Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Теоретические проблемы изучения явления старчества и его осмысления в русском художественном сознании конца XIX - начала XX веков 15-39
1.1. Христианская традиция старчества и феномен русского старчества 15-24
1.2. Традиция старчества и русский художник конца XIX - начала XX веков как стороны культурного диалога 25-39
ГЛАВА II. Старчество как предмет художественной рефлексии Ф.М.Достоевского 40-74
2.1. Старец Зосима в романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы» как образ христоцентрически и эсхатологически ориентированной личности 40-61
2.2. Образ старца Зосимы у Ф.М. Достоевского и традиции святоотеческой литературы 62-74
ГЛАВА III. Старчество как предмет художественной рефлексии Л.Н. Толстого 75-97
3.1. Проблема старчества и лжестарчества в повести Л.Н. Толстого «Отец Сергий» 75-89
3.2. Полемическая агиография Л.Н. Толстого 89-97
ГЛАВА IV. Старчество как предмет художественной рефлексии Н.С. Лескова 98-120
4.1. Традиция старчества и лесковская концепция праведничества 98-111
4.2. Цикл рассказов о праведниках Н.С. Лескова и агиографическая традиция 112-120
ГЛАВА V. Старчество как предмет художественной рефлексии М.В.Нестерова 121-153
5.1. Осмысление старчества в аспекте «мудрой старости» в живописи М.В. Нестерова 121-138
5.2. Нестеровские старцы: диалог с иконографической традицией 138-153
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 154-159
БИБЛИОГРАФИЯ 160-171
- Христианская традиция старчества и феномен русского старчества
- Старец Зосима в романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы» как образ христоцентрически и эсхатологически ориентированной личности
- Проблема старчества и лжестарчества в повести Л.Н. Толстого «Отец Сергий»
Введение к работе
Актуальность исследования. Конец XX - начало XXI вв. - время подведения итогов исторических, культурных процессов и переоценки многих ценностей. Человечество осмысливает базисные основания своего существования, обращаясь за проверкой настоящего или поиском будущего пути к культурному опыту прошлого. Многие понятия и явления приобретают в наше время новый смысл, становятся предметом оживленного обсуждения.
В современной ситуации общепризнанна актуальность изучения разнообразных пластов отечественной культуры. Это связано со спецификой переживаемого страной культурного момента, когда у человека и общества возникла насущная потребность в культурном, социальном, национальном самоопределении. Исследованные коллизии прошлого помогают отрефлексировать современную проблематику, а индивидуальные творческие проекты великих творцов имеют важное значение для понимания специфики русской культуры.
Актуальным видится изучение взаимодействия религиозной и светской культурных традиций, феноменов церковной жизни и искусства. Существенным сегодня является стремление понять и оценить те факты культурного прошлого, в которых соединились усилия церкви, идеалы и надежды светской культуры, народные чаяния и традиции. К такого рода феноменам и относится поставленное в центр данного исследования явление старчества. Конец XIX — начало XX в.в. - время расцвета русского старчества, золотой его век.
В самосознании русских художников конца XIX- начала XX веков имеется значительный и оригинальный опыт художественного осмысления духовных явлений. В конце XIX века в России, в сфере искусства, философии, в духовном опыте художников и интеллектуалов,
активизируются религиозные искания. Широкий план духовных исканий включал в себя и обращение к ценностям православия. Художественное творчество исходило из представления о непреходящем значении христианских ценностей. В поиске существенных социокультурных ориентиров художник обращался к христианским образцам, воплощенным и в таких явлениях, как монашество, старчество, религиозное подвижничество.
В этом контексте актуальной проблемой является осмысление традиции старчества в русской художественной культуре конца XIX — начала XX веков. Изучение указанной проблемы помогает обнаружить целостность завещанного нам духовного мира, многообразное единство усилий различных слоев общества в утверждении духовных ценностей, воплощенных в выдающихся образцах русской художественной культуры.
Обращение к русскому подвижничеству-старчеству позволяет выявить конкретные образцы праведности, свойственные именно русскому старчеству, являющемуся особым воплощением общехристианской практики старчества. В данной работе мы исходили из известного, но мало и фрагментарно разработанного представления о том, что в русской старческой традиции отразились как следование общехристианскому канону, так и русская культурная специфика.
