Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Теоретико-правовая природа понятия «юридическая фикция» 14
1.1. Генезис, становление и развитие понятия «юридическая фикция» в истории права 14
1.2. Понятие, сущность и содержание юридической фикции в теоретико-правовой науке 50
1.3. Юридические фикции на стадии правового регулирования 67
1.4. Функции юридических фикций 82
Глава II. Юридические фикции в отраслях российского права 105
2.1. Юридические фикции в конституционном праве 105
2.2. Юридические фикции в гражданском праве 117
2.3. Юридические фикции в гражданском процессе 165
2.4. Юридические фикции в уголовном праве 183
Заключение 199
Литература 208
- Понятие, сущность и содержание юридической фикции в теоретико-правовой науке
- Юридические фикции на стадии правового регулирования
- Юридические фикции в гражданском праве
- Юридические фикции в гражданском процессе
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования. Проблема фиктивного в праве имеет множество юридических аспектов, осознание которых позволяет глубже познать закономерности самого права в целом. Для того чтобы более детально представить необходимость применения юридических фикций как средств юридической техники в праве, целесообразно проанализировать сущность фикций в праве в целом и показать проблемы их применения в правовой действительности при регулировании общественных отношений.
Применение фикций в науке и в юридической науке в частности обусловлено в значительной степени тем, что использование этого приема имеет существенные выгоды, избавляя от необходимости давать излишние объяснения по поводу тех или иных предметов, явлений, а также условностью многих методов научного исследования (условное принятие за истину, доказательство от противного и т. д.)
Конечно, в современный период появилось множество юридических институтов и конструкций, из-за своей новизны являющихся наиболее притягательными для изучения как с практической, так и с теоретической точек зрения. Однако не следует, на наш взгляд, забывать, что многие правовые институты и конструкции, к которым и относится «юридическая фикция», теоретически в определенной части разработанные в юридической науке, не потеряли своей актуальности, а их исследование в современных изменяющихся условиях может оказаться весьма интересным.
Юридическая фикция представляет собой правовую категорию, использование которой в законодательной и правоприменительной практике осуществляется уже на протяжении многих веков. Она активно использовалась еще древними римлянами и была положительно воспринята и интегрирована в правовые системы многих европейских стран, в том числе в российскую правовую систему. Подобная устойчивость юридической фикции объясняется ее особой ролью, которая проявляется в проблемных ситуациях, в частности в случае противоречия юридической нормы реальной действительности и необходимости преодоления ее излишнего формализма, в случае невосполнимой неизвестности, препятствующей принятию юридически значимого решения и возникновения соответствующего правоотношения.
В традиционном понимании фикция представляет собой технико-юридический прием, суть которого состоит в том, что объекту (лицу, предмету, явлению, процессу) приписывается характеристика, которой он не обладает, или наоборот, отрицается присутствующая у объекта характеристика, что имеет определенное юридическое значение. Специфика и основное значение данного технико-юридического приема состоит в том, что он позволяет обеспечить стабильность и в то же время гибкость законодательства. Как технико-юридический прием фикция нашла применение при построении правовых норм различной отраслевой принадлежности.
Категория «юридическая фикция», с точки зрения диссертанта, нуждается в дальнейшем самостоятельном и глубоком изучении в теоретико-правовой науке и в юридической науке в целом. Восполнение пробелов в научных знаниях о юридических фикциях позволит адекватно определить и описать объективно существующие правовые явления.
Несмотря на столь длительное существование юридических фикций, в научной сфере нет единства мнений по поводу юридической природы, классификации, роли и места этого правового явления в юриспруденции.
Таким образом, актуальность темы настоящего научного исследования обусловлена, во-первых, с практической стороны, широким распространением данных правовых явлений в текущем законодательстве, а, во-вторых, с научно-теоретической стороны, — необходимостью создания целостной теории юридических фикций.
Степень научной разработанности темы. Категория «юридическая фикция» не является новой для отечественной правовой науки. Детальная характеристика фикций давалась в дореволюционной юридической литературе в работах К. Бюлова, Е. В. Васьковского, Ю. С. Гамбарова, Д. И. Гуляева, Г. Дернбурга, Г. Ф. Дормидонтова, Д. И. Мейера, Г. С. Мена, С. А. Муромцева, Н. О. Нерсесова, Л. И. Петражицкого, Н. С. Суворова, X. Файхингера, Г. Ф. Шершеневича, а также в работах авторов более позднего периода — Г. Кельзена, Р. Малахова, Г. Фишера.
В советский период в отечественной юридической литературе проблеме фикций в праве внимания уделялось достаточно мало, поскольку наличие данной категории в советском праве отрицалось. Поэтому в трудах В. К. Бабаева, В. Б. Исакова, В. И. Каминской, А. Нашиц, В. А. Ойгензихта, П. Ф. Пашкевича, М. С. Строговича, Я. Л. Штутина и других юридические фикции рассматривались лишь в контексте их соотношения с другими юридическими понятиями.
