Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Современные научные подходы к исследованию сущности правопорядка 25
1. Теоретические, методологические и аксиологические установки парадигмы правопорядка 25
2. Правопорядок в коллективистических и индивидуалистических обществах: сущность, основные характеристики, поиск новой модели 43
3. Либеральная модель правопорядка в постсоветской России 61
Глава 2. Общесоциальные детерминанты правопорядка 79
1. Детерминанты правопорядка: методология научного анализа 79
2. Обеспечение правопорядка в условиях рыночной экономики 100
3. Бедность как амбивалентная детерминанта правопорядка 123
4. Демократия и правопорядок 146
Глава 3. Специально-юридические детерминанты правопорядка 168
1. Законодательство как нормативная предпосылка правопорядка 168
2. Роль судебной практики в функционировании правопорядка 205
3. Коррупция как угроза правопорядку (общетеоретические аспекты проблемы) 233
4. Правовая культура как фактор обеспечения правопорядка 264
5. Значение международного права и зарубежного правового опыта в процессе совершенствования правопорядка в Российской Федерации 287
Заключение 322
Список использованных нормативных правовых источников и 325
научной литературы
- Правопорядок в коллективистических и индивидуалистических обществах: сущность, основные характеристики, поиск новой модели
- Либеральная модель правопорядка в постсоветской России
- Бедность как амбивалентная детерминанта правопорядка
- Коррупция как угроза правопорядку (общетеоретические аспекты проблемы)
Введение к работе
Актуальность темы исследования обусловлена исключительной научно-практической значимостью проблем обеспечения эффективного правопорядка в государственно-организованных социумах. Исторический опыт свидетельствует, что интерес к указанным проблемам особенно активизируется в переходные периоды развития общества, характеризующиеся проведением масштабных, кардинальных преобразований, в ходе которых возникает необходимость изменения социальных правил, пересмотра систем юридических, нравственных и ценностных ориентиров. Резкое крушение привычного уклада жизни, «старого» порядка зачастую порождает у людей ощущение утраты контроля над происходящими событиями, подпитывает развитие в социальных системах деструктивных тенденций. В такие периоды неизмеримо возрастает роль правоведения в связи с необходимостью разработки научно-обоснованных предложений по укреплению правопорядка в общественной жизни.
Будучи явлением многоплановым, включенным в различные виды и формы социального взаимодействия, правопорядок имеет множество аспектов познания. Это одна из основных парадигм юриспруденции, существенный показатель политико-правового развития социума, важнейшая социально-культурная ценность современного мира. Всесторонний анализ этих и других граней правопорядка представляет несомненный интерес для юридической теории и практики.
Сущность правопорядка, как и любого сложноорганизованного феномена, хотя и отличается определенной степенью устойчивости, в тоже время достаточно подвижна, имеет множество проявлений, относящихся к различным уровням правовой материи. Их скрупулезное изучение призвано содействовать углублению научных представлений о ключевых внутренних связях и закономерностях правопорядка, определяющих его собственный смысл и черты, функциональный потенциал и тенденции эволюции.
Постижение сущности правопорядка – необходимый этап в развитии научного знания, сопряженного с раскрытием и детализацией принципиальных основ функционирования более сложных систем (правовой, политической, экономической, социальной и др.), существующих в рамках современного общества. Применительно к ним правопорядок выступает либо качественной характеристикой, либо одной из внешних детерминант. Практическая роль правопорядка в этих случаях отчетливо проявляется в том воздействии, которое он оказывает на широкий спектр общественных отношений, разнообразных явлений политико-правового, социально-экономического и культурно-идеологического характера, во многом определяя вектор их последующего развития. В реальной действительности имеет место и обратный процесс: разноплановые социальные факторы влияют на правопорядок, порой существенно изменяя его облик и качественные показатели. Подобные метаморфозы, которые переживает правопорядок, в последующем способны внести весьма серьезные коррективы в привычные алгоритмы социальных связей. Всесторонний научный анализ этих сторон жизни правопорядка будет способствовать конкретизации имеющихся знаний о его юридической природе, социальной обусловленности, механизмах и способах обеспечения, разработке новых подходов к его исследованию, решению многих дискуссионных вопросов, существующих в проблемном поле юридической науки.
Изучение состояния разнообразных социальных практик, в которых «задействован» правопорядок, представляется крайне значимым с точки зрения оценки действенности права, эффективности функционирования государственных и общественных институтов, совершенствования законодательства и практики его применения, определения социально-экономического, политико-правового, человеческого, нравственного потенциалов, которыми располагает тот или иной социум в части обеспечения устойчивости своего развития.
Вступая в третье тысячелетие, Россия была вынуждена преодолевать последствия глубокого системного кризиса. Ценой огромных усилий государству удалось остановить падение уровня и качества жизни граждан, устоять под напором национализма, сепаратизма и международного терроризма, предотвратить дискредитацию конституционного строя, сохранить суверенитет и территориальную целостность, консолидировать правовое пространство. И все же, несмотря на очевидные позитивные сдвиги, положение дел в российском обществе в целом и в правовой сфере, в частности, остается достаточно тревожным.
Облик правопорядка, который к настоящему моменту сложился в нашей стране, вызывает серьезную критику со стороны специалистов, представителей власти и общественности. Несовершенство законодательства, далеко небезупречное качество правоприменения, общий рост числа правонарушений, коррупции в органах государственной власти, создание системы т.н. теневой юстиции, низкий уровень правосознания и правовой культуры, – вот далеко не полный перечень проблем, определяющих сегодня юридическую «атмосферу», в условиях которых протекает жизнь современного российского социума.
Представляется, что отчасти в этом повинна и отечественная юридическая наука. Эффективность некоторых теоретических конструкций и схем, предложенных правоведами в целях обеспечения эффективного правопорядка в начальный период реформ, оказалась не слишком высокой. Ныне государство и общество ждут от представителей юриспруденции рационально-выверенных рекомендаций, реализация которых на практике позволит переломить неблагоприятную ситуацию и обеспечить положительную динамику развития юридических и иных социальных процессов.
Степень научной разработанности темы. Проблемы правопорядка традиционно находятся в фокусе внимания отечественного правоведения. Их изучению посвящены многочисленные научные исследования советского периода, в которых раскрыты методологические аспекты анализа указанного явления, его роль в жизни общества, конкретизированы ключевые принципы функционирования и способы совершенствования правопорядка, намечены подходы к определению его соотношения с иными правовыми и социальными явлениями: законностью, правосознанием, правовой культурой, юридической практикой, правомерным поведением, социальным порядком, демократией, государственной дисциплиной (Н.Г. Александров, М.И. Байтин, С.Н. Братусь, А.М. Васильев, А.Б. Венгеров, О.С. Иоффе, Г.С. Котляревский В.Н. Кудрявцев, О.Э. Лейст, Р.З. Лившиц, Н.С. Малеин, В.С. Нерсесянц, В.В. Оксамытный, А.С. Пиголкин, М.И. Пискотин, Б.В. Саванели, И.С. Самощенко, М.С. Строгович, М.Д. Шаргородский, Л.С. Явич и др.).
