Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретические и методологические принципы семантического анализа лексики, обозначающей эмоциональные состояния 13
1.1. Эмоции как психофизиологические состояния. Особенности изучения названий эмоций в языкознании 13
1.2. Понятие семантического поля в лингвистике и основные принципы его моделирования 21
1.3. Языковая картина мира как объект лингвистического исследования 26
Выводы по главе 34
Глава 2. "Структурно-семантическая характеристика эмоциональных концептов в лезгинском и английском языках" 36
2.1 Структурно-семантическая характеристика полей концептов положительных эмоций 38
2.1.1. Микрополе концепта "любовь" 38
2.1.2. Микрополе концепта "радость/счастье" 44
2.1.3. Микрополе концепта "удивление" 65
2.2. Структурно-семантические характеристика полей концептов отрицательных эмоций 74
2.2.1. Микрополе концепта "горе/печаль" 74
2.2.2. Микрополе концепта "гнев" 88
2.2.3. Микрополе концепта "страх/волнение" 101
2.2.4. Микрополе концепта "отвращение/презрение" 114
2.2.5. Микрополе концепта "стыд/вина" 121
Выводы по главе 128
Заключение 133
Список использованной литературы
- Эмоции как психофизиологические состояния. Особенности изучения названий эмоций в языкознании
- Понятие семантического поля в лингвистике и основные принципы его моделирования
- Микрополе концепта "любовь"
- Микрополе концепта "радость/счастье"
Введение к работе
На современном этапе развития лингвистики особенно актуальными являются антропо- и этноцентрические когнитивные подходы, для которых приоритетным является изучение языка в его связях с мышлением, ментальностью, культурой. Эти задачи реализуются, прежде всего, в исследовании лексического уровня языка как следствия категориально-оценочной деятельности определенного лингвокультурного сообщества, как источника его знаний, представлений, опыта, самобытности мировосприятия. Так как свойственный языку способ концептуализации действительности является частично универсальным и частично национально специфическим: носители разных языков видят мир сквозь призму своих языков несколько иначе [Апресян 1995: 350-351], познание лин-гвоментальной природы назывательных процессов способствует выявлению общего и самобытного, неповторимого в культурно-этническом пространстве языка.
Важная роль в контексте этих проблем принадлежит исследованию состава и структуры групп лексики, обозначающих внутренний мир человека, в частности, его эмоционального состояния, а также анализу семантической мотивации таких лексем. Это объясняется исключительно весомой ролью "внутренних" ощущений в жизни человека, так как смысл нашего существования имеет аффектную, эмоциональную природу [Изард 2003: 16].
Несмотря на то, что в последние годы как в отечественной, так и в зарубежной лингвистике достигнуты большие успехи в изучении семантики эмотивных лексем, остается целый ряд неразрешенных теоретических и методологических проблем, касающихся выработки схем и моделей описания эмотивной лексики, при этом достаточно большие массивы соответствующих языковых единиц до сих пор не получили научного освещения. Исследователи анализируют, как правило, лишь доминанту синонимического ряда, фразеологические единицы или глагольно-именные конструкции, в которые входит исследуемая лексическая единица, оставляя вне поля зрения структурно-семантические особенности отдельных слов и системные отношения между семантически соотнесенными образованиями.
Следовательно, актуальность данного диссертационного исследования определяется, во-первых, тем, что избранная тема отвечает ведущим тенденциям современной лингвистики, ее стремлению к рассмотрению языка с антропоцентрических и когнитивных позиций; во-вторых, актуальность данной работы диктуется необходимостью углубленного изучения способов концептуализации эмоций в лезгинской и английской языковых картинах мира, крайней неразработанностью поднимаемых проблем в лезгинском языке и недостаточной изученностью концептов эмоций, как единиц этносознания, в сопоставительном плане в английском.
Объектом диссертационного исследования являются микрополя лексем, обозначающих любовь, радость, счастье, удивление, горе, печаль, гнев, страх, волнение, отвращение, презрение, стыд, вину.
В работе ставится проблема изучения особенностей межкультурных различий, находящих своё отражение в сознании и языке. Взаимосвязь культуры, эмоциональной концептосферы и языка проявляется в базовых значениях (понятиях) каждой лингвокультуры. Являясь неотъемлемым и составным компонентом духовной культуры, эмоции проявляют в разных языках и коммуникативных ситуациях некую форму вербализации, субъективность отражения окружающей действительности, присущую говорящим, что имеет определенный интерес для лингвистики. Лингвопсихологическая и лингвистическая интерпретация данных, представленных в языке, позволяет рассматривать последние как репре- зентацию особых знаний, стоящих за фактами естественного языка, как репрезентацию конструктов концептуального сознания.