Источники исследования. Старчество как форма аскетически-монашеского православия нашло осмысление в трудах виднейших российских философов (Н.Бердяева, С.Булгакова, Н.Лосского, В.Розанова, В.Соловьева, П.Флоренского). Русское старчество, (личности известных старцев) стало предметом художественного осмысления выдающихся писателей и художников XIX - начала XX веков. Обращение к теме старчества и личности русского старца можно проследить в это время в творчестве А.Белого, В.Васнецова, Б.Зайцева, Н.Клюева, И.Крамского И.Мельникова-Печерского, А.Ремизова,
П.Флоренского, И.Шмелева. Различны по характеру и глубине осмысления явления старчества произведения Ф.М.Достоевского, Н.СЛескова, М.В.Нестерова, Л.Н.Толстого. Представляется, что произведения этих авторов относятся к самым ярким и характерным образцам художественного осмысления старчества. Материал исследования составили следующие художественные тексты: роман Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы» (1880), повесть Л.Н.Толстого «Отец Сергий» (1898), цикл рассказов о праведниках Н.С. Лескова (1880-1990-е гг.), живопись М.В.Нестерова (1888-1917 гг.).
Цель исследования — изучить художественное осмысление феномена русского старчества в художественной культуре конца XIX -начала XX веков, взяв для изучения ключевые в этом аспекте произведения.
Исходя из названной цели, необходимо решить следующие задачи:
-раскрыть специфику русского старчества в контексте христианской старческой традиции;
- выявить взаимосвязи старчества с русским национальным характером;
-рассмотреть художественные особенности создания образов старцев в контексте духовного поиска русских художников: образ старца Зосимы из романа «Братья Карамазовы» Ф.М.Достоевского, образ отца Сергия из повести Л.Н.Толстого «Отец Сергий», а также проследить, как соотносится лесковская концепция праведничества и традиция русского старчества;
-исследовать преломление явления старчества в полотнах М.В.Нестерова - цикл нестеровских старцев;
-рассмотреть на конкретных примерах диалог с агиографической традицией глав романа Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы», повести
«Отец Сергий» Л.Н.Толстого и рассказов и легенд о праведниках Н.СЛескова;
- выявить специфику диалога с иконографией в творчестве М.В.Нестерова на примере цикла, посвященного Сергию Радонежскому.
Объект исследования - русская художественная культура конца XIX - начала XX вв. в акте встречи с христианским церковным институтом старчества.
Предметом исследования являются литературные и живописные
произведения Ф.М.Достоевского, Л.Н.Толстого, Н.С.Лескова и
М.В.Нестерова в аспекте художественного осмысления явления в них русского старчества.
Хронологические рамки исследования определены периодом расцвета и влияния на художественную культуру оптинского старчества (прежде всего старца иеросхимонаха Амвросия Оптинского (Гренкова) — 1874-1891 гг.) и временем создания индивидуальных творческих работ (роман Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы» (1880), повесть Л.Н.Толстого «Отец Сергий» (1890-91, 1895, 1898), цикл рассказов о праведниках Н.С.Лескова (1880-1890-е гг.), нестеровские старцы (1888-1898, 1903-1917 гг.).
Научная гипотеза исследования состоит в предположениях:
Уникальность русского старчества как культурного феномена является основанием оригинально-самобытного художественном осмысления.
Конце XIX - начало XX веков отмечен не просто отражением религиозной тематики в художественной культуре, а глубоким влиянием явления русского старчества на художественную культуру. Это влияние реализовалось в диалоге культурных традиций, творческом поиске идеала, человеческого максимума.
Диалогичность как неотъемлемое свойство взаимодействия светской и религиозной традиций (художественного осмысления явления старчества) воплотилась в диалоге индивидуальных художественных практик с агиографической и иконографической традициями.
Особенностями мироощущения художника конца Х1Х-начала XX веков явились глубоко развитое личностное начало, способное воспринимать объективную реальность сквозь призму собственного «Я», готовность к свободному выбору в ситуации двойственности сознания и, наконец, создание индивидуальных творческих проектов.