В течение последнего десятилетия на волне повышенного интереса к проблемам юридической техники защищается ряд диссертаций, исследующих правовые фикции с позиции общей теории права (Л. А. Душакова, О. А. Курсова, Е. Ю. Марохин, Н. А. Никиташина), а также уголовного (К. К. Панько), гражданского (Е. А. Джазоян, Р. К. Лотфуллин), информационного права (О. В. Танимов), уголовного и гражданского процесса (Е. А. Нахова, И. В. Филимонова).
В той или иной степени заявленная проблематика получила освещение в работах С. С. Алексеева, В. К. Бабаева, В. М. Баранова, Н. А. Власенко, Л. Д. Воеводина, Н. Н. Вопленко, В. М. Горшенева, М. Л. Давыдовой, Е. И. Ендовицкой, И. М. Зайцева, В. Б. Исакова, М. В. Карасевой, Т. В. Кашаниной, О. А. Кузнецовой, А. В. Малько, А. Ю. Приписновой, Н. Н. Тарусиной, А. В. Цихотского, А. Ф. Черданцева, З. М. Черниловского и других авторов.
На сегодняшний день назрела необходимость на новом уровне обратиться к проблеме юридических фикций, обобщить их общетеоретические и отраслевые особенности, осуществив системный анализ юридической фикции, что позволит создать целостную теорию юридических фикций.
Объектом диссертационного исследования являются общественные отношения, регулирование которых осуществляется с использованием юридической фикции как самостоятельного средства юридической техники.
Предметом исследования выступает понятие «юридическая фикция» в праве, ее генезис, виды, функции и место в механизме правового регулирования как средства юридической техники.
Цель исследования состоит в системном общетеоретическом анализе содержания, сущности и специфических качеств категории «юридическая фикция».
Для достижения поставленной цели в диссертационном исследовании были поставлены и решены следующие научные задачи:
– исследовать генезис и гносеологическую ценность понятия «юридическая фикция» и установить значение данного понятия в изучении проблем теории права;
— раскрыть историю возникновения и развития фикций в различных правовых системах древнего мира и современности;
— проанализировать научные дефиниции понятий «фикция», «фикция в праве» и «юридическая фикция»;
— выявить логическую природу, содержание и объем юридических фикций, а также их назначение в механизме правового регулирования общественных отношений;
— обосновать необходимость использования фикций в праве;
— определить направления дальнейшего исследования юридической категории «юридическая фикция», которое не может быть ограничено эмпирическим уровнем познания, а требует комплексного научного изучения на теоретико-правовом уровне при объединении усилий общей теории права и отраслевых юридических наук;
— определить место и роль юридической фикции в конституционном праве;
— установить сущность юридических фикций в гражданском праве, их виды и значение;
— дать научный анализ и характеристику юридических фикций в гражданско-процессуальном праве;
— определить понятие «правоприменительная фикция» в уголовном праве.
Методологической основой исследования являются апробированные наукой принципы и методы комплексного изучения правовых явлений и процессов в их взаимосвязи и взаимообусловленности, а также комплексный программно-целевой подход к изучению понятия и содержания юридической фикции.
В процессе исследования в работе были использованы различные общенаучные и частнонаучные методы: диалектический, аксиоматический, системный, структурно-функциональный, логико-юридический, сравнительно-правовой, социологический, а также анализ, синтез, дедукция, индукция, сравнение, аналогия, абстракция и т. д.
Теоретической базой исследования послужили труды ученых-юристов, разработанные ими фундаментальные положения по теории государства и права, философии права.
Нормативную базу исследования составили действующие, а также недействующие внутригосударственные законы, международно-правовые акты, нормативные документы органов государственной власти и общественных объединений, опубликованные в научных изданиях; фактический материал, нашедший отражение в средствах массовой информации. Нормативные, теоретические, социологические и прикладные источники, взятые в совокупности, стали той информационной базой, которая способствовала достижению научной обоснованности и достоверности формулируемых в диссертации положений.
Научная новизна исследования определяется целями, задачами, объектом и предметом диссертационного исследования, принципиально новым подходом к изучению данной проблемы и обусловленным уточнением и развитием на современной научно-теоретической базе концептуального подхода к юридической фикции. Научная новизна диссертации также определяется совокупностью задач, направленных на теоретико-методологическое и теоретико-правовое изучение юридической фикции. Важное теоретическое и прикладное значение имеет разработанная понятийная характеристика юридической фикции.
Научная новизна диссертационного исследования конкретизируется и находит непосредственное выражение в основных положениях, выносимых на защиту:
1. Характерные черты юридических фикций в римском праве: фикции предписывали признавать существующее обстоятельство за несуществующее и, наоборот, несуществующее за существующее; во всех случаях применения юридической фикций древнеримскими юристами осознавалась ложность содержащегося в фикции положения. Осознание этого вытекает из той формы, которую использовали римляне при ее создании. Для обозначения фикции в римском праве, особенно в отношении преторских фикций, чаще всего использовалась форма «ac si» (как бы, как если бы) или просто «si» (если). Другими словами, римская юридическая фикция несла в себе грамматическое знание своей ложности и невозможно было юридически опровергнуть содержащиеся в юридических фикциях ложные положения.
