Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретические основы описания модальности внутренней речи 9
1.1. Когнитивное описание модальности как базовой категории текста 9
1.2. Психолингвистический аспект исследования естественной внутренней речи 29
1.3. Лингвистический аспект исследования художественно изображенной внутренней речи 45
Глава 2. Модальность внутренней речи в английских текстах 65
2.1. Структурирование модальной информации во внутреннем монологе от 3-го лица 65
2.2. Структурирование модальной информации в тексте -источнике с элементами потока сознания от 1 и 3 лица 80
Глава 3. Модальность внутренней речи в русских текстах 96
3.1. Структурирование модальной информации в аутодиалоге от 1-го лица 96
3.2. Структурирование модальной информации в тексте - источнике с элементами потока сознания от 1 лица 107
Глава 4. Сопоставительный анализ модальности внутренней речи в английских и русских текстах 126
4.1. Сходства в представлении модальности внутренней речи 126
4.2. Различия в представлении модальности внутренней речи 132
Заключение 144
Список лингвистической литературы 148
Список лексикографических источников 158
Список художественной литературы 159
Список использованных сокращений 163
- Когнитивное описание модальности как базовой категории текста
- Структурирование модальной информации во внутреннем монологе от 3-го лица
- Структурирование модальной информации в аутодиалоге от 1-го лица
- Сходства в представлении модальности внутренней речи
Введение к работе
Актуальность исследования обусловлена необходимостью создания единой когнитивной модели модальности внутренней речи в таких разносистемных языках, как английский и русский. Комплексное описание и сравнение трех компонентов текста, когнитивного, модального и текстуального, представляется актуальным и практически значимым.
Объектом исследования являются текстовые фрагменты с элементами внутренней речи, в качестве предмета исследования рассматриваются механизмы представления модальной информации в текстах с элементами внутренней речи и результаты взаимодействия когнитивных, модальных и текстовых функций.
Цель работы заключается в определении статуса модальности внутренней речи в формировании категории модальности всего текста, выявлении и сопоставлении средств презентации модальности внутренней речи в английских и русских текстах по трем принципам: когнитивному, модальному и текстуальному.
Цель исследования и постановка проблемы предполагает решение следующих задач:
определить теоретическую базу исследования и методику описания модальности внутренней речи;
выявить механизмы и средства представления модальности внутренней речи в английских и русских художественных текстах;
определить статус модальности внутренней речи в формировании категории модальности всего текста;
разработать методику сопоставительного анализа представления модальности внутренней речи в английских и русских текстах.
Методологическую основу данного исследования составляют достижения таких направлений современной науки о языке, как когнитивная лингвистика (Дж. Лакофф, Р. Лангакер, Т. А. ван Дейк, У. Л. Чейф, Ч. Филлмор, Е. С. Кубрякова, А. Вежбицкая, Н. Д. Арутюнова, А. Г. Баранов и др.), коммуникативная лингвистика (И. Р. Гальперин, И. В. Арнольд, В. А. Кухаренко, К. А. Долинин, А. И. Домашнев, Б. А. Успенский, И. В. Ковтунова, М. М. Бахтин, Л. Я. Гинзбург, И. В. Артюшков и др.), психолингвистика (Л. С. Выготский, А. Н. Соколов, Н. И. Жинкин, А. А. Леонтьев, И. Н. Горелов, А. Р. Лурия, Т. В. Ахутина-Рябова, Т. Н. Ушакова, С. Д. Кацнельсон, Р. М. Фрумкина и др.)
Научная новизна работы заключается в самой постановке проблемы соотношения внутренней речи с текстовой категорией модальности, в создании когнитивной модели модальности текста с элементами внутренней речи посредством анализа информационно-смысловой структуры текста и в использовании комплексного подхода к анализу и сопоставлению языковых единиц, включающего когнитивный, модальный и текстуальный аспекты.
Теоретическое значение работы определяется, во-первых, систематизацией накопленных знаний о внутренней речи и, во-вторых, рассмотрением категории модальности, являющейся одной из базовых
категорий текста, применительно к текстам с элементами внутренней речи в когнитивно - сопоставительном аспекте посредством фреймов.
Практическое значение исследования заключается в возможности использования полученных данных в образовательном процессе при чтении общих и специальных курсов по психолингвистике, а также на практических занятиях и спецсеминарах по современному английскому языку, теории текста, стилистике и анализу художественного текста.
