Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Утопия: понятие; характеристики; способы конституирования и представления .
1.1.Границы утопии 12
1.2.Виды утопии 13
1.3. Социально-культурные константы утопического проекта 31
Глава 2. Утопические интенции русской общественной мысли .
2.1.Утопия в России 66
2.2. Русский космизм 76
2.3.Негативная утопия 99
Глава 3. Утопия и антиутопия: смена культурной парадигмы .
3.1.Отличие негативных утопий от позитивных 105
3.2. Культурные и концептуальные доминанты первых антиутопических манифестаций 107
3.3.Современная буржуазная культура с позиции утопического/антиутопического анализа 132
3.4. Опыт тоталитарного социально-культурного проектирования в освещении утопического/антиутопического мышления 161
Заключение 188
Литература 191
- Социально-культурные константы утопического проекта
- Русский космизм
- Культурные и концептуальные доминанты первых антиутопических манифестаций
- Опыт тоталитарного социально-культурного проектирования в освещении утопического/антиутопического мышления
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Жан Бодрийар в работе "Америка», считал, что в этой стране реализовалась утопия, реализуется антиутопия: антиутопия бе'зрассудства, нейтрализации всех ценностей конца культуры.
Стремление к идеалу и желание лучшего будущего для себя и других людей присуще человеку, на этой основе возникает утопия и существует в обществе. Утопия может играть позитивную роль и предлагать создание новых путей культурного развития. Утопические проекты являются необходимым компонентом философии. Для утопического сознания характерно стремление понять и преобразовать мир, руководствуясь принципами разума.
Утопические образы воображаемого общества получили своё воплощение в философских, культурологических, социологических, экономических, политических трудах, в литературно-художественных произведениях «государственных романах». Существует много утопических произведений отражающих интересы разных культурных направлений. Например: рабовладельческая утопия Платона, феодально-теократическая - Андреаса «Христианополис», Иоахима Флорского «Вечное евангелие», буржуазные -Э. Беллами «Оглядываясь назад», Д. Гаррингтона «Океания» и множество других технократических, анархических утопий. Таким образом, с самого начала и на протяжении всей истории утопия была представлена множеством культурных форм и направлений.
Вместе с тем необходимо учитывать тот момент, что для утопии проблема осуществимости культуры, реализуемости имеет принципиальное значение. Иногда проблема осуществимости имеет сложное решение, при-
4 мером чему является антиутопия, которая, наоборот, может, но не должна
реализоваться.
Антиутопии появляются только в XX веке, этого направления нет в предыдущих веках, так как антиутопии, создают картину дегуманизиро-ванного общества, проецируя в будущее время существующие ныне, в настоящем, реальные общественные институты, тенденции, отношения, которые противостоят культурному человеку, подменным духовным ценностям. Таким образом, антиутопии изначально рождаются, как предупреждения человечеству о грозящих ему опасностях, как основание для критического пересмотра культурных ценностей, а так же социально-исторической практики и ее своевременного изменения.
В этом смысле отношение антиутопий к нашей современной общественной действительности крайне интересно. Перед нашим обществом встало много проблем, с которыми мы столкнулись в антиутопических произведениях - массовая культура, влияние средств информации на общество, деградация населения, и другие. Мы должны признать, что разум и здравый смысл бессильны перед проблемами культурной деградации. Сегодняшнее, новое направление развития - это новая картина будущего, и эти ожидания, связаны естественным образом с прогрессом в культуре и изменением этих проблем.
Предлагаемая к защите работа, представляет собой, исследование трансформации утопии в антиутопию как фундаментальный опыт познания законов, движущих нас в будущее культурное общество и мир.
Следует обратить внимание, на то, что в антиутопиях часто прослеживаются сегодняшние культурологические и этические проблемы, которые охватывают весь мир, все человечество, создают угрозу для его на-
5 стоящего и будущего и требуют для своего решения объединенных усилий.
Осмысление утопий и антиутопий как ценного материала для извлечения из них идей для разрешения культурологических и этических проблем существующих в обществе - это главная задача, на решение которой ориентированна диссертация.
