями или возникали несогласия между собой, тем больше калмыки начинали мечтать об уходе в Джунгарию, а китайское посольство 1714 г., отношения с Тибетом поддерживали это желание .

В.Л. Котвич, занимаясь изучением русских архивных документов по истории русско-джунгарских отношений в XVII-XVIII вв., отметил: несмотря на то, что русские вступили в контакты с ойратами раньше, нежели с маньчжурами, однако, между ними не было оформлено договорных отношений, хотя с обеих сторон и предпринимались такие попытки, в то время как с маньчжурской династией сферы влияния были регламентированы соответствующими договорами. Именно с установлением договорных отношений В.Л. Котвич связывал нерешительную позицию России во время уничтожения Цинами Джунгарии. «Дорожа своими соглашениями с манджурами, русское правительство предпочло созерцать, как они расправились с ойратами и завершили свои завоевательные планы покорением Джунгарии и Восточного Туркестана» .

Итогом развития дореволюционной историографии Калмыкии являются труды Н.Н. Пальмова, хотя основные из них и написаны в советское время. Как отметил М.М. Батмаев, «процесс утверждения научной, марксистско-ленинской методологии занял определенный период в истории становления советской науки. Историки, чье мировоззрение сложилось еще до революции, в первые годы и даже десятилетия продолжали в основном оставаться на старых методологических и исследовательских принципах»²⁰. Так, Н.Н. Пальмов после рево-

Архимандрит Гурий. Очерки по истории распространения христианства среди монгольских племен. Т. 1. Калмыки. Казань, 1915. С. 156-160, 220-221.

¹⁹ Котвич В.Л. Русские архивные документы по сношениям с ойратами в XVII и XVIII вв. // Известия Российской академии наук. Ч. 1. Пг., 1919. С. 791.

Батмаев М.М. Политическая история Калмыцкого ханства в русской историографии // Калмыковедение: вопросы историографии и библиографии. Элиста, 1988. С. 54.

люции продолжал работать в традициях «государственной школы». В 20-х гг. XX в. вышел цикл работ ученого, посвященный истории волжских калмыков²¹.

Н.Н. Пальмов полагал, что откочевка торгоутов на Волгу не была вызвана ни завоевательными планами ойратов, ни какими-либо «общеойратскими интересами», а объяснялась земельной теснотой, возникшей в Джунгарии в конце XVI в. Именно этим обстоятельством ученый объяснял тот факт, что торгоуты «не порвали окончательно связей с союзом», а, наоборот, их отношения сохранились и упрочились. Ойратский сейм 1640 г., продолжал Н.Н. Пальмов, поднял джунгаро-калмыцкие отношения на новую ступень, вызвав в калмыках «сознание единства крови с прочими монгольскими племенами», которое выражалось в стремлении калмыцких ханов заключать брачные союзы предпочтительно с джунгарскими владетельными фамилиями, в частых путешествиях калмыков в Джунгарию и Тибет, в перекочевках джунгарских владельцев со значительным числом кибиток в Астраханский край к калмыкам, и особенно ярко это выразилось в уходе калмыков в Джунгарию в 1771 г.

В «Очерке» Н.Н. Пальмова красной нитью проходит идея об ассоциировании калмыками себя как части единого монгольского мира во главе с ламаистским центром в Тибете. Калмыцкие правители, пытаясь найти «твердую опору себе у самых корней ойратов - в Джунгарии и в Тибете», писал ученый, рассчитывали тем самым не только сплотить калмыков, но и «лучше регулировать отношение кочевников к русской власти на юго-востоке»²².

В «Этюдах» представлена история волжских калмыков на протяжении всего XVIII в., значительное внимание уделено джунгаро-калмыцким и джун-гаро-цинским отношениям²³.

Пальмов Н.Н. Очерки по истории калмыцкого народа за время его пребывания в пределах России» Астрахань, 1922. (2-е изд. 1992); он же. Из истории сношений калмыков Астраханского края с дальним Востоком // Астрахань и астраханский край. Кн. 2. Астрахань, 1925. С. 44-64; он же. Приволжские калмыки // Каталог музея. Этнографический отдел. Калмыки. Астрахань, 1928. С. 1-28; он же. Этюды по истории приволжских калмыков XVII и XVIII века. Ч. 1-5. Астрахань, 1926-1932; он же. Очерк истории калмыцкого народа за время его пребывания в пределах России // Ойратские известия. 1922. № 1-2. С. 1-137.

²² Пальмов Н.Н. Очерки по истории ... Изд. 2-е. С. 31-35,42.

²³ Пальмов Н.Н. Этюды по истории приволжских калмыков... Ч. 1,2.

В целом нужно отметить, что научная заслуга Н.Н. Пальмова заключается в том, что он на материалах астраханского архива 1) написал историю джунга-ро-калмыцких отношений с момента откочевки торгоутов из Джунгарии на Волгу и до времени уничтожения Цинской империей Джунгарского ханства; 2) показал роль волжских калмыков в планах цинской дипломатии по усмирению джунгар; 3) осветил позицию русских властей на джунгаро-калмыцкие и китайско-калмыцкие отношения в XVIII в.

Итак, говоря о дореволюционной историографии, необходимо отметить, что XVIII-XIX вв. были временем накопления фактического материала, введения в научный оборот источников, главным образом, из провинциальных архивов, однако, историческая наука, по словам В.П. Санчирова, «оказалась неспо-собной подняться до подлинно научного анализа» . Нужно заметить, что многие авторы допускали терминологические неточности, не различая ойратов и обосновавшихся на берегах Волги в 30-х гг. XVII в. торгоутов. Ясность в этот вопрос внес в начале XX в. В.Л. Котвич²⁵.

Обширную и разноплановую литературу советского и российского периодов, на наш взгляд, можно разделить тематически и дать характеристику по проблемно-хронологическому принципу. Нами условно выделено три основных группы исследований:

1. Работы, затрагивающие проблему политического и правого положения Калмыцкого ханства в составе Российской империи и международного статуса Джунгарии.

2. Труды, в которых рассматриваются и анализируются различные аспекты отношений в рамках четырехугольника Россия - Джунгария - Калмыцкое ханство - цинский Китай.

3. Исследования, характеризующие международно-политическую обстановку в Центральной Азии в XVIII в.

²⁴ Санчиров В.П. История ойратов XV-XVII веков в трудах дореволюционных русских вос
токоведов // Калмыковедение: вопросы историографии и библиографии. Элиста, 1988. С. 33.

²⁵ Котвич В.Л. Русские архивные документы по сношениям с ойратами в XVII-XVIII вв. //
Известия Российской Академии наук. Пг. 1919. №№ 12-15. С. 791.

13 В советской историографии значительное внимание уделялось проблеме образования Калмыцкого ханства, в то время как дореволюционные авторы обходили молчанием вопрос о возникновении и существовании ханства на Волге. В 1960-е гг. прошла заочная дискуссия между М.Л. Кичиковым и

П.С. Преображенской . П.С. Преображенская выступила против одного из основных выводов монографии М.Л. Кичикова «Исторические корни дружбы русского и калмыцкого народов. Образование Калмыцкого государства в составе России», что образование Калмыцкого ханства произошло при Дайчине и Мончаке, то есть в 40-60-х годах XVII в. По ее мнению, следовало бы более основательно разобрать точку зрения об оформлении Калмыцкого ханства при Аюке в начале XVIII в.

В обобщающей работе по истории Калмыкии «Очерки истории Калмыцкой АССР. Дооктябрьский период» П.С. Преображенская, Н.В. Устюгов, М.Л. Кичиков и Т.Н. Беликов, отметив, что образование Калмыцкого ханства в составе России не было явлением случайным, а было вызвано рядом объективных причин, в частности, сложившейся феодально-иерархической структурой, тенденцией к централизации власти и др., обозначили нерешенные в отечественной историографии вопросы: этапы формирования Калмыцкого ханства, время его формального и фактического становления²⁸.

Кичиков М.Л. К истории образования Калмыцкого ханства в составе России // Записки Калмыцкого НИИЯЛИ. Вып. 2. Элиста, 1962; он же. К вопросу образования Калмыцкого ханства в составе России // Вестник Калмыцкого НИИЯЛИ. Элиста, 1963; он же. Исторические корни дружбы русского и калмыцкого народов. Образование Калмыцкого государства в составе России. Элиста, 1966; он же. О социально-экономических и политических предпосылках поселения калмыков (части ойратов) в степях Приуралья и Нижнего Поволжья // Вестник Калмыцкого НИИЯЛЧ. № 15. «Серия историческая». Элиста, 1976. С. 5-26.

²⁷ Преображенская П.С. Из истории русско-калмыцких отношений в 50-60-х годах XVII века
// Записки Калмыцкого НИИЯЛИ. Вып. 1. Элиста, 1960; она же. К вопросу о социально-
экономических отношениях калмыков // История СССР. 1963. № 5; она же. Рецензия на кни
гу М.Л. Кичикова «Исторические корни дружбы русского и калмыцкого народов. Образова
ние Калмыцкого государства в составе России //Вопросы истории. 1968. № 8. С. 167-169.

²⁸ Очерки... С. 127-128.

В целом в советской историографии преобладающей являлась точка зрения М.Л. Кичикова, которая в 80-х гг. XX в. получила развитие в работах У.Э. Эрдниева .

Проблема, поднятая в ученом споре более чем тридцатилетней давности, в последующем не стала предметом серьезного внимания других историков в советское время, и дискуссия не получила своего продолжения. Дальнейшее развитие данная проблема получила в 1990-2000-х годах в трудах А.Г. Авляева, М.М. Батмаева, К.Н. Максимова, А.В. Цюрюмова.

М.М. Батмаев и Г.О. Авляев пришли к выводу, что 40-60-е гг. XVII в., время правления тайшей Дайчина и Мончака, были началом складывания общекалмыцкой государственности и оформления ханской власти, но окончательное же их становление относится к последним десятилетиям этого же века и связано с деятельностью Аюки, первого действительного хана в истории Калмыкии, признанного таковым в начале XVIII в. и со стороны российского правительства . Г.О. Авляев также отметил, что необходимо различать два аспекта в проблеме о времени образования Калмыцкого ханства - фактическое существование ханства и его юридическое признание русским правительством³¹.