Художественный поиск Ф.М.Достоевского, Л.Н.Толстого, Н.С.Лескова, М.В.Нестерова, воплощенный в осмыслении явления русского старчества, был направлен на выявление идеальных начал бытия, человеческого существования: через христоцентрическое эсхатологическое православие - у Ф.М.Достоевского, через радикальную ревизию христианской традиции и наполнение ее авторским религиозно-нравственным содержанием - у Л.Н.Толстого, через реконструкцию народной религиозности у Н.С.Лескова и легендарно-романтическую квазирелигиозную стилизацию у М.В.Нестерова.
Методология исследования. Метод исследования основан на герменевтическом подходе к предмету. Предпринимается попытка истолкования и понимания содержательных аспектов художественного осмысления духовного и практического опыта творческой личности.
Методологические подходы к исследуемой проблеме в работе основываются на теоретической базе современного искусствоведения, которая включает в себя концепции и приемы таких гуманитарных наук и научных дисциплин, как:
- философия (с признанием особой значимости философской рефлексии М.Бахтина, М.Бубера, Н.Бердяева, С.Булгакова, Г.-Г.Гадамера, Н.Лосского, В.Розанова, В.Соловьева, М.Хайдеггера);
- богословие (о. П.Флоренский, о. В.Зеньковский, о. Г.Флоровский, архимандрит Рафаил, о. И.Кологривов, о. А.Мень, Л.Успенский);
-эстетика (В.Асмус, М.Бахтин, Г.Гачев, А.Гулыга, В.Крутоус, А.Лосев);
-культурология (А.Азов, А.Гуревич, П.Гуревич, Е.Ермолин, Т.Злотникова, Г.Коган, И.Кондаков, Ю.Лотман);
-искусствоведение, включая литературоведение (М.Алпатов, Г.Вагнер, Н.Дмитриева, С.Дурылин, К.Мочульский, Д.Лихачев, Ю.Лотман, И.Лученецкая-Бурдина, Е.Николаева, Н.Николаева, И.Никонова, Д.Сарабьянов, Г.Стернин, И.Столярова, А.Тарасов, Г.Филипповский, В.Хализев).
В работе привлечены и использованы методы сравнительного, генетического, типологического анализа — не только для комплексного подхода при исследовании текстов, но и при определении основных характеристик личности и способов мышления художника переходного времени. Диссертация предполагает наличие контекстуального подхода к обозначенной проблеме; характеристика контекста востребована в той мере, в какой она помогает осознать модель кризисного сознания рубежа веков.
Степень разработанности проблемы. Имеется широкий круг исследований богословских, исторических, литературоведческих, искусствоведческих, в которых освещается тот или иной аспект осмысления явления старчества в художественной культуре, в ходе исследования мы обращались:
-к работам русских философов, анализировавших духовные проблемы человека, размышлявших о противоречиях общества, раскрывавших национальные особенности культуры, мироощущения, всесторонне осмысливавших ситуацию кризисного времени (Н.Бердяев, С.Булгаков, Н.Лосский, В.Розанов, В.Соловьев, Л. Шестов);
-к богословским работам и работам по истории Русской православной Церкви (свят. Игнатий (Брянчанинов), С.Булгаков, Л.Карсавин, И.Концевич, А.Мень, И.Смолич, Т.Туркестанов, Г.Федотов, П.Флоренский, С. Четвериков, В.Экземплярский);
-к работам историко-культурного плана, содержащим описание и анализ культуры исследуемого периода, прежде всего - к трудам И.Кондакова и Г.Стернина;
-к искусствоведческим исследованиям, посвященным творчеству вышеназванных художников и отдельным аспектам взаимодействия духовных ценностей христианства и русского искусства (Б. Бурсов, Г.Вагнер, Л.Гроссман, Н.Дмитриева, С.Дружинин, А.Михайлов, И.Никонова, Г.Стернин, А.Эфрос).
При характеристике духовной ситуации России конца XIX - начала XX вв. определяющим был принцип «бинарности русской культуры» (Ю.Лотман). Сформировавшаяся в русской культуре поляризация смысловых основ, несущая в себе метафизические, географические, исторические и социальные интенции, создает особую систему, построенную на «взаимоупоре» противоборствующих смыслов (И.Кондаков).
