Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Проблема стихосложения 13
1.1. Некоторые сведения из истории стихосложения 13
1.1.1. Истоки стихосложения 13
1.1.2. Особенности античного стихосложения 16
1.1.3. Особенности стихосложения средневековья 22
1.1.4. Особенности современного стихосложения 27
Выводы по первой главе 44
Глава 2. Особенности и проявление стихотворной речи в лингвокультурологическом аспекте 47
2.1. Особенности русского стихосложения 48
2.2. Особенности английского стихосложения 58
2.3. Особенности немецкого стихосложения 69
Выводы по второй главе 75
Глава 3. Роль просодических компонентов в стихозодчестве 78
3.1 Ритмо-метрические соотношения в стихотворении 79
3.1.1. Ритмическое членение русских стихотворений 82
3.1.2. Ритмическое членение английских стихотворений 92
3.1.3. Ритмическое членение немецких стихотворений 99
3.2. Ритмические функции ударения в русском, немецком и английском языках 104
3.3. Роль паузы в звучащей речи 114
3.4. Распределение звучащего и незвучащего времени в стихотворной речи 120
3.5. Лингвистическая интерпретация результатов фонетического эксперимента 125
Выводы по третьей главе 131
Заключение 133
Библиография
Источники оригинальных текстов 153
- Истоки стихосложения
- Особенности античного стихосложения
- Особенности русского стихосложения
- Ритмо-метрические соотношения в стихотворении
Введение к работе
Суть феномена стихотворного ритма и связанная с ним проблема временной организации стихотворного текста является одной из ключевых проблем в стиховедении. Её значение и сложность определяются недостаточной изученностью проблем стихосложения, в целом, и в сопоставительном аспекте, в частности.
В настоящей работе исследуется субстрат звучащего и незвучащего времени в стихотворном тексте как языковая универсалия на материале русского, английского и немецкого языков.
К проблеме речевого ритма и временной организации стихотворного текста в разное время обращались многие исследователи. Среди отечественных учёных-лингвистов следует упомянуть работы специалистов по ритму и интонации русского языка: Н.В. Черемисиной (1989), Г.Н. Ивановой-Лукьяновой (1982, 1998), Л.В. Златоустовой (1985) и др.
Проблеме исследования речевого ритма английского языка посвящены работы A.M. Антиповой (1984), М.В. Давыдова и О.С. Рубиновой (1997), Т.Ф. Семыкиной (1982), Е.А. Зоз (1986) и др.
Работы Р.К. Потаповой (1986, 1995, 2001), В.В. Потапова (2001), М.Г. Мирианашвили (1985, 1991, 1992, 1996) и др. посвящены проблемам ритмоинтонации немецкого языка.
Среди зарубежных учёных, исследовавших ритм и интонацию, необходимо выделить работы Д. Аберкромби (D. Abercrombie, 1965), Д. Кристалла (D. Crystal, 1969), И. Лехисте (I. Lehiste, 1970), Д. О'Коннора (J. D. O'Connor, 1965), Д. Штарка (D. Stark, 1981) и др.
Настоящее сравнительно-сопоставительное исследование стихотворных текстов проводилось на материале русского, английского и немецкого языков.
Известно, что типология в узком смысле слова исходит из идеи единства всех языков мира как средств передачи информации в человеческом обществе вне зависимости от их генетических связей друг с другом. Такой
5 подход предполагает их сравнительно-сопоставительное изучение в целях выявления фундаментального сходства, и тем самым устанавления своеобразия строя отдельных языков, как это представлено в частном языкознании.
Язык обычно рассматривается как сложная макросистема, состоящая из множества взаимодействующих микросистем. Многосистемность языка обусловливает его способность обслуживать все сферы деятельности человека. Некоторые языковые системы носят более замкнутый характер, например, система звуковых сегментов или мелодическая (тональная) система, замкнутая в просодической системе. Ритмическая система, исследуемая в настоящей работе, не может быть отнесена только к просодической системе или лексико-синтаксической. Она носит общеязыковой характер и формируется всеми языковыми средствами.
Речевой ритм — общеязыковая система, организующая язык в целом. Ритм формируется всеми языковыми средствами, в том числе и просодией (системой надсегментных средств). Именно просодия во многом делает ритмические явления сходными и соизмеримыми, создаёт вариативность однотипных единиц ритма.
Ритмико-интонационное оформление текста создаётся совокупностью таких супрасегментных характеристик, как типы интонационных конструкций и пауз, способы выделения слов, определённый характер темпа и ритма.
Такие супрасегментные характеристики, как длительность, темп и паузация составляют временные характеристики ритма.
