Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Основные положения современного отечественного и англо-американского терминоведения 20
1. Основные этапы становления отечественного терминоведения 20
2. Актуальные проблемы современного отечественного терминоведения .31
3. Особенности современного англо-американского терминоведения 45
Краткие выводы 54
Глава II. Англоязычная финансовая терминология 56
1. Общая характеристика англоязычной финансовой терминологии 56
2. Источники и способы создания англоязычных финансовых терминов 67
а. Этимологические исто финансовых терминов 67
б. Семантическая деривация и словообразование в создании финансовых терминов 70
3. Структурные характеристики англоязычных финансовых терминов 74
4. Однословные финансовые термины 79
а. Частеречные характеристики 19
б. Первично означенные однословные финансовые термины 85
в. Вторично означенные однословные финансовые термины 92
5. Многословные финансовые термины 96
а. Общая характеристика многословных финансовых терминов 96
б. Структурные типы многословных финансовых терминов 99
в. Первично и вторично означенные термины-словосочетания 111
Краткие выводы 114
Глава III, Русскоязычная финансовая терминология 116
1. Общая характеристика русскоязычной финансовой терминологии 116
2. Источники и способы создания русскоязычных финансовых терминов...145
3. Структурные характеристики русскоязычных финансовых терминов 153
4. Однословные русскоязычные финансовые термины 157
а. Частеречные характеристики 157
б. Первично означенные однословные финансовые термины 158
в. Вторично означенные однословные финансовые термины 160
5. Многословные финансовые термины 162
а. Словосочетания 162
б. Сочинительные конструкции 165
в. Предложные конструкции 166
Краткие выводы 167
Глава IV. Коннотированная финансовая лексика 169
1. Дискуссия о возможности наличия у терминов коннотации в отечественной лингвистике 169
2. Коннотированные единицы в англоязычной финансовой лексике 177
3. Коннотированные единицы в русскоязычной финансовой лексике 184
Краткие выводы 187
Заключение 189
Примечания 196
Приложение 198
1. Англо-русский словарь 198
2. Русско-английский словарь 238
Библиография 276
- Основные этапы становления отечественного терминоведения
- Общая характеристика англоязычной финансовой терминологии
- Общая характеристика русскоязычной финансовой терминологии
- Дискуссия о возможности наличия у терминов коннотации в отечественной лингвистике
Введение к работе
Настоящее исследование посвящено сопоставительному анализу современной терминологии финансовой деятельности в английском и русском языках.
Обращение к данной теме можно объяснить как экстралингвистическими, так и собственно лингвистическими факторами.
Начало третьего тысячелетия - эпоха технологизации всех сторон жизни общества, период чрезвычайно высокого развития науки и техники. Со времени зарождения глобальной научно-технической революции (середина 1950-х годов) наукоемкие отрасли совершили несколько «квантовых скачков» вперед, перейдя на новый качественный уровень, несравнимый со всеми предыдущими научными достижениями. Радикальным изменениям подверглась и общественная жизнь: появилось множество различных общественно-политических программ, течений и тенденций, что значительно усложнило понятийный аппарат соответствующей сферы. Развитие средств массовой информации ускорило процесс информатизации общества: все аспекты научного, технического, экономического прогресса ежеминутно освещаются по телевидению и радио, публикуются в газетах и журналах. Развитие рыночных отношений обостряет конкуренцию в самой сфере СМИ: компании стремятся опередить друг друга, и подача информации становится практически беспрерывной.
Отражая реальную действительность, язык становится все более информативно насыщенным, причем количество новых слов растет пропорционально развитию научных и технических отраслей. Хотя развитие науки не является единственным источником неологизмов, научные понятия составляют большинство новых лексических единиц (см. ниже). Число неологизмов огромно: по подсчетам Г.Бергфильда, в одном английском языке
ежегодно появляется около 800 новых слов (Попова, 1996, с.2). Данная цифра, несомненно, будет увеличиваться, так как наука развивается в геометрической прогрессии, и число неологизмов постоянно растет. Общий ежегодный прирост лексических неологизмов на начало 1990-х годов составлял примерно 200 000 слов (Комарова, 1991, с.4). На сегодняшний день научный понятийный аппарат включает десятки миллионов единиц: например, только в области электроники в немецком языке насчитывается более 4 млн. терминов (Марчук, 1992, с.18). Такой объем специальной лексики не в состоянии охватить ни один терминологический словарь.
В настоящий период развития НТР среди неологизмов преобладают единицы, выражающие специальные понятия, то есть термины. Термины составляют абсолютное большинство новых слов: по разным данным от 80% (Сенько, 1994, с.79) до 90% (Липатов, 1993, с.4). Это позволило лингвистам назвать данный процесс «терминологическим взрывом» (Головин, 1980).
