Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Лингвистический анализ научно-фантастического текста 13
1.1. Особенности научно-фантастической литературы 13-15
1.1.1. Связь науки и научно-фантастической литературы 15-16
1.2. Становление научной фантастики в зарубежной литературе 17-18
1.3. Развитие отечественной научно-фантастической литературы 18-21
1.4. Научно-фантастический текст 22-24
1.4.1. Лексические элементы научно-фантастического текста 24-27
1.4.2. Термины и квазитермины в научной фантастике 28-30
1.4.3. Квазиреалии в научной фантастике 30-32
1.5. Философские и социальные проблемы в произведениях Рэя Брэдбери..32-36
1.6. Трудности восприятия научно-фантастического текста на иностранном языке 36-39
Глава II. Процесс становления лингвострановедческого подхода в переводоведенин 40
2.1. Проблема определения понятия «реалия» 40-42
2.1.1. Развитие термина «реалия» в языкознании 42-44
2.1.2. Проблема имен собственных в практике перевода 44-52
2.1.3. Различные подходы к классификации реалий в языкознании 52-81
2.2. Связь реалий по предмету и времени 81
2.3. Связь реалий по месту и времени 82
2.4. Приемы перевода и передачи реалий в тексте 83-98
2.4.1. Современный взгляд на проблему перевода реалий 98-101
Глава III. Способы межъязыковой передачи реалий при переводе научно- фантастического текста в произведениях Рэя Брэдбери 102
3.1. «451 по Фаренгейту» 102-111
3.2. «Август 1999: Земляне» 111-115
3.3.«Февраль1999:Илла» 116-121
3.4. «Август 2026: Будет ласковый дождь» 122-129
V. Заключение 130-133
VI. Приложение. Анализ реалий 134-167
VII. Список реалий, использованных в работе 168-188
VIII. Библиография 189-201
- Связь науки и научно-фантастической литературы
- Развитие отечественной научно-фантастической литературы
- Проблема определения понятия «реалия»
- «Август 1999: Земляне»
Введение к работе
Перевод занимает важное место в науке о языке. Вслед за Л.Л. Нелюбиным, «под словом «перевод», как одним из видов сложной речеязыковой деятельности человека, обычно подразумевается либо сам процесс перевода, либо результат деятельности переводчика — устный или письменный текст, высказывание. Так как процесс перевода (и его результат) протекают в двуязычной ситуации, когда в процессе общения участвуют два языка, т.е. межъязыковой ситуации, то можно определить перевод как процесс межъязыкового преобразования или трансформации устного или письменного текста, предъявленного на одном языке, в текст (устный или письменный) на другом языке. Если язык представляет собой естественно существующую коммуникативную систему общества, а речь — это функционирование языка в процессе коммуникации для передачи информации, то перевод суть передача информации, содержащейся в данном произведении речи, средствами другого языка» (Нелюбин Л.Л., 2003, С. 137-138). Помимо приведенной дефиниции, под процессом перевода следует понимать передачу чувств, мыслей, эмоций, высказанных на одном языке, средствами другого языка. Осуществляя коммуникативную деятельность в двуязычной ситуации, переводчик одновременно кодирует и декодирует обрабатываемую им информацию в кодах двух разных знаковых систем. Поэтому процесс перевода можно считать сложным видом психолингвистической деятельности в условиях двуязычной ситуации. Хороший перевод какого-либо зарубежного произведения порой обогащает язык перевода и культуру этой страны не меньше, а то и больше, чем произведение, созданное на этом языке изначально. Понимая ограниченность средств, находящихся в распоряжении переводчика, - просто потому, что разные языки по-разному описывают реальность, - мы, тем не менее, будем исходить из тезиса Л.С. Бархударова: «Существуют непереводимые частности, но нет непереводимых текстов» (Бархударов Л.С, 1975, с. 221).
Перевод, как вид духовной деятельности человека, восходит еще к глубокой древности. Он всегда играл существенную роль в истории культуры отдельных народов и мировой культуры в целом. В наше же время - с середины XX столетия (после Второй мировой войны) - переводческая деятельность во всех своих разновидностях приобрела невиданный ранее размах благодаря все возрастающей интенсивности международных контактов. Это дает основание некоторым зарубежным авторам, писавшим о переводе, называть XX век «веком перевода». С еще большим правом это можно сказать и о XXI столетии. При этом, поскольку практика в переводе всегда опережала теорию, многие исследователи вносят заметный вклад в развитие теории перевода своей практической работой. Существует множество изданий, в которых авторы делятся своим опытом переводчиков и редакторов (напр., книги Галь Н.Я., Флорина СП.; разделы, посвященные практике перевода, в различных периодических изданиях) или дают критические обзоры существующих переводов (Галь Н.Я., 1987), формулируя не обобщенные теоретические принципы, а практические советы, приложимые к конкретным задачам, которые приходится решать переводчику.
