Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Понятие и состав правонарушения по Псковской Судной грамоте 13
1. Особенности понимания правонарушения в древнерусском праве 13
2. Субъекты правонарушений 25
3. Субъективная сторона правонарушений 37.
4. Объективная сторона правонарушения 45
5. Объекты правонарушений 51
Глава II. Виды правонарушений по Псковской Судной грамоте 62
1. Преступления против личности 62
2. Преступления против собственности 70
3. Преступления против государства и порядка управления 78
4. Преступления против чести и достоинства 85
5. Гражданско-правовые правонарушения 95
6. Административные правонарушения 100
Глава III. Меры юридической ответственности по Псковской Судной грамоте 106
1. Проблема мести как вида наказания 106
2. Смертная казнь 114
3. Штрафы 127
4. Лишение свободы 136
5. Телесные и членовредительские наказания 149
6. Гражданско-правовая ответственность 152
7. Административно-правовая ответственность 157
Заключение 160
Библиографический список 166
- Субъекты правонарушений
- Преступления против личности
- Административные правонарушения
- Гражданско-правовая ответственность
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Тема «Правонарушения и юридическая ответственность по Псковской Судной грамоте» является связующей между историческим опытом становления отечественного права и его настоящим. Только при наличии прочного основания российское право будет действительно авторитетным и эффективным, а таким основанием является прежде всего историческая память, понимание истоков и путей эволюции права в целом и отдельных его институтов. Пробудившийся в последние два десятилетия интерес к проблемам древнерусского права выразился в появлении ряда диссертационных исследований по широкому спектру проблем, однако до сих пор нельзя констатировать, что в историко-правовой науке сложилась новая целостная картина становления и эволюции древнерусского права. В связи с этим важным и необходимым представляется дальнейшее углубленное изучение проблем русского средневекового права, особенно переломных для его эволюции этапов.
Один из таких переломных этапов связан с появлением Псковской Судной грамоты, которая занимает особое место в истории русского права. С одной стороны, это первый крупный источник права, в котором столь значимое место получили гражданско-правовые нормы. С другой стороны, текст Грамоты отразил начало нового этапа в эволюции уголовной ответственности – коренным образом изменилась система наказаний, существенные изменения произошли в системе правонарушений.
Текст Псковской Судной грамоты представляет интерес и с точки зрения своеобразного сочетания и взаимопроникновения различных видов ответственности. На основе статей Грамоты можно анализировать особенности не только уголовной ответственности, но также гражданско-правовой и административной.
Такое богатство содержания Псковской Судной грамоты обуславливает интерес исследователей, однако до сих пор нельзя сказать, что этот источник права изучен всесторонне и достаточно глубоко. В самом тексте Грамоты остаётся немало сложных дискуссионных проблем, которые приобретают новые смысловые грани по мере обнаружения и введения в научный оборот новых источников познания древнерусского права.
Актуальность диссертационного исследования заключается также в том, что до сих пор в историко-правовой литературе повторяются и переписываются идеологические штампы, вошедшие в употребление сотни лет назад. Их аргументированная критика и опровержение являются важной задачей историко-правового исследования.
По вопросам происхождения и состава Псковской Судной грамоты существует обширная литература. С точки зрения диссертанта, можно считать убедительно аргументированной точку зрения, что Грамота создавалась в течение XIV-XV вв. Источниками Грамоты являлись обычное право, вечевые постановления и договорные грамоты с князьями.
Для наилучшего раскрытия особенностей древнерусского права, нашедшего отражение в Псковской Судной грамоте, кроме этого основного источника привлекаются дополнительные источники права и вспомогательные источники информации. Из других источников права большое значение имеет Новгородская Судная грамота, дошедшая до нас в урезанном виде. Эта Грамота была составлена в середине XV века на вече, а после присоединения Новгорода к Московскому княжеству была переписана на имя великого князя Ивана III. Как и Псковская Судная грамота, этот источник права основан на обычном праве, вечевых постановлениях и договорных грамотах с князьями.
Русская Правда имеет огромное значение, поскольку большинство исследователей полагают, что установления Русской Правды явились основой, которую положения Псковской Судной грамоты лишь изменяли и дополняли. Кроме того, на основе сопоставления норм Псковской Судной грамоты с установлениями Русской Правды можно делать заключения об изменениях, происходивших в древнерусском праве в период XI-XV вв.
Тема «Правонарушения и юридическая ответственность по Псковской Судной грамоте» представляет большой интерес для глубокого и полного раскрытия значимых этапов эволюции отечественного права. Кроме того, глубокое раскрытие темы исследования на основе широкого круга источников позволяет преодолеть застарелые идеологические штампы, всё ещё используемые в историко-правовой науке.
Цели и задачи исследования. Целью диссертационного исследования является раскрытие особенностей содержания правонарушения и юридической ответственности по Псковской Судной грамоте. Для достижения поставленной цели были определены следующие задачи:
– определить понятие правонарушения по Псковской Судной грамоте;
– определить круг субъектов правонарушений по Псковской Судной грамоте;
– рассмотреть субъективную и объективную стороны правонарушений по Псковской Судной грамоте;
– определить особенности объектов правонарушений по Псковской Судной грамоте;
– определить систему преступлений по Псковской Судной грамоте;
– рассмотреть особенности административных и гражданско-правовых правонарушений по Псковской Судной грамоте;
– определить особенности применения смертной казни по Псковской Судной грамоте;
– выявить особенности системы штрафов по Псковской Судной грамоте;
– рассмотреть проблему лишения свободы как вида наказания по Псковской Судной грамоте;
– разрешить проблему наличия телесных и членовредительских наказаний в Псковской Судной грамоте.