Терминологизация языка - объективный процесс, суммирующий влияние нескольких факторов: научно-технической революции; развития СМИ; особенностей самого общественного строя. Если в середине XX столетия специальная лексика была предметом изучения только ученых-терминоведов, то в наши дни термины самых разных областей деятельности выходят за рамки специализированного узуса и входят в активное употребление (в основном благодаря СМИ и рекламе). Все возрастающая актуальность терминологической лексики (большая часть россиян, например, давно усвоила такие понятия, как «деноминация», «живые йогуртовые культуры» или «РН 5.5»), в свою очередь, стимулировала лингвистическое изучение этого феномена. По данным Н.П.Романовой, в 30-е годы (период становления отечественного терминоведения) вышло всего 11 работ по терминологии, в 50-е годы - 44, в 60-е годы - уже 480. В 80-е же годы количество терминологических трудов превысило 3000 (Комарова, 1991, с,134). В 90-е годы эта цифра еще более возросла, особенно в отечественном
терминоведении, так как русский язык обогатился лексикой нескольких новых отраслей. За последнее десятилетие, по нашим подсчетам, только в России было опубликовано не менее 1000 терминологических работ.
Всплеск интереса к терминологии в отечественной лингвистике вызван, помимо перечисленных факторов, еще и усиливающейся интернационализацией терминов и необходимостью выработки правильного подхода к изучению этого явления. Стремление терминов к интернационализации проявляется в том, что они проникают во многие языки (интернациональный термин, по мнению В.МЛейчика, должен присутствовать, как минимум, в трех языках), и таким образом облегчается их понимание специалистами. По мнению некоторых исследователей, термины не принадлежат общенародному языку, а являются элементами специальных подъязыков, то есть образуют самостоятельную систему, хотя признается связь этой системы с естественным языком (см. Главу І). В русский язык многие интернациональные термины начали проникать вскоре после 1985 года (начало перестройки, которая привела к падению «железного занавеса») и быстро стали объектом лингвистического изучения.
Большинство терминов, проникших в русский язык в перестроечный и постперестроечный период, служило для заполнения понятийных лакун в соответствующих терминосистемах. Но были случаи, когда термины какой-либо области заимствовались в таком количестве, что образовывали новую терминосистему. Это относится, прежде всего, к терминам финансовой деятельности - одной из самых больших тематических групп заимствований в русском языке, в подавляющем большинстве англоязычных.
Актуальность исследования, таким образом, определяется возрастающей популярностью финансовой терминологии как среди специалистов, так и среди рядовых носителей языка. Это связано с интеграцией России в систему мировой экономики и с соответствующим усвоением российскими гражданами новых реалий и понятий. Наибольшего развития на сегодняшний день
финансовая деятельность достигла в англоговорящих странах, в частности в США, поэтому в английском языке финансовая терминология отличается максимальной степенью разработанности и служит постоянным источником заимствований для многих других языков, в том числе русского. В связи с этим представляется весьма актуальным сопоставительный анализ финансовой терминологии английского и русского языков. С одной стороны, большое число англоязычных заимствований в русском языке определяет сходство рассматриваемых терминологий, поскольку они располагают значительным общим пластом лексики. С другой стороны, каждая терминология, в свою очередь, отражает свои, внутренние реалии, включая особенности экономического развития и сам национальный менталитет. Поэтому, помимо сходств, в терминологиях имеются определенные семантические и структурные различия, которые мы и попытались выявить в данном исследовании.
Подобный подход хорошо согласуется с интересом современной лингвистики к сопоставительным исследованиям, в том числе в области лексики. Слабая представленность подобных исследований в терминоведении делает проблематику настоящей работы особенно актуальной.
Объектом исследования является активный пласт финансовой терминологии английского и русского языков.
Предметом исследования являются сходства и различия в области этимологии, семантики и структуры финансовых терминосистем английского и русского языков.
Научная новизна исследования заключается в том, что оно является первой попыткой последовательного сопоставительного анализа финансовой терминологии английского и русского языков. Большинство опубликованных ранее работ не ставило целей сопоставления и рассматривало экономическую лексику какого-либо одного из языков. Различным подразделам общеэкономической лексики посвящены работы А.П.Окуневой (1991), Н.Г.Комлева (1992), Л.М.Климова и Н.А.Климовой (1994), С.В.Подчасовой
(1994), З.Г.Бернацкой (1997), А.А.Макаровой (2000) - русский язык; М.В.Воронцовой (1996), О.В.Стельмака (1996) - английский язык. Как видим, проблемы экономической лексики в целом больше разработаны на материале русского языка, хотя и в нем собственно финансовая терминология практически не рассматривалась. Почти все вышеупомянутые работы имеют весьма небольшой объем и посвящены лишь одному структурному или семантическому аспекту рассматриваемого лексического пласта. Только в работе М.В .Китайгородской (1996) анализируется вся экономическая лексика русского языка, но и в ней обойдены некоторые структурные характеристики объекта исследования (см. Главу III).