При изучении особенностей мироощущения писателей мы обращались к работам М.Бахтина, Н.Бердяева, Б.Бермана, С.Булгакова, И.Виноградова, Л.Гроссмана, М.Дунаева, Г.Когана, Ю.Кудрявцева, К.Мочульского, Е.Мелетинского (по творчеству Ф.М.Достоевского); В.Асмуса, И.Лученецкой-Бурдиной, А.Гродецкой, М.Дунаева, Е.Куприяновой, Е.Николаевой, А.Тарасова (по творчеству Л.Н. Толстого); Л.Аннинского, Б.Бурсова, А.Горелова, О.Майоровой, И.Снегиревой, Н.Старыгиной, И.Столяровой, В.Хализева (по творчеству Н.С.Лескова).
Обращение к агиографии и иконографии с целью установления
4 диалога традиций потребовало привлечения работ: по иконографии
(Н.Барская, Ю.Бобров, архимандрит Рафаил, Е.Трубецкой, Л.Успенский,
Т.Юрьева, И.Языкова); по агиографии и теории литературы (М.Бахтин,
,> Б.Берман, Д.Лихачев, Ю.Лотман, А.Любомудров, В.Хализев); по
искусствоведению (С.Глаголь, С.Дурылин, А.Михайлов, И.Николаева).
Изучая художественную картину мира писателей и художников, мы
обращались литературе мемуарного и биографического характера: к
письмам Ф.М.Достоевского, Л.Н.Толстого, М.В.Нестерова, к
воспоминаниям В.Розанова, С.Дурылина.
Тема диссертации предопределила обращение к весьма обширному и
многоплановому кругу научной литературы. Сегодня нет ни одного
исследования, которое бы комплексно, с различных точек зрения
осветило такое явление русской церковной культуры как старчество в его
взаимодействии с русской художественной культурой. По нашему
мнению, именно при культурологическом подходе снимается дихотомия
1 религии и художественной культуры, которые обычно рассматривались в
изолированных и противопоставленных отношениях. В качестве основания в работе рассматриваются различные конкретные ракурсы русского старчества.
Характерным и придающим оригинальность данному исследованию является тот факт, что специфика русского старчества раскрывается не столько в теоретическом, каноническом плане, сколько в художественном, образном преломлении.
Научная новизна исследования выразилась в том, что:
л — впервые осуществлен комплексный культурологический анализ
,i <, художественного осмысления русского старчества в литературе и
'if
живописи рубежа конца ХГХ-начала XX веков;
расцвет религиозной жизни в рамках старческой традиции в конце Х1Х-начале XX веков обоснован как условие создания особого духовного мира в светском искусстве;
образ старца Зосимы рассмотрен как идеал личностно ориентированного, христоцентрического, эсхатологического православия;
- выявлена неоднозначность осмысления Л.Н.Толстым
старчества в повести «Отец Сергий»;
образ праведного героя в рассказах и легендах Н.С. Лескова соотнесен со старческой традицией и определен в ее контексте;
впервые цикл работ М.В.Нестерова (с 1889 по 1917 годы) рассмотрен в ракурсе старческой традиции и в диалоге с агиографической традицией.
Теоретическая значимость исследования определяется следующими позициями:
русское старчество определено как культурно-историческое выражение национального характера;
выявлены глубинные взаимосвязи художественного дискурса и церковной практики старчества;
проанализирована конкретная реализация творческого диалога русских художников с традицией и опытом старчества;
показана противоречивость взаимодействия опыта религиозной аскетики и творческого опыта художника в ситуации культурного кризиса и индивидуального художественного поиска.
Практическая значимость работы заключается в следующем:
-на основе определенной специфики русского старчества представляется возможным проведение аналогичных исследований по изучению соединения церковной и светской художественной культур;
-материалы диссертации могут быть использованы в практике преподавания мировой художественной культуры, литературы в высшей и средней школе, спецкурсах и спецсеминарах, посвященных истории русской культуры, а также судьбам традиций в контексте современной культуры.
Личный вклад диссертанта состоит в том, что впервые проанализированы конкретные осмысления явления старчества в русской художественной культуре, вследствие чего выявлены:
причины обращения русских художников рубежа веков к явлению старчества;
характер осмысления представителями светской художественной культурой этого церковного института.
На защиту выносятся следующие положения:
Старчество в России - многостороннее явление, которое является не только специфическим церковным институтом, но и культуротворческой практикой, объединяющей религиозную и светскую культурную традиции, открытой для художественного осмысления.
