Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Теоретические основы концептуальных исследований в современной лингвистике 11
1.1. Категориальный инструментарий исследования 11
1.2. Мультидисциплинарный подход к рассмотрению концептов 28
1.2.1. Понятие концепта в философии 28
1.2.2. Актуализация концепта с лингвокультурологической позиции 33
1.2.3. Семантико-когнитивный подход к исследованию концептов 39
1.3. Концептуальный анализ как метод лингвистического исследования 50
Выводы по Главе 1 60
ГЛАВА II. Структурные характеристики концепта
2.1. Историко-культурный фон формирования концепта
2.2. Лексикографическая составляющая концепта
2.3. Дискурсное воплощение концепта
2.4. Семантико-когнитивный анализ основных единиц деривационного поля концепта
2.5. Словесное описание макроструктуры концепта
Выводы по Главе II 130
Глава III. Вторжение концепта <гламур> в российскую ментальность 133
3.1. Историко-культурные и лингвистические предпосылки появления концепта <гламур> в русской лингвокультуре 133
3.2. Системная языковая ассимиляция и лексикографическое освоение концепта <гламур> в русском языке 146
3.3. Семантико-когнитивный анализ дискурсных реализаций концепта <гламур> в русском языке 161
3.4. Словесное описание макроструктуры концепта <гламур> 180
Выводы по Главе III 191
Заключение 194
Библиография
- Мультидисциплинарный подход к рассмотрению концептов
- Семантико-когнитивный подход к исследованию концептов
- Дискурсное воплощение концепта
и когнитивная интерпретация выявленных семантических признаков - Системная языковая ассимиляция и лексикографическое освоение концепта <гламур> в русском языке
Введение к работе
За время существования когнитивной лингвистики появилось немало работ, посвященных языковой концептуализации и ее роли в формировании картины мира1. Реферируемая диссертация направлена на обобщение основных методов анализа языкового материала, которые уже были успешно апробированы в других концептологических исследованиях. Предлагается деление концептов на исконные и заимствованные, и на примере концепта
В России за последние десятилетия возникла целая серия новых понятий, многие из которых не имели права на существование в доперестроечные советские годы. Заметное место среди них занимает концепт <гламур>,
1 См.: Апресян Ю.Д. Образ человека по данным языка: Попытка системного исследования // Вопросы
языкознания. 1995. № 1. С, 37-68; Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. - М., 1999; Вежбицкая А.
Семантические универсалии и описание языков. - М., 1999; Воркачев С.Г. Линтвокультурология, языковая
личность, концепт: становление антропоцентрической парадигмы в языкознании // Филологические науки.
2001. № 1. С. 64-72; Воркачев С.Г. Лингвоконцептология и межкультурная коммуникация : истоки и цели //
Филологические науки. 2005. № 4. С. 76-83; В пространстве языка и культуры: звук, знак, смысл: сборник
статей в честь 70-летия В.А. Виноградова / отв. ред. В.З, Демьянков, В.Я. Порхомовский. - М., 2010; Карасик
В.И. Языковые ключи. - М., 2009; Кубрякова Е.С. Язык и знание: На пути получения знаний о мире: Части речи
с когнитивной точки зрения. Роль языка в познании мира. - М., 2004; Лихачев С.Д. Концептосфера русского
языка // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. - M., 1997. С. 280-287; Степанов Ю.С.
Концепты. Тонкая пленка цивилизации. - М., 2007; Человеческий фактор в языке: Языковые механизмы *\
экспрессивности / Отв. ред. B.H. Телия. - M., 1991; Jackendoff R. Semantics and cognition II The Handbook of ^_^/^-
contemporary semantic theory. - London, 1997. P. 539-559; Lakoff G. Women, fire, and dangerous things : what
categories reveal about the mind. - Chicago, 1997; Langacker R.W. The contextual basis of cognitive semantics II
Language and conceptualization. - London, 1997. P. 229-252. чу1
3 ^"
транспортированный в русское лингвокультурное пространство в конце XX -начале XXI века. Новизна, широкая обсуждаемость и, вместе с тем, низкий уровень научного осмысления вопроса о том, что такое «русский гламур» и чем он отличается от своего иностранного прототипа
В основу выполненного исследования была положена гипотеза о том, что концепты, как и лексические единицы, могут быть исконными и заимствованными, что предопределяет вектор их исторического развития и состав ядра. Характер гипотезы обусловлен одной из наиболее острых и до сих пор нерешенных проблем, существующих в концептуальных исследованиях, а именно определением ядра концепта и разграничением его ближней и дальней периферии.