Методика исследования включает такие методы анализа, как компонентный анализ, применяемый при выделении фрагмента текста с элементами внутренней речи или полевой структуры текста; когнитивное моделирование на основе его вычленения из информационно- смысловой структуры текста, сопоставительный анализ, выявляющий сходства и различия в представлении модальности внутренней речи в английских и русских текстах; количественный анализ при подсчете процентного отношения употребления модальных значений.
Материал исследования составляют 105 фрагментов текстов с элементами внутренней речи, извлеченных из 35 английских и 35 русских текстов. Данные примеры были выявлены в результате сплошной текстовой выборки из коротких рассказов и романов английских, американских и русских писателей.
На защиту выносятся следующие положения:
Модальный компонент текста представлен в виде гиперфрейма текстовой модальности, который реализуется в языковых фреймах референтивной и субъективной модальностей. В свою очередь, фрейм субъективной модальности состоит из подфреймов субъективно- личностной и субъективно- межличностной модальностей. Модальность внутренней речи можно наиболее полно осуществить на уровне текста внутри его информационного пространства с учетом когнитивного, модального и текстуального компонентов текста.
Сопоставительный анализ соотношения модальности всего текста и модальности внутренней речи свидетельствует о том, что модальность внутренней речи имеет усеченный вид и является компонентом модальности всего текста.
В английских и русских текстах с элементами внутренней речи фрейм референтивной модальности достаточно полно представлен сценами субъектов, действий/ состояний и темпоральности, менее объемно сценами объектов и локальности. Квалификаторы сцен субъектов, объектов и действий субъектов представлены неполно. В плане реальности частотность употребления видовременных аспектов варьируется. В русских текстах в сопоставлении с английскими текстами частотность употребления ирреальных модальных значений значительно снижена.
Во фрагментах текстов с элементами внутренней речи субъективно-личностная модальность выступает в качестве базовой и имеет тенденцию к усилению. В английских текстах доминирующей сценой, активирующей фрейм субъективно-личностной модальности, является сцена эпистемической модальности с наиболее ярко представленной сценой ментальной модальности. В русских текстах доминирующей является сцена композитивной модальности, наиболее избыточно представленная композиционно- стилистическими средствами.
Их трех видов субъективно - межличностной модальности деонтическая модальность в английских и русских текстах с элементами внутренней речи представлена одинаково имплицитно. Высокой частотностью отличаются выстроенные блоки аксиологической модальности, выраженной в отрицательной оценке.
Апробация работы. Основные положения диссертации и результаты исследования были представлены на научных конференциях: «Вопросы обучения иностранным языкам: методика, лингвистика, психология» (Уфа, 2006) и «Лексические и грамматические категории в свете типологии языков и лингвокультурологии» (Уфа, 2007), а также отражены в сборниках «Коммуникативно-функциональное описание языка» и в журнале Вестник Башкирского университета.-2007.-№1. Основные положения диссертации получили освещение в семи публикациях по теме исследования. Диссертация была обсуждена на заседании кафедры английской филологии Башкирского Государственного Университета.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списков использованной лингвистической литературы,
лексикографических источников, художественной литературы и списка условных сокращений.
Во Введении дается обоснование выбора темы диссертации, излагается основная цель и вытекающие из нее задачи исследования, раскрывается актуальность работы и ее научная новизна, теоретическая и практическая значимость, излагается материал и использованные методы исследования.
Когнитивное описание модальности как базовой категории текста
Модальность - понятие сложное и многопланное. О языковой природе и составе частных значений категории модальности высказывалось много различных и противоречивых точек зрения. Некоторые авторы, представители логико-грамматического направления (И. И. Давыдов, Г. В. Колшанский и др.) неправомерно пытались сузить понятие языковой модальности, ограничивая ее тремя видами модальности суждения (значениями возможности, действительности и необходимости) [Бондаренко 1979: 54]. Модальность трактовалась как морфологическое явление и рассматривалась в тесной связи с категорией наклонения.
Мысль о несовпадении границ морфологических наклонений с понятием модальности привела к трактовке данной категории как синтаксического явления, тесно связанного с предложением. Многие ученые, исследующие основные проблемы модальности (В. В. Виноградов, Н. Ю. Шведова, К. Г. Крушельницкая и др.), считают, что модальность является грамматической категорией предложения, и выделяют два противоположных вида модальности: действительности и недействительности или (реальности и ирреальности). Выражением первого вида модальности являются формы глаголов изъявительного наклонения, выражением второго вида модальности являются формы глаголов сослагательного и повелительного наклонений.
