Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1 Кванторные слова со значением всеобщности как объект лингвистического исследования 19
1.1. Изучение КС со значением всеобщности в лингвистике и логике 19
1.1.1. Логический анализ языка: КС как логические кванторы 20
1.1.2. Структурно-семантический подход: КС как наборы семантических признаков 21
1.1.3. Синтаксический подход: сфера действия КС и их роль в структуре ИГ 22
1.1.4. Общие тенденции описания КС в рамках различных подходов 23
1.1.5. Теоретическая программа типологического исследования 25
1.2. Квантификация как операция над множеством (D-квантификация и А-квантификация)27
1.3. Универсальная квантификация как нечеткая категория 31
ГЛАВА 2
Структурные характеристики кванторных слов со значением всеобщности 39
2.1. Синтаксические характеристики 39
2.1.1. Квантификация над множеством индивидов в пределах именной группы 41
2.1.2. Квантификация над множеством ситуаций на уровне предложения 43
2.1.3. Квантификация над множеством индивидов на уровне предложения 43
2.1.4. Соотношение синтаксических и семантических характеристик универсальной квантификации: некоторые обобщения 45
2.1.5. Типологический аналог универсальной квантификации: грамматические способы выражения числа 47
2.2. Морфология КС 48
2.2.1. "Серийные" КС и соответствующие им онтологические категории 48
2.2.2. Деривационные типы "серийных" КС 50
2.2.3. Словоизменительные характеристики "серийных" КС 51
2.2.4. Дистрибуция "серийных" КС 52
2.2.5. Диахронические источники КС 53
2.3. Языки без КС со значением всеобщности 55
ГЛАВА 3 59
Кванторные слова со значением всеобщности и дистрибутивность 59
3.1. О явлении дистрибутивности: исходные примеры и возможные подходы к их анализу
3.2. Семантика дистрибутивности 62
3.2.1. Определение и примеры 62
3.2.2. Дистрибутивность как универсальное семантическое отношение 64
3.2.3. Дистрибутивность и темпоральная референция 66
3.3. Морфосинтаксические характеристики конструкций с дистрибутивными и недистрибутивными КС 71
3.4. Факторы, препятствующие дистрибутивной интерпретации конструкций с КС 75
3.4.1. Предикаты с валентностью на множественный терм 76
3.4.2. Референциальный статус ИГ 77
3.4.3. Субъектно-объектная асимметрия 78
3.4.4. Единственность темпорального референта 81
3.5. Дистрибутивность как недискретная характеристика 86
3.5.1. DISTR.KEY vs. NON.DISTR: отношение маркированности? 86
3.5.2. Сильная и слабая дистрибутивность 93 3.5.2. Внутриязыковое варьирование 99
3.6. DISTR.SHARE КС: маргинальная дистрибутивность 101
ГЛАВА 4
Референциальные характеристики именных групп и дистрибуция кванторных слов со значением всеобщности 105
4.1. Тип референции именных групп с КС: проблемы описания 105
4.2. Тип референции именных групп: теоретические проблемы 110
4.2.1. Тип референции как недискретная характеристика ПО
4.2.2. Тип референции именных групп, обозначающих множества 114
4.3. Ограничения на дистрибуцию КС, связанные с типом референции 119
4.3.1. КС в составе определенных и неопределенно-референтных ИГ 120
4.4. КС со значением всеобщности в генерических высказываниях
4.4.1. ИГ с генерическим референциальным статусом
4.4.2. Генерические высказывания 132
4.5. Значение целостности и его взаимодействие с другими кванторными значениями 134
4.5.1. Значение целостности: специализированное кодирование 136
4.5.2. Значение целостности: совмещенное кодирование 137
4.5.3. Значение целостности: морфосинтаксическое кодирование 141
4.5.4. Русские весь vs. целый: межъязыковые параллели? 143
ГЛАВА 5
КС со значением всеобщности в случаях непрототипической универсальной квантификации 145
5.1. Отрицательная полярность и универсальная квантификация 145
5.1.1. Отрицательная полярность и отрицательно-полярные КС 145
5.1.2. КС со значением всеобщности в ОП-контекстах 148
5.1.3. Дистрибуция КС в ОП-контекстах: возможные обобщения 154
5.2. КС со значением 'произвольного выбора' и их межъязыковая дистрибуция 159
5.2.1. Дистрибуция КС со значением произвольного выбора 161
ГЛАВА 6
Импликативная карта для кванторных слов со значением всеобщности 177
6.1. Дистрибуция КС со значением всеобщности: универсальные свойства и частно-языковое варьирование 177
6.2. Типологические обобщения: значение, употребление и функция 179
6.3. Языковое кодирование семантических противопоставлений: требование регулярности 183
6.4. КС со значением всеобщности: кодируемые функции 187
6.5. Семантическое картирование: возможности и достижения 188
Заключение 195
Литература 199
Индекс языков 213
Приложение
- Изучение КС со значением всеобщности в лингвистике и логике
- Квантификация над множеством индивидов в пределах именной группы
- О явлении дистрибутивности: исходные примеры и возможные подходы к их анализу
- Тип референции именных групп с КС: проблемы описания
Введение к работе
ТИПОЛОГИЧЕСКИЙ ПОДХОД К ОПИСАНИЮ ЯЗЫКОВЫХ ЯВЛЕНИЙ
0.1. О различных пониманиях термина "типология" в лингвистике
Предлагаемое ниже исследование свойств КС со значением всеобщности в качестве своего отправного пункта использует систему взглядов на языковые явления, в последние два десятилетия получившую известность как "функционально-типологический подход к языку".