Таким образом, цель диссертации состоит в том, чтобы исследовать межъязыковые коррелирующие концепты
Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:
1. на основе уже существующих работ, посвященных рассмотрению концептов, и тех методов описания языкового материала, которые были в них
использованы, разработать сводную процедуру концептуального анализа для ее применения в практической части диссертации;
-
исследовать историко-культурный фон формирования английского концепта
и его русского коррелята <гламур>; -
проанализировать семантику именующих концепты
и <пшмур> лексем по данным лексикографических источников;
4. выявить максимально полно состав языковых средств,
объективирующих исследуемые концепты в речевых контекстах, и описать
содержание этих единиц, учитывая семантические и стилистические оттенки,
которые накладываются на основное значение ключевых лексем-
репрезентантов концептов;
5. осмыслить семантические признаки и стилистические коннотации,
выявленные в результате анализа лексикографических источников и речевых
контекстов, и осуществить словесное описание полевой организации концептов
Объектом изучения являются русский концепт <гламур> и его иностранный прототип
Новизна проведенного исследования заключается в том, что сравниваемые концепты
Теоретическая значимость исследования определяется его вкладом в изучение активно разрабатываемых в настоящее время вопросов лингвокультурологии и лингвоконцептологии и заключается в установлении корреляций между исконным концептом
Предлагается процедура концептуального анализа, которая удовлетворяет требованиям пошагового исследования концепта с момента его появления в той или иной лингвокультуре.
Практическая ценность диссертации состоит в возможности использования ее материалов и полученных результатов при разработке теоретических курсов и проведении практических занятий по лексикологии английского и русского языков, лингвокогнитивистике, лингвокультурологии, страноведению и межкультурной коммуникации.
Источниками материала для настоящего исследования послужили энциклопедические, этимологические, толковые, ассоциативные, двуязычные и тезаурусные словари английского и русского языков, Британский национальный корпус (BNC) и Национальный корпус русского языка (НКРЯ), российские и английские издания журналов "Glamour", "Vogue", "MINI", американские журналы "L'Officiel", "Harper's Bazaar", "Mademoiselle", радио- и телепередачи. Интернет-статьи, газеты «Аргументы и факты», «Комсомольская правда», «Независимая газета», «Новая газета». «Литературная газета», «Культура», а также некоторые художественные тексты XXI в.
Методологическую и теоретическую базу исследования составляют основополагающие работы в нескольких направлениях: когнитивная лингвистика (Дж. Лакофф, Р. Лангакер, Р. Джакендофф, Е.С. Кубрякова, В.З. Демьянков, З.Д. Попова, И.А. Стернин, Н.Н. Болдырев, А.П. Бабушкин и др.), лингвокультурология (В. фон Гумбольдт, Й.Л Вайсгербер, С.Г. Воркачев, Г.Г. Слышкин, В.И. Карасик и др.), культурология (Ю.С. Степанов, С.Г. Тер-Минасова, А.В. Павловская и др.), некоторые аспекты теории дискурса (Т.А. ван Дейк, В.И. Карасик, Е.И. Шейгал).
При проведении исследования были использованы следующие методы: метод сплошной выборки; дискурсный анализ, раскрывающий содержание концепта в языковом сознании; сопоставительный анализ языкового и речевого материала двух языков; компонентный анализ, выявляющий предельные семантические компоненты в структуре концепта; контент-анализ,
направленный на исследование статистических закономерностей частотного распределения в речевых контекстах ключевых смысловых единиц, входящих в состав рассматриваемых концептов.
На защиту выносятся следующие положения диссертации:
1 .Семантический объем концепта в значительной степени зависит от условий его формирования. Межъязыковые коррелирующие концепты
2.Ядро исконного концепта
З.Ядро формирующегося в настоящее время заимствованного русского концепта <гламур> представляет собой совокупность наиболее ярких мыслительных образов и их языковых проекций, которые были отфильтрованы в ходе семасиологического анализа и объединены в обобщенном семантическом компоненте «красивая жизнь».
4.Развитие исконного концепта
5.Заимствованный концепт <гламур> развивается в центростремительном направлении, т.е. от периферийной зоны, или ассоциативного поля концепта, поскольку освоение новых понятий в той или иной лингвокультуре начинается с эмоционально-оценочной на них реакции, а также с попытки их интерпретации через ассоциации с совокупностью уже освоенных и существующих в языковом сознании концептов.