Объект и предмет исследования. Объектом диссертационного исследования являются правонарушения и юридическая ответственность в период становления и действия Псковской Судной грамоты. Предметом исследования является совокупность норм, определявших систему и виды правонарушений, регламентировавших особенности установления юридической ответственности в период действия Псковской Судной грамоты в государствах Северо-Западной Руси.
Соответственно объекту и предмету исследования определяются его хронологические рамки, включающие период XIV-XV веков. Тем не менее, для того чтобы вскрыть, как именно происходило становление некоторых институтов, присущих Псковской Судной грамоте, автор диссертации считает необходимым обращаться к анализу гораздо более ранних памятников права, относящихся к периоду X-XIII веков.
Нормативную базу диссертации составляют:
законодательные акты Древней Руси (Русская Правда, Псковская Судная грамота, Новгородская Судная грамота, Судебник 1497 г.);
княжеские церковные уставы (Устав князя Владимира Святославича, Устав князя Ярослава Мудрого, Устав великого князя Всеволода о церковных судах, и о людех, и о мерилах торговых);
международно-правовые акты русских княжеств (договоры Руси с Византией, договор Новгорода с Готским берегом и с немецкими городами 1189-1199 гг., договор Смоленска с Ригою и Готским берегом 1229 г., соглашение Смоленска с Ригою и Готским берегом 1230-1270 гг.);
договорные грамоты вечевых городов с князьями (договорная грамота короля польского и великого князя литовского Казимира IV с Великим Новгородом 1470-1471 гг., договорная грамота Новгорода с тверским великим князем Александром Михайловичем 1326-1327 гг., договорная грамота Новгорода с тверским великим князем Ярославом Ярославичем 1270 г.);
источники иностранного права, которые или оказывали непосредственное воздействие на формирующееся древнерусское право, или используются в диссертации для нужд сравнительно-исторического анализа (Закон Судный людем краткой и пространной редакций, хорвато-далматские судебники);
жалованные и уставные грамоты русских князей (Жалованная грамота Белозерского князя Михаила Андреевича Кириллову монастырю о поруке и вире за душегубство (1448-1468 гг.), Уставная Белозерская грамота 1488 г., Уставная грамота великого князя Василия Дмитриевича Двинской земле 1397 г.
Также для обоснования основных положений диссертационного исследования широко привлекался правоприменительный материал, преимущественно содержащийся в летописях. В диссертации использовались Лаврентьевская летопись, Троицкая, Воскресенская, псковские и новгородские летописи. Кроме того, источниками фактического материала являлись сочинения известных деятелей средневековья (митрополита Илариона, архиепископа Адама Бременского, Ибн-Фадлана и др.).
Методологической базой исследования являются общенаучный диалектический метод познания, предполагающий изучение правовых явлений и понятий в их развитии и взаимообусловленности, и частно-научные методы: исторический, системно-структурный, логико-юридический (догматический), сравнительный и др.
Теоретической базой исследования послужили концептуальные положения общей теории права, отечественной историко-правовой науки (работы Ю.Г. Алексеева, М.Ф. Владимирского-Буданова, С.Б. Десницкого, Н.Л. Дювернуа, Н.П. Загоскина, И.А. Исаева, Н.В. Калачова, А. Куницына, Н.Н. Максимейко,
И.Д. Мартысевича, В.В. Момотова, К.А. Неволина, Ю.В. Оспенникова, А. Попова, И.М. Радина, Д.Я. Самоквасова, В.И. Сергеевича, К.Г. Стефановского, Н. Суворова, Ф. Устрялова, А.Н Федоровой, Р.Л. Хачатурова, С.А. Чибиряева, И.Ф. Эверса, И. Энгельмана).
Особую группу основополагающих трудов составили исследования по уголовному праву и истории уголовного права (работы Л. Белогриц-Котляревского, А.Ф. Бернера, А. Богдановского,
Ю.И. Бытко, С.Н. Викторского, Т.В. Воротилиной, Ф. Деппа,
В.В. Есипова, В.И. Зубковой, М.М. Исаева, П.Д. Калмыкова, А.Ф. Кистяковского, С.А. Кондрашкина, М.Ю. Неборского, О. Ланге, А.С. Михлина, Л.П. Рассказова, И.В. Упорова, В.А. Рогова,
А.И. Сидоркина, Н.С. Таганцева, Д. Тальберга, Ф.Р. Сундурова, И.Я. Фойницкого, А. Чебышева-Дмитриева, М.Д. Шаргородского).
Наконец, диссертационное исследование опиралось на концептуальные разработки в трудах общеисторической направленности (работы В.А. Александрова, Т.Н. Грановского, Н.Н. Дедова, митрополита Евгения (Болховитинова), Н.М. Карамзина, А.В. Карташева, В.О. Ключевского, Л.В. Милова, митрополита Макария, М.П. Погодина, Н.Л Пушкаревой, М.К. Рожковой, М.Б. Свердлова, М.Н. Тихомирова, Л.В. Черепнина, Я.Н. Щапова, С.В. Юшкова, В.Л. Янина).
Научная новизна диссертации заключается в том, что она является первым за последние 50 лет в истории отечественного государства и права комплексным монографическим исследованием, в котором с учетом современных требований рассматриваются проблемы правонарушений и юридической ответственности в период феодальной раздробленности на Руси.