2. Юридические фикции в римском праве можно определить как особый прием юридической техники, заключающийся в признании заведомо ложного положения истиной, возможность опровержения которой не имеет никакого юридического значения. При этом римские юридические фикции преследовали две цели: преторские фикции подводили не урегулированные правом общественные отношения под действие уже существовавших правовых норм, а остальные фикции способствовали более быстрому и простому решению различных юридических вопросов. Юридические фикции не только выполняли функцию распространения правовых норм на не урегулированные правом общественные отношения. Юридические фикции также использовались в качестве средств юридической экономии, то есть они представляли собой легальные способы более быстрого и простого решения различных вопросов, возникавших в правовой системе Древнего Рима.
3. Юридическая фикция представляет собой особое средство юридической техники, закрепленное в правовых актах и используемое в юридической практике как нормативное предписание в виде специфического способа (приема), выражающегося в провозглашении существующего факта или обстоятельства, в действительности не имеющих места, при помощи которого заведомо ложное положение, признанное законодательством существующим и ставшее в силу этого общеобязательным, условно признается истиной, возможность опровержения которой, как правило, не имеет никакого юридического значения. Фикция не соответствует действительности и не способна ее объяснить, но это своеобразный научный прием, помогающий осуществить жизненную задачу разграничения интересов. Таким образом, фикции в праве применяются главным образом в следующих случаях: как способ преодоления ситуации неопределенности (неизвестности); как средство юридической экономии; как способ распространения правового режима одного объекта на другой объект и т.д.
4. Юридическая фикция — это способ правового регулирования, при котором законодатель придает объекту правового регулирования те свойства, которыми данный объект не располагает. В самом общем виде использование юридических фикций освобождает от необходимости объяснять многие положения права; упрощает процедуру правового регулирования; будучи особым приемом, оптимизирует нормативную систему; исключает избыточность правового регулирования. При этом используется юридическая фикция в различных отраслях права для того, чтобы оптимизировать правовое регулирование сходных между собой отношений.
5. Юридические фикции в конституционном праве имеют сущность, несколько отличную от тех, что встречаются в других отраслях права. Появление юридических фикций в конституционном праве определено обстоятельствами мировоззренческого, идеологического свойства, и происходит это неосознанно. В то же время не исключается целенаправленное формирование, по вполне объяснимым политическим мотивам, «имитационно-манипулятивных» юридических конструкций в виде юридических фикций. Юридические фикции в конституционном праве возникают в качестве особых гносеологических феноменов, детерминируемых иррациональностью политики, а также особенностями человеческого сознания. Эти феномены, получая юридическую институционализацию, сообщают заведомую условность, сюрреалистичность институтам (элементам) конституционно-правовой системы.
6. К достоинствам теории фикции следует отнести то, что она обосновывает отсутствие юридического лица как такового, признавая его законодательно закрепленной формой осуществления хозяйственной деятельности; наделяет эту форму правосубъектностью и вводит ее в гражданский оборот в качестве самостоятельного, независимого от его учредителей субъекта, обладающего обособленным имуществом. Недостатком является необходимость допуска организаций со статусом юридического лица в гражданский оборот в разрешительном порядке. Вместе с тем указанный недостаток с течением времени и изменением социальных условий осуществления хозяйственной деятельности успешно преодолен практической юриспруденцией.
7. Применение юридических фикций в гражданском праве продиктовано, в первую очередь, природой социально-экономических отношений, которые носят противоречивый характер и не могут быть решены путем использования обычных правовых средств.
8. Закрепление в гражданском процессуальном законе юридических фикций позволяет сделать вывод о сочетании достоверности, вероятности и даже заведомой недостоверности при установлении обстоятельств дела. Исходя из этого, под гражданской процессуальной фикцией необходимо понимать установленное нормами гражданского процессуального права и вызывающее определенные юридические последствия признание не соответствующего действительности факта существующим (или наоборот).
9. Для того чтобы дать правильную квалификацию преступлений, необходимо различать законодательные и правоприменительные фикции в уголовном праве. Под законодательной фикцией следует понимать законодательный прием, в результате которого возникает правовая норма, которая создает заведомо условную, не соответствующую действительности, пропозицию (законодательную формулу). Правоприменительные фикции имеют иную правовую природу, так как связаны с квалификацией преступлений. Правоприменительная фикция имеет место в случае квалификации оконченных преступлений в качестве неоконченных криминальных актов с отягчающими признаками, которые охватывались умыслом виновного лица. Такого рода фикции дают возможность правоприменителю по своему усмотрению либо расширять реальность, квалифицируя содеянное по правилам совокупности преступлений, либо ее сужать, квалифицируя оконченное убийство в качестве покушения. Такого рода фикции зачастую противоречат фактическим обстоятельствам дела, фигурирующим в следственных и судебных документах. Тем самым правоприменительные фикции отчуждают закон от прав и правомерных интересов потерпевших и их законных представителей. Фикции как таковые создают искусственную правовую среду и не в полной мере соответствуют такой цели наказания, как восстановление социальной справедливости.