Из собственно сопоставительных работ нам удалось обнаружить всего одну - диссертационный труд Цзюй Цзыюя (1997), в котором русскоязычная экономическая лексика сравнивается с соответствующим пластом китайского языка.
Данный пробел в сопоставительном терминоведении объясняется, на наш взгляд, прежде всего сложностью самого предмета. Ученому, занимающемуся лингвистическим анализом финансовой терминологии, поневоле приходится в определенной степени совмещать знания языковеда и финансиста. Интересно, что эти две сферы долгое время существовали независимо друг от друга и пересеклись впервые в области финансовой и экономической лексикографии, которая сама по себе сравнительно молода. Необходимость лингвистического осмысления языковых явлений, связанных с новыми для России экономическими отношениями, появилась лишь в последние годы. Стало ясно, что изменения словарного состава и семантических характеристик слов будут иметь длительный и неоднозначный характер и достойны научного изучения. Соответственно, данный период осмысления языковых изменений есть только начальный период разработки новой лингвистической проблематики, и поэтому число работ по этой теме пока весьма невелико.
Кроме того, если в западной традиции финансовую деятельность принято выделять в самостоятельный раздел общеэкономической науки (к примеру, в журнале «Economist» деловые новости даны в двух рубриках: «business» и «finance»), то для России такое ее отграничение нетипично: у нас до сих пор не существует собственно российских (непереводных) учебников по финансовой деятельности, и само это понятие часто подменяется другими, например понятием «деловая сфера» (ср. «деловой английский», «деловые новости»), которое ближе английскому термину «business» (см. ниже). Фактически финансовая сфера как активное поле деятельности существует в России с конца 1980-х годов, но финансовая терминология формально не выделена из пласта общеэкономической лексики в качестве самостоятельной подсистемы и не отражена в узкоспециальных справочных изданиях. На сегодняшний день не существует русскоязычного или русско-английского финансового словаря; в наличии имеются лишь словари смешанного типа (финансово-экономические). Таким образом, в нашем исследовании впервые проводится анализ собственно финансовой терминологии русского языка и дается ее краткое лексикографическое описание (1500 единиц; см. Приложение).
Также в данном исследовании впервые рассматриваются некоторые семантические и структурные характеристики терминов на примере финансовой терминологии английского и русского языков: зависимость слитного/раздельного написания некоторых двусловных англоязычных терминов от типа начальной гласной во втором слове; причины однозначности большинства новообразований в финансовой терминологии русского языка. Кроме того, дается классификация жаргонных русскоязычных образований типа «прихватизация» и предлагается выделить такой структурный тип терминов, как предложные конструкции.
Целью данного исследования является изучение финансовых терминологических подсистем английского и русского языков, их описание в единой системе терминов и сопоставление полученных результатов.
Основными направлениями исследования были избраны этимологический, семантический и структурный анализ.
В исследовании поставлены следующие задачи: определение и сопоставление частеречных характеристик, характера номинации (преобладания первичной или вторичной означенности), наличия внутренней формы и эмоционально-экспрессивной окраски, соотношения слов, словосочетаний и других структурных типов терминологических единиц в финансовой терминологии английского и русского языков.
Рабочая гипотеза заключается в том, что несмотря на внешнее сходство и этимологическую связь большей части финансовых единиц, финансовые терминологии английского и русского языков, рассмотренные на уровне подсистем, обнаруживают регулярные несоответствия, объясняющиеся как лингвистическими, так и экстралингвистическими факторами. Как будет показано в Заключении, эти несоответствия действительно имеют место, причем они в большей степени касаются семантических особенностей финансовых единиц (преобладания моно- или полисемии, вторично/первично означенных единиц, то есть единиц со вторичным или первичным/единственным финансовым значением, наличия/отсутствия дублетов и синонимических рядов, а также внутренней формы).
Сопоставительный анализ в области лексикологии можно вести разными методами. Один из подходов заключается в том, что исследователь ограничивается сопоставлением отдельных лексических единиц, связанных общностью происхождения и/или семантики. При другом подходе сравнение ведется на уровне целых лексических подсистем. В этом случае в поле зрения попадают общие тенденции формирования данных лексических групп и их внутрисистемные характеристики (такие как наличие синонимии, омонимии и др.), а также место соответствующих подсистем в лексической системе языка в целом. Именно этот подход был использован нами в настоящей работе.
Избранный подход заставляет с особым вниманием отнестись к отбору анализируемых лексических единиц. Поскольку финансовая терминология в целом весьма разветвлена и насчитывает десятки тысяч терминов, анализ пришлось ограничить наиболее активно употребляемыми единицами.
Остановимся теперь более подробно на определении финансовой деятельности и принципах отбора материала.