Научная новизна диссертации заключается в следующих основных положениях, выносимых на защиту:
-
правонарушение, по Псковской Судной грамоте, включало в себя два аспекта: частноправовой и публично-правовой. Согласно первому, нарушался частный или общественный интерес, что влекло за собой частноправовое воздействие (месть, самосуд, мировое соглашение). Согласно второму, нарушалась норма права, установленная государством, что влекло за собой наказание, установленное государственной властью;
-
критериями определения круга субъектов правонарушений являлись состояние свободы и возраст;
-
псковское право знало такие основания освобождения от уголовной ответственности, как особое психоэмоциональное состояние и состояние необходимой обороны;
-
специфика преступлений против собственности, по Псковской Судной грамоте, заключается в том, что они тесно переплетаются с группой деяний, направленных против государственных интересов (кримская татьба, поджог);
-
ко времени Псковской Судной грамоты месть не являлась отошедшим в прошлое институтом. Она сохранилась и эволюционировала в институт самосуда и уже под этим именем рассматривалась в тексте Псковской Судной грамоты и других современных ей источников права;
-
институт смертной казни, по Псковской Судной грамоте, не имел иностранного происхождения, вырастая из системы наказаний древнерусского права более раннего периода;
-
к гражданско-правовым правонарушениям относились неисполнение долга, несоблюдение принципов заключения договорных отношений, незаконное распоряжение имуществом, потрава;
-
к разновидностям гражданско-правовой ответственности, по Псковской Судной грамоте, можно отнести возмещение ущерба, восстановление исходного состояния, лишение права, лишение предмета, посредством которого причинён ущерб пострадавшей стороне ;
-
группа административных правонарушений только начинает формироваться, поскольку государственная власть ещё слаба и недостаточно оформлена. Предусматривались такие виды правонарушений, как неисполнение должностных обязанностей, вмешательство в деятельность государственных органов и должностных лиц;
-
Псковская Судная грамота отражает самую раннюю ступень становления административно-правовой ответственности. К мерам административной ответственности можно отнести отстранение от должности и административные штрафы.
Научная и практическая значимость диссертации заключается в том, что сформулированные в ней научные положения и выводы могут быть использованы при дальнейшем теоретическом исследовании вопросов становления и развития системы правонарушений и юридической ответственности в истории феодального права России.
Материалы диссертации могут использоваться в процессе преподавания истории отечественного государства и права, истории государства и права зарубежных стран, истории России, уголовного, гражданского и административного права, а также различных спецкурсов в высших учебных заведениях.
Апробация результатов диссертационного исследования. Основные положения исследования докладывались на Всероссийской научно-практической конференции «Актуальные проблемы юридической ответственности» (Тольятти, 12-13 декабря 2008 г.), на Всероссийской научно-практической конференции «Правонарушения и юридическая ответственность», проводимой в ГОУ ВПО «Тольяттинский государственный университет» (Тольятти, 3-4 декабря 2009 г.), и были отражены в 12 научных публикациях автора, в том числе в одной монографии. Общий объем публикаций – 13, 68 п.л.
Подготовленное диссертационное исследование обсуждалось на кафедре теории и истории государства и права юридического факультета НОУ ВПО «Самарская гуманитарная академия».
Материалы диссертационного исследования используются в процессе преподавания дисциплины «История отечественного государства и права» ГОУ ВПО «Тольяттинский государственный университет», НОУ ВПО «Самарская гуманитарная академия», Филиала ГОУ ВПО «Российский государственный социальный университет» в г. Тольятти.
Структура диссертации: введение; три главы, объединяющие восемнадцать параграфов; заключение; библиографический список.
Субъекты правонарушений
В данном параграфе рассматривается проблема определения в древнерусском праве субъекта правонарушения, то есть лица, которое признавалось ответственным за совершенное противоправное деяние.
Древнерусское право, подобно правовым системам большинства других государств античного и средневекового мира, различало всех людей по критерию свободы на свободных и несвободных. В течение всего периода русского средневековья шёл процесс образования сословных групп, то есть общественных групп, различавшихся по своему правовому статусу, объёму прав и обязанностей. С другой стороны, параллельно шёл процесс формирования классов феодального общества, однако для юридических отношений, в. том числе для определения субъекта правонарушения гораздо большее, значение имели протосословная структура общества.
Тем не менее, во многих современных, работах допускается смешение классовой и сословной структур древнерусского общества. К примеру, А.Н. Федорова, пытаясь определить субъекта преступления по Русской Правде, утверждает, что «субъектами преступления являлись феодалы, городские люди и крестьяне»41. Такое смешение приводит к серьёзным негативным последствиям для логики рассуждений, ведь, к цримеру, в группу «крестьяне» автоматически попадают и лично свободные независимые крестьяне, и зависимые крестьяне, не утратившие ещё свободу, и утратившие свободу холопы, которые занимались крестьянским трудом. Однако вряд ли можно с уверенностью все эти разнообразные подгруппы класса крестьян считать субъектами правонарушений.
Поэтому гораздо более продуктивным, на взгляд диссертанта, является разграничение древнерусского общества по критерию свободы, принимая во внимание, что только свободные люди обладали-правами и обязанностями и моглибыть субъектами правонарушений.