Научно-теоретическая значимость исследования состоит в том, что на монографическом уровне определяется вклад в дальнейшее развитие и модернизацию концепции юридической фикции, ее приближение к состоянию соответствия современному уровню развития юридической науки и действующего законодательства, а также решение теоретико-правовых проблем в этой сфере.
Теоретические выводы, сформулированные в диссертации, вносят определенный вклад в развитие общей теории права, в частности существенно дополняют и развивают учение о правовой надстройке, что позволяет не только сформировать научную основу для дальнейшего изучения проблемы, но и оптимизировать процесс формирования правовой надстройки.
Практическая значимость диссертационной работы заключается в том, что ее положения могут быть использованы для создания и внедрения в практику системы знаний о юридической фикции. Кроме того, проведенное исследование соответствующих аспектов теории и практики законодательного закрепления юридических фикций и анализ выявленных научно-теоретических проблем позволяют предложить пути их решения.
Дальнейшая детализация основных положений диссертации даст возможность более глубоко проанализировать юридические фикции в организационно-функциональной деятельности текущего законодательства.
Выводы и рекомендации диссертационного исследования могут быть использованы в учебном процессе при проведении занятий по курсу «Теория государства и права», а также специального курса «Актуальные проблемы теории государства и права» и т. д. Они могут быть использованы при разработке учебных и учебно-методических пособий и материалов по указанным курсам.
Апробация результатов диссертационного исследования. Основные положения и результаты диссертационной работы выступали предметом обсуждения и были одобрены на заседаниях кафедры государственно-правовых дисциплин ФГКОУ ВПО «Ростовский юридический институт МВД России». Отдельные теоретико-правовые выводы работы были положены в основу докладов автора на научных и научно-практических межвузовских, вузовских и кафедральных конференциях: «Порядок общества: проблемы теории и правоприменительной практики» (27 апреля 2011 г., г. Ростов-на-Дону); «Порядок общества: теория и практика государственно-правового развития» (17 января 2012 г. Ростов-на-Дону); «Порядок общества и актуальные проблемы правоведения» (7 февраля 2012 г., г. Ростов-на-Дону). По теме диссертационного исследования автором опубликовано 13 научных статей и тезисов.
Положения и выводы диссертации используются при преподавании теории государства и права в НОУ ВПО «Ростовский институт защиты предпринимателя», а также в ФГКОУ ВПО «Ростовский юридический институт МВД России».
Структура диссертационного исследования предопределена объектом, предметом, целью и задачами исследования, а также внутренней логикой изложения. Диссертация выполнена в объеме, соответствующем требованиям ВАК. Работа состоит из введения, двух глав, объединяющих восемь параграфов, заключения и списка литературы.
Понятие, сущность и содержание юридической фикции в теоретико-правовой науке
Человеческое общество веками живет в мире созданных им фикций. При этом, по мнению Р. Юрьева, «фикции (от лат. Fingere - притворяться, придумывать) настолько уживаются в нашем сознании, что мы перестаем различать виртуальную и настоящую реальность»3. Многие из таких фикций признаются государством, которое само в определенном аспекте виртуально4, и «освящены» законодательством.
В российской правовой науке юридическая фикция является малоисследованной юридической конструкцией. Все значительные российские исследования и работы, посвященные данному юридическому феномену, в большинстве своем относятся к дореволюционному периоду развития юридической науки . В советскую эпоху юридическим фикциям практически не уделялось никакого внимания, поскольку в советском праве не должно было быть никаких фикций, в том числе и юридических. Вследствие этого даже на теоретическом уровне ученые юристы не помышляли о научно-теоретическом исследовании юридической фикции как юридической конструкции, не говоря уже о попытках представить ее средством, методом юридической или законодательной техники, хотя некоторые ученые еще тогда задумывались о проблемах фикций в праве, в том числе и в законодательстве советского периода. Поэтому, если юридическая фикция и становилась объектом научно-теоретического или теоретико-правового исследования, то это происходило обычно в контексте с презумпциями, и отношение к ней при этом было сугубо негативным. Такое негативное понимание юридической фикции и прижилось в формулировках правовых норм: «фиктивный брак», «фиктивный обмен», «фиктивное банкротство», «фиктивная норма»... Заметим, что употребление данной юридической категории уместно не только в негативном, но и в позитивном, положительном смысле, причем в самых различных отраслях российского права (конституционном2, гражданском1, гражданско-процессуальном2, уголовном3, уголовно-процессуальном4, налоговом, административном, трудовом и т.д.). В силу небольшой теоретико-правовой исследованности и разработанности в последнее время научно-теоретический и теоретико-правовой интерес к юридическому феномену фикции все больше возрастает, о чем сигнализируют появляющиеся в данной области новые научно-теоретические и теоретико-правовые работы6.