Научная новизна диссертационного исследования определяется тем, что впервые осуществляется комплексный сопоставительный анализ базовых эмоциональных концептов "любви", "радости/счастья", "удивления", "горя/печали", "гнева", "страха/волнения", "отвращения/презрения", "стыда/вины" с позиций лингвопсихологии и лингво-культурологии, а также выявлением и описанием вербальных средств, репрезентирующих соответствующее содержание в лезгинском и английском языках и обнаружением их формально-деривационных моделей.
Целью диссертации является выявление, классификация и комплексное сопоставительное исследование лексических единиц, обозначающих эмоциональные состояния: "любви", "радости/счастья", "удивления", "горя/печали", "гнева", "страха/волнения", "отвращения/презрения", "стыда/вины" в лезгинской и английской лингвокульту-рах.
В соответствии с поставленной целью в диссертационной работе решается круг следующих исследовательских задач: построение групп номинантов базовых эмоциональных концептов; исследование особенностей структурной организации исследуемых микрополей, определение их ядерных и периферийных зон; размещение эмоциональных концептов внутри каждого синонимического блока по степени интенсивности обозначаемых этими словами эмоций; выделение доминанты (элемента, обладающего наиболее общим концептуальным содержанием) для каждого синонимического блока эмотивной лексики; анализ семантико-структурных особенностей полевых конститу-ентов; описание эмотивных концептов по признаку "положительные" и "отрицательные" эмоции; установление состава и пределов исследуемых семантических микрополей, их место в общем семантическом поле наименований эмоций в лезгинском и английском языках; изучение особенностей языковой концептуализации названий эмоций во взаимосвязи с национально специфическими особенностями языкового сознания; морфологическое классифицирование эмоциональных концептов.
Фактическим материалом исследования послужила базовая картотека, составленная на основе "Лезгинско-русского словаря" Б.Б. Тали-бова и М. Н. Гаджиева [1964], "Толкового словаря лезгинского языка" А.Г. Гюльмагомедова [2003, 2005]; "Краткого словаря синонимов лезгинского языка" А.Г. Гюльмагомедова [1982], "Словаря синонимов лезгинского языка" А.Г. Гюльмагомедова [2005], Англо-русского синонимического словаря Ю.Д. Апресяна [1979], Collins Co-build Essential English Dictionary [1988], Hornby's Advanced Learner's Dictionary of Current English [1992], Longman Active Study Dictionary of English [2006]; Общий объем исследованного материала составил около 1000 единиц, из них 300 лексем лезгинских и 700 лексем английских, извлеченных методом сплошной выборки. Иллюстративным материалом послужила лезгинская и англо-американская художественная литература, а также современная публицистика.
Методологическую основу данного исследования составляют основные положения современной лингвистической науки об эмоциях (В.И. Шаховский, Н.А. Красавский, А.А. Камалова, Л.Г. Бабенко, Н.А.
Методологическую основу данного исследования составляют основные положения современной лингвистической науки об эмоциях (В.И. Шаховский, Н.А. Красавский, А.А. Камалова, Л.Г. Бабенко, Н.А. Лукьянова, В.А. Маслова, Е.Ю. Мягкова, З.Е. Фомина и др.), "языковой картине мира" (Е.С. Кубрякова, В.Н. Телия, Н. Д. Арутюнова, Ю.Д. Апресян, В.И. Шаховский, Г.В. Колшанский, А. Вежбицкая, О.В. Падучева СЕ. Никитина, О.А. Корнилов и др.) и лингвокультурологии (А. Вежбицкая, В.В. Воробьев, Н.А. Красавский, Е.М. Верещагин, С.Г. Ворка-чев, Ю.Н. Караулов и др.).
В работе был применен метод культурной интерпретации, описательный, сопоставительный, классификационный, статистический методы, а также метод семантических параллелей.
Теоретическая значимость диссертационной работы заключается в том, что она вносит определённый вклад в теорию концептуализации базовых эмоций, значительно расширяет и углубляет возможности применения теоретической модели семантического поля в этно- и антропоцентрических исследованиях. Диссертация вносит определенный вклад в развитие взглядов на лексическую семантику лезгинского и английского слова, а также на связи лексической семантики и прагматики высказываний, включающих эмотивную лексику.
Практическая значимость работы заключается в возможности использования материалов диссертации в лексикографической практике для создания толковых, идеографических, синонимических, антонимических и переводных словарей лезгинского языка, в обобщающих работах по лексикологии лезгинского и других дагестанских языков, в когнитивной лингвистике, в чтении курсов и спецкурсов по семасиологии, в лексикологии лезгинского языка, а также для написания соответствующих учебников и пособий. туации и способствующая организации соответствующего поведения человека в определенной ситуации.
