Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Смыслополагание утопического сознания 14
1.1. Проблема дефиниции утопии в аспекте синхронии и диахронии 14
1.2. «Полифоничность» корреляционных связей утопического сознаниям. 44
1.3. Структурно-функциональные особенности утопии 67
Глава II. Инвариантность утопического хронотопа в современной художественной культуре 81
2.1. Пространство-время как сущностные концепты модели утопии 81
2.2. Проблема взаимопроникновения научной фантастики, художественной литературы и киноутопии 107
2.3. Современная кинофантастика: инверсии утопии 127
Заключение» 154
Библиографический список 158
- Проблема дефиниции утопии в аспекте синхронии и диахронии
- «Полифоничность» корреляционных связей утопического сознаниям.
- Пространство-время как сущностные концепты модели утопии
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Современное человеческое сообщество претерпевает кризис, суть которого — в кардинальной трансформации духовного мира, сопрововдающийся множеством деструктивных, центробежных тенденций. Создаются благоприятные условия для пробу>1сдения утопических надежд на простое и радапсальное обновление всех социальных струтсгур, разрешение слолшых противоречий в общественном сознании. Философский анализ утопии и утопического сознания в культуре является своеобразной попыткой осознать традиционные идеологические системы через комплекс цершостей, возникаюпщх в начале третьего тысячелетия. Постоянное возвращение к утопическому творчеству свидетельствует о том, что оно является неотъемлемой частью человеческой природы, отвечает на познавательные и эмоциональные потребности человека, может проявляться во всех сферах его деятельности
• в науке, политике, искусстве. В связи с этим обращение к исследованию специфики утопического сознания и его различных проявлений является актуальным и своевременным.
Исследование утопии в рамках философских, хошьтурологических, социологических и политологических концепций всегда бьшо одним из основных средств анализа социальной реальности и выработки обществом адекватного отношения к окружающей его действительности, а также правил действия в ней. Воз1шкло направление гуманитарньгс исследований - утопиология, что свидетельствует о постоянном интересе к проблеме утопического сознания. Таким образом, вопрос о взаимосвязи утопических проектов и духовного потенциала общества поставлен самой действительностью. Настоящая работа направлена на постижение сущности феномена утопии, инверсии утопического пространства-времени в современной культуре, выявление связи меноду кризисной ситуацией в обществе и популяризацией утопической тематики в киноискусстве.
Актуальность диссертационной работы обусловлена тем, что феномен утопии и утопического сознания в современной культуре анализируется на материале одного из самых популярных и специфических для современности видов искусства - кинематографа. Наряду с такими формами массовой коммуникации как телевидение и Интернет, кинематограф играет важную роль в процессе визуализации культуры конца XX в. Кино с большей наглядностью, чем какоелибо другое HcicyccTBO, отражает и вьфа^кает духовную лшзнь людей, образ и сущность социального бытия. Киноискусство способно создать посредством визуализации мир утопии, имеющий особое значение для человеческой психики в период кризиса (например, катарсис). Диссертант сосредотачивает свое внимание на анализе полнометражных игровьгх кинокартин конца XX в., которые отвечают критериям отображения утопического сознания в киноискусстве.
В отдельных случаях привлекаются более ранние кинопроизведения. Несомненно, художественная ценность выбранных для анализа фильмов неодинакова, однако основное внимание автор уделял произведениям, наиболее ярко представляющим, по его мнению, феномен утопии и имеюпщм определенную значимость для развития художественной культуры конца XX в.
Степень научной разработанности проблемьь Комплексный, междисциплинарный характер темы диссертации, включающей не только культурологические, но и философские, социологические, психологические, политологические вопросы, потребовал освоения широкого круга источников. Логика данного исследования имеет два смысловых центра, исходя из которых всю литературу можно разделить на два блока: во-первых, работы, посвященные анализу феномена утопии в культуре; во-вторьгх, исследования, расхфывающие специфику киноискусства в контексте утопического дискурса.