Энциклопедический словарь «The American Heritage Dictionary of the English Language» (3d edition, 1992) содержит следующее определение термина «finance»: «(the science of) the management of money, banking, investments and credit» (наука управления, а также само управление денежными активами, банковским делом, капиталовложениями и кредитными операциями). К финансовой деятельности можно отнести также биржевые операции, поскольку они имеют непосредственное отношение к определенному виду капиталовложений, и страховой бизнес. Финансовая деятельность охватывает, как правило, частный сектор, однако финансовые операции проводятся и на государственном уровне. В этом случае, помимо перечисленных в определении, к финансам относятся статьи бюджета и налогообложение (Аникин, 1993, с.5).
Таким образом, финансовая деятельность - это комплексное понятие, включающее несколько видов деятельности.
Из приведенного определения видно, что финансовая терминология оперирует наиболее употребительными понятиями прикладной экономики (частного предпринимательства), имеющей важнейшее значение для экономического развития. В некотором роде практическим приложением финансовой сферы является сфера деловая («business»), направленная на совершение конкретных денежных сделок. Словарь «Heritage» определяет «business» как «commercial, industrial or professional dealings; commercial trade» (торговые, промышленные и коммерческие сделки). Как и финансовая деятельность, деловая сфера является одним из разделов прикладной экономики наряду с менеджментом и маркетингом. Терминологии обоих
Основные этапы становления отечественного терминоведения
Отечественная школа термнноведения принадлежит к одной из лучших в мировой науке. За время своего существования она «выпустила» ряд выдающихся лингвистов, причем свой вклад в ее развитие внесли не только терминоведы, но и языковеды смежных отраслей. Это говорит о том, что проблемы термина и терминологии перестают быть локализованными в рамках одного научного направления и становятся предметом общелингвистического интереса. Вклад в разработку терминологических проблем, который внесла советская школа, позволил канадскому терминоведу Т.Рондо назвать ее одной из лучших в мире наряду с канадской, австро-германской и чехословацкой (Комарова, 1991, с.24).
Как известно, для того, чтобы какое-либо научное течение (совокупность теоретических и практических идей) оформилось собственно в науку, оно должно иметь следующие составляющие (Татаринов, 1995): - предмет и объект исследования; - литературу, то есть достаточно обширные письменные исследования коллектива ученых по данному предмету; - научные сообщества: добровольные объединения ученых, ведущих исследовательскую работу; - научно-исследовательские институты: специализированные учреждения для проведения научных исследований и разработок; - теорию, то есть строго структурированную и целостную систему основных идей; - собственные методы исследований, то есть обобщенную совокупность приемов и методик, связанную с теорией;
Данные составляющие советского терминоведения в целом оформились к середине 1930-х годов. Это время принято считать началом формирования терминоведения как науки. В 1930-е годы крупнейшие центры изучения терминологии находились в Австрии и СССР. Таким образом, эти две страны оспаривают право считаться родиной терминоведения.
Как и любая наука, отечественное терминоведение имело определенные предпосылки для развития, черпая их из научной и философской мысли XIX века. Уже тогда у ученых зародился определенный интерес к терминам, что, как и в следующем столетии, объяснялось «промышленным бумом», революционным развитием науки и техники. Как отмечал Ю.С.Сорокин, «начиная с 30-х годов XIX века, литературный язык активно вбирает в себя специальную терминологическую лексику» (цит. по: Суперанская, 1989, с,135). Возрастающая терминологизация языка и речи привела к тому, что термин (специальное слово) был выделен из общелитературного пласта лексики, и были проведены первые попытки его анализа и классификации. Английский философ и экономист Дж. Стюарт Милль (1806-73) одним из первых обосновал важность изучения терминологической лексики, рассмотрел несколько «ключевых» признаков термина (среди них номинативность), а также явился создателем некоторых терминов логики и лингвистики, в том числе «денотация» и «коннотация». Взгляды Милля на природу термина сохранили свое немаловажное значение и в наши дни; они легли в основу учения об «идеальном термине», впоследствии развитого советской терминологической школой.
В начале XX века интерес к специальной лексике был достаточно высок во многих промышленно развитых странах, в том числе и в России. Продолжалась дальнейшая «специализация» терминов и их отделение от других типов слов. Русский философ А.И.Введенский (1856-1925) впервые провел разграничение естественных (основанных на существующих корнях) и искусственных (вновь созданных) терминов, а также обосновал еще одно требование к термину - строгость значения, которое в идеале должно быть единственным.