К.Н. Максимов рассмотрел эволюцию политического статуса Калмыцкого ханства в составе Российской империи и выделил 3 основных этапа. I этап -вторая половина XVII в. - 1724 г. - Калмыкия была конституирована как этно-политическое образование в форме феодального ханства в статусе фактически политической автономии. II этап - середина 20-х - 60-е гг. XVIII в. - внутреннее управление ханства стало ближе к понятию «административная автономия», поскольку калмыцкий хан начал считаться наместником российского ца-

Эрдпиев У.Э. Калмыки: историко-этнографические очерки. Элиста, 1985. С. 38.

³⁰ Батмаев М.М. Калмыки в XVII-XV1II веках. События, люди, быт. В двух книгах. Элиста,
1993. С. 104; он же. Социально-политический строй и хозяйство калмыков в XVII-XVIII вв.
Элиста, 2002. С. 78-93; Авляев Г.О. Происхождение калмыцкого народа (середина IX - I
четверть XVIII вв.). Москва-Элиста, 1994. С. 171.

³¹ Авляев Г.О. Происхождение калмыцкого народа (середина IX - I четверть XVIII вв.). Мо
сква-Элиста, 1994. С. 167.

15 ря после смерти Аюки в 1724 г. III этап - 60-е гг. XVIII в. - Калмыцкое ханство окончательно было введено в российскую систему единоуправляемости как центрального, так и местного уровня, а калмыки - в единое российское гражданство, т.е. в устойчивую правовую связь с государством и с четкой регламентацией правового положения сословий. В это же время статус административной автономии Калмыцкого ханства постепенно трансформируется в обычное административно-территориальное управление с подчинением астраханскому губернатору. Калмыцкое ханство становится внутренней провинцией Российского государства, и центральные государственные учреждения (Сенат, Колле-гия иностранных дел) начинают отходить от калмыцких дел .

Предметом научного исследования А.В. Цюрюмова стали такие проблемы, как эволюция национально-государственного положения (статуса) Калмыцкого ханства в составе России в условиях эволюции государственного строя последней от сословно-представительной монархии к абсолютизму, сравнение статуса ханства с положением аналогичных национальных и территориальных образований Дона и Левобережной Украины, место и роль Калмыцкого ханства во внешнеполитической системе Российской империи. По мнению ученого, изучение указанного комплекса вопросов раскрывает не только место и роль калмыков в истории сложения многонационального Российского государства, но и важные черты его национальной политики, которая способствовала политической и экономической интеграции этносов в систему государства³³.

³² Максимов К.Н. Калмыкия в национальной политике, системе власти и управления России (XVII-XX вв.). М., 2002. С. 5-6.

Цюрюмов А.В. Калмыцкое ханство в составе России: проблемы политических взаимоотношений. Элиста, 2006; он же. Формирование статуса Калмыцкого ханства в XVII в. // Ре-гионология. 2005. № 4. С. 248-255; он же. Политика России в отношении Калмыцкого ханства: формирование ограничительного курса // Северный Кавказ: геополитика, история, культура. Материалы Всероссийской научной конференции. Ставрополь, 2001. С. 110-112; он же. Калмыки в русско-турецкой войне 1735-1739 гг. // Актуальные вопросы российской военной истории. Материалы XXIII Всероссийской научной конференции. СПб., 2001. С. 27-28; он же. Политический статус Калмыцкого ханства в составе Российского государства: черты протектората // Рубикон. Сборник научных работ. Ростов, 2003. С. 24-25; он же. Эволюция политического статуса Калмыкии и Украины в составе Российской империи // Цырендоржи-евские чтения - 2003. Сборник научных статей. Киев, 2003. С. 310-319; он же. Участие калмыков в русско-турецкой войне 1768-1774 гг. // Вестник КГУ. Сер. История, экономика, право. Вып. 1. Элиста, 2000. С. 22-29 и др.

А.В. Цюрюмов считает, что факторами, способствовавшими образованию Калмыцкого государства, были 1) необходимость решения территориальной проблемы, 2) консолидация в целях сохранения суверенитета в условиях экспансии Джунгарии³⁴, а также 3) наличие единого субэтнического (торгоутско-го) ядра.

И.Я. Златкин в работе, посвященной истории Джунгарского ханства, рассматривал государство ойратов как самостоятельное политическое образование, выступившее на международной арене в 1635 г. и вплоть до уничтожения цинскими войсками в 1758 г. являвшееся самостоятельным и независимым

субъектом международных отношений в Центральной Азии . В.А. Моисеев убедительно обосновал несостоятельность притязаний китайских ученых на Джунгарию как часть Цинской империи и, обращаясь к русским и китайским источникам, доказал, что независимость джунгарских ханов признавала не только Российская империя, но и Цинская . Этой же точки зрения придержи-вался и Б.П. Гуревич .

И.Я. Златкин, В.А. Моисеев и Б.П. Гуревич пришли к выводу о суверенитете Джунгарии, исходя из анализа его внешнеполитических отношений. А.И. Чернышев подошел к решению вопроса внешнеполитического статуса ханства путем сравнения его общественного и государственного устройства до завоевания с общественно-административным устройством Джунгарии как части империи Цин. В результате А.И. Чернышев пришел к заключению, что общественно-административное устройство Джунгарского ханства характеризует его как вполне суверенное государство, которое сложилось в начале XVII в. в

Цюрюмов А.В. Калмыцко-джунгарские отношения в XVII веке // Образование, культура и гуманитарные исследования Восточной Сибири и Севера в начале XXI века («Байкальские встречи - V»). Улан-Удэ, 2005. С. 201-206.

³⁵ Златкин И.Я. История Джунгарского ханства (1635-1758). М., 1964.

³⁶ Моисеев В.А. К вопросу об историческом статусе Джунгарского ханства // Шестая научная
конференция «Общество и государство в Китае». Тезисы и доклады. Ч. 1. М., 1975. С. 175-
178.

³⁷ Гуревич Б.П. Характер политического статуса Джунгарского ханства и его интерпретация
в историографии // Международный конгресс монголоведов. Т. 1. Улан-Батор, 1984. С. 186—
191.

17 кочевом обществе ойратских племен и было независимым вплоть до его разгрома в середине XVIII в.³⁸

Японская исследовательница Дж. Мияваки-Окада выступила оппонентом русскому востоковеду И.Я. Златкину в вопросе о возможности использовать термин «ханство» применительно к государству ойратов. По ее мнению, было бы правильнее говорить не о Джунгарском ханстве, а о Джунгарском контай-шестве, так как единственным представителем джунгарских правителей, носившим титул «хан», был Галдан (1671-1697 гг.), другие же правители имели лишь титул хунтайджи (контайши) . Но вопрос о корректности употребления термина «ханство», на наш взгляд, принципиально не меняет сути дела: государство ойратов представляло собой независимую политическую силу на цен-тралыюазиатской арене в XVII-XVIII вв.

А.В. Цюрюмов отметил, что во внешней политике калмыцкого хана Аю-ки одним из приоритетных направлений было восточное - отношения с Джун-гарским ханством и Цинской империей. Связи калмыков с исторической родиной носили характер политических, торговых и культурно-религиозных отношений. В конце XVII в. русские власти не препятствовали развитию джунгаро-калмыцких отношений по той причине, что они не затрагивали геополитические интересы Российской империи. В первой четверти XVIII в. царское правительство начало осуществлять контроль над восточной политикой Калмыцкого ханства. Это сказалось на неудачных попытках цинской и джунгарской дипло-

матий склонить калмыков к военному союзу друг против друга .

Статьи В.А. Моисеева и О.А. Глушковой посвящены истории пребывания в России цинского посольства 1730-1731 гг. О.А. Глушкова отметила, что, отправляя посольство в Россию, цинский двор руководствовался, прежде всего,

³⁸ Чернышев А.И. Общественное и государственное развитие ойратов в XVIII в. М., 1990. С.
114.

³⁹ Мияваки-Окада Дж. О Джунгарском ханстве, которое не было ханством // Altaica-III.
Сборник статей и материалов. М., 1999. С. 59.

⁴⁰ Цюрюиов А.В. Калмыцко-китайские отношения в конце XVII - первой четверти XVIII вв.
// Известия ВУЗов. Северокавказский регион. Общественные науки. Приложение. 2006. № 5.
С. 27-31; он же. Калмыцкое ханство и Джунгария: этапы межгосударственных отношений.
Материалы всероссийской научной конференции. СПб., 2003. С. 90-93.

18 военно-стратегическими соображениями, связанными с войной против Джун-гарского ханства. Главная задача, которая стояла перед послами, заключалась в том, чтобы прозондировать почву относительно поддержки своих планов как со стороны российского правительства, так и подвластных последнему правителей калмыков⁴¹.

В.А. Моисеев акцентировал внимание на попытках цинской дипломатии в 1730-х гг. склонить на сторону Китая бежавшего в Калмыкию брата Галдан-Цэрена Лоузан-Шоно и использовать последнего в качестве орудия против Джунгарии. Автором отмечено, что во время пребывания в Калмыкии цинские послы вели тайные переговоры с Лоузан-Шоно, склоняя его уехать с ними в Китай. Однако меры, предпринятые русские властями, не позволили послам достигнуть своей цели. Тем не менее, продолжал ученый, пекинский двор не оставил своего намерения, в частности им была предпринята попытка отправить второе посольство на Волгу⁴².

К.Ш. Хафизова рассмотрела приезд в Россию двух китайских посольств в начале 30-х гг. XVIII в. с точки зрения реализации политики, получившей название «отрезание правой руки», суть которой заключалась в том, чтобы изолировать своих противников от союзников с запада или же склонить последних на сторону Китая .

Основываясь на широком круге русских источников, В.А. Моисеев реконструировал историю русско-джунгарских отношений в XVIII в.⁴⁴, а А. Ходжаев, опираясь на китайские источники, восстановил картину взаимоотношений Цинской империи и Джунгарского ханства в этом же столетии⁴⁵.

⁴¹ Глушкова О.А. Посольство цинского Китая в России в 1730-1731 гг. // XII научная конфе
ренция «Общество и государство в Китае». Тезисы докладов. Ч. П. М, 1988. С. 183.

⁴² Моисеев В.А. Дело Шоно-Лоузана (К истории посольств из цинского Китая в Россию в 30-
е гг. XVIII в.) // Четырнадцатая научная конференция «Общество и государство в Китае». Те
зисы и доклады. Ч. II. М., 1983. С. 96-103.

⁴³ Хафизова К.Ш. Китайская дипломатия в Центральной Азии (XIV-XIX вв.). Алматы, 1995.
С. 64-65.