Потребность в изучении утопии и утопического сознания в рамках отечественной культуры обусловлена как имл1анентными причинами, связанными с особенностями развития современной гуманитаристики, так и той культурной ситуацией, которая харатстерна для современной России.
На протяжении столетий мелсду философами велась дискуссия относительно сущности утопии и принципов ее формирования, таюке обсу^вдались способы практической реализации утопических npoeicroB. Следует отметить, что данный феномен как в отечественной, так и в зарубежной литературе рассматривается в онтологическом, гносеологическом, аксиологическом, социально-философском и других аспектах и раскрывается далеко не однозначно.
Первая попытка научного осмысления феномена утопии и утопического сознания была осуществлена в работах зарубежных исследователей рубежа XIX-XX вв. А. Кирхенгейма, А. Свентоховского и А. Фойгта. Значимость данных работ заключается в том, что в них осмысление утопии представлялось в исторической ретроспективе.
Существенный вклад в разработку феномена утопии внесли Э. А. АрабОглы, Э. Я. Баталов, П. Батракова, А. И. Володин, Кирвель, А. И. Клибанов, И. Н. Неманов, Сизов, В. А. Чаликова, В. П. Шестаков и др. Проблемы русской утопической мысли неоднократно поднимались в трудах И. В. Бестужева-Лады, Р. А. Гальцевой, В. А. Малинина, П. Я. Миропшиченко, Г. М. Пономаревой, Н. И. Учайкиной, К. В. Чистова и др.
Значительный объем материалов, посвященных изучению утопии, в настоящее время таюке дали переводы и публикации работ крупнейших зарубежных исследователей М. Вебера, К. Мангейма, У. Морриса, Л. Мэмфорда, О- Тоффлера, П. Тейяра де Шардена, Е. Шацкого, Э. Блоха и др.
В работах, направленных на исследование феномена утопии и утопического сознания, на настоящий момент можно выделить несколько подходов.
Культурологичес1ШЙ подход позволяет рассмотреть утопию как социокультурную модель в контексте других артефактов культуры, является действенным и при анализе утопического сознания. Данный подход способствует выявлению корреляции утопии с мифологическим, художественным, религиозвым типами сознания (работы Ф. Аинсы, А. Морсона, А. Петруччани и В. Д. Бакулова, И. В. Беспаловой, И. Ю, Иванюпшной, Б. А. Ланина, Л. А. Мясникова, Т. Паниотовой, Г. М, Пономаревой, Н. И. Учайкиной, В. А. Чаликовой, В. П. Шестакова и др.).
В рамках философско-сопцологического подхода утопия рассматривается как выражение критики существующей идеологии и социологии знания (А. Свентоховский, А. Фойгт и Т. А. Аюшдинова, М. К. Арипов, А. В. Барбасов, Э. Я, Баталов, А, Валицкий, Б. А. Ланин, О. Н. Николенко, В, В. Святловский, Г. Д. Сысоев, Г. В. Флоровский, И. В. Фролова, В. П. Шестаков, А. Шишулъкин, А. Экштут и др.).
Историко-генетический подход сочетается с культурологическим, исследует генезис и историческую эволюцию утопии, акцентирует специфику конкретно-исторической ментальности (труды Н. Н. Арсентьевой, А. Н. Воробьевой, В. П. Волгина, В. А. Гуторова, В. А. Дунаевского, Б. Ф. Егорова, И. А. Мараваля, В. И. Мильдона, О. Н. Николаенко, Т. Стяжкиной и др.).
Психоаналитический подход представлен двумя типами исследовательских методик: 1) по фрейдистскому типу утогшя в целом и утопическое сознание, в частности, исследуется через призму «бессознательного», заложенного в человеческой природе (работы Д. Блейча, Б. Кука, Ю. Хабермаса, Г. Батыгина, и др.); 2) по юнгианскому типу утопия рассматривается как секулярное проявление «сакральных архетипов» (М. Элиаде), нашедших отражение в стрзтсгуре художественного текста (исследования Э. Поймана, К. Юнга, Ю. Л. Латыниной, Н. Д. Пахсарьян, О. М. Фрейденберг и др.).