Созданная в 1930-е годы советская школа живо восприняла идеи данных ученых. Термин объявлялся единицей особого рода, противопоставленной слову, независимой от контекста, однозначной в пределах терминосистемы (понятие, введенное Д.С.Логге для обозначения совокупности терминов какой-либо отрасли). Д.С.Лотте, с именем которого связан один из важнейших этапов в истории терминоведения, сделал много для возведения термина в ранг лингвистического понятия. Ему принадлежит честь создания концепции «идеального термина» и детальный анализ его ключевых признаков. Лотте считается создателем академического подхода к терминологическим исследованиям, определившего весь первый этап развития терминоведения; однако в своих работах он также указывал на невозможность придания термину абсолютно «идеального» характера, поскольку сознавал, что термин является такой же языковой единицей, как и слово. Поэтому Д.СЛотте признавал синонимию терминов (например «лингвистика» - «языкознание») и «межотраслевую» многозначность (например «морфология» в языкознании и биологии) (Татаринов, 1995, с.16).
Идея о системном характере термина и об упорядочении терминологии нашла отражение и в работах Н.В.Юшманова, которому принадлежит известное высказывание «зная термин, знаешь место в системе; зная место в системе, знаешь термин» (цит. по: Реформатский, 1997, с.125). Признаки термина (или требования к термину) стали рассматриваться с учетом его системности по той причине, что они могли в полной мере реализоваться только в определенной терминосистеме, к которой принадлежал термин. Вне ее термин детерминологизируется и обретает свойства обычного слова (Л.А.Капанадзе), Поэтому, подобно тому, как слово существует в общелитературном языке, «идеальный термин» существует только внутри терминосистемы.
А.М.Терпигорев (1953) предъявил дальнейшие требования к термину: выражение сущности понятия, русскоязычную основу (иноязычный корень он считал недостатком термина) и краткость, тем самым имплицитно исключив из числа терминов словосочетания (Татаринов, 1995, с. 19).
Большой вклад в разработку проблем термина и терминологии в этот период внесли В.В.Виноградов, Г.О.Винокур, А.А.Реформатский. Благодаря их работам были детально проработаны семантические характеристики термина: стилистическая нейтральность, международность (то есть общность терминологии разных языков), стремление к номинативное.
Общая характеристика англоязычной финансовой терминологии
Особенности англоязычной экономической терминологии уже анализировались отечественными специалистами. Первые разработки по данной тематике появились в области лексикографии. Начиная со второй половины 80-х годов стали выходить словари разнообразных типов (одноязычные, двуязычные, толковые), посвященные как экономической лексике в целом, так и ее подразделам. Выпуск словарей был продиктован вынужденной необходимостью: после перехода России к рыночной экономике все больше людей начали заниматься предпринимательской деятельностью, и им было необходимо знание соответствующих реалий и понятий. До 1985 года дело обстояло иначе. Как отмечал И.В.Кузнецов в предисловии к «Словарю по внешнеэкономической деятельности» (1992), внешний рынок, как, впрочем, и внутренний, долгое время был монополией нескольких десятков государственных структур, имевших в штате квалифицированных переводчиков, что исключало необходимость разработки специализированных общедоступных экономических словарей. В ходе перестройки потребность в словарях значительно возросла, так как увеличилась доля иностранных заимствований, многие из которых зачастую были непонятны носителям русского языка. Словари же помогали «идти в ногу со временем». В конце 80-х годов начинают появляться работы собственно лингвистического характера, посвященные англоязычной экономической терминологии. Среди работ общего характера можно выделить статью О.В.Стельмака «К вопросу о терминологической лексике (деловой английский)» (1996). Автор рассматривает причины многозначности английских терминов и синонимии в деловой лексике, считая и то, и другое неизбежным следствием ограниченности языка. В работе также выделяются такие особенности англоязычной деловой лексики, как системность, дефинированность, отсутствие экспрессии и др. В целом, работа имеет обобщающий характер: в ней рассматривается не столько деловая лексика, сколько экономическая терминология в целом.
Другие работы более «специализированы». Небольшая статья М.В.Воронцовой «Синтаксический способ образования терминов (на примере терминологии маркетинга)» (1996) посвящена лексике маркетинга - одного из разделов прикладной экономики. Статья раскрывает исключительно структурные особенности данного лексического пласта: преобладание словосочетаний (66%), среди которых наиболее распространенным является тип «определение+определяемое».
Остальные известные нам работы лишь частично затрагивают экономическую и финансовую терминологию английского языка. Анализируются некоторые экономические и финансовые термины как часть общего неологического пласта (Заботкина, 1989, Попова, 1996). Рассматриваются единичные финансовые термины в сопоставлении с терминами других областей знания (Заболотный, 1991). Также имела место попытка сопоставления терминов - эквивалентов в английском и русском языках, но лексический материал ограничивался несколькими словами (Подчасова, 1994).
Среди англоязычных работ нам удалось обнаружить единственное исследование, посвященное лингвистическому анализу делового английского. Это весьма небольшая по объему статья Е.Партриджа «Business English and its Confederates», вошедшая в его книгу «A Charm of Words» (I960). Английский лингвист рассматривает, в основном, стилистические особенности делового английского на примере письменных документов, в целом весьма негативно оценивая это «отвратительное ответвление» общелитературного английского языка («shocking abortion of English»).
