Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА ПЕРВАЯ. Массовая литература: поэтика и функционирование
1.1 Определение массовой литературы 17
а) Массовая литература как искусство среднего или даже низкого вкуса 23
б) Массовая литература как использующая отработанные темы и приемы 26
в) Массовая литература как репрезентация социальных и культурных стереотипов 29
г) Массовая литература как коммерческое искусство 34
д) Массовая литература как традиционный тип творчества 37
1.2 Массовая литература и массовая культура 47
1.3 Жанры массовой литературы 52
ГЛАВА ВТОРАЯ. Массовая литература и литературная классика. Знаки канона в массовой литературе
2.1 «Легенда о литературе» 63
2.2. Классика и массовая литература, существует ли конфликт? 74
2.3, Способы взаимодействия массовой литературы с каноном, или репрезентация массовой словесностью «идеи культуры» 81
а) Знаковые имена 85
б) Цитаты и топосы 101
в) Тема творчества в массовой словесности 115
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. Массовая литература как материал для поэтических инноваций 125
3.1. Массовая литература как мышление формулами, «Проект» массовой литературы Б. Кенжеева 129
3.2. Жанровая форма массового романа как материал инновационного творчества 155
3.3. Художественное исследование массовой культуры:
символы масскульта в инновационной литературе 164
Заключение 173
Список источников и использованной литературы 180
- Массовая литература как искусство среднего или даже низкого вкуса
- Массовая литература как репрезентация социальных и культурных стереотипов
- «Легенда о литературе»
- Массовая литература как мышление формулами, «Проект» массовой литературы Б. Кенжеева
Введение к работе
Актуальность исследования определяется недостаточной
теоретической проработанностью проблем массовой литературы, необходимостью корректировки представлений о поэтике и
функционировании литературы в современной культурной ситуации, накопившимся художественным материалом, в котором так или иначе осмысляется место массовой словесности в «системе литературы».
Материалом диссертации послужили в основном произведения русской литературы 1990-2000 гг. Среди них 30 романов различных жанров отечественной массовой литературы. При этом мы старались следовать логике рядового потребителя литературной продукции, т. е. рассматривали востребованные жанры популярных авторов. Среди текстов, подвергающих рефлексии проблематику и поэтику массовой литературы, мы выбрали такие (Б. Кенжеев, Б. Ширянов, П. Пепперштейн), в которых работа с ее жанрами и мотивами наиболее очевидна.
Научная новизна работы заключается в том, что в ней теоретически осмысливается система современной литературы как пространство взаимодействия «высокой» и «массовой» словесности.
Поэтика современной отечественной массовой литературы
обстоятельно и подробно была исследована к докторской диссертации М.А. Черняк «Массовая литература XX века: проблемы генезиса и поэтики» (2005), а также в ее монографии «Феномен массовой литературы XX века». Однако теория взаимодействия высокой и массовой литературы не составляла специального предмета исследования литературоведа, хотя эта проблема затрагивалась.
Теоретическая и практическая значимость работы. Материалы диссертации могут способствовать разработке теории массовой литературы и использоваться в различных теоретических и историко-литературных вузовских курсах, а также в практике школьного преподавании литературы, поскольку способствуют обогащению контекста изучения классических и современных произведений.
Апробация. Положения диссертации изложены в 5 научных
публикациях. Содержание диссертационного исследования излагалось на
7 научных конференциях, среди которых международная научная
конференция «Граница как механизм смыслопорождения» (Самара, июнь
2003 ), вторая международная научная конференция «Литература в
контексте современности» (Челябинск, февраль 2005), Всероссийская
научно-методическая конференция «Движение художественных форм XX-
XXI веков» в рамках проекта «Самарская филологическая школа»
(Самара, июнь 2005), Международная конференция «Морфология страха»
(Самара, апрель 2005), Всероссийская конференция «Литература и кино:
парадоксы диалога» (Самара, октябрь 2005). Концепция диссертации и ее
основные положения обсуждались на специальном семинаре в Институте
немецкой культуры им. Гете (Самарский государственный университет,
Самарская гуманитарная академия, февраль 2006). Материалы
диссертации были использованы для проведения семинарских занятий по курсу «История зарубежной литературы XX века», а также в курсе «История русской литературы 1950-2000-х годов». Идеи диссертации популяризировались в газетах «Волжский комсомолец» и «Волжская коммуна».