Степень разработанности проблемы. Проблемой исследования утопий и антиутопий занимались: культурологи, литераторы, социологи, политологи, футурологи, но в основном их изучали с точки зрения социально - политической. Большое внимание, этому направлению уделяли такие ученые, как: Зверев А., Недошивин В., Чаликова В., Баталов Э., Волгин В., Володин А., Панин Б., Мамфорд Л., Мангейм К., Шацкий Е., Сервье Ж., Осиновский И., Свентоховский А., Чернышева Т., Черткова Е., Шелден М., Шестаков В., Шохина В., Гесс М., и другие. Баталов Э., в частности уделяет внимание утопии политики, обращая внимание на то, что утопист понимает революцию как полный разрыв исторической преемственности, мгновенное сотворение идеального общества. Волгин В. исследует проблемы утопического социализма, классифицирует утопии по способу обоснования провозглашаемого им общественного идеала; он выделил религиозные, рационалистические и исторические утопии. Володин А. так же занимается исследованиями утопического социализма, указывает на то, что он носит позитивный характер и приближается к научному пониманию общества. Панин Б., Мамфорд Л., Мангейм К., Шацкий Е. - считали, что в каждое историческое время утопия имеет свои социальные специфические черты, которые они и принимали в первую очередь. Они рассматривали утопии, в хронологическом порядке обращая внимание на временной момент. Сервье Ж. - рассматривал утопию как литературный жанр, который
выработал свою собственную, исключительно устойчивую систему условностей. Осиновский И. - занимался исследованием утопии Т. Мора, рассматривал его работу с этико-социальных позиций. Свентоховский А. -считал, что утопия синоним нравственного и общественного идеала, а утопистом становится каждый, кто замечает зло и ищет возможности его устранения. Гесс М. рассматривал вневременную утопию, которая является неотъемлемой частью всякого утопического мышления. Все эти идеи продолжили многие философы, культурологи, социологи, литераторы которые занимались исследованием утопии, авторы подвергали анализу утопические произведения, с точки зрения свободы, государственных форм правления, изучали любовные отношения. Да, в утопиях очень ярко очерчено общество, и оно лежит как бы на поверхности всех этих произведений, но очень мало места в исследовательской работе этих ученых уделяется культурологическим вопросам. Эти авторы не давали развернутого культурологического анализа.
В данном диссертационном исследовании упор был сделан на такие первоисточники, как: «Золотая книга, столь же полезная, как и забавная, о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопии» Т. Мора. «Сон», А. Улыбышева, «Красная Звезда» А. Богданова, «Вечер в 2217 году» Н. Федорова, «Мы» Е. Замятина, «О новый дивный мир» О.Хаксли, «1984» Дж. Оруэлла, «451 по Фаренгейту» Р.Брэдбери, «Город за рекой» Г.Казака, Э.Юнгера «Геолиполис» Э.Юнгера, «Железная пята» Д. Лондона, «Котлован» А.Платонова, «Приглашение на казнь» В. Набокова, «Замок» Ф.Кафки, утопические и антиутопические произведения рассматриваются в культурологическом аспекте.
На первое место выходят культурные проблемы, которые включают
в себя: взаимодействие элементов культуры, традиций, обычаев, отноше-
\ ний между людьми, а также этические отношения, которые были описаны в
[ утопиях и предупреждали о последствиях, которые ярко прописывались на
страницах знаменитых произведений.
Сравнение утопических и антиутопических взглядов на основе обобщающего историко-культурологического подхода, позволяет говорить о том. что речь идет не об изменении утопического сознания на антиутопическое, а о принципиальной смене взглядов по отношению к одной и той же культурной модели, запечатленной в утопическом-антиутопическом направлении. При смене социальных отношений, и культурных установок, в XX веке жанр утопии трансформировался в жанр антиутопии.
В диссертации автор опирался, прежде всего, на отечественную традицию изучения утопий и антиутопий за основу были взяты произведения советских писателей.
Задача диссертационного исследования. Общая цель диссертационной работы заключается в том, чтобы с помощью методов философии и культурологии проследить трансформацию утопии в антиутопию в качестве многогранного культурологического феномена, имеющего большое значение, для формирования мировоззрения определенной эпохи.
Сравнение утопических и антиутопических взглядов на основе обобщающего историко-культурологического подхода, позволяет говорить о том. что речь идет не о глобальном изменении сознания с утопического на антиутопическое, которое произошло в XX веке, а о принципиальной смене интерпретаторских направлений по отношению к одной и той же культурной модели, которая была запечатлена в утопическом-антиутопическом аспекте.