Старческое окормление может быть истолковано как возможная и реальная основа художественной рефлексии, ведущей к созданию особого духовного мира в светском искусстве.
Ф.М.Достоевский в романе «Братья Карамазовы» в образе старца Зосимы (основываясь на прототипах - Амвросии Оптинском и Тихоне Задонском) представил идеал личностно ориентированного, христоцентрического, эсхатологического православия. Создание писателем образа старца Зосимы - попытка представить человека, радикально устремленного к духовному совершенству через проповедь всеобщей любви. Образ Зосимы являет опыт Ф.М.Достоевского в постижении сущности взаимоотношений мира и старчества, в показе возможности «умного делания» в миру.
Л.Н.Толстой, обращаясь к теме старчества в повести «Отец Сергий», дает понимание религиозного феномена, опираясь на собственную радикальную ревизию христианской традиции и имея в виду утверждение личной веры; он наполняет христианские мотивы и формы новым, собственным религиозно-нравственным содержанием. Желая обличить нравственную несостоятельность исторических старцев, писатель создает повесть-антижитие, с главным героем-лжестарцем.
Цикл рассказов о праведниках Н.С.Лескова являет намерение писателя создать и закрепить в культуре русский праведнический тип человека, основываясь на духовных подвижнических началах, выработанных многовековым укладом народной жизни. Праведные герои Н.С.Лескова (варианты подвижнического жизненного пути Голована, Рыжова и др.) в целом близки к традициям старчества: их объединяет принцип деятельной любви, отказ от духовной привилегированности, востребованность людьми; это говорит о распространенности и воспроизводимости явления старчества.
В период национально-романтических увлечений и активизации нравственных исканий М.В.Нестеров воссоздает мир русской религиозности - обращается к теме русского старчества как явлению, воплощавшему идеально-гармонические духовные основы. Через легендарно-романтическую квазирелигиозную стилизацию художник стремился выразить народную религиозность.
Художественное осмысление религиозного института в светской культуре обернулось диалогом светской и церковной традиций: в литературе - агиографической, в живописи - иконографической.
Апробация работы. Основные положения диссертации обсуждались на IV Всероссийских чтениях «Оптина Пустынь и русская культура» (Калуга, 2001), на региональной научно-практической конференции «Церковь и общество: пути взаимодействия в сфере образования, науки и
культуры» (Ярославль, 2003), на ежегодных конференциях молодых ученых в ЯГПУ (2000-2003), на заседаниях кафедры культурологии ЯГПУ, в рамках кафедральной научной школы.
Результаты исследования отражены в 9 публикациях.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения и библиографии. Объем работы 171 страница компьютерного текста, список литературы содержит 197 наименования.
Христианская традиция старчества и феномен русского старчества
Подлинная задача христианской аскетики - это задача творческая, задача создания нового Адама в себе, и поэтому аскетизм - это элемент творчества (в творении себя). Попытки нового творения себя мирским человеком имеют глубокое духовное значение для культуры. Это происходило через принятие страждущими старческого окормления, через старчество. Раскрытие содержания данного явления невозможно без выяснения его происхождения.
«Старчество как церковный институт, основанный на духовном руководстве старца аскетической практикой послушания, - по авторитетному суждению В.И.Экземплярского, - возникло с появлением в церкви монашества, которое возникло с приходом новой веры — христианства с его новым богослужебным культом» (190; 125). Такова общепринятая точка зрения в церкви на историческое происхождение старчества как церковного института. Нас же интересует не история института, а специфика культурно-этической модели старчества. Исходя из этого целеполагания, можно утверждать, что старчество существовало
и до установления христианства, но являлось в ином виде. «Идея старчества, - пишет митрополит Трифон, - ... начинаясь с первой главы книги Бытия, проходит по всему Ветхому Завету, вплоть до явления Спасителя. Тому подтверждение пророки Илия и Елисей, Илий и Самуил, Нафан и Давид» (176;5). Религиозный смысл старчества состоит в следующем.
Первозданный человек в раю привык слушать слова Самого Бога, в Нем находить себе наставника, Ему беспрекословно повиноваться и веровать без рассуждений. Ум его был первоначально чист, но после своего падения человек был облечен стыдом, его помышления сделались земными и пресмыкающимися долгу, человек потерял совершенство и блаженство, как бы похитив себя у Бога, Который обладал им и наложил на него Свой образ. С утратой богообщения возникла необходимость в посреднике. Эта идея посредничества является центральной в понимании феномена старчества.