Термин "типология" в современной лингвистике используется по крайней мере в трех различных, хотя и взаимосвязанных, значениях.
0.1.1. Типология как классификация
В первой случае под типологией понимается классификация структурных типов, наблюдаемых в различных языках. Целью типологии в этом случае является исчисление возможных языковых типов и идентификация того или иного конкретного языка (или той или иной категории в конкретном языке) как принадлежащего к одному из этих типов. Методом "классификационной" типологии является межъязыковое сопоставление, проведение которого предполагает наличие аппарата классификационного описания, или признаковой базы, которая должна быть возможно более "универсальной", независимой от конкретно-языковых явлений.
Примером типологии такого рода является предложенная В.
Гумбольдтом классификация языков на "изолирующие", "флективные",
"агглютинативные" и "полисинтетические". Другой пример универсальные фонетические/фонологические классификации, например, [Фант, Якобсон, Халле 1962]. Еще один типологический проект такого рода, на этот раз в сфере исследования грамматических категорий, основывается на идеях "Курса общей морфологии" И. Мельчука ([Мельчук, в печати]). Производя сопоставление грамматических категорий в различных языках, "исследователь в своей классификации различает то, что способен различать хотя бы один естественный язык... Универсально-типологический подход предполагает существование некоего каталога смыслов, образующих в языках мира грамматические оппозиции ... Этот каталог (мы будем называть его Универсальным грамматическим набором) формируется путем своего рода препарирования конкретных грамматических описаний", при котором происходит "переход от метаязыка такого конкретного описания к метаязыку Универсального грамматического набора" ([Плунгян 1996]).
0.1.2. Собственно типология
При более частном понимании типологии ее объектом являются только те лингвистические явления, которые могут обнаружены исключительно в результате межъязыкового сопоставления. Цель типологии в этом понимании - сформулировать утверждения вида "Если в некотором языке имеется категория тройственного числа, в нем также имеется категория двойственного числа", называемые импликативными универсалиями. Утверждения такого рода нельзя делать на основании данных одного языка, в котором имеется категория тройственного числа; требуется сопоставление данных большого числа3 языков, в идеале -всех языков с тройственным числом (только при этом условии утверждение может считаться 100-процентно истинным).
Типология, оперирующая импликативными универсалиями, является более "сильным" инструментом лингвистического анализа, чем просто типологическая классификация, поскольку она налагает эксплицитные запреты на определенные типы языковых структур. В рассмотренном примере запрещен язык, обладающий категорией тройственного числа, но не обладающий категорией двойственного числа. Типологию в этом понимании, которая была инициирована работами Дж. Гринберга (см., в частности, [Greenberg 1966, 1968, 1974]) и его последователей (см., например, сборник [Greenberg, Ferguson, Moravcsik 1978]), мы, следуя [Croft 1990:2], называем собственно типологией. В этом понимании типология является разделом лингвистики, имеющим собственный объект изучения: модели межъязыкового варьирования.
0.1.3. Функциональная типология
Наконец, в еще более узком понимании типология выступает как одна из частных лингвистических теорий , в основе которой лежит гипотеза о том, что языковая форма мотивирована языковым значением (или, шире, языковой функцией). Функционально-типологический подход к языку предполагает, что языковые, в частности, лексико- грамматические, явления отражают определенным образом экстралингвистические реалии, к которым относятся, например, основополагающие принципы организации коммуникации и устройство когнитивных структур, ответственных за усвоение, хранение и структурирование знаний. Эти факторы самым интенсивным образом вовлекаются в функциональное объяснение явлений естественного языка, в частности, наблюдаемых в различных языках мира универсальных ограничений на языковую структуру. Языковые сущности при этом интерпретируются "за пределами" собственно языка. Взгляды на язык последователей функциональной типологии последовательно отстаиваются в работах Т. Гивона [Givon 1979, 1984, 1990], П. Хоппера и С. Томпсон [Hopper, Thompson 1980, 1984], Б. Комри [Comrie 1981], Дж. Байби [Bybee 1985, 1988], У. Крофта [Croft 1991].