В настоящем исследовании выдвигается гипотеза, состоящая в том, что, несмотря на разную длительность, паузы должны помогать выравнивать время в стихотворной строке таким образом, чтобы отрезки стиха достигали изохронности. Это особенно важно для безрифменных стихотворений, где строки разновелики и количество слогов в них разное.
Цель данной работы состоит в изучении звучащего (реальное время) и незвучащего (реальные паузы) временного субстрата в стихотворной речи, т.е. при чтении стихотворений вслух.
Объектом исследования в настоящей работе является характер распределения временного субстрата в стихотворной ткани в исследуемых языках в сопоставительном аспекте.
Предметом исследования является установление значения (в мсек) однонаправленного субстрата (т.е. времени) как в его реальной реализации, так и в скрытой реализации (реальная длительность пауз, отделяющих друг от друга звучащие сегменты).
Материалом исследования послужили современные (50 — 70 годы XX столетия) стихотворения на трёх (русский, английский, немецкий) языках. Обращение к избранным поэтам мотивировано тем, что их произведения написаны с использованием новых форм в поэзии. Для анализа были отобраны поэты: Р: Рождественский, Е. Евтушенко, Дилан Томас (Dylan Thomas), У. Оден (W.H. Auden), И.Р. Бехер (J.R. Becher), Б. Брехт (В. Brecht). Всего было проанализировано 3 600 синтагм.
Из поставленной цели, гипотезы и характера избранного объекта исследования определились конкретные задачи, требующие своего обстоятельного решения. Для этого считается необходимым:
Проведение фонетического эксперимента, состоящего из субъективного и объективного видов анализа, обработка экспериментальных данных и анализ систем рифмовки в исследовательском материале.
Установление соизмеримости звучащего (заполненного текстом) и незвучащего (заполненного паузами - незримым и незвучащим субстратом) сегментов.
Установление надсегментных характеристик (реальной и усреднённой длительности значений частоты основного тона и интенсивности) звучащих и незвучащих сегментов.
Выявление сходства и различия в организации звукового субстрата в стихотворных текстах на материале различных языков (русского, английского и немецкого) и установление реального звучания, выраженного в мсек.
Выявление ритмических структур смысловых отрезков (синтагм) в стихотворениях на русском, английском и немецком языках, соответственно.
Установление особенностей ритмического строя стихотворных текстов в их соотношении с метром в анализируемых языках.
Актуальность данной работы заключается в том, что впервые исследуется значение и роль временного компонента (как реального звучащего времени, так и реальных пауз) в структурировании стихотворного произведения на материале трёх языков в сопоставительном аспекте.
Научную новизну исследования обеспечивает тот факт, что в его рамках впервые исследуются супрасегментные характеристики стихотворений, написанных с применением новых рифм, соотносимость установленных ритмических структур с метрическими системами и значения звучащего и незвучащего временного субстрата в сопоставительном аспекте на материале русского, английского и немецкого языков. А также то обстоятельство, что стиховедческое исследование проводится через призму лингвистики с применением фонетических знаний и методов фонетических исследований в контексте типологизации.
Методологическую базу для данного исследования составили работы таких известных отечественных и зарубежных фонетистов и стиховедов, как A.M. Антипова, В.В. Потапов, Р.К. Потапова, Н.В. Черемисина, Д. Самойлов, М.Л. Гаспаров, Д. Аберкромби, И. Лехисте, Д. Штарк и др.
Теоретическая значимость работы заключается в расширении знаний в области стиховедения посредством проведения сопоставительного исследования, основанного на фонетическом эксперименте с применением субъективного и объективного видов анализа. Научное значение данной
8 диссертации определяется полученными результатами на материале типологического анализа в области стиховедения, а также установленными универсалиями в лингвистической поэтике.
Полученные в рамках данного исследования результаты могут расширить имеющиеся в отечественной филологии знания о стихосложении с позиций лингвистики.
Впервые проведённое в сопоставительном аспекте исследование стихотворных текстов в сопоставительном плане проливает свет на организацию и значимость временного субстрата в архитектонике стихотворного текста. Выявление значения незвучащего времени обогащает представления по теории стиха, в частности, и по литературоведению, в целом.
Практическая ценность определяется тем, что результаты данного диссертационного исследования могут быть использованы в процессе преподавания на филологических факультетах: в курсах по литературоведению, стилистике и общей теории стиха; на факультете иностранных языков — на курсах практической и теоретической фонетики, риторики, стилистики; для написания курсовых и дипломных работ, а также на занятиях актёрского мастерства и декламации в соответствующих высших учебных заведениях.
Исследование проводилось с применением методов: сплошной выборки,
субъективного и объективного видов анализа, диахронического,
количественного, когнитивного, сравнительно-исторического и
сопоставительного анализа, с опорой на методы дедукции и индукции.