б.Концепт <гламур> покрывает в русском языке значительно большую часть семантического пространства, чем его иностранный прототип
7.Представляется возможным назвать, по крайней мере, два критерия выделения концептов в той или иной лингвокультуре: «овеществление» концепта, или появление имени, т.е. ключевой репрезентирующей этот концепт лексемы, а также наличие ценностной составляющей. С этой точки зрения временем окончательного становления концепта
8.При решении вопроса о том, что именно заимствуется у другого народа - слово или концепт, решающим фактором оказывается наличие сформированного оценочного отношения. В русский язык было заимствовано не просто слово глачур в некотором значении, входящем в актуальное информационное содержание лексемы glamour, но целый концепт с характерными для него эмоционально-экспрессивно-оценочными обертонами, сформировавшимися под мощным влиянием американской лингвокулыуры.
Апробация работы. Основные положения и выводы диссертационного исследования отражены з 11 публикациях по теме диссертации, в том числе - в рецензируемых журналах из перечня ВАК. Полученные результаты обсуждались на заседаниях кафедры английского языка для естественных факультетов факультета иностранных языков и регаоноведения МГУ имени М.В. Ломоносова и были представлены в докладах на XV, XVI и XVII международных научных конференциях студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов» (Москва, МГУ, 2008, 2009, 2010); VII и VIII международных конференциях Национального общества прикладной лингвистики (НОПриЛ) «Языки в современном мире» (Арзамасский
государственный педагогический институт имени А.П. Гайдара, 2008; Коломенский государственный педагогический институт, 2009); ХШ международной конференции «Россия и Запад: диалог культур» (Москва, МГУ, 2009).
Структура работы. Диссертация состоит из Введения, трех Глав, Заключения, Библиографии и четырех Приложений.
Мультидисциплинарный подход к рассмотрению концептов
Анализ современной литературы по когнитивной лингвистике показывает, что ученые, занимающиеся концептуальными исследованиями, нередко злоупотребляют модными когнитивными терминами без определения их содержания (концепт, концептуализация, когнитивный, концептосфера, языковое сознание, менталитет). На эту проблему неоднократно указывают лингвисты в своих работах (см., например, Ю.Е. Прохоров [Прохоров 2008], З.Д. Попова [Попова 2007], В.И. Карасик [Карасик 2001]). Такой терминологический «разнобой» предсказуемо ведет к теоретической эклектике: содержание понятий расплывается, лишается смысла, не ясен ни конкретный предмет, ни инструментарий, ни метод исследования. Следствием сказанного является устойчивое, почти постоянное неразличение мыслительных (ментальных) и языковых явлений, смешение концептов и языковых средств их репрезентации. Нередко языковые средства именуются концептами, а о концептах говорится как о языковых средствах. Лингвокогнитивная работа может выглядеть скорее как культурологическая: автор больше сообщает сведения из истории культуры, чем осуществляет конкретный лингвистический анализ предмета своего исследования. Часто наблюдается отождествление концептов с семантикой языковых единиц. Встречаются выражения типа «концептуальная структура понятия», «концептуальная структура значения». В подобных случаях семантические исследования называются «когнитивным анализом», что, разумеется, далеко не одно и то же. Учитывая такое положение вещей, представляется необходимым еще до начала исследования концептов glamour и гламур в английской и русской лингвокультурах разобраться в том, как соотносятся между собой основные когнитологические термины. Проблема соотношения понятия и концепта остается одной из центральных теоретических проблем когнитивной лингвистики. Понятие определяется как «форма знания, символически и обобщенно отражающего предметы и явления действительности в их существенных признаках и отношениях.... Мыслительное образование, отражающее в том числе и недоступные для органов чувств свойства предметов и отношения между ними» [Большая энциклопедия 2006: 142], «мысль, которая посредством указания на некоторый признак выделяет из универсума и собирает в класс (обобщает) предметы, обладающие этим признаком» [Бочаров, Маркин 2008: 380], «мысль, отражающая в обобщенной форме предметы и явления действительности посредством фиксации их свойств и отношений» [Лингвистический энциклопедический словарь 2002:383]. В приведенных и многих других определениях понятия отражены такие его свойства, как обобщенность (абстрактность), наличие сигнификативных и отсутствие эмоциональных и оценочных сем, четкая структурированность признакового состава, принадлежность к рационально-логическому мышлению.
Признаки, конституирующие понятие, выступают в качестве дифференциальных по отношению к смежным классам объектов. В состав понятия не входят такие признаки, которые характеризуют не все, а лишь некоторые объекты данного класса: «В понятии отражается совокупность существенных признаков, т.е. таких, каждый из которых, взятый отдельно, необходим, а все вместе взятые достаточны, чтобы с их помощью можно было отличить (выделить) данный предмет от всех остальных и обобщить однородные предметы в классы» [Гетманова 2004: 28].