Подходы к. дальнейшей дифференциации свободных-и несвободных на более мелкие группы могут быть различными. К примеру, В.В. Момотов в число свободных лиц древнерусского Общества включает следующие группы: горожане, смерды, закупы, вдачи, изорники, кочетники, исполовники и др., а к несвободным относит рабов, холопов, челядь . Можно спорить относительно корректности выделения той или иной,группы населения как особой категории субъектов, однако споры эти будут безосновательными, поскольку в немногочисленных источниках права рассматриваемого периода слишком сложно отыскать особенности правового положения хотя бы тех групп, которые определены В.В. Момотовым. Поэтому диссертант сосредо-точил своё внимание на крупнейших группах свободных, а рабов, холопов и челядь - рассматривает как одну большую группу несвободных, примерно равных в своём правовом положении.
. Поскольку в период X-XV веков сословия ещё не сформировались, внимание исследователей прежде всего привлекают классовые группы. В пе- риод преобладания марксистского подхода к трактовке историко-правовых вопросов исследователи стремились найти подтверждения неравному правовому положению представителей разных классовых групп. Эта направленность в исследованиях изначально предполагала наличие в средневековой Руси сословий, права и обязанности которых были чётко определены как неравные по отношению друг к другу. К примеру, уплата двойной виры по Рус-. ской Правде в случае убийства, княжеского «мужа» сторонниками этой точки . зрения безоговорочно рассматривается как повышенная защита жизни представителей правящего сословия или даже класса феодалов. При этом игнорируется естественное для права любого . государства стремление защитить представителей власти от покушений на их жизнь повышенной ответственностыо. Именно близость к княжеской власти (в тех условиях - к государственной власти) определяет повышенную меру ответственности за убийство княжеского мужа, а не отношение к сословной группе бояр.или классу феодалов.
В псковском княжестве все свободные, независимо от своего социаль ного положения, несли равную ответственность за совершённые правонару шения,-однако несвободные категории населения обладали ограниченной правоспособностью, они не были бесправными в полном смысле этого сло, ва. Например, по ст. 22 Новгородской Судной грамоты предусматривается возможность для холопа выступать в суде в качестве послуха: «...а холоп на холопа послух»43. . .
Относительно института рабства в Древней Руси существует обширная литература44. Холопство на Руси было преимущественно патриархальным, а труд холопов использовался не столько в процессе производства, сколько в быту. Однако уже во времена Русской Правды можно говорить о холопстве как о вполне сформировавшемся институте, соответственно, относительно. рано начинается процесс привлечения холопов к крестьянскому труду, переводу их на землю э. По мнению большинства исследователей, холопы представляли собой вещь, а не лицо, не правоспособного члена общества. Вместо холопа за правонарушение отвечал его хозяин. Это правило отчётливо прослеживается" в ст. 46. Пространной редакции Русской Правды: «Аже будуть холопи татие любо княжи, любо боярьстии, любо чернечь, их же князь продажею не казнить, зане суть не свободни, но двоиче платить ко истьцю за обиду» . Аналогичным образом в ст. 63 Пространной редакции указывается: «Аже холоп обельный выведеть конь чий любо, то платити за нь 2 гривны»47. Очень важна здесь оговорка «за него» - законодатель хорошо отдаёт себе отчёт, что преступление совершил холоп, но поскольку он не может считаться субъектом, штраф за совершённое преступление уплачивает его хозяин. Если он не желал уплачивать штраф и возмещение убытков, господин мог выдать виновного холопа пострадавшему, как это устанавливалось в Русской Правде (ст. 65 Пространной редакции): «А се аже ударить свободна мужа, а убежить в хором, а господин его не выдасть, то платити за нь господину 12 гривен; а затем аче и кде налезеть удареныи нъ своего истьця, кто его ударил, то Ярослав был уставил убити и, но сынове его по отци уставиша на куны, любо бити розвязавше, любо ли взятии гривна кун за сором» .
С другой стороны, в историко-правовой литературе высказывалась и противоположная точка зрения. Например, П.И. Беляев считал, что «...принципиально холоп никогда не был безликим и бесправным существом... холоп с самого начала был не вещью, а лицом, субъектом, а не объектом права»49. Эта точка зрения, однако, не находит подтверждения в источниках права вплоть до конца XV века, когда в Судебнике 1497 года холопа впервые стали рассматривать как правоспособное лицо, способное самостоятельно отвечать за совершенные правонарушения. До Судебника Ивана III невозможно обнаружить следов приравнивания холопов к свободным людям в плане наличия правоспособности. Даже в Новгородской Судной грамоте холоп все ещё не может выступать свидетелем, за исключением дел о холопах50. Однако эта ограниченная правоспособность прослеживается и-в очень. древних источниках права. К. примеру, Русская Правда вполне допускает ограниченное участие холопов в суде в качестве свидетелей (ст. 85 Пространной, редакции): «Ты тяже все судять с послухи свободными; будеть ли послух холоп, то холопу на правду не вылазити; но оже.хощеть истец, или иметь и, а река тако: по сего речи емлю ти, но яз емлю тя,. а.не холоп, и емети и на железо; аже обинити и, .то емлеть нанемь свое; не обинить ли его, платити ему гривна за муку, зане по холопьи речи ял и» . Таким образом, мнение П.И. Беляева отчасти можно считать верным: действительно, за холопами изна--чально и на всём протяжении эволюции древнерусского права признавалась ограниченная правоспособность, однако субъектами, правонарушений они не являлись вплоть до конца XV в. Эту же мысль схожим образом выразил Р.Л. Хачатуров в своей работе о становлении древнерусского права, отметивший, что холопы имели ограниченную гражданскую правоспособность и дееспособность, однако.были лишены уголовной правосубъектности32.