8 Развернутая философско-литературная форма утопии представляет
собой определенный этапа развития европейской культуры, которая вобрала в себя ее элементы, оформила разнообразные взгляды, которые присутствуют в других концептуальных направлениях
Соответственно этому в диссертационном исследовании ставятся следующие задачи:
-рассмотреть эволюцию типологий утопий, представленных разными авторами соответственно принципам своей эпохи;
-классифицировать различные подходы к изучению утопий, существующие как в художественной литературе, так и в философской;
-рассмотреть процесс трансформации утопии в антиутопию и его значение для формирования мировоззрения;
-обосновать, какое значение, оказывают антиутопии на культуру XX века.
Методологические и теоретические основы диссертационного исследования. В основе диссертации лежит принцип единства исторического и логического в историко-философском и историко-культурном процессе. Применялись апробированные сегодня формы контекстуального и культурологического анализа, получивших свое выражение в работах: Зверева А., Недошивина В., Чаликовой В., Баталова Э., Мамфорда Л., Шацкого Е. Использовался опыт исследования проблемы утопии и антиутопии, как в русской, так и мировой литературе.
Важнейшими теоретическими источниками при написании диссертации послужили труды по теории культуры, литературе, истории. При постановке и решении социальных проблем использовалась философская и социологическая методология.
В диссертации особое внимание уделяется анализу первоисточников.
В первую очередь проводится анализ произведений Т. Мора. Т. Гоббса. Д. Локка, Е. Замятина, О. Хаксли, Д. Оруэлла, которые до сих пор не утратили своего значения в плане методологии исследования утопий.
Научная новизна исследования. Научная новизна диссертации заключается в том, что в исследовании проводится сравнительный культурологический анализ различных подходов в изучении феномена утопии/антиутопии, что, по сути дела, приводит к выводу, в философских, социально-политических и литературоведческих исследованиях, не взирая па все многообразие исследовательских приемов, утопия и антиутопия получают сходное толкование. Таким образом, сравнение утопических и антиутопических смысловых концептов на основе обобщающего историко-культурологического подхода, позволяет констатировать, что речь идет не о радикальной переориентации сознания с утопического вектора на антиутопический, происшедшей в XX веке, а о принципиальной смене интер-претаторских стратегий по отношению к одной и той же культурной модели, запечатленной в утопически-антиутопическом комплексе. Набор традиционных для времени появления первых утопий социальных ориентиров в изменившихся культурных условиях уже не вызывает одобрения, не представляется безусловно-позитивным, но, напротив, внушает подозрение и осуждение.
Можно сделать предположение, что развернутая философско-литературная форма утопии представляет собой характерный продукт определенного этапа развития европейской культуры, вобрала в себя ее элементы и проблемы, оформив тенденции, смутно присутствующие в других дисциплинарно концептуальных манифестациях, в отчетливую речь - ли-
10 тературных жанров. При смене социальных акцентов и в силу тех же самых
культурных установок, в XX веке жанр утопии эволюционировал в жанр
антиутопии (как литературной, так и нелитературной)
С позиции историко-культурного подхода достигнуты следующие результаты:
Во-первых, показано, что как утопия, так и антиутопия являются не столько футурологическим. «предсказательным», умозрительным проектом, в котором выражены представления о положительных или. напротив, отрицательных сторонах развития общества, сколько - развернутой анаграммой культурных доминант, артикулируемых обществах в различных практиках;
Во-вторых, доказано, что наиболее продуктивным моментом при исследовании утопий-антиутопий является не анализ выговариваемого «на поверхности» (комплекс прогнозов социального характера), но проговариваемое «в глубине»: идеи, чаяния, настроения, оценки, т.е. манифестации идеологических норм культурного стандарта;
В-третьих, показано, что эти нормы оставались неизменными на всем протяжении развития европейской культуры с момента первой утопии Т. Мора до самых последних антиутопических художественных проектов;
В-четвертых, развито и обосновано понимание утопий и антиутопий как сходных концептуальных комплексов, обладающих одним и тем же набором характерных черт;
В-пятых, показано, что процесс трансформации утопий в антиутопии находится, прежде всего, и непосредственно, в прямой зависимости от из-, менения ценностных приоритетов сознания культуры.
В-шестых, продемонстрировано, что с позиции анализа культуроло-
гических стратегий, запечатленных в утопически-антиутопическом комплексе, как демократический (буржуазный), так и тоталитарный (социалистический) путь развития являются вариантами одной и той же социальной модели.
Научно-практическая значимость исследования. Полученные результаты могут служить теоретической и методологической основой при культурологическом анализе современного общества, а так же использованы в курсе культурологии, основы философии, для подготовки спецкурсов: по направлениям утопии и антиутопии в культуре XX века, история и теория отечественной культуры, история мировой культуры.