Каждый текст создается в определенных исторических, социальных и культурных условиях. Данные условия тем или иным образом всегда отражаются в произведении, и для его полного понимания необходимо учитывать и этот «вертикальный контекст». Переводчик, как посредник между автором оригинала и читателем перевода, должен обладать знанием культуры не только языка оригинала, но и языка перевода, чтобы правильно понять и адекватно передать оригинальный текст.
Что же происходит при переводе? Ведь вертикальный контекст произведения социален, он определяется конкретным обществом, в котором оно создается, его культурным багажом; таким образом, для другого общества, т. е. читателей перевода, те очевидные и вполне понятные для «оригинальных» читателей вещи, которые присутствуют в произведении неявно, вовсе не будут ни
очевидными, ни понятными. Видимо, в этом случае переводчику придется сначала извлечь на поверхность содержимое «подземных этажей» произведения, а затем распределить его по видимым, «надземным» уровням, чтобы читатель перевода получил адекватное о нем представление.
На практике это чаще всего выглядит следующим образом: переводчик либо снабжает понятия, непонятные для читателей, комментарием в сноске, либо объясняет значение слова в самом тексте, либо просто снимает это слово и заменяет его описанием предмета (напр., если в тексте написано: «Он был очень солидным человеком и после обеда всегда читал 'Тайме'», то сноска может выглядеть так: «'Тайме' — влиятельная консервативная ежедневная газета»; объяснение в тексте: «... был солидным человеком и читал 'Тайме' — серьезную, влиятельную газету»; замена описанием: «... и читал серьезные, консервативные газеты»). Иногда, впрочем, переводчик идет другим путем: он заменяет такую иностранную реалию на соответствующую ей в культуре языка перевода (напр., русские переводчики XVIII-XIX вв., которые зачастую заменяли «Жана» на «Ванюшу», а «Мэри» на «Машеньку», могли бы заставить героя читать вместо «Тайме» — какие-нибудь «Петербургские ведомости»!), но такой путь почти не используется в наши дни, поскольку уже давно стало ясно, что он искажает оригинал, наделяя его совершенно не имеющими к нему отношения ассоциациями. Есть, конечно, и еще один путь: просто, не объясняя ничего, оставить слово без всяких пояснений и положиться на эрудицию читателя, но в большинстве случаев это приводит лишь к тому, что читатель далеко не всегда оказывается в состоянии самостоятельно разобраться в ситуации, основываясь на какой-то уже известной ему информации, и вообще не понимает, о чем идет речь.
Практика перевода показывает, что в этой области нет готовых решений: переводчик должен каждый раз заново принимать решение, как поступить с какой-либо реалией, в каждом конкретном случае, исходя из задач перевода и своих возможностей.
Таким образом, становится ясно, что перевод состоит далеко не только в правильной передаче на другом языке всех слов оригинала. Произведение в переводе должно быть цельным, единым и полным, т. е. включать и все те элементы вертикального контекста, которые содержатся в оригинале. Образно говоря, переводчик должен воссоздать оригинальный текст на другом языке — построить такое же здание, с тем же количеством этажей и тем же декором и убранством, и при этом постараться, чтобы и меблировка этажей - всех, в том числе и подземных - по возможности максимально соответствовала исходному образцу.
Как лингвистов, так и представителей других наук, давно привлекают вопросы соотношения культуры в самом широком понимании этого слова и информации, заложенной, хранимой и сообщаемой в словах как элементах языка. Особенности жизни данного народа и его страны (такие, как ход исторического развития, характер социального устройства, географическое положение, природные условия и т.д.) непременно находят отражение в языке этого народа. Язык представляет собой некое отражение культуры какой-либо нации, неся в себе национально-культурный код того или иного народа. В нем встречаются слова, в значении которых может быть выделена особая часть, отражающая связь языка и культуры, так называемый культурный компонент семантики языковой единицы. Прежде всего к таким словам относятся слова-реалии.
