Содержание к диссертации
Введение
Раздел I. Жизнь и смерть человека в историко-правовой и теоретико-правовой науке
Глава 1. Жизнь и смерть человека в аксиологическом и историко-правовом контексте
1.1. Понятие жизни и права на жизнь в историко-теоретических исследованиях 22
1.2. Понимание жизни в современной юриспруденции (сравнительно-правовой анализ) 47
1.3. Смерть как юридическая категория: историко-правовой и теоретический анализ 75
1.4. Аксиологические аспекты восприятия жизни и смерти 92
ГЛАВА 2. Теоретико-правовые основы учения о соматических правах человека
2.1. Проблемы понимания человека в общей теории права 110
2.2. Человек, его тело и право на человеческое достоинство: соотношение материального и духовного 126
2.3. Право на распоряжение собственным телом в системе соматических прав человека 161
РАЗДЕЛ II. Правовой механизм распоряжения жизнью и смертью человека с учетом современных медицинских технологий
ГЛАВА 1. Юридическая регламентация репродукции жизни
1.1. Право на искусственное оплодотворение и имплантацию эмбриона 187
1.2. Проблемы правового регулирования статуса эмбриона человека 214
1.3. Современные проблемы правового регулирования суррогатного материнства 230
1.4. Теоретические проблемы правового регулирования клонирования человека 248
ГЛАВА 2. Право на смерть и нравственно-правовые аспекты его реализации в современных условиях
2.1. Право на искусственное прерывание беременности и медицинскую стерилизацию 264
2.2. Современные проблемы эвтаназии: законодательное признание или запрет 297
2.3. Правовое регулирование трансплантации органов и тканей человека 327
2.4. Смертная казнь: юридические и духовно-нравственные аспекты.. 357
Заключение 372
Список использованной литературы 385
- Понимание жизни в современной юриспруденции (сравнительно-правовой анализ)
- Человек, его тело и право на человеческое достоинство: соотношение материального и духовного
- Проблемы правового регулирования статуса эмбриона человека
- Современные проблемы эвтаназии: законодательное признание или запрет
Введение к работе
Актуальность темы исследования обусловлена высокой степенью значимости проблемных аспектов человеческой жизни и смерти как для теоретического моделирования, так и практического воплощения комплекса правовых норм, институтов, механизмов, в рамках которых и посредством которых осуществляются социально-юридические коммуникации, связанные с пониманием, законодательным закреплением, реализацией и защитой правового статуса личности.
Право на жизнь, как важнейшее социальное благо, неотделимо от всей совокупности прав и свобод человека и гражданина. Очевиден и тот факт, что вопросы права на жизнь напрямую связаны с проблемами самого существования государства и национальной безопасности. Таким образом, мы можем говорить об исключительной важности права на жизнь как инструментально-институционального явления политико-юридической действительности.
На современном этапе развития государственности Таджикистана одной из главных целей является обеспечение динамичного поступательного развития национальной политико-правовой системы. Базовым элементом данного процесса является право на жизнь, выраженное через совокупность нормативных предписаний, закрепляющих рассматриваемый феномен и регламентирующих его практическое воплощение.
Право на жизнь представляет собой сложное социально-культурное явление, что позволяет рассматривать его и в качестве объекта правового регулирования. Последнее право выражает и материальную сторону деятельности человека. Это обуславливает потребность объединить все свойства и связи права на жизнь в конкретной совокупности юридических предписаний. Для этого необходимо исследовать совокупность действующих юридических норм, регулирующих право на жизнь.
Данное право представляет собой объективное, непрерывно изменяющееся, внешнее воплощение объективной реальности и поэтому требует своего упорядочения. Объем и содержание воздействия на рассматриваемое явление не имеют предметно-содержательного качества, а представляют некую совокупность норм различных отраслей права. В связи с этим, право на жизнь рассматривается как основное право, как консолидирующий центр всей системы прав и свобод личности и гражданина. Поэтому необходимость общетеоретического осмысления и анализа данного института не вызывает никаких сомнений.
Институциональная природа права на жизнь имеет межотраслевое значение как общеправовая ценность. В силу сказанного его нельзя рассматривать лишь в рамках субъективного права. Право на жизнь, объективированное в юридической практике посредством институционального аспекта, находит свое формально-юридическое выражение через действующее законодательство.
В течение долгого времени право на жизнь не являлось объектом фактического правового регулирования. В основном дискуссии сводились к целесообразности и правовой обоснованности применения высшей меры наказания – смертной казни. Вместе с тем, содержательный анализ политико-правовой истории убедительно доказывает своеобразие концепции права на жизнь в культурах разных народов.
Первоначально право на жизнь было одним из тех прогрессивных инструментов культуры, благодаря которому человек смог подняться на качественно новый уровень существования, в частности повысились самоуважение и самоценность личности, возросла социальная ответственность ее перед государством и обществом.
Институционализация права на жизнь детерминирована социально-экономическими и культурно-историческими условиями эволюции классового общества. Именно осознание права на жизнь как основания организации жизни общества и привело к потребности разработки единой концептуальной базы этого права, принципов устойчивости социального развития.
На современном этапе право на жизнь получило статус абсолютной, высшей ценности, правового принципа. Сейчас очень важно на теоретическом и эмпирическом уровнях правильно сформулировать основные направления становления модели права на жизнь как институционального образования. По мнению автора, такими направлениями являются: во-первых, создание нормативной базы регламентации вопросов жизнедеятельности и среды обитания человека; во-вторых, разработка системы юридических мер по охране права на жизнь.
Сегодня человеческая жизнь рассматривается в качестве одной из высших социальных ценностей. При этом ценностное ее восприятие предполагает, что жизнь является особым состоянием, свойством, но не только и не столько физиологическим, сколько социальным.
Аксиологическое восприятие жизни определяется не только и не столько тем, что она присуща человеку от природы, сколько тем, что человеческая жизнедеятельность рассматривается в контексте общественного бытия. Она представляет социальную значимость в силу того, что человек, наделенный жизнью, становится субъектом определенных общественных отношений. При этом, как любая социальная ценность, жизнь имеет ориентирующий характер. По отношению к субъекту (человеку) она выступает объектом его интересов, а для его сознания выполняет роль повседневного ориентира в предметной и социальной действительности, обозначения его практического отношения к окружающим явлениям.