Апробация работы. Основные положения диссертации обсуждались на теоретическом семинаре аспирантов кафедры философии культуры и культурологии философского факультета СПбГУ. Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры философии культуры и культурологии философского факультета СПбГУ (14 ноября 2000г.). По теме диссертационного исследования были сделаны доклады на следующих научных форумах: Всероссийская научная конференция «Проблемы функционирования и развития культуры» (Великий Новгород, октябрь 2000г.); Международная конференция «Российская утопия эпохи Просвещения и традиции мирового утопизма» (Санкт-Петербург, июль 2000г.); Научная конференция «Философия XX века: школы и концепции» (Санкт-Петербург, ноябрь 2000г.).
Социально-культурные константы утопического проекта
При классификации утопий, нужно учитывать, кем и в каких целях они создаются, в связи с этим, можно выделить различные виды утопий. Это - народная утопия, официальная утопия, литературно-теоретическая и у каждой из них есть своя специфика.
Народная утопия: обыденная жизнь всегда несла с собой множество проблем и вместе с тем оставляла скрытыми от человека многие реальные связи между явлениями и процессами, не говоря уже о том, что именно здесь индивид чаще всего сталкивался с теневыми сторонами существования, которые порождали у него желание прорваться в праведную землю . Обыденная жизнь подталкивала на путь создания иллюзорных, в том числе и утопических, конструкций. Иногда эти утопии повествуют о странах, в которых люди живут счастливо. Иногда это (как, например, в случае «Утопии» Мора) чистый или почти чистый вымысел, поскольку этих стран не найти ни на одной географической карте. Примером тому могут служить сказки, легенды, поэмы или негритянская утопия, которая существовала долгое время в США и другие.
В литературе Нового времени подобную роль нередко играли острова в далеких морях, такие, как Нипу – утопический остров в романе И. Красицкого «Приключения Миколая Досьвядчиньского»; «Едгин» (Нигде) – название утопического романа С. Батлера и много других.
Официальная утопия: народной утопии противостоит официальная утопия, под которой понимают совокупность социально-утопических идей, лозунгов, программ, провозглашаемых официальной инстанцией в качестве национальных идеалов, целей и обычно фиксируется в соответствующих документах, включая конституционные акты. В отличие от народной утопии, формирующейся в основном стихийно, официальная утопия рождается в результате целенаправленной деятельности профессиональных идеологов и политиков. Эта утопия начинается там, где кто-нибудь – человек или группа – ставит перед собой задачу переустройства общества от самых его основ. Она может выражаться в бесконечном множестве конкретных форм, но мы всегда имеем дело, с упорным стремлением приблизить косную действительность к идеалу. Например: у М. Робеспьера в работе «О проекте конституции», или у Л. Джонсона в программе «Великого общества» и в других работах. Всегда существовали попытки замены отношений. Мудрый правитель наподобие фараона в романе Болеслава Пруса, затевающий коренное переустройство государства; законодатель, сочиняющий законы, которые, наконец, сделают правление справедливым; политик, составляющий программу радикального изменения политических отношений; философ, определяющий основы единственно разумного общества; полководец, перекраивающий карту мира, - все они, а также многие другие, подобные им, одержимы одним духом.
Утопист - политик в отличие от других утопистов принимает участие в игре, правила которой установлены без него. Чтобы уничтожить существующий мир, он должен, так или иначе, участвовать в нем. Отсюда известные парадоксы утопической политики: террор, применяемый из любви к людям и ненависти к насилию, войны, ведущиеся во имя мира, ложь, которая должна расчистить путь в царство Истины. Утопия политики, таким образом, находится в одном шаге от самоуничтожения и, безусловно, в любом из своих воплощений оказывается самой недолговечной. Но именно через нее утопия сближается с реальной историей.
Народная и официальная утопия составляют относительно небольшую часть утопической литературы. Основной же её массив – творение профессиональных литераторов и теоретиков – литературно-теоретическая утопия. Многих философов, литераторов, социологов, естествоиспытателей волновала идея создания совершенного мира. К ним относились: Платон, В. Достоевский, Л. Толстой, В. Брюсов, Ф. Бэкон, Сен-Симон и много других талантливых людей.