Важнейшим направлением функционально-типологических исследований является поиск отношений между языковым значением (или, шире, функцией) и формой. Это направление исходит из эмпирически установленной универсальной тенденции, которая состоит в том, что форма стремится следовать значению/функции. Успешное объяснение наблюдаемых языковых фактов, таким образом, достигается в том случае, если удается показать, что эти факты вытекают из стоящих за ними функциональных и/или семантических реалий.
Приведем короткий пример. Дж. Байби [Bybee 1985] обсуждает некоторые свойства глагольных категорий, релевантные на межъязыковом уровне. В частности, выясняется, что существует определенная связь между семантическим содержанием грамматической категории (валентность, вид, время, наклонение, классно-числовое согласование) и способом ее морфологического выражения (лексический, словообразрвательный, словоизменительный, синтаксический). К примеру, категория вида в различных языках чаще всего реализуется словообразовательно или словоизменительно, реже - лексически, и практически никогда - синтаксически. Категория времени, напротив, имеет тенденцию к словоизменительному и синтаксическому выражению и практически никогда не реализуется лексически, и т.д. Имеются такого же рода универсальные тенденции, определяющие порядок появления аффиксов в глагольной словоформе: аффикс вида обычно встречается ближе к корню, чем аффикс времени, аффикс наклонения - ближе, чем классно-числового согласования и т.д. Дж. Байби усматривает в данных универсальных тенденциях результат действия универсального когнитивного принципа релевантности, описывающего, в частности, возможности того, как экстралингвистические характеристики ситуации концептуализуются в глагольных грамматических категориях.
Типологические исследования в России (Советском Союзе) имеют давнюю традицию и отмечены важными достижениями в исследовании различных характеристик языковой структуры. Так, в работах А. Е. Кибрика затрагиваются как базовые теоретические проблемы типологического исследования (в частности, проблема соотношения описательного и объяснительного компонентов типологии, см., например, [Кибрик 1992]), так и конкретные грамматические характеристики естественного языка (типология эргативности [Кибрик 1979], типология грамматических отношений [Кибрик (в печати)]). Проблемы синтаксической типологии исследуются Я. Г. Тестельцом (см., например, [Тестелец 1997]). Типологическим параметрам грамматических категорий глагола посвящены работы В. А. Плунгяна (см., например, [Плунгян 1996]. Особое место в российской типологии занимает Ленинградская (Петербургская) Группа типологического изучения языков, основанная в 1961 году А. А. Холодовичем. Теоретические взгляды Группы изложены в работе [Храковский, Оглоблин 1981], а ее труды включают, в частности, [Холодович 1974], [Храковский 1981], [ТРК 1983], [ТИтК], [ТИмК].
0.2. Методология типологического исследования
Типологическое исследование, как и всякое лингвистическое исследование, стремится к достижению описательной адекватности (наблюдаемые данные должны быть проинтерпретированы последовательно, единообразно и на адекватном уровне генерализации) и объяснительной силы (исследование должно отвечать на вопрос "Почему данный материал ведет себя так, а не иначе?")- Если эти цели достигнуты, типологическое исследование дает возможность предсказывать поведение любого конечного корпуса данных, и тем самым отграничивает то, что возможно в естественном языке, от того, что невозможно.
В этой связи весьма существенным оказывается целый ряд взаимосвязанных методологических и практических проблем, о которых пойдет речь ниже.
0.2.1. Проблема адекватного уровня генерализации
Описательная адекватность, к которой стремится лингвистическая типология, требует адекватного уровня обобщений. Это означает две вещи. С одной стороны, исследователь обязан избегать объяснения частно-языковых явлений при помощи обобщений высокого уровня, поскольку из таких обобщений следует, что данные явления должны быть универсальными, Например, - возьмем крайний случай -неадекватным будет объяснение того факта, что в русском языке имеется шесть падежей, ссылкой на врожденные языковые способности человеческого индивида или на универсальные модели концептуализации действительности. В самом деле, наличие именно шести падежей является частным свойством русского языка, которое не наблюдается у большинства других языков). С другой стороны, нельзя поддаваться соблазну объяснять универсальные или почти универсальные языковые характеристики при помощи обобщений низкого уровня, поскольку это может привести к неправильным выводам об ограниченности данного явления одним языком или небольшой группой языков. Например, взгляд на перфект как на категорию, которая присуща лишь некоторым (индо)европейским языкам и которая является продуктом исторического развития именно этих языков, мешает увидеть универсальные межъязыковые характеристики этой категории, которая в действительности является чрезвычайно распространенной в генетически неродственных языках мира.