Классический литературоведческий анализ характеризуется осмыслением поэтики утопии в аспекте жанрового своеобразия, художественного метода, проблематики и авторской концепции произведений. В рамках этого подхода представляется целесообразным выделить три направления. Во-первых, изучение утопии и ее разновидностей как жанров фантастики - социальной или научной (работы Л. Геллера, Е. П. Брандис, А. Ф. Бритикова, Ю. И. Кагарлицкого, В. А. Ревич, В. П. Шестакова и др.). Во-вторых, экстраполяция утопической модели мира на современную ему кризисную действительность (Э. Я. Баталов, p. A. Гальцева, М. Н. Золотоносов, Вл. И. Новиков, И. Б. Роднянская и др.).
В-третьих, взаимоотношение утопии и антиутопии, зшслгочаюш;ееся в анализе поэтики антиутопии в сравнении с утопией (работы Н. Н. Арсентьевой, О. В. Быстровой, А. Н. Воробьевой, Д. Е. Казанчиева, А. Ф. Любимовой, Н. Г. Медведевой, О. Н. Николаенко, О. А. Павловой, А. А. Файзрахмановой, Л. М. Юрьевой и др.).
Значительный блок литературы, содержапщй материалы, осмысленные при подготовке диссертации, посвящен киноискусству. Авторская концепция базировалась на фундаментальных трудах Р. Арнхейма, Е. Вейцмана, А. Бабзшх1сина, И. В. Вайсфельда, Л. Выготского, П. Гуревича, А. Д. Трахтенберга, A. В. Федорова, Ю. У. Фохт-Бабушкина, В. Б. ПЬсловского, М. Эйзенштейна и др. Специфику и место кинематографа в культзфе рассматривали А. Базен, Р. Барт, Ж. Бодрийяр, Ж. Делез, Жижек, П. Тейяр де Шарден, М. Фуко и Ю. М. Лотман, М. В. Ямпольский и др.
Большой интерес представляет сборник «Фантастическое кино. Эпизод первый», посвященный фантастике и фантастическому как кинематографическому явлению и состоящий из переводных статей зарубежных (англоязычных) авторов (С. Быокатман, Ф. Джеймисон, Б. Кит Грант, Б. Крид, Б. Лэндон, B. Собчак, К. Фридман, В. Шетли, Т. Эльзесер и др.). Также в сборник вошли работы российских философов, социологов, культурологов (О. В. Аронсон, Т. Ю. Дашкова, Н. Зешшн, В. А. Подорога, Б. Е. Степанов, Н. А, Хренов и др.).
Труды отечественных (М. М. Бахтин, Е. Я. Бурлина, Н. И. Воронина, А. А. Гагаев, М. В. Логинова и др.) и зарубежных (Н. А. Носов, Ф. де Соссюр, Э. Тоффлер, А. Ore Хавзен-Леве и др.) философов, эстетиков, культурологов и исследователей современной культуры и исхо^сства способствовали определению общетеоретических научно-исследовательских установок автора.
Таким образом, проблема утопии в современном научном мире достаточно разработана, но исследователи, говоря об этом феномене, чаще рассматривают утопию как литературный жанр или социологическую модель, редко затрагивая его культурологический аспект. Степень разработанности проблемы киноискусства такисе является значительной, но научное поле, касающееся киноутопии как сегмента утопического дискурса и культурфилософской проблемы, отсутствует и в западной, и в отечественной науке.
В основе научной гипотезы исследования леисит предположение, что феномен утопии имеет большое распространеьше в современной культуре, но к концу XX в. претерпевает ряд пространственно-временных инверсий и получает распространение в кинематографе как виде искусства, наиболее органичном для компенсации физической реальности через воплощение в нем архетипов «коллективного бессознательного» питающих и продуцирующих утопическое сознание. Данные причины обусловили выбор объекта и предмета работы, перечень задач, которые решаются в настоящем диссертационном исследовании.