Объективный вид анализа был основан на расшифровке интонограмм, записанных с использованием метода инструментального анализа. С полученных интонограмм снимались следующие компоненты просодической системы: частота основного тона — в начале и конце синтагмы и на главном ударном слоге синтагмы, время развёртывания синтагмы и длительность звучащих пауз. Все данные усреднялись.
Для проведения инструментального анализа была проведена магнитная запись. Для этого были приглашены дикторы (n = 12). В группу дикторов, читающих стихотворения, записываемых на магнитную ленту, входили студенты старших курсов, хорошо владеющие английским и немецким языками, а также преподаватели фонетики. Дикторы не знакомились с текстом стихотворения заранее, что исключало специально подготовленное чтение стихотворного произведения с соблюдением всех знаков препинания и всех языковых средств, которыми пользуются профессиональные чтецы стихотворений.
Для проведения субъективного анализа были приглашены реципиенты-студенты (n = 75): носители русского языка и владеющие одним иностранным языком — английским (п = 25), немецким (n = 25) - и реципиенты, не владеющие ни одним иностранным языком (n = 25). Им предъявлялись задачи:
преобразовать записанный в виде прозы текст в стихотворный;
при проведении смыслового анализа (спустя некоторое время) реципиенты должны были высказать своё впечатление от услышанного в исполнении диктора стихотворения. Для этого студентам предлагалось ответить на вопросы анкеты (какие чувства испытывали при прослушивании стихотворений, почему испытывали подобные чувства, исполнение какого диктора понравилось больше всего, почему понравился данный диктор).
Положения, выносимые на защиту:
В архитектонике стихотворного текста равную роль играют как звучащие, так и незвучащие сегменты текста.
Индивидуальный авторский код стихотворного произведения раскрывается в звучащем тексте.
Паузы, заложенные автором в текст стихотворения, выравнивают воспринимаемые на слух смысловые отрезки стихотворения. Это
і і
10 особенно важно для безрифменных стихотворений, где строки разновелики и количество слогов в них разное.
В случае симметричности межпаузальных отрезков (произносимых вслух) у слушателя возникает чувство гармоничности; в том случае, когда эти отрезки неравномерные, возникает впечатление хаотичности и стихотворение теряет свою музыкальность.
В стихотворном тексте любого типа соотношение звучащего времени к незвучащему в среднем равно.
В стихотворной ткани рифма обладает ритмообразующей функцией.
В стихотворном тексте рифмы не всегда локализуются на границах ритмических отрезков.
Рифмованную строку можно считать основной единицей ритма стиха.
Структура работы определяется поставленной целью и её задачами.
Диссертационное исследование состоит из Введения, трёх глав, Заключения, Библиографии и Приложений.
Настоящее диссертационное исследование проведено на стыке наук -литературоведения и лингвистики - первая глава посвящена проблеме стихосложения. В ней обобщены научные сведения из истории стихосложения. В связи с этим рассматриваются истоки стихосложения, включающие особенности античного стихосложения, стихосложения средневековья и современного стихосложения.
Во второй главе анализируются особенности и частные характеристики стихотворной речи в лингвокультурологическом аспекте. В главе описаны особенности русского, английского и немецкого стихосложения.
В третьей главе исследуется роль просодических компонентов в стихозодчестве, в частности, паузации и ритмики. В связи с этим выявляются ритмические функции ударения в русском, английском и немецком языках, затем устанавливаются ритмо-метрические соотношения в стихотворении, анализируется роль паузы в звучащей речи. На основании данных, полученных в ходе субъективного и объективного видов анализа,
устанавливается значение распределения звучащего и незвучащего времени в архитектонике стиха. Наконец, даётся лингвистическая интерпретация результатов фонетического эксперимента.
Заключение содержит основные положения диссертационного исследования. Представлено обобщение результатов работы и их интерпретация. Подведены итоги.
Библиографический список включает 207 наименований работ отечественных и зарубежных авторов, а также 14 источников оригинальных текстов.
В Приложениях представлены тексты исследуемых стихотворений русских, английских и немецких поэтов, предлагаются интонограммы, по которым был проведён инструментальный (объективный) анализ, сообщаются данные о реципиентах.
Общий объём работы составляет 153 страницы печатного текста без Приложений.