Как видим, англоязычная финансовая терминология представляет собой весьма малоизученный в лингвистическом отношении пласт лексики. В настоящем исследовании мы попытались охватить как ее структурные, так и семантические особенности, а также выявить ее отличия от аналогичной подсистемы русского языка и ее влияние на последнюю.
Настоящее исследование проводилось на материале 1500 англоязычных слов и выражений, принадлежащих к финансовой сфере. Материал отбирался из англо-русских и англо-английских финансовых и экономических словарей, глоссариев учебников и периодики по принципу употребительности единиц, то есть к анализу привлекалась прежде всего активная терминология. Анализу подвергались также некоторые единицы пассивного словаря, если их семантика или структура представляла особенный лингвистический интерес (подробнее о принципах отбора материала см. во «Введении»), Большинство анализируемых единиц имеет терминологический статус, то есть обладает основными признаками терминов. Однако часть рассмотренных в этой главе единиц не вполне отвечает всем требованиям, предъявляемым к «идеальному термину», так как имеет разговорную, образную, эмоциональную или экспрессивную окраску, но поскольку многие из коннотированных единиц являются терминоидами и не имеют терминологических эквивалентов, мы сочли целесообразным включить их в данный анализ.
Общая характеристика русскоязычной финансовой терминологии
Современная русскоязычная финансовая терминология характеризуется сравнительной молодостью: ее основной пласт сформировался после 1985 года -начала политических, экономических, в том числе и финансовых, реформ.
Если наиболее общие экономические термины, будучи международными, существовали в русском языке и до перестройки (в том числе и финансовые термины, например «банк», «финансы», «кредит» и др.), то большая часть финансовой терминологии была заимствована из иностранных языков, в основном из английского, начиная лишь со второй половины 1980-х годов. Терминология финансовой деятельности тесно связана с частным сектором, а в бывшем СССР его до перестройки практически не существовало, поэтому находившиеся в употреблении термины использовались преимущественно для описания финансовой системы капитализма и в определенной степени содержали ее подспудную критику, имея негативный оттенок («демпинг», «локаут» и др.). Если же какое-либо понятие существовало в обеих экономических системах (например «прибыль»), то подчеркивались принципиальные различия этих двух разновидностей (ср. «прибыль социалистическая» и «прибыль капиталистическая»).
С приходом рыночных отношений в России возникла потребность не только изучения прежде чуждых финансовых понятий, но и формирования тех реалий, которые стоят за этими понятиями. Появились инвестиционные и кредитные банки, банки-гаранты и банки-акцептанты, брокеры и дилеры, джобберы и андерайтеры. Таким образом, понятийный аппарат русскоязычной финансовой терминологии многократно увеличился. Старые термины выходили из употребления, но новых появлялось значительно больше: рыночная система оказалась более сложной и разветвленной. При этом зачастую не было необходимости придумывать новое слово, поскольку проще было заимствовать уже готовое, например из английского языка.
Расширение словарного состава русского языка, в том числе за счет новой экономической и финансовой терминологии, не осталось незамеченным лингвистами. Экономической терминологии 1990-х годов посвящено много работ, проанализированы ее структура и семантика, рассмотрены причины заимствований.
Из обобщающих исследований выделяется статья М.В. Китайгородской «Современная экономическая терминология (Состав. Устройство. Функционирование)» (1996), в которой данный лексический пласт рассматривается как в синхроническом, так и в диахроническом аспектах. Автором хорошо показан процесс изменений словарного состава (устаревание слов, заимствование новой лексики, возрождение старых терминов), описаны типичные семантические сдвиги (замена субъектно-ориентированной лексики объектно-ориентированной, утрата «неодобрительного» оттенка рядом терминов). Подробно раскрыты способы номинации в экономической терминосфере, а также стилистическая вариативность лексических единиц.
Работа М.В. Китайгородской представляет собой наиболее полное исследование русскоязычной экономической терминологии. Работы других авторов, также содержащие интересный материал и важные выводы, ограничены более узкой тематикой и посвящены лексике какого-либо раздела экономики. Так, в статье З.Г. Бернацкой (1997) приведены иноязычные заимствования в терминологии банковского дела и подробно рассматриваются причины заимствований. По мнению автора, множество англоязычных заимствований является неоправданным, так как наводняет язык избыточными лексическими единицами (ср. заимствованный термин «экономике» - синоним существующего в русском языке слова «экономика» в значении «экономическая наука»).
Причины заимствований в деловой лексике раскрывает работа Л.П. Крысина (1996). Как и М.В.Китайгородская, автор отметил характерную в последние годы активизацию употребления иностранных слов, особенно финансовой терминологии, которая, ввиду своей актуальности, часто выходит за пределы профессионального употребления.