Объе«агом диссертационного исследования является феномен утопии, рассматриваемый в качестве самостоятельной культурфилософской проблемы. Предметом исследования выступает инверсия утопического пространствавремени в художественной культуре конца XX в.
Цель исследования - раскрыть содержание и специфику бьггия утопии и ее инвариантов в художественной культуре конца XX в. Реализация данной цели предполагает решение следуюпщх исследовательских задач:
1) выявить особенности определения утопии в аспекте синхронии и диахронии;
2) исследовать корреляционные связи утопического сознания;
3) определить структурно-функциональные особенности утопии;
4) проананизировать инверсии хронотопа утопического сознания;
5) обосновать существование инвариантов утопии, характерных для художественной культуры конца XX в.
Теоретико-методологическая основа исследования. Утопическому сознанию свойственна системность, способствующая интеграции исследовательского материала, накопленного различными наза<ами. Анализ утопии позволяет выявить воздействие на ее генезис и функционирование религиозных, философских, социологических, нравствершых доминант, архетипов и мифов массового сознания. В методологическом плане исследование феномена утопии и утопического сознания в современной науке следует проводить в рамках комплексного подхода, синтезирующего культурологические, литературоведческие, социологические, когнитивные методики анализа. Указанный подход позволит наиболее полно рассмотреть феномен утопии как целостной системы и дополюггь его онтологическими и гносеологическими исследованиями в культурфилософском русле.
В качестве центральных методов исследования выступают:
• интегративныщ позволяющий использовать данные различных областей гуманитарного знания применительно к решению задач, поставленных в настоящем исследовании;
• сравнительно-исторический, способствуюпщй выявлению диналгаки исторического развития утопического мьппления в аспекте синхронии и диахронии;
• аналитический, применяющийся для обоснования понятия «утопия», а также определения роли категорий «пространство» и «время» в современном утопическом сознании. Данный метод используется при выявлении инвариантов модели утопии в современном кинематографе;
• компаративный, помогающий изучению особенностей объектов исследования на основе сопоставления их характеристик;
• историко-типологический и культурно-типологический, подразумевающие теоретические обобщения, связанные с выделением сущностных уникальных и типических признаков модели утопии;
• интерпретации, даюпщй возмолшость понимания феномена киноутопии в культуре конца XX в.
Научная новизна исследования заключается в том, что оно посвящено изучению проблем, связанных с определением места, роли и функционирования утопии, а также ее инвариантов в киноискусстве конца XX в. В ходе их разработки были получены следз^ощие принципиально новые результаты:
• рассмотрена сущность утопии в аспекте синхронии и диахронии;
• показаны особенности корреляции утопии не только по отношению к мифу и художественному сознанию, но и к актуальным для современной культуры феноменам виртуальности, юшофантастики;
• обосновано положение о специфике трансформации утопического хронотопа;
• предложена авторская типология утопии, критерием которой является специфика ее воплощения в реальной действительности;
• выявлены культурфилософские и мировоззренческие основы существования инвариантов утопии в киноискусстве конца XX в., обоснованы выполняемые ими функции в современном общественном сознании, а таюке проанализированы архетипы «коллективного бессознательного», проявившиеся в искусстве кино.
Комплексное исследование позволило сформулировать ряд основных положений дпссертации, выносимых на запдиту:
1. Формирование утопий есть закономерная ступень в развитии культуры.
Обоснована сущность феномена утопии в аспекте синхронии (построение теоретической модели, определение взаимосвязи терминов «утопия», «утопический», «утопизм» и «утопическое мышление») и в аспекте диахронии (выявление инвариантов утопии, характерных для когща XX в.).