Апробация диссертационного исследования проводилась в Институте
лингвистики и межкультурной коммуникации Московского
государственного областного университета (ИЛиМК МГОУ), в выступлениях на научных конференциях студентов и аспирантов Московского государственного областного университета, на международной научно-практической конференции в Институте иностранных языков Московского авиационного института (март 2009) в г. Москве и в публикациях межвузовских сборников научных статей, из них три статьи опубликованы в вестнике МГОУ, входящем в список, установленный ВАКом:
Титова Е.А. Некоторые особенности основных систем стихосложения // Проблемы лингвистики межкультурной коммуникации и лингводидактики. — М., 2006. — С. 137 - 149.
Титова Е.А. Особенности природы словесного ударения и его ритмизующей функции при обучении иностранным языкам //
12 Лингвометодические основы преподавания иностранных языков. — М., 2007. - С. 92 - 98.
Титова Е.А. Роль паузы в звучащей речи // Современное русское языкознание и лингводидактика. - М., 2007. — С. 161 — 165. Титова Е.А. Ритм и рифма как компоненты стихотворного текста (на материале русского, английского и немецкого языков) // Вестник МГОУ. Серия «Лингвистика». - 2008. - № 2.-С. 114-122.
Титова Е.А. Реализация звучащего и незвучащего времени в стихотворном тексте (на материале русского, немецкого и английского языков) // Вестник МГОУ. Серия «Лингвистика». -2008.-№4.-С. 84-87.
Титова Е.А. Взаимосвязь лексико-синтаксических структур с просодией (на материале русского, немецкого и английского языков) // Вестник МГОУ. Серия «Лингвистика». — 2009. - № 1. - С. 84 - 87.
Истоки стихосложения
Сравнительно-историческое стиховедение — отрасль филологической науки, изучающая историю стиха, возникла вслед за сравнительным языкознанием в XIX веке. Когда опыт показал, что, сравнивая родственные языки, можно восстановить языки различной степени древности, которые являются для них общими основами, возникла мысль о сравнении систем стихосложения родственных языков и восстановлении систем стихосложения их общих языков. Известно, что подобные попытки предпринимались в XIX веке по большей части немецкими филологами-античниками Т. Бергком, Р. Вестфалем, Г. Узенером и др. Тем не менее, к большому сожалению, ни к чему убедительному эти попытки не привели. Главная трудность заключалась в том, что в различных индоевропейских языках древнейшие стихотворные памятники принадлежали к самым разным системам стихосложения.
Исследователь истории европейского стиха М.Л. Гаспаров, замечает, что в древнегерманском языке стихосложение было тоническим ; в греческом и латинском языках - силлабо-метрическим с преобладанием метрической системы стихосложения" над силлабической ; в славянских — в одних силлабическая система стихосложения, например, в сербском былинном стихе, в других — тоническая, например, в русском былинном стихе (Гаспаров, 1989: 12).
В результате перед учёными, занимавшимися исследованиями в области истории стихосложения, возник вопрос о системе стихосложения, которой обладало общеиндоевропейское прастихосложение, и из которого были выведены вышеперечисленные системы стихосложения, совершенно несхожие между собой.
В 1923 году известный индоевропеист А. Мейе опубликовал книгу под названием «Индоевропейские истоки греческих метров». Сопоставляя греческую и индийскую метрику, Мейе обратил внимание на их сходство, то есть на признаки равносложности стиха. Исследователь предположил, что в древнейшем индоевропейском стихосложении до развития метрической системы стихосложения преобладающими были признаки силлабической системы стихосложения. Несмотря на то, что ни гекзаметр4, ни другие размеры классической квантитативной метрики не соблюдали равносложности, А. Мейе отметил, что до гекзаметрического эпоса у греков, как и у всех народов, были народные песни, более простые по размерам. Сохранившийся материал неожиданно хорошо был созвучен с древнейшими индийскими силлабическими размерами. А. Мейе напомнил также о том, как в VIII — XIII веках средневековая латинская силлабо-тоническая система стихосложения1 возникла из силлабической (Мейе, 1952).
Начиная с 1950-х годов по пути А. Мейе пошли стиховеды следующих поколений. Так, известный лингвист Р. Якобсон (1952) реконструировал общеславянский стих и показал, как он мог вытекать из индоевропейского. Стиховед К. Уоткинс (1963) обосновал, как из индоевропейского мог развиться кельтский стих.
Как отмечает М.Л. Гаспаров, «об индоевропейском стихе можно сказать немногое, но достаточно надёжное» (Гаспаров, 1989: 14).