Т. П. Ломтев, полагая, что модальные свойства предложения не сводятся только к значениям реальности и ирреальности, выделяет следующие три грамматические категории, имеющие модальный характер: гипотетичности, модуса существования и субъективной оценки истинности / ложности высказывания [Ломтев 1972: 91]. Вышеизложенный синтаксический подход, предпринятый в лингвистике, предполагает, что различиям в модальной семантике должны соответствовать различные структурные модели предложения. Однако и синтаксический подход не дает полного описания всего разнообразия средств выражения модальных отношений в языке.
Разрешить ряд проблем, существующих в нынешних разысканиях о категории модальности, позволяет функционально - семантический подход, который представляет язык как систему частично перекрещивающихся подсистем грамматико-лексических полей, функционально-семантических категорий, объединяющих единицы разных языковых уровней на основе общности выполняемой ими семантической функции. При определении семантического объема категории модальности Е. И. Беляева и ряд других исследователей (А. В. Бондарко, М. В. Ляпон и др.) выделяют следующие типы отношений: ? отношение содержания высказывания к действительности в плане реальности / ирреальности ? отношение говорящего к высказыванию в плане оценки его достоверности / недостоверности ? отношение между объектом действительности и его признаком в плане возможности, необходимости, желательности ? отношение между субъектом - носителем признака и действием -предикативным признаком В соответствии с данным подходом функционально-семантическая категория модальности включает два макрополя: действительности и недействительности. В состав последнего входят три поля: ? поле предметной (или потенциальной) модальности, состоящее из микрополей возможности и вынужденности; ? поле модальности волеизъявления с микрополями директивной и оптативной модальности ? поле эпистемической модальности или модальности достоверности, включающее микрополя логической возможности, логической необходимости, уверенности и сомнения [Беляева 1985: 168-169].
В лингвистической науке последних лет стало традиционным разделение модальности на два типа: объективную (1 тип отношений) и субъективную (2 тип отношений).
Первое понимается как отношение высказывания к внеязыковой действительности, оформленное грамматически, второе - как выражение отношения говорящего (пишущего) к тому, что он сообщает. Исследователи отмечают, что объективная модальность обязательна для любого высказывания, субъективная же факультативна [Золотова 1973]. Два компонента в модальной семантике предложения выделяются в работах В. Н. Бондаренко, Г. В. Валимовой, Н. С. Ермолаевой, В. 3. Панфилова, Т. В. Романовой и т.д.
В последнее время проблема категории модальности как понятийной категории, связанной с важными аспектами бытия и его преломлением в сознании и языке, становится актуальной в связи с возросшим интересом к лингвистике текста и ее сближением с когнитологией. В связи с этим категория модальности рассматривается как всеобъемлющая категория на уровне текста. Изучение структур, передающих разные типы модальности, приобретают новую окраску.
Между модальностью высказывания и модальностью текста нет полного изоморфизма. В основе той и другой лежат понятия действительного, возможного, необходимого и их оценка говорящим. В рамках модальности высказывания действуют такие представления об истинном / ложном, реальном / ирреальном, когда интенсиональная и экстенсиональная семантика не противопоставлены, а симметричны. В отличие от этого художественный текст представляет собой конструкт, где ничто не имеет однозначного соотношения с реальностью [Тураева 1994: 109].
Противопоставление модальности высказывания текстовой включает и антиномию "мономодальность / полимодальность". Модальность высказывания характеризуется мономодальностью, (субъект оценки не меняется). Для текстовой модальности возможна полимодальность - субъект оценки может неоднократно меняться. При этом модальность становится в зависимость от дистанционированности повествователя и перспективы, от фокуса повествования. Определяющим компонентом становится точка зрения. Для определения модальности всего текста или какого - нибудь фрагмента важно ответить на вопросы: Кто повествователь? Кто видит, кто говорит? Чья точка зрения направляет повествование? Полимодальность характерна для таких типов повествования, где постоянно изменяется фокус, т.е., повествование перепоручается то одному персонажу, то другому.
Модальность высказывания и текстовая модальность могут быть противопоставлены по параметру эксплицитность / имплицитность. Средства выражения модальности высказывания представляют собой наклонение, коммуникативные и структурные типы предложения, лексические и лексико-грамматические средства (модальная лексика, перформативные и модусные глаголы, авторизующие конструкции, словообразовательные средства). Текстовая модальность выражается с помощью лингвистических и экстралингвистических средств (членение текста, композиция произведения, амбивалентность субъекта). Если модальность высказывания выражается эксплицитно, то текстовая модальность может выражаться как эксплицитно, так и имплицитно [Тураева 1994: 112].