Впрочем, та же Новгородская Судная грамота.предоставляет сведения о различиях в ответственности, налагаемой на представителей разных социальных групп. Например, в 10-й статье Грамоты устанавливается: «...а кого утяжут в наезде и в грабежи, ино взять великим князем и Великому Ноугрро-ду на виноватом, на боярине пятдесят рублев, а на житьем двадцать рублев, а. на молодцем десять рублев...» . Конечно, эта норма не подрывает достоверность концепции, что псковское право защищало интересы прежде всего имущих слоев населения. На самом деле, в условиях преобладания такой меры ответственности, как денежные взыскания, естественной тенденцией стало увеличение размера штрафов для состоятельных горожан в целях недопущения фактической безнаказанности представителей этих групп.
Преступления против личности
Представление о преступлениях против личности относится к числу понятий, которые весьма редко определяются в историко-правовых исследованиях. Соответственно, не возникает споров относительно того, какие виды преступлений следует относить к этой группе, а какие нет. К примеру, С.А: Кондрашкин и М.Ю. Неборский включали в состав этой группы преступных деяний «различного вида убийства, нанесение тяжких и менее тяжких телесных повреждений, оскорбление словом и делом, преступления против половой неприкосновенности личности»1
В период существования Псковской Судной грамоты состав этой группы несколько изменился, однако следует учитывать, что и приведённая выше классификация С.А. Кондрашкина и М.Ю. Неборского не является исчерпывающей."
Косвенным образом в Псковской Судной грамоте даётся указание на существование такого вида преступлений против личности как месть посредством использования власти, находящейся в руках у преступника. Запрет «метиться судом» содержится в тексте присяги, которую приносят должно-стные лица Псковского княжества (ст. 3 Грамоты) . Абсолютное большинство исследователей не выделяли этот вид преступлений в качестве самостоятельного, однако, некоторые исследователи, напротив, обращали внимание. на существование в древнерусском праве такого вида преступного деяния, как месть. Следует отметить, что при этом не. обращалось внимания на статьи Псковской Судной грамоты. Например, Ю.В. Оспенников, говоря о мести, ссылается на источники церковного права1-63 и договорные грамоты с князьями164, при этом автор рассматривает институт мести в том же значении, что и составители Псковской Судной грамоты: «...использование судебных полномочий против личных врагов или обидчиков»165.. Таким образом, можно уверенно утверждать, что месть в древнерусском праве периода существования Псковской Судной грамоты понималась как один из видов преступных деяний. В источниках права мы не встречаем какого-либо уста-. новленного наказания за это преступление, однако законодательный запрет фиксируется достаточно чётко в источниках права различного происхождения (Псковская Судная грамота и договорные грамоты с князьями)166.
Уже в первой статье Псковской Судной грамоты к княжескому суду относятся такие виды преступлений как татьба, разбой, наход и грабёж167. В исследовательской литературе часто встречается классификация указанных видов преступлений как имущественных168. Однако на взгляд диссертанта почти все они, действительно, могут быть отнесены к преступлениям против имущества, за исключением разбоя.
Большинство исследователей полагало, что псковское право, как и древнерусское право в целом, не различали разбой и грабёж169. Другие авторы, формально заявляя, что Псковская Судная грамота не различает чётко разбой и грабёж, тем не менее, подробно рассматривали по отдельности регулирование разбоя и грабежа в Грамоте, тем самым признавая раздельное существование этих институтов в тексте законодательного источника170.
Наконец, некоторые исследователи настаивают, что разбой и грабёж представляли собой чётко разграниченные в древнерусском праве составы преступного деяния. Например, Ю.В. Оспенников на основе анализа договорных грамот князей с Новгородом сделал вывод о существовавших различиях в понимании терминов «разбой» и «грабёж»: «право Северо-Западной Руси под разбоем понимало вооружённое нападение, обычно с целью нажи-. вы, которое сопровождалось изъятием имущества и причинением вредаздо-ровыо людей, вплоть до лишения жизни ... термин «грабёж»-употребляется в узком смысле открытого посягательства на чужое имущество, не сопряжённое с убийствами или иным насилием над личностью»171.
Уже в Русской Правде понятие разбоя тесным образом связывается с покушением на личность, с убийством, а разбойником Правда называет преступника, виновного в убийстве человека (ст. 3, ст. 7 Пространной редакции) . Именно поэтому, на мой взгляд, наиболее удачное определение разбоя в древнерусском понимании дал Ю.Г. Алексеев: «Разбой — это неспровоцированное нападение с целью убийства» 3. При этом, по мнению Алексеева, такое понимание разбоя сохраняется и в XV веке . Иными словами, есть все основания рассматривать разбой как преступление против личности.
С институтом разбоя связана важная проблема смягчения в Грамоте наказания за это преступное деяние в сравнении с Русской Правдой — в Русской Правде разбой относится к числу наиболее опасных преступных деяний, в Грамоте разбой в их число не включается. Ю.Г. Алексеев объяснял эту . странность «продолжением действия старой нормы Правды»173. По мнению других исследователей, власть, в этот период не считала необходимым вво дить специальные законы о смертной казни за разбой, а обходилась админи стративной властью, карая смертью преступников . Показательно, что СВ. Жильцов, сразу же после выдвижения, данного предположения оговаривает ся, что «в сохранившихся новгородских грамотах нет сведений о применении смертной казни.;.» 7, то есть, исследователь признаёт, что доказательствен ная база для его гипотезы отсутствует. .