Е.М. Верещагин и В.Г. Костомаров, наряду с собственно «понятием» (которое они называют логическим), используют также термин «эйдетическое понятие», под которым они понимают единицу смысла, включающую некоторый чувственный элемент [Верещагин, Костомаров 1980]. Эйдетическое понятие близко к представлению в понимании В.И. Свинцова, которое он характеризует как «форму, пограничную между чувственным познанием и мышлением, как предпонятие » [Свинцов 1987: 35]. Такие «предпонятия» Ю.Д. Апресян называет коллективными представлениями, доказывая, что от собственно понятий они отличаются наличием коннотаций, чувственного компонента и некоторой долей оценочности. В коллективном сознании понятие (набор существенных признаков) «обрастает» множеством «несущественных, но устойчивых признаков», носящих ассоциативный характер и связанных с отношением субъекта к объекту, с прагматической оценкой объекта [Апресян 1995а: 159-160].
Нам кажется, что когнитивные средства осмысления действительности, в зависимости от участия рационального и чувственного компонентов, можно распределить на импровизированной шкале между логическими понятиями, на одном полюсе, и ощущениями, на другом. Между ними располагаются конкретно-чувственные образы, представления, схемы, прототипы, гештальты и прочие, пока не получившие обозначения формы отражения действительности.
Представляется, что категорией, объединяющей вышеназванные когнитивные единицы, является концепт. Некоторые исследователи рассматривают термины концепт и понятие как синонимы: концепт — это ядро понятия, его «интенсионал» [Никитин 1988: 50]. Аналогично в учебнике «Введение в языкознание» Ю.С. Маслова концепт определяется как «представление о чем-либо, понятие» [Маслов 1987: 91]. Также этот подход характерен для логико-философского направления в исследовании языка (Арутюнова Н.Д., Лукин В.А., Кобозева Н.М. и др.). Термины концепт и понятие в работах исследователей данной группы не разграничиваются, используются как взаимозаменяемые. Концепт — элемент обыденной (практической) философии, возникающий в результате взаимодействия таких факторов, как «национальная традиция и фольклор, религия и идеология, жизненный опыт и образы искусства, ощущения и системы ценностей» [Арутюнова 1993:3]. Другие ученые приравнивают концепт к содержанию понятия: «Концепт — содержание понятия, то же, что и смысл» [Горский и др. 1991: 80]. В семантической теории Р. Карнапа под концептом понимается некоторый абстрактный объект, находящийся между языковым выражением и соответствующим ему реальным объектом, т.е. единица мыслительного отражения действительности: «общее обозначение для свойств, отношений и тому подобных объектов... он (концепт) не должен пониматься в психологическом смысле, то есть как относящийся к процессу воображения, мышления, понимания и т.п., он скорее должен пониматься как термин, который относится к чему-то объективному, находящемуся в природе и выраженному в языке десигнатором» [Карнап 2007: 55]. Похожее толкование концепта предлагают А.А. Худяков («концепты являют собой относительно стабильный и устойчивый когнитивный слепок с внеязыкового мира» [Худяков 1996: 101]) и М.В.Никитин («набору концептов соответствует некоторый набор номинаторов. Реальное осознанное соотнесение десигнатора с десигнатом (обозначающего с обозначаемым) происходит на уровне не ниже номинативных единиц. Концепт как отдельная самостоятельная (дискретная) единица сознания требует номинатора» [Никитин 1983: 14]).
Н.Н. Болдырев рассматривает понятие и концепт как термины соотносимые, но не синонимичные: «В отличие от понятия, которое отражает наиболее общие, существенные (логически конструируемые) признаки предмета или явления, концепт может отражать один или несколько, любые, не обязательно существенные, признаки объекта» [Болдырев 2002:24]. Следовательно, понятие формируется в результате теоретического познания и представляет собой конденсированную информацию об объектах окружающей действительности. Оно возникает на основе выделения и осмысления существенных характеристик предметов и явлений, в результате отвлечения от их второстепенных, индивидуальных признаков.