Структурирование модальной информации во внутреннем монологе от 3-го лица
Предметом нашего анализа являются механизмы представления модальной информации в текстах с элементами внутренней речи и результаты взаимодействия когнитивных, модальных и текстовых функций. Исследование базируется на материале 105 фрагментов текстов с элементами внутренней речи, извлеченных из английских текстов. Примеры были выявлены методом сплошной выборки из 35 коротких рассказов и романов английских и американских писателей.
Единицей анализа являются фрагменты текстов с элементами внутренней речи, соотносящиеся с конкретными субъектами. Информационно- смысловая структура текста представляет собой соединение фактуального и модального информационно - смысловых комплексов. Фактуальный комплекс отражает информацию о фактах, явлениях действительности и включает в себя информационно-смысловые блоки о: 1) субъектах (SI- Sn); 2) их действиях/ состояниях (Al/Stl- An/St n); 3) объектах действий субъектов (01-Оп); 4) пространственном параметре или локальности (Ll-Ln); 5) временном параметре или темпоральности (Т1-Тп); 6) их квалификаторах (Q);
В свою очередь, фрейм субъективной модальности состоит из подфреймов субъективно - личностной и субъективно - межличностной модальности. В своей совокупности, данные фреймы активируются событийными сценарными блоками. Так, частями событийного сценария фрейма референтивной модальности являются сцены субъектов, действий/ состояний, объектов, локальности и темпоральности. Сценами, активирующими фрейм субъективно - личностной модальности являются эмотивная, эпистемическая, деонтическая и композитивная модальности. Косвенная реализация субъективно-окрашенных модальных значений имеет место при когнитивных метафорических и метонимических расширениях. Фрейм субъективно- межличностной модальности активируется в соответствующих сценах эпистемической, аксиологической и деонтической модальностей.
Следует отметить, что исследуемая нами когнитивная модель модальности структурирована на основе тесного взаимодействия фреймов, сценариев и сцен по принципу "фигуры" и "фона", соответственно, "фоном" является нейтральный фрейм референтивной модальности, "фигурой"-индивидуализирующий, характеризующий фрейм субъективной модальности. В пределах каждого фрейма есть свои уровни корреляции "фигуры" и "фона".
В качестве примера анализа информационно- смысловой структуры текста рассмотрим схему активации и взаимодействия фреймов референтивной и субъективной модальностей в рассказе D. Н. Lawrence "Odour of chrysanthemums", где внутренний монолог изложен с позиции 3-го лица.
...And all the while her heart was bursting with grief and pity for him. What had he suffered? What stretch of horror for this helpless man! She was rigid with agony. She had not been able to help him. He had been cruelly injured, this naked man, this other being, and she could make no reparation. There were the children—but the children belonged to life. This dead man had nothing to do with them. He and she were only channels through which life had flowed to issue in the children. She was a mother—but how awful she knew it now to have been a wife. And he, dead now how awful he must have felt it to be a husband. She felt that in the next world he would be a stranger to her. If they met there, in the beyond, they would only be ashamed of what had been before. The children had come, for some mysterious reason, out of both of them. But the children did not unite them. Now he was dead, she knew how eternally he was apart from her, how eternally he had nothing more to do with her.
She saw this episode of her life closed. They had denied each other in life. Now he had withdrawn. An anguish came over her. It was finished then: it had become hopeless between them long before he died. Yet he had been her husband. But how little!
Have you got his shirt, Lizabeth? (Данные вкрапления диалогической речи, которые следуют сразу же за внутренним монологом во фрагменте текста, мы не опустили с целью показать, что внутренний монолог останавливает движение сюжета: герой размышляет, и действие замирает, чтобы вернуться в активную фазу на той же точке, на которой оно было прервано введением внутреннего монолога).
Итак, внутренний монолог развивается по ассоциативным законам, вовлекая новые тематические узлы. Связь между ними осуществляется при помощи: a) повторов-скреп: this naked man...this dead man, the dead man had nothing to do with them...he had nothing more to do with her, how awful...how awful, how eternally... how eternally; b) слов-заместителей: this helpless man, this naked man, this other being; c) синонимических повторов: this other being... he was apart from her, a stranger; had not been able to help... could make no reparation, in the next world ...in the beyond, had withdrawn...died, grief...an anguish; d) фонетического сходства слов: helpless...hopeless, agony...anguish; Внутренний монолог дан с позиции 3-лица, т.е. поведение человека описано с точки зрения всевидящего и всеобъемлющего наблюдателя, которому дано проникнуть в его внутреннее состояние. Соответственно, формальным признаком использования «внутренней» точки зрения является употребление в тексте специальных глаголов внутреннего состояния, таких как: felt, knew, saw (to imagine); специальных модальных слов типа: must have felt. Указанные слова-операторы используются автором как специальный прием, функция которого — оправдать применение глаголов внутреннего состояния и модальных слов по отношению к лицу, которое, вообще говоря, описывается с какой-то посторонней («отстраненной») точки зрения.