Данным языковым единицам уделено достаточно внимания как отечественными, так и зарубежными исследователями. Можно выделить таких ученых, как СИ. Влахов и СП. Флорин, Л.Н. Соболев, Г.В. Чернов, Г.В. Шатков, А.Е. Супрун. СИ. Влахов и СП. Флорин обратили внимание на такие "непереводимые" элементы в середине XX века (в 1960 году была опубликована их статья "Реалии"). Позже вышла в свет их книга "Непереводимое в переводе", в которой была представлена полная характеристика, классификация и способы перевода реалий. Реалии-
американизмы составляют главный объект исследования Г.Д. Томахина. В учебниках по теории перевода Л.С. Бархударова, В.Н. Комиссарова, В.Н. Крупнова, Т.Р. Левицкой, A.M. Фитерман, А. Лиловой, М.М. Морозова, А.В. Федорова также представлена информация о культурно-маркированных словах. Проблемы соотношений языка и культуры рассматриваются также Е.М. Верещагиным и В.Г. Костомаровым. Роли слов-реалий в художественном произведении уделяют внимание Н.И. Паморозская и B.C. Виноградов. Одним из основоположников переводоведения является Л.Л. Нелюбин. Эту традицию продолжают Г.Т. Хухуни, И.Н. Бугулов, М.Л. Вайсбурд, И.А. Быкова, Л.В. Малаховский, Л.Т. Микулина, О.А. Бурукина.
Среди современной зарубежной литературы по данной теме следует отметить работы Дж. Лича, Ю. Найды, Дж. Ханта, К. Саявара, А. Вербицкой, Б. Стрита и
ДР-
Как уже было сказано, по теории и практике перевода написано немало, в том числе и по реалиям. В связрі с этим возникает вопрос о том, чтобы соединить все то, что было наработано в этой области, и попытаться определить общую схему классификации реалий, а также очертить подходы к переводу реалий, с которыми сталкивается переводчик.
Актуальность данной работы заключается в том, что научно-фантастический текст, занимающий в литературе весьма заметное место, и его межъязыковая передача, начиная с середины XX века, крайне важны для современной теории перевода.
Объектом исследования является научно-фантастический текст.
Предметом исследования в квалификационной работе выступает явление, обозначаемое как перевод реалий в научно-фантастическом тексте. Под понятием реалии как особой категории средств выражения понимают слова (и словосочетания), называющие объекты, характерные для жизни (быта, культуры, социального и исторического развития) одного народа и чуждые другому; будучи носителями национального и/или исторического колорита,
они, как правило, не имеют точных соответствий (эквивалентов) в других языках, а, следовательно, не поддаются переводу "на общем основании", требуя особого подхода.
Целью данного исследования является выявление типов реалий и анализ способов их передачи при переводе на основе фантастических произведений Р. Брэдбери «451 по Фаренгейту», «Август 1999: Земляне», «Февраль 1999: Илла» и «Август 2026: Будет ласковый дождь». Средством для достижения поставленных целей является изучение научной литературы по проблемам реалий как слов, имеющих культурный компонент в значении, а также анализ имеющихся и возможных способов их передачи при переводе.
В соответствии с поставленными целями нам необходимо решить следующие задачи:
уточнить понятие «реалия»;
выявить культурно-маркированные единицы в произведениях «451 по Фаренгейту», «Август 1999: Земляне», «Февраль 1999: Илла» и «Август 2026: Будет ласковый дождь»;
сопоставить существующие классификации и составить единую классификацию слов-реалий, встречающихся в произведениях Р. Брэдбери, включая реалии заведомо фантастические;
провести всесторонний анализ каждой единицы оригинального текста и ее русских эквивалентов;
изучить способы передачи таких лексических единиц в переводах на русский язык, выявить преобладающий прием передачи фоновых слов.
Основным методом, применяемым в исследовании, служит сопоставительный анализ.
Сопоставительный анализ ведется по следующей схеме:
сопоставление оригинального текста и текста перевода;
определение референциального значения слова ИЯ;
определение референциального значения слова ПЯ;
определение прагматического значения слова ПЯ.
Научная новизна данной работы заключается в том, что это первая попытка систематического изучения проблем перевода научно-фантастического текста.
Теоретическая значимость работы заключается в выявлении лексических элементов научно-фантастического текста, а также способов межъязыковой передачи содержащихся в нем реалий на материале произведений Рэя Брэдбери, что дает возможность дополнить и углубить освещение лексико-стилистических проблем перевода в существующей специальной литературе.
Практическая значимость. Данная работа представляет интерес для дальнейшей разработки вопросов, связанной с изучением проблем перевода научно-фантастического текста. Полученные результаты исследования могут быть использованы при чтении курсов лекций по сопоставительной лексикологии английского и русского языков, переводоведению и на практических занятиях по переводу художественных текстов на английском и русском языках.