Требуют юридического решения и вопросы, связанные с определением начала человеческой жизни и ее конца, с юридическим статусом коматозных больных, человеческого эмбриона, с допустимостью вмешательства в генетические характеристики человека.
Право на тело и его юридическая регламентация охватывают целый комплекс соматических прав, которые основываются на мировоззренческой уверенности в «праве» человека распоряжаться своим телом и его органами, то есть создавать и ликвидировать их, «реставрировать» или «модернизировать». В этот комплекс следует в первую очередь включить: право на трансплантацию органов и тканей человека, право на аборт, клонирование, искусственное репродуктирование и, наконец, право на смерть. Именно эти аспекты столь широкой темы оказались в центре внимания автора при проведении данного исследования.
Задача не сводится лишь к поискам упрощенного ответа на вопрос-имеет ли человек право распоряжаться своим телом или нет? Важнее проследить эволюцию человеческой мысли и поступков личности и провести сравнительный анализ соответствующего законодательства в его исторической ретроспективе. Чтобы
понять сущность «соматических прав», необходимо учитывать, что сам человек воплощает в себе телесное и духовное начала. Сюда же можно отнести право человека на смерть, изменение пола, гомосексуальные контакты, трансплантацию органов, право на искусственное репродуктирование, стерилизацию, аборт, клонирование, а затем — и на виртуальное моделирование в смысле полноправного утверждения (дублирования) себя в неметрической форме объективного существования. Права эти имеют сугубо личностный характер и определяются как «соматические». Третье тысячелетие знаменует начало перехода к новой социально-культурной парадигме, которая влечет за собой создание этики нового правопо-нимания, а также более глубоких представлений о самом человеке и его правах. Эти насущные проблемы с учетом новых научных достижений и социального опыта и стали предметом исследования диссертанта, актуальность которого с учетом всего вышеизложенного не вызывает сомнений.
Степень научной разработанности темы и теоретическая основа исследования. Теоретическую основу работы составили классические и современные исследования в области теории, философии и истории права и государства, гражданского права, сравнительного правоведения, юридической социологии, конституционного права и других наук об обществе и человеке.
В начале XX в. стало формироваться аксиологическое направление в исследовании права на жизнь в концепции права на достойное существование (Н.А. Бердяев, Е.Н. Дюринг, А.М. Куницын, П.В. Мокиевский, П.И. Новгородцев, И.А. Покровский, А.А. Рождественский и др.).
Вопросы структуры субъективного права в отношении отдельных правомочий, вытекающих из содержания права на жизнь, анализируются в трудах Н.Г. Вилковой, В. Власихина, Ю.А. Дмитриевам, Дж.М. Зоирова, А. И. Иойрыша, Р. Каллистратовой, О.С. Капинус, Л.О. Красавчиковой, М.Н. Малеиной, М.З. Рахимова, С.Г. Стеценко, Ш.Т. Тагайназарова, А.Г. Хабибулина, О.А. Хазо-вой, Е.В. Шленевой и др.
Гражданско-правовой аспект права на жизнь как нематериального блага был изучен Ш.К. Бадаловым, Ш.К. Гаюровым, Н.Д. Егоровым, В.Д. Костюком, Л.О. Красавчиковой, Н.С. Малеиным, М.Н. Малеиной, М.А. Махмудовым, Ш.М. Менглиевым, Е.С. Резник, Ш.Т. Тагайназаровым, В.С. Толстой, Ю.К. Толстой, Б.Т. Худаяровым и др.
Юридическое познание права на жизнь проводилось на прикладном уровне, как правило, в русле изучения других аспектов прав человека. Конституционные основы права на жизнь в рамках взаимоотношений личности и государства рассматривались Н.В. Кальченко, Л.Н. Линник, Г.Б. Романовским, Е.В. Сивцом, Т.М. Фомиченко.
Вопрос об отношении человека к смерти также был глубоко проанализирован исследователями, среди которых следует выделить историков и антропологов Ф. Ариеса, М. Вовеля, А.И. Ковлера, О. Тибо, Л.В. Тома, философов 3. Фрейда, В. Штекеля, В.Л. Неговского, И.И. Мечникова, Г.З. Шора, Н.Ф. Федорова, B.C. Соловьева, Е.Н. Трубецкого, Н.И. Пирогова, C.T. Франка.
В современной России в философии, медицине, биоэтике, психологии, истории и теории права к проблеме смерти обращались А.Артемьева, А. Громов, А. Зильбер, А. Иванюшкин, И. Красненкова, М. Мирский, Ю. Сергеев, И. Силуянова, С. Рязанцев, Н. Трубников, М. Уваров, Б. Юдин, В. Н. Ардашева, Д. Иванова, Н. Кальченко, О.С. Капинус, Г. Красновский, В. Крусс, М. Ковалева, М.Н. Малеина,
Н. Маргацкая, В.П. Сальников, О.Э. Старовойтова, С.Г. Стеценко, Ю. Павлова и др.
Научным изучением правового регулирования жизни человека в контексте преступлений против жизни и здоровья личности занимались известные ученые-юристы А.Г. Блинов, С.В. Бородин, А.Н. Красиков, Т.М. Нуркаева, Н.С. Таган-цев.
Проблемы безопасности человека, защиты его прав и, в частности, права на жизнь анализировались X.С. Гуцериевым, Л.Б. Ескиной, Дж.М. Зоировым, М.Н. Марченко, А.В. Малько, В.П. Сальниковым, И.Н. Сенякиным, С.В. Степашиным, Р.Ш. Сативолдиевым, Ф.Т.Тахировым, Н.В. Тюменевой А.Г. Халиковым и др.
Вопросы отмены и применения смертной казни рассматривали Ю.М. Антонян, С.В. Бородин, С.В. Жильцов, И.И. Карпец, В.Е. Квашис, М.В. Квашис, А.В. Малько, А.Б. Мезяев, А.С. Михлин, А.С. Никифоров, Т.Ш. Шарипов и др.
Все вышеуказанные авторы внесли большой вклад в разработку как общей теории прав человека, правового статуса человека и гражданина, природы и структуры субъективного права, так и отдельных элементов права на жизнь. Тем не менее единого и комплексного исследования, в котором бы особенно глубоко и подробно рассматривались проблемы права человека на жизнь, в настоящее время мы не имеем.
Автор считает, что категория права на жизнь весьма содержательна и отраслевой подход здесь себя не оправдывает. Это и предопределило необходимость создания комплексной конструкции права на жизнь.