Сценарное представление заголовка включает содержательно -концептуальную информацию, являясь названием - символом. Модальная информация, представленная в заголовке, приобретает дополнительные оттеночные смыслы в ходе развертывания рассказа до полного текста. Тема, отраженная в заголовке, "хризантемы, как символ некогда чистой, но теперь утраченной любви", проходит красной нитью через весь рассказ. Конкретно во внутреннем монологе данная тема - лейтмотив не дублируется, хотя в подаче истории с отстраненной точки зрения преобладает эмотивно-оценочная лексика, вызывающая ассоциации утраты, печали, отрешенности и тяжелых воспоминаний: ... her heart was bursting with grief and pity for him. He had been cruelly injured, this naked man, this other being. Now he was dead, she knew how eternally he was apart from her, how eternally he had nothing more to do with her. They had denied each other in life. Таким образом, категория модальности проявляется в заголовке посредством модальных эмоционально-оценочных слов в их прямых значениях.
Обратимся теперь непосредственно к анализу фрейма референтивной модальности текста. Референтивная модальность - модальность, задаваемая отношениями когнитивного компонента текста к действительному миру, как их формирует субъект через свои интенции текстовой деятельности. Основное ее содержание - диалектическое противопоставление действительность/ недействительность.
В фокусе внимания сцена субъекта 1 и связанные с ней другие сцены субъекта 2 и субъекта 3. Сцена субъектов в данном тексте: Sl-she, a wife; 52- he, this helpless man, this naked man, this other being, this dead man, a husband; 53- the children; Квалификативная часть сцены субъектов SI, S2, S3 представлена лексическими единицами, привносящими в сцену информацию о внешности объекта (naked), состоянии объекта (helpless, dead); Сцена действий/состояний активируется целым рядом глаголов, характеризующих свойство существования вышеназванных субъектов и сопутствующих предметов. Al/Sl: was bursting, was rigid, had not been able to help, could make, was, knew, felt, saw; A2/S2: had suffered, had been cruelly injured, had nothing to do, had withdrawn; A3/S3: belonged to, had come, did not unite; В информационном потенциале некоторых из этих глагольных единиц отмечается усиление динамического аспекта сцены и дается представление: a) о характере действия (had suffered, had been cruelly injured) b) называются ментальные состояния субъектов (knew, saw); c) направление действия (had come into) d) время (knew now)
Квалификаторы сцены действий соответствующих субъектов Al-2/StQl-2 это лексические единицы, акцентирующие разные части сцены: оценку (with grief and pity, cruelly), время (eternally).
Некоторыми глагольными единицами активируется одновременно несколько фреймов: референтивной модальности (темпоральности), субъективно-личностной и субъективно-межличностной модальностей (And he, dead now how awful he must have felt it to be a husband). На базовый концепт "время" референтивной модальности (план реальности - регулярность действия) накладываются концепты второго уровня эпистемической (ментальной модальности уверенности и сенсорной модальности), композитивной модальности (соединительная логическая связь и обособление), деонтической модальности, представленной операторами общей оценки и третьего уровня (блок аксиологической модальности, выражающейся в отрицательной оценке).
Структурирование модальной информации в аутодиалоге от 1-го лица
Исследование базируется на материале 105 фрагментов текстов с элементами внутренней речи, извлеченных из русских текстов. Примеры были выявлены методом сплошной выборки из 35 коротких рассказов и романов русских писателей.
В качестве примера анализа информационно - смысловой структуры текста рассмотрим схему активации и взаимодействия фреймов референтивной и субъективной модальностей в рассказе Л. Н. Андреева "Тьма", представляющего аутодиалог от 1-го лица.
