Введение к работе
Объект исследования данной работы — относительные конструкции, которые рассматриваются на материале адыгейского языка, принадлежащего абхазо-адыгской семье и характеризующегося полисинтетическими чертами. Этот материал подвергается типологическому сопоставлению с данными об относительных конструкциях других языков.
Относительными здесь именуются конструкции, удовлетворяющие двум условиям:
(i) конструкция содержит (по меньшей мере) две предикации — матричную (главную, вышестоящую) и относительную (релятив), причем вторая всегда является в той или иной мере синтаксически подчиненной по отношению к первой;
(ii) функция конструкции состоит в том, чтобы описать одного из участников ситуации, выраженной главной предикацией, через его участие в ситуации, обозначенной подчиненной предикацией.
Для участников ситуации и их выражения — независимо от того, идет ли речь об актанте, сирконстанте или глубоко вложенной группе — в работе используется термин партиципант. Под релятивизацией партиципанта понимается соотнесение его участия в ситуации, обозначенной зависимым предложением, с его участием в ситуации, описываемой матричной предикацией; если при этом задействуется конкретная синтаксическая роль или синтаксическая позиция партиципанта в зависимом предложении, можно говорить о релятивизации этой роли или позиции. Имя, описывающее такого партиципанта называется семантической вершиной относительной конструкции. Если относительное предложение и семантическая вершина составляют единую грамматическую единицу, она именуется матричной именной группой. Выражение информации, на основе которой строится описание участия релевантного партиципанта в ситуации, обозначенной зависимой частью, образует область релятивизации. Во многих случаях область релятивизации совпадает с относительным предложением; семантическая вершина может включаться или не включаться в область релятивизации в зависимости от конструкции.
В настоящем исследовании в типологической перспективе — в первую очередь в перспективе связи грамматических характеристик с полисинтетизмом — рассматриваются адыгейские именные группы, которые содержат вложенное предложение, как, например:
(a) psaw-ew w-qe-z-e-ne-e ’ale-r
целый-adv 2sg.abs-dir-rel.a-caus-остаться-pst парень-abs
‘парень, который тебя спас’
(b) mef-j-t --ew q-w-a-e-re-r
день-lnk-два случиться-pst-adv dir-2sg.io-dat-ждать-dyn-abs
‘тот, кто тебя уже два дня ждет’
В работе показывается, что адыгейские относительные конструкции обладают многими нестандартными свойствами, которые в значительной степени обусловлены полисинтетическими характеристиками адыгейского языка. В связи с этими свойствами обсуждаются также относительные конструкции других языков и предлагается их типологическая классификация.
Актуальность исследования. Относительные конструкции — один из фрагментов грамматики, наиболее активно исследуемых в типологической литературе. Такой интерес связан в первую очередь с нетривиальными ограничениями на релятивизацию и разнообразием относительных конструкций, показанными Э. Кинэном, Б. Комри, К. Леманом, А.А. Зализняком, Е.В. Падучевой и другими. В последнее время были достигнуты значительные успехи в изучении семантики относительных конструкций (см. в этом отношении, в частности, работы А. Гросу и Ф. Лэндмэна). Между тем, универсальность выдвинутых для относительных конструкций обобщений до сих пор оспаривается, и поэтому особо важным становится привлечение материала языков, ранее в этой связи рассматривавшихся минимально.
Благодаря тому, что пик исследований по релятивизации совпал с расцветом описательной лингвистики, удалось выявить некоторые корреляции между типологическими характеристиками языков и особенностями встречаемых в них относительных конструкций. Это касалось, в частности, полисинтетических языков, специфика релятивизации в которых изучались в работах Дж. Николс, Э. Джелинек, А.А. Кибрика, М. Бейкера. Тем не менее по большей части эти работы были посвящены лишь отдельным аспектам строения относительных конструкций.
Следует подчеркнуть, что в последние десятилетия полисинтетические языки вызывают особый интерес (см. работы М. Бейкера, А.А. Кибрика, М. Фортескью, Н. Эванса и других). Как оказалось, эти языки зачастую нарушают теоретические предсказания и демонстрируют неожиданные черты, в том числе и в устройстве полипредикативных конструкций. Тем самым, изучение адыгейских относительных конструкций способствует и раскрытию специфики полисинтетических языков.