Среди научных исследований, посвященных правопорядку, которые были выполнены в советское время, особо следует выделить работы В.В. Борисова, О.Ф. Мураметса, Т.М. Шамба. В них на основе всестороннего обобщения, систематизации накопленных юриспруденцией знаний предложена целостная, стройная научная концепция правопорядка, достаточно точно отражавшая проблемные зоны, тенденции и перспективы его развития в условиях советской системы.
Вместе с тем работам советского периода были присущи и недостатки, определяемые, прежде всего, господствовавшей идеологией, которая претендовала на монопольное обладание научной истиной. Критики существовавшего правопорядка в работах советских ученых-юристов было немало. Однако характерной чертой ряда исследований того времени была идеализация состояния дел в обществе, когда последнее нередко изображалось как совершенный социум, свободный от каких-либо недостатков и противоречий, когда «сущее» отождествлялось с тем, что существовало лишь в виде «должного», программных установок. Этот негативный опыт должен быть непременно учтен на современном этапе развития отечественного правоведения.
В постсоветский период интерес отечественных ученых к проблемам правопорядка заметно возрастает. Об этом весьма наглядно свидетельствует увеличение числа диссертационных исследований общетеоретической и отраслевой направленности. Их авторы анализируют проблемы, связанные с обеспечением эффективности функционирования механизма современного государства, органов местного самоуправления, общественных институтов, с совершенствованием юридических технологий и средств контроля как необходимых условий формирования должного правопорядка в Российской Федерации, ее успешного продвижения по пути строительства подлинно демократического, правового и социального государства (С.В. Андреев, В.М. Артемов, А.В. Виссаров, Р.С. Годунин, В.Н. Казаков, К.В. Макаров, В.Л. Некишев, П.С. Назаров, О.М. Пакус, Е.С. Папрыгин, Э.Ф. Пушкарева, Е.В. Рябова, И.И. Сыдорук, Н.Е. Тюрина, И.К. Шаов и др.).
Однако многие аспекты современной проблематики правопорядка по-прежнему остаются дискуссионными или малоисследованными. К их числу относятся вопросы, связанные с определением понятия и структуры правопорядка, содержательных параметров его моделей, выстраиваемых в коллективистических и индивидуалистических социумах, принципов взаимодействия государства и институтов гражданского общества в процессе совершенствования правопорядка, характера влияния на его облик рыночных механизмов и ценностей, социальной поляризации, зарубежного правового опыта. Детальное изучение этих и других проблемных зон и «белых пятен» способно привести к получению принципиально новых знаний о правопорядке, его сущности, особенностях и тенденциях развития в обновленной России. Указанные выше обстоятельства и обусловили выбор темы диссертационного исследования.
В качестве объекта исследования выступает социальный порядок как сложнейший полифункциональный феномен, характеризующийся многообразием форм проявления, которые отражают степень подчиненности общественных отношений определенным социальным нормам, устойчивости функционирования государственных и общественных институтов, определяют диссипативный потенциал социальной системы и ее возможности по воспроизводству позитивных схем общественного взаимодействия.
Предметом исследования являются правопорядок как особая форма проявления социального порядка, существенная характеристика политико-правовой жизни государственно-организованных обществ, важнейшая социально-культурная ценность современного мира, ключевая парадигма правоведения, а также юридические и метаправовые факторы, обуславливающие состояние правопорядка, пути и способы его совершенствования и укрепления в современных обществах.
Цели исследования заключаются в разработке и обосновании современной научной концепции правопорядка как многопланового социально-правового явления, оказывающего существенное воздействие на широкий спектр общественных отношений, в изучении и всестороннем анализе разнообразных факторов, влияющих на процессы функционирования правопорядка в различных социумах. Для достижения указанных целей были поставлены следующие задачи:
- рассмотреть основные положения современной парадигмы правопорядка, установить соотношение последнего с законностью, правомерным и противоправным поведением, другими элементами правовой системы и социальным порядком;
- конкретизировать показатели эффективности правопорядка, определить контуры нового методологического подхода к его изучению с учетом синергетического характера развития социальных процессов;
- выявить и охарактеризовать основные параметры моделей правопорядка, которые выстраиваются в коллективистических и индивидуалистических обществах, а также принципиальные основы взаимодействия государства с институтами гражданского общества при решении проблем, связанных с поддержанием и совершенствованием правопорядка;
- проанализировать и оценить научно-практический потенциал доктрины, апеллирующей к существованию общесоциальных и специально-юридических гарантий правопорядка;
- раскрыть характер воздействия на состояние правопорядка метаправовых факторов (рыночной идеологии, чувственной этики, доверия, социального капитала, человеческого потенциала, социальной поляризации, демократических институтов, процедур и др.), рассматриваемых через призму потребностей и интересов, мотивационных установок и поведенческих стимулов, которые определяют тенденции и закономерности в деятельности различных субъектов права;
- изучить существующие в юридической науке подходы к решению проблем, связанных с совершенствованием законодательства как нормативной основы правопорядка, систематизировать критерии, определяющие качество подготовки законодательных и иных нормативных правовых актов;
- исследовать регулятивные возможности судебной практики (в том числе нормотворческого плана) как одной из ключевых детерминант правопорядка;
- детализировать подходы к исследованию правовой культуры как многоуровневого системного образования, отражающего результаты развития правовой системы и составляющих ее элементов, включая правопорядок, уточнить структуру и содержание индивидуальной правовой культуры как важнейшего субъективного фактора, обуславливающего правомерность и эффективность юридической деятельности личности;
- разработать предложения, направленные на совершенствование действующего законодательства и практики его применения, противодействие коррупции, осуществление успешной адаптации зарубежного юридического опыта в целях обеспечения эффективного правопорядка в современной России.
Методологической основой исследования является диалектический подход к рассмотрению поставленных проблем с одновременным использованием общенаучных (системного, структурно-функционального, синергетического, статистического, герменевтического, ретроспективного анализа, моделирования и др.) и частнонаучных (формально-юридического, сравнительно-правового, правового моделирования и др.) методов познания.
Теоретическую основу исследования составили труды отечественных правоведов по общей теории и истории государства и права, истории учений о праве и государстве, конституционному и международному праву и иным отраслевым юридическим наукам (С.А. Авакьян, С.С. Алексеев, С.Н. Бабурин, В.М. Баранов, И.Н. Барциц, А.И. Бастрыкин, С.В. Бошно, А.В. Васильев, Р.Ф. Васильев, Н.А. Власенко, Н.Н. Вопленко, Н.В. Витрук, А.И. Гуров, В.С. Джатиев,Е.Ю. Догадайло, Б.П. Елисеев, В.В. Еремян, В.В. Ершов, А.Ф. Ефремов, И.А. Исаев, В.Б. Исаков, А.Д. Керимов, Д.А. Керимов, А.И. Ковлер, Н.А. Колоколов, В.Н. Кудрявцев, М.Н. Кузнецов, И.Н. Куксин, М.-П.Р. Кулиев, В.В. Лазарев, И.В. Левакин, Е.А. Лукашева, Д.И. Луковская, А.А. Малиновский, А.В. Малько, Г.В. Мальцев, Л.С. Мамут, Н.М. Марченко, Т.Д. Матвеева, Н.И. Матузов, Л.А. Морозова, М.В. Немытина, В.С. Нерсесянц, С.И. Носов, С.В. Поленина, А.В. Поляков, С.В. Пчелинцев, Т.Н. Радько, О.Ю. Рыбаков, З.А. Станкевич, С.В. Степашин, В.М. Сырых, А.С. Тагиев, Н.Н. Тарасов, Ю.А. Тихомиров, В.А. Туманов, Т.Я. Хабриева, А.Г. Хабибуллин, А.И. Экимов, А.М. Яковлев и др.), а также зарубежных ученых-юристов (А. Барак, Ф. Бенда-Бекман, Ж.-Л. Бержель, Р. Давид, Д. Ллойд, Р. Иеринг, Г. Кельзен, Р. Паунд, П. Сандевуар, О. Хеффе и др.).