Сравнительно недавно (вплоть до середины XX столетия) едва ли не единственными специальными работами по интересующей проблематике оставались сочинения Д.И. Мейера «О юридических вымыслах и предположениях, о скрытых и притворных действиях»7, И.Г. Оршанского «О законных предположениях и их значении»8, а также Г.Ф. Дормидонтова «Классификация явлений юридического быта, относимых к случаям применения фикций»9.
Особое внимание ученых исследователей теоретиков права занимали и продолжают занимать вопросы общеправового и отраслевого понимания юридической фикции, соотношения юридической фикций с иными, сходными с ними правовыми средствами, а также вопросы классификации юридических фикций и особенности действия, отдельных из них.
Результатом научно-теоретического исследования фикций в праве стали многочисленные выводы и предложения, касающиеся переосмысления юридической природы и места фикций в праве, оценки эффективности их внедрения в правовую материю. Именно этому аспекту проблемы фикций в праве и уделено внимание в нашем диссертационном исследовании. Различные варианты понимания фикций предлагались и в специальных работах о фикциях. В одной из первых отечественных работ о фикциях Д.И. Мейер, исследовав вопрос о необходимости нормативного закрепления фикций и констатировав их общесоциальную силу в области права, направил свои рассуждения, прежде всего, на практическую роль фикций. Однако для полного и всестороннего научно-теоретического и теоретико-правового исследования понятия «юридическая фикция», на наш взгляд, нам необходимо проанализировать уже существующие в науке понятия «фикция». Понятие «фикция» происходит от латинского «fictio» - выдумка, вымысел. В словаре Брокгауза и Ефрона фикция определяется следующим образом: «Представления и понятия, с которыми мы оперируем, таким образом, как если бы им соответствовало в действительности то, чего на самом деле не существует, - приписываем, например, предмету качество, которого он в действительности не имеет, ставим лицо в положение, которого он не занимает в действительности, распространяем на него последствия этого положения»1. В свою очередь, в Большой советской энциклопедии данное понятие раскрывается как фикция (от лат. fictio - выдумка, вымысел), нечто несуществующее, мнимое, ложное. Фиктивный — мнимый, вьщаваемыи за действительность1. Аналогичное определение содержится в историческом словаре2, при этом в Толковом словаре СИ. Ожегова под словом «фикция» понимается намеренно созданное, измышленное положение, построение, не соответствующее действительности3. Толковый словарь русского языка под редакцией Д.Н. Ушакова дает похожее определение данному понятию. Так, по мнению Д.Н. Ушакова, фикция - фикции, женский род (латинское fictio) (слово книжное) - это вымысел, выдумка, положение, построение, которому ничто не соответствует в действительности, но которым пользуются как допущением с какой-нибудь х определенной целью. При этом также в Толковом словаре Д.Н. Ушакова под производным словом от слова «фикция» слово «фиктивный» понимается являющийся фикцией, ненастоящий, вымышленный, не соответствующий тому, за что принимается или выдается4. В.И. Даль определяет «фиктивный» через синонимы - мнимый, небывалый, вымышленный, воображаемый5.
Юридические фикции на стадии правового регулирования
На стадии правотворчества юридические фикции выступают как приемы юридической техники. При таком осмыслении юридические фикции предшествуют правовым нормам и являются одним из способов их создания. Юридическая фикция в данном контексте представляет собой такой прием юридической (правотворческой) техники, с помощью которого существующее принимается за несуществующее и наоборот . При этом важно отметить, что это правовое средство отличается исключительностью, то есть оно применяется только в том случае, когда другие приемы юридической техники неэффективны в достижении поставленной законодательной цели. Например, невозможно было бы урегулировать деятельность людей, имеющих общее обособленное имущество, выступающих в отношениях с другими людьми в качестве единого коллективного субъекта, без юридической конструкции «юридическое лицо». Эта конструкция, на наш взгляд, представляет собой пример юридической фикции.