Нормативная база исследования. Диссертационное исследование выполнено на основе действующего законодательства Республики Таджикистан (далее – РТ), Российской Федерации и других государств-членов СНГ. Для сравнительного анализа были привлечены нормативные правовые акты СССР, зарубежных стран.
Предметом исследования выступают жизнь и смерть человека как социально-правовой феномен, тенденции их развития в мире и фактическое состояние.
Объектом исследования является совокупность общественных отношений, связанных с жизнью и смертью человека.
Цель и задачи исследования. Цель исследования - установление природы и специфики правового регулирования жизни и смерти человека и выработка на этой основе предложений и рекомендаций для совершенствования действующего законодательства в этой сфере.
Постановка данной цели предопределила необходимость решения следующих задач:
-выявить и описать научные критерии оценки права на жизнь как феномена политико-правовой действительности;
- определить место и роль категории права на жизнь в системе личных прав и свобод человека и гражданина;
-рассмотреть тенденции развития права на жизнь, дать формулировку понятия «право на жизнь»;
-исследовать аксиологическое содержание права на жизнь;
-проанализировать тенденцию развития понятия права на жизнь в границах субъективного права;
-конкретизировать момент смерти человека как правового последствия и раскрыть основные признаки и содержание правоотношений, возникающих в результате смерти физических лиц;
-исследовать правовые и этические проблемы, а также специфику и причины суицида как одной из разновидностей добровольного ухода человека из жизни, а также правовые способы его предотвращения;
-изучить сущность и особенности эвтаназии, а также проблемы, возникшие в процессе дискуссии о возможности ее применения и связанные с этим перспективы развития юридической практики;
-раскрыть юридические проблемы применения смертной казни как принудительного лишения человека жизни, а также проанализировать правовые последствия ее применения и перспективы отмены;
-провести сравнение международного и национального законодательства в сфере обеспечения права на жизнь;
-разработать комплекс мер по реализации права на жизнь.
Методологическая основа диссертационного исследования. В решении поставленных задач автор опирался на современные методы познания. Человек является социальным существом и потому чрезвычайно продуктивным для настоящего исследования стало использование как общесоциологических (системного, институционального, поведенческого подходов), так и конкретно-социологических (анализ статистических данных, контент-анализ, качественный анализ и т.п.) методов исследования.
В работе используются и методы собственно теории государства и права в совокупности с логическими примами анализа, синтеза, конкретизации и абстрагирования. Нормативно-догматический метод применяется при анализе технико-юридической составляющей правоотношений, возникающих в результате смерти человека. Сравнительный метод используется при сопоставлении однопо-рядковых элементов механизма правового регулирования общественных отношений, возникающих по поводу смерти человека.
В ходе исследования широко применялись специально-юридические методы познания, среди которых следует выделить методы сравнительно-правового анализа, теоретико-правового моделирования и прогнозирования, правовой диагностики, интерпретации правовых текстов, юридической статистики.
Научная новизна диссертации заключается в том, что в ней представлено новое научное направление - институционально-правовая концепция жизни и смерти человека. В рамках этого направления диссертантом осуществлен комплексный теоретико-аксиологический и частно-правовой анализ многообразных точек зрения и позиций, связанных с пониманием жизни и смерти, объективными и субъективными факторами, характеризующими эти явления, особенностями их нормативного закрепления и практического воплощения.
В работе предлагается качественно новое прочтение жизни и смерти как
комплексных межотраслевых социально-правовых категорий, объединяющих в
своем содержании субъективное правомочие и объект регулятивно-
охранительного воздействия.
Диссертант формулирует и конкретизирует правовые категории, характеризующие право на жизнь, исследует его структурные элементы, выделяет объективные и субъективные обстоятельства, влияющие на возникновение и реализацию права на жизнь, на различных этапах и стадиях человеческой жизнедеятельности. Дается обоснование данной категории не только как основополагающего
права в системе естественных прав и свобод человека и гражданина, но и как важнейшего блага, стандарта оценки состояния национальной системы жизнеобеспечения.
Объединение нормативно-правовых и функциональных характеристик и формально-содержательных параметров права на жизнь позволяет рассматривать этот феномен в качестве важного политико-правового условия, определяющего приоритетные установки развития РТ в качестве правового социального государства.
Положения, выносимые на защиту:
-
Жизнь является межотраслевой правовой категорией, выступающей одновременно в качестве субъективного правомочия и объекта правового регулирования. В качестве правомочия жизнь и детерминированные ею правовые возможности выступают как своеобразные предметы собственности конкретного физического лица - личности. Как объект правового регулирования, жизнь представляет абстрагированное от специфики конкретных субъектов явление, по отношению к которому государство определяет нормативно-правовой масштаб возникновения, реализации, охраны и правоограничения (вплоть до смертной казни).
-
В настоящее время существует необходимость четкого законодательного закрепления моментов начала и окончания жизни. При этом следует исходить из неоднозначности понимания жизни, т.е. жизни как совокупности биохимических процессов, протекающих в человеческом организме, и жизни, как правового состояния индивида, в первую очередь связанного с индивидуальной правосубъектностью.
3. Право на жизнь, как субъективное правомочие частного характера,
представляет нормативно закрепленную меру личной свободы индивида в сфе
ре выбора и моделирования конструкций правоотношений, в которых объектом
является жизнь. В рамках этих правоотношений субъект предпринимает уси
лия, направленные на сохранение и репродукцию собственной жизни, а также
высказывает требования в отношении контрсубъектов и третьих лиц, связанные
с определенным поведением или воздержания от него. Право на жизнь рас
сматривается с позиций интегративного правопонимания, предполагающего
слияние и взаимное дополнение концепций естественного права и юридическо
го позитивизма.
4. В качестве критерия разграничения правомочий, являющихся структур
ными элементами права на жизнь, от иных правовых возможностей рассматри
вается неразрывная связь с физическим существованием человека, которая вы
ражается в том, что реализация соответствующих возможностей приводит или с
высокой долей вероятности может привести либо к прекращению жизни, либо к
ее сохранению. В связи с этим, автор критически относится к рассмотрению в
качестве структурных элементов права на жизнь таких правовых возможностей,
как право на искусственное оплодотворение, имплантацию эмбриона, клониро
вание, искусственное прерывание беременности, стерилизацию. Основанием
для подобного вывода является проведенное исследование, в результате кото
рого было выявлено отсутствие возможности наступления негативных или по
зитивных последствий для физического существования реализующего их лица.