Основой теоретического анализа послужили также научные исследования в области философии, социологии, политологии, психологии, экономики, антропологии, иных отраслей научного знания, выполненные отечественными (Л.И. Абалкин, В.В. Белоцерковский, А.И. Вольский, С.Ю. Глазьев, Р.С. Гринберг, И.О. Лосский, В.Л. Иноземцев, Д.С. Львов, М.М. Мусин, Н.М. Римашевская, П.А.Сорокин, Ж.Т. Тощенко, Ф.И. Шамхалов и др.) и зарубежными (А. Арон, Ф. Бенда-Бекман, П. Бурдье, М. Вебер, Э. Гидденс, К. Лоренц, А. Маслоу, Л. Мизес, Г. Моска, Р. Патнэм, Г. Рормозер, А. Селигмен, Р. Сеннет, Ф. Фукуяма, Ф. Хайек, С. Хантингтон, П. Штомпка и др.) специалистами.
Нормативную основу исследования составили Конституция Российской Федерации 1993 г., федеральные конституционные законы, общепризнанные принципы и нормы международного права, международные договоры Российской Федерации, федеральные законы, Указы Президента Российской Федерации, Постановления Правительства Российской Федерации, нормативные акты федеральных органов исполнительной власти, отдельные законы субъектов Российской Федерации, законодательство зарубежных стран.
Эмпирической основой исследования послужили акты Конституционного Суда Российской Федерации, Верховного Суда Российской Федерации, Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, Европейского Суда по правам человека, а также материалы опубликованных социологических исследований и обобщений правоприменительной практики.
Научная новизна исследования заключается в разработке и обосновании современной научной концепции правопорядка, основанной на принципиально новых подходах к решению теоретико-практических проблем, связанных с исследованием и совершенствованием правопорядка в Российской Федерации. При этом:
подвергнуты корректировке основные теоретические, методологические и аксиологические установки парадигмы правопорядка. Их современное прочтение позволяет определить стратегические цели, тактические задачи, юридические и иные средства, которые могут быть использованы для укрепления правопорядка;
систематизированы сущностные характеристики моделей правопорядка, выстраиваемых в коллективистических и индивидуалистических социумах. На основе их сравнения сформулирован вывод о необходимости научной разработки новой, интегративной модели общественного устройства, объективация которой способна в значительной степени повысить эффективность правопорядка в современных государственно-организованных обществах;
уточнены качественные показатели развития гражданского общества и содержание основных функций его институтов в процессе обеспечения правопорядка. Аргументированы тезисы, что критериями «зрелости» гражданского общества являются не количество и разнообразие добровольно сформировавшихся общественных объединений, а их автономный характер и способность осуществлять эффективный гражданский контроль за важнейшими сферами деятельности государства, содействовать развитию отраслей частного права, выполнять ауторегулятивную и воспитательную функции. Степень автономии общественных институтов и качество реализации ими названных функций в значительной степени определяют облик правопорядка, который складывается в соответствующем социуме.
раскрыт с принципиально новых позиций социогенный характер правопорядка, обусловленность его состояния не только юридическими, но и метаправовыми причинами и условиями. Обосновано положение о том, что системный учет социальных факторов, «лежащих по ту сторону права», позволяет прогнозировать динамику развития правопорядка, определять его уязвимые места, своевременно вырабатывать меры, необходимые для его защиты и охраны;
исследованы основные положения доктрины «гарантий правопорядка». Показано, что юридические модели и схемы, развиваемые в рамках указанной доктрины, зачастую носят «лозунговый» характер и не выдерживают конструктивной критики. Намечены контуры нового методологического подхода к изучению влияния на состояние правопорядка общесоциальных и специально-юридических факторов, в основе которого заложена способность различных детерминант в зависимости от уровня их развития, системного соединения оказывать на правопорядок переменное и даже амбивалентное воздействие;
осуществлена детализация критериев, определяющих качество подготовки законов и иных нормативных правовых актов. Взятые в системном единстве эти критерии могут рассматриваться как своеобразная программа действий правотворческих органов, направленная на совершенствование нормативной основы правопорядка;
проанализирован правотворческий потенциал судебной практики как одной из главных детерминант правопорядка и источника права в Российской Федерации. Исследованы проблемы, связанные с обеспечением доступности и оперативности правосудия, независимости и беспристрастности судей, противодействием коррупции в судейском сообществе, нерешенность которых резко снижает эффективность работы судебной системы, доверие граждан к суду. Сформулированы конкретные предложения, реализация которых призвана способствовать повышению качества судебного применения права и его правозащитной функции;
обоснована необходимость комплексного исследования правовой культуры как фактора обеспечения правопорядка на основе сочетания ключевых начал редукционизма и холизма, аксиологического и деятельностного подходов к ее анализу;
В диссертации на основе теоретико-методологического анализа сущности правопорядка разработаны практически значимые рекомендации по совершенствованию действующего законодательства и его применению, оптимизации системы подготовки юридических кадров, правовому просвещению населения в целях обеспечения эффективного противодействия коррупции, а также предложен алгоритм адаптации зарубежного правового опыта к российской правовой системе.
Проведенное диссертационное исследование позволило сформулировать и обосновать следующие положения и выводы, выносимые на защиту и обладающие элементами научной новизны:
Диссертант обосновывает необходимость отказа от одного из ключевых постулатов господствующей концепции правопорядка, согласно которому он рассматривается как часть социального порядка, существующая наряду с нравственным, религиозным, политическим, экономическим и другими порядками. При таком определении соотношения правопорядка и социального порядка последний предстает как дискретное явление, включающее самостоятельные сегменты с четко очерченными границами, переступив которые можно переместиться из области правопорядка в зону порядка политического, экономического и т.д. Однако в реальности правопорядок не существует в «чистом виде», в отрыве от политического, экономического и других порядков. Социальный порядок есть целостность, которая не может делиться на части, способные функционировать независимо друг от друга. Вместе с тем, он имеет множество форм проявления, ни одна из которых не исключает любую другую. Одной из таких форм и является правопорядок.