Как прием юридической (правотворческой) техники юридическая презумпция по своему объему имеет более широкое применение, чем юридическая фикция. Например, А. Грось именно в таком понимании выделяет так называемую презумпцию лживости, критикуя высокие государственные пошлины при удостоверении сделок нотариусом, и делает вывод, что тем самым государство презюмирует ложь граждан, обращающихся к нотариусу . Однако, как справедливо отметил М.С. Строгович, «законодатель мог руководствоваться как этим мотивом, так и иным, мог исходить из одного или иного предположения, мог вообще не исходить ни из какого предположения, а руководствоваться лишь политической целесообразностью, рассчитывать на определенный эффект издаваемого закона и др. Однако если даже законодатель действительно исходил из определенного предположения о связи фактов, формулируя в законе правовую норму, это относится к законодателю, а не к суду, применяющему эту норму; когда норма уже создана, предположение, послужившее мотивом к ее созданию, если оно и было, не имеет значения ни для суда, ни для тех лиц, которых норма касается и для которых она влечет определенные последствия: для них значение имеет не предположение, послужившее основанием для создания нормы, а сама норма»1. Следовательно, такой прием юридической (правотворческой) техники применяется не только для создания норм-презумпций, но и других норм, которые таковыми не являются. Как верно указывает В.А. Ойгензихт, «презумпция только тогда может считаться правовой, когда предположение составляет само содержание правовой нормы, а не является мотивом ее установления» . То же самое можно сказать и в отношении юридических фикций.
При этом фикция законодательной предрешенности всего санкционирована и относительно русских гражданских законов, хотя они «представляют лишь некоторую сумму отрывочных и скудных постановлений по некоторым категориям вопросов гражданского права, заключают в себе с точки зрения «системы права» несоизмеримо больше пустого места, чем заполненного; а фактически действующее право опирается по большей части на кассационные юридические экспертизы Сената» . Вообще, подобная фикция появилась в юриспруденции на почве разработки римского права (весьма богатой и детально развитой «системы») и имеет под собой разумную почву. Она представляет собой продукт бессознательно-удачного социально-психического приспособления к потребности унифицировать правовой шаблон, исключить действие личных взглядов, произвола и усмотрения, заменить все это более полной системой позитивно-обоснованных и фиксированных решений. Эта фикция заключает в себе практическую, вполне разумную директиву: «Юристы, старайтесь по возможности при разработке позитивного права избегать привнесения личных взглядов и усмотрения, старайтесь строить свои решения и учения на твердом базисе законов»1.
Но этот разумный и серьезный практический постулат (указывающий, к чему следует стремиться) получил в юриспруденции ненаучный и неудачный облик теоретического верования. В результате - явная неправда, вера в то, чего на самом деле совсем нет и быть не может, пока люди, в том числе «законодатели», не достигнут всеведения и всепредвидения. Фикция законодательной предрешенности затемняет действительное положение дел и способствует распространению мрака во всех сферах правового познания. Фикция полной единой органической системы положительного права применяется в качестве одного из главных и серьезнейших аргументов для разъяснения как недоразумения той грандиозной массы реальных правовых явлений, которые Петражицкий называет интуитивным правом2.
Фикция полноты позитивно-правовой системы, по мнению И.В. Гетьман-Павлова, причиняет не только научно-теоретический вред, затемняя научное зрение, но и является серьезным практическим злом в праве и юриспруденции. Она интеллектуально и морально развращает судей, адвокатов, ученых-юристов, заставляя их упражняться в лживой софистике. Всем им приходится отыскивать (судьям - под страхом ответственности за отказ в правосудии) и утверждать существование того, чего нет и найти невозможно. Это делается во исполнение долга службы, по множеству разнообразнейших вопросов, не предусматриваемых при составлении гражданских законов и не предрешаемых ими. К ним относятся и так называемые конфликтные вопросы.
И если неспециалистам по праву до известной степени простительно верить в фикцию всепредусмотренности и всепредрешенности, то странно и непростительно, если такой же вере следуют и специалисты. Такая концепция представляет собой самоупразднение, отрицание фактов истории юридической науки, почвы и поводов ее зарождения и развития, разъяснение права как какого-то недоразумения.
Юридические фикции в гражданском праве
Однако в реальной жизни существуют только индивиды (некая «физия») и межиндивидуальные отношения, в то время как юридическое лицо — это искусственное порождение закона.
Абстрактное разграничение юридического и физического лица в рамках теории фикции стало возможным во многом благодаря так называемой теории персонификации, или олицетворения. Ее сторонниками, помимо Ф.К. Савиньи, являлись Б. Виншейд, Д.И. Мейер, A.M. Гуляев и др. Согласно этой теории, коль скоро юридическое лицо есть фикция, явление в реальной жизни не существующее и искусственно созданное посредством юридической техники, то его представителем является соответствующий орган - номинативный субъект права. Именно он является дееспособным, поскольку создается для организационных и представительских целей. В рамках этой теории Е.В. Васьковский, объясняя сущность юридического лица, подчеркивал, что оно являет собой олицетворенное понятие, которое не существует как отдельная телесная вещь. Однако юриспруденция прибегает к олицетворению и рассматривает союзы людей и учреждения как самостоятельные личности, принимающие участие в гражданском обороте. Этот автор пытался выразить сущность теории олицетворения в виде силлогизма: «Право есть мера власти, принадлежащей лицу. Следовательно, нет права без субъекта. Но практическая необходимость заставляет приписывать союзам и учреждениям права, отличные от прав их членов и управителей. Поэтому приходится прибегнуть к фикции и распространить понятия лица на корпорации и учреждения, которые таким образом олицетворяются и приобретают значение искусственных субъектов права» . При этом Е.В. Васьковский, исходя из теории фикции, считал, что для возникновения юридического лица необходимы два условия: во-первых, наличность материальной подкладки или субъекта (т.е. совокупности лиц и имущества), которые можно было бы олицетворить; во-вторых, постановление положительного права, объявляющего этот субъект лицом .