Для адыгейского языка описание относительных конструкций особенно важно, поскольку в этом языке релятивизация играет значительно более существенную роль, чем во многих других языках: она активно используется, в частности, в фокусных конструкциях, при построении вопросов (в том числе и косвенных), при образовании некоторых типов сентенциальных актантов и временных придаточных.
Цель исследования состоит в описании относительных конструкций адыгейского языка и выявлении их типологической специфики.
В соответствии с этой целью, в круг задач исследования входят:
уточнение грамматических свойств адыгейских относительных конструкций;
выявление грамматических ограничений, налагаемых на относительные конструкции в адыгейском языке;
сопоставление грамматических черт адыгейских относительных конструкций с общими типологическими характеристиками адыгейского языка;
определение места адыгейских относительных конструкций и их разновидностей в типологии относительных конструкций;
построение непротиворечивой типологии грамматических явлений, наблюдаемых в адыгейских относительных конструкциях.
На защиту выносятся следующие положения.
1. Для адыгейского языка нельзя постулировать морфологическую категорию причастия, сравнимую с аналогичной категорией в европейских языках. Это обусловлено полисинтетической природой адыгейского языка, особыми свойствами его морфологии, которые препятствует его описанию в терминах словоизменения. Адыгейские относительные конструкции представляют собой случай некатегориального подчинения — подчинения, не связанного ни с подчинительными союзами, ни со специальными формами вершины зависимой составляющей.
В целом, некатегориальное подчинение — распространенное в языках мира явление, которое, однако, демонстрирует значительное разнообразие: оно допускает разные способы выражения зависимого статуса предикации и может иметь разное происхождение.
2. Для адыгейского языка, как и для многих других языков, имеет смысл противопоставлять конструкции с выраженной внешней (постпозитивной) семантической вершиной (полные относительные конструкции) и конструкции без таковой (свободные релятивы). Имеются также конструкции с вложенной семантической вершиной, оформленной адвербиальным показателем, которые структурно не противопоставлены прочим.
Хотя линейно вложенная семантическая вершина располагается внутри относительного предложения, она не входит в область релятивизации; этим адыгейские конструкции с вложенной вершиной отличаются от аналогичных конструкций в некоторых других языках (например, в японском). Такие отличия, равно как и принятое в типологии противопоставление вложенной и внешней вершин удобно описывать через разницу в степени спаянности относительного предложения и семантической вершины. Эта степень в свою очередь коррелирует с функцией относительного предложения, а именно с тем, устанавливает ли оно референцию матричной группы, ограничивает ли оно такую референцию или только добавляет новую информацию об уже введенном объекте универсума дискурса.
3. В адыгейском предложении релятивизуется множество позиций, благодаря богатству глагольной морфологии. Здесь также представлено уникальное или крайне редкое явление релятивизации актантов, которые в независимых предложениях в качестве актантов не выражаются. Кроме того, адыгейский, как и другие живые абхазо-адыгские языки, демонстрирует редкий тип множественной релятивизации — релятивизацию нескольких кореферентных актантов в одном предложении. Релятивизация актантов зависимых частей полипредикативных конструкций в адыгейском языке, по-видимому, не может быть сведена к одной относительной конструкции и предполагает последовательную релятивизацию кореферентных актантов в разных частях полипредикации.
Наблюдаемые в адыгейском языке явления дают повод для построения типологии дистантной релятивизации, основанной на синтаксических отношениях в полипредикации и на наличии/отсутствии ограничений, связанных с релятивизуемым партиципантом, в разных частях сложной конструкции.
Научная новизна. Адыгейские относительные конструкции изучались с точки зрения основных параметров типологии относительных конструкций лишь частично и почти не сопоставлялись с другими языками. Это создало определенную лакуну в исследованиях относительных конструкций, поскольку относительные конструкции в адыгейском языке обнаруживают множество особенностей, которые представляют интерес для лингвистической типологии.