Социальное наполнение идеала утопии определяет характер (природу) ценностей жизни и культуру, провозглашаемых утопистом и обуславливающих тип механизмов регулирования процесса в утопии, а в соответствии с этим и тип власти. Руководствуясь этим критерием, утопии можно подразделить на: романтические - единение или даже слияние человека и природы, приоритет чувственного над рациональным, отсутствие жёстких властных структур. Эти идеи мы находим в таких работах как: «Истина, или Истинная система» Д. Дешана, «Кодекс природы, или Истинный дух ее законов» Морелли, «Во имя равенства» Бабёфа и в других;
технократические - приоритетное развитие науки, рационального типа мышления, власть инженеров, менеджеров и учёных. «Год 2440» Л. Мерсье, «4338» В. Одоевского, «Красная Звезда» А. Богданова и многие другие; теократические - господство религиозных ценностей в обществе и т.п., можно проследить в христианской идее, об этом писал еще Лактанций Л. в «Божественном установлении».
При этом необходимо иметь в виду, что один и тот же тип утопии, может быть насыщен, в зависимости от конкретно-исторических условий культурным различным содержанием. Утопическая критика может быть разной по своей социальной направленности, интенсивности, формам. Она может быть пассивной созерцательно противопоставляющей реальному бытию бытие воображаемое, или активной, сознательно нацеленной на осуществление радикальных преобразований. И все же, каковы бы ни были условия и задачи, утопия выступает как критика существующего общества, как норма нашей практической деятельности и мышления, и как способ познания реального мира.
Русский космизм
Мотивы, связанные с утопией, всё чаще звучат в творчестве известных русских писателей. Несколько утопических произведений пишет Валерий Брюсов. В его творчестве преобладает негативная утопия. В этом ракурсе он рассматривает будущее в своей повести «Республика Южного Креста». Здесь благодаря достижениям науки и техники, люди победили суровую природу. Они живут в огромных городах, покрытых стеклянными крышами, под которыми постоянно-равномерное тепло и электрический свет. Все строения были одинаковы. Окон в стенах не было, так как здания освещались изнутри электричеством. Электричеством освещались и улицы. Ввиду суровости климата над городом была устроена непроницаемая для света крыша, с могучими вентиляторами для постоянного обмена воздуха.
Эта республика представляла собой диктатуру технократии, которая маскировалась под народовластие. Рабочие жили на заводах в хороших условиях, но не получали оплаты за свой труд. Вся жизнь граждан строго регламентирована. Как и в других произведениях: одинаковые жилище, одинаковая одежда, строгая цензура печати. Республика процветала до тех пор, пока ее граждан не охватила повальная психическая болезнь, связанная с синдромом противоречия. Люди думали одно, а говорили другое: вместо «да», «нет», желая сказать ласковые слова, осыпали собеседника бранью и т. д. С развитием болезни эти «противоречия» наполняли всю телесную и духовную жизнь больного, разумеется, представляя бесконечное разнообразие, сообразно с индивидуальными особенностями каждого.
Болезнь породила настоящую психическую эпидемию. В результате, которой в короткое время столица республики была разрушена и погибла. Так же как и Федоров Брюсов заканчивает свое произведение на оптимистической ноте, он считал, что восстановить «Звездный» возможно, и у него была надежда на то, что светлое будущее все - таки наступит.
Одни из интереснейших работ того времени были написаны в жанре социалистической утопии, и их автором был А. Богданов. Ему принадлежат два утопических произведения роман «Красная Звезда» написанный в 1908 году и его продолжение – «Инженер Мэнни» в 1911 году. В романе «Красная Звезда» Богданов изобразил основанное на коммунистических началах общество будущего, в котором герой, профессиональный революционер, попадает на Марс. Оказывается, на этой планете существует цивилизация, во многом напоминающая земную, только гораздо выше земной по уровню развития. В прошлом здесь так же, как и на Земле, существовали и родовое, и феодальное общество, и капитализм. Но затем произошёл социальный переворот, носивший, правда, мирный характер. В результате власть оказалась в руках политической партии, которая стала осуществлять коммунистические принципы жизни. В то время как герой попадает на Марс, там уже окончательно построено коммунистическое общество.
Высокое развитие получают на Марсе наука и техника. Марсиане научились разлагать и синтезировать все химические элементы, они изобрели космические корабли – «этеромфы», которые движутся благодаря энергии распадающихся разно активных материалов. Подробно описывается новая система труда, семейная жизнь, воспитание детей, искусство и нравственные ценности.
Воспитание в условиях марсианского коммунизма носит общественный характер. Дети воспитываются в особых «домах детей». Чтобы получить воспитание для общества, ребёнок должен жить в обществе. Всего больше жизненного опыта и знаний дети усваивают друг от друга. Изолировать один возраст от другого – значило бы создать для них одностороннюю и узкую жизненную среду, в которой развитие будущего человека шло бы вяло, и однообразно, так считали марсиане.