По мнению автора, сущность правопорядка заключается в том, что он, будучи одной из форм проявления социального порядка, отражает степени: а) подчиненности общественных отношений действующим юридическим предписаниям; б) устойчивости государственных и общественных институтов, функционирующих на основе права; в) использования участниками правоотношений принадлежащих им субъективных прав, надлежащего исполнения возложенных на них юридических обязанностей; г) возможности индивидов, иных социальных субъектов адаптироваться к изменяющимся условиям правовой жизни без кардинального пересмотра ценностных ориентаций и серьезного ущерба для собственных интересов.
Отстаивая положение о необходимости корректировки традиционного для юриспруденции подхода к пониманию правопорядка как результата исключительно правомерного поведения субъектов права, реализованной законности, автор считает, что с позиций такого подхода правопорядок предстает идеальным образованием, за пределами которого остаются все противоправные явления. Подобная трактовка правопорядка характеризует его нормативную (абстрактно-должную) модель. Реальный же правопорядок, складывающейся в обществе, определяется всей совокупностью поведенческих актов как правомерного, так и противоправного характера, соотношением «площадей» юридической упорядоченности и хаоса, сосуществующих в рамках единого социального пространства. Защищаемое диссертантом понимание правопорядка имеет важную практическую направленность, ибо становится очевидным тот юридический потенциал, за счет использования которого может быть усовершенствован и укреплен правопорядок в конкретном социуме.
Диссертант формулирует вывод о том, что принципиальные основы процесса функционирования правопорядка в современных государственно-организованных обществах не могут быть адекватно описаны без использования синергетического подхода, который требует учитывать нелинейность социально-правового развития, сложный характер взаимодействия разнообразных факторов (объективных и субъективных; внутренних и внешних; закономерных и случайных и т.д.). Разные варианты группировок и системного сцепление этих факторов в зависимости от места, времени, условий приложения способны оказывать на существующий правопорядок различное векторное воздействие. Без использования синергетического подхода невозможно сколь-нибудь эффективное прогнозирование возможных состояний правопорядка в будущем. При этом точность прогнозирования во многом зависит от того, какое количество факторов, оказывающих на правопорядок прямое и косвенное воздействие, будет подвергнуто всестороннему и объективному научному анализу.
Рассматривая причины множественности социально-ценностных характеристик правопорядка и критерии его эффективности, автор аргументирует тезис о том, что понимание социальной ценности правопорядка сопряжено с разноплановыми потребностями и интересами, нравственными ориентирами, чувствами и экспектациями субъектов права. Каждый из них имеет собственную заинтересованность в том или ином правопорядке. Этим и объясняется существование различных социально-ценностных характеристик реального облика правопорядка, складывающего в том или ином социуме. Тем не менее, необходимо выделить и субстантивные критерии правопорядка, соответствие которым позволяет говорить о его эффективности; к ним относятся легитимность, гармоничность и стабильность. Правопорядок, выстроенный без учета данных критериев, вызывает социальное отторжение, не воспринимается как ценность ни общественным, ни групповым, ни индивидуальным сознанием.
Автором обосновывается вывод о существовании принципиальных различий между моделями правопорядка в коллективистических и индивидуалистических обществах. Разные подходы к организации общественной жизни во многом определяют особенности моделей правопорядка, которые выстраиваются в коллективистических и индивидуалистических социумах. В коллективистических обществах стремление государства к тотальной правовой регламентации всех сфер социальной действительности, как правило, ведет к ослаблению позиций институтов самоуправления и выстраиванию всепроникающего и всепоглощающего правового «сверхпорядка», под оболочкой которого зачастую скрывается государственный произвол и беззаконие. В свою очередь, ослабление государства, его неспособность или нежелание обеспечить управляемость социальными процессами в индивидуалистических обществах оборачивается для них не меньшими бедами: в этом случае на месте правопорядка воцаряются хаос и произвол, нередко перерастающие в состояние «войны» всех против всех.
Трудности, с которыми сталкиваются коллективистические и индивидуалистические социумы в процессе обеспечения эффективности правопорядка, определяют необходимость теоретического поиска новой модели общественного устройства, которая должна носить интегративный характер. Ее идеологической основой призвано стать разумное сочетание коллективистических и индивидуалистических принципов и традиций, позволяющих государству, общественным институтам и индивидам в полной мере реализовать свои лучшие качества. В рамках интегративной модели общественного устройства характер взаимоотношений между этими субъектами определяется стремлением не к противостоянию, а к взаимодействию на началах партнерства, рационального распределения «зон» ответственности и регулятивных полномочий.
Диссертант предлагает пересмотреть устоявшиеся в юридической науке положения доктрины «гарантий правопорядка». Под гарантиями правопорядка традиционно понимаются условия, специальные средства, меры и институты, обеспечивающие соблюдение правовых предписаний; при этом зачастую гарантии правового порядка отождествляются с гарантиями законности. Указанный подход имеет множество существенных недостатков. В частности, его сторонники «работают» с идеальным правом в идеальном правовом пространстве и не учитывают того, что имеют место злоупотребления правом, юридические ошибки и даже правовой произвол в деятельности разнообразных субъектов права, в том числе призванных осуществлять правоохранительную функцию. По мнению автора, факторы, традиционно именуемые в научной литературе в качестве гарантий правопорядка, надлежит рассматривать как детерминанты, которые в зависимости от своего качественного состояния и уровня развития могут «работать» на обеспечение правопорядка либо носить нейтральный характер, а иногда и противодействовать его становлению.
Автором разработан новый методологический подход к исследованию сложносоставных факторов (социально-экономических, политических, культурно-идеологических, специально-юридических и т.д.), обуславливающих состояние правопорядка. В процессе их изучения одна из главных задач заключается в том, чтобы «разложить» эти факторы на такие компоненты, изучение которых способно привести к новому эмпирическому знанию. В частности, анализируя воздействие социально-экономических факторов на состояние правопорядка, недостаточно ограничиваться лишь констатацией того, что частная собственность есть экономическая основа правопорядка и только рыночная экономика способна обеспечить его неуклонное совершенствование.
Правовой опыт России и других стран дает достаточные основания для вывода о том, что увязывать напрямую состояние правопорядка с существованием различных форм собственности, типом и моделью экономики малопродуктивно. При таком подходе трудно получить конкретные знания, способствующие оптимизации ситуации на практике. К более значимым результатам можно придти, если разложить социально-экономические факторы на такие составляющие, как степень открытости экономики, объем доверия и социального капитала, дифференциация населения по уровню доходов, индекс развития человеческого потенциала, показатели восходящей и нисходящей социальной мобильности и т.д., с последующей их привязкой к вопросам функционирования правопорядка. Аналогичный метод, по мнению диссертанта, следует использовать и при анализе других сложносоставных факторов, влияющих на правопорядок.
Диссертантом выявлено амбивалентное влияние на правопорядок некоторых социальных факторов, которые могут одновременно способствовать как его укреплению, так и ослаблению. В странах, не достигших высокого уровня социально-экономического развития, одним из таких факторов является бедность. Учитывая ее масштабы и запредельные показатели социального неравенства, она представляет серьезную угрозу для нормативной (абстрактно-должной) модели правопорядка. Крайне бедственное положение людей в совокупности с другими негативными факторами провоцирует рост асоциального, противоправного поведения и, тем самым, разрушает идеальный образ правопорядка, который должен выстраиваться на основе прочного режима законности. Но это лишь видимая сторона проблемы.