Семантико-когнитивный подход к исследованию концептов
Проблема концептуального анализа, как и проблема определения и классификации концептов, возникла в рамках новой отрасли знания под названием «когнитивная наука». Когнитология появилась в XX веке и разрабатывалась как в трудах зарубежных, так и отечественных лингвистов. Тем не менее, несмотря на значительные достижения ученых, перед началом любого исследования в этой области нужно отдавать себе отчет в том, что до сих пор не удалось: 1) дать единое и общепризнанное определение концепта; 2) четко разграничить школы и лингвистические направления рассмотрения концепта; 3) выработать признаваемую всеми методику осуществления концептуального анализа. Главная трудность заключается в том, что концепт — категория ненаблюдаемая, и это дает большой простор для ее толкования, так что это понятие, помимо лингвистики, фигурирует сегодня в работах философов, логиков, психологов и культурологов. В ответ на такое «разбегание» научной мысли ученые все чаще предпринимают попытки классифицировать направления концептуальных исследований [Карасик 2004], [Попова, Стернин 2007], [Прохоров 2008], однако предлагаемые разграничения направлений, как и отнесение отдельных ученых к тем или иным направлениям, достаточно условны. Во-первых, создается ощущение, что выделяемые подходы зачастую накладываются друг на друга, преследуют одинаковые цели, используют схожие принципы работы с материалом, а во-вторых, многие ученые на разных этапах своей научной деятельности работали в рамках разных концепций. В таких условиях строгое и последовательное изложение теоретических суждений относительно концептов и концептуального анализа по «школам» и «направлениям» не представляется возможным. Возможен более или менее полный обзор мнений, высказывавшихся по поводу того, что есть концепт и что есть концептуальный анализ. При этом, как известно, «сколько авторов, столько и мнений», поэтому приоритетное значение следует признать за личным самоопределением ученого — что он понимает под концептуальным анализом и как его проводит.
Концептуальный анализ стал развиваться с опорой на уже существующие методы лингвистических исследований (прежде всего, структурные), заимствуя их основные принципы работы с материалом: из дистрибутивного и семантико-стилистического анализа - изучение окружения отдельных единиц в тексте; из метода непосредственно составляющих - разложение единиц языка на более простые составляющие с выделением ядерных и маргинальных элементов; из метода семантических полей и оппозиционного анализа - выявление релевантных оппозиций языковых единиц и функционально значимых классов слов в составе тех или иных парадигм. Однако наибольшее количество точек соприкосновения концептуальный анализ обнаруживает с количественными методами -компонентным и контент-анализом. Рассмотрим подробно, в чем их сходства и различия и какова их роль в исследовании структуры концептов.
Исторически появление количественных методов было реакцией на возникшую потребность в создании объективных методов анализа текстов, результаты которых не зависели бы ни от личности ученого, ни от того, где и когда тот или иной анализ проводится. То есть возникла ситуация, когда большинство лингвистов, воспитанных на идеях объективности и практически математической строгости языковедческих исследований, стали искать пути формализации семантического описания.
Существуют разные мнения относительно того, что такое контент-анализ. Часто контент-анализ связывают с исследованием частотного распределения смысловых единиц в тексте [Аверьянов 2009], [Шалак 2004]. В других случаях под контент-анализом понимают «анализ содержания» и считают, что это просто содержательный анализ текстов, их истолкование [Степанов 1995], [Таршис — электронный ресурс]. Возникновение самого термина "content analysis", обозначавшего статистически точные измерения содержания материалов средств массовой информации, относится к первым попыткам такого рода исследований в области американской журналистики в конце XIX — начале XX века. Г. Лассуэлл внес большой вклад в социологию массовой коммуникации, подчеркивая необходимость исследования континуума материалов пропаганды, учета повторяемости их отдельных частей и элементов и применения при этом строгих математических расчетов, что повышало надежность и точность результатов [Lasswell 1970]. Лассуэлл, безусловно, способствовал развитию контент-анализа, применив точные математические методы, но эта правильная тенденция была им абсолютизирована и доведена до отказа от анализа качественного.
В 60-е гг. произошла эволюция трактовки контент-анализа как техники исследования. В этой связи важное методологическое значение приобретают работы таких российских социологов, как А.Н. Алексеев, А.Г. Здравомыслов, B.C. Коробейников. Представляется бесспорным предостережение А.Г. Здравомыслова против абсолютизации количественной стороны контент-анализа: «количественный анализ должен постоянно дополняться качественным» [Здравомыслов 1969: 155]. Количественные данные контент-анализа - не самоцель, а средство более глубокого изучения документов. Главная задача, которая решается посредством контент-анализа, состоит в том, чтобы выяснить связь текста с реальными событиями, о которых в нем идет речь. Однако здесь следует учитывать один важный момент: мир фактов практически бесконечен, концептуальные связи имеют сложную и разветвленную структуру. Количество концептуально значимых фактов, отраженных в письменном источнике, и количество не вместившихся в него величин - практически несоизмеримы. Поэтому контент-анализ того или иного концепта, проведенный исследователем даже на материале солидной выборки письменных текстов, не может оцениваться чисто математически с точки зрения репрезентативности анализируемых источников по отношению к генеральной совокупности событий, происходящих в обществе. Концепт в очередной раз подтверждает свой статус такой единицы исследования, подсчитывать которую и сложно, и зачастую бессмысленно
Дискурсное воплощение концепта и когнитивная интерпретация выявленных семантических признаков
Красный цвет имеет непреходящее символическое значение, традиционно подразумевает богатство и роскошь (подробнее об этом см. [Butler Greenfield 2005], [Chenciner 2000], [Blanchard 2000], [McDowell 1994]). Это динамичный, живой, опасный цвет, противоречащий и приличиям, и условностям. Красный цвет символизирует выбор, активное антисоциальное действие, желание пожить не будничной (серой), а другой, красочной жизнью.