2. Воспроизводя семантико-структурные особенности названий эмоций в лезгинском и английском языках, выделяем в их смысловой структуре два основных компонента: биологически запрограммирован ный, универсальный, характерный для всех языковых коллективов, и культурно-предопределенный, уникальный и неповторимый, свойствен ный языковому сознанию исследуемых этносов.
Названия эмоций в исследуемых языках существуют не изолированно одна от другой, а группируются в определенные семантические микрополя на основании наличия общей гиперсемы. Отдельные семантические микрополя входят, в свою очередь, в более широкую систему — семантическое поле названий эмоций.
Каждое микрополе состоит из ядра (семантического центра) и периферии. К ядерной части относятся самые употребляемые лексические единицы, являющиеся носителями основных значений и отмечающиеся высокой частотностью и стилистической нейтральностью.
Семантическое поле тесно связано с языковой картиной мира, которая представляет собой вербализацию накопленного опыта определенного лингвокультурного сообщества.
Элементы семантических микрополей характеризуются, прежде всего, синтагматическими и парадигматическими связями, а также отношениями синонимии, антонимии, конверсии и гипонимии.
Национальные различия в членении мира, особенности отражения реальной действительности в конкретных языках приводят к появлению национально-специфических языковых картин мира. Картина мира получает в каждом национальном языке национальную форму выражения. pa получает в каждом национальном языке национальную форму выражения.
Апробация работы. Результаты исследования обсуждались на заседаниях кафедры иностранных языков ДГПУ (2006-2008 гг.), нашли отражение в докладах и сообщениях на XII, XIII и XIV Региональных научно-практических конференциях "Гуманитарные науки: новые технологии образования" (Махачкала, 2007-2009 гг.) и на Международной научно-практической конференции "Теоретические и методические проблемы национально-русского двуязычия" (Махачкала, 2009 г.), а также отражены в восьми публикациях:
Синонимические ряды в базовых эмоциональных концептосфе-рах лезгинского и английского языков // Проблемы общего и дагестанского языкознания. Вып. 4. - Махачкала: ИЯЛИ им. Г. Цадасы ДНЦ РАИ, 2006. С. 46-51.
К анализу словарных дефиниций эмотивной лексики лезгинского языка // Гуманитарные науки: новые технологии образования. Материалы XII Всероссийской научно-практической конференции. Часть I. -Махачкала: ДГУ, 2007. С. 79-81.
О репрезентации эмоции "страх" в лезгинском и английском языках // Вопросы дагестанских языков и литературы. Вып. VI. - Махачкала: ДГПУ, 2007. С. 36-39.
О некоторых аспектах изучения категории эмотивности и описания эмотивной лексики // Гуманитарные науки: новые технологии образования. Материалы XIII Региональной научно-практической конференции. Часть I. - Махачкала: ДГУ, 2008. С. 83-86.
Частеречный аспект эмоционального микрополя "раздражение" в лезгинском и английском языках // Проблемы гуманитарного образования. Вып. XIV. - Махачкала: ДГУ, 2008. С. 26-30.
К характеристике семантических полей базовых эмоций лезгинского и английского языков // Вестник Адыгейского государственного университета. Серия "Филология и искусствоведение" (включен ВАК в перечень рецензируемых научных журналов, рекомендованных соискателям ученой степени доктора и кандидата наук). Вып. 3. — Майкоп, 2009. С. 75-79.
Микрополе концепта стыд/вина в лезгинском и английском языках // Гуманитарные науки: новые технологии образования. Материалы XIV Региональной научно-практической конференции 15-18 мая 2009г. Часть I. - Махачкала: ДГУ, 2009. С. 90-92.
К классификации эмотивной лексики в лезгинском языке (микрополе эмоции "радость") // Теоретические и методические проблемы национально-русского двуязычия. Материалы международной научно-практической конференции. 27-28 мая 2009 г. - Махачкала: ИЯЛИ ДНЦ РАН, 2009. С. 49-51.
Структура и объем работы определены основной целью и исследовательскими задачами. Диссертация представляет собой рукопись из 150 страниц машинописного текста. В ней содержится введение, две главы, заключение и список использованной литературы.
Во введении определяется объект исследования, обосновываются актуальность и научная новизна работы, формулируются основные цели и основные задачи исследования, называются исследовательские методы, излагаются положения, выносимые на защиту, отмечаются области применения полученных результатов, обозначаются источники отбора материала, теоретическое и практическое значения труда, приводятся сведения об апробации его результатов, а также указываются структура и объём диссертации.