Конкретные грамматические явления, исследованные в работе в типологической перспективе, до сих пор подвергались лишь фрагментарному изучению. Это позволяет автору диссертации предложить обобщения и типологические схемы, ранее не описанные в литературе.
Теоретическая значимость. В работе дано описание нетривиальных свойств адыгейской релятивизации (например, наличия аналогов относительных местоимений в препозитивных относительных предложениях, возможности одновременной релятивизации нескольких кореферентных ролей), которые нарушают распространенные представления об относительных конструкциях. Для некоторых особенностей предложено объяснение, основанное на общих типологических характеристиках адыгейского языка. Введено понятие некатегориального подчинения, уточнено место относительных конструкций с вложенной вершиной в понятийной системе, связанной с релятивизацией. Предложено исчисление типов конструкций дистантной релятивизации.
Практическая значимость. Результаты работы могут быть использованы при разработке систем анализа адыгейских текстов, для описания морфологии и синтаксиса абхазо-адыгских языков, при подготовке учебных курсов по морфологии, синтаксису и лингвистической типологии.
Основным материалом исследования явились опубликованные тексты на адыгейском языке, записи устной речи, произведенные в ауле Хакуринохабль и в Хатажукайском сельском поселении (Республика Адыгея) и в ауле Агуй-Шапсуг (Краснодарский край), данные, собранные в результате опроса информантов (элицитации) в ходе работы Адыгейских лингвистических экспедиций Российского государственного гуманитарного университета в 2003—2007 и 2010 годах и во время личной полевой работы автора в городе Майкоп (Республика Адыгея) в 2008 и 2011 годах. Материал, собранный в Майкопе, Хакуринохабле и Хатажукайском сельском поселении призван отразить литературный адыгейский язык и темиргоевский диалект, на котором основан литературный язык; материал, собранный в Агуй-Шапсуге, отражает один из говоров шапсугского диалекта адыгейского языка.
Для типологического сравнения использовались данные грамматических описаний ряда языков, а также материал по бесленеевскому диалекту кабардино-черкесского языка, удинскому языку и тантынскому диалекту даргинского языка, полученный в ходе полевой работы автора в Азербайджане, Грузии, Республике Алыгея и Республике Дагестан в 2004—2011 годах.
Апробация работы. Основные положения исследования были представлены и обсуждены, в частности, на Первой международной конференции «Синтаксис языков мира» (Лейпциг, Германия, август 2004 г.), XXXVII Международном конгрессе востоковедов (Москва, август 2004 г.), конференции «Понимание в коммуникации 2005» (Москва, февраль 2005 г.), рабочем совещании по отглагольным деривациям (Москва, апрель 2005 г.), Второй конференции по типологии и грамматике для молодых исследователей (Санкт-Петербург, ноябрь 2005 г.), Втором международном симпозиуме по полевой лингвистике (Москва, октябрь 2006 г.), конференции «Морфосинтаксис языков Кавказа» (Париж, Франция, декабрь 2006 г.), конференции «Контенсивная типология естественных языков» (Махачкала, апрель 2007 г.), Первом международном конгрессе кавказоведов (Тбилиси, Грузия, октябрь 2007 г.), международной конференции «Эргатив и эргативная конструкция в языках мира» (Тбилиси, Грузия, май 2009 г.), Первой международной конференции «Морфология языков мира» (Лейпциг, Германия, июнь 2009 г.), конференции «Типология морфосинтаксических параметров» (Москва, декабрь 2011 г.), научных семинарах Адыгейских лингвистических экспедиций, научном семинаре отдела языков народов Азии и Африки Института востоковедения РАН, семинаре «Вести с полей» при Московском государственном университете имени М.В. Ломоносова. Легший в основу диссертации материал использовался автором при чтении учебных курсов «Типология именных групп», «Проблемы полисинтетизма» и «Адыгейский язык» в Российском государственном гуманитарном университете. Работа прошла обсуждение в отделе языков народов Азии и Африки ФГБУН Институт востоковедения РАН.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, шести глав, заключения и библиографии, насчитывающей более 400 наименований отечественных и зарубежных работ.