Уже с раннего возраста дети знакомятся с их прошлым, изучают историю построения коммунизма.
В своеобразной форме существует у марсиан и искусство. Марсиане, принимающие, прежде всего эстетику производственную, отдали искусство музеям, где оно служит иллюстрацией, историей эстетического развития человечества. В музее отделу живописи и скульптуры была выделена половина музея, другая посвящена всецело архитектуре. Под архитектурой марсиане понимали не только эстетику зданий и больших инженерных сооружений, но так же и эстетику мебели, орудий, машин, вообще эстетику всего материально – полезного. Какую громадную роль играло в их жизни искусство, о том можно было судить по особенной полноте и тщательности составления коллекции.
В марсианском обществе личность совершенно отсутствует, она растворяется полностью, без остатка, в общественном целом. «Человек – личность, но дело его безлично», - гласит один из принципов марсианского общества. Марсиане устанавливают памятники не отдельным личностям, а только в честь выдающихся событий. В досоциалистические времена марсиане ставили памятники своим великим людям; теперь они ставят памятники только великим событиям, таким, как первая попытка достигнуть Земли, закончившаяся гибелью исследователей, таким как открытие разложения и синтеза всех химических элементов.
Что же касается того, кто совершил это путешествие, то это не имеет никакого значения, так как все человеческие поступки безличны. Пребывание героя на Марсе оканчивается драматически. В это время, исчерпав природные ресурсы своей планеты, марсиане обсуждают проблему, какую планету им колонизировать Землю или Венеру. Узнав об этом, герой в порыве гнева убивает автора проекта о завоевании Земли, и его отправляют назад на Землю, где он участвуют в революционных событиях. Роман «Красная Звезда» так же как и все утопические произведения начала века носит негативный характер. Работы этих авторов направлены против отрицания личности, идее абсолютного обобществления. Авторы противопоставляют образ «нормальной жизни», семьи, естественных человеческих чувств общественным отношениям.
Культурные и концептуальные доминанты первых антиутопических манифестаций
Позитивная утопия может преобразоваться в негативную, если подойти к ней с иной системой ценностей, с иным стремлением, потребностями, интересами, вкусами.
В позитивных утопиях мир разбивают на добрый и злой, более менее подробное описание совершенного общества противопоставляется плохому, обрисованному обычно в самых общих чертах. В негативных утопиях все наоборот. Но в обоих случаях объект описания однороден: он либо хорош, либо плох. Позитивный утопист создает общество свободное от всякого зла; негативный утопист творит абсолютно плохое общество.
Среди антиутопических произведений наибольшей известностью пользуются романы: Е. Замятина «Мы», О. Хаксли «О новый дивный мир», Дж. Оруэлла «1948», Р. Брэдбери «451 по Фаренгейту», Бёрджеса «Механический апельсин», И. Виткацы «Прощание с осенью», К. Воннегута «Механическая пианола», Г. Казака «Город за рекой», Э. Юнгера «Гелиополис», А. Шмидта «Республика ученых», Д. Лондона «Железная пята», Д. Свифта «Путешествие Гулливера», А. Платонова «Котлован», В. Набокова «Приглашение на казнь», Ф. Кафка «Замок». Все эти книги, а так же многие другие, представляют собой наглядный урок антиутопизма.
Мир антиутопий – это мир огромных всеохватывающих организаций, располагающих неограниченными техническими возможностями, благодаря которым решается извечная проблема всех утопий: как добиться того чтобы люди безропотно принимали то, что без их участия было признано наиболее для них подходящим. Эти чудо – действенные технические средства позволяют либо произвольно манипулировать “нормальными” людьми, либо создавать послушных “роботов”, которыми можно управлять при помощи простейших физических стимулов.
В негативных утопиях человеческие идеалы различны. То, что одним кажется спасительным, для других будет предвестием катастрофы. То, что привлекает одних, других может отталкивать. Невозможно раз и навсегда провести границу между “положительным” и “отрицательным”. В первую очередь необходимо вникать в намерения автора, изучать восприятие произведения, исторический контекст, в котором появляются идеи, а так же то, как произведение понимает читатель.