В связи с рассмотренными законодательными нормами обращает на себя внимание ещё один аспект. Русская Правда вполне определённо разли-. чает два вида убийства. Как отмечал В.И. Сергеевич, одно из них - «обыкновенное убийство» - убийство в сваде, то есть в ссоре, в раздражении, в гневе. Убийство, на пиру относится к тому же виду, поскольку совершается под влиянием застольного возбуждения. Эти убийства имеют характерную черту - они совершаются явно. Второй вид убийства — убийство без всякой свады, убийство в разбое - совершенное без гнева, без ссоры, тайно. Оно предпола . гает злое намерение и составляет квалифицированное убийство, которое влечёт более строгое наказание . Некоторые учёные возражали против такой трактовки обоих видов убийств , однако в контексте темы данного диссертационного исследования важнее, что Псковская Судная грамота, в отличие от Русской Правды, не проводит вообще никаких различий между видами убийства.
Во всех источниках древнерусского права периода X-XV веков боль- шое внимание уделяется деяниям, связанным с нанесением побоев.
Статья 20 Псковской Судной грамоты позволяет предполагать, что древнерусское право этого периода различало в случаях нападения на человека с целью ограбления два аспекта: собственно ограбление и сопровождавшее его избиение, то есть имущественный и личный аспекты. Рассматриваемая статья последовательно различает оба аспекта, не давая возможности спутать их, смешать в рамках одного иска: «А кто на когоимет сачит бою или грабежу по позовници, и князь и посадником и сотцким обыскати как полух, где будет обедал или где начавал, и послух изведется почаем его, или где обедал; такоже и битого опросить, где его били и грабили, явили кому, и на тех ему слатся, а кого сошлются, а тот став скажет как право пред Богом, што битый являл бой свой, и грабежь...»
В другой статье, 23-й, речь идёт уже только о личном аспекте, только об избиении181. Наконец, ст. 27 Грамоты окончательно разделяет оба аспекта - личный и имущественный — на два самостоятельных преступления: «А где учинитса бой у торгу или на улицы во Пскове, или на пригороде, или в селе на волости в пиру, а грабежу не будет ... Той же битый учнет клепать грабе-жом, ино ему ходит исца послухом одным человеком того деля...» . Как видно из. текста, в статье предусматриваются: процессуальные действия в случае обнаружения факта избиения. В том случае, если истец заявит, что его-не только избили, но ещё и ограбили, предусматривается другой порядок разрешения дела.
Административные правонарушения
Административные правонарушения в тексте Псковской Судной грамоты представлены очень скудно. Несмотря на это им отведено весьма значимое место. Уже в 4-й статье Грамоты фиксируется такой вид правонарушений, как неправосудие, нарушение судьями своей профессиональной присяги: «А князь и посадник на вечи суду не судять, судити им у князя на се-нех, взираа в правду по крестному целованью". А не въсудят в правду, ино Бог буди им судиа на втором пришетвии Христове»3 5.
Дальше по тексту Грамоты в ст. 77 тот же запрет повторяется для судей низших уровней власти: «И судьям псковским и посадником погород-ским и старостам пригороцким по тому ж крест целовать на том, что им судити право по крестному, целованью, а не судеть право, ино суди им Бог вь страшный день втораго пришествиа Христова» . В обоих случаях речь идёт об одном и том же правонарушении - пренебрежение должностными лицами собственной присягой, которая фиксирует исходные принципы их деятельности. Особенностью этой группы правонарушений является то, что наказываются они не светским судом, а божественным, который откладывается до второго пришествия Христа.
Напротив, вполне реальное, не отсроченное до второго пришествия, наказание предусматривалось для должностных лиц, которые-не выполнили свои должностные обязанности, в статье 57 Псковской Судной грамоты: «А кто возмет пристава у князя или у посадника обыскивати татбы, ино князю и . посаднику приставы отпустить люди добрые неизменны, а тым приставом где будет татба обыскивати, а толко те приставе рекут то слово, приехали ес-мы на двор татбы обыскивати, и тот человек нам не дал обыскивати и в хо-ромы нас не пустили, и з двора согнали, и тот человек кого было обыскивати а молвит то слово: у мене господо теи приставы не бывали, или той же человек взмолвит то слово: были у мене те пристави, и яз есми им хоромы отворял, а" они мене не обыскиваючи, да сами з двора збежали, а тым мене згоне-нием облыгают... ино тии пристави не в пристави, а тот татбы своей не доискалъся, чий таковии пристави» . Согласно тексту статьи, если, приставы сами не выполнили порученное им дело, они отстранялись от выполнения обязанностей, а истец проигрывал дело.