Ее реверс проявляется в том, что та же бедность, одновременно выступает как «скрепа» неэффективного, но реально существующего правового порядка. Бедность, в своих критических значениях, генерирует социально-правовую индифферентность, пассивность, неуверенность и разобщенность, которые в значительной степени определяют характер социальных связей в современных обществах, способствуя укреплению существующего социального порядка в различных формах его проявления, включая правовую.
Автором предложен новый комплексный подход к оценке качества законодательства как основной нормативной предпосылки эффективного правопорядка. Ни одна из существующих концепций правопонимания сама по себе не может служить достаточной и надежной основой для решения этой проблемы. Только взятые в системном единстве они позволяют разработать рационально-выверенные критерии оценки качества законов. Качественный закон должен отвечать не только нравственным показателям, на чем настаивают аналитики естественно-правовых теорий, но и ряду других требований социального и специально-юридического характера, на которых акцентируют внимание представители других школ права (социологической, психологической, позитивистской и др.). В социальном плане важны такие критерии, как способность закона максимально учитывать объективные закономерности, интересы и потребности общественного развития, а также ресурсообеспеченность и научная обоснованность законодательного акта. Со специально-юридической точки зрения, существенное значение имеют конституционность, системность, прямое действие, антикоррупциогенность и технико-юридическое совершенство закона. В комплексе указанные критерии могут рассматриваться в качестве программы действий законодательных и иных правотворческих органов, направленных на совершенствование правового регулирования на нормативном уровне в целях обеспечения эффективного правопорядка;
Диссертант определяет роль личностного момента в процессе воздействия судебной практики на формирование правопорядка. При оценке такого воздействия необходимо, как это принято в реалистической школе права, обратить особое внимание на специфическую миссию судьи. В рамках судебного процесса он получает возможность «своими устами» (с учетом своих личных представлений о свободе, справедливости, равенстве и т.д.) говорить от имени государства. Индивидуальная подготовка представителей судейского корпуса (знание законов, интеллектуальный уровень, психологические установки, совесть и т.д.) отражается не только на содержании, законности, обоснованности и объективности судебных актов, но и облике правопорядка. Правосудие, имеющее в своей основе и личностные характеристики судей, практически завершает формирование этого облика, делает его не таким, каким он представлялся законодателю (нормативный или абстрактно-должный правопорядок), а таким, каким он становится в результате судебного применения права (реальный правопорядок).
С позиции обеспечения эффективности правовой политики Российской Федерации автор анализирует и дает оценку угрозам правопорядку, имеющим характер системных «патологий» (коррупция и правовой нигилизм). Успешная борьба с коррупцией, которая в своем развитии уже вышла на уровень своеобразной социальной институционализации, не может ограничиваться только юридическими мерами (совершенствованием законодательства, введением новых составов коррупционных правонарушений, ужесточением юридической ответственности за их совершение и т.д.). Противодействие коррупции должно носить комплексный характер, затрагивая различные аспекты функционирования социально-экономической и политической сфер общества, его идеологию и культуру. Антикоррупционное воспитание должно стать непременной составной частью процесса нравственно-морального переустройства социальных отношений.
Правовой нигилизм, по мнению диссертанта, надлежит рассматривать как инвариант отечественного правосознания. Он прочно удерживает свои позиции на уровне обыденного и профессионального правосознания, аберрация которых способна генерировать противоправные установки и ориентации социальных субъектов. На основе учета зарубежного правового опыта (Германия, Франция и др.) сделан вывод, имеющий научно-практическое значение: нигилистическое отношение к праву поддается позитивной корректировке в относительно короткие сроки. Стратегическая задача по преодолению правового нигилизма вполне решаема и применительно к России. Любые другие существующие в обществе проблемы не должны отодвигать решение указанной задачи.
Рассматривая глобализацию как процесс, в условиях которого отечественная правовая система становится более открытой к восприятию правовых идей, институтов, моделей и схем, успешно функционирующих в других странах, автор обосновывает необходимость разработки алгоритма адаптации зарубежного правового опыта в целях совершенствования правопорядка в Российской Федерации. Принятию нормативного решения о включении в практику правового регулирования привносимой из-за рубежа юридической конструкции должны предшествовать следующие этапы: исследование общих и специфических моментов функционирования указанной конструкции в «родных» для нее условиях; сравнительный анализ этих условий с социально-экономическими, политико-правовыми, культурно-идеологическими реалиями и возможностями российского социума и государства; моделирование ситуаций, включая прогнозирование возможных структурно-функциональных изменений в российской правовой системе, в связи с внедрением новой юридической схемы; проведение локального государственно-правового эксперимента по апробации указанной схемы и объективная оценка его результатов. Следование подобному алгоритму исключает возможность превращения страны в испытательный «юридический полигон», где методом проб и ошибок пытаются механистически повторить чужие достижения в сфере права, выстраивая иллюзорный правопорядок.
Теоретическая значимость исследования проявляется в том, что положения, содержащиеся в диссертации, развивают и конкретизируют положения общей теории права и государства, которые сопряжены с анализом проблем правопорядка, законности, правотворчества, реализации права, включая его применение, правосознания и правовой культуры, юридической конфликтологии и психологии. Комплексный характер исследования обуславливает значимость полученных результатов для отраслевых и специально-прикладных юридических наук. Основные положения и выводы диссертационной работы в дальнейшем могут быть использованы в качестве теоретико-методологической основы при проведении научных изысканий по проблемам правопорядка и связанным с ними вопросам государственно-правового строительства.
Практическая значимость работы состоит в том, что ее положения и выводы могут быть использованы в ходе разработки и проведения мероприятий, направленных на модернизацию государственно-правовой политики современной России, укрепление правопорядка и законности, совершенствование действующего законодательства, правоприменительной практики, процессов саморегулирования, обеспечение эффективности профессиональной подготовки юристов, повышение правосознания и правовой культуры в обществе, в ходе преподавания теории и истории государства и права, отраслевых и специально-прикладных юридических дисциплин.
Апробация результатов исследования. Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседания кафедры теории и истории государства и права государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Российский государственный торгово-экономический университет». Основные теоретические выводы и положения диссертации нашли отражение в 3 монографиях и 40 научных публикациях автора.
Результаты исследования докладывались диссертантом на международных и всероссийских научно-практических конференциях, семинарах и круглых столах («Российская и европейская правозащитные системы: соотношение и проблемы гармонизации», Нижний Новгород, 2002 г.; «, Москва, 2005 г.; « «Пути повышения эффективности взаимодействия подразделений МВД с другими государственными органами в области противодействия легализации преступных доходов», Нижний Новгород, 2005 г.; Москва, 2007 г.; «Источники права: проблемы теории и практики», Москва, 2007 г.; « « «Проблемы социального правового государства и формирование нового правосознания в России», Курск, 2009 г.; «Российская система разделения властей в публичной политике: новые тенденции», Суздаль, 2009 г.; «Васильевские чтения: национальные традиции в торговле, экономике политике и культуре», Москва, 2003-2009 гг., «Румянцевские чтения: экономика, государство и общество в XXI веке», Москва, 2003-2009 гг.; «Современное правоведение: поиск методологических оснований», Москва, 2010 г.), использовались автором при чтении лекций на факультете повышения квалификации судей государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Российской академии правосудия», в процессе проведения занятий со студентами юридического факультета государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Российский государственный торгово-экономический университет».