Структура работы. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка источников и использованной литературы, насчитывающего 217 наименований. Общий объем исследования 198 страниц.
Массовая литература как искусство среднего или даже низкого вкуса
Этот признак можно назвать доминирующим в попытках ученых «схватить» явление массовой словесности. В основе этого определения лежит набор оппозиций, устанавливающих культурные иерархии, так сказать «вертикаль литературы». Это такие оппозиции, как низкая / высокая, вульгарная/ изысканная ( этот перечень можно было бы продолжить). Левый член этой оппозиции описывает качества массовой литературы, а правый, соответственно, качества литературы «высокой».
Не сложно заметить, что в зависимости от идеологической и ценностной установки того или иного исследователя наполнение «левой» и «правой» частей этой оппозиции может меняться. В определении массовой литературы как «низкой» всегда присутствует настоящий разгул «групповых оценок», вкусовщины. Как справедливо подчеркивают авторы монографии «Литература и общество: введение в социологию литературы»: «Одним из главных моментов этой межгрупповой борьбы, всего процесса становления литературы как подсистемы развивающегося общества и стала оценка определенных словесных образцов и литературных практик как «массовых», «развлекательных» в противоположность «серьезной», «настоящей» словесности...Понятно, что оценка эта вынесена с позиций «высокой» литературы. Точнее - с точки зрения тех достаточно широких групп писательского окружения, поддержки и первичного восприятия литературы, для кого идеология «подлинного искусства», его статуса «настоящей» культуры, его важнейшей социальной роли стала основой притязаний на авторитетное место в обществе»20.
Таким образом, понимание массовой литературы как «низкой» ( в противоположность «высокой», « настоящей» литературе) отражает иерархическое восприятие литературного процесса.
С точки зрения такого «вкусового» определения массовой литературы, она является для так называемого «высокого вкуса» не более, чем «чтивом». Однако в современном обществе прежние «элиты» уже не обладают исключительным правом наделять тексты всеобщей ценностью, поскольку институции, обеспечивающие прежде механизм «валоризации» уже не играют решающей роли в этом процессе. Применительно к России можно сказать о так называемых «толстых журналах», публикация в которых еще во времена перестройки обеспечивала признание произведения в качестве значимого для всего читающего сообщества: эти книги обсуждались в критике, охотно принимались авторитетными издательствами, изучались в школах и вузах, экранизировались. Сегодня ценность и значимость текста обеспечивается несколько иными способами, прежде всего через рекламу и маркетинг.
Критерий «низкого» и «высокого» предполагает, что массовая литература отличается от «настоящей» и стилистически, и тематически. Негласно предполагается, что некоторые темы не могут быть реализованы «низкой» литературой. На практике это оборачивается выбором определенной темы как бы автоматически прикрепляющей автора к разряду «высокой» ( или «низкой», массовой) литературы. В позднесоветской и постсоветской литературе, например, такими темами были Великая отечественная война и Революция. На «недостойного» писателя, посягнувшего на священную тему, мог обрушиться целый шквал критических инвектив. Советская литература, которая многими западными исследователями оценивается как «массовая литература в условиях отсутствия рынка» , обеспечивала собственную «высокость», «серьезность» именно «важными» темами, поэтому радикальные художественные жесты в советском культурном пространстве нередко и осуществлялись, и воспринимались как кощунство.
Таково, например, творчество Владимира Сорокина, который в своих ранних текстах как бы обнажает тривиальность, бытовой характер ключевых советских идеологем, или поэзия раннего Т. Кибирова, который вписывает высокую гражданскую лирику советской эпохи в ритмическую раму городского романса и блатной песни, то есть «низкой литературы».
См. об этом: Лахусен Т. Как жизнь читает книгу: массовая культура и дискурс читателя в позднем соцреализме // Соцреалистический канон. СПб., 2000. С. 619. б) Массовая литература как использующая отработанные темы и приемы
В литературоведении весьма распространенным считается мнение, что массовая литература черпает из классики и из высокой литературы различные художественные приемы, темы, проблематику. Эта особенность массовой литературы часто становится предметом жесткой критики и основанием для того, чтобы назвать ее «вторичной», «эпигонской». «Вторичность» в искусстве нового времени всегда считается признаком отрицательным. Ценным считается только новое , и как ведущий оценочный принцип выступает отличие вновь появившегося произведения от предшествующего. Понимание массовой литературы как эпигонской словесности, тиражирующей приемы уже отработанные «высокой литературой», можно было бы схематично свести к оппозиции ремесло / искусство.