В XVI веке эти первые установления об ответственности судей получают дальнейшее развитие в рамках Судебника 1550 года. 1-я статья Судебника подтверждала запрет судьям на неправосудие почти в тех же терминах, что и Псковская Судная грамота: «Суд. царя и великого князя судити боаром, и околничим, и дворецким, и казначеем, и дьяком. А судом не дружыти и не мстити никому, и посулу в суде не имати; також, и всякому судье посулов в . . суде не имати»308. Однако в Судебнике, в отличие от Псковской Судной грамоты, чётко различаются добросовестное невиновное нарушение судебной присяги и недобросовестное. Первое предусматривается ст. 2 Судебника («А которой боярин, или дворецкой, или казначей; или дьак просудится, а обвинит кого не по суду бесхитростно... в том пени нет. ..») . Напротив, предумышленное злостное нарушение судебной присяги приводит к установлению-ответственности должностного лица перед светским судом. Например, в ст. 3 Судебника устанавливается: «А которой боярин, или дворецкой, или казначей, или дьяк в суде посул возмет и обвинит не по суду, а обыщется то в правду, и на том боярине, или на дворецком, или на казначеи, или на дьяке взяты исцов иск, а пошлины царя и великого князя, и езд, и правда, и пересуд, и хоженое, и правой десяток, и пожелезное взятии втрое царь укажет»310. В исследовательской литературе не обращалось внимание, что ст. 65 Псковской Судной грамоты устанавливает ответственность за ложный вызов должностного лица - пристава, в связи с татьбой: «А которой пристав поедет на татбу, ино ему езд имати вдвое, платить татю виноватому, а толко не вы-мет татбы, ино приставное и дверское платить тому, кто пристава взял»311. В комментариях авторов первого тома «Российского законодательства Х-ХХ вв.» эта статья трактуется как ситуация, когда вор не был обнаружен: «Если же вор не найден, пошлины (приставные и дверские - шедшие придверни-кам) платились истцом» ". Однако же в тексте статьи речь идёт не о тате, а о татьбе - «а толко не вымет татбы», то есть приставу не удалось обнаружить не татя, а сам факт татьбы. Иными словами, статья 65 трактует случай ложного вызова должностного судебного лица, что следует признать административным правонарушением. Никакая уголовно-правовая санкция в данном случае не предусматривается, Грамота предписывает возмещение издержек, которые понесло должностное лицо, за счёт правонарушителя.
В дополнение к материалам Псковской Судной грамоты по рассматриваемой группе правонарушений, Новгородская Судная грамота предоставляет исследователю несколько замечательных, примеров. Все- они связаны с деятельностью судебных чиновников, которые нерадиво исполняют собственные обязанности. Например, ст. 28 предусматривала высокий штраф с посадника и- возмещение ущерба стороне судебного дела, произошедшего от невыполнения им своих обязанностей: :«А кой посадник, межника дав, а поедет прочь из города не кончав того суда, ино великим князем и Великому Ноугороду на. том посаднике пятьдесят рублев, а .истцю убытки подой-мет...»313. -Аналогичное правовое регулирование предусматривалось относительно того же правонарушения, совершённого тысяцким.или наместником архиепископа новгородского: «... или тысетцкой поедет прочь из города не кончав суда, или владычень наместник, ино взять великим князем и Великому Ноугороду пятьдесят рублев, а истцю.убытки подоймет»314.
Ст. 26 - Новгородской Судной грамоты определяла штраф для членов суда высшей инстанции («докладчиков»), не явившихся на заседание: «А докладчиком садиться на неделю по трижды, в понедельник, в середу и пяток. А кои докладчик не сядет на тот день, ино взять на боярине два рубля, а на житьем рубль» .
-Следует полагать, что с докладчиков, как и в 28-й статье, взыскивалось также, возмещение ущерба, который могли понести стороны в.результате несостоявшегося судебного заседания. С другой стороны, для свидетеля, который не является в суд в назначенный срок", никакие правовые последствия не предусматриваются. Вся тяжесть ответственности падает на ту сторону, которая назвала неявившееся лицо своим свидетелем: «А кого опослушествует послух, ино с ним уведается в две недели; а в те две недели не дасться послух позвати, ино позвати истця; а послух истець хорониться, ино то послу шество. не в послушство, а другого истця тым и оправить»31 . Если сторона, начавшая дело, не вызывает в течение двух недель свидетеля или другую сторону, то дело решается в пользу последней.
Таким образом, в период формирования и действия Псковской Судной грамоты группа административных правонарушений только начинает формироваться. Относительная неразработанность правового регулирования этой группы правонарушений связана со слабостью государственной власти и присущего ей административного аппарата. Поскольку правовое поле, в рамках которого существуют административные правонарушения, только начинает определяться, постольку и сами эти правонарушения только зарождаются как отдельный вид правонарушений. Тем не менее, уже обозначены такие виды административных правонарушений как неисполнение или недобросовестное исполнение должностных обязанностей, а также вмешательство в деятельность административных органов и должностных лиц, которое создаёт препятствия их нормальному функционированию
Гражданско-правовая ответственность
Древнерусское право уже в первых письменных, памятниках характеризовалось последовательным назначением за совершенное правонарушение двух видов ответственности — уголовной и гражданско-правовой.
.К примеру, убийца по Русской Правде присуждался к уплате виры — уголовного штрафа за убийство в размере 40 гривен (см.,--например, ст. Ї Пространной редакции Русской Правды). Однако упоминается также необходимость уплаты убийцей головничества (ст. 5 Пространной редакции Русской Правды), которое представляет собой возмещение потерпевшей стороне, то есть родственникам убитого. Головничество, в отличие от- виры, не может выплачиваться с помощью общины, выплата головничества является исключительно частным делом самого убийцы («...но сплатити им вообчи гривен, а головничьство, а то самому головнику...») , чем подчеркивается гражданско-правовой характер данного вида ответственности.