0.2.2. Проблема репрезентативности выборки
Нахождение адекватного уровня типологической генерализации в значительной степени зависит от правильного решения проблемы языковой выборки, т.е., в конечном итоге, от 0 количества языков, принятых к рассмотрению, и от 0 разнообразия представленных языковых типов.
Ни один исследователь-типолог не в состоянии принять к рассмотрению данные всех языков; объектом типологического исследования является всегда более или менее узкая группа языков -языковая выборка. Проблема состоит в том, чтобы минимизировать возможные искажения реального положения вещей, возникающие в выборке благодаря генетической, ареальной, культурной и т.д. близости входящих в нее языков. С другой стороны, следует добиваться того, чтобы варьирование языковых типов в выборке соответствовала варьированию на всем множестве языков. Соответственно, имеется два основных подхода к построению репрезентативных выборок. Первый подход нацелен в первую на достижение независимости (генетической, ареальной) языков, представленных в выборке (такой подход, предложен, в частности, в [Perkins 1989]). Второй подход преследует цель представить в выборке максимально полно все имеющееся языковое многообразие; особенно важным при этом оказывается присутствие наиболее редких языковых типов. Подход такого рода был недавно предложен в [Rijkhoff et al. 1993]; он стремится к "максимальному увеличению варьирования в выборках любого произвольного размера" (с. 171). Эти подходы не являются взаимоисключающими: можно ожидать, что варьирование сильнее у генетически более далеких языков и слабее у родственных.
0.2.3. Проблема доступности данных
Стремясь к репрезентативности выборки, исследователь сталкивается с сугубо практической проблемой доступности данных. Легкодоступные данные хорошо изученных и описанных языков, как правило, не удовлетворяют требованию репрезентативности, поскольку эти языки представляют лишь небольшое число языковых семей (например, 10 из 20 крупнейших языков мира являются индоевропейскими). Работая с другими, в особенности "экзотическими" языками, исследователь вынужден полагаться на имеющиеся описания, в которых, как правило, различные части выполнены с различной степенью подробности (например, характерным свойством большинства описаний языков народов СССР является явное преобладание морфологии над синтаксисом).
0.2.4. Проблема диахронической стабильности
Проблемы репрезентативности выборки и доступности данных сложным образом взаимодействуют с проблемой диахронической стабильности (см. [Nichols 1992, гл. 5]). Суть этой проблемы состоит в том, что различные языковые явления подвергаются диахроническим изменениям с различной скоростью. Применительно к лексике это явление достаточно хорошо известно: действительно, "базисные" лексические единицы любого языка (названия частей тела, термины родства, числительные и т.п.) более стабильны, чем периферийные - на этом, в частности, основаны принципы составления лексических выборок для целей компаративистики. Аналогичное явление имеет место и в грамматике, хотя оно значительно менее изучено (см. обсуждение этой проблемы в упомянутой работе Дж. Николе). В любом случае, степень диахронической стабильности имеет прямые последствия для работы с языковой выборкой: диахронически нестабильные явления гораздо менее чувствительны к генетической и ареальной близости языков. Степень искажения, вносимая этими факторами в типологические обобщения, тем самым, оказывается для нестабильных явлений существенно ниже, чем для стабильных. Это, в свою очередь, позволяет при изучении нестабильных явлений снизить требования к репрезентативности выборки в пользу языков с более доступными данными.
0.2.5. Проблема соотношения общеязыковых vs частноязыковых явлений
Последняя проблема - соотношение результатов моноязыкового исследования и генерализаций, полученных в результате анализа многих языков - представляет особую важность для методологии типологического исследования. Эта проблема состоит в том, что частноязыковые и типологические характеристики в значительной степени являются независимыми друг от друга. Так, исследовав некоторое явление в некотором конкретном языке, невозможно предсказать характеристики сходного явления в других языках. Верно и обратное: из типологических обобщений о возможных межъязыковых характеристиках некоторого явления в общем случае невозможно вывести модели конкретно-языковой дистрибуции этого явления.
Например, предложенная Дж.Байби [By bee 1985] иерархия глагольных категорий (валентность залог вид время наклонение число лицо род) предсказывает, что не существует языка, в котором аффикс времени находился бы ближе к глагольному корню, чем аффикс вида, и/или языка, в котором время выражалось бы словообразовательно, а вид при этом - словоизменительно. Эта иерархия, однако, задает лишь относительные характеристики способа морфологической реализации данных категорий и ничего не сообщает об абсолютных, т.е. о том, как именно - словообразовательно или словоизменительно - должен, например, выражаться вид в некотором конкретном языке. Ничего данная иерархия не утверждает и о том, как по отношению к маркерам данных категорий должен, например, располагаться аффикс полярности ("отрицания"), и т.д.