Так вот она, правда... Это значит: и завтра и послезавтра не пойду, и все узнают, почему я не пошел, остался с девкою, запил, и назовут меня предателем, трусом, негодяем. Некоторые заступятся, будут догадываться...нет, лучше не надеяться на это, лучше так. Кончено, так кончено. В темноту так в темноту. А что дальше? Не знаю, темно. Вероятно, ужас какой-нибудь, ведь я еще не умею по-ихнему. Как странно: нужно учиться быть плохим. У кого же? У нее?.. Нет, она, не годится, она сама ничего не знает, ну да я сумею. Плохим нужно быть по-настоящему так, чтобы... А потом? А потом, когда-нибудь, приду к ней, или в кабак, или на каторгу и скажу: теперь мне не стыдно, теперь я ни в чем не виноват перед вами, теперь я сам такой же, как вы, грязный, падший, и скажу: смотри какой я несчастный. Или выйду на площадь, падший, и скажу: смотрите какой я! Все у меня было: и ум, и честь, и достоинство, и даже страшно подумать — бессмертие; и все это я бросил под ноги проститутке, от всего отказался только потому, что она плохая... Что они скажут? Разинут рты, удивятся, скажут — «дурак»! Конечно, дурак. Разве я виноват, что я хороший? Пусть и она, пусть и все стараются быть хорошими... Раздай имение неимущим. Но ведь это имение и это Христос, в которого я не верю. Или еще: кто душу свою положит — не жизнь, а душу, вот как я хочу. Но разве сам Христос грешил с грешниками, прелюбодействовал, пьянствовал? Нет. Он только прощал их, любил даже. Ну, и я ее люблю, прощаю, жалею — за чем оке самому? Да, но ведь она в церковь не ходит, и я тоже. Это не Христос, это другое, это страшнее. /-Страшно, Люба! -Страшно, миленький. Страшно человеку встретиться с правдой./ Она опять о правде. Но отчего страшно? Чего я боюсь? Чего я могу бояться — когда я так хочу? Конечно, бояться нечего. Разве там, на площади, перед этими разинутыми ртами, я не буду выше их всех? Голый, грязный, оборванный —у меня тогда будет ужасное лицо — сам отдавший все —разве я не буду грозным глашатаем вечной справедливости, который должен подчиниться и сам Бог — иначе он не Бог! /-Нет страшного, Люба! -Нет, миленький, есть. Не боишься, и хорошо, но его не зови. Не надо./ Так вот как я кончил. Не этого я ооісидал. Не этого я ожидал для моей молодой, красивой жизни. Боже мой, но ведь это безумие, я с ума сошел. Еще не поздно. Еще не поздно. Еще можно уйти!
Небольшие вкрапления диалогической речи в аутодиалог приведены не случайно. Они являются необходимым звеном, направляющим источником внутренних переживаний персонажа, который в споре с самим собой пытается разрешить мучащие его противоречия. Семантическое наполнение аутодиалога - это борьба эмоционального и рационального, выраженная двумя внутренними голосами. Интуиция выступает против трезвой рассудительности и последовательной логики. Каждая сторона наделяется своим голосом. В данной ситуации эмоциональность берет вверх над рассудочным началом персонажа, и впоследствии события имеют драматический исход.
Сценарное представление заголовка включает содержательно -концептуальную информацию, являясь названием-символом, где "тьма" - это олицетворение порока, невежества, безнравственности. Заголовок рассказа носит ретроспективный характер, модальная информация, представленная в нем, приобретает дополнительные оттеночные смыслы по прочтении рассказа до конца. В аутодиалоге раскрывается частичное дублирование смыслового содержания заголовка в виде производных повторов:
Кончено, так кончено. В темноту, так в темноту. А что дальше? Не знаю, темно... План выражения представлен эмотивной и оценочной лексикой: Вероятно, ужас какой-нибудь, ведь я еще не умею по-ихнему. Как странно: нужно учиться быть плохим. А потом, когда-нибудь, приду к ней, или в кабак, или на каторгу и скажу: теперь мне не стыдно, теперь я ни в чем не виноват перед вами, теперь я сам такой же, как вы, грязный, падший, и скажу: смотри какой я несчастный. Голый, грязный, оборванный — у меня тогда будет ужасное лицо... Таким образом, категория модальности проявляется в заголовке посредством ретроспективного переосмысления оценки и модальных эмоционально-оценочных слов в их прямых значениях. Теперь обратимся непосредственно к анализу фрейма референтивной модальности текста, представленного сценой S1 и связанной с ней сценой S2. Информация о неосновных лицах раскрывается в сценах сопутствующих субъектов S3 и S4. Итак, сцена субъектов в данном тексте: S1- я, падший, грозный глашатай вечной справедливости; Б2-девка, она, проститутка; 53- все, некоторые, они, кто; 54- Христос, он, сам Бог;
Квалификативная часть сцены субъектов S1 и S2 представлена лексическими единицами, привносящими в сцену информацию о внешности объекта (грязный, несчастный, голый, оборванный), оценку моральных качеств (падший, плохая, хороший).