Данная теория в литературе подвергалась критике. Так, Е.Н. Трубецкой указывал, что «фикция есть вымысел, предположение чего-то несуществующего; между тем, приписывая права учреждениям и корпорациям, мы вовсе не вынуждены вымышлять что-то несуществующее... и учреждения с определенными функциями есть величины весьма реальные
Ряд ученых, например, А. Бринц, Э.-И. Беккер4, учитывая критику теории фикции, предлагали обходиться без понятия лица5, выдвигая т.н. теорию целевого имущества . Догмат «нет имущества без лица», по мнению А. Бринца, составлен учеными произвольно; на самом деле, по смыслу источников римского частного права и по словоупотреблению, нечто (т.е. какое-либо имущество или право) может принадлежать не только кому-нибудь (pertinere ad aliqem), но и чему-нибудь (pertinere ad aliqid). Имущество богов, храмов принадлежали чему-то, т.к. нельзя указать лица, которому бы они принадлежали. Это что-то есть именно цель, которой они и принадлежали. Поскольку целью института ЮЛ является лишь управление имуществом, то и ЮЛ есть не что иное, как сама эта персонифицированная цель.
Такая теория оказалась недостаточно убедительной, поскольку субъективное право невозможно без субъекта, которым может быть только человек, т.к. объективное право регулирует отношения между людьми, а не отношения между не людьми или между лицами и не лицами1.
Иннокентий IV дал определение юридическому лицу, указав, что корпорация2 существует лишь в человеческом воображении, это фикция (persona ficta)3. Многие цивилисты4 совершенно справедливо полагают, что своим заявлением Иннокентий IV фактически заложил основу для формирования первой научной теории о юридическом лице, известной современной цивилистике под названием «теория фикции». Названная теория получила широкое развитие в новейший период и находит своих сторонников и в современной цивилистике5.
Первая - теория фикции, автором которой, как мы установили, считают папу Иннокентия IV. В 1245 г., отвечая на вопрос, может ли корпорация (юридическое лицо) быть отлучена от Церкви, допускаться к присяге, быть восприемницей детей при крещении, основываясь на положениях Corpus Juris Civilis, - он заявил, что корпорация не имеет души, а существует лишь в воображении людей, будучи persona ficta, т.е. фиктивным, не существующим в реальности лицом (правда, следует отметить, что спустя некоторое время другой папа - Иоанн XXII - признал, что, хотя корпорация как юридическое лицо не имеет души и у нее нет подлинной личности, она все-таки имеет фиктивную личность в силу юридической фикции и в силу этой же фикции имеет душу и потому может совершать правонарушения, и может быть подвергнута наказанию)1.
Казалось бы, отсюда следовало сделать вывод, что лицо, как простое понятие, не имеющее ни души, ни тела, ни воли, не может и деликтов совершать, однако последователи Иннокентия IV из фикции сделали обратный вывод (о котором часто забывают современные последователи этой теории): «Фикция сама себя и наказала: если фикция может придать понятию личность, то та же самая фикция может придать этой личности и душу, так что эта личность может и деликты совершать, и наказанию подлежать»2.
Таким образом, весьма распространенной теорией, объясняющей сущность юридического лица и фактически общепринятой во Франции, стала теория олицетворения. Выдающийся правовед дореволюционной России Габриэль Феликсович Шершеневич так объяснял суть этой теории: «Право -явление общественное; оно обусловлено потребностями людей, которые и составляют общество. Так как потребностями обладают люди, то и субъектами юридических отношений должны быть люди. Однако последовательное проведение этого положения в жизнь могло бы невыгодно отразиться на интересах общества. Приведем в качестве примера случай, когда наследодатель в завещании определяет направление каких-то средств на учреждение богадельни.
Юридические фикции в гражданском процессе
Такая теория оказалась недостаточно убедительной, поскольку субъективное право невозможно без субъекта, которым может быть только человек, т.к. объективное право регулирует отношения между людьми, а не отношения между не людьми или между лицами и не лицами1.
Иннокентий IV дал определение юридическому лицу, указав, что корпорация2 существует лишь в человеческом воображении, это фикция (persona ficta)3. Многие цивилисты4 совершенно справедливо полагают, что своим заявлением Иннокентий IV фактически заложил основу для формирования первой научной теории о юридическом лице, известной современной цивилистике под названием «теория фикции». Названная теория получила широкое развитие в новейший период и находит своих сторонников и в современной цивилистике5.