В первой главе - "Теоретические и методологические принципы семантического анализа лексики, обозначающей эмоциональные состоя- выясняются особенности языкового выражения этих явлений; приводится характеристика семантического поля как одного из основных способов системной организации лексики; очерчивается понятие языковой картины мира.
Во второй главе - "Структурно-семантическая характеристика эмоциональных концептов в лезгинском и английском языках" содержит семантический анализ микрополей базовых эмоциональных составляющих внутреннего мира человека: "любовь", "радость/счастье", "удивление", "горе/печаль", "гнев", "страх/волнение", "отвращение/презрение", "стыд/вина" и состоит из двух соответствующих разделов, посвященных концептосферам положительных и отрицательных эмоций.
В начале каждого из разделов дается психологическая характеристика избранного типа эмоций, а затем прослеживается их отображение в зеркалах лезгинского и английского языков. Внося необходимые изменения и уточнения к категориальному аппарату полевых исследований эмоциональной лексики, мы осуществляем анализ семантико-структурных особенностей соответствующих названий по следующим семантическим параметрам: первичность/вторичность названия эмоции, ее позитивная/негативная маркированность, причина и субъект переживания, внешние проявления, сопроводительные вегетативные изменения, интенсивность проявления (слабое, сильное и предельно сильное), характер протекания (кратко- или долговременный), конструктивное/деструктивное влияние на человека. В главе представлены синонимические ряды концептов данных эмоций, определены доминанты каждого тематического блока.
Каждая глава сопровождается краткими выводами.
В заключении подводится итог всей работе, делаются выводы об общем и специфическом в формировании, семантике и функционировании эмотивных концептов в лезгинском и английском языках.
Эмоции как психофизиологические состояния. Особенности изучения названий эмоций в языкознании
Согласно Ю.Д. Апресяну, языковой образ человека охватывает восемь иерархизированных по степени сложности подсистем, среди которых: физические ощущения (зрение, слух, вкус), физиологические состояния (голод, жажда), физиологические реакции на разного рода внешние и внутренние воздействия (холод, жар, сердцебиение), физические действия (работать, отдыхать, стоять, лежать), желания (хотеть, стремиться), мышления (представлять, считать, предусматривать), эмоции (бояться, радоваться) и, наконец, язык (сообщать, просить, требовать) [Апресян 1995: 355-356].
Эмоциональные состояния, таким образом, являются одними из самых сложных, ведь "в возникновении эмоций принимают участие практически все другие системы человека - восприятия, физиологические реакции, интеллект и даже язык" [там же: 367].
Поскольку эмоциональные состояния являются областью изучения, прежде всего, психологии, анализ их языковых моделей должен принимать во внимание психологические критерии их характеристики и классификации. Однако, несмотря на то, что об эмоциях в научной литературе написано достаточно много, исследование душевных состояний остается "наиболее запутанной частью психологии" [Ильин 2003: 10]. Терминологическая неточность и несогласованность наблюдается как при использовании понятий "эмоция", "чувство", так и при разделении и классификации этих единиц. В нашем исследовании за рабочее определение эмоций принимаем дефиницию проф. Е.П. Ильина, согласно которой эмоция - рефлекторная психо-вегетативная реакция, которая является связанной с проявлением субъективного страстного отношения (в виде переживания) к ситуации и способствует организации соответствующего целесообразного поведения человека (животного) в ней [там же: 50].
Утверждение о том, что чувство и эмоции тесно связаны между собой, не подлежит сомнению. Следствием этого является использование их в психологической и лингвистической литературе как взаимозаменяемых, синонимических понятий. Мы в своем исследовании считаем целесообразным различать эти единицы, поскольку они являются иерархически разными формами отображения действительности и отличаются одна от другой как генетически, так и функционально. Эмоции представляют собой ситуативное отношение к определенным объектам, событиям, ситуациям, обстоятельствам и т.п.; чувства, в свою очередь, отображают стойкое и обобщенное отношение [там же: 291]. Эмоции, в сравнении с чувствами, возникли в процессе эволюции раньше, они свойственны как человеку, так и животному, привязаны к ситуациям и событиям, выделяют явления, которые имеют значение "здесь и в настоящий момент" [там же].