⁴⁴ Моисеев В.А. Россия и Джунгарское ханство в XVIII веке. Барнаул, 1998.

⁴⁵ Ходжаев А. Из истории международных отношений Центральной Азии в XVIII веке.
Взаимоотношения Цинской империи и Джунгарского ханства. 1695-1758. Ташкент, 2003. С.
128-244.

Всестороннее изучение в отечественной историографии получила проблема разгрома Джунгарского ханства династией Цин: исследовались мотивы агрессии Цинов в Центральной Азии, а также их методы и тактика. Л.И. Думан полагал, что военные походы Цинской империи были, с одной стороны, вызваны «внутренними противоречиями феодальных отношений», с другой стороны, служили своего рода «отдушиной», призванной направить в желательное для правительства русло внимание «революционно-настроенного крестьянства и отсрочить взрыв социального протеста»⁴⁶.

В 1973 г. вышел информационный бюллетень Академии наук СССР, посвященный отношениям империи Цин с западными соседями во второй половине XVIII в., в котором отмечалось, что во многом внешняя экспансия Цинов была вызвана начавшимся внутренним упадком государства, обусловленного участившимися антифеодальными восстаниями в самом Китае и обострением общественных отношений. Поэтому победоносные кампании, с одной стороны, служили показателем дееспособности Цинского дома, а, с другой, были призваны способствовать росту престижа инонациональных, маньчжурских правителей в глазах китайских феодалов. Таким образом, взявшись за ликвидацию Джунгарского ханства, в самом существовании которого владыки Поднебесной усматривали угрозу ее безопасности, цинские правители выставляли себя в роли поборников «национальных» интересов Китая ⁷.

В.А. Моисеев считал, что главными причинами, вызвавшими целую серию завоевательных войн цинского Китая в XVIII в., в том числе и против Джунгарии, были военно-политические и социально-экономические, находившиеся в тесной взаимосвязи, причем, по мнению автора, доминирующими были соображения военно-политического характера⁴⁸. Д.В. Дубровская также полагает, что необходимо уделить основное внимание взглядам цинских верхов на

⁴⁶ Думан Л.И. Аграрная политика цинского (маньчжурского) правительства в Синьцзяне в
конце XVIII века. М.-Л., 1936. С. 59-60.

⁴⁷ Информационный бюллетень Академии наук СССР. Вып. 2. Ч. 1. М., 1973. С. 26.

⁴⁸ Моисеев В.А. О движущих мотивах экспансии Цинской империи в Центральной Азии (ко
нец XVII - середина XVIII в.). (К постановке проблемы) // Девятая научная конференция
«Общество и государство в Китае». Тезисы и доклады. Ч. II. М, 1978. С. 30-39.

20 стратегическую значимость Джунгарии в Центральной Азии, на военно-политические соображения Цинов⁴⁹.

А. Ходжаев обратил внимание на то, что цинская дипломатия, готовясь к захвату Джунгарского ханства, в начале 40-х гг. XVIII в. проводила политику, направленную на иммиграцию ойратов в пределы Цинской империи и углубление раскола в правящих кругах Джунгарии, чтобы затем, обратившись к традиционному методу китайской дипломатии, руками «варваров» усмирить «варваров» . К.Ш. Хафизова, используя китайские материалы, показала «казахский фактор» в подготовке Цинской империей к разгрому Джунгарии⁵ .

Б.П. Гуревич осветил русско-китайские отношения в период экспансии Цинской империи в Центральной Азии во второй половине XVIII в. и характер военно-политических мероприятий России в Казахстане и Южной Сибири, помешавших расширению агрессии маньчжурского Китая за пределы Джунгарии, Восточного Туркестана и Западной Монголии .

Ш.Б. Чимитдоржиев исследовал национально-освободительное движение монгольского народа в середине XVIII в. Особое внимание ученым было уде-лено антиманьчжурской борьбе Амурсаны и Чингуджавы .

К истории завоевания Джунгарии цинским Китаем обращались в своих работах B.C. Кузнецов⁵⁴, Г.С. Горохова⁵⁵, М. Кутлуков⁵⁶.

Дубровская Д.В. К вопросу о мотивах завоевательной политики Цинской империи в Джунгарии и Восточном Туркестане в середине XVIII века // Идеология и политика. Ч. I. М., 1986. С. 84.

⁵⁰ Ходжаев А. Как империя Цин готовилась к захвату Джунгарского ханства (К характери
стике методов внешней политики цинского Китая в Центральной Азии в середине XVIII в.) //
Тринадцатая научная конференция «Общество и государство в Китае». Тезисы и доклады. Ч.
II. М., 1982. С. 156-163; он же. Захват цинским Китаем Джунгарии и Восточного Туркестана.
Борьба против завоевателей // Китай и соседи в новое и новейшее время. М., 1982. С. 161-
162.

⁵¹ Хафизова К.Ш. О некоторых методах цинской дипломатии в XVIII в. (На примере полити
ки Китая в Центральной Азии) // Шестая научная конференция «Общество и государство в
Китае». Тезисы и доклады. Ч. 1. М., 1975. С. 179-183.

⁵² Гуревич Б.П. Вторжение Цинской империи в Центральную Азию во второй половине
XVIII-века и политика России // История СССР. 1973. № 2. С. 98-114; он же. Международ
ные отношения в Центральной Азии в XVII - первой половине XIX в. М., 1983. С. 102-138.

⁵³ Чимитдоржиев Ш.Б. Национально-освободительное движение монгольского народа в
XVII-XVIII вв. Улан-Удэ, 2002.

Проблема приема в российское подданство джунгар и, главным образом, алтайцев также получила освещение в отечественной историографии. Вопроса присоединения Горного Алтая к России первым в советской историографии коснулся С. Конзычаков⁵⁷. Приведенные им сведения о разгроме Ойратского государства и переходе основной массы алтайцев в русское подданство являлись компиляцией с работы дореволюционного автора СП. Швецова. Отдельные замечания по этому вопросу встречаются в этнографической работе С.А. Токарева, который считал, что Алтай был покорен русским самодержавием фактически силой оружия⁵⁸.

Однако в советской и российской историографии все-таки доминирующей является точка зрения о добровольности принятия массой алтайцев русского подданства и прогрессивном значении этого исторического события в жизни алтайского народа. Данная позиция отражена в работах Л.П. Потапова⁵⁹, П.Е. Тадыева⁶⁰, Н. Киселева⁶¹, В.А. Моисеева⁶², Н.С. Модорова⁶³, а также Г.П. Самаева⁶⁴. Тем не менее, по словам В.А. Моисеева, несмотря на значи-

⁵⁴ Кузнецов B.C. Из истории завоевания Джунгарии цинским Китаем // Народы Азии и Аф
рики. 1970. № 3. С. 140-145; он же. Джунгарское ханство в 1745-1755 гг. // Н.Я. Бичурин и
его вклад в русское востоковедение (К 200-летию со дня рождения). Материалы конферен
ции. Ч. II. М., 1977. С. 95-110.

⁵⁵ Горохова Г.С. Очерки по истории Монголии в эпоху маньчжурского господства. М., 1980.

⁵⁶ Кутлуков М. Из истории международных связей в Центральной Азии в 1755-1859 гг. (све
дения кашгарских историков) // Из истории Средней Азии и Восточного Туркестана XV-XIX
вв. Ташкент, 1987. С. 59-82.

^э7 Конзычаков С. Культурно-исторический очерк об алтайцах // Сибирские огни. 1922. № 1. С.109-115.

Токарев С.А. Докапиталистические пережитки в Ойротии. М.-Л, 1936. С. 43,49, 67, 80.

⁵⁹ Потапов Л.П. Очерки по истории алтайцев. М.-Л., 1953. С. 186-187.

⁶⁰ Тадыев П.Е. Поворотный пункт в истории Горного Алтая // Великая дружба. 200 лет доб
ровольного вхождения алтайцев в состав России. Горно-Алтайск, 1959. С. 30-32.

⁶¹ Киселев Н. Значение добровольного вхождения алтайского народа в состав России // Ве
ликая дружба. 200 лет добровольного вхождения алтайцев в состав России. Горно-Алтайск,
1959. С. 41-60.

⁶² Моисеев В.А. Цинская империя и народы Саяно-Алтая в XVIII в. М., 1983.

⁶³ Модоров Н.С. Еще раз о проблемах присоединения Алтая к России // Актуальные вопросы
истории Сибири. Научные чтения памяти профессора А.П. Бородавкина: Материалы конфе
ренции. Барнаул, 1998. С. 48-53.

⁴ Самаев Г.П. Горный Алтай в XVII - середине XIX в.: проблемы политической истории и присоединения к России. Горно-Алтайск, 1991. С. 177-184.

тельную историографию, процесс вхождения народов Горного Алтая в состав России изучен недостаточно глубоко, неравномерно и непоследовательно⁶⁵.

Бегство торгоутов в Джунгарию в 1771 г. является одной из наиболее разработанных проблем в отечественной историографии. К ней обращались И.А. Чернышев⁶⁶, Ш.Б. Чимитдоржиев⁶⁷, М.М. Батмаев⁶⁸, А.Б. Насунов⁶⁹,

A.B. Цюрюмов , И.В. Вишнякова и др., полное освещение тема получила в работах В.И. Колесника и Е.В. Дорджиевой , в которых также представлен подробный историографический обзор литературы. Однако следует отметить, что В.И. Колесник и Е.В. Дорджиева фактически не использовали в своих работах архивные материалы, опираясь, главным образом, на введенные в научный оборот источники в дореволюционное время, поэтому многие аспекты этой проблемы остались нераскрытыми в их работах.

Моисеев В.А. Новые факты о вхождении Горного Алтая в состав России: русско-китайские переговоры в Колываии летом 1756 г. // Гуманитарные науки и образование в контексте формирования исторического мышления. Труды Всероссийской научно-практической конференции. Бийск, 2005. С. 8.

⁶ Чернышев А.И. О перекочевке волжских калмыков в Джунгарию в 1771 т. II XV научная конференция «Общество и государство в Китае». Тезисы докладов. Ч. II. М., 1984. С. 152—

161.

⁶⁷ Чимитдоржиев Ш.Б. О перекочевках ойратов (калмыков) в XVII-XVIII вв. «Торгутский
побег» 1771 г. // Исследования по истории и культуре Монголии. Новосибирск, 1989. С. 62-
66.

⁶⁸ Калмыки в XVII-XVIII веках: События, люди, быт. В двух книгах. Элиста, 1993.