Первая - теория фикции, автором которой, как мы установили, считают папу Иннокентия IV. В 1245 г., отвечая на вопрос, может ли корпорация (юридическое лицо) быть отлучена от Церкви, допускаться к присяге, быть восприемницей детей при крещении, основываясь на положениях Corpus Juris Civilis, - он заявил, что корпорация не имеет души, а существует лишь в воображении людей, будучи persona ficta, т.е. фиктивным, не существующим в реальности лицом (правда, следует отметить, что спустя некоторое время другой папа - Иоанн XXII - признал, что, хотя корпорация как юридическое лицо не имеет души и у нее нет подлинной личности, она все-таки имеет фиктивную личность в силу юридической фикции и в силу этой же фикции имеет душу и потому может совершать правонарушения, и может быть подвергнута наказанию)1.
Казалось бы, отсюда следовало сделать вывод, что лицо, как простое понятие, не имеющее ни души, ни тела, ни воли, не может и деликтов совершать, однако последователи Иннокентия IV из фикции сделали обратный вывод (о котором часто забывают современные последователи этой теории): «Фикция сама себя и наказала: если фикция может придать понятию личность, то та же самая фикция может придать этой личности и душу, так что эта личность может и деликты совершать, и наказанию подлежать»2.
Таким образом, весьма распространенной теорией, объясняющей сущность юридического лица и фактически общепринятой во Франции, стала теория олицетворения. Выдающийся правовед дореволюционной России Габриэль Феликсович Шершеневич так объяснял суть этой теории: «Право -явление общественное; оно обусловлено потребностями людей, которые и составляют общество. Так как потребностями обладают люди, то и субъектами юридических отношений должны быть люди. Однако последовательное проведение этого положения в жизнь могло бы невыгодно отразиться на интересах общества. Приведем в качестве примера случай, когда наследодатель в завещании определяет направление каких-то средств на учреждение богадельни. Если бы субъектами были только люди, то завещатель должен был бы поручить эти средства какому-либо физическому лицу для создания соответствующего учреждения. Выход из затруднения может быть найден, если на место действительных физических лиц мы поставим воображаемое лицо, фиктивный субъект, которому и поручим устанавливать отношения, преследующие какую-либо общую цель. Это есть так называемая теория фикции. Теория фикции рассматривает юридические лица как вымышленные создания закона, вызванные потребностью юридической техники. Ее исходный пункт - тот, что право установлено в интересе потребностей людей, и что потому носителем прав и обязанностей может быть только человек. Поэтому, чтобы признать субъектом права не человека, необходимо рассматривать это нечто как бы человека»1.
Однако против этой теории было много возражений. Германисты, основываясь на германском национальном праве, утверждали, что юридическое лицо вовсе не фикция, а действительный, реально существующий субъект права, как и физическое лицо, а не только уподобляемый. Некоторые последователи этой теории признавали за юридическими лицами такое же реальное существование, как и за физическими .
В дальнейшем, когда более или менее определились понимание сути и необходимость существования такого феномена, как юридическое лицо, стали возникать разночтения в терминах, которые эту сущность и выражали. В германском праве широкое распространение получил термин «юридическое лицо». Во французском праве принят термин «моральное лицо». Именно этим термином прежде обозначали все, что выходило за пределы понятия «физическое лицо». В английском праве распространен термин «корпорация»3.
Теория фикции (олицетворения, персонификации) явилась одной из первых фундаментальных теорий юридического лица. Российский ученый Г.Ф. Шершеневич, определяя юридическое лицо как «все то, что, не будучи физическим лицом, признается со стороны объективного права способным ввиду определенной цели быть субъектом права», поддерживал в целом теорию фикции. «В действительности, - писал Г.Ф. Шершеневич, - всякий субъект есть создание объективного права... Юридическое представление о субъекте вызывается потребностями юридической техники, которые, в свою очередь, обусловливаются необходимостью разграничения интересов»1.
Ее содержание сводится к тому, что юридическое лицо выделяется как самостоятельный субъект права, отличный от физических лиц; вводится такой признак юридического лица, как наличие обособленного от физических лиц имущества и «ограничение ответственности пайщиков-акционеров» , т.е. самостоятельная имущественная ответственность юридического лица по своим обязательствам. «Теория фикции впервые обосновала существование юридической личности корпорации независимо от существования ее участников» . Согласно анализируемой теории «юридическое лицо — создание закона. Лишь право может перенести свойственную человеку естественную правоспособность на идеальное, фиктивное существо» .
Вместе с тем, несмотря на обоснование этих и других важных для развития законодательства о юридических лицах положений, теория «фикции» имеет немало недостатков, стремление преодолеть которые породило целый ряд «промежуточных», альтернативных этим теориям концепций. В этом ряду из числа наиболее значительных, на наш взгляд, следует назвать концепцию юридического лица, представленную в «чистой» теории права Г. Кельзена, и «трехмерную» концепцию, разработанную на основе «интегративной» теории права5.