Говоря о соотношении понятий "эмоция" и "аффект", мы квалифицируем последнее как переживание, которое имеет характер кратковременной, интенсивной и неконтролированнои сознанием эмоциональной вспышки. Аффект, как разновидность эмоций, характеризуется быстрым возникновением, предельной интенсивностью переживания, бурным проявлением, отсутствием сознательного контроля над своими действиями и тому подобное. В современной психологической и философской литературе существуют разные точки зрения относительно классификации эмоциональных реакций, самым распространенным из которых является разделение эмоций на первичные (базовые) и вторичные, и на позитивные и негативные. Первый подход характерен для сторонников дискретной модели аффектной сферы человека. Однако, разные ученые приводят различное количество базовых эмоций. Так, Д. Эванс выделяет 6 таких эмоций -гнев, страх, отвращение, удивление, печаль и радость [Evans 2002: 25].
Известный американский исследователь, ведущий специалист в области психологии эмоций К. Изард базовыми считает 10 психических состояний - интерес, радость, удивление, горе, гнев, отвращение, презрение, страх, стыд, вина [Изард 2003: 78]. По мнению ученого, первичными являются эмоции, которые имеют глубокий филогенетический корень, то есть они свойственны не только людям, но и другим живым существам. Эмоции, присущие лишь человеку, к базовым не принадлежат [там же].
Нельзя согласиться с утверждением психолога о том, что "некоторые отдельные эмоции являются универсальными общекультурными феноменами. И кодировка, и декодирование ряда эмоциональных высказываний одинаковы для людей всего мира, и это не касается их культуры, языка или образовательного уровня" [цит. по: Башкирова 2005:15]. Иначе говоря, если существует группа доминантных, универсальных эмоций, то существуют и тождественные эмотивные смыслы и общие модели выражения этих эмоций в разных языках, что противоречит тезису о национальной специфике, неповторимости и самобытности описания и выражения душевных состояний человека [Wierzbicka 1999].
Возвращаясь к выделению базовых эмоций, отметим, что такие состояния, как презрение, отвращение, вина, стыд или удивление, нельзя безоговорочно отнести к первичным, поскольку они являются более сложными психическими комплексами, которые вмещают, кроме эмоционального, также когнитивный аспект. Ядро доминантных переживаний, по нашему мнению, составляют, таким образом, радость, печаль, страх и гнев.
Большинство ученых разделяют эмоциональные реакции на позитивные и негативные. По словам К. Изарда, "подобная, несколько обобщенная классификация, есть, в целом, правильная и полезная, но, все-таки, применение понятий "позитивно" и "негативно" по отношению к эмоциям требует определенного уточнения" [Изард 2003: 34]. Такие эмоции, как гнев или страх однозначно квалифицируются как негативные, хотя известно, что вспышка гнева или ощущение страха могут способствовать сохранению жизни индивиду.
Понятие семантического поля в лингвистике и основные принципы его моделирования
В основу концепции нашего исследования положена теория полевого строения лексической системы. Под семантическим полем мы понимаем совокупность лексических единиц, объединенных на основании общности содержания (иногда также формальных показателей), что отображают понятийную, предметную или функциональную близость отмечаемых явлений [ЛЭС 1990: 380].
Возникновение понятия "семантическое поле" связано как со своей сущностью, так и по времени с возрождением в 20-30 гг. прошлого века учения В. фон Гумбольдта о "внутренней форме языка" и с длительной научной дискуссией о "внутреннем содержании" речи как основном предмете лингвистического исследования [Уфимцева 1961: 30].
Первые попытки теоретического осмысления анализируемого понятия имели место в работах немецких ученых конца XIX - начала XX вв. Г. Ипсена (которому принадлежит сам термин "семантическое поле") и И. Трира и их последователей. Стоит отметить, что упомянутые лингвисты были, в сущности, основателями двух диаметрально противоположных направлений в понимании семантического поля, первый из которых - синтагматический, связанный с идеями Г. Ипсена и В. Порцига; второй - парадигматический, представленный взглядами И. Трира и Л. Вайсгербера. Основные расхождения в концепциях ученых были связаны, прежде всего, с тем, что Г. Ипсен основным критерием принадлежности к определенному полю считал существование общих формальных показателей; И. Трир, в свою очередь, квалифицировал поле как сугубо логическую категорию, в состав которого входят единицы, объединенные на основании наличия общего значения [Соколовская 1979: 48].
В современной лингвистике эти подходы принято квалифицировать не как противоположные, а, наоборот, как такие, которые взаимно дополняют друг друга, так как парадигматические и синтагматические отношения взаимосвязаны. Анализируя слово в синтагматическом аспекте, можно определить его системные связи и место в парадигме; изучая парадигматические отношения слов, можно предусмотреть их потенциальные синтагматические связи.