Проблеме новообразований в русской финансовой и экономической терминологии посвящены работы А.П.Окуневой (1991), Н.Г.Комлева (1992), СВЛодчасовой (1994), Е.В.Сенько (1994), Э.ХХаглоевой (1996). При этом ЕПКомлев, Е.В.Сенько и Э.Х.Гаглоева рассматривают весь пласт экономической терминологии в целом, в то время как А.П.Окунева и СВЛодчасова разбирают отдельные случаи финансовых новообразований. В частности, С.В.Подчасова анализирует процесс освоения иноязычных корней и слов и создания на их базе новых единиц с помощью словообразовательных средств русского языка.
Как видно из данного краткого обзора, подавляющее большинство работ не носит сравнительного характера и посвящено лишь терминологии русского языка. Единственная работа в сопоставительном ключе, которую нам удалось обнаружить, принадлежит китайскому автору. Это уже упоминавшаяся диссертация «Терминологическая лексика подъязыка экономики (на материале русской терминологии в сопоставлении с китайской)» Цзюй Цзыюя (1997), представляющая собой детальное рассмотрение экономической терминологии двух языков. Автор является сторонником традиционного академического подхода к рассмотрению природы термина (например, считает его стилистическую окраску недопустимой). В работе обсуждается проблема отличия терминов от нетерминов, проводится деление терминов на производные и непроизводные («инфляционный» и «инфляция»), исконно русские и заимствованные, однозначные и многозначные (причем оказывается, что первых много больше, чем последних) и др.
Немаловажное значение имеют обобщающие исследования в области терминологии Л.А.Суперанской, В.МЛейчика, С.В.Гринева и других авторов, рассматривающих проблемы общей и технической терминологии русского языка. Не обращаясь специально к экономической и финансовой терминологии, они содержат важные выводы, касающиеся природы терминов, закономерностей процессов терминологизации и детерминологизации, возможности наличия у термина оценочной или стилистически сниженной окраски, общей характеристики терминологических подсистем. Поэтому при исследовании финансовой терминологии мы опирались на выводы данных авторов, столь же необходимые для нашей работы, как и положения, содержащиеся в работах, непосредственно посвященных финансовой и экономической терминологии.
Русскоязычная финансовая терминология содержит большое количество иностранных заимствований, в основном из английского языка. Это делает ее неким «вторичным» образованием, находящимся в зависимости от англоязычной финансовой терминологии.
Дискуссия о возможности наличия у терминов коннотации в отечественной лингвистике
Дискуссия о возможности наличия у термина коннотации имеет достаточно длительную историю. Первоначально обязательное отсутствие коннотации считалось атрибутом «идеального термина»: в этом усматривалось одно из главных его отличий от других лексических единиц. С развитием терминоведческои науки все больше лингвистов склонялось к признанию возможности существования у термина коннотации, что в какой-то степени объяснялось развитием самой терминологии: в ней появлялись термины, отличные по своей природе от уже существующих. Многие термины-неологизмы, появившиеся в 1980-90-е годы, выходили за рамки «привычных» терминов. Они нередко имели некоторые новые черты, не присущие старым терминам (см. ниже).
На этапе становления отечественного терминоведения (1930-е гг.) отрицание коннотации у терминов имело объективные причины: оно было связано с зарождением новой науки и с необходимостью создания четкого научного аппарата (см. Главу I). Систему терминов необходимо было противопоставить другим лексическим подсистемам. Это можно было сделать только путем строгого отграничения терминов от остальных лексических единиц, предъявлением к ним жестких семантических требований: однозначности, отсутствия синонимии/вариантности и какой бы то ни было стилистической окраски. Без такого разграничения терминов и нетерминов не родилась бы терминоведческая наука. Этот период представлен именами
Д.С.Лотте, А.А.Реформатского, В.А.Звегинцева, Л.А.Капанадзе, Я.А.Климовицкого, Г.О.Винокура и других ученых. Однако по мере развития терминоведения зарождалась определенная оппозиция существующим академическим взглядам. В 1952 году вышла работа РХЛиотровского «К вопросу об изучении термина», которую принято считать первой попыткой обнаружения у термина экспрессивности и образности. Статья вызвала бурную лингвистическую полемику, по сути продолжающуюся и по сей день. Р.Г .Пиотровский высказал мнение о связи терминов с остальными пластами лексики, тем самым выразив несогласие с общепринятой тенденцией противопоставления терминов и других типов слов. Признавая, что в идеале термин должен быть однозначным, он, тем не менее, подчеркивал, что однозначность не упрощает терминологической структуры и не уменьшает потенциала к образованию внутренней формы. Более того, внутренняя форма у термина желательна, поскольку она ограничивает его стремление к приобретению дополнительных значений. Р.Г.Пиотровский также ввел понятие «научная оценочность», которым обозначил «эмоциональные элементы, возникающие из-за научной деградации того или иного понятия или как следствие соответствующего отношения ученого к данному термину» (цит.по: Татаринов, 1995, с.27). Обладая «научной оценочностью», термин, таким образом, может иметь эмоциональную окраску (там же, с.28).