Но они настолько взаимосвязаны, что отдельное их регулирование в позитив
ном плане не представляется целесообразным и эффективным.
-
Представляется целесообразным отнесение к праву на жизнь субъективных правомочий, непосредственным образом связанных с воспроизводством и сохранением жизни как биосоциального явления (право на зачатие, право на рождение, использование и спасение жизни), а также распоряжением жизнью (совершение действий, связанных с риском для жизни, самоубийство).
-
Предлагается рассматривать искусственное оплодотворение, имплантацию эмбриона, искусственное прерывание беременности не только с позиции лиц, выступающих в качестве инициаторов и исполнителей соответствующих действий, но и с учетом субъективных интересов потенциального носителя права на жизнь – жизнеспособного, но еще не рожденного ребенка. Обосновывается вывод о том, что указанные правовые возможности не являются универсальными составляющими права на жизнь любого лица и должны рассматриваться в качестве элемента иного права, например права на здоровье. Также обосновывается необходимость отказа от рассмотрения искусственного прерывания беременности в качестве субъективного права женщины, вынашивающей ребенка. В связи с этим, в работе сформулированы конкретные предложения по совершенствованию нормативных положений, регулирующих отношения в сфере прерывания беременности, искусственного оплодотворения и имплантации эмбриона.
-
Проблему прерывания беременности следует рассматривать в контексте обеспечения права на жизнь матери и вынашиваемого ребенка. В случае угрозы жизни и здоровью женщины действует презумпция большей ценности ее жизни по отношению к жизни нерожденного ребенка. Однако вплоть до настоящего времени примат «материнского права» по отношению к «эмбриональному» законодательно не установлен. Очень важно четко определить временной промежуток, в течение которого женщина вправе самостоятельно распоряжаться жизнью эмбриона, так как от этого зависит момент разграничения между правомерным прерыванием беременности и убийством новорожденного. Учет в действующем законодательстве периода внутриутробного развития плода должен быть основанием признания правосубъектности человека с момента зачатия. На основе анализа конструкции «правоотношения», а также научных достижений (генетики и эмбриологии) автор пришел к выводу о наличии предпосылок для признания правоспособности за каждым зачатым человеком.
-
Рассматривая этические, нравственные и религиозные стороны вопроса эвтаназии, сопоставляя право на жизнь и достойную смерть, а также исходя из гипотезы о праве человека на распоряжение жизнью, автор обосновывает позицию, в рамках которой отстаивает необходимость сохранения правового запрета как на активную, так и пассивную форму эвтаназии. Нельзя оправдать эвтаназию с позиции естественного права на распоряжение жизни, ибо при этом моральные устои общества разрушаются, и человеческая жизнь утрачивает смысл и значение в качестве высшей ценности. Ограниченные возможности современной медицины не должны влиять на человеческое существование. Смерть от безысходности – это проблема общества, а не право выбора смерти конкретным членом общества. При этом героическая смерть ради спасения Родины, сохранения жизни других людей должна рассматриваться не как эвтаназия, а как благое действие, связанное с самопожертвованием во имя жизни.
9. Человеческое тело неприкосновенно. Целостность человеческого тела
может быть нарушена лишь в силу необходимости врачебного вмешательства.
Предварительно для этого должно быть получено согласие заинтересованного
лица, кроме тех случаев, когда фактическое состояние человека, по объектив-
9
ным причинам, не позволяет ему выразить свое мнение на врачебное вмешательство.
10. Никто не вправе посягать на целостность человеческого существа. Лю
бая генно-технологическая практика по клонированию человека должна быть
запрещена. В области предупреждения и лечения наследственных заболеваний
не могут производиться трансформации генетически заданных параметров с
целью коренного изменения индивидуальных наследственных особенностей
человека.
11. Трансплантация органов и тканей человека в юридическом смысле
представляет средство реализации права на распоряжение собственным телом
ради спасения жизни и здоровья другого человека только в том случае, когда
это вызвано фактической необходимостью и не создает большой угрозы для
жизни и здоровья донора. Недопустимо включение органов и тканей человека в
коммерческий оборот. В этом смысле нельзя рассматривать человеческие орга
ны в качестве предметов «вещного» права, используемых в гражданско-
правовых отношениях. Такая позиция должна отражаться в законодательстве,
регламентирующем отношения в сфере здравоохранения, трансплантации и до
норства.
-
Право на жизнь допускает применение медицинской стерилизации при условии добровольного информированного согласия пациента. Принудительная стерилизация является недопустимым вмешательством в реализацию права на жизнь и не может проводиться в духовных целях или в качестве уголовного наказания. Лишение репродуктивной функции на недобровольной основе прерывает генетическую линию человека, что может рассматриваться как причинение вреда здоровью, нарушение телесной неприкосновенности, применение пыток. В качестве юридической гарантии, обеспечивающей сохранение и защиту данной составляющей права на жизнь, предлагается ввести в научный оборот с последующим закреплением на законодательном уровне «права на воспроизводство потомства» (или «права на эмбриогенез»). Обосновывается необходимость включения этого права в систему личных прав человека и гражданина.
-
Смерть человека рассматривается как момент окончания (прерывания) биологического состояния жизни и вместе с тем как юридический факт, означающий завершение индивидуальной правосубъектности. Правовая регламентация смерти человека осуществляется на двух уровнях: первый уровень - регулирование медико-биологической констатации смерти; второй - регламентация смерти с точки зрения ее правовых последствий. Правовое регулирование констатации смерти направлено на закрепление в нормативно-правовых актах процесса установления биологической смерти и процедуры ее юридического оформления в виде предпосылки правовых отношений. Смерть человека как правовое последствие, в зависимости от обстоятельств, при которых она наступила, может выступать в виде юридического факта-события (в том случае, если она наступила в результате несчастного случая, болезни и т.п.), либо в виде юридического факта-действия (если она наступает в результате самоубийства, эвтаназии и т.п.).
-
Правоотношения, возникающие в связи со смертью человека, это существующая на основе норм права персонифицированная коммуникация между физическими и юридическими лицами, характеризующаяся наличием корреспондирующих прав и обязанностей, обеспечиваемая системой госу-
дарственных гарантий и санкций, возникающая в результате юридической фиксации прекращения жизнедеятельности человека.