В Новом Завете, согласно данной логике, Великим Ходатаем и Посредником становится Иисус Христос, и непосредственное научение Богом становится вновь возможным для всех, так как крещением дается человеку покаяние, которое есть второе возрождение человека от Бога, данное до самой смерти и неопределяемое ничем и никогда неосуществимое. Это пристанище Иисус Христос дарует человеку, зная его немощь, чтобы он мог измениться, сделаться новым. Немощь -исходная точка человека, а совершенство - цель, увиденная человеком, но находящаяся всегда на расстоянии от него. Параллель с Иисусом Христом - это, с нашей точки зрения, исходный фундамент для построения феномена старчества.
Первый представитель старчества в том смысле, как его понимает христианская церковь, является уже на рубеже двух Заветов. Это святой Иоанн, Предтеча Господень. «Народ, толпами грядущий к нему за наставлениями, и его уроки о покаянии и верном пути к спасению составили признаки старчества в том виде, как оно впоследствии выразилось» (190;87-88). Смысл двух санкций старчество получило, согласно Новому Завету, из уст Христа. Иисус, избрав сначала двенадцать, а затем семьдесят два ученика, заключил Свое наставление им следующими словами: «Слушая вас, Меня слушает; отметая вас, Меня отметает». Христос в лице Своем и Своих двенадцати апостолов показал живой пример общежития. «Общежитие во имя Христово соединило людей столь великою любовью, что все они стали единым телом и членами друг друга, имея одну общую Главу - Христа. Во имя этой любви они во всем повинуются своему духовному отцу, исповедуют ему все тайны своего сердца, отсекают во всем свою волю...» (190;318-319). Подобная специфика отношений ученика - наставника будет почти полностью перенесена на систему отношений старца и ученика.
Нужно упомянуть особое служение раннего христианства, имеющее прямое отношение к старчеству. Апостол Павел перечислял три служения в церкви: апостольское, пророческое и учительское. Непосредственно за апостолами стоят пророки, их служение состоит главным образом в назидании, увещании и утешении. Через пророка непосредственно открывается воля Божия. Пророческое служение -особый благостный дар, который, согласно ортодоксальным представлениям, проявился в монастырском старчестве. Старцы, по словам И.М.Концевича, «обладая даром прозорливости, всех назидали, увещевали и утешали, исцеляли от болезней духовных и телесных. Предостерегали от опасностей, указывали путь жизни, открывая волю Божью» (97;8).
Старец Зосима в романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы» как образ христоцентрически и эсхатологически ориентированной личности
В размышлениях о нравственном поиске русской интеллигенции, ее метаниях, о вечном богоискательстве (в том числе, в контексте осмысления ею феномена старческого окормления), вполне закономерно обращение к личности Ф.М. Достоевского. По словам С.Н. Булгакова, Достоевский есть «святыня человеческого страдания, чело его, вместе с лучом бессмертия венчает самый высший венец, которого может удостоится человек, венец терновый!» (29; 131). То есть подвиг Достоевского соотнесен прямо с Иисусом Христом, приравнен к подвигу святости.
О творчестве Ф.М. Достоевского спорили и будут спорить, ибо оно не только соткано из противоречий, но сам образ мысли гениального писателя кажется насквозь антиномичным, допускает одновременно и тезис, и антитезис, нарушая законы логики. «Я дитя своего века, дитя неверия и сомнения», - писал о себе Ф.М.Достоевский (61; 55-56), остро выразив главную духовную тему своей эпохи, поставившей под вопрос все аксиомы веры.
Другой вопрос - как переживал писатель это неверие и сомнения века, вылившиеся в социальные конфликты и пороки. Ф.М.Достоевский, при уникальности его душевно-психологического склада, воспринимал их как тяжкие болезни индивидуального человеческого духа. «Я чувствую, что мы мысленно в разброде: болезнь и болезненное настроение лежат в корне наших общественных распрей, ... вся Россия стоит на какой-то окончательной точке, колеблясь над бездной» (136; 126). Он считал, что только верность Иисусу Христу способна излечить общество от «духовного разброда» сознания.