Отдельные положения и выводы диссертационного исследования применялись в аналитической работе Государственно-правового управления Президента Российской Федерации при подготовке заключений на проекты федеральных законов, направленных на совершенствование государственного управления и укрепление законности функционирования государственного аппарата.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, включающих в себя 12 параграфов, заключения, списка использованных нормативных правовых источников и научной литературы.
Правопорядок в коллективистических и индивидуалистических обществах: сущность, основные характеристики, поиск новой модели
Одной из ключевых задач современной юридической науки является исследование проблемных вопросов становления, функционирования и совершенствования правопорядка в различных обществах.
В советской научной литературе правопорядок рассматривался исключительно с классовых позиций, его сущностные и содержательные характеристики увязывались, прежде всего, с особенностями конкретной общественно-экономической формации. Однако такой анализ сегодня нельзя считать единственно верным. Освободившись от пут «безошибочного» марксистско-ленинского подхода к изучению социальных явлений, отечественная юридическая наука призвана воспользоваться категориальным аппаратом немарксистской философии, политологии и социологии, который ранее в силу идеологических причин был ей недоступен.
В этом плане представляется исключительно важным исследование государственно-правовых явлений с точки зрения существования двух основных типов общества: коллективистического и индивидуалистического. Выделяя эти типы общества, Ф. Хайек и его последователи исходили из того, что коллективизм и индивидуализм - два полюса, между которыми движется человеческая история . Для такого деления, в действительности, существуют серьезные основания. Каждое общество, на каком бы этапе развития оно не находилось, обнаруживает достаточно четкую тенденцию к принятию либо первой, либо второй модели общественного устройства. «От эпохи к эпохе, -отмечает А.А. Ивин, - радикально меняется общество и те конкретные формы коллективизма и индивидуализма, которые могут быть реализованы в дан 44 ную эпоху. Но выбор всегда остается узким: либо та или иная разновидность коллективизма, либо тот и иной вариант индивидуализма» .
Основной чертой коллективистического общества, как принято считать в науке, является признание приоритета интересов коллективного субъекта (общества, государства, нации, социальной группы и т.д.) над интересами личности. Такое общество всегда имеет глобальную конечную цель, которой должны подчиняться действия индивидов и других социальных субъектов. Изначально предполагается, что достижение этой цели возможно только в условиях существования и поддержания в обществе сознательного, выстроенного на рациональной основе порядка, который заставляет все части социального организма действовать по заранее выработанным планам.
Среди разнообразных коллективных субъектов наибольшим потенциалом для успешного решения этой задачи обладает государство. Его усилия в коллективистическом обществе при решении социальных проблем направлены не столько на обеспечение взаимодействия, сколько на «рассеивание»; подчинение, а в некоторых случаях и поглощение общественных институтов. Государство видит в них не партнеров, а, скорее, потенциальных соперников, покушающихся на его авторитет и полномочия. В конце концов, оно становится единственным координирующим центром, который обеспечивает управление социальными процессами в коллективистическом обществе. Используя арсенал разнообразных методов и средств, в том числе и принудительного характера, государство в целях поддержания рационального порядка стремится навязать коллективистическому обществу единую систему ценностей, установить жесткий контроль за основными сферами не только общественной, но частной жизни индивидов.
Напротив, основная черта индивидуализма - это «уважение к личности как таковой, т.е. признание абсолютного суверенитета взглядов и наклонностей человека в сфере его жизнедеятельности, какой бы специфической она не была, и убеждение в том, что каждый человек должен развивать присущее ему дарования»1. Современное западное индивидуалистическое общество представляет собой сложное переплетение многих «спонтанных порядков», которые в отличие от сознательного порядка, складываются стихийно, не являются реализацией некоего замысла и не контролируются из единого центра. Такое общество не имеет единой идеологически обоснованной ценностной системы координат; согласование усилий различных субъектов в нем достигается за счет соблюдения универсальных правил поведения. Фундамент этого общества образуют экономическая, интеллектуальная, политическая свобода, автономия индивидов и групповых субъектов.
Столь разные подходы к организации общественной жизни во многом определяют особенности моделей правопорядка, которые выстраиваются в рамках коллективистических и индивидуалистических обществ.
В коллективистическом обществе весь процесс правового регулирования от начала и до конца является исключительной монополией государства. Хорошо известно, что государственная власть по своей природе трансгрессивна, практически всегда обнаруживает стремление к самовозрастанию и расширению своих властных полномочий. Применительно к процессу правового регулирования в коллективистическом обществе это означает, что усилия государства устремлены в направлении тотальной регламентации практически всех сторон жизни общества. На первый взгляд, упорядочение социальных структур путем увеличения степени единообразия составляющих их элементов, казалось бы, должно препятствовать возрастанию беспорядка в обществе. Однако эффективность правового воздействия на общественную жизнь имеет свои пределы. Попытка государства в коллективистическом обществе урегулировать посредством права как можно большую часть социальных процессов на деле оборачивается лишь иллюзией создания прочного и высокоэффективного правопорядка.
Либеральная модель правопорядка в постсоветской России
Модель правопорядка, которая объективирована в современной России, вызывает серьезные нарекания со стороны правоведов, практических работников, социальных групп и индивидов. Во многом подобная ситуация объясняется слабостью государственных и общественных институтов: государство пока явно не дотягивает до стандартов «сильного» и «правового», а совокупность разнообразных общественных объединений еще не может претендовать на статус гражданского общества. Причина столь неутешительного состояния дел в правовой сфере отчасти определяется стратегическими просчетами и ошибками, которые были допущены в начальный период проведения радикальных реформ в нашей стране.
Опыт мировой истории свидетельствует, что переход от авторитаризма к демократии, от коллективистического общества к индивидуалистической модели общественного устройства наиболее безболезненным для общества будет лишь в том случае, если он осуществляется «договорным» образом, предполагающим возможность адаптации государственных и социальных институтов, унаследованных от старого режима, к новым условиям. Такая преемственность по отношению к прежним порядкам придает процессу реформирования плавный характер, растягивая его во времени, освобождая общество от необходимости пережить череду резких и болезненных потрясений. Напротив, как справедливо утверждал выдающийся русский ученый И.О. Лосский, любая попытка реформаторов «одним судорожным прыжком сразу поднять общество на гораздо более высокую ступень общественного развития обыкновенно только разрушают достигнутое раньше скромное добро и вовсе не осуществляют новых высших форм совершенства»1. Но эта нехитрая истина в начале 90-ых годов ушедшего века в нашей стране была предана забвению, и в качестве основного метода излечения российского общества от недугов советского прошлого была выбрана «шоковая терапия». Нет ничего удивительного в том, что реальные результаты реформ оказались крайне далеки от первоначальных общественных ожиданий.