На базе теоретических выводов и анализа практики применения правовых норм внесены предложения по совершенствованию действующего законодательства. В частности, предлагается внесение изменений в ряд статей Гражданского, Семейного и Уголовного кодексов РТ, а также законодательства об охране здоровья граждан, репродуктивного здоровья, трансплантации органов (прилагается).
Теоретическая значимость результатов исследования. Предложенные автором положения развивают и дополняют ряд тематических блоков общей теории права, существенным образом обогащают содержание теории частного права, способствуют конкретизации и углублению многих разделов конституционного, гражданского, медицинского права. Автором сформулировано определение жизни как социального феномена, уточнена дефиниция права на жизнь, выделены критерии отнесения тех или иных правомочий к структурным элементам указанного права и, соответственно, приведен определенный набор правомочий, которые, по мнению диссертанта, составляют содержание права на жизнь. Обоснована необходимость изменения подходов как к регулированию отдельных групп отношений, складывающихся при реализации отдельных правомочий, так и к уже устоявшимся юридическим категориям. Важность проведенного исследования определяется и тем, что развитие некоторых отраслей медицины (эмбриологии, генетики, трансплантологии) породило ряд проблем, требующих правового разрешения. В работе даются ответы на многие из них.
Практическая значимость результатов исследования. В работе подробно анализируются тенденции в развитии права на жизнь. Выявленные здесь закономерности стали предпосылкой для постановки вопроса о возможности формирования в Таджикистане комплексного института права на жизнь. Предлагаются пути создания механизма реализации этого права. Внесены необходимые рекомендации по совершенствованию норм действующего законодательства, регламентирующего вопросы обеспечения, осуществления и усиления защиты права на жизнь, и повышения ответственности субъектов власти за исполнение ими своих обязанностей в этой сфере.
Содержащиеся в диссертации выводы могут быть использованы: 1) для устранения противоречий в действующем законодательстве и его совершенствования; 2) для оценки уровня и качества жизни населения страны; 3) для теоретического обоснования научных исследований, проводимых по данной тематике, и принятия практических мер по разработке доктрины прав и свобод человека и гражданина в Таджикистане; 4) для чтения лекций в вузах юридического профиля.
Апробация работы и практическая ценность исследования. Диссертация выполнена в Институте философии, политологии и права Академии наук Республики Таджикистан и обсуждена на совместном заседании отделов теоретических проблем современного государства и права, истории государства и права и частного права.
Основные положения диссертации освещены в докладах на различных научных конференциях, семинарах, в том числе на ежегодных апрельских конференциях профессорско-преподавательского состава юридического факультета ТНУ (2005-2012 гг.), на международной научно-практической конференции на тему: «Проблемы развития гражданского законодательства Республики Та-11
джикистан» (Ходжа-Обигарм, апрель 2009), республиканской научно-практической конференции на тему: «Право человека и смертная казнь» (Душанбе, 2010), республиканской научно-практической конференции на тему: «Развитие законодательства по вопросам жизни и здоровья» (Душанбе, 2010), научно-практическом семинаре на юридическом факультете ТНУ (Душанбе, 2011-2012) и др. Предложения автора учитывались также при разработке и экспертизе законопроектов и подзаконных нормативных актов во время его деятельности в качестве депутата Верховного Совета РТ, в период работы советником Президента РТ по правовым вопросам и связям с парламентом, руководителем рабочей группы по разработке проектов Уголовного и Уголовно-процессуального кодексов, в качестве члена рабочих групп по разработке Граж-данско-процессуального кодекса и новой редакции Гражданского кодекса РТ.
По результатам исследования рабочей группе по разработке последнего предложены проекты ряда статей («Право на жизнь», «Право на здоровье», «Право на устранение опасности, которая угрожает жизни и здоровью», «Право на медицинскую помощь», «Право на информацию о состоянии здоровья», «Право на свободу», «Право на неприкосновенность личности», «Право на донорство», «Право на семью», «Право на безопасную для жизни и здоровья окружающую среду» и др.). Были предложены изменения и дополнения в Уголовный кодекс РТ и «ст. «Эвтаназия», в Семейный кодекс РТ «ст. 52 в новой редакции» и др.
Основные положения диссертации отражены в следующих работах автора: «Нематериальные блага и их защита. Учебник. Часть 1, глава 15 /Под общей редакцией члена- корр. АН РТ, доктора юридических наук, профессора О.У. Усманова. Душанбе, «Матбуот», 2001. С. 206-216»; «Гражданско-правовые проблемы права на жизнь и здоровье» (монография). Душанбе: «Хумо», 2004. 176 с.»; «Нематериальные блага и их защита». Учебник. Часть 1, глава 15 /Под общ. ред. члена-корр. АН РТ, доктора юридических наук, профессора М.А. Махмудова. Душанбе, «ЭР-граф», 2001. С. 219-230; «Гносеология правовой танатологии (теоретико-правовые аспекты учения о смерти)» (монография). Душанбе, 2009. 352 с.»; «Страховое право Республики Таджикистан» / Дж.М. Зоиров, И.Х. Бабаджанов, Ш.К. Бадалов. Учебное пособие. Душанбе: «ЭР-граф», 2010.224с. (в соавт.); «Право на жизнь как юридическая квинтэссенция витальных возможностей человека» (монография). Душанбе. 2010. 440 с.»; «Комментарии к Гражданскому кодексу Республики Таджикистан» / М.А. Махмудов, Ш.Т. Тагайназаров, И.Х. Бабаджанов, Ш.К. Бадалов. Душанбе: «ЭР-граф», 2010. 1000 с. (в соавт.)»; «Право на жизнь и право на смертную казнь в юридической теории и практике (монография). Душанбе: «ЭР-граф», 2011. 196 с.»; «Защита наследственных прав в суде» (научно - практическое пособие). Душанбе: «ЭР-граф», 2011. 288 с.»; «Жизнь и здоровье человека: современные проблемы правовой ответственности» / Ш.Т. Тагайназаров, И.Х. Бабаджанов, Ш.К. Бадалов, Дж.Б. Бабаджанов. Душанбе: «ЭР-граф», 2010. 452 с. (в соавт.)»; «Жизнь и смерть человека в аксиологическом и проприетарном измерении (теоретико-правовой анализ) (монография). Душанбе: «ЭР-граф», 2012. 592 с.»; «Актуальные проблемы квалификации преступлений (в теории и практике)». Научно - практическое пособие. В 3-х частях. Часть первая. Душанбе: «ЭР-граф», 2012. 152 с.»; «Актуальные проблемы квалификации преступлений (в теории и практике)». Научно -практическое пособие. В 3-х частях. Часть вторая. Душанбе: «Ямини Содик», 2014. 244 с.», и 59 научных статьях, рецензиях,
в том числе 18 из них были опубликованы в изданиях, рекомендованных ВАК России для докторских диссертаций.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, двух разделов, четырех глав, включающих пятнадцать параграфов, заключения, библиографического списка литературы.