Теория полевой организации лексической системы имела существенное влияние на лингвистическую науку XX в., в частности, на ее структуралистское направление. Существует достаточно богатая литература, посвященная теоретическим и методологическим принципам этого понятия. Исследованию особенностей системной организации лексики, посвящены труды таких ученых, как Д.М. Шмелева, А.А. Уфимцевой, Л.М. Васильева, В.И. Кодухова, Ф.П. Филина, Ю.Д. Апресяна, Ю.М. Ка-раулова, В.А. Звегинцева и др.
Несмотря на то, что труды вышеупомянутых ученых представляют собой серьезную теоретическую базу исследуемой проблематики, однако, обзор этих исследований свидетельствует об отсутствии типологии лексических групп, общепринятых критериев их выделения, единодушия в трактовке структурной организации и иерархии их конституентов. Кроме того сам термин "поле" ("семантическое поле", "лексико-семантическое поле" и др.) часто употребляется недифференцировано рядом с терминами "группа" ("лексико-семантическая група", "тематическая группа"), "парадигма" ("лексико-семантическая парадигма") и т.п. К сожалению, объем диссертационного исследования не позволяет нам исчерпывающе представить разные научные определения исследуемых понятий, а также различные точки зрения на смысловые отношения между элементами отдельных лексико-семантических групп. Несогласованность же в использовании терминов вызывает значительные трудности, связанные с конструированием определенного семантического поля, в нашем случае - названий эмоциональных состояний.
Проанализировав и синтезировав разные лингвистические концепции, мы в своем исследовании выходим с того, что для семантического поля характерным является набор следующих основных признаков: - системность (наличие элементов поля и структурных отношений между ними); - семантическая и функциональная общность элементов поля; - возможность объединения в поле однородных и разнородных элементов; - последующая структуризация поля на микрополя; - выделение в структуре поля ядра и периферии; - размытость пределов между ядром и периферией, между зонами периферии; - возможность для конституентов поля принадлежать к разным полям, а также к ядру одного поля и к периферии другого; - пересекание полей и образование общих сегментов, зон семантического перехода.
Из представленного ряда характеристик следует, что семантические поля распадаются на еще меньшие объединения на основании наличия общей семы, и эти субструктуры мы квалифицируем как семантические микрополя. Так, семантическое поле названий эмоций в лезгинском и английском языках составляют семантическое микрополе радости, семантическое микрополе печали, семантическое микрополе страха, семантическое микрополе гнева и т.п.
Элементы семантических микрополей характеризуются, прежде всего, синтагматическими и парадигматическими связями, а также отношениями синонимии, антонимии, конверсии, и гипонимии [Соколовская 1979: 182-183].
Микрополе концепта "любовь"
Концепт "любовь" является одной из наиболее базисных эмотив-ных категорий, которая фиксирует тендерные отношения между людьми. Естественно, что эти отношения имеют достаточно разнообразное лексическое выражение. Они представлены отдельными лексемами, словосочетаниями атрибутивно-именного и глагольного характера, которые могут выражать начало любовных отношений, их продолжение или прекращение. Каждое определение глобального понятия "любовь" располагает "своим" набором лексических единиц, который потенциально может быть бесконечен.
В связи с этим в данной работе мы ограничиваемся поиском признаковых характеристик понятия "любовь" в лезгинском и английском языках, сопряженных с обиходными, художественно-образными определениями и определениями-суждениями, в которых национально-культурная специфика отражения этого явления проявляется наиболее полно и в которых категория эмотивности презентируется на уровне общего и особенного в двух сравниваемых языках.
В лезгинском языке концепт "любовь" представлен следующим рядом существительных (4 лексемы): кіанивал: Гъа гила-мад зи сад лагьай къанивал, Киф яргъизмаз тек аеай зав агатда (И.Г.) - Скоро моя первая любовь, с длинной косой, придет ко мне; муьгьуьббат: Куъруь уьмуър ва сал лагьай муъгьуъббат, сад муькуьдав ни барабар авуна? (И.Г.) - Несчастливая жизнь и первая любовь - кто их поменял местами?; ашкъи: Ви ашкъиди авуна зи рикі бизар, вун шем я, зун первана я, Серминаз (Е.Э.) - От любви к тебе на сердце неспокойно, ты - свеча, а я - воск, Серминаз; яр: Заз акуна зи яр катиз цуъкверай...(Е.Э.) - Я видел, как моя любимая бежала по цветам... Глаголы (2 лексемы): Муъгуъббат хае хьун "влюбиться": Ваз мус муъгьуъббат хае хъа-най, буба? (Е.Э.) - Дедушка, во сколько лет ты влюбился? (к тебе пришла любовь); Шани хьун "влюбиться", "понравиться": Икъван кіани хъун авайла ам бес бахтавар туширни? (И.Г.) - Раз ее так сильно любили, значит, она должна быть счастлива! Прилагательные (2 лексемы): муъгьуьббатлу "любимый", "любящий": Адаз пара муъгъуъббатлу гъуъл авай (А.А.) - У нее был очень любящий муж; кіани "любимый": Им заз виридалай кіани макъам я (А.А.) - Это -моя самая любимая песня. Наречия (2 лексемы) муъгьуьббатлу вилелди "с любовью": Зи дидени буба гзаф муъгъуъббатлувилелди яшамиш хъана - Мои дедушка с бабушкой прожили душа в душу; кіанивилелди "с любовью": Гъеле школада амайла адаруишз чине-бан чарара кіанивилелди шиирар кхъидай (A.M.) — Еще учась в школе, он с любовью посылал ей записки со стихами.