А так как граница между позитивным и негативным размыта, то в идеологической борьбе может использоваться не только противопоставление собственного идеала идеалу других людей. Возможно такое изображение идеала своих противников, при котором он уже не кажется идеалом, становится чем-то отталкивающим. Такое изображение подчеркивает все то, что на почве данной культуры делает этот идеал неприемлемым, оскорбляет самые святые чувства и вступает в конфликт с общепризнанными ценностями. Создатель негативной утопии обычно не выражает прямо собственную систему ценностей. Во всяком случае, он не обязан этого делать. Антиутопия может обрести “самостоятельность” лишь тогда, когда ценности остаются неосознанными, скрытыми или же признаются слишком очевидными, чтобы систематически их излагать. Но иногда их гибель представляется неизбежной, однако, от них не отказываются во имя каких-либо иных ценностей. Тогда-то и появляется антиутопия в качестве самостоятельного идеологического жанра. Антиутопия, так же как и утопия, может критиковать, или освобождать общественное сознание от догм и суеверий. Так же как и утопия, антиутопия может при определенных условиях придавать характер догм некоторым выработанным внутри нее положениям.
О человеке и мире, о человеке в мире всеобщего помешательства, коллективного психоза и насилия ведут речь лучшие антиутопии – странная, философская литература, получившая особое распространение в начале ХХ века. Об этом и классические, эталонные произведения ее: романы Е. Замятина “Мы”, О. Хаксли ”О дивный новый мир”, Д. Оруэлла”1984”. Более ста лет назад Виктор Гюго писал, что двадцатый век будет счастливым, и нам не придется опасаться завоеваний, захватов, вторжений, соперничества вооруженных наций. Он считал, что не будет больше голода, угнетения, проституции от нужды, нищеты от безработицы, ни эшафота, ни кинжала, ни сражений, ни случайного разбоя. Настанет всеобщее счастье, а человечество выполнит свое назначение, как земной шар выполняет свое. Но интересно, что из всех указанных В. Гюго зол в наступившем ХХ веке не осталось разве что архаичного кинжала. Все прочее люди “перетащили” с собой в новое столетие. А мы, тем не менее, называем Гюго, хотя прогнозы его звучат утопически, писателем реалистического склада. И, напротив, в ирреальном романе, например, Джека Лондона “Железная пята” относительно грядущего высказывается самое реальное, не утопическое предположение. “Я жду прихода каких-то гигантских и грозных событий, тени которых уже сегодня омрачают горизонт. Назовем, это угрозой олигархии – дальше я не смею идти в своих предположениях. Трудно даже представить себе ее характер и природу”1. Что же это? Герой Гюго, революционер, сражающийся на баррикадах, мечтает о “счастливом веке”, а другой – тоже революционер, но следующего поколения – откровенно страшится будущего? И кто тогда из писателей реалист, а кто фантаст, кто провидец, а кто - слепец? Почему представления о завтрашнем дне в сугубо реальном произведении могут через сто лет зазвучать утопически, а выдуманные фантазией, произволом воображения – вполне реально? И отчего тогда утопия – это хорошо, а антиутопия – плохо?
Самое крупное, антиутопическое произведение в начале ХХ века было написано великим русским писателем Е. Замятиным. Признано, что сочинение Замятина “Мы” во многом предопределило развитие жанра “антиутопии” в зарубежных литературах, основная ее проблематика – это драматические судьбы личности в условиях тотального общественного устройства. В этом ряду обычно называют имена О. Хаксли, Д. Оруэлла и некоторых других.
Опыт тоталитарного социально-культурного проектирования в освещении утопического/антиутопического мышления
Безусловно, высшим достижением Е. И. Замятина остался роман «Мы», а «О дивный новый мир» стал высшей точкой и перевалом в жизни Олдоса Хаксли. Хаксли выступил как продолжатель Замятина и так же как он развернул схожую коллизию. Этот момент даже существеннее, чем совпадения, легко обнаруживаемые каждым, кто сопоставит Единое Государство с изображенной у Хаксли Эрой Форда.