Исследователь замечает, что индоевропейский стих принадлежал к силлабической системе стихосложения, единицей соизмеримости строк которого были слоги. Далее автор пишет, что этот стих имел два размера, «короткий» (длиной в 8 слогов) и «длинный» (длиной в 10-12 слогов). Долгий (длинный) размер мог усекаться, а короткий размер мог удлиняться, между собой не смешиваясь. Короткий размер охватывался слухом сразу. В долгом размере труднее было уловить: прозвучал одиннадцатисложник или двенадцатисложник, поэтому долгий стих делился на два полустишия цезурой (обязательным словоразделом; внутристиховой паузой, стоящей на строго определённом месте). Ударные слоги располагались по строке произвольно. Долготный (квантитативный) признак играл в стихе следующую роль: в расположении долгих и кратких слогов по строке намечалась урегулированность, которая располагалась прежде всего в конце стиха, образуя тем самым квантитативную концовку (там же: 14).
Урегулированность слогов в концовке сопровождалась урегулированностью словоразделов. Без урегулированной концовки слуху приходилось следить за периодическим появлением после каждого слога обязательного словораздела, заканчивающего стих. Такую закономерность можно было пропустить мимо слуха. При ней слух следил за появлением целой цепочки предсказуемых элементов: в женской концовке сначала появлялся краткий слог, затем определяющий долгий слог, потом произвольный слог и, наконец, словораздел. Уследить за появлением такой последовательности было легче.
Относительно вышесказанного М.Л. Гаспаров отмечает, что, «подобная ритмически урегулированная концовка стиха важна тем, что из неё впоследствии разовьётся и весь внутренний ритм стиха» (Гаспаров, 1989: 15).
Рассуждая о стиховедческой реконструкции общеиндоевропейского силлабического стиха, следует с сожалением отметить, что в памятниках письменности этот стих, как и общеславянский, древнейший греческий и другие ранние формы стиха не сохранились.
Особенности античного стихосложения
Поскольку ранние формы стиха в памятниках письменности не сохранились, не всегда ясно, зародились ли те или иные признаки стиха в эпоху общеиндоевропейского единства или в период распада единого языка на 1) западную группу (кельтский, германский, древнеиталийский), 2) центральную группу (балто-славянские) и 3) восточную группу (греческий, иранский, индийский).
В славянских и германских языках первоначальная силлабическая система стихосложения не сохранилась и/или перешла в тоническую. В древнегреческом и латинском языках силлабическая система перешла в метрическую систему стихосложения. В средневековом греческом и латинском и, в образованных от латинского романских языках, произошёл процесс возрождения силлабической системы из метрической системы стихосложения. В результате взаимодействия романской силлабической системы и германской тонической системы возникла германская силлабо-тоническая система стихосложения.
Для того чтобы проследить процесс установления современной системы стихосложения в исследуемых языках (русском, английском и немецком), представляется необходимым рассмотреть некоторые сведения из истории стихосложения, которое включает в себя особенности античного и средневекового стихосложений, а также установить особенности современного стихосложения.
Поскольку под термином стихосложение античное имеется ввиду «метрическое стихосложение как употреблявшееся в античной поэзии» (Ахманова, 1966: 593), важно рассмотреть процесс развития метрической системы стихосложения из силлабической.
Представляем вкратце (упрощённо) три этапа развития (по вертикали снизу вверх) метрической системы стихосложения из индоевропейской силлабической: Названия метрических размеров происходили не от строчек, а от стоп. Так, выделяли «дактилический гекзаметр» (шестимерник), «трохаический тетраметр»1 (четырёхмерник) и т. д. В качестве стоп были использованы почти все возможные сочетания долгих и кратких слогов. Объём стопы измерялся единицами длительности. В античном стихе звучание одного краткого слога получило название «мора». Стопы в новом индоевропейском метрическом стихе были трёхморные: ямб" (и —), хорей или трохей (— и), трибрахий4 (иии); четырёхмерные: дактиль (— и и), анапест (w и —), спондей ( ), прокелевзматик (ииии).
М. Л. Гаспаров отмечает, что, несмотря на то, что классическое античное стихосложение называлось метрическим, оно не обладало полным тождеством метрического (равнодолготного принципа) (Гаспаров, 1989: 67). Далее автор замечает, что не всякий долгий слог мог распадаться на два кратких, не всякая пара кратких слогов могла сливаться в один долгий слог. В одних позициях это было возможно, в других - невозможно, а именно чередование подобных позиций и образовывало ритм стиха (там же: 67).
Вопрос о происхождении квантитативных размеров до сих пор дискуссионный. Ионийские размеры появились у поэтов античной эпохи Древней Греции, Гомера и Архилоха, уже в устоявшихся отработанных формах. Образец греческого гекзаметра из «Илиады» Гомера (ок. 700): Пой, о богиня, про гнев / Пелеева сына, Ахилла, Гибельный гнев, принесший / ахейцам страданья без счёта... Стадии становления квантитативных размеров остаются скрытыми. Поэтому учёные основываются лишь на гипотезах.