Любовная лексика в английском языке имеет сравнительно большее число средств выражения, чем в лезгинском языке (love, passion, seduction, flirtation, charm, temptation, alluring, desire, longing, infatuation, adoration, attraction, excitement, ecstasy, satisfaction). Однако наиболее репрезентативной в этом отношении оказывается лексема love, которая является ключевой для данного номинативного макрополя. Эта лексема образует семантико-деривативное микрополе, которое представлено существительным love, глаголом love, существительным lover, прилагательными lovable, loving, loveless, наречиями lovely, lovingly и др. Группа имен существительных широко представлена также сложными словами или именными композитами: love-affair, lovebird, love letter, lovelorn, love-match, love-sick, love-story, loveaken.
Именная лексема love выражает широкий спектр отношений между людьми. Эта лексема может выражать негендерные отношения: а mother s love for her children, a love of adventures, love of (one s) country, show love towards one s neighbours. На основе негендерной семантики этого концепта формируются такие выражения как not to be had for love or money (не достать ни за какие деньги); there is по love lost between them (они друг друга терпеть не могут); for the love of God (во имя любви к богу = ради бога) и др.
Существительное love может иметь видовые значения, т.е. выражать начало любовных отношений, их реализацию: be in love with smb (любить кого-либо); fall in love with smb (влюбиться) и др. В английском языке довольно широко представлена степень состояния влюбленности, чего не скажешь о лезгинском: madly in love (влюбленный до безумия) / very much in love (сильно влюбленный) / head over heels in love (по уши влюбленный) и др. Начало влюбленности фиксируется также выражением love of first sight (любовь с первого взгляда), true-love = the love of your life (настоящая любовь, любовь всей жизни).
Глагольная лексема love также может выражать как тендерные, так и негендерные отношения: love one s parents, one s country (любить своих родителей, свою страну); I ll never stop loving you (я никогда не перестану любить тебя), love your neighbours (люби своих ближних); We all like to talk about ourselves (Мы все любим говорить о себе); / love the way she sings that (Мне нравится (я люблю) как она поет) и т.д.
Значительный интерес представляет дефиниционное описание наречия lovely: You look lovely in blue - Вам очень идет голубой цвет. Оно имеет несколько лексико-семантических вариантов: What a lovely baby! -Какой прелестный ребенок!, She is a lovely person - Она - интересная личность, Не has made a lovely mess in here! - Ну и натворил же он дел!, That was a lovely сир of tea - Чай был очень вкусный.
Микрополе концепта "радость/счастье"
Радость - одна из фундаментальных человеческих эмоций. Парадигму данного микрополя в сопоставляемых языках составляют лексические единицы, объединенные общим значением "испытывать радость". Радость — эмоция положительная, ее концептуальное поле в лезгинском и английском языках несколько отличается друг от друга. Причем, в рассматриваемых языках концепт "радость" часто интерпретируется как синоним концепта "счастье". В связи с этим, указанные концепты нами рассматриваются совместно.
Концепт "счастье" является категорией этики и носит мировоззренческий характер. Оно имеет значение безусловной жизненной ценности [Изард 1980: 133], более того, "сверхценности", достаточно вспомнить теории эвдемонизма, ставящего стремление к счастью в основу мотивации поведения человека - "счастье - побудительный мотив любых поступков любого человека, даже того, кто собирается повеситься" [там же: 180]. Концепт "счастье" окрашен культурной спецификой и его восприятие зависит, по крайней мере, от типа цивилизации. Идея счастья в языковом плане в достаточно высокой степени "семиотически насыщенна", в виду того, что она может передаваться различными синонимами, паремиями, фольклорными и художественными образами.