Олдос Хаксли – это, несомненно, одно из самых знаменитых литературных имен ХХ века на Западе, а творчество этого писателя, насчитывает более десятка романов, переведенных едва ли не на все языки мира, огромное количество публицистических, философских и литературно – критических работ. Знаменитого английского литератора не без оснований относят к числу наиболее образованных писателей нашего века, в сложном и противоречивом творчестве которого уживаются самые разнообразные аспекты знания, гуманитарной мысли и литературной деятельности. В своих произведениях он предстаёт перед читателями то, как острый и наблюдательный сатирик, то, как созерцательный философ, то, как эссеист и публицист. Бертран Рассел, оценивал творчество Хаксли так: «…о том, о чем думает Хаксли сегодня, англичане начинают думать завтра».1 И все же известность всех произведений Олдоса Хаксли, вместе взятых, не может идти ни в какое сравнение со славой его романа «О дивный новый мир», при своем появлении в 1932 году, он был воспринят главным образом как сатира, имеющая совершенно конкретный адрес, изображение современной буржуазной цивилизации, и предугадывание некоторых весьма характерных тенденций дальнейшего развития этой цивилизации.
Считалось, что автор высмеял самонадеянную претензию верующих в близость земного рая, обеспеченного интенсивным развитием производства на фордовских началах. Бушевал мировой экономический кризис, и легкокрылая мечта, которая обещала в недалеком будущем рай для каждого, развеялась сама собой. А Хаксли просто зафиксировал наступившее отрезвление.
Но вскоре поводы искать в романе такую злобу дня исчезли, и тогда обнаружились в нем более глубокие смыслы. Самым ясным из них была тревога, вызываемая бездуховностью и стандартизацией, в которых писатель опознал не мимолетное поветрие, а знание века. Стало ясно, что он не ошибся; «дивный мир», где коренными принципами объявлены общность, одинаковость, стабильность, оказался прообразом нерадостных явлений эпохи, в экстазе предавшейся потребительству. Хаксли объявляют «пророком катастрофы», родоначальником «негативной утопии», пионером «антиутопии».
Отравленный той самой «цивилизацией», которую он так злобно расписал, писатель был почти убежден, что людям приходит конец. Массы с его точки зрения не способны мыслить; они – покорное, хотя и жалкое стадо. Он их показал послушными и счастливыми рабами, которые не подозревают о своей тяжелой судьбе; только отдельные прозорливцы понимают, как они несчастны. Взывать к массам, Хаксли считает напрасным, лучше заняться своей душой. Так и сказано в позднейшем предисловии к роману: «Революцию действительно революционную осуществить, возможно, не во внешнем мире, а лишь в душе и теле человека».1 Наряду с тем, что у Хаксли и Замятина много общего, но многое и отдаляет английского классика от русского. Последний, как мы видели, ратовал за революцию как источник прогресса, стимулятор жизни. Между тем антиутопизм Хаксли вырастает из отрицания самой идеи социального прогресса, точнее - того плоско-позитивистского толкования его, которое распространилось в западной социологии и политике XX века. Прогресс, язвительно заметил Хаксли много лет спустя после написания «Прекрасного нового мира», - это попытка добиться выигрыша в той или иной области, ничем его не оплачивая; попытка, обреченная на провал. Замятин - апологет революции, Хаксли - ее противник, но оба сходятся на том, что опошление идеала дорого обходится человечеству.
В своём произведении Хаксли изобразил хорошо знакомые ему тенденции капитализма: стандартизацию, торжество немедленной «пользы» над наукой, искусством и моралью, порабощение человека. Разглядывая своих современников, он совершил интересное открытие, и поделился им с читателем на страницах своего романа. В образах Мустафы Монда, Генри Фостера и других Хаксли вывел новый психологический тип. Он подметил, как средства массовой информации формируют из наиболее податливого людского материала абсолютно новых существ. Эти существа только сохраняют человеческую форму, внешние признаки человека – на самом деле мозг их давно застыл и подчинился вбитой туда «логике». С безотказной четкостью распрямляют они любую проблему и движутся, как заведенные, в одном направлении, истребляя по дороге все живое. Они, эти монстры, не могли действовать самостоятельно. Все теперь зависело от прихоти их творца. В реальность, в объективный мир, он уже не верил. Естественно поэтому, что он не верил и в объективные законы, жизненные связи, с которыми могли бы согласоваться детища его фантазий; источник, откуда они могли бы зачерпнуть новые силы, обрести новое значение, был по существу заброшен. Между прочим, Эрих Фромм высказал суждение, что «новая трилогия» (то есть «Мы», «Прекрасный новый мир» и «1984») образует контрапункт с трилогией позитивных утопий XVI и XVII веков. «Утопией» Мора, «Городом Солнца» Кампанеллы и «Христианополем» Андреа. Романы Замятина и Хаксли построены по одному и тому же принципу: читателя вводят в воображаемое общество и предлагают лично самому убедиться, какая кошмарная жизнь ожидала бы его, будь проекты великих утопистов реализованы па практике.