Другой цвет, который общепризнанно и неслучайно стал гламурным -это розовый. В XX в. яркий оттенок розового, известный в мире моды под названием "crazy pink", стал визитной карточкой итальянского дизайнера и модельера Эльзы Скиапарелли. Но розовый, который мог быть и ярким, и спокойным, любила не только она. Аристократичное сочетание розового с серым стало любимой темой в коллекциях Кристиана Диора. Розовый цвет Диор назвал цветом радости и женственности. Ему казалось, что розовый позволяет поверить в безмятежно-прекрасное будущее и идеально соответствует воплощению его идеи женщины-цветка. Поэтому розовый — не просто дерзкий, он элегантный и романтичный. Этот цвет давал женщинам возможность пережить новые ощущения, стать прекрасными героинями не совсем реального мира.
Черный, по сравнению с описанными цветами, нарядным был не всегда. Считается почти бесспорным, что сознательно в моду черный цвет ввела Габриэль Шанель. В самом деле, до нее черный был каким угодно -респектабельным, приличным, уместным, скромным, достойным - но только не модным. Понадобилось появление ничем особо не примечательного маленького черного платья, чтобы об этом цвете заговорили на языке моды в многочисленных журналах и ателье. Хорошо известен скандал, вызванный в Париже полотном Джона Сингера Сарджента «Портрет мадам X» (1881). Портрет сочли почти неприличным, и модель попросила автора убрать его с выставки. Причину всеобщего недовольства сегодня понять почти невозможно. На самом деле, проблема была в сочетании еще непривычного черного цвета платья с настоящим бальным декольте, сочетание тем более непристойное, что это декольте не было украшено какой-либо драгоценностью, за исключением бриллиантовых бретелек. Черное сильно декольтированное платье еще некоторое время оставалось чем-то сомнительным. Однако уже в первой половине XX в. интерпретация черного цвета в вечерних туалетах меняется: черный окончательно и бесповоротно получает пропуск в гламурный мир, он олицетворяет собой элегантность и аристократизм.
Эстетическая оценка в прилагательном glamorous вступает в противоречие с этической, порождая множество контрастных контекстов: человек внешне красив, но его красота чем-то отталкивает, сексапильность расценивается как хищническая, опасная, неприличная. В английском языке гламурная внешность часто не совместима с высоким моральным обликом человека и оказывается недостаточной для его положительной характеристики:
Интересно отметить, что, не обладая теми богатейшими суффиксально-префиксальными возможностями словообразования, которые характерны для русского языка, английский язык продуктивно использует словосложение. Так, появились многочисленные производные формы типа: glamrash, glamastic (glamorous + fantastic), glam drag, glam-shop, glam-blog, glam-style. He говоря уже об устоявшихся и зафиксированных в словарях выражениях glam-госк и glam up. Глэм-рок как явление возник в Великобритании в самом начале 1970-х гг. и стал одним из доминирующих музыкальных жанров первой половины того десятилетия. Для исполнителей глэм-рока были характерны яркий образ, выраженный через красочность и помпезность экзотических костюмов, обильное использование макияжа и андрогинный образ. Во всех примерах, имеющих отношение к глэм-року, читается агрессия, бесноватость, распущенность, бесшабашная эмоциональная окраска выступлений. В действительности, речь снова идет о наркотическом экстазе, состоянии ирреальности и трансе, в который впадают исполнители на сцене и зрители в зале. Постепенно этот стиль проникает в массовую моду и коллекции дизайнеров, где быстро прижились стразы, лакированная кожа, агрессивный макияж и театральные эффекты в одежде - банты, металлические детали нарядов, корсеты, туфли с заклепками, ошейники и т.д. Glamorization — слово, которое в последнее время стало не просто популярным, но модным. Оно обозначает некий фантом, неадекватное представление сегментов информационного поля, а также связей и отношений реальности с целью придать последним лоск, блеск, визуальную привлекательность. Гламур театрален, он теряет всякий смысл без превращений, игры, а главное, без публики. В процессе гламуризации реальность предстает в своем упрощенном и сильно приукрашенном виде. Как правило, гламуризация является результатом успешной манипуляции общественным сознанием. В таком качестве суровая, серая и некрасивая обыденность становится желанной, тем самым повышается потребительский интерес, спрос на тот или иной продукт. Медиаидеолог Марина Леско предлагает следующую трактовку этого процесса: «...