Массовая литература это профессиональное литературное творчество. Авторы массовой литературы - писатели- профессионалы. Они регулярно делятся с коллегами и читателями «технологией» своего ремесла, учатся друг у друга. Ниже нами будет показано, как в текстах массовой литературы в рамках темы художника и творчества осуществляется «диалог», а точнее - конструируется система отсылок к различным жанрам и наиболее популярным и успешным авторам - коллегам по литературному полю. Профессионализм массовых авторов выражается в их продуктивности, ведь эти писатели работают по четко выверенным алгоритмам. Количество романов массовых авторов исчисляется десятками.
Массовая литература как репрезентация социальных и культурных стереотипов
Это качество касается содержания произведений, относящихся к массовой литературе. Массовая литература репрезентирует, то есть воспроизводит различные культурные стереотипы и идеологические ( в широком смысле слова) клише. Именно в этом своем качестве она становится предметом социальных наук и отраслей знания, в частности, гендеристики и так называемых «культурных исследований».
С точки зрения своей проблематики массовая литература может быть названа тривиальной. Она создает упрощенную модель мира, сводя его реальную сложность и многообразие к набору стереотипов. Со стереотипностью содержания массовой литературы связан ее эскапизм как своеобразный горизонт решения поставленных в произведении проблем. Под эскапизмом понимается также психологический эффект воздействия массовой литературы, щедро одаривающей своего читателя различными мифами.
«Взятая в целом эта книжная продукция извращает, перетолковывает на тенденциозный лад реальные явления в общественном и духовном развитии. Авторы таких книг то стремятся усладить душу читателя мечтой, пробуждая у него успокоительное ощущение, будто мир устроен совсем неплохо, то, напротив, громоздят горы ужасов, эпатируя «традиционный пуританизм» и «естественную стыдливость» и все более расширяя границы «дозволенного в литературе»25. Это высказывание советского исследователя массовой литературы, несмотря на его определенные идеологические интенции (критика «буржуазной массовой культуры» США), обусловленные временем, когда оно было рождено, на наш взгляд, верно характеризует содержание массовой литературы, которая выполняет функцию иллюзорного решения социальных проблем. И все-таки обвинять массовую литературу за то, что она создает модель мира, основанную на стереотипах, нельзя. Это все равно, что критиковать кота за то, что он поедает мышей.
Стереотипность мышления - это родовое качество массовой литературы и оборотная сторона ее апелляции к демократической аудитории. В каждом жанре массовой литературы можно обнаружить репрезентации определенных стереотипов. В работе Дж. Кавелти приводится целый список стереотипов, характерных для жанров американской массовой литературы. В современной отечественной массовой беллетристике, в частности, в жанре мужского боевика, можно выявить следующие стереотипы: преследование честного и мужественного героя-одиночки коррумпированными чиновниками-бюрократами и продажными представителями спецслужб, сексуальная мощь настоящего мужчины-бойца, его бескорыстная преданность родине и пр. В тексте произведения эти социальные клише развертываются как сюжетные мотивы.
В различных жанрах массовой литературы активизируются различные стереотипы. Иногда определенный стереотип является жанрообразующим моментом. Так в основе и сюжетной схемы и системы персонажей женского иронического детектива лежит концепт «женской логики». Героини Д. Донцовой, ведущие расследование, могут собрать улики, но совершенно не способны правильно их интерпретировать и выстроить в причинно-следственную цепочку. В этом дамам помогают мужчины, как правило, работники следственных органов.
Необходимо отметить, что, пусть и в упрощенной форме, в современной массовой литературе довольно часто воспроизводятся такие передовые идеи как, феминизм, признание прав сексуальных меньшинств, социальное партнерство и веротерпимость. Следует подчеркнуть, что часто носителями этих идей выступают женские детективы, что отмечается и приветствуется исследователями. В дискуссии о судьбах либеральных идей в современной российской литературе, в которой принимали участие известные критики, писатели, учен ые-гуманитарии и публицисты, Б. Дубин не без удовлетворения констатировал: « Мне кажется симптоматичным и даже по-своему симпатичным переход массового читателя в России середины 1990-х годов ... от мужского «крутого боевика» к «женскому детективу». Сегодня автор и протагонист детектива - женщина, и, может быть, это означает, в частности, что на его страницах скорее всего не будет не только демонстративной чернухи и неприкрытой агрессии, но оголтело антилиберальных символов и взглядов.