Согласно первой считается, что длинные строки гекзаметра и триметра" с самого начала существовали как целое, а цезура в них была вспомогательным элементом. Сторонники второго направления полагают, что вначале в употреблении были короткие ритмичные отрезки, созвучные полустишиям, а потом из них образовались длинные строки.
Насчёт трохеического размера споров у исследователей меньше всего. Этот размер чётко расчленялся междустопной диерезой3 на две части, полномерную и усечённую, поэтому считается, что раньше эти части были самостоятельными стихами, 8-сложным трохаическим диметром и 7-сложным усеченным трохаическим диметром, и чередовались: более длинная строка с более укороченной. 8-сложный трохаический диметр восходит, в свою очередь, к общеидоевропейскому короткому стиху, к 8-сложнику, из которого развился анакреонтов стих5 Насчёт триметра существуют три гипотезы. Первая, «комбинаторная», предполагающая, что первая половина триметра (X—и—X) должна была когда-то быть самостоятельным стихом. Другая половина (—KJ—X—их), аналогично первой, тоже была самостоятельным стихом. Вторая гипотеза, «экспансионная», выводит ямбический триметр из ямбического диметра, а последний — из индоевропейского восьмисложника. Третья гипотеза, называемая «целостной», выводит триметр из индоевропейского долгого стиха (X—и—X —и—X—их).
Во всех рассмотренных метрических размерах место ударения зависело от расположения долгих и кратких слогов. В силу этого, античные читатели произносили стихи, следуя ритму акцентной системы родного языка, прослеживали слухом ритм, возникающий в процессе чередования кратких и долгих слогов, а не ритм чередования ударений. Читатели эпохи средних веков, Возрождения и эпохи классицизма декламировали стихи, имитировавшие античные размеры, исходя из акцентной системы родного языка, дополняя ритм долгих и кратких слогов воображением. В Германии в XVIII веке филологи выработали иной метод декламации: на сильных местах метрически сильных долгих слогов они поставили искусственные ударения, естественные словесные ударения при этом ослабились. Подобная практика искусственного чтения, введённая для лучшего усвоения античной метрики, сохранилась в Германии и распространилась в России.
Особенности русского стихосложения
Русскому языку, в котором ударение является подвижным, не фиксированным, присуща тоническая система стихосложения (от греч. «тон», «ударение»). «В русском языке «ударение» — чисто качественное явление. Это некое свойство слога, которым он может обладать или не обладать. Иначе говоря, любой слог, как отмечает Л.В. Щерба, можно произнести с ударением или без него» (Щерба, 1974: 176). Далее учёный замечает, что в русском языке выделение начального гласного под ударением сопровождается сильной напряжённостью всей артикуляции гласного, «которая, однако, падает при всяком продлении гласного в связи с эмфатическим акцентом, с интонацией удивления, в пении или по любым другим причинам». С этой напряжённостью связана тембровая окраска самого гласного, который может быть разным в зависимости от соседства с другими звуками. Именно этим объясняет учёный-лингвист, что в русском языке качественно различаются гласные ударенные и неударенные» (там же: 177).
Русский народный стих издревле был тоническим. В песне его тоническая структура не всегда ясна, вследствие того, что во время пения слово не существует без мелодии, а музыкальный ритм может подчинять себе ритм словесный. В былинах, например, тоническая структура стиха выступает отчётливее, поскольку былины не поются, а «сказываются» своеобразным протяжным речитативом, подчёркивающим тонический ритм. В каждом стихе былины обычно три сильных ударения, количество же безударных слогов между ударными не упорядочено и может в небольших пределах колебаться, не нарушая тем самым ритмичности стиха: Как во стольном во городе во Киеве, У великого у князя у Владимира... Если изменить приведённые выше два стиха, выбросив характерные для фольклора повторения предлогов, ритмическая основа не меняется: Как во стольном городе Киеве, У великого князя Владимира... Книжное (литературное, не народное) стихосложение в русском языке сложилось к XVII веку. Поначалу в нём были опробованы все три типа стиха, знакомые предшествующей традиции. Во-первых, это молитвословный стих: Плачется земля благочестивая христианския веры,
Российская страна — московское царство... Во-вторых, это песенный стих, наследие народной эпической и лирической поэзии. В-третьих, говорной стих, наследие рифмованной прозы. Пока рифма в этих текстах употреблялась как украшение, стихи эти воспринимались как проза. Как только рифма стала постоянной, структурной и предсказуемой, эти тексты начали восприниматься как стихи, а именно как тонический рифмованный стих с такими признаками стиха, как обязательная рифма и регулярный ритм. Именно этот размер был господствующим в русской литературе первой половины XVII века. Тонический рифмованный стих оказался гибок и пригоден для стихов самой различной тематики.