2. Принцип «полифонического» существования утопического сознания состоит в том, что утопия, являясь неотъемлемым элементом культуры, имеет корреляционные связи со многими формами общественного сознания (мифологическим, религиозным, 5д/^ дожественным, политическим и др.) и генетически восходит к архетипам «коллективного бессознательного», которые служат исходным материалом для построения утопических проектов развития человечества. В кинематографе конца XX в. имеют место инварианты негативной утопии, причиной популяризации которых, по мнению автора, являются: во-первых, актуальность кризисной ситуации общества; во-вторых, взаимодействие с виртуальностью и кинофантастикой.
3. Проблема типологии утопий в гуманитаристике решается в зависимости от кошфетных целей и субъективных предпочтений исследователя. Особенно популярны в период кризисной ситуации такие типы утопий, в которых происходит экзистенциальное бегство от неустраивающей реальности. Основываясь на специфике воплощения в действительности, диссертант предлагает типологию утопий, включающую утопии-проекты (существуют только в виде теоретических проектов, полз^чивших отражение в науке, литературе и политике) и утопии-проекции (существуют как визуальное и предметное «осзшдествление» утопии не в будущем, а теперь, немедленно). Им присущи общие функции (компенсаторная, критическая, моделирующая, когнитивная, познавательная и др.), широко представленные в современном киноискусстве в жанре кинофантастики.
4. Термин «хронотоп», введенный в качестве дефиниции для утопии, акцентирует особенности ее инверсии в современной художественной культуре.
Эволюция утопии в общем виде представляет двюкение от пространственной ЗО^ опии к временной, или так называемой ухронии (u-chronos). В XX веке процесс трансформации утопии идет по линии психологизации, преобладающей моделью становится эупсихия (ey-psyche), основа которой заключается в боязни потерять личность. Она локализуется на уровне человеческого сознания и предельно субъективируется в период кризисной ситуацией в духовной культуре.
5. Существование инвариантов утопии в киноискусстве конца XX в. обосновано функциями, выполняемыми им в современном общественном сознании, в частности, компенсаторной, которая проявляется в экзистенциальном бегстве человека от угнетающей и неустраивающей реальности. Диссертант подчеркивает, что в результате трансформации пространства-времени утопии на первый план выходит ее негативный инвариант. Автор выявляет признаки антиутопии:
а) характерные (пространственная изолированность, вневременность, всеобщая реглал1ентация, урбанизм); б) специфические (неидеальное общество; форма критики направлена одновременно против чрезмерных ожиданий и чудовищных проявлений социальности; счастье недостиисимо; присутствие единоличной власти, для свободы личности нет места; всеобщая унификация; мир дан через чувства одного обитателя).
Теоретическая и практическая значимость исследования определяется тем, что оно призвано восполнить пробел, который существует в философском осмыслении специфики киноутопий. Результаты исследования позволяют расширить представления об утопическом сознании, о способах его актуализации в современной культуре и закладьшшот основы его культурфилософского рассмотрения на материале киноискусства. В диссертации обосновано понимание утопии кшс социокультурного феномена. Полученные при этом результаты могут использоваться при создании концепций зп"опического, при распознавании утопического элемента и прогнозировании социох^^льтурно значимых реакций на них в тех или иных политических инициативах и реформах. Результаты данной работы актуальны при изучении инвариантов утопии, встречающихся в жанре кинофантастики. Материалы диссертации пол5^или подгверждение в выступлениях и научных сообщениях автора, а также широко использовались при разработке вузовских курсов по истории философии, культзфологии, теории и истории культуры и киноискусства, при подготовке спецкурсов для студентов и аспирантов, специализирующихся в области культурологии, а также в работе методологических семинаров вуза.