Этот пример, несмотря на некоторую схематичность, позволяет увидеть, что моно- vs. межъязыковые характеристики лингвистического объекта не могут быть полностью выведены друг из друга; любая типологическая характеристика, будучи результатам обобщения, определяет лишь некоторые "общие рамки", ограничивающие диапазон межъязыкового варьирования, но при этом оставляет достаточно широкий спектр открытых возможностей, которые в конкретных языках могут быть реализованы по-разному.
Изучение КС со значением всеобщности в лингвистике и логике
Изучение языковых единиц, подобных русским все, всякий, каждый, любой, проводилось в двух основных направлениях.
Первое, имеющее длительную историю, направление - это описание единиц такого рода в таксономических грамматиках конкретных языков. Европейская грамматическая традиция, существующая уже несколько столетий, предполагает наличие в описании языка раздела "Местоимения", состоящего из более дробных рубрик ("личные", "указательные", "вопросительные", относительные" и т.д. местоимения). Именно в этом разделе (в рубрике "определительные", "обобщенные", "неопределенные", "обобщенно-неопределенные" и т.п. местоимения) можно как правило, найти данные о словах типа русского все или английского every. Примечательно, что средства выражения значения всеобщности редко получают полную и исчерпывающую характеристику в конкретно-языковых описаниях. Список таких слов и их формально-морфологические характеристики (например, парадигма склонения) - это, как правило, все, что можно найти даже в самых подробных грамматиках. Например, такая в некотором смысле "культовая" грамматика, как [Dixon 1972], содержит всего полстраницы текста (раздел "Основообразующие аффиксы") на эту тему.
Второе направление, для которого КС со значением всеобщности являются непосредственным объектом исследования, имеет значительно более краткую историю.
Анализируя английские КС all, every и any, У. Куайн [Quine 1958:70] отметил "обескураживающую сумятицу многозначности и путаницы". Спустя десятилетие 3. Вендлер [Vendler 1967] еще раз описал некоторые семантические свойства any, every, any и each, однако, несмотря на впечатляющую глубину лингвистической интуиции, явленную в этой работе, последующие поколения лингвистов обращались к данной проблематике вновь и вновь.
Подавляющее большинство работ, посвященных квантификации, можно отнести к одному из трех направлений современной лингвистики: логическому анализу языка, структурно-семантическому подходу и общей теории синтаксиса.
Исходным предположением этого подхода для большинства исследователей является идея переводимое высказываний естественного языка на язык формальной логики и, соответственно, возможности использовать последний в качестве инструмента для анализа первого. В рамках "традиционного" логического анализа, связанного прежде всего с именами Г. Рейхенбаха [Reichenbach 1947], У. Куайна [Quine 1960] и 3. Вендлера [Vendler 1967], КС естественного языка рассматривались прежде всего как языковые реализации логических кванторов V и 3 языка исчисления предикатов первого порядка (ИППП). См., например, [Le Grand 1974], [Davison 1980], [McCawley 1981].
В 70-80-е годы многие исследователи показали, что логические языки первого порядка (в частности, язык ИППП) по многим параметрам не являются адекватной моделью естественного языка. В самом общем виде, эта неадекватность сказывается в том, что если Е -произвольное множество индивидов, по которым "пробегает" переменная, то ИППП позволяет квантифицировать только элементы Е, но не произвольные подмножества Е, не функции из множества в множество и т.д. Были предложены различные пути выхода из создавшегося положения.
Во-первых, были сформулированы различные расширения ИППП; одной из самых известных является выдвинутая Я.Хинтиккой [Hintikka 1974] идея ветвящихся кванторов (branching quantifiers), которая вызвала оживленное обсуждение (см., в частности, [Gabbey, Moravcsik 1974], [Fauconnier 1975], [Barwise 1979]). Другая идея, позволяющая преодолеть ограниченность языка ИППП, состоит в том, чтобы разрешить квантификацию над множествами, т.е. перейти к языку второго порядка. Необходимость такого перехода обсуждается, в частности в [Kempson, Cormack 1981] в связи с многозначностью конструкций с числительными.
Альтернативные подходы к квантификации предлагались исследователями, работающими в различных направлениях формальной семантики, крупнейшими из которых является интенсиональная логика Монтегю [Montague 1973] и теория обобщенных кванторов (см., в частности, [Barwise, Cooper 1981], [Keenan, Faltz 1986], [Gardenfors 1987), а также ниже, п. 1.2.). Несколько особняком стоит в этом ряду подход Я. Хинтикки, которые описывает семантические характеристики КС в терминах, заимствованных из математической теории игр (так называемая, теоретико-игровая (game theoretical) семантика, см., например, [Hintikka 1979]).