Достаточно парадоксальные выводы Р.Г.Пиотровского не могли остаться незамеченными и явились причиной бурных дискуссий его сторонников И противников, которые, в свою очередь, породили ряд оригинальных концепций. Противники существования терминологической коннотации, как правило, ссылались на то, что позиция Р.Г.Пиотровского вступает в противоречие с самой природой термина, так как одним из ключевых его признаков является отсутствие коннотации, то есть стилистическая нейтральность. Интересно, что обе стороны вели спор, исходя из свойств «идеального термина», разработанных еще Д.С.Лотте, и не пытались рассматривать реальную терминологию, зачастую не соответствующую этому стандарту. Эту «идеализированность» некоторых тенденций отечественного терминоведения подчеркнул А.И.Моисеев, отметивший, что требования, предъявляемые к термину (однозначность, контекстуальная независимость, стилистическая кейтральность и др.), являются скорее желательными, чем действительными, так как выполняются весьма редко (Комарова, 1991, с. 16). Это наблюдение, одкако, не остановило дискуссии, а, напротив, стимулировало ее дальнейшее развитие, но уже на ином уровне: языковеды постепенно стали с большим вниманием относиться к реальной языковой действительности и начали разграничивать «идеальную» и «реальную» терминологию.
Признание некоторыми учеными возможности наличия у термина коннотации говорило о демократизации терминоведения и о перспективности нового подхода к рассмотрению терминов. Это стало заметным уже в начале второго этапа развития терминоведческой науки (см. Главу I). Границы между термином и словом продолжали стираться, и некоторые лингвисты, противопоставлявшие в прошлом эти понятия (например Г.О.Винокур), пришли к выводу, что эти различия носят лишь функциональный характер; ср. высказывание Г.О.Винокура: «термин - не особое слово, а слово в особой функции» или еще более категоричное утверждение Н.З. Котеловой: «термины -слова, и ничто языковое им не чуждо». От признания термина словом, пусть и в «особой функции», один шаг к признанию у него всех свойств обычного слова, в том числе и коннотации.
К концу 1970-х годов накопилась достаточно обширная литература по проблеме наличия у термина коннотации. Ученые по-прежнему высказывали разнообразные точки зрения: от полного неприятия коннотации у терминов до обоснования ее необходимости. Любопытно заметить, что точка зрения РГ.Пиотровского так и не была опровергнута, и противники последнего подыскивали аргументы, уже не касающиеся тех сторон коннотации, которые он рассматривал. Некоторые лингвисты отвергали не только возможность коннотации, но саму метафорическую природу термина: «термины обычно не подвергаются метафоризации... и не приобретают эмоционально-экспрессивных оттенков» (цит.по: Алексеева, 1998, с.94). Однако данная точка зрения не получила поддержки, и метафоризация в терминоообразовании давно признана терминоведами. Актуальность этого процесса показана и на примере отдельных языков, и как особенность, присущая термину вообще. Так, АБ.Суперанская отмечала: «английская техническая терминология особенно изобилует метафорами» (1989, с.93). Метафоричность терминов на примере образований квантовой физики подчеркивал Г.Г.Кулиев: «формирование метафорического языка квантовой физики - это сложный процесс поиска удачных метафор (волновой пакет, порция света...). Новое в науке прокладывает себе путь метафорическим языком» (цит.по: Алексеева, 1998, с.94).
Идеи Р.Г.Пиотровского развивает В.Н.Прохорова. Она прямо обосновывает возможность существования у термина коннотации, которая присуща некоторым терминам наравне с их прямым значением. Коннотация рассматривается ею как сумма трех компонентов: образности, эмоциональности и экспрессивности (1996, с Л 7). Образность определяется как «внутренняя форма», «экспрессивная мотивированность». Эмоциональность связана с выражением отношения говорящего к понятию и присуща лексической единице вместе с образностью. Наконец, экспрессивность присуща терминам, произошедшим от разговорных или просторечных (то есть стилистически окрашенных) слов. Такие термины, как «жандарм» (тип скалы, геол.), «жадность аминокислот», «благородный газ», «порок» (металлов), по мнению В.НЛрохоровой, имеют очевидную оценочность как коннотативный компонент (там же, с. 18). Вместе с тем, В.Н.Прохорова признает определенные различия терминологической и общеязыковой коннотации (см. Прохорова, 1970). Эта идея была в дальнейшем развита Л.М.Алексеевой (1998).