Апробация работы. Основные теоретические положения и выводы исследования изложены автором в публикациях и выступлениях на международных конференциях: ХХП1 финно-угорская студенческая конференция «IFUSCO- 2007» (Саранск, 2007), IV фшюсофско-культурологический симпозиум «Человек в мире культуры: вызовы современности» (Рязань, 2007); всероссийских: XIX конференция студентов, аспирантов, докторантов «Майские чтения» (Пермь, 2007), наз^чно-практическая конференция «Эффективные модели и методы государственного и муниципального управления» (Саранск, 2007), научная конференция «Искусство в современном мире» (Саранск, 2007), научнопрактическая конференция «Саранс1ше философские чтения» (Саранск, 2006- 2008); внутривузовских: материалы аспирантского семинара «DISCURSUS» (2006-2008), конференция молодых ученых, аспирантов и студентов Мордовского государственного университета им. Н. П. Огарева, Огаревские чтения и др. Фундаментальные положения работы отражены в статьях, опубликованных в ведущих рецензируемых научных журналах: «Вестник МГУКИ» (Москва, 2008) и «Вестник Томского государственного университета» (Томск, 2009).
Структура и объем исследования. Структура диссертации обусловлена целью, задачами и логикой исследования. Работа изложена на 175 страницах и состоит из введения, двух глав (шести параграфов), заключения, библиографического списка, включающего 239 наименований.
Проблема дефиниции утопии в аспекте синхронии и диахронии
При всей кажущейся ясности понятия «утопия», особенно в обыденном сознании, дать её исчерпывающее определение весьма непросто, поскольку оно по сей день носит дискуссионный характер и трактуется исследователями исходя из различных методологий. Например, в современной научной литературе, принадлежащей только XX веку, можно выделить более двадцати определений понятия «утопия», и, по всей видимости, это далеко не предел.
Все вышеизложенное ставит перед нами первую исследовательскую задачу, которая выражается в необходимости рассмотреть и проанализировать понятие «утопия» в историко-философской и культурологической литературе. В данном параграфе мы рассмотрим основные особенности утопии в аспекте синхронии и диахронии. За основу взят метод швейцарского лингвиста Ф. де Сос-сюра, предложенный им для исследования языка [167]. По его мнению, предметом диахронической лингвистики являются отношения, связывающие элементы в порядке исторической последовательности, не воспринимаемой одним и тем же коллективным сознанием, - элементы, заменяющиеся один другим, но не образующие системы. Диахрония и синхрония образуют две последовательные фазы диахронного по форме и структуре анализа языка — как элементов общего подхода.
Диахрония - (от греч. «dia» — означает сквозь, через и «chronos» - время) феномен и понятие, обозначающее как наличие каких-то событий в пространстве-времени вообще, так и дление существования объектов и процессов любого рода в интервалах времени между этими событиями. Вместе с тем, оно отражает и определенные стороны их сущности, такие как различные формы существования, положение в пространстве и времени в синхроническом срезе, а также соотношение целого и части, связь дискретности и континуальности, повторяемости, связанности событий друг с другом и их последовательности, оп ределенности интервалов и их неопределенности, цельности существования объектов, направленности событий по оси времени, вообще, - развитие явлений в историческом ракурсе и т.п. Антиподами диахронии будут синхрония (греч. «sin» - вместе и «chronos» - время) или одновременность («контемпораль-ность» - от лат. «con» - с, «вместе» и время - «tempus») - темпорологическое и частнонаучное понятие, которое отображает определенный вид связанности и взаимодействия во времени друг с другом двух и более объектов любого рода, а также их состояний (как гомогенных, так и гетерогенных «по природе». Заметим, что, в определенном смысле, синонимом диахронии будет асинхрония (от греч. «а» - что означает в переводе на русский язык отрицание «не»), потому что термин асинхрония означает неодновременность, разновременность, событий, наличие какого-то их смещения во времени. Синхрония и диахрония, как понятия и методы описания развития и динамики вообще взаимно дополнительны и оба необходимы для наиболее полного определения сущности и роли утопического сознания в культуре рубежа XX - XXI вв.
В результате синхронического среза мы определим границы понятия «утопия» и характерные признаки ее модели, а также сосуществование и взаимозависимость с такими терминами как «утопический», «утопизм» и «утопическое мышление (сознание)». Это позволит избежать терминологической путаницы, возникающей в результате употребления данных понятий. Также для решения поставленной задачи необходимо проанализировать утопию в аспекте диахронии, т.е. рассмотреть существование и развитие данного феномена во времени и определить ее исторические модификации: антиутопия, дистопия, какотопия, практопия и др.