Квантификация над множеством индивидов в пределах именной группы
Первый, наиболее распространенный (представленный, в частности, в индоевропейских языках) и хорошо изученный тип, содержит КС вида [...D-UQ...njp], которые вместе с другими синтаксическими элементами составляют именную группу. К этому типу, относятся, в частности, КС русского (все/всякий/каждый/любой мальчик(и)), английского {all/every /each/any boy(s)), венгерского (az osszes inden/mindengyik/bdrmelyik/akdrmelyik fiu все, каждый, любой мальчик ), цахурского (girgin/har gade все/каждый мальчик ) и многих других языков.
Очень часто позиция КС этого типа внутри ИГ не фиксирована; при этом, однако, КС не может покидать пределы ИГ. Так, например, в осетинском языке все КС со значением всеобщности состоят из лексической основы и частицы deep. Эта частица может располагаться как на лексической основе КС, так и примыкать к вершине ИГ. Ср. (2.4а) и (2.4Ь), содержащие КС алы deep каждый : КС типа [...D-UQ...NP] в зависимости от доступной для них позиции внутри ИГ можно разделить на три подтипа.
Во-первых, имеются КС, которые допустимы только в позиции вершины ИГ (собственно кванторные местоимения, например, английские everything и everybody или казахское ар-кім).
Во-вторых, имеются КС, которые допустимы только в позиции "модификатора" вершины (к этому типу относятся английское every, венгерское osszes, годоберинское sanuda и т.д.).
Противопоставление этих двух подтипов наглядно проявляется, например, у баскских КС guzti и dena все . Эти КС имеют весьма сходные семантические характеристики и отличаются как раз с точки зрения возможности употребляться в качестве вершины именной группы - guzti предпочтительно в конструкции с вершинным именем, dena - в независимом "местоименном" употреблении. Ср. (2.7)-(2.8)
Ко второму ядерному типу КС относятся различные кванторные наречия вида [...А-UQ...s], функция которых состоит в том, чтобы осуществлять квантификацию над множеством ситуаций, как, например, немецкие immer всегда , uberall везде , allerorts всюду , и их многочисленные аналоги в других языках. КС этого типа являются составляющими уровня предложения.
Имеется, далее, еще один, "неядерный" тип универсальной квантификации, представленный в не очень многочисленной группе языков, в которых КС со значением всеобщности синтаксически являются составляющими уровня предложения, но при этом функционируют как D-KC, осуществляя квантификацию над множеством индивидов: [... D-UQ...s] (серый фон в матрице).
Так, например, в языке марикопа КС формально являются глаголами: они входят не в именную, а в глагольную группу, характеризуются глагольными словоизменительными категориями и имеют синтаксическую дистрибуцию, сходную с другими глаголами. Ср.
В (2.10) КС matcaamk характеризуется показателем реального наклонения -k, дистрибуция которого в марикопа ограничена глаголами.
Далее, простым русским предложениям с квантифицированными ИГ в этом языке соответствуют сложные предложения (русским квантифицированным ИГ соответствуют придаточные предложения в марикопа). Ср. (2.11), в котором имеются два таких придаточных, связанных с главным при помощи маркеров переключения референции -k и -т (маркеры переключения референции в марикопа также могут присоединяться только к глаголам):
Список языков, относительно которых известно, что D-квантификация осуществляется в них единицами сентенциального уровня, включает также асурини (КС aoseoho, см. Vieira 1995:701-720) и салишеком (КС тёк. -, см. Jelinek 1995: 487-540).
Не зафиксирован последний, четвертый тип универсальной квантификации [...A-UQ...NP], при котором КС со значением всеобщности осуществяют унивесальную квантификацию над множеством ситуаций, но при этом занимают синтаксическую позицию внутри именной группы.
О явлении дистрибутивности: исходные примеры и возможные подходы к их анализу
Множества индивидов, однако, - не единственный тип множеств, для которого признак дистрибутивности является релевантным. В отношение дистрибутивности могут вступать различные множества, соответствующие различным измерениям описываемой предложением ситуации. Например, в предложении (3.14) Собравшиеся разошлись. имеет место отношение дистрибутивности между множеством индивидов ("собравшиеся") и множеством "мест", или "направлений", куда они разошлись. Недистрибутивная интерпретация для этого предложения невозможна: (3.15) ""Собравшиеся разошлись ко мне домой (окпо домам).
Среди "неиндивидных" множеств наиболее регулярно и с наиболее существенными последствиями для интерпретации высказываний в отношение дистрибутивности вступают множества временных референтов.