Со второй половины XVII под влиянием творчества поэта Симеона Полоцкого в русской литературе появился силлабический стих, который слагался по образцам польского силлабического стиха. Силлабическим стихом писали и поэты первой половины XVIII века, включая Кантемира и молодого Тредиаковского. Поскольку в русском языке ударение подвижное, то перед цезурой константа, или постоянное ударение, не образовывалось. Тредиаковский и Кантемир, в свою очередь, стремились упорядочить и предцезурное ударение. Они отказались от женского предцезурного ударения и считали лучшим ударение либо на последнем слоге слова, либо на третьем слоге слова. Это правило было искусственным, никакими фонетическими правилами не диктовалось и поэтому в русском языке не удержалось. Отсутствие предцезурной константы стало впоследствии характерным и для русского тонического стиха, обладающего цезурой.
В 1735 году Тредиаковский выпустил трактат «Новый и краткий способ к сложению российских стихов», сыгравший большую роль в истории русского стиха, в котором он изложил теоретические основы русского стихосложения и предложил способы к его усовершенствованию, а именно, силлаботонизацию существующих в русском стихе силлабических размеров. Несмотря на то, что в своей реформе многие установившиеся традиции силлабического стиха Тредиаковский не решался отвергнуть, он ясно осознал, что в русском звучание ударных и безударных слогов резко отличается. Тредиаковский первый в русской поэзии ввёл понятие стопы как элементарной ритмической единицы, состоящей из одного ударного и одного безударного слогов, которые чередуются в строго определённом порядке. По новым правилам Тредиаковский перерабатывал свои старые стихи и писал новые. Вот пример его нерифмованного одиннадцатисложника:
Красота весны!/роза, о! прекрасна! Всей, о! госпожа/румяности властна! Тя, во всех садах/яхонт несравненный Тя, из всех цветов/цвет предрагоценный... Реформу стиха, начатую Тредиаковским, завершил Ломоносов. В 1739 году Ломоносов написал «Оду на победу над турками и татарами и на взятие Хотина», ритмической основой которой явилось правильное чередование ударных и безударных слогов: Восторг внезапный ум пленил, Ведёт на верх горы высокой..."
К оде Ломоносов приложил в виде комментария «Письмо о правилах российского стихотворства», являвшееся серьёзным теоретическим трактатом. В деле реформы русского стиха Ломоносов был гораздо последовательнее Тредиаковского, он решительно отверг остатки силлабической системы стихосложения, создал последовательную систему тонического стиха и теоретически обосновал её. «Российские стихи надлежит сочинять по природному нашего языка свойству, а того, что ему весьма несвойственно, из других языков не вносить» (Ломоносов, 1952: 9-10).
Ломоносов полагал, что русская поэзия может воспринять и усвоить любые новые размеры, главным условием была их ритмичность. Идеалом ритмичности Ломоносов считал немецкую силлабо-тоническую систему стихосложения, вследствие этого чередование стоп должно было быть строгим, без пропусков ударений (пиррихиев) , все сильные места должны были нести ударения, подобно немецкому языку. Окончания стиха могли быть неоднородны: женские окончания могли чередоваться с мужскими. За счёт строгости тонического принципа ослаблялась строгость принципа силлабического (Ломоносов, 1952).
Ритмо-метрические соотношения в стихотворении
Ритм является одной из наиболее интересных и сложных проблем современной лингвистики.
Словарь лингвистических терминов под редакцией О.С. Ахмановой даёт следующее определение ритма: «Ритм - это равномерное чередование ускорения и замедления, напряжения и ослабления, долготы и краткости, подобного и различного в произведении речи» (Ахманова, 1966: 388).
Профессор Н.В. Черемисина, внесшая существенный вклад в разработку проблемы ритмоинтонации русской речи, отмечает, что ритм — это равномерное, закономерное чередование соизмеримых и чувственно ощутимых элементов (звуковых, речевых, изобразительных). Для возникновения ритма необходимо наличие соизмеримых, однопорядковых по структуре элементов и их регулярная повторяемость (чередование), воспринимающаяся как проявление динамичности, движения (Черемисина, 1989: 28).
Под соизмеримостью понимается изохронность, временное однообразие. Говоря об изохронности, различают изохронность объективную, реально существующую, и субъективную, воспринимаемую. Вопрос о соотношении данных видов изохронности изучен до настоящего времени недостаточно полно. Анализируя опыты Д. О Коннора (O Connor, 1965, 1968) исследователь ритма английской речи, A.M. Антипова отмечает, что объективно существующие неравные отрезки могут восприниматься как равные (Антипова, 1984: 12).