Понимание жизни в современной юриспруденции (сравнительно-правовой анализ)
Сторонница этого подхода М.Н. Малеина пишет, что правомочие по распоряжению жизнью представляет собой «возможность подвергать себя значительному риску и возможность решать вопрос о прекращении жизни»2. Так ли это? Думается, что нельзя проводить аналогию распоряжения жизнью, как со своей собственностью, поскольку речь идет, как минимум, о разных объектах правового регулирования3.
Безусловно, в некоторых случаях поведение гражданина связано с высоким риском для собственной жизни, однако такое поведение может носить общеполезный характер и в связи с этим не запрещается государством. Так, в Присяге сотрудников органов внутренних дел содержатся слова: «Клянусь, не щадя своей жизни, охранять установленный Конституцией и законами правовой порядок». Эвтаназия же не несет общественно полезной нагрузки, и переводить убийство, пусть даже из чувства сострадания, в разряд частноправовых проблем, по меньшей мере, опасно.
По нашему мнению, удачное определение права на свободное распоряжение своей жизнью, как структурного элемента права на жизнь, дает Н.В. Кальченко: «Данное право рассматривается, как возможность добровольного принятия лицом решения о поставлении своей жизни в опасное положение, обусловленное свободным, осознанным изъявлением воли, направленной на достижение некой положительной цели в интересах самого человека, других лиц и всего общества. Обязанность государства в сфере обеспечения благоприятного режима реализации данного права заключается в создании условий минимизации степени риска»1. Наряду с правом на распоряжение жизнью, по мнению Н.В. Кальченко, в содержание права на жизнь входит право на неприкосновенность жизни и право на спасение жизни2. Какая-либо форма жизни может опираться только на одно из двух оснований: либо эта жизнь, как ценность, должна уступать другим, «более высшим» ценностям, таким, например, как здоровье народа, генетический фонд нации, чистота расы (как это было во времена национал-социализма в Германии); либо эта жизнь не представляет более из себя какой-либо ценности3.
В первом случае для правового обоснования оценки значимости жизни необходимо установить критерии, исходя из которых и должен решать вопрос о противоречии между общественной заинтересованностью в достижении поставленных целей и интересами индивида в охране его жизни от различных посягательств. Но установление подобных критериев стало бы абсолютным попиранием основных прав человека ради общественного блага. Такой подход неприемлем для правового государства, которое рассматривает человека, как равносущного человеческому роду, как самоценность и самоцель исторического развития. Нет иной высшей ценности, чем жизнь. Из этого должна исходить и Конституция РТ.
Утверждение, что жизнь не имеет смысла для ее носителя, также в конечном счете упирается в необходимость сравнительного анализа. Чистая жизнь в смысле «существования», «прозябания» противопоставляется «полноценной» жизни в смысле «свободы», «совершенствования», «развития». В этом случае жизнь как бы отделяется от свобод, которые можно осуществить на ее основе; жизни придается или мизерная ценность, или она ее совсем не имеет. Между тем, свобода, совершенствование, достойное существование являются высшими ценностями, определяющими смысл жизни. Как только начинается противопоставление жизни и этих категорий, чаша весов недостойную, малоценную, нестоящую. Все эти суждения противоречат и конституцию. Нельзя критерий ценности определять такими понятиями, как жизнь или свобода. Свобода, в какой бы форме она не выражалась, всегда должна подчиняться жизни. Она никогда не может цениться выше жизни, как будто она придает жизни «собственный смысл». Свобода не может быть противопоставлена жизни, поскольку жизнь является ее питающей основой. Ни что более, чем жизнь, не имеет веса для основного права - человеческого достоинства, потому что человеческое достоинство не абстрактное понятие, а в первую очередь - конкретное основное право, которое погибает, если его отделить от «питающей основы».
Итак, право на жизнь - это признанное государством естественное и неотчуждаемое право человека на зачатие, на рождение, на достойное и благополучное существование и гарантированное на конституционном уровне до наступления смерти.
Однако право на жизнь в широком смысле - это не просто право на то, чтобы жить, чтобы человека никто не мог произвольно лишить жизни, а право на то, чтобы жить свободно и мирно. «Человек рожден для счастья», -говорили древние. Еще Аристотель заметил, что государство создается не для того, чтобы обеспечить возможность жить, а преимущественно для того, чтобы жить счастливо. Иными словами, право на жизнь – это право на достойное человеческое существование1.
Человек, его тело и право на человеческое достоинство: соотношение материального и духовного
Аналогично гражданскому процессуальному законодательству регулирует последствия смерти и Закон РТ «Об исполнительном производстве» от 20 марта 2008 г. Согласно ст. 30 указанного закона, «.. исполнительное производство прекращается в случаях:...-смерти взыскателя гражданина или должника-гражданина, объявления его умершим, признания безвестно отсутствующим, если установленные судебным актом или актом другого органа требования или обязанности не могут перейти к правопреемнику или управляющему имуществом безвестно отсутствующего». В свою очередь ст. 23 того же закона устанавливает, что «исполнительное производство подлежит обязательному приостановлению в случаях:-смерти должника, объявления его умершим или признания безвестно отсутствующим, если установленное судом правоотношение допускает правопреемство».
Очевидно, что законодатель в данном случае по непонятным причинам пропустил правовые последствия смерти должника по исполнительным документам, не связанным с устанавливаемыми судами правоотношениями, а также последствия смерти взыскателя, когда спорное правоотношение допускает правопреемство. Заметим, что ст. 220 ГПК РТ обязывает суд приостановить производство по делу при допущении правопреемства как при смерти ответчика, так и истца, и даже третьего лица с самостоятельными требованиями на предмет спора.