«Полифоничность» корреляционных связей утопического сознаниям.
В предыдущем параграфе мы предприняли попытку определения утопии в аспекте синхронии и диахронии, в результате которой выявили ее зависимость от мифа, религии, науки, идеологии. Анализ присущего утопии способа освоения действительности обусловливает необходимость соотнесения «механизмов» утопического мышления с «механизмами» других форм освоения действительности, возможное в рамках синхронного подхода. Традиционно большинство исследователей соотносят особенности утопического мышления с мифологическим, религиозным, научным и художественным мышлением, а также с идеологией, т. к. именно эти культурные феномены предопределяли смысловые горизонты эпохи, формировали картину мира своего времени и потому сыграли ведущую роль в генезисе утопического дискурса. На рубеже XX - XXI вв. наибольший интерес представляет анализ корреляционных связей утопии с фантастикой, футурологией и виртуальной реальностью.
Становление утопического мышления можно трактовать как подлинную революцию в человеческой культуре, отразившую качественное и структурное преобразование общественной жизни. Характерно, что утопическое мышление формировалось постепенно. Архетипы коллективного бессознательного были тем основанием, на котором сформировались более поздние типы человеческого сознания: мифологическое, религиозное, художественное, научное, в том числе и утопическое. Можно сказать, что человеческая культура оперирует универсалиями, выработанными в лоне «коллективного бессознательного». Они в своей структурной основе остаются неизменными, и благодаря этому, мы можем обнаружить общие закономерности развития духовной жизни общества.
Проблема взаимопроникновения мифа и утопии в широком философском и культурно-историческом плане вследствие своей масштабности выходит за рамки нашего исследования. Однако следует остановиться на некоторых важных аспектах этого соотношения применительно к проблематике данной работы.
Одним из первых, кто поставил и попытался теоретически рассмотреть вопрос о соотношении утопии и мифа, был французский политолог Ж. Сорель: «утопия - продукт интеллектуального труда, она является делом теоретиков, которые путем наблюдения и обсуждения фактов пытаются создать образец, с которым можно было бы сравнивать существующие общества и оценивать хорошие и дурные стороны последних; это совокупность вымышленных учреждений, которые, однако, представляют достаточную аналогию с существующими, чтобы юристы могли о них рассулсдать... О мифе нельзя спорить, потому что в сущности он составляет одно с убеждениями социальной группы, является выражением этих убеждений на языке движения, и вследствие этого его нельзя разложить на части и рассматривать в плоскости исторических описаний. Утопия же, наоборот, может подлежать обсуждению, как всякая социальная конструкция... ее можно опровергать, показывая, как та экономическая организация, на которой она покоится, несовместима с нуждами современного производства» [16б,с.26]. Таким образом, Ж. Сорель отвергает возможность бытия утопии на уровне массового сознания. Однако, генетически восходя к сакральным истокам, утопия, пройдя стадию своего бытия в сфере индивидуального сознания-творчества, нередко становится социокультурной мифологемой, функционируя на уровне массового сознания. При этом, как правило, утопический дискурс проявляет себя сначала в сфере художественного мышления - эстетического отношения к миру, впоследствии реализуясь в других областях жизни общества.
Миф для него - это форма непосредственного, нерефлектированного, не-расчлененного массового сознания, выражающая убеждения социальной группы, массы. В этом смысле миф популярен, т. е. народен. Миф нагляден, непосредственен, иррационален, он не содержит в себе цели, теории, а один лишь призыв, и в качестве такового является средством воздействия на настоящее.
Утопия же элитарна, так как ее создание - дело рук теоретиков, интеллектуалов, которые посредством кабинетных размышлений конструируют образцы для сопоставления с существующим обществом. Утопия абстрактна, умозрительна, рациональна. Ее функция в том, считал Сорель, чтобы усыплять сознание масс, обрекая их на пассивность, успокоение, идеологическое порабощение посредством создания вымышленных картин Золотого века [166].