Точно так же в ст. 27 Пространной редакции Русской Правды- предпи сывались два вида ответственности: «Аще ли утнеть руку, и отпадеть рука или усхнеть, или нога, или око, или не утнеть, то полувирье 20 гривен, а тому за век 10 гривен»480. Полувирье представляет собой уголовно-правовой штраф, а вот уплата" 10 гривен за увечье относится к сфере гражданско правовой ответственности, представляя собой возмещение причинённого ущерба не обществу, а частному лицу. . "
В Псковской Судной грамоте такое соотношение двух видов ответственности не только подтверждалось, но даже усиливалось. При этом в некоторых статьях Грамоты подчёркивается приоритет гражданско-правовой ответственности перед уголовной, как это устанавливается, например, в статье 52:.«А на.татии и на разбойники же, чего истец не возмет, ино и князю про-дажа не взятии» . Некоторые комментаторы понимают эту статью как ситуацию, когда суд не мог определить виновного в совершении кражи или разбоя и поэтому не мог удовлетворить поданный иск482. Однако на взгляд диссертанта, гораздо более основательной выглядит точка зрения И.Д. Мар-тысевича, который полагал, что здесь регулируется случай отказа истца от иска483. Именно такое понимание явно проистекает из текста статьи «чего истец не возмет...». Таким образом,.согласно тексту ст. 52 Псковской Судной грамоты, в случае отказа истца от положенного ему возмещения ущерба, уголовно-правовая ответственность также лишается всякого смысла и не предусматривается законом.
В случаях нарушения принципов заключения договорных отношений (принцип хорошего качества вещи, свободы волеизъявления сторон и т.п.) потерпевшая сторона также имела возможность защитить свой нарушенный интерес. Возмещение ущерба происходило в этом случае посредством возвращения уплаченной покупной цены (в случае договора купли-продажи)," при этом возвращению подлежала и купленная вещь484. Хотя законодательные источники (Русская Правда, Псковская Судная грамота) прямо не упоминают другие виды договорных отношений, однако следует предполагать, что и случае нарушения принципов заключения иных договорных отношений происходил такой же возврат к. status quo, в исходное состояние сторон до сделки. Именно таким образом в этой группе гражданско-правовых нарушений происходило возмещение ущерба пострадавшей-стороне..
Таким образом, возмещение ущерба как мера гражданско-правовой ответственности была известна в двух формах: собственно возмещение причинённого ущерба и восстановление исходного состояния.
Аналогичным образом в источниках церковного права предусматривались несколько видов ответственности за. одно и то же правонарушение. В частности, церковные.штрафы упоминаются в статьях 2, 3, 4, 10, 13, 14, 16 и др. Пространной редакции Устава князя Ярослава485. При этом обращает на себя внимание тот факт, что в рассматриваемых статьях, назначаются сразу три вида ответственности. Например, в ст. 2 Устава князя Ярослава устанавливается: «Аще кто умчить девку или насилить, аще боярская дочи будеть, за сором ей 5 гривен злата, а митрополиту 5 гривен1 зол ота; аще будеть менших бояр, гривна золота ей, а митрополиту гривна золота; а добрых людей будеть, за сором рубль, а митрополиту рубль; на умыцех по 60 митрополиту, а князь их казнить»486. Гражданско-правовая ответственность в тексте ста-гьи выражена в сумме возмещения ущерба, которая выплачивается непосредственно пострадавшему частному лицу. Уголовная ответственность представлена штрафом в пользу митрополита. Наконец, фраза «князь их казнить», указывает ещё на ответственность перед светской властью, которая, скорее всего, выражается в уголовном наказании.
Обращает на себя одна особенность княжеских церковных уставов. С одной стороны, они строятся по тому же принципу, что и Русская Правда, назначающая несколько видов ответственности, предусматривающих и штраф в пользу публичной власти,.и компенсацию частному лицу. С другой стороны, если в Русской, Правде сначала упоминается о штрафе в пользу публичной власти и только потом уже о гражданско-правовом возмещении ущерба, то в Уставе князя Ярослава гражданско-правовая ответственность ставится на первое место, и только потом оговаривается ответственность перед церковной властью и перед светской.
Следующая мера гражданско-правовой ответственности, известная Псковской Судной грамоте — лишение правонарушителя.определённого права. Примером здесь может являться лишение права кормли за незаконное распоряжение вещью, находящейся во владении на основании права кормли (ст. 72 Грамоты)487.
Близко к этой мере гражданско-правовой ответственности находятся известные по источникам церковного права случаи прекращения правоотношения. К примеру, в 16-й статье Устава князя Ярослава предусматривается разлучение вступивших в браю близких родственников: «Аще ближний род поимется, митрополиту 40 гривен, а их разлучити, а опитемию приймуть»488.
Ещё одна мера гражданско-правовой ответственности, специфичная для средневекового права — лишение правонарушителя вещи, посредством которой неоднократно наносится ущерб. Эта мера ответственности иллюстрируется на примере потравы: третий случай потравы посевов каким-либо домашним животным даёт пострадавшей стороне право убить это животное. Данное право.не отменяет возможность требовать возмещения ущерба, причинённого потравой, то есть является самостоятельной мерой гражданско правовой ответственности . і
Предположительно ещё одна мера гражданско-правовой ответственности - лишение права наследования. Вполне допустимо рассматривать эту меру ответственности как разновидность лишения права вообще. Однако здесь речь идёт о специфичном праве, а лишение его.вытекает не из формально-юридических отношений, а из неформальных семейных, которые, однако, в некоторых аспектах регулируются формальным правом. Лишение права наследования предусматривается ст. 53 Псковской Судной грамоты: «Аже сын отца или матерь не скормит до смерти, а пойдет из дому, части ему не взять» . Содержание престарелых родителей являлось неформальной обязанностью детей, которая нигде в законодательных актах не закреплялась. Однако нарушение этой обязанности влекло за собой формально-юридические последствия в виде гражданско-правовой ответственности.