Материалом исследования послужил роман Р. Брэдбери «451 по Фаренгейту» и его перевод на русский язык Т. Шинкарь, а также рассказы из сборника «Марсианские Хроники»: «Август 1999: Земляне», «Февраль 1999: Илла», «Август 2026: Будет ласковый дождь» и их перевод на русский язык Л. Ждановым.
Кроме того, в работе использовались данные общих и специализированных англо-русских словарей, толковых словарей русского и английского языка, данные Большой советской энциклопедии.
Структура работы определяется поставленными целями и основными задачами исследования. Диссертационная работа состоит из введения, трех глав с резюмирующими выводами по каждой главе, заключения, библиографии, списка использованных словарей и интернет-ссылок. Исследование содержит приложение и список реалий, использованных в работе.
Во Введении обосновывается выбор темы, актуальность и научная новизна работы, определяется объект, предмет исследования, формулируются цели и вытекающие из них задачи, выявляется теоретическая и практическая значимость, описывается материал исследования, формулируются положения, выносимые на защиту, а также данные об апробации результатов изучения темы.
В первой главе представлены теоретические положения, согласно которым выявляются особенности и связь науки и научно-фантастической литературы, изучается становление научной фантастики как в зарубежной, так и в отечественной литературе, характеризуются основные лексические элементы научно-фантастического текста.
Во второй главе анализируется развитие понятия реалии в зарубежном и российском переводоведении второй половины 20-го — начала 21 века, представлена классификация реалий, встреченных в произведениях Р. Брэдбери, определяется статус имен собственных, дается их классификация в составе реалий и разрабатываются способы их передачи, указываются особенности этого процесса. Кроме того, сравниваются подходы к передаче безэквивалентной лексики, анализируются факторы, влияющие на выбор конкретного средства перевода.
В третьей главе исследуются лексические единицы, специфичные для научно-фантастического текста (т.е. термины или неологизмы), определяется тип (термин, квазитермин, квазиреалия), характеризуется способ образования и значение неологизма; если же это квазитермин или термин - его функции. Также анализируются факторы, имеющие значение для понимания семантического содержания данной лексической единицы, такие как контекст, словообразовательная форма и т.д.
В Заключении подводятся итоги диссертационного исследования и формулируются основные выводы.
В Библиографии приводятся работы отечественных и зарубежных ученых, словари и энциклопедии, а также другие источники, используемые в исследовании.
В Приложении проводится подробный анализ словарных единиц: исходное слово оригинального текста и способ его передачи на русский язык.
Апробация работы. Теоретические положения и практические результаты данной работы обсуждались на заседаниях кафедры теории языка и англистики переводческого факультета Института лингвистики и межкультурной коммуникации Московского государственного областного университета (июнь 2006, июнь 2007, ноябрь 2008, апрель 2009). Основные положения диссертации были использованы в докладах на научно-практических конференциях «Перевод и переводоведение» Института лингвистики и межкультурной коммуникации Московского государственного областного университета 20 апреля 2007 года, и на V Всероссийской научно-практической конференции «Актуальные проблемы современного сопоставительного языкознания» (Москва, МГИ им. Е.Р. Дашковой, 23 ноября 2007г.).
Связь науки и научно-фантастической литературы
Благодаря накоплению гигантского опыта и колоссальным техническим возможностям наука поднялась на новую, качественно иную ступень. Отражение этого в сознании людей обусловливает, в частности, интерес к научно-фантастическому жанру литературы, успех его развития. Расцвет научной фантастики характерен в общем для всех стран с высокоразвитой наукой и техникой, где они составляют основу роста производительных сил. Наибольшее свое развитие научная фантастика получила в англо-американской литературе. В Англии и Америке в первые годы после Второй мировой войны издавались десятки журналов, специально посвященных научной фантастике, печатались тысячи рассказов, новелл, романов, отражающих влияния науки на развитие общества и человека.
В научно-фантастической литературе на начальном этапе развития основное место занимал научный элемент, а произведения данного жанра имели некоторое сходство с научно-популярными очерками. В них описывались чудеса науки и техники и те блага, которые они должны принести всему человечеству в ближайшем будущем. По мере своего развития жанр покидает свои прежние формы и поднимается на новый уровень. Бурный прогресс научных исследований делает самые фантастические гипотезы и предположения объектом научного исследования. Каждое новое соображение, пусть еще не разработанное и не подкрепленное нужным количеством научных наблюдений, опытов и фактов, немедленно подхватывается и подвергается изучению. Постепенно фантастический элемент теряет свою ценность, потому что, во-первых, фантастические теории перестают быть фантастическими, а, во-вторых, новым необычным теориям становится все сложнее дать научное обоснование ввиду все большего уровня знаний человечества в области науки.