В наши дни восходящий к Ж. Сорелю тезис о взаимной несовместимости, о противоположности «массового», «эмоционального» мифа и «элитарной», «умозрительной» утопии пользуется все меньшим признанием в научной литературе. Если принять его точку зрения о принципиальных отличиях утопии от мифа, останется без ответа вопрос, почему одни и те же архетипические структуры - остров, гора, герой и т. д. присутствуют и в утопии, и в мифе. «Острова блаженных», «счастливые острова», «леденцовая гора» и т.п. - порождения народного сознания - вполне сопоставимы с образцами литературной традиции -солнечными островами Ямбула, островом Утопия, Городом Солнца и т.д., и вместе взятые они аналогичны соответствующим мифосюжетам. Данные генотипы-концепты коллективного подсознательного, устойчивые структуры, схемы сознания, получили распространение не только в утопической литературе, но и в политике, науке и, конечно, в киноискусстве.
Пространство-время как сущностные концепты модели утопии
Проблема пространства-времени - одна из наиболее актуальных для современной философии, культурологии, эстетики, искусствознания, поскольку выдвигает продуктивный и нетривиальный метод анализа реальности, емко и многогранно описывающий ее структуру. В данном исследовании мы используем термин «хронотоп», введенный в качестве дефиниции для утопии и акцентирующий особенности ее трансформации в современной культуре. Широкое распространение в литературоведении, а затем в эстетике данный термин получил благодаря трудам М. М. Бахтина [22, с. 337.].
Впервые термин хронотоп (дословно «время-пространство») был использован в психологии А. А. Ухтомским. Он представляет собой единство пространственных и временных параметров, направленное на выражение определенного (культурного, художественного) смысла.
В значительной степени рождение этого понятия и его укоренение в искусствоведческом и эстетическом сознании было инспирировано естественнонаучными открытиями начала XX века и кардинальными изменениями представлений о картине мира в целом. В соответствии с ними пространство и время мыслятся как взаимосвязанные координаты единого четырехмерного континуума, содержательно зависимые от описываемой ими реальности. По сути, такая трактовка продолжает начатую еще в античности традицию реляционного (в противоположность субстанциальному) понимания пространства и времени (Аристотель, Бл. Августин, Лейбниц и др.). И. Ф. Гегель трактовал эти категории как взаимосвязанные и взаимоопределяемые. С другой стороны, этот термин соотносится с описанием В. И. Вернадским ноосферы, характеризуемой единым пространством-временем, связанным с духовным измерением жизни. Оно принципиально отлично от психологического пространства и вре мени, которые в восприятии имеют свои особенности. Мы в настоящем исследовании вслед за М. М. Бахтиным под хронотопом, подразумеваем одновременно духовную и материальную реальность, в центре которой находится человек, а также рассматриваем его как «существующую взаимосвязь временных и пространственных отношений, художественно освоенных в литературе» [23, с. 121]. Эта взаимосвязь заключается в том, что «время здесь сгущается, уплотняется, становится художественно-зримым; пространство же интенсифицируется, втягивается в движение времени, сюжета, истории» [23, с. 121-122].
Центральной в понимании хронотопа является аксиологическая направленность пространственно-временного единства, функция которого в художественном произведении состоит в выражении личностной позиции, смысла. Иначе говоря, содержащиеся в произведении смыслы могут быть объективированы только через их пространственно-временное выражение. Причем, собственными хронотопами (и раскрываемыми ими смыслами) обладают и автор, и само произведение, и воспринимающий его читатель (слушатель, зритель). Таким образом, понимание произведения, его социокультурная объективация есть, по Бахтину, одно из проявлений диалогичности бытия.
Утопия предполагает полное отрицание реального времени или пространства, в координатах которых протекает жизнь, и создает иной мир, который вбирает ценности прошлого, проецируется в будущее и представляется существующим в другом месте.