Категория счастья в широком смысле этого слова - многомерное, интегративное ментальное образование, которое включает в себя интеллектуальную, общеаксиологическую и эмоциональную оценку в виде радости или удовлетворения. Считается, что ментальное существование отвлеченных категорий в языковом сознании главным образом интуитивно, эти понятия не представлены в дискурсе [там же: 108-109]. Любой человек считает, что он хорошо осознает, что есть счастье, но только пока об этом его не спрашивают. Следует вспомнить, что эмоциональная составляющая счастья может также получить прототипическое (характерная ситуация появления по Вежбицкой-Иорданской) либо метафорическое (по Лакоффу-Джонсону) истолкование. Вместе с тем, "фрейм" интеллектуальной оценки раскрывается как её вполне закономерная формула: субъект и объект, между которыми складываются оценочные отношения [см. Вежбицкая 1997, Иорданская 1992, Лакофф, Джонсон 1983 и др.]. Как справедливо указывает В.А. Воркачев, "семантике счастья оценка соотнесения субъекта познания с объективным миром сопрягает в единое целое рассеченную надвое предметную область этого понятия: состояние дел вне человека и состояние его психики" [Воркачев 2000: 78].
Радость, как компонент эмоциональной основы счастья, стоит в оппозиции не столько горю, сколько скуке как признаку недостатка эмоций, а "материальная часть" такого счастья включает в себя и события, очень часто оцениваемые субъектом негативно и не укладывающиеся в общие представления о благополучии.
Семантическое описание эмоций - а счастье представляется нам разновидностью, прежде всего, эмоционального состояния — связано с очень большими трудностями лексикографического характера, прежде всего, из-за недоступности их референта прямому наблюдению. Этот факт требует использования косвенных приемов толкования, главные из которых это смысловой (прототипический) и метафорический [Красных : 27-30]. Они сводятся, соответственно, к характеристике эмоций через типичную ситуацию возникновения а также через уподобление. Метафорический подход выдвинут и в работе Дж. Лакоффа и М. Джонсона, где проводится подробное исследование метафорических способов концептуализации эмоций в языке [1983].
По-видимому, антропоморфная метафора "подошла" к концепту счастья как наследство от его этимологических и исторических предшественников —удачи, судьбы и случая {фортуны). Исследование понятийной структуры и состава концепта "счастье" показывает, что этнокультурная особенность этого концепта сконцентрирована, главным образом, в его бытийной семантике, связанными со сложившимися в социуме концепциями как обыденных, так и метафизических взглядов на сущность и природу счастья.
При рассмотрении его образности данную семантику мы считаем основной, которая состоит как из языковых, так и авторских метафор. При помощи таких метафор языковое сознание "овеществляет" отвлеченные понятия. Как нам представляется, этнокультурное значение в языке приобретают лишь те "коннотации" концепта "счастье", которые могут превращаться в символ, имеющий отношение к той или иной концепции счастья.
Радость носителями обоих языков мыслится как позитивное эмоциональное состояние, переживание которого важно, жизненно необходимо человеку. Она обостряет восприимчивость к миру, позволяет нам восхищаться и наслаждаться им.
Положительные эмоции радости, удовольствия, наслаждения и счастья всегда оцениваются человеком с восторгом и восхищением. Немецкий философ Г.В. Лейбниц называет радость "чувством совершенства" [Лейбниц 1995: 205].
К. Изард называет радость простейшей эмоцией с точки зрения мимического выражения и возможности его расшифровки: "Радость выражается улыбкой и смехом, эти проявления легко расшифровываются и почти всегда свидетельствуют об эмоции радости" [Изард 2003: 99].
Как показывает обзор литературы по психологии эмоций, психологи не выражают единого мнения по поводу мотивационной природы радости. К. Изард объясняет возникновение эмоций радости, обусловленных качественным содержанием предшествующих событий, и указывает на необязательный характер проявления радости. Так, некоторые приятные события обыденной повседневности, например, вкусный обед, не обязательно сопровождаются восторженными эмоциями. К. Изард отмечает, что "радость с большей вероятностью проявится на фоне более значимых для субъекта событий не гедонистического характера: радость - это то, что ощущается после какого-либо творческого или социально значимого действия, которое производится не для достижения цели или получения пользы" [Изард 2003: 98].
Радость является результатом исполнения потребности, желания, достижения цели. Ученый приводит свидетельства в пользу мнения о зависимости степени проявления чувства радости от условий достижения цели: чем больще трудностей на пути к желаемому событию, тем ярче радость, сопровождающая результат исполнения желания. Таким образом, с одной стороны, эмоции радости являются для человека потребностью, т.е. целью, и, с другой стороны, могут сопутствовать событию, которое представляет для человека определенную значимость.
Похожие диссертации на Структурно-семантическая характеристика эмоциональных концептов в лезгинском и английском языках