⁶⁹ Насунов А.Б. Роль Тибета в осуществлении откочевки основной массы калмыков в Джун
гарию в 1771 г. // Цыбиковские чтения: 5-я Всесоюз. науч. конф.: Тез. докл. и сообщ. Улан-
Удэ, 1989. С. 88-89.

Цюрюмов А.В. О причинах откочевки калмыков в Китай в 1771 году // Россия, Сибирь и Центральная Азия: взаимодействие народов и культур. Материалы III международной научно-практической конференции. Барнаул, 2001. С. 10-15; он же. Калмыцкое ханство в еонце 60- - начале 70-х годов XVIII в.: итоги и перспективы развития // Проблемы современного калмыковедения. Элиста, 2001. С. 143-150; он же. Социально-экономическое состояние Калмыцкого ханства накануне откочевки во второй половине XVIII в. // Экономическая история России: проблемы, поиски, решения. Волгоград, 2003. С. 183-190: он же. К вопросу об откочевке калмыков в Китай: социально-экономические причины // Экономические проблемы в истории России и пути их решения. СПб., 2003. С. 10-11.

⁷¹ Вишнякова И.В. К вопросу об участии казахов Младшего и Среднего жузов в преследова
нии волжских калмыков во время их бегства в Джунгарию в 1771 г. // Актуальные вопросы
истории Сибири. Третьи научные чтения памяти проф. А.П. Бородавкина: материалы Все
российской конференции. Барнаул, 2002. С. 407-410; она же. К вопросу о бегстве волжских
калмыков в Джунгарию в 1771 году // Востоковедные исследования на Алтае. Вып. II. Барна
ул, 2000. С. 45-54.

⁷² Колесник В.И. Последнее великое кочевье. М., 2003.

⁷³ Дорджиева Е.В. Исход калмыков в Китай в 1771 г. Ростов-на-Дону, 2002.

B.C. Кузнецов отметил, что откочевка волжских калмыков в китайские пределы послужила толчком к ухудшению русско-китайских отношений в начале 70-х гг. XVIII в. Пекинские власти не только не имели намерения возвратить в Россию русских подданных, но и предпринимали попытки склонить в свое подданство оставшихся на Волге калмыков. Таким образом, Цины вплоть до начала 90-х гг. XVIII в. опасались «русского вторжения»⁷⁴.

Предметом специального исследования советских историков стала политика династии Цин в отношении принятых в ее подданство волжских калмыков и общественно-административное устройство ойратов в составе империи Цин.

"7 С

Значительный вклад в разработку этой темы внесли А.И. Чернышев , В.П. Санчиров⁷⁶, А. Ходжаев⁷⁷. Авторами было отмечено, что цинское правительство приняло решение принять в свое подданство калмыков по двум причинам. Во-первых, оно боялось возрождения ойратского этноса в лице волжских калмыков, которые были независимы, мобильны и претендовали на земли предков в Джунгарии. Во-вторых, после разгрома Джунгарского ханства в руках империи оказались обезлюдевшие районы, на которые постоянно имели виды соседние народы. Приняв же волжских калмыков в Джунгарию, маньчжуры сразу решили эти две задачи.

В 1989 г. вышла статья Ш.Б. Чимитдоржиева «О перекочевках ойратов (калмыков) в XVII-XVIII вв. «Торгутский побег» 1771 г.». Для нашего историографического обзора эта работа важна тем, что впервые в отечественной историографии в научный оборот были введены русские архивные документы, освещающие меры, предпринятые русскими властями по возвращению бежав-

⁷⁴ Информационный бюллетень Академии наук СССР. Ч. 2. М., 1973. С. 155-158.

⁷⁵ Чернышев А.И. Общественное и государственное развитие ойратов в XVIII в. М., 1990.

⁷⁶ Санчиров В.П. Ойраты в Цинской империи в конце XVIII века // V Международный кон
гресс монголоведов. (Улан-Батор, сентябрь, 1987). Доклады советской делегации. Ч. I. Исто
рия, Экономика. М., 1987. С. 117-126; он же. «Илэтхэл шастир» как источник по истории ой
ратов. М., 1990. С. 96-114; он же. Приволжские калмыки в составе Цинской империи в конце
XVIII века // Общественный строй и социально-политическое развитие дореволюционной
Калмыкии. Элиста, 1983. С. 60-77.

⁷⁷ Ходжаев А. О расселении ойратов после захвата Джунгарии Цинской империей // XV на
учная конференция «Общество и государство в Китае». Тезисы докладов. Ч. И. М., 1984. С.
161-168.

24 ших в Китай калмыков. Правда, автор рассматривает лишь 90-е гг. XVIII в., отмечая, что русское правительство, желая сохранить торговые отношения с Цин-ской империи, при решении «ойратского вопроса» не предпринимало активных

действий, хотя и не оставляло намерений содействовать их возвращению . Насколько нам известно, больше работ, посвященных данной проблеме, в отечественной историографии нет.

В отечественной историографии имеется целый ряд работ крупнейших китаеведов, которые не имеют непосредственного отношения к рассматриваемой нами проблеме, однако, они внесли весомый вклад в изучение общей политической ситуации в исследуемом нами регионе. Здесь, прежде всего, необходимо отметить работы академика B.C. Мясникова⁷⁹, академика С.Л. Тихвинского⁸⁰, Г.В. Мелихова⁸¹, В.А. Александрова⁸², И.С. Ерманченко⁸³, коллективную монографию, основанную, главным образом, на китайских источниках, под редакцией Л.И. Думана⁸⁴.

Чимитдоржиев Ш.Б. О перекочевках ойратов (калмыков) в XVII-XVIII вв. «Торгутский побег» 1771 г. // Исследования по истории и культуре Монголии. Новосибирск, 1989. С. 62-66.

⁷⁹ Мясников B.C. Империя Цин и Русское государство в XVII веке. М., 1980; он же. Договор
ными статьями утвердили. М., 1996; он же. Историко-культурные особенности экономиче
ского взаимодействия России с Китаем // Россия во внешнеполитических отношениях: уроки
истории и современность. Материалы конференции. М., 1993. С. 105-123; он же. Особенно
сти становления договорных отношений России с Китаем // Русско-китайские договорно-
правовые акты. 1689-1916. М., 2004. С. 7-12; он же. Подъем и падение Цинской империи //
Проблемы Дальнего Востока. 1973. № 3. С. 203-207; он же. Проблемы и задачи изучения ис
тории русско-китайских отношений // Проблемы советского китаеведения. М., 1973; он же.
Вторжение маньчжуров в Приамурье и Нерчинский договор 1689 г. // Русско-китайские от
ношения в XVII в. Т. 2. М., 1972; он же. Становление связей Русского государства с Китаем //
Русско-китайские отношения в XVII в. Т. 1. М., 1969; Мясников B.C., Шелепова Н.В. Китай
и Монголия // Китай и соседи в новое и новейшее время. М., 1982. С. 126-153 и др.

⁸⁰ Тихвинский С.Л. Великоханьский гегемонизм и публикации на исторические темы в КНР
// Вопросы истории. 1975. № 11; он же. Некоторые вопросы формирования северо-восточной
границы Цинской империи // Международные отношения и внешняя политика СССР. Исто
рия и современность. М., 1977.

¹ Мелихов Г.В. Маньчжуры на Северо-Востоке (XVII в.). М., 1974; оп же. Экспансия цин-ского Китая в Приамурье и Центральной Азии в XVII-XVIII вв. // Вопросы истории. 1974. № 7. С. 55-73.

⁸² Александров В.А. Россия на дальневосточных рубежах. (Вторая половина XVII в.). М., 1969.

Ерманченко И.С. Политика маньчжурской династии Цин в Южной и Северной Монголии в XVII в. М., 1974. Внешняя политика государства Цин в XVII веке. М., 1977.

Подводя итоги историографическому обзору, следует отметить, что наиболее полное освещение в отечественной историографии получили такие проблемы, как разгром Цинами Джунгарского ханства, прием в российское подданство южных алтайцев и бегство калмыков в Китай в 1771 г.

В историографии фактически отсутствуют работы по истории политических отношений между Джунгарией и Калмыцким ханством; не изучен в полной мере калмыцкий фактор во внешней политике Цинской империи в первой половине XVIII в.; слабо рассмотрен вопрос приема в российское подданство джунгар. В конце 1980-х гг. Ш.Б. Чимитдоржиевым была лишь обозначена проблема «ойратского вопроса» в русско-китайских отношениях в 70-90-х гг. XVIII в., однако, в дальнейшем эта тема не получила развития. Таким образом, настоящее диссертационное исследование призвано заполнить имеющиеся существенные пробелы в изучении темы.

В западноевропейской и американской историографии наибольшее освещение, из рассматриваемых в работе сюжетов, получили такие вопросы, как

подчинение цинским Китаем Джунгарии и бегство калмыков в Китай в 1771

86 Г.

История международных отношений в Центральной Азии в XVIII в. в историографии КНР исследуется с позиций концепции «единой китайской нации» («чжунхуа миньцзу») . Суть концепции заключается в том, что будто бы уже в глубокой древности Китай представлял из себя многонациональную страну, которую создавали все населяющие ее народы. При таком метафизическом подходе получается, что «все государства, создавшиеся некогда предками нехань-

⁸⁵ Clubb О.Е. China and Russia. The Great Game. New York; London, 1971; Fletcher J. China and
Central Asia. 1368-1884 II The Chinese World Order. Cambridge; Mass., 1968. P. 206-224; Man-
call M. China at the Center. 300 years of Foreign Policy. New York, 1984 и др.

⁸⁶ Cahen G. Histoire de la relation de la Russie avec la China sous Puerre le Grand (1689-1730).
Paris, 1911; Courant M. L'Asie Centrale aux XVII-e et XVIII-e siecles: Empire Kalmouk ou Em
pire Mantchou? Lion-Paris, 1912; Barkman CD. The Return of the Torghuts from Russia to China
II Journal of Oriental Studies. 1955. Vol. II. № 1. P. 89-115; Khodarkovsky M. Where Two Worlds
Met: The Russian State and the Kalmyk Nomad, 1600-1771. Ythaca, N.Y., 1992.

⁸⁷ Сладковский М.И. Великоханьская доктрина единой китайской нации // Маоизм и нацио
нальный вопрос. Улан-Батор, 1980. С. 38-51; Переломов Л.С., Гончаров С.Н., Никогосов
Э.В. Великоханьская сущность концепции извечного единого многонационального Китая //
Проблемы Дальнего Востока. 1981. № 4. С. 41-55.