«Колебание над бездной», разрушение прежних твердынь: самодержавия, взрываемого социальными кризисами, и православия (современной церкви), потонувшего в волне нигилизма, - видели все мыслящие умы в российском обществе — и искали пути, минующие социальную и духовную бездну: одни предлагали так или иначе следовать мудрой, рациональной Европе (западники), другие, наоборот, отворачивались от ровного европейского горизонта и искали правду по родным ухабам.
Ф.М. Достоевский противопоставил модным поветриям западничества и нигилизма личностную проповедь православия и теорию почвенничества. В его почвенничестве много общего со славянофильством, прежде всего, - борьба с рационалистическим и секулярным, то есть псевдогуманистическим подходом к истинам веры и церковной жизни. Но есть и принципиальное своеобразие. Если славянофилы ратовали за православную святоотеческую традицию как таковую, то Ф.М. Достоевский - скорее за русское православие. Русское православие в понимании Достоевского - это христианство Христа. Он выходит напрямик к личности Христа, минуя противоречивый опыт исторического христианства, в том числе православия. Точнее он считает, что в русском православии полнее всего выразился изначальный личностный смысл христианства, в русском православном сознании наиболее отчетливо запечатлелся Христос. Почвенническое «Народное сознание» Достоевского - это, по сути, идея народа-богоносца. Вот почему Достоевский признавал только «русского Христа», единственного истинно православного, у русских, как думал Ф.М. Достоевский, «до принятия христианства вообще не было культуры. Именно православие стало основополагающей культурной традицией для России» (цит. по 136;127). Русский народ, явивший образ Христа в чистоте, Ф.М. Достоевский мог величать «народом- богоносцем», который призван «явить свет с Востока». Даже секулярные реформы Петра Первого, упразднившего патриаршество, не смогли пресечь эту православную традицию. В этом «русская идея» христоцентрического православия Ф.М. Достоевского, цель которого, по мнению писателя, - «разрешить общественные противоречия, утвердить гармонию интересов, привести к подлинной свободе, равенству, братству в их христианском понимании, возвысить в человеке духовность» (136;124).
Именно христоцентрическое православие, созидаемое на началах любви и веры в Бога, было для Ф.М.Достоевского основой нормального социального строя; без православного понятия греха и воздаяния невозможно покаяние, смирение и прощение, невозможна достойная человеческая жизнь в условиях земного времени и пространства. Отсюда его призыв «прислушаться к движению народного духа», звучащий как пафос почвенничества.
Проблема старчества и лжестарчества в повести Л.Н. Толстого «Отец Сергий»
Религиозно-философский замысел - это доминанта художественного творчества Ф.М. Достоевского и Л.Н. Толстого. И у Толстого, и у Достоевского содержание этого замысла трагично. У Достоевского главная тема сосредоточена вокруг искупительного и возрождающегося смысла страдания. Это тема амартологическая (касающаяся учения о грехе) и сотериологическая (касающаяся спасения). У Толстого ключевой вопрос - это мораль. Причем у Толстого христианская мораль извлечена из церковно-евангельского контекста и абсолютизирована. Под этим углом зрения трактуется Толстым феномен старчества Цель данной главы - рассмотреть, как Толстой трактует христианскую мораль на примере повести «Отец Сергий», как осмысливается религиозный феномен старчества и к каким результатам это осмысление приводит.
Позднее творчество Л.Н. Толстого, по устоявшейся традиции (Асмуса В., АндреевоцЕ., Гродецкой А., ИльинаВ., КулешоваФ., Курляндской Г., Лученецкой-Бурдиной И.) , принято именовать послепереломным и отсчитывать со времени обнародования писателем результатов кризиса, пережитого им в 70-е годы.
«Истинная жизнь человека, проявляющаяся в отношении его разумного сознания к его животной личности, начинается только тогда, когда начинается отрицание блага животной личности. Отрицание же блага животной личности начинается тогда, когда пробуждается разумное сознание» (Т.26; 347), а «единственная разумная деятельность человека - любовь (Т.26; 383). Любовь же «не есть только слово, но есть деятельность, направленная на блага других» (Т.26; 387).