«Легенда о литературе»
Ю.М. Лотман в работе «Массовая литература как историко-культурная проблема» использует выражение «легенда о литературе». Речь идет об образе «высокой» литературы, который складывается в культуре. Ученый выделяет два «образа литературы», две ее «легенды», которые существуют одновременно, в одном культурном пространстве.
Одну из легенд создает так называемая «высокая культура» - критика и теория литературы: «Здесь литературе приписываются нормы, указывается, какой она должна быть. Эти идеальные нормы становятся языком, на котором литература пересказывает себе сама себя. Стремясь к самопознанию, литература воспринимает себя в свете той легенды о себе, которую она создает пером и устами своих теоретиков. Тексты, не соответствующие этой легенде, из рассмотрения выпадают, объявляются несуществующими. Этот легендарный портрет передается потомкам. Он облагорожен, очищен, лишен противоречий и создает иллюзию присутствия в историческом материале строгих исторических закономерностей»5 .
Выражение «легенда о литературе» здесь близко понятию «культурного архива» (Б. Гройс), который формируется интеллектуальными элитами и институциями с некоторыми идеологическими целями. Значительное количество произведений в «легенду о литературе» не попадают либо в результате борьбы литературных репутаций, либо в силу принадлежности к «неценным» жанрам. Так, из «великой русской» «легенды о литературе» выпали очень популярные в свое время Ф. Булгарин и И. Потапенко. Выпавшие из «легенды» авторы и жанры часто зачисляются в разряд массовой литературы. Считается, что только «легендарные» произведения «проходят проверку временем» ( это расхожее выражение можно назвать мифологизацией литературного процесса).
О нормативном образе литературы писал и В.А. Конев. В этот образ входят представления о писателях, которые создают своеобразный эталон художественного творчества, влияющий на формирование новых художников слова. В.А. Конев различает сам литературный процесс и его образ в «общественном сознании», который « может отставать от литературного процесса как реально совершающихся изменений в общественном сознании» . Ученый вводит понятие «корпус писателей» и исследует «образ литературы», анализируя данные энциклопедий.
«Легенда о литературе» в понимании Ю.М. Лотмана близка по значению понятию канон, которое используется в зарубежном литературоведении и социологии культуры. Ренате фон Хайдебранд и Симоне Випко определяют канон следующим образом: «Собрание текстов, сохраненных и переданных в устной (например, мифы) или письменной форме, т.е. корпус произведений и их авторов, считающихся особо ценными и потому достойными передачи из поколения в поколение, обозначается как канон. Важнейшими функциями канона являются: узаконение ценностей, создание идентичности и определения ориентиров для действия»58. Каждый существующий канон включает в себя: во-первых, корпус текстов, передаваемый из поколения в поколение и изменяющийся в ходе истории («материальный канон»); во-вторых, представления о ценностях, которые действуют как критерии отбора и отражаются в литературном произведении («канон критериев и толкований»).
Канону присуща тенденция к универсализации. Это означает, что канон должен быть основан на вневременных и общекультурных ценностях, на антропологических константах, представленных в самих произведениях. Однако обращение к истории канона показывает, что он является исторически обусловленным и изменяемым. Сегодня все чаще говорят о множественности канонов. Например, феминистское литературоведение давно предлагает ввести «канон», в котором бы отражались особенности женского опыта.
При необозримом количестве литературной продукции возможность «проверки временем» связана именно «с каноном критериев и толкований». «Проверка временем» предполагает переиздания литературного произведения, его присутствие в истории литературы или в отсылках внутри других литературных произведениях, упоминание о нем в дискуссиях критиков и в медиа, экранизации, наличие произведения в программах школ и университетов - одним словом, в «легенде о литературе».
Массовая литература как мышление формулами, «Проект» массовой литературы Б. Кенжеева
Итак, в нашу задачу входит поиск в романе Б.Кенжеева «Иван Безуглов» схем и элементов массовой литературы. Прямым знаком игры с определенным литературным жанром служит название романа. В заголовочный комплекс произведения помимо имени главного героя, Ивана Безуглова, входит также обозначение жанра, в котором пишет Кенжеев - мещтіский роман. Обозначение жанра, в котором писатель будет работать, пусть в некоторой степени и ироническое, настраивает читателя на определенное, конвенционально обусловленное восприятие.