Повинно в этом и само общество. Давно уже известно, что народ, плохо подготовленный к свободе и самостоятельной деятельности, может реформировать общественную жизнь, только разрушив ее до основания. В период радикальных преобразований, революционных по своей сути, гибнет старый правопорядок, а вместе с ним общественные институты, идеи и привычки, чуждые свободе. Однако при этом, как точно подметил А. Токвиль, нередко уничтожается и то, без чего свобода едва ли может существовать1. Именно эта неподготовленность российского общества во многом определила «неуправляемый, часто разрушительный характер реформ, ориентированных по преимуществу на уничтожение созданных ранее социальных институтов и поощрение стихийных тенденций общественного развития»2.
Либеральные реформы изначально предполагали сознательный уход государства от участия в регулировании многих социальных процессов, прежде всего, в экономической сфере, где задумывалось в кратчайшие сроки построить новую для России модель хозяйствования — рыночную экономику. Для успешной реализации этой цели страна располагала необходимым социально-экономическим потенциалом. Как отмечал Председатель союза предпринимателей и промышленников России А.И. Вольский, Российская Федерация унаследовала от СССР 75% территории, 51% населения, 60% основных фондов (в стоимостном выражении), 76% предприятий, производящих средства производства. На долю Российского государства приходилось 90% добычи нефти на всем постсоветском пространстве, 73% природного газа, 63% производства электроэнергии, 80% экспорта нефти и более 90% газа. Нашей стране, в которой проживает 3% населения планеты, принадлежит почти 35% мировых запасов природного сырья1.
Однако разумно распорядиться этим потенциалом реформаторы не смогли. Успехи и достижения российского общества в сфере экономики хорошо известны. Их принципиальная и объективная оценка содержалась в По-сланий Президента страны Федеральному Собранию Российской Федерации 2004 г. «За время длительного экономического кризиса, - отмечалось в указанном Послании, - Россия потеряла почти половину своего экономического потенциала. За четыре последних года мы смогли компенсировать около 40 % падения. Но, несмотря на это, нам пока не удалось «догнать самих себя» образца 1989 года. И только сохранение высоких темпов экономического развития - таких, на которые сейчас вышла Россия, - не позволяет отбросить нас на «задворки» мировой экономики» . Вариант решения несложного неравенства «1989 2004» выглядел абсурдно не только с точки зрения экономической теории, но и простой арифметики.
Западные специалисты еще более резки в своих оценках. В России, по утверждению известного американского финансиста Дж. Сороса, в 90-е годы прошлого века был построен «бандитский капитализм» . Его мнение совпадает и с оценками российских экспертов, которые утверждают, что к началу XXI века около 40% функционирующих на отечественном рынке предприятий находились под контролем криминальных сообществ4.
Добровольная сдача российским государством своих позиций в других сферах общественной жизни также не привела к укреплению правопорядка. Напротив, разбалансированность управленческих процессов, сепаратистские настроения в отдельных регионах, представляющие серьезную угрозу для государственной целостности, стремительный рост преступности - таков закономерный итог «государственного отступления». Следует согласиться с утверждением известного правоведа Р. Иеринга, когда «произвол и беззаконие смеют нахально и бесстыдно поднимать голову, то это всегда служит верным признаком, что те, кто был призван защищать закон, не стояли на высоте своей обязанности1.
В современной России стремительными темпами развивается законодательство. Только на федеральном уровне за годы реформ принято более трех тысяч законов. Однако обилие нормативных правовых актов подчас создает иллюзию юридического благополучия. Качество российских законов продолжает «хромать» . Существенным дефектом законотворчества, как в прошлом, так и в настоящее время является слабая ориентация законодателя на объективные закономерности развития регулируемых законом отношений. Так, по оценкам специалистов, низкая эффективность многих принятых нормативных актов, которые должны были упорядочить рыночные отношения, объясняется тем, что в свое время нормотворческими органами руководило лишь одно желание - максимально быстро обеспечить переход к рынку. Но при этом не принимались в расчет такие факторы, как монополизм производителей, слабый контроль за выполнением законов, низкий уровень правосознания и правовой культуры населения.
Бедность как амбивалентная детерминанта правопорядка
Опыт человечества свидетельствует: когда государство минимизирует степень своего участия в регулировании экономических отношений, а правовые и моральные ограничения все в большей степени носят относительный характер, тогда никем и ничем не сдерживаемые рыночные силы, углубляя социальное неравенство, увеличивают разрыв между процветающими и бедствующими слоями населения. Такую тенденцию сегодня можно наблюдать как в мире в целом, так и внутри отдельных обществ.
Согласно данным Доклада о развитии человека, подготовленного международными экспертами в рамках Программы развития ООН (ПРООН), в 2006 г. за чертой бедности проживало более 1 млрд. человек. На беднейшие 20% населения планеты - тех, кто жил менее чем на 1 долл. США в день, -приходилось 1,5% мирового дохода. На долю 40% населения Земли, чей прожиточный минимум не превышал 2 долл. США в день, приходилось лишь 5% мирового дохода. В то же время 500 самых богатых людей имели доход более 100 млрд. долл. США (без учета оценки их имущества). Эта величина превышала совокупный доход 416 млн. беднейших жителей планеты1.
Весьма показателен в этом плане и опыт постсоветских реформ в нашей стране. Результаты радикальных преобразований, с которыми многие связывали надежды на подъем национальной экономики и улучшение уровня жизни, вследствие отсутствия четкой государственной стратегии и низкого качества управления в начальный период реформ, оказались крайне далеки от первичных ожиданий. Провал «шоковой терапии» обернулся не только падением экономического потенциала страны, вынужденной догонять свои прежние достижения, но и резким снижением качества жизни населения. Сегодня по такому показателю как индекс развития человеческого потенциала (ИРЧП) Российская Федерация занимает в мировом рейтинге лишь 71 место из 178 стран1.