Ритмолог М.Г. Мирианашвили замечает, что «речевой ритм является специфическим, характерным выражением целостности пространственно временных отношений, чередующихся в речевом потоке ритмических единиц» (Мирианашвили, 1991: 14). Обобщая вышеприведённое понимание ритма его исследователями, можно сказать, что ритм - это регулярное, изохронное чередование однотипных явлений. В речи — это чередование ударных и безударных слогов, звучащего и незвучащего (реальных пауз) времени, восходящих и нисходящих ядерных тонов.
В определении ритма невозможно обходиться без понятия времени. В связи с этим следует различать два вида времени: реальное и перцептивное (воспринимаемое) время. Известно, что перцептивное время формируется внутренними биологическими ритмами организма и, как замечает A.M. Антипова, «есть условие сосуществования и смены человеческих ощущений и других психологических актов субъекта». Поэтому, по убеждению A.M. Антиповой, при анализе речевого ритма и определении изохронности периодических явлений следует руководствоваться показателями перцептивного времени (Антипова, 1984: 13).
Слово «ритм» необычайно широко употребляется в науке, искусстве и обыденной жизни. Профессор В.В. Потапов замечает, что греческое слово «ритм» возникло не как научный термин, а как слово естественного языкового обихода, различия в его понимании связаны с многосторонностью реальности, которую оно отражает (Потапов, 2001, 24).
Например, М.Г. Мирианашвили замечает, что традиционно изучение речевого ритма чаще проводилось на материале стихотворного текста, в результате чего исследователи искали генетические связи между стихотворным и музыкальным ритмом (Мирианашвили, 1991: 20). Автор полагает, что между речевыми и музыкальными звуками не может существовать абсолютного тождества. «Однако музыкальные и речевые звуки, выступая структурными элементами — первые музыкальных, а вторые — речевых произведений, обладают устойчивыми признаками высоты, громкости и длительности. Их объединяет ещё одно общее характерное свойство: различие по высоте между соседними звуками — интервалом... Звуки и в музыке, и в стихе (как и в природе в целом) реализуются во времени. Анализ любого музыкального произведения обязательно содержит процесс измерения временного субстрата, в реализации которого воплощается данное музыкальное творение. Как речевой, так и музыкальный звук, являются минимальными единицами своей цепи и характеризуются не только определёнными акустическими, но и перцептивными свойствами» (Мирианашвили, 1991: 23).
Известно, что язык может быть рассмотрен как сложная система, состоящая из множества взаимодействующих систем. Многосистемность языка обусловливает его способность обслуживать все сферы деятельности человека. Ритмическая система носит общеязыковой характер и формируется всеми языковыми средствами.
Исследователь речевого ритма Е.Д. Климов пишет, что «системный подход к изучению ритма предполагает рассмотрение его как структурно-субстанционального явления, в котором и структура, и субстанция обусловливают друг друга» (Климов. 1984: 148).
Говоря о речевом ритме, В.В. Потапов считает, что «речевая цепочка может рассматриваться как иерархия уровней в плане означающего (звукового и графического) или в плане означаемого, то есть смысла, где происходит членение дискретных единиц» (Потапов, 2001: 25). «Современное экспериментальное изучение речи, — по мнению автора, — подтвердило, что звучащая речь обладает определённым ритмом, характеризующим тот или иной язык. Эта ритмическая организация речи, возникающая из сочетания физиологических факторов дыхания, фонации и артикуляции и своеобразия звукового и слогового состава, всей фонетической структуры языка, воспроизводится говорящим непроизвольно...» (там же: 26).
Выше говорилось о том, что исторически проблема ритма разрабатывалась в связи с созданием и изучением поэтических произведений. М.Г. Мирианашвили замечает, что «в стихотворении одновременно реализуются предложение и строфа. В одинаковой мере должны учитываться ( и соблюдаться как синтаксические законы предложения, так и метрико ритмические законы стихотворной строфы» (Мирианашвили, 1991: 27).
Далее автор пишет, что «ритмическая урегулированность стихотворного текста1 требует определённого набора последовательности типов ритмических структур. Для каждого стихотворного произведения можно определить набор допустимых и запрещённых структур». Гармония стиха, по убеждению исследователя, «состоит в том, что сопоставляемые в одной плоскости образы укладываются в стройную временную цепь, при трансформации прозаического текста в первую очередь необходимо изменение формы графической передачи текста, что придаёт ему новый характер. Каждая строчка прозаического текста получает определённый вес, что принуждает декламатора к особому делению неделимого ранее речевого потока реализацией пауз, обязывает к определённому темпу» (там же: 28).