В работах В. С. Храковского и И. Д. Долининой данное явление характеризуется в рамках общего подхода к глагольной множественности (см. [Храковский 1986, 1989]). И. Д. Долинина, в частности, (см. [Долинина 1990] и, в особенности, [Долинина 1996:232-245]) выделяет два основных типа такой множественности - темпоральный (характеризующийся полным повторением ситуации) и дистрибутивный (характеризующийся участием в ситуации нетождественных наборов партиципантов). Совмещение этих типов, а именно, "дискретно-дистрибутивный итератив" (там же, с. 243) характеризуется как раз наличием отношения дистрибутивности (как мы его определили выше) между индивидами и темпоральными референтами.
Приведем несколько примеров из годоберинского языка, которые иллюстрируют отношение дистрибутивности в случае, когда в нем участвует, с одной стороны, множество индивидов, а с другой - множество темпоральных референтов18 .
Рассмотрим сначала (3.16): (3.16) t orda adami-ke-di labu-da q elen b=aXi UQ мужчина-PL-ERG три-CARD мешок N=6paTb.PST Все мужчины взяли три мешка. (3.16) содержит недистрибутивное КС t orda все и является точным аналогом коми-зырянского (3.6). (3.16), как и (3.6) допускает две интерпретации - недистрибутивную (более предпочтительную) и дистрибутивную (менее предпочтительную), которые представлены соответственно в (3.17) и (3.18): (3.17) [t orda adami-ke-dijj [labu-da q eien ]j b=aXi (3.18) [t orda adami-ke-di]key_i [labu-da q eien ]share-i b=aXi
Этот пример вполне укладывается в схему, представленную в (3.12)-(3.13): ИГ t orda adamikedi допускает как NON.DISTR, так и DISTR.KEY прочтение. В первом случае ИГ ЫЪи-da q eien имеет независимую от t orda adamikedi референцию, во втором - является распределяемым и соотносится с множеством троек мешков.
Ситуация меняется, если в составе ИГ три мешка вместо количественного числительного labu-da три оказывается распределительное числительное tabuabu-da по три : (3.19) t orda adami-ke-di labu-labu-da q eien b=aXi UQ мужчина-PL-ERG три-DISTR мешок N=6paTb.PST
Все мужчины взяли no три мешка. Распределительное числительное маркирует ИГ labu-labu-da q eien как распределяемую, не допуская ее референтного прочтения и запрещая тем самым симметрическую интерпретацию (3.20), аналогичную (3.17): (3.20) [t orda adami-ke-di]; [labuabu-da q elen]j b=aXi
Поскольку, далее, в предложении присутствует ИГ, маркированная как распределяемая, некоторая сущность должна быть выбрана в качестве распределяющей. Наиболее естественным кандидатом на эту "должность" является множество индивидов, обозначаемое ИГ t orda adami-ke. Такая интерпретация (3.19), параллельная (3.18), действительно легко доступна:
Множество индивидов, обозначенное ИГ t orda adami-ke, однако, является не единственным кандидатом на роль распределяющего. В этом же качестве может выступать множество временных референтов описываемой ситуации. Такая интерпретация схематически представлена в (3.22) и зафиксирована в (3.23):Такая интерпретация может, например, отражать ситуацию, когда все мужчины вместе взяли некоторое количество мешков, связанных по три штуки. Д.Гил (1991) квалифицировал такой тип дистрибутивного отношения как "дистрибутивность внутри именной группы" (NP-internal distributivity). Как нам представляется, это в общем случае не совсем верно. В русском языке, например, интерпретация типа (і) возможна только в том случае, если распределительное числительное покидает именную группу:
Свидетельством того, что числительное здесь действительно не образует ИГ с существительным мешки, является число и падеж последнего: Acc.Pl вместо Gen.Sg. Верно, однако, то, что в этом случае множество мешков отображается в множество собственных подмножеств. (3.16)-(3.23) демонстрируют отношение дистрибутивности, которое "наводится" распределительными (DISTR.SHARE) числительными. DISTR.KEY КС со значением всеобщности являются как бы "зеркальным отражением" DISTR.SHARE числительных: в самом деле, те и другие устанавливают одно и то же отношение дистрибутивности; при этом в первом случае отношение утстанавливается "от распределяющего к распределяемому", а во втором - в противоположном направлении. Не кажется поэтому удивительным, что DISTR.KEY КС соотносятся с тем же диапазоном интерпретаций, что и DISTR.SHARE числительные. Ср., например, (3.25) из иврита
Тип референции именных групп с КС: проблемы описания
В литературе высказываются различные, часто взаимоисключающие, точки зрения относительно того, каким референциальным статусом обладают ИГ, содержащие КС со значением всеобщности. Так, "ИГ с универсальной квантификацией (universally quantified noun phrases) являются семантически определенными (definite), даже если они не маркированы как таковые в тех языках, в которых имеется определенный артикль" [Haspelmath 1993:9]. С другой стороны, "единственный эксплицитный способ маркировать ИГ ... как нереферентные (non-referential) - это "связать" их КС со значением всеобщности" [Givon 1984:389]. Далее, "ИГ, обеспечивающие универсальную квантификацию, всегда являются референтными (specific)" [Enc 1991:11]. Е. В. Падучева [Падучева 1984] приписывает ИГ типа всякий мальчик универсальный статус. В современной формальной семантике (см., например, [Fodor, Sag 1982], [Partee 1987]) различаются референтные (referential, такие как John, the man, a man, all the men) и квантификационные (quantificational, как no man, more the one man, every man) именные группы.