По способу установления и юридического закрепления, смерть является состоянием объективным. Она в обязательном порядке регистрируется в органах записи актов гражданского состояния. В качестве основания юридической смерти выделяют: 1) наступление биологической смерти, удостоверенной медицинским работником; 103 2) вступление в законную силу решения суда, вынесенного в порядке ч. 2 ст. 269 ГПК РТ об установлении факта смерти в определенное время и при определенных обстоятельствах в случае отказа органов записи актов гражданского состояния в регистрации смерти;
3) вступление в законную силу решения суда об объявлении гражданина умершим при установлении судом факта отсутствия человека и каких-либо сведений о нем в месте его проживания в течение трех лет;
4) вступление в законную силу решения суда об объявлении гражданина умершим при установлении судом факта, что человек пропал без вести при обстоятельствах, угрожающих смертью или дающих основание предполагать его гибель от определенного несчастного случая, и отсутствие самого человека в течение 6 месяцев;
5) вступление в законную силу решения суда об объявлении гражданина умершим при установлении судом факта, что человек пропал в связи с военными действиями, и отсутствие самого человека в течение одного года со дня окончании военных действий.
Примечательно, что, с позиции права, правовые последствия при всех основаниях юридической смерти равны, хотя факт реальной биологической смерти в последних трех случаях так и не установлен, а объявление умершим произведено в порядке гражданского судопроизводства на основании ст. 281 - 285 ГПК РТ и ст. 46 ГК РТ. Кроме того, законодатель именно (и только) в последних трех случаях устанавливает возможные последствия явки или обнаружения места пребывания гражданина, признанного умершим (ст. 47 ГК РТ, ст. 285 ГПК РТ). К одним из таких обязательных последствий относится отмена судом вступившего в законную силу своего собственного решения об объявлении гражданина умершим путем принятия нового решения. Заметим, что это единственный случай, когда законодатель в рамках гражданского судопроизводства позволяет суду, принявшему решение, самому его и отменить, причем сделать это сразу новым решением (а не определением об удовлетворении заявления о пересмотре по вновь открывшимся обстоятельствам, которое влечет за собой новое рассмотрение дела). Это новое решение становится основанием для аннулирования записи о смерти в книге государственной регистрации актов гражданского состояния, ведет к возврату сохранившегося имущества явившегося (обнаруженного) гражданина.
При этом перешедшее безвозмездно имущество возвращается безусловно, а полученное по возмездным сделкам возвращается только от лиц, которые знали (или предполагали) о незаконности своего владения. Как видим, некая условность не только самой смерти, но и ее последствий (остающихся при этом равными с последствиями биологической смерти) при объявлении гражданина умершим по решению суда все-таки присутствует.
Являясь объективным правовым состоянием по способу установления и юридического закрепления, смерть, с позиции юридической оценки, одновременно представляет собой юридически нейтральное правовое состояние. Хотя, с точки зрения морали, этого утверждать нельзя. Так, самоубийство часто вызывает осуждение (особенно с позиции религии), гибель в результате несчастного случая - жалость. Если рассматривать смерть как юридический факт, то можно говорить о том, что она выступает в двух видах: в качестве юридического факта-события и юридического факта-действия. В первом случае наступление смерти напрямую не зависит от волеизъявления субъекта. Например, при наступлении естественной смерти человека, насильственной смерти, гибели в результате несчастного случая. Во втором случае смерть является следствием реализации волеизъявления субъекта. Например, при суициде или эвтаназии.
Проблемы правового регулирования статуса эмбриона человека
Аргументы исследователей заслуживают внимания, однако согласиться с ними трудно. Начнем хотя бы с того, что в действительности человек не может совершенно независимо от других субъектов, в частности государства, осуществлять свое субъективное право на жизнь. Уже с самого рождения (а может быть, и ранее, в зависимости от того, признаем ли мы право на жизнь еще не родившегося ребенка) право человека на жизнь зависит от действий и воли других лиц: родителей, медицинского персонала и т.д.
Ст. 18 Конституции Республики Таджикистан о праве на жизнь преследует конкретную цель: запретить произвольное лишение жизни любого человека, к какой бы нации, расе, этнической группе он ни относился, к какому бы полу ни принадлежал, вне зависимости от каких бы то ни было признаков, качеств, свойств, поступков человека. Право на жизнь в равной степени принадлежит и младенцу, и старику, и здоровому человеку, и тяжело больному, и правопослушному гражданину, и преступнику. Эта же конституционная статья установила пределы применения смертной казни к лицам, совершившим преступления. Мы убеждены, что закрепление в законе права на жизнь ни в коем случае не преследовало цели законодательного закрепления и права на смерть.
Отказаться от права на жизнь - это значит отказаться от своего бытия. Намеренное лишение себя жизни ведет к прекращению существования человека, неповторимой индивидуальности, высшей ценности. В
Конституции Республики Таджикистан человек, его права и свободы признаются высшей ценностью. Человек - это жизнь. Таким образом, Конституция Республики Таджикистан признает жизнь человеческую высшей ценностью, причем человек, а значит и его жизнь, стоит на первом месте. Здесь определены генеральная линия, цель и смысл существования Таджикского государства.
Нельзя забывать, что право на жизнь - право неотчуждаемое. Представитель дореволюционной российской правовой науки Н.Н. Розин отмечал, что в римском праве принцип «согласие устраняет противоправность» распространялся только на область частных деликтов. С развитием права идея, что всякое преступление есть нарушение субъективного права, утратила свое значение. Появляется идея прав, не отчуждаемых в силу велений нравственности, прав, на которые не распространяется власть их носителя. По вопросу об объеме неотчуждаемых прав согласие отсутствовало. Он указывал, что противопоставление субъективного и объективного права привело к пониманию, что жизнь, здоровье, свобода, честь и способность обладать имуществом не подлежат распоряжению личности, они неотделимы от личности.1 В силу этого различались права делимые и неделимые. «Отказаться можно от имущественного права, если не поражается его сущность; от права личной свободы при том же условии, от чести. Но от жизни отказаться нельзя...»2. Относительно публичного права, где пострадавшим является государство, важно определить, «считает ли оно себя пострадавшим независимо от волеизъявления данного лица, или только при отсутствии такого волеизъявления ... По действующему праву, согласие устраняет наказуемость деяния при имущественных посягательствах, пока не замешан публичный интерес, при посягательствах на телесную неприкосновенность при том же условии, при посягательстве на честь и свободу и не имеет такого значения также при определенных посягательствах, где прежде всего замешан интерес публичный. При ряде преступлений последнего рода о согласии пострадавшего не может возникнуть и речи в силу существа преступления»3.