каждая аудитория хочет, чтобы ей показали что-то реальное, но сделали это красиво. Совместить эти два параметра очень тяжело. Поэтому любой работник СМИ оказывается перед вопросом, как взять реальную реальность, которая не столь эстетична, и обратить ее в художественную реальность» (из дискуссии «Гламуризация СМИ»). Исследуя спектр употребления данного термина в английском языке, мы рассматривали также те контексты, в которых встречался глагол glamorize (или его менее распространенный вариант glamorise), а также отглагольные деривативы (glamorized, glamorizing). В результате анализ показывает, что гламуризация идет по разнородным направлениям. В настоящее время говорят и пишут — помимо таких привычных понятий, как внешность, работа, предметы окружающего мира -о гламуризации наркомании, курения, терроризма, смерти, преступности, исторических событий и персонажей, СМИ в целом, военных действий, секса, травмоопасного спорта, перенаселенных сельских районов с антисанитарными условиями жизни, матерей-одиночек и т.д.:
Как видно из примеров, речь идет об идеализации предметов и явлений действительности со знаком «минус», об искажении реальности и сознательном пагубном влиянии на людей с целью стимуляции потребительской мотивации. Встречаются также примеры, где речь идет об обратном процессе — deglamorization:
Что в итоге дает нам описание ряда референтных ситуаций, в которых встречаются репрезентирующие концепт glamour лексемы? Как неоднократно было отмечено выше, любой концепт как ментальная единица может быть описан через анализ средств его языковой объективации. В связи с этим первостепенной задачей при проведении семантико-когнитивного анализа является описание семантики языковых средств, образующих
Системная языковая ассимиляция и лексикографическое освоение концепта <гламур> в русском языке
Таким образом, в интерпретационном поле формируются три ценностных сегмента. Ценности, как на уровне личности, так и на уровне социума, обнажаются в ситуации кризиса или конфликта, и время от времени в той или иной культуре возникает опасение, что может произойти размывание ее ценностного ядра, подмена «своих» ценностей «чужими». Э. Дюркгейм ввел понятие «аномии», обозначающее состояние ценностно-нормативного вакуума, характерного для переходных и кризисных периодов и состояний в развитии общества, когда старые социальные нормы и ценности перестают действовать, а новые еще не установились [Дюркгейм 2008]. Российское общество, сменив экономическую и политическую системы, еще не выработало базовые духовные ценности, которые бы помогли людям ориентироваться в новых условиях. Эта ниша оказалась пустой, и её заполнила культура потребления с сиюминутными ценностями.
Общество, расколовшееся на уровне ценностей и стиля жизни, изменило многие прежние жизненные ориентиры и потребовало совершенно иной основы для их воссоздания. Более того, произошел своего рода «разлом» между людьми, принадлежащими разным эпохам: советской и постсоветской. Отсюда такая полярность оценок, явно коррелирующая с возрастом и образованием (уровнем культуры). Безусловно, процессы глобализации, способствующие обмену концептами, проникают и на ценностный уровень, порой радикально меняя даже консервативные и наиболее устойчивые структуры социального поведения. Появление в России глянцевой журналистики явилось прямым результатом радикальных политических, экономических и социальных изменений: «Глянцевая журналистика и все, что с ней связано - показы, популяризация моды, — действительно не то чтобы вошли — ворвались в Россию за какие-то десять лет. Многих людей зрелого поколения она совершенно изменила, а с точки зрения молодого поколения, «Дольче и Габбана», «Гуччи» - такие же обычные слова, как вода «Ессентуки» или конфеты «Мишка на Севере». Это абсолютно нормальные вещи - появление новых понятий в большой культуре и их адаптация» (Алена Долецкая) [цит. по Дондурей 2006: 110]. Заимствованное слово гламур и формирующийся вокруг него концепт оказались пугающе новыми на новой территории. С одной стороны, борьба с немотивированным использованием иностранных слов очень часто бывает оправданна, поскольку факты чрезмерного употребления иноязычной лексики в последнее время начинают приобретать массовый характер, что при семантической закрытости большинства заимствований значительно осложняет коммуникативный акт, нарушает качество речи и во многом влияет на снижение эффективности общения. С другой стороны, многие иноязычные слова действительно необходимы для номинации новых явлений и предметов.