Таков далеко не полный перечень предлагавшихся разными исследователями референциальных характеристик ИГ с КС со значением
всеобщности. Исходным предположением этих характеристик, очевидно, является идея о том, что тип референции всех КС совпадает29 . С другой стороны, само многообразие трактовок референциальных свойств КС указывает на то, что реальное положение дел несколько сложнее. Материал различных языков определенно показывает, что О ИГ с одним и тем же КС могут иметь разную референцию в разных контекстах, О разные КС могут вводить разные ограничения на тип референции ИГ, в которые они входят.
Так, например, хорошо известно, что английское КС all может выступать как в конструкции с определенным артиклем, так и без него (будем считать, что наличие/отсутствие артикля в первом приближении коррелирует с определенностью/ неопределенностью соответствующей ИГ). Ср. (4.1) All men are mortal (4.2) К: Западный дипломат говорит о расширении НАТО, в частности, о заявках, поданных странами Восточной Европы.
"... Some do not want to see the inclusion of ALL THE applicants," said a diplomat who declined to be named.
"Некоторые не хотят, чтобы все претенденты были приняты", -сказал дипломат, просивший не называть его имени
В то время как (4.1) является генерическим высказыванием, в котором утверждение делается для всех без исключения людей в настоящем, прошлом или будущем, т.е. для экстенсионала общего имени люди, референтом (4.2) является хорошо идентифицируемое конкретно-референтное множество, состоящее из Польши, Чехии, Венгрии и стран Балтии. (4.3) Все люди смертны. (4.4) И отец, и старший брат, и даже сосед, вечно пьяный дядя Коля, - все были настроены против него.
Ср. аналогичное противопоставление в ваханском языке [Пахалина 1975], где в (4.5) мы вновь имеем дело с конкретно-референтным множеством, а в (4.6) - с "экстенсионалом" существительного "болезнь": (4.5) аг ib sa:r-i azdao:r qalam-i kart-aj. UQ семь голова-ATR дракон отрубание-OBJ делать.PST-3SG Все семь голов дракона он отсек. (4.6) agar... аг dard-гэк do:ri сэ gox Ra если UQ болезнь-для снадобье CONJ coBepiuHTb-3SG очень baf WOSхороший стать-ЗБО Если он сделает лекарство от всех болезней, будет очень хорошо.
Примеры (4.7)-(4.8) из нивхского языка [Панфилов 1962] также демонстрируют различие референциального статуса ИГ, содержащих одно и то же КС2. Множество в (4.7) опять является конкретно-референтным, хотя и вводится в рассмотрение в контексте эксплицитного отрицания. Референциальный статус ИГ в (4.8), очевидно, не является конкретно-референтным: (4.8) не описывает никакого конкретного множества деревьев и даже не предполагает существование хотя бы одного такого дерева. (4.1)-(4.8) показывают, что одни и те же КС могут быть соотнесены с различными типами референции. С другой стороны, диапазон типов референции, соотнесенных с тем или иным КС, всегда ограничен, причем у различных КС по-разному.
Так, Д. Гил отметил, что английские every и each задают различный тип референции ИГ; это видно, в частности, из примеров (4.9) и (4.10) ([Gil 1991: 42]): (4.9) К: After devoting most of his life to the study of lexical semantics, John made a surprising discovery. a. Every language has at least six colour words. b. Each language has at least six colour words. (4.10) K: John has just discovered ten hitherto-unknown languages spoken in the Papua New Guinea highlands. a. Every language has at least six colour words. b. Each language has at least six colour words. (4.10b) vs. (4.9b) показывают, что each более предпочтительно, если квантификации подвергается конкретно-референтное множество, "идентичность которого дана или предполагается" [Gil 1991:30]; every, напротив, предпочитает ИГ в составе генерических3 высказываний, ср. (4.9а) и (4.10а)4.
В казахском языке два приименных модификатора - эр всякий, каждый и эр кайсы каждый - чувствительны к статусу квантифицируемого множества. Ср. (2.21)-(2.22), повторяемые здесь как (4.11а-Ь), и (4.12).