Богатые и бедные, конечно же, есть в любой стране, и Россия в этом плане не исключение. Но российская бедность имеет свою специфику, которая неминуемо сказывается на облике правового порядка в нашей стране. Первый специфический момент заключается в том, что если в развитых странах, как отмечают эксперты, бедность обычно «локализуется» среди безработных, то в России 35% бедных - это работающие люди. Ситуация явно не-нормальная. В целях ее смягчения в сознание российского общества активно внедрялись и продолжают внедряться идеи, которые оправдывают такое положение вещей. Вот лишь некоторые из них: - мы плохо живем, поскольку плохо работаем; - главная причина богатства (бедности) кроется соответственно в наличии (отсутствии) у человека предпринимательской инициативы; - в условиях рынка каждому предоставляет равные возможности и шансы кардинально изменить свою судьбу, лишь собственная нерадивость человека является препятствием на этом пути. Однако приведенные выше и сопутствующие им утверждения не более чем идеологемы, достоверность которых опровергается зарубежным и отечественным опытом социально-экономического и политико-правового развития. По мнению М.М. Мусина, российская бедность сегодня- это «не результат какой-то «недоработки» или случайных ошибок в социальном управлении. Она не обусловлена экономическими законами». М.М. Мусин считает, что бедность в нашей стране есть следствие сознательного расчета, заложенного в программу осуществления радикальных «реформ», с целью создания в России в предельно сжатые сроки рынка чрезвычайно дешевой рабочей силы1. Вопреки утверждению, что мы плохо живем, потому что плохо работаем, все обстоит с точностью наоборот. Как полагает академик Д.С. Львов, мы плохо работаем, потому что плохо живем. В доказательство своего тезиса он приводит следующие данные: - если по производительности труда мы отстаем от США в 5-6 раз, то по заработной плате — в 14-15 раз и даже более. Это означает, что наша заработная плата является низкой не вообще, а по отношению именно к нашей производительности труда; - на один доллар часовой заработной платы среднестатистический российский работник производит в 2,5-3 раза больший ВВП, чем аналогичный американский. Это свидетельствует только об одном, что такой высокой эксплуатации наемного труда, как в современной России, не знает ни одна из наиболее развитых экономик мира; - за годы рыночных преобразований была осуществлена либерализация практически всех факторов производства, за исключением лишь одного определяющего — труда, а точнее - заработной платы. В результате наш наемный работник вынужден обменивать свою нищенскую заработную плату (которая в реальном исчислении оказалась даже ниже «советской») на товары и услуги, цены на которые вплотную приблизились к мировым, а в некоторых случаях их «перешагнули». В сравнении с советским периодом реальная заработная плата сократилась почти в 2,5 раза, а среднедушевой доход - в 2 раза2.
Как отмечает С.Н. Бабурин, «речь идет о чудовищной несправедливости при определении размеров заработной платы в нашей стране по отношению к произведенной продукции. Если в США, например, при часовой производительности валового внутреннего продукта работником в 27 долларов сам работник получает из этого 16,4 доллара, в Германии из 27,7 долларов — соответственно 22,7 доллара, то в России при часовой производительности по ВВП на 7,6 доллара работнику выплачивается 1,7 доллара. Да, эффективность производства сегодня в России низкая, но ведь и заработок фактически крадется собственником»1.
Цифры, действительно, кричащие, а ситуация для правового порядка далеко небезоблачная. Хорошо известно, что его поддержание в обществе обеспечивают стабильные условия жизни, нормальный уровень социальной обеспеченности и удовлетворенности населения социальными благами. Если в социуме имеет место обстановка стабильности, а человек уверен в завтрашнем дне, сами обстоятельства жизни сдерживают его от противоправного поведения. Когда же общество лихорадят конфликты и потрясения, галопирующими темпами растет инфляция, угрожающих масштабов достигают бесправие и лишения, нужда зачастую подталкивает индивида к нарушению закона.
Коррупция как угроза правопорядку (общетеоретические аспекты проблемы)
Уклад общественной жизни, при котором нарушаются юридические и другие социальные нормы, не соблюдаются достигнутые договоренности и не выполняются принятые обязательства, а государственные и муниципальные институты равнодушно взирают на отступления от этих правил и соглашений, не может считаться нормальным. Такой естественный и ставший привычным уклад жизни лишен, пожалуй, своих главных качеств,, которые делают нормальный порядок привлекательным для человека. Речь идет о двух принципиальных возможностях индивида: во-первых, осуществлять контроль над настоящей ситуацией (или, во всяком случае, владеть ее, имея возможность хоть как-то влиять на положение вещей); во-вторых, оперировать вероятностями, выстраивая в большей или меньшей степени достоверные прогнозы на будущее.
Но в рамках «порядка», в условиях которого юридические, нравственные и иные правила превращаются в пыль, действенный контроль над настоящим, а тем более достоверное прогнозирование будущего принципиально невозможны. Едва ли индивиды, которые не способны контролировать настоящее, могут выдвигать претензии по поводу своего контроля в отношении будущего. Как справедливо утверждает П. Бурдье, «необходимо обладать хотя бы минимумом возможностей для воздействия на действительность, чтобы быть в состоянии разработать революционный проект, поскольку этот последний всегда является продуманным стремлением изменить настоящее с привязкой к виденью будущего»2.
В условиях «порядка», когда фактически правила социальной игры массово не соблюдаются ее участниками, относительное благополучие сего-дня вовсе не является надежной гарантией от краха, который может наступить уже завтра или послезавтра. При таком «порядке» каждый человек уязвим, ни высокое социальное положение, ни валютный счет в банке, ни почетные звания, ни престижные должности не могут служить прочной защитой, хрупки также иммунитеты и привилегии. Иная логика граничит с пагубной самонадеянностью, за которую рано или поздно придется расплачиваться.
Изложенное выше свидетельствует, что крайняя бедность в условиях современной России оказывается весьма «полезной» для существующего социального и правового «порядков», выступая в качестве своеобразного социально-экономического «гаранта» их незыблемости. Она способствует воспроизводству в общественной жизни социально-правовой индифферентности и пассивности, разобщенности и неуверенности, которые, в свою очередь, препятствуют формированию любых рациональных ожиданий, минимальных надежд на будущее, необходимых для коллективных действий против невыносимого настоящего1. Индифферентные и пассивные, разобщенные и неуверенные в себе люди практически не способны к согласованным, скоординированным и эффективным действиям по изменению существующего «порядка» вещей.
Бедность, учитывая ее критические показатели, - настоящий бич современной России, угрожающий основам правового порядка. Вот почему ее ликвидация — это одна из ключевых и злободневных задач, стоящих сегодня перед российским государством и обществом. Ее успешное решение требует активных, системных, согласованных действий государственных и общественных институтов. Социально-экономическая политика Российского государства должна быть в большей степени ориентирована на поддержание доступного и достойного уровня жизни членов общества, уменьшение в нем остроты и социальной напряженности, предотвращение социальных расколов и конфликтов2.
Начинать, видимо, следует с существенного повышения минимального уровня оплаты труда, социальной пенсии и прожиточного минимума. Должны измениться принципы и налогообложения (прежде всего, необходим переход к т.н. «прогрессивной шкале»), и распределения национального дохода2. Более жесткими должны стать антимонопольные меры государства, призванные не только обуздать монополистов, но и обеспечить устойчивое функционирование механизмов добросовестной конкуренции и ценообразования.
Социальные институты, которые претендуют на то, чтобы называться гражданским обществом, не должны оставаться в стороне от этой масштабной задачи. Это в полной мере относится и к представителям научного сообщества, от которых общество ждет рационально выверенных рекомендаций по исправлению кризисной ситуации в социальной сфере. Безусловно, что это далеко не исчерпывающий перечень мероприятий, но он мог бы быть взят за основу начального этапа ликвидации масштабной российской бедности. Пока ее нынешний уровень будет оставаться таким же высоким, до тех пор надежды на резкое снижение преступности, устранение коррупции, преодоление негативных начал в общественной морали и др. позитивные изменения останутся своего рода новой «маниловщиной», обреченной на осмеяние.