Языковой и культурный «пуризм» в отношении концепта гламур не имеет логических оснований: русское лингвокультурное пространство с его появлением не стало ни лучше, ни хуже - оно просто обрело имя для того, что исподволь вызревало уже в эпоху так называемого «развитого социализма» в недрах советского общества, а потом бурно вырвалось на свободу в перестроечные и постперестроечные годы с падением «железного занавеса». Речь идет о стремлении к «красивой жизни» с ориентацией на раньше запрещенное потребление иностранных товаров, подражание западной, буржуазной моде, на обогащение и успех. В начале XXI в., когда имя концепта появилось и «пред-концептная» стадия его существования закончилась, началось бурное формирование концепта гламур -оформление новых и перераспределение уже имеющихся ассоциаций, оценок и денотативных значений. Это естественный процесс, так как язык, являясь хранителем и транслятором культуры, в то же самое время выполняет функцию обеспечения существования человека всегда «здесь» и «сейчас», в данном месте и в данном времени, а у нас за последние 30 лет кардинально изменились и место, и время. Место — потому что мы живем теперь в другой стране, принципы жизни которой существенно отличаются от предшествующих, время — потому что наша жизнь чрезвычайно ускорилась с точки зрения получения и передачи информации.
Языковые процессы ассимиляции концептов в новой лингвокультуре, как и ценностное отношение к ним, можно описать и истолковать лишь приблизительно, учитывая историческую и культурную парадигму их формирования. Сложные отношения между государственной властью, свободными человеческими желаниями и недоступными западными товарами вылились в особую форму социалистического товарного фетишизма. Государственная власть в Советском Союзе контролировала общественные вкусы, потребности и интересы, насильственно формировала коллективное желание и одновременно сдерживала всё индивидуальное. Модные вещи можно было приобрести только на черном рынке или из-под прилавков в полупустых магазинах. В постсоветской России отношение к товарам нормализовалось. Они утратили особую ценность, закончили свое прежнее заманчивое и волнующее существование. За деньги стало возможным приобрести все, что угодно. В качестве «отложенной» реакции на прежний материальный дефицит богатые русские в 90-е гг. скупали массу роскошных товаров. Новые потребители не умели оценивать и выбирать товары, которые они с жадностью приобретали. Разбогатевшие новые русские объясняли безумную страсть к западной роскоши, сравнивая себя с дореволюционной элитой, без оглядки сорившей деньгами, или напоминая о национальной склонности к излишествам и пышности.
Отрицательную и ироническую оценку концепта гламур дают в основном те, кто интерпретирует его как открытую демонстрацию богатства и отсутствие культуры потребления: «Русский гламур представляется мне как раз вот этим - посконным деревянным, немножко вонючим, летом с мухами, без туалетной бумаги, с нарезанными газетами, - классическим российским сортиром, только с побрякушками и стразами» (А. Гордон из передачи «Гордон Кихот»). Согласно другой точке зрения, концепт гламур оценивается положительно, как яркая новая часть лингвокультурной жизни России: «Это действительно определенный сегмент жизни, с моей точки зрения, очень интересный, совсем не такой поверхностный, как может показаться. Требующий немалых знаний, навыков, культуры для того, чтобы размышлять об органзе с вышивкой речным жемчугом или, наоборот, о совсем другом виде шелковой тафты. Здесь есть совершенно определенное постижение предмета, тонкое, изящное» (А. Долецкая из беседы с Даниилом Дондуреем и Татьяной Малкиной «Красота - это страшная сила?»). В целом, все зависит не от материальной обеспеченности, а от того, под каким углом зрения мы рассматриваем формирующийся концепт, какие понятия из российской действительности мы используем для его интерпретации и какие исконно русские концепты считаем близкими по смыслу. Для передачи концепта гламур не существует более или менее протяженного ряда синонимических средств, хотя его ассоциативное поле разрастается достаточно быстро и характеризуется семиотической насыщенностью и неоднородностью:
«Гламур - пафос 27, гламурный 11, блеск, красота, отстой 9, ненавижу 8, быть на уровне, модно, прикид, Зверев, супер 5, надоел, Собчак, стремиться 3, безвкусие, блестки, вкус, выделиться, наряд, стразы 2, безобразие, из кожи лезть, искусственная красота, модница, ненатуральное, ненастоящее, привлекает внимание, повсюду, сверкающий, с пеленок, сумасшедший, это я, яркий 1» (количественные характеристики обозначают частотность ассоциаций) [Михейкина 2008: 20]10.