На примере романа Кенжеева мы выявляем один из возможных способов работы «немассового» писателя с массовой литературой. Что дает нам право рассматривать то или иное произведение как массовое или как игру, как рефлексию над массовым литературным продуктом? Разумеется, автор сам пытается подать знаки, указывающие на то, что здесь пародия, или же игра, или же эксперимент. Иногда индексом выступает лишь название произведения. Так, американский писатель Чарльз Буковски озаглавливает свой роман, написанный по жесткой формуле боевика, негативным в литературном контексте словом «Макулатура» (Pulp), а поляк Тадеуш Конвицкий в 1992-м пишет роман со столь же подчеркнуто пренебрежительным названием: "Czytado" ("Чтиво"). Подобные названия создают так называемую «ироническую раму». Часто эта рама, позволяющая воспринимать текст и как прямое, и как переосмысленное высказывание, держится только на заглавии. Крайняя степень «эксплуатации» элементов массовой литературы проявляется в тех произведениях, где игра с жанром эксплицитно не выражена. Тогда граница между массовой (конвенциональной) и инновационной литературой не может быть выявлена путем традиционного анализа поэтики, необходимо включить контекстуальный момент.
Подобные радикальные жесты обычно свойственны авторам авангардистского толка. В авангардистскую стратегию входит не только поиск абсолютно новых форм, но и использование самых банальных штампов, где возможность инновации равна нулю, и именно этот «минус-прием» становится творчески продуктивным. Например, Владимир Сорокин в своих интервью говорил, что мечтает написать «настоящий» канонический производственный роман. В случае Б. Кенжеева обозначение жанра - мещанский роман - не является единственным знаком игры с конвенциями массовой литературы, но он - первый фактор в организации процесса восприятия.
При анализе романа мы должны выделить элементы, которые позволяют причислить нам это произведение к массовой литературе, и прежде всего формулы, т.к. именно формула является основной единицей поэтики массового романа. Затем нам необходимо найти «знаки сомнения», т.е. те элементы, благодаря которым мы можем определить, что мы имеем дело с пародией на массовое произведение или же со стилизацией, или же с заимствованием формул для построения нового жанра - одним словом, с рефлексией. Границу между массовой и «серьезной» литературой можно искать не только на примере двух произведений, где одно - однозначно массовое, например, «Иван Выжигин» Ф.Булгарина или «Золото Бешеного» В.Доценко, а другое - подлинный шедевр, например, «Мертвые души» Н.Гоголя или «Москва-Петушки» В.Ерофеева, но и внутри отдельных текстов. Таким текстом можно назвать роман Б. Кенжеева «Иван Безуглов», где мы видим и характерное для массовой беллетристики использование формул, и художественную рефлексию этих формул.
В начале необходимо обозначить, какие именно формулы мы будем рассматривать. За исходную точку целесообразно, на наш взгляд, принять классификацию Дж. Кавелти. Среди базовых формул он называет приключение, историю, тайну, мелодраму и чуждые состояния. Последнюю формулу в нашем случае следует исключить, т.к. ни о чем фантастическом в романе речи не идет.
Несмотря на то, что Кавелти пытается свести весь корпус массовой литературы к пяти базовым формулам, возможность для выделения еще одной или нескольких более «частных» формул всегда остается, поскольку появляются новые сферы жизни, и осмысление каждой из этих сфер актуализирует свои формулы. Так, критик Виктор Мясников, проанализировав несколько популярных американских и российских текстов (А.Хейли «Отель», «Аэропорт»; А.Рыбин «Фирма», О.Андреев «Отель», «Вокзал», «Казино»), выделяет формулу «технотриллера». «Технотриллер - остросюжетное прозаическое произведение (роман, повесть), в основе которого лежит документально точный и подробный рассказ о технологии производства или оказания услуг, функционировании государственных, общественных, частно-предпринимательских структур и отраслей теневой экономики, о жизни социальных групп, содержащий значительную долю новой для большинства читателей информации. Персонажи технотриллера, как правило, выполняют вспомогательную роль в раскрытии темы» . Ближайшим предшественником этой формулы является распространенный в советской литературе так называемый «производственный роман». Сюжет анализируемого нами романа развивается на фоне предпринимательской деятельности главного героя, поэтому отнесение произведения к жанру (формуле) технотриллера выглядит вполне правомерным.