26 ских народов, населяющих ныне КНР или обитавших когда-то в ее нынешних пределах, считаются «удельными властями в рамках единой родины». Соответственно войны, которые велись между этими государствами, объявляются «междоусобными столкновениями» в пределах «извечного единого многонационального Китая»⁸⁸.

Можно выделить следующие узловые проблемы, которые получили наибольшее освещение в трудах историков КНР⁸⁹ по интересующей нас проблеме. I. Русско-джунгарские отношения в первой половине XVIII в. 2. Разгром Ци-нами Джунгарского ханства. 3. Бегство калмыков из России в Китай в 1771 г.

В 1979 г. в Пекине вышла коллективная монография «История агрессии царской России на северо-западных рубежах Китая» , в которой русско-джунгарские отношения были рассмотрены в рамках концепции «единой китайской нации». Красной нитью в изложении событий в период первой половины XVIII в. проходит тезис о том, что «путем соблазна и методов принуждения царская Россия пыталась заставить джунгарскую знать признать себя вассалами России», но, несмотря на раскольничью деятельность джунгарской правящей верхушки, «в ее среде было множество людей, оказавших отпор агрессии царской России» . В то же время период с 1725 по 1744 г. в разделе, посвященном взаимоотношениям России, Джунгарии и цинского Китая вообще не рассматривается. Это объясняется тем, что в указанные хронологические рамки между Джунгарией и цинским Китаем велась ожесточенная война (1729-1733 гг.), и внешняя политика цинской дипломатии, направленная на открытие второго ан-тиджунгарского фронта путем привлечения волжских калмыков и казахов, не

Переломов Л.С., Гончаров С.Н., Никогосов Э.В. Великоханьская сущность концепции извечного единого многонационального Китая... С. 41.

Нами рассматриваются работы историков КНР, вышедшие в свет с конца 70-х гг. XX в., так как, по подсчетам Хао Цзяньхэна, в 50-е гг. XX в. по истории русско-китайских отношений вышло всего лишь две работы, а 70-е гг. - уже более двадцати. См.: Хао Цзяньхэн. К вопросу об изучении китайско-русских отношений // Проблемы Дальнего Востока. № 4. 1996. С. 133-134.

Переводы китайских исследований предоставлены профессором В.А. Моисеевым и аспирантом кафедры востоковедения Алтайского государственного университета А. С. Дружинец.

Ша Э циньлюе Чжунго сибэй бяньцзян ши (История агрессии царской России на северозападных рубежах Китая). Пекин, 1979. С. 114.

27 вписывается в концепцию «единого многонационального государства». Соответственно в поле зрения историков КНР не попала и деятельность цинских посольств, отправленных в Россию в 1729, 1731 годах.

Отдельный раздел монографии посвящен последнему всплеску русско-джунгарских отношений (1755-1757 гг.) и называется «Банкротство замыслов царской России в попытке присвоить китайскую Джунгарию». Авторский коллектив утверждает, что Россия неоднократно вмешивалась «во внутренние дела Китая», мешала «справедливой борьбе цинского правительства по усмирению мятежников и объединению северо-западных районов Китая», но цинскому правительству при поддержке «всех народов Северо-запада» удалось объединить северные и южные районы Тянь-Шаня, что «явилось тяжелым ударом для агрессии царской России, которая в течение долгого времени пыталась покорить Джунгарский улус Китая и захватить северо-западные китайские рай-

оны» .

В 1980 г. Институтом истории Синьцзянской академии общественных наук была подготовлена коллективная монография «Краткая история Синьцзяна», в которой есть раздел «Расцвет и упадок западно-монгольских элютов и объединение Синьцзяна». Наиболее полно в указанном разделе освещен период 1745-1757 гг., который характеризуется историографией КНР следующим образом: «В 1745 г. джунгарский глава Галдан-Церен умер, начались междоусобицы, стало ясно, что [Джунгария] не может самостоятельно оправиться от мятежной власти, не может противодействовать экспансии царской России, [такая ситуация] будет только способствовать дальнейшему проникновению царской агрессии. Это сделало вопрос объединения самым актуальным. Цинский император Цяньлун выполнил эту историческую задачу»⁹². Таким образом, в изображении историографии КНР маньчжурский император предстает перед читателем истинным «защитником» «неразумных подданных», который якобы «разрушил агрессивные намерения царской России».

⁹¹ Там же. С. 116-117.

⁹² Синьцзян цзяньши (Краткая история Синьцзяна). В 3-х тт. Т. 1. Урумчи, 1980. С. 250.

Учиненную цинскими войсками резню в Джунгарии китайские историки традиционно называют «усмирением», «внутренним делом Китая». Это «усмирение» (а по сути - уничтожение целого народа), по мнению историографии КНР, было «противодействием иностранной агрессии», «защитой территории Родины», «отстаиванием единства», «первым патриотическим шагом, причем абсолютно справедливым» .

В середине 80-х гг. XX в. широкое распространение в исторической науке КНР получили исследования по истории народов, проживающих или проживавших в Китае. К работам такого плана следует отнести «Очерки истории джунгар», в которой содержатся специальные разделы, достаточно подробно освещающие историю взаимоотношений России, Джунгарии и цинского Китая. Один из важнейших вывод работы заключается в том, что «тезис о поголовном истреблении элютов не соответствует исторической действительности» .

В историографии КНР 1990-х годов прослеживаются тенденции, характерные для 80-х гг. XX в. В июне 1995 г. в Пекине прошла международная конференция «Китай и мир в XVIII в.», в рамках которой обсуждалась проблема формирования границ империи Цин. Профессор Ма Дачжэн выступил с докладом, в котором выразил мнение, что идея «великого единения» была ведущей в истории Китая, «тысячелетия она пронизывала мысли и чувства китайского народа и выступала как неосязаемая, но весьма мощная сила, сыгравшая огромную роль в процессе формирования Китая как единой многонациональной страны». По мнению Ма Дачжэна, XVIII век был временем полного торжества «великого единения». Под «великим единением» он прежде всего понимает завершившееся в середине XVIII века формирование границ империи Цин, а также включение в ее состав новых обширных территорий, населенных нехань-скими народами. В результате была сформирована единая территория многонационального государства, идея «великого единения» восторжествовала, центр и

Там же. С. 259.

Чжуньгаэр шилюе (Очерки истории джунгар). Пекин, 1985. С. 210.

29 периферия интегрировались в единое целое, страна обрела политическое единство и стабильность⁹⁵.

Директор Института истории Цин при Народном университете проф. Чэн Чунде в докладе «Окончательное утверждение границ Китая в XVIII в.» отметил огромную роль идеи «единства» в пятитысячелетней истории Китая, но основное внимание уделил некоторым граням пограничной проблемы. По его мнению, региональные режимы малых народов, обитавших в приграничных районах, как правило, имели даннические отношения с империей и никогда не ставили себя вне «большого китайского единства», всегда являлись частью большой китайской нации. Поэтому консолидация всех этих территорий стала процессом вполне естественным. В рамках «великого единства» в империи Цин сложилось тесное взаимодействие центра и периферии, что создало благоприятные условия для формирования многонациональной китайской культуры⁹⁶.

Широкое освещение в китайской историографии получил вопрос бегства калмыков из России в Китай, который китайскими историками расценивается исключительно как «возвращение торгоутов в лоно родины». Самая первая концепция «торгоутского побега» была разработана китайской историографией сразу же после этого события. В 1772 г. на берегу р. Или по повелению императора Цяньлуна был установлен каменный обелиск. На нем была высечена надпись на четырех языках (монгольском, маньчжурском, китайском и тангут-ском), сочиненная самим императором и озаглавленная «памятник о возвращении торгоутов, которые по собственной воле и без принуждения в полном составе нации вернулись подчиниться Китайской империи»⁹⁷.

Китайский князь Циший рассматривал причины, побудившие калмыков к откочевке в Китай, через призму джунгарских событий 1755-1758 гг. По его мнению, действительной причиной ухода калмыков из России был вероломный

⁹³ Доронин Б.Г. Китай и мир в XVIII в. // Восток. 1996. № 5. С. 169.

⁹⁶ Там же. С. 169.

⁹⁷ Memoires concernant l'histoire, les sciences, les arts, les moeurs, les usages, ect. de Chinois I Par
les missionnaires de Pekin. T. 1. Paris, 1776.

авантюризм нойона Шерена и окружавших его недавних беглецов из Джунга-

рии .

В 1980-х гг. вышло значительное количество работ, названия которых говорят сами за себя: «10 тысяч ли, пройденных торгоутами при возвращении на родину», «Брести тысячи ли, всей душой стремиться к родине», «Возвращение торгоутов под руководством Вобаси (Убаши. - И.Н.) на родину»⁹⁹ и др. Таким образом, на страницах китайской печати вопрос об откочевке части волжских калмыков в Джунгарию рассматривается как «трогательное возвращение торго-утских племен в лоно родины», «мятеж против гнета и ига царской России», имевший патриотическую направленность, «славный образец... в деле борьбы против национального угнетения, в деле защиты единого государства». Данная оценка бегства калмыков характерна и для современной историографии. Сюэ Цзунчжэн в своей работе «Синьцзян: Этнографический очерк», вышедшей в 2001 г., отмечал, что «в период правления Цинов, в 1771 году мигрировавшие в Поволжье в 1628 году торгоуты, не пожелавшие жить в условиях политики национального угнетения, проводимой царской администрацией, вернулись на Родину, в Синьцзян»¹⁰⁰.

Подводя итог историографии КНР, нужно отметить, что историю русско-джунгарских отношений историография КНР рассматривает через призму «агрессивного характера» внешней политики России в отношении Китая, так как считает Джунгарию его частью. Все столкновения и вооруженные конфликты между Россией и Джунгарским ханством оцениваются как борьба ойратов за «независимость» в рамках «единого многонационального государства», т.е. цинского Китая. Характер же взаимоотношений между Джунгарским ханством и Цинской империей китайскими историками замалчивается либо искажается.

О переходе Тургутов в Россию и обратном их удалении из России в Зюнгарию (Сочинение китайского князя Цишия, переведенное с китайского подлинника г. надворным советником СВ. Липовцовым) // Сибирский вестник. Ч. 12. 1820. С. 177-178.