Сцена действий/состояний активируется рядом глаголов, характеризующих свойство существования вышеназванных субъектов и сопутствующих предметов. A1/S1- не пойду, не пошел, остался, запил, не знаю, не умею, сумею, приду и скажу, не стыдно, не виноват, бросил, отказался, не верю, хочу, люблю, прощаю, жалею, боюсь, могу бояться, хочу, разве не буду, ожидал; A2/S2- не годится, не знает, не ходит; A3/S3- узнают, назову, заступятся, будут догадываться, скажут, разинут, удивятся, скажут, пусть стараются быть хорошими, положит; A4/St4- грешил, прелюбодействовал, пьянствовал, прощал, любил, должен подчиниться; В информационном потенциале некоторых из этих глагольных единиц отмечается усиление динамического аспекта сцены и дается представление: a) о характере действия (пьянствовал) b) называются ментальные состояния субъектов (не знает); c) направление действия (приду к, выйду на) d) время (послезавтра не пойду) Квалификаторы сцены действий соответствующих субъектов Al/StQl это лексические единицы, акцентирующие разные части сцены: оценку (по-ихнему, по-настоящему, выше всех). Некоторыми глагольными единицами активируется одновременно несколько фреймов: референтивной модальности (темпоральности), субъективно-личностной и субъективно-межличностной модальностей (Нет, она, не годится, она сама ничего не знает, ну да я сумею... ). На базовый концепт "время" референтивной модальности (план реальности - модальное значение соотнесенности) накладываются концепты второго уровня эпистемической (ментальной модальности знания и модальности возможности), композитивной модальности (композиционно- стилистические средства: квазиэквивалентность), деонтической модальности, представленной операторами утилитарной оценки и третьего уровня (блок аксиологической модальности, выражающейся в отрицательной оценке).
Сходства в представлении модальности внутренней речи
Итак, в предыдущих главах мы рассматривали специфику внутренней речи в английских и русских текстах в когнитивном, модальном и текстуальном аспектах. Теперь сопоставим результаты нашего исследования. Обратим внимание на тот факт, что количество анализируемого материала в каждом языке одинаково, что позволяет сделать более точные выводы о типологии модальности внутренней речи в сопоставляемых английских и русских текстах.
Для установления когнитивной модели модальности внутренней речи мы использовали такие конфигурации познавательных структур, как схемы, модели, фреймы, сценарии, сцены. Познавательная структура высказывания и тем более текста всегда представлена языковой структурой в свернутом, редуцированном виде. Данное явление, описываемое в лингвистике, как "скважинность" устраняется в виде фрейма.
Текстуальный компонент представлен в виде фактуального информационно-смыслового комплекса, состоящего из комплексов субъектов, объектов, действий субъектов, временного и пространственного параметров и квалификаторов их сцен.
Модальный компонент текста представлен в виде гиперфрейма, который охватывает спектр разнородных модальностей, имеющих разной силы связи с когнитивным компонентом текста. Выделяются такие модальности текста, как референтивная, субъективно-личностная и субъективно-межличностная модальности.
Отмечены случаи активирования одновременно нескольких фреймов некоторыми глагольными единицами, а именно: фреймов референтивной модальности (темпоральности), субъективно-личностной и субъективно-межличностной модальностей.
Например: But, however well we fought, we never won siege or battle and all our bouts ended with Joe Dillon s war dance of victory [Joyce J. An Encounter].
На базовый концепт "время" референтивной модальности (план ирреальности - модальность предположения и план реальности - регулярность действия) накладываются концепты второго уровня эмотивной, композитивной модальностей, деонтической модальности, представленной оператором общей оценки и третьего уровня (блок аксиологической модальности, выражающейся в отрицательной оценке). ...господи, так хочется поесть, хоть бы кусочек какой-нибудь, и так больно стало вдруг пальчикам [Ф. М. Достоевский Мальчик у Христа на Елке].
На базовый концепт "время" референтивной модальности (план ирреальности - модальность желательности и план реальности - однократность действия) накладываются концепты второго уровня эпистемической модальности (модальности волеизъявления и эмотивной модальности) и третьего уровня (блок аксиологической модальности, выражающейся в отрицательной оценке).