По нашему мнению, Ю.А. Дмитриев и Е.В. Шленева неправильно расставили акценты. Они утверждают, что конституционное право на жизнь предполагает и право на смерть, но глубинный и действительный смысл приведенной конституционной нормы в том, что право на жизнь объявляется и закрепляется в качестве неотъемлемого субъективного права каждого человека, независимо от каких бы то ни было различий.
Согласно п. 2 ст. 9 Гражданского кодекса Республики Таджикистан1 отказ граждан и юридических лиц от осуществления принадлежащих им прав не влечет прекращения этих прав, за исключением случаев, предусмотренных законом. Часть 3 ст. 23 ГК определяет: «Полный или частичный отказ гражданина от правоспособности или дееспособности и другие сделки, направленные на ограничение правоспособности или дееспособности, ничтожны, за исключением случаев, когда такие сделки допускаются законом». Жизнь человека в ст. 170 ГК РТ названа нематериальным благом, которое неотчуждаемо и непередаваемо. Таким образом, признание допустимости эвтаназии противоречит отраслевому законодательству. Свобода усмотрения человека всегда имеет границы, и критерием ограничения правомочия по распоряжению правом выступают прежде всего права другого человека и дееспособность.
Дж. Локк отмечал: «Свобода людей, находящихся под властью правительства, заключается в том, чтобы иметь постоянное правило для жизни, общее для каждого в этом обществе и установленное законодательной властью, созданной в нем»2. Б.Н. Чичерин писал: «Свобода не может считаться неприкосновенным правом, ибо закон всегда ее касается, ограничивая во имя чужой свободы и общественной пользы»3.
Современные проблемы эвтаназии: законодательное признание или запрет
По мнению Н. Крыловой, «эвтаназия - это умышленные действия или бездействие медицинского работника, которые осуществляются в соответствии с явно и недвусмысленно выраженной просьбой информированного больного или его законного представителя с целью прекращения физических и психических страданий больного, находящегося в угрожающем жизни состоянии, и в результате которых наступает его смерть»3.
Нетрудно увидеть, что это определение имеет ряд преимуществ по сравнению с остальными. Но и оно не может в полной мере нас удовлетворить. В свою очередь Р. Вейлок предпринял попытку объединить термином «эвтаназия» четыре группы мероприятий4: 1) облегчение физических и психических страданий агонирующего больного применением болеутоляющих и успокаивающих средств; 2) прекращение мероприятий по поддержанию жизни, дающих лишь отсрочку неизбежного наступления смерти (например, у коматозных больных); 3) умышленное причинение смерти из сострадания по просьбе умирающего либо его близких; 4) рассматриваемые под видом эвтаназии «евгенические мероприятия», прямое или косвенное уничтожение больных с уродствами, с тяжелой инвалидностью, умственно отсталых и т. д. Этический кодекс российского врача определяет эвтаназию как «акт преднамеренного лишения жизни пациента по его просьбе или по просьбе его близких», осуществляемый, в частности, путем «прекращения лечебных действий у постели умирающего больного» («пассивной эвтаназии»)1. Между тем разница в них, как правило, может быть проведена по следующим категориям: а) состояние здоровья (здоровый, больной или неизлечимо больной); б) форма и вид просьбы (явная, недвусмысленная, настоятельная, повторяемая и т.п.); в) разновидность страданий (физические, психические, душевные, моральные и т.п.); г) степень страданий ( невыносимые, тяжкие и т.п.); д) возможность представительства интересов больного.
Ни одно из приведенных определений нельзя признать исчерпывающим, включающим все признаки и охватывающим все возможные ситуации эвтаназии. Первое определение не позволяет отграничить эвтаназию от самоубийства, совершаемого без участия другого лица. Второе не учитывает случаи, когда больной не в состоянии высказать свою просьбу (находится в коматозном состоянии). Третье определение содержит указание на действие, приводящее к смертельному исходу, и не охватывает случаи сознательного бездействия врача, имеющего целью не препятствовать естественному ходу событий и наступлению смерти пациента. Ни в одном из определений не говорится о субъекте, осуществляющим эвтаназию. Представляется, что таким субъектом может быть только медицинский работник (врач, фельдшер, медицинская сестра). Если же соответствующие действия (бездействия) совершают иные лица, например, родственники больного, то эти случаи следует рассматривать не с позиции эвтаназии, а с позиции более широкого понятия - согласия потерпевшего на причинение смерти путм ассистируемого суицида (самоубийство, осуществляемое с помощью другого лица).
«Что такое эвтаназия в общепринятом понимании? - пишет Ласло Бито, это остановка аппарата искусственного дыхания, передозировка болеутоляющих средств или роковой укол... Этот акт называют эвтаназией, то есть благой смертью, даже в том случае, если некому взять за руку умирающего, шепнуть ему доброе слово, смягчить страх перед неизбежным, помочь сохранить человеческое достоинство и почувствовать значительность события. И смертельный укол, и медленное, изо дня в день повторяющееся введение больших доз «обезболивающих» наркотиков порой вынуждены делать врач или сиделка, никогда не занимавшиеся танатологией, биологией и психологией последнего этапа жизни человека»1.
В силу этого, для многих людей благородное греческое слово «эвтаназия» стало ассоциироваться с безжалостной действительностью, и смысл его сузился. Звучание этого слова, его смысловое значение уже не изменить, а вот толкование «благой смерти» как подготовки к ней, как исполнения прощальных обрядов, как изменения самих представлений о смерти не только заглушило бы страх смерти, избавило бы от ее тирании, но и сказалось бы на нашем общем восприятии жизни в целом.
«При нынешнем предубеждении к слову «эвтаназия» невозможно облагородить и обогатить понятие легкой, благой кончины – отмечает Ласло Бито. - Поэтому вместо этого термина я выбрал другой, тоже греческого происхождения - «эвтелия», понимая под ним благое завершение жизни и тем самым связывая воедино хорошую жизнь и хорошую смерть. Это понятие включает в себя биологические и психологические, философско-филологические и историко-культурные воззрения, оказывающие прямое воздействие и на жизненную практику.