⁹⁹ Ма Жухэн, Ма Дачжен. Баше шу уденьли исипь ли (Брести тысячи ли, всей душой стре
миться к родине) // Гуанмин жибай. II.IV. 1980; Возвращение торгоутов под руководством
Вобаси на родину // Исторические деятели Синьцзяна. Урумчи, 1984. С. 1-12.

¹⁰⁰ Историко-этнографические процессы в Синьцзяне // Сюэ Цзунчжэн. Синьцзян: Этногра
фический очерк // 1 .htm

Цель исследования заключается в том, чтобы раскрыть роль и место Калмыцкого ханства в системе международных отношений в Центральной Азии в XVIII веке.

Для достижения поставленной цели необходимо было решить следующие взаимосвязанные задачи:

4. Реконструировать картину взаимоотношений Калмыцкого и Джунгар-ского ханств в первой половине XVIII в.

5. Показать роль калмыцкого фактора во внешнеполитической стратегии Цинской империи в Центральной Азии в первой трети XVIII в.

6. Проанализировать позицию царского правительства в отношении политики цинского Китая и Джунгарии к Калмыцкому ханству в первой половине XVIII в.

7. Осветить проблемы приема в российское подданство джунгар и их переселения в Калмыцкое ханство в 50-60-х гг. XVIII в.

8. Показать узловые моменты бегства калмыков в Джунгарию в 1771 г. и попытки русского правительства возвратить их в Россию.

9. Исследовать состояние калмыцкого вопроса в русско-китайских отношениях в 70-90-х гг. XVIII в.

Объектом исследования являются международные отношения в Центральной Азии в XVIII веке.

Предметом исследования является роль и место Калмыцкого ханства в международных отношениях в Центральной Азии в XVIII веке.

Территориальные границы охватывают Республику Калмыкия, Астраханскую, Самарскую, Саратовскую, Волгоградскую, Оренбургскую области РФ, юго-западные области Сибири, Синьцзян-Уйгурский автономный район КНР, Республику Казахстан.

Хронологические рамки определены целью и задачами исследования и охватывают XVIII век. В начале XVIII века Калмыцкое ханство появляется на международной арене как самостоятельный субъект международных отношений и устанавливает политические отношения с цинским Китаем. Указом им-

32 ператрицы Екатерины II от 19 октября 1771 г. Калмыцкое ханство было ликвидировано, а на 90-е гг. XVIII в. падает окончание попыток русского правительства возвратить ушедших в Китай калмыков.

Методологической основой является концепция динамической стабильности, разработанная отечественными учеными А.Д. Богатуровым и К.В. Плешаковым¹⁰¹. Ключевым в данной концепции является тезис о том, что динамическая стабильность предполагает регулярные вспышки трений между сторонами, урегулирование которых на фоне присутствия мощных совпадающих интересов только способствует укреплению механизмов такого «колеблющегося», «пульсирующего» взаимодействия, которое, хотя и не является идеальным образцом межгосударственной гармонии, позволяет своевременно сбрасывать перенапряжение и устранять опасность конфликта¹⁰².

Исходным тезисом концепции настоящего исследования стала констатация: в первой половине XVIII в. взаимоотношения между Россией и Джунгар-ским ханством, Россией и цинским Китаем, несмотря на существовавшие между сторонами противоречия по вопросу об участии калмыков в джунгаро-цинских войнах, развивались в отсутствии крупного конфликта, а ситуация в Центральной Азии была относительно стабильной. Региональные противоречия между Джунгарским ханством и Цинской империей в первой половине XVIII в., оставаясь неурегулированными и периодически прорываясь на поверхность в виде двусторонних военных конфликтов, позволяют говорить о «стабильной нестабильности» в центральноазиатском регионе, при которой наличие неурегулированных международных проблем не переходит автоматически в обширную региональную войну. В середине XVIII в. в связи с гибелью Джунгарского ханства многополярная система международных отношений в Центральной Азии трансформировалась в биполярную. Отношения между Россией и цинским Китаем, несмотря на противоречия по вопросам приема в подданство ой-ратов и возвращения откочевавших в Китай калмыков в 1771 г., не вылились в

¹⁰¹ Подробно см.: Богатуров А.Д., Плешаков К.В. Динамика международной стабильности //
Международная жизнь. 1991. № 2. С. 35-46.

¹⁰² Богатуров А.Д. Великие державы на Тихом океане. М., 1997. С. 10.

33 войны, таким образом, вновь образовавшаяся система международных отношений в Центральной Азии пребывала в состоянии стабильной нестабильности.

Важным принципом, который был использован при написании диссертационного исследования, явился принцип объективности. Под объективностью мы понимаем отсутствие тенденциозности в подборе фактов, их освещении и анализе, стремление рассматривать отдельные явления в совокупности всех факторов, влиявших на их развитие, во взаимосвязи и взаимозависимости друг от друга. Принцип объективности позволил избежать политической и идеологической предвзятости, рассмотреть исторические события на основе всей совокупности известных нам достоверных фактов.

Источниковая база. Основной корпус источников, привлеченных нами для решения задач исследования, составили русские архивные и опубликованные документы и материалы, содержащие сведения о джунгаро-калмыцких отношениях в XVIII в., о политике цинской дипломатии в отношении волжских калмыков и позиции России, о русско-китайских переговорах в 70-90-е гг. XVIII в. по «ойратскому вопросу» и др.

В настоящей работе использованы материалы центральных и местных архивохранилищ РФ: Архива внешней политики Российской империи при МИД РФ (АВПРИ), Российского государственного архива древних актов (РГАДА), Государственного архива Омской области (ГАОО), Государственного архива Оренбургской области (ГАОрО), Центра хранения архивного фонда Алтайского края (ЦХАФ АК).

Базовым архивом при написании работы явился АВПРИ. Из числа исследованных нами фондов архива следует в первую очередь выделить «Зюнгор-ские дела», «Калмыцкие дела» и «Сношения России с Китаем». Изучение материалов этих фондов позволило нам восстановить картину взаимоотношений Калмыцкого ханства с Джунгарией и Цинской империей в первой половине XVIII века, изучить проблему приема в российское подданство джунгар и алтайцев и осветить «джунгарский» вопрос в русско-китайских отношениях в 50-60-е гг. XVIII в. Нами были привлечены также материалы и документы других

34 фондов этого архива, таких как «Библиотека Азиатского департамента» и «Кир-гиз-кайсацкие дела».

В работе привлечены материалы фондов «Правительствующий Сенат» и «Калмыцкие дела», хранящие в РГАДА, для раскрытия политических отношений между Калмыцким ханством и Цинской империей в начале XVIII в.

В архивах Сибири и Оренбурга также отложились документы по исследуемой нами проблеме, представляющие особую ценность, поскольку позволяют понять и раскрыть позиции местной администрации. В ГАОрО нами использованы материалы фонда «Оренбургская губернская канцелярия». Материалы данного фонда позволили нам частично осветить вопрос о джунгаро-калмыцких отношениях в 1740-х гг., а, главным образом, бегство калмыков в Джунгарию в 1771 г. и позицию оренбургских властей. В фонде представлен широкий круг источников: это донесения командующих Сибирской и Оренбургской линиями оренбургскому губернатору; статейные списки - письменные отчеты служилых людей, посланных к бегущим калмыкам; переписка оренбургского губернатора А.И. Рейнсдорпа с командующими русскими командами (Углицкого, фон Траубенберга), с казахским ханом Малой орды Нура-ли и др. Обозначенные материалы освещают подготовку калмыков к бегству из России, позицию органов оренбургской власти и казахского хана Младшего жуза Нурали во время бегства калмыков, маршрут их движения.

Также нами были привлечены материалы личного фонда Г.Е. Катанаева, хранящиеся в ГАОО, которые позволили осветить меры, предпринятые командующим войсками на сибирских линиях С.С. Станиславским, чтобы удержать в российском подданстве калмыков, и позиции казахов Младшего и Среднего жузов.

В ЦХАФ АК в личном фонде профессора В.А. Моисеева находятся копии документов и материалов, хранящихся в АВПРИ, РГАДА, ГАОрО и ГАОО, в которых нашли освещение интересующие нас сюжеты.

Кроме архивных фондов были изучены и использованы материалы рукописных фондов. Так, в отделе рукописей Российской государственной библио-

35 теки был изучен фонд К.А. Скачкова, а в отделе рукописей Российской национальной библиотеки - фонд «Основное собрание рукописной книги», в котором представлены материалы русского китаеведа П.И. Каменского.

При написании работы были широко использованы материалы документальных сборников, посвященных различным аспектам международных отношений в Центральной Азии в XVII-XVIII вв. и освещающие интересующие нас

сюжеты .

В целом, используемые в работе русские архивные источники (опубликованные и неопубликованные) можно классифицировать следующим образом:

1. Законодательные акты высших правительственных инстанций - ука
зы императора, Сената и Коллегии иностранных дел, отражающие официаль
ную правительственную политику по различным вопросам. Эти документы по
зволяют проследить эволюцию российской правительственной политики (во
всяком случае, официального курса) и дают информацию по анализу причин ее
трансформации.

В совокупности с иными видами письменных источников, особенно с делопроизводственной документацией, законодательные акты способны в достаточной степени достоверности раскрыть закономерные черты российской, цин-ской и джунгарской правительственной политики.

2. Делопроизводственная документация. Наиболее обширный и массо
вый вид источников по рассматриваемой нами проблеме. К данному виду ис-

Цинская империя и казахские ханства. Вторая половина XVIII - первая треть XIX в. Ч. 1, 2; Алма-Ата, 1989.; Международные отношения в Центральной Азии. XVII-XVIII вв. Документы и материалы. Ч. 1, 2; М., 1989; Русско-китайские отношения в XVIII веке. Т. I. 1700-1725. М., 1978; Архивные материалы на русском языке из бывшего Пекинского императорского дворца. Письма, полученные из России в годы царствования Кан-Си и Цянь-Лун. Бэй-пин, 1936; Историческая записка о китайской границе, составленная советником Троицко-Савского пограничного правления Сычевским в 1846 году. Издание Императорского общества истории и древностей российских при Московском университете. М., 1875; Русско-джунгарские отношения (конец XVII - 60-е гг. XVIII вв.). Документы и извлечения. Барнаул, 2006; Бантыш-Каменский Н.Н. Дипломатическое собрание дел между Российским и Китайским государствами с 1619 по 1792-й год. Казань, 1882; Архивные материалы о русско-джунгарских и китайских отношениях (рукописные документы) // Валиханов Ч.Ч. Собрание сочинений в пяти томах. Том 4. Алма-Ата, 1985; Русско-китайские договорно-правовые акты. 1689-1916 гг. М., 2004; Казахско-русские отношения в XVIII-XIX веках. (1771-1867 годы). Сборник документов и материалов. Алма-Ата, 1964 и др.