Таким образом определены основы толстовского миропонимания и жизнестроительства: вера как сила жизни, жизнь как любовь к людям, разум как путь и средство постижения смысла жизни. Религиозная позиция Л. Толстого, как это обычно признается (ср. т. з. В.Асмуса, В.Никитина, Е.Николаевой), свелась к нравственно-этической, а последняя, в свою очередь, продиктовала все параметры общественно-политической и эстетической позиции. Вера Толстого, интерпретирующая нравственное содержание христианства, построена без опоры на церковь и обряд. Между тем, церковь отличалась не только теми недостатками, за которые ее обличал писатель, она была чуть ли не единственным институтом, объединявшим людей в едином чувстве, доброй воле и следовании общему нравственному идеалу. Обряд едва ли не лучше всего, именно в силу своей устойчивости, способствовал сохранению традиции, обеспечивавшей преемственность разделявшегося Толстым нравственного идеала. Отойдя от церкви, писатель отделил себя от большинства религиозных людей, в то же время возможность объединения была всегда очень важна для него, особенно если вспомнить, что одну из главных задач искусства он видел в соединении всех людей в одном добром чувстве. Место же отвергнутого религиозного обряда в жизни писателя оказалось занято ритуальными в своей регулярности действиями: пилкой дров, ношением воды, уборкой комнаты, тачанием сапог и т.д. Апеллируя к разуму, как к основной способности и силе человека, сам Толстой не был свободен от переполнявших его эмоций, подчас и разуму диктовавших направление мысли.
Вера Толстого была основой основ его понимания окружающего мира, отношения к нему, на ней базировались все философские, эстетические, социальные и другие взгляды писателя, она составляла основу его жизненной позиции и бытового поведения.
Творчеству Толстого 1880-1900-х годов предшествовал кризис, причины которого объясняются различно, приведший к перелому, однозначно понимаемому как смена мировоззренческой позиции. «К началу 80-х годов, - по мнению Е.В. Николаевой, - Толстой не только остановился на религиозном мировоззрении как на единственно возможном для себя, но и осознал необходимость проповеди открывшейся ему истины» (138;83).
Религиозное мировозрение повлекло за собой формирование ведущих закономерностей творчества, проявившихся в таких произведениях как «Исповедь», «Чем люди живы», «В чем моя вера» и др. Можно говорить о праведничестве как литературной и духовной проблеме.
Во второй половине 1880-х годов в творчестве Толстого происходит расширение и осложнение концепции праведничества. На первый план выдвигается новый тип праведника - «кающийся грешник». Причем герои-праведники приобретают черты, казалось бы, отвергнутой писателем духовной традиции. Можно предположить, что активизация этого мотива связана со сложностью и несбалансированностью духовного мира Толстого, входит в контекст его непрекращающихся личных религиозно-нравственных исканий, ориентированных на идеал праведности, его интереса к православию как органической стезе праведничества в России. В связи с этим показательна оценка писателем в 1887 — 1888 годах ряда глав из книги Гоголя «Выбранные места из переписки с друзьями». Так, глава «Светлое воскресенье» имела оценку «5+++» (а в 1909 г. напротив этой главы уже стоит единица). Подтверждением острого интереса к феномену праведничества служат и факты литературной биографии Толстого 1890-х годов. Именно в это время им начинает активно разрабатываться праведническая, или монастырская, тема (термин В.А. Жданова и А.Б. Тарасова).
Можно сказать, что монастырская тема привлекала Толстого еще в конце 1870-х годов. О стремлении писателя по возможности подробнее изучить монашескую жизнь говорит находившееся в яснополянской библиотеке большое количество книг с описанием монастырей и скитов, а также монашествующих подвижников благочестия (в большинстве своем старцев). Вот некоторые из них: Жизнь и подвиги схимонаха Федора. — М., 1839; Краткое сказание о жизни блаженной памяти отца Феофана, Кирилло-Новоезерской Пустыни священно-архимандрита с присовокуплением нравственно-духовных его поучений. - М., 1853; Сказание о жизни о подвигах старца Киево-Печерской Лавры иеромонаха Парфения. - Киев, 1856; Житие иже во святых отца нашего Митрофана, в схимонасех Макария, первого епископа Воронежского. - М., 1863; Жизнь и подвиги отца Серафима, иеромонаха Саровской пустыни. - М., 1875; Жизнеописание оптинского старца иеромонаха Леонида (в схиме Льва). — М., 1876.