Наложение концептов друг на друга объясняется тем, что модальность распределяется в тексте диффузно - с существенной долей взаимопроникновения ее разновидностей. Диффузность особенно характерна для полей референтивной модальности и субъективно-личностной (эпистемической) модальности.
При построении информационно- смысловой структуры текстов мы рассматривали фрагменты текстов с внутренней речью, представленной в виде внутреннего монолога, потока сознания и аутодиалога. Малые вкрапления внутренней речи не вошли в сферу нашего анализа в виду их крайне незначительной протяженности и, соответственно, невозможности построения фактуального и модального информационно-смысловых комплексов.
Сравнение представления внутренней речи в английских и русских текстах дает основания для выявления следующих сходств. Внутренняя речь, проанализированная на материале исследования, как правило, представлена с позиции 1-го лица, что составляет 55,2 % употребления в английских текстах и 82,9 % употребления в русских текстах. Для текстов, где модальность внутренней речи представлена с позиции 1-го лица комплексом субъекта 1, характерна функциональная перспектива персональности, а именно: используется заведомо субъективная точка зрения повествователя.
Например: Who am I? What have I been doing? I have been fighting a husband who did not exist. He existed all the time. What wrong have I done? What was that I ve been living with? There lies the reality, this man [D. H. Lawrence Odour of chrysanthemums].
Жалко мне его? Нет, не жалко. Что я могу сделать для него? Выйти за него замуж? Да разве я смею? И разве же это не будет такою же продаоїсею? Господи, да нет, это еще хуже! [В. Гаршин Происшествие].
Однако с позиции 1-го лица модальность внутренней речи может быть представлена любым другим комплексом субъектов, в котором превалируют местоимения и существительные в 3-ем лице, и есть структуры, выражающие отчуждение (безличные конструкции, местоимения, имеющие неопределенно-личный характер, местоимения, свидетельствующие об удаленности, конструкции с формой страдательного залога, слова - обобщения). Для такого текста характерна функциональная перспектива отчужденности. Частотность употребления внутренней речи от 1-го лица с функциональной перспективой отчужденности крайне низка и составляет 2,9 % в английских текстах и 5,7 % в русских текстах.
Например: Every one was incredulous when it was reported that he had a vocation for the priesthood. Nevertheless it was true. A spirit of unruliness diffused itself among us and, under its influence, differences of culture and constitution were waived. We banded ourselves together, some boldly, some in jest and some almost in fear... [J. Joyce An Encounter].
Лекции — линии листиков; и по линиям листиков — лекций — летает взгляд папы; папа водит по ним большим пальцем; защелкав крахмалом сорочки, свирепо он рявкает...Это - иксики, игреки, зетики ... таксики; таксиков я встречал на бульваре. Думал я: - из лекционных тетрадочек «иксики» прорастают ростком: зеленеющим, лепечущим листиком — из набухающей почки; деревенеют жердями; и торчат себе после... оставленным молодым человеком: при Университете, для папы [А. Белый Котик Летаев].
Как в английских, так и в русских текстах внутренняя речь представлена в большей степени внутренним монологом (62,8 % в английских текстах и 74,3 % в русских текстах).
Например: Has he died? Are you swimming on and on without hope, towing a lump of dead meat through the water? And if he has died, wouldn t it better to let the current carry you out to sea with him, both of you lost for ever, beyond recovery and beyond questioning? [ J. Wain The life Guard].
Нет, не может быть, чтобы я ошибался,— это желтое, раскосое, скуластое лицо, эти постоянные короткие поклоны и потирание рук, и вместе с тем эта напряженная, нервная, жуткая развязность... Но если все это правда и штабс-капитан Рыбников действительно японский шпион, то каким невообразимым присутствием духа должен обладать этот человек, разыгрывающий с великолепной дерзостью среди бела дня, в столице враждебной нации, такую злую и верную карикатуру на русского забубённого армейца! [А. И. Куприн Штабс-капитан Рыбников]. Фрейм референтивной модальности достаточно полно представлен сценами субъектов, действий/ состояний и темпоральности, менее объемно сценами объектов и локальности. Модальность локальности не всегда представлена всеми комплексами, обычно она мало реализована и представлена всего лишь несколькими лексическими единицами адвербиального характера. Квалификаторы сцен субъектов, объектов и действий субъектов, как в английских, так и в русских текстах представлены неполно. Квалификаторы сцен локальности и темпоральности могут быть вовсе не представлены во фрагментах текстах. Это объясняется тем, что язык внутренней речи свободен от избыточности. Внутренняя речь характеризуется отрывочностью, фрагментарностью, сокращенностью.