36 точников отнесены рапорты, приказы, донесения различных уровней власти. Делопроизводственная документация позволяет выявить степень дискуссионное определенной проблемы в тот или иной период в различных ведомствах, политических и общественных кругах и проследить методы и механизмы их реализации.

3. Источники мемуарного и эпистолярного жанров, отражающие впечатления непосредственных участников тех или иных событий. В частности, нами привлечены записки Н. Рычкова¹⁰⁴ и переписка П.И. Рычкова с К. Миллером¹⁰⁵ по вопросу о бегстве калмыков в 1771 г. из России.

Ойратских и калмыцких источников, к сожалению, почти не сохранилось, а те, которые находятся в распоряжении исследователей, по словам В.Л. Котвича, «за исключением генеалогических перечней и текста законов, отличаются большою скудостью»¹⁰⁶. Можно назвать три произведения калмыцкого и ойратского происхождения: «Сказание об ойратах» Габан-Шараба, «Сказание о дербен-ойратах» Батур Убаши Тюменя и «История калмыцких ханов» неизвестного автора¹⁰⁷.

Важное значение для реализации задач исследования имело привлечение источников китайского происхождения в русском переводе. Следует отметить, что они требуют тщательного анализа, так как официальная китайская трактовка событий часто противоречила реальным фактам, рассматривая историю монгольских народов с позиций великодержавного шовинизма. Но в сравнительном анализе с русскими материалами они позволяют более полно восстановить картину интересующей нас проблемы.

Большой интерес для нас представляли путевые записки маньчжурского чиновника Тулишеня, который входил в состав посольства, отправленного им-

Дневные записки путешествия капитана Николая Рычкова в киргиз-кайсацкие степи в 1771 г. СПб., 1772.

¹⁰⁵ Пекарский П. Жизнь и литературная переписка Петра Ивановича Рычкова. СПб., 1867.

¹⁰⁶ Котвич В.Л. Русские архивные источники по сношениям с ойратами в XVII и XVIII вв. //
Известия Российской академии наук. Пг., 1919. С. 799.

¹⁰⁷ Тесты опубликованы: Калмыцкие историко-литературные памятники в русском переводе.
Элиста, 1969.

37 ператором Канси к калмыцкому хану Аюке в 1712-1714 гг.¹⁰⁸ В «Шен у цзи» («История военных действий при настоящей династии» или «Записки об августейших войнах, которые вели маньчжурские императоры») представлены материалы по истории отношений цинского Китая с Россией в XVIII в.¹⁰⁹ Труд известного китайского историка XIX в. Хэ Ціотао «Мэн-гу-ю-му-цзи» («Записки о монгольских кочевьях»)¹¹⁰ также привлечен нами в качестве источника, поскольку автор работы был широко осведомлен о положении дел в описываемом регионе и, кроме того, использовал материалы императорских архивов. В работе также были использованы документы китайского происхождения, опубликованные американским исследователем Фу Лоши¹¹¹.

Таким образом, вышеназванные источники составили достаточную документальную базу для решения поставленных задач.

Научная новизна исследования заключается в том, что впервые в отечественной историографии на базе широкого круга русских источников показана роль Калмыцкого ханства в системе международных отношений в Центральной Азии в XVIII веке. Подробно исследуется законодательная политика российского правительства в отношении принимаемых в русское подданство джунгар и «джунгарский вопрос» в русско-китайских отношениях в 50-60-х гг. XVIII в. Особое внимание уделяется попыткам царских властей вернуть в Россию ушедших в 1771 г. с Волги калмыков.

Практическая значимость состоит в том, что материалы и результаты исследования могут быть использованы при создании обобщающих трудов по истории международных отношений в Центральной Азии в XVIII веке, при разработке учебных курсов по истории Калмыкии, русско-китайских отношений в XVIII веке, а также спецкурсов по истории Джунгарского ханства.

Записки Тулишэня о его поездке в составе цинского посольства к калмыцкому хану Аюке в 1712-1715 гг. // Русско-китайские отношения в XVIII веке. Т. 1. М., 1978. С. 437-483.

¹⁰⁹ История военных действий при настоящей династии // Васильев В.П. Примечания к пер
вому выпуску китайской хрестоматии. СПб., 1897. С. 98-143.

¹¹⁰ Мэн-гу-ю-му-цзи (Записки о монгольских кочевьях) / Пер. с кит. П.С. Попова. СПб., 1895.
^1,1 Fu Loshu. A Documentary Chronicle of Sino-Western relations. 1644-1820. Vol. 1-2. Tucson,
1966.

Апробация работы. Результаты диссертационного исследования были апробированы на двух всероссийских, двух международных, на трех региональных конференциях и чтениях. Основные положения работы нашли отражение в 10 научных публикациях. Автор также является вторым составителем сборника документов «Русско-джунгарские отношения (конец XVII - 60-е гг. XVIII вв.). Документы и извлечения / Сост. В.А. Моисеев, И.А. Ноздрина, Р.А. Кушнерик. Барнаул, 2006».

Структура работы. Диссертация построена по проблемно-хронологическому принципу и состоит из введения, трех глав, разделенных на параграфы, заключения, списка источников и литературы, приложений.

Калмыцкий фактор во внешней политике Цинской империи в начале XVIII века

В конце 50-х - начале 60-х гг. XVII в. юридически оформлено добровольное вхождение в состав России торгоутов, известных по русским архивным источникам как калмыки, которые в конце XVI в. начали движение из Джунгарии в сибирские районы Русского государства1, а в 30-х гг. XVII в. появились на Волге. Шертные грамоты 1655, 1657 и 1661 гг., официально оформившие добровольное вхождение калмыков в состав России, заложили основу для складывания калмыцкой государственности в составе Российского централизованного государства в виде Калмыцкого ханства. Необходимо подчеркнуть, что речь идет о создании вторичной государственности из частей первичной, поскольку пришедшие в Россию кочевники находились на стадии феодальной раздробленности, и главная задача, стоявшая перед калмыцкими тайшами3, заключалась в том, чтобы объединить мелкие государственные образования в одно целое и создать таким путем новое, более крупное государство4.

Шертными грамотами 1655, 1657 и 1661 гг. были, во-первых, определены зоны калмыцких кочевий: по Лику, по левому берегу Волги - степи от Астрахани до Самары, по правому берегу - до Царицына на севере с включением придонских степей на западе. Во-вторых, были заложены основы централизации власти в Калмыцком ханстве: шертная грамота 1657 г. закрепляла верховную власть за главной ветвью Хо-Урлюковой династии. Калмыцкие правители же приняли обязательство военной службы как безусловной повинности, согласились с формулой «быть в вечном подданстве и послушании», формально отказались от сепаратной внешней политики5.

В 1664 г. царское правительство официально признало существование Калмыцкого ханства в составе Российской империи6. Однако окончательное складывание ханства произошло в конце XVII в. К этому времени был завершен процесс объединения калмыцких улусов и была создана единая централизованная система управления.

В течение всего XVII в. в общественном сознании ойратов, включая представления торгоутской элиты, доминировало восприятие торгоутов в качестве неотъемлемой части ойратского этнополитического целого, хотя и в виде самого удаленного, последнего на западном направлении улуса . На рубеже XVII-XVIII вв. большая часть торгоутского субэтноса локализировалась в Нижнем Поволжье и выделилась из общеойратской этнополитической общности в качестве полностью самостоятельного государственного образования . В 1690 г. глава Калмыцкого ханства Аюка получил атрибуты ханского достоин ства от далай-ламы и, таким образом, фактический статус Аюки как суверенного государя получил высшую в ойратском сообществе санкцию.

Хан Аюка, неоднократно принимая присягу на подданство России, проводил независимую от царских властей внешнюю политику. География внешнеполитических контактов Калмыцкого ханства была весьма обширной: Крымское и Джунгарское ханства, Хива, Персия, Османская империя. Аюка предпринял даже попытку установить дипломатические отношения с цинским двором. С этой целью им в 1699 г. в Пекин был отправлен посол, который был милостиво принят императором Канси. Однако посол не вернулся на Волгу, очевидно, погиб в пути10. На международной арене Калмыцкое ханство воспринималось как независимый субъект международных отношений. Приведем один пример. В одном из листов визира Османской империи к Петру I, отправленном в 1716 г., говорилось, что «Аюка-хан из того племени, которое, не будучи ни в чьем подданстве, самостоятельно сносится послами»11.

В XVIII в. одним из региональных центров международных отношений была Центральная Азия. В данном регионе основными субъектами международных отношений являлись Российская и Цинская империи, а также Джунгарское ханство. Активную внешнюю политику на центральноазиатском театре проводили Джунгария и цинский Китай, и во многом взаимоотношения между этими государствами определяли политический климат в регионе.

Джунгаро-цинская война 1729-1733 гг. и попытки Китая заключить военный союз с волжскими калмыками

17 марта 1729 г. император Юнчжэн издал указ о начале войны с Джун-гарским ханством с целью уничтожения «зла монгольских народов»1. Сразу же после объявления войны цинская дипломатия стала предпринимать меры, направленные на открытие второго фронта против Джунгарии. Одним из потенциальных союзников Цины видели волжских калмыков.

22 апреля 1728 г. тайный советник С.Л. Владиславич-Рагузинский, на которого царским правительством была возложена миссия заключения русско-китайского договора, отправил письмо Петру II, в котором сообщал, что китайские послы «при банкетах» интересуются волжскими калмыками: силой их войск, расстоянием между калмыцкими кочевьями и джунгарскими улусами2. А 6 июня 1729 г. командующий на русско-монгольской границе в Забайкалье полковник И.Д. Бухгольц получил от монгольского пограничного управителя Очи-рой Бату пакет из Пекина для отправления его в Сенат. Ознакомившись с содержанием пакета, И.Д. Бухгольц 13 июня 1729 г. уведомил российское правительство об отправлении в Российскую империю двух китайских посольств: одного - в Москву для поздравления Петра II с восшествием на престол, а другого - к калмыцкому хану. Донесение И.Д. Бухгольца было получено в Коллегии иностранных дел 29 сентября 1729 г.3, а в ноябре, исполняя указ Верховного тайного совета от 31 октября 1729 гТ русско-монгольскую границУ отпра вился секретарь Иван Глазунов для встречи и препровождения китайских послов до Москвы .

И. Глазунов прибыл в Селенгинск 3 марта 1730 г., где встретился с уже ожидавшими его китайскими послами. Последние объявили, что их дипломатическая миссия заключается в том, чтобы поздравить императора Петра II с «восприятием престола» и словесно объявить предложение богдыхана о «великом деле в ползу Российской империи», а также вручить богдыханский указ калмыцким владельцам5. Впоследствии И. Глазунову удалось выяснить, что цель китайских дипломатических миссий в Россию и в Калмыцкое состояла в том, чтобы склонить русское правительство и калмыцкого наместника к войне против Джунгарского ханства .

Во время длительного путешествия И. Глазунова и китайских послов из Селенгинска в Москву русский секретарь из «дискурсов» китайцев, а также «от некоторых доброжелательных» их посольской свиты «уведомился», что богдыхан намерен «склонить в свою любовь» претендовавшего на власть в Джунгарии брата контайши Галдан-Цэрена Лоузан-Шоно. Цинская дипломатия рассчитывала, что Лоузан-Шоно, желая отомстить своему брату, Галдан-Цэрену, воспользуется помощью, предложенной китайским императором. К тому же в Пекине было известно, что многие джунгары, будучи «не весьма довольны» контайшой, ждали возвращения Лоузан-Шоно в Джунгарию, чтобы он «ими управлял» . Последний после своего бегства в Калмыцкое ханство отправил к контайше несколько пленных с объявлением, чтобы Галдан-Цэрен ожидал его в гости «с войски» . Таким образом, цинская дипломатия хотела сделать ставку на то, что возвращение Лоузан-Шоно в Джунгарию привело бы к внутренней борьбе в ханстве, что, несомненно, было выгодно Цинской империи, так как междоусобица ослабила бы силы их противника. Насколько были верны политические прогнозы китайских чиновников видно из следующего примера. Побывавший в 1742-1743 гг. в ойратских кочевьях майор К. Миллер, выполнявший дипломатическое поручение царского правительства, в своем путевом журнале записал, что в конце 1730-х гг. в Джунгарии были распространены слухи, будто Лоузан-Шоно с калмыцким войском идет разорять джунгарские улусы, желая покорить государство ойратов. Поверив этим слухам, Галдан-Цэрен приказал отравить всех торгоутов с женами и детьми, опасаясь, что с приходом своих родственников «живущие у него торгоуты и внутри отечества ево могут учинить бунт». И только вмешательство далай-ламы спасло джунгар-ских торгоутов от гибели . Сами же торгоуты говорили К. Миллеру, что «естли случай был к войне между зенгорцами и торгоутами, то б со всеми кочевьями от рук зенгорских отчюждились и соединились с прежними родственниками»1 . Проделав долгий и трудный путь, 14 января 1731 г. посольства прибыли в Москву, где им был оказан торжественный прием11. 26 января послы были на аудиенции у императрицы Анны Иоанновны, а 9 февраля 1731 г. состоялась их встреча с канцлерами Сената: графом Г.И. Головкиным, князем A.M. Черкасским, графом А.И. Остерманом, графом П.И. Ягужинским и тайным советником Степановым , на которой посол Асхани Амба Тоши, говоря словами Н.Я. Бичурина, пытался «узнать его (российского двора. - И.Н.) мысли касательно Чжуньгарской войны»13. Послы изложили свою версию истории джунгаро-цинских отношений, заключив в конце, что джунгарский народ «непостоянной» и «ни с кем с соседьми в покое жить не хочет, но ищет со всеми противности», поэтому богдыхан решил джунгар, «ненавидящих покоя, смирить оружием».

Завоевание цинским Китаем Джунгарии и проблема ойратских беженцев в русско-китайских отношениях в 50-60-е гг. XVIII в

После смерти Галдан-Цэрена Джунгария вступила в полосу междоусобной борьбы. В 1755-1758 гг. Цинская империя, воспользовавшись ослаблением Ойратского ханства в междоусобной борьбе, буквально стерла его с лица земли1, а население страны подверглось беспощадному истреблению. Цины уничтожили свыше 1 млн ойратов , опасаясь того, что, не сделав этого, они сохранят в их лице потенциального соперника, уже имевшего опыт создания суверенного государства. Русский историк Сибири С.С. Шашков так описывал учиненную цинскими войсками резню в Джунгарии: «Монголо-китайцы истребляли все, что им ни встречалось живого, - убивали мужчин, насиловали и замучивали женщин, а детям разбивали головы о камень или стену, сжигали жилища, резали скот... Джунгария была буквально усеяна трупами. Ее воды покраснели от пролитой человеческой крови, а воздух был полон дымом горевших улусов, лесов и трав»3. История разгрома Джунгарского ханства Цинами хорошо освеще на в отечественной историографии , поэтому мы обратим основное внимание на политику Российской империи в отношении выходивших к русским укрепленным линиям кочевников - алтайцев и джунгар - и позицию Цинской империи.

Впервые российское правительство столкнулось с желанием джунгар принять российское подданство в 1753 г., когда Джунгария была охвачена пожаром междоусобной борьбы. По сведениям оренбургского губернатора И.И. Неплюева и его помощника А.И. Тевкелева, уйти в Россию к волжским калмыкам имел намерение нойон Намки-Доржи с 10 тысячами кибиток. В своем донесении в Коллегию иностранных дел от 12 августа 1753 г. оренбургские власти предложили поселить нойона с его улусами по р. Иртыш до озера Зай-сан, чтобы «к империи нашей желаемую границу по Зайсан-озеро и Саянские горы утвердить, и тем серебряные заводы в безопасность привесть»5.

Коллегия иностранных дел в указе от 22 ноября 1753 г. И.И. Неплюеву отмечала, что «в нашу протекцию... формално принимать [Намки-Доржи] не надлежит», но если нойон сам захочет перекочевать на левобережье Иртыша «в том ни дозволения, ни запрещения ему не чинить, но якобы не ведая о том, смотреть на то сквозь перстов», только следить, чтобы внезапного нападения на крепости Иртышской линии учинено не было. Поселение джунгар на Волге, по мнению Коллегии иностранных дел, нежелательно было бы для интересов России, так как волжские калмыки усилились, а джунгары чрезмерно ослабли бы. Если Намки-Доржи все-таки дойдет до р. Яик, говорилось в указе, то пропус кать нужно «не вдруг, но разными партиями»6. В случае же возмущения джунгарского нойона на рассредоточение его улусов среди волжских калмыков, оренбургский губернатор в соответствии с указом Коллегии от 31 августа 1753 г. должен был напомнить ему историю с сыном хана Аюки Санжипом, подвластные которого после откочевки в Джунгарию были у него отобраны и расселе-ны по разным отдаленным улусам . Но Намки-Доржи был разгромлен и погиб в борьбе против Даваци и Амурсаны.

Массовая эмиграция джунгар и алтайцев к русским укрепленным линиям в Южной Сибири (Кузнецкая, Бийская и Колыванская крепости) и в Восточном Казахстане (Семипалатинская и Усть-Каменогорская крепости) была вызвана уничтожением цинским Китаем Джунгарского ханства в 1755-1758 гг. и жестокой расправой над местным населением.

Несмотря на то что правительство и местные власти России внимательно и с тревогой следили за междоусобицами, происходившими в соседней Джунгарии, однако, заняв позицию невмешательства во внутренние дела ханства и выступив лишь в роли пассивного наблюдателя, русские власти «проглядели» начавшуюся агрессию цинского Китая против Джунгарии и никакого «помешательства» в разгроме джунгарского народа не предприняли. После уничтожения Цинской империей Джунгарского ханства (выступавшего заслоном против цинской агрессии в центральноазиатском регионе) разрушилась система меж дународных отношений, существовавшая в Центральной Азии в конце XVII -первой половине XVIII в., основными акторами которой были Россия, цинский Китай и Джунгарское ханство. В сложившейся ситуации, на наш взгляд, российскому правительству оставалась единственная возможность заявить о себе как сильной державе в Центральной Азии - принять под свою защиту и покровительство население бывшего Джунгарского ханства. От позиции Коллегии иностранных дел и Правительствующего Сената в отношении выходивших к русским крепостям кочевников зависел не только политический статус Российской империи в глазах кочевого мира, в которой он видел свою защитницу от цинской агрессии, но и будущий характер взаимоотношений с Цинской империей в Центральной Азии. О важности этого вопроса для России говорит и тот факт, что 19 марта 1756 г. директор китайского каравана коллежский асессор А. Владыкин доносил в Коллегию иностранных дел об отношении китайцев к России после победы их над джунгарами. «Сверх же всего мною примечено, что китайцы, получа ныне в подданство свое некоторую часть зенгорцев, отменно себя против России гордыми показывают, и иметь стали некоторое внутреннее неудовольствие и ненависть, и так яко от сущих неприятелей чуждают-ца, и во всем стали опасатца» .

Похожие диссертации на Калмыцкое ханство в системе международных отношений в Центральной Азии в XVIII веке

Китайцы-хакка в Южном Китае и Юго-Восточной Азии : XVIII-XIX векаСкорлыгина Наталья Владимировна

Торговые связи Средней Азии с Россией во второй половине XVII - первой четверти XVIII века Шкляева Ольга Владимировна

Центральная Азия в системе международных отношений : 1992-2009 гг.Троицкий, Евгений Флорентьевич

Социальные институты и практики лондонских приходов конца XVI – начала XVIII веков в контексте государственной политики и муниципального управленияСоколова Татьяна Викторовна

Общественно-политическая мысль английского Просвещения второй половины XVIII векаИльин Дмитрий Валентинович

Политическая ситуация на Украине в начале XVIII века и украинский поход Карла XII (1708–1709 гг.)Куликова Виктория Федоровна

Роль Фридриха II в социально-экономическом и культурном развитии Пруссии второй половины XVIII векаНагодкина Светлана Андреевна

Социальные практики лондонских приходов конца XVI - начала XVIII веков в контексте государственной политики и муниципального управленияСоколова Татьяна Викторовна

Испанские просветители второй половины XVIII века об исторических судьбах страныЮрчик, Екатерина Эдуардовна

Масонство как феномен общественно-политической жизни Англии первой половины XVIII векаФайзиев Тимур Махматкулович