Таким образом научно-фантастическая литература теряет свою обособленность, постепенно растворяясь в художественной литературе. На этом этапе «обратная связь» с наукой приобретает большую значимость потому, что в такой литературе ученые увидят то, что иногда трудно осмыслить им самим, - действие их открытий и опыта в жизни и в человеке, причем не только положительное, но иногда и трагически вредное. Не подлежит сомнению, что на этом пути научной фантастики осуществляется прямой контакт с социальными проблемами. Фантастика становится социологической, смыкается и переходит в большую литературу, выходя из границ своего жанра. Писателей научной фантастики все меньше занимает обоснование научных или наукообразных гипотез. Наука используется в фантастических произведениях как художественный прием, а сама фантастика - как способ утверждения или развенчания определенных философских, социальных, этических, эстетических идей. Объединяя в себе факт известный и факт предполагаемый, научное знание и воображение, фантастика оказывается оригинальным союзом двух методов познания мира (Мещерякова М.И.
Первым профессиональным писателем-фантастом стал французский литератор Жюль Берн. Именно время выхода в свет его первых книг из серии Необыкновенные путешествия («Пять недель на воздушном шаре» (1862), «Путешествие к центру Земли» (1864), насквозь проникнутых верой во всесилие науки, можно считать официальной датой возникновения научной фантастики.
Первый переворот в развитии научной фантастики произвел в конце 90-х годов 19 в. выдающийся английский писатель Герберт Уэллс. Он внес в «жюль-верновскую», ранее в целом оптимистичную научную фантастику элементы пессимизма, гротесковости и социальной критики.
Переломным моментом в истории научной фантастики оказался выход в 1926 первого специализированного журнала научной фантастики «Эмейзинг сториз» ("Amazing Stories"), главным редактором которого был писатель и журналист Хьюго Гернсбек. На долгое время именно «Эмейзинг» стал настоящим флагманом мировой фантастики. Именно в «Эмейзинг сториз» в первый раз были опубликованы произведения таких выдающихся авторов, как А. Азимов, Д.Уильямсон, Э.Э. «Док» Смит.
Конец 1940 - начало 1950-х стали закономерным продолжением «Золотого века» американской научной фантастики. Именно тогда в научную фантастику пришли писатели, долгие годы определявшие «лицо фантастической литературы» в США, - Пол Андерсон, Гарри Гаррисон, Роберт Шекли, Филип К. Дик, Фрэнк Херберт и др. Это же время стало расцветом творчества мастеров начального этапа «Золотого века» - Айзека Азимова, Роберта Хайнлайна, Клиффорда Саймака, Альфреда Ван-Вогта, Лестера Дель Рея, Фрица Лейбера. Одновременно 1950-е оказались периодом окончательно формирования системы съездов любителей научной фантастики (конвентов). Вокруг конвентов еще в предшествующие десятилетия сформировалось сообщество ярых приверженцев фантастической литературы («фэндом»). В 1953 состоялся всемирный конвент научной фантастики, на котором была основана премия «Хьюго», считающаяся самой престижной в мире научной фантастики. (Названа награда была в честь Хьюго Гернсбека, основателя журнала «Эмейзинг сториз». А первую премию получил писатель Альфред Бестер за роман «Уничтоженный человек»).
В 1970-е стало хорошо заметно стремление практически всех англоамериканских фантастов к все большей литературности своих текстов, к использованию приемов, ранее характерных для нефантастической литературы. Фантасты стремились синтезировать все лучшее, что создала научно-фантастическая литература периода «Золотого века», с достижениями авангардной научной фантастики 1960-х: исповедальный тон прозы; перебивка текста якобы подлинными «документами из будущего»; сам образ главного героя, весьма далекий от безусловно положительных персонажей романов «Золотого века».
Некоторое оживление ситуации в англо-американской научной фантастике первой половины 1980-х оказалось слишком слабым, чтобы можно было говорить о новом этапе в развитии этой области фантастической литературы.
На Западе в научно-фантастических произведениях конца 20 - начала 21 вв. в основном эксплуатируются старые приемы, формы и достижения. В современной американской фантастике идет «пережевывание» открытий, сделанных гораздо раньше.
Развитие отечественной научно-фантастической литературы
Научная фантастика, если брать точкой отсчета первые романы Жюля Верна, пользуется популярностью вот уже более столетия. Ценителями таланта великого писателя были Лев Толстой и Д.И. Менделеев. Вместе с тем литературоведение и критика столь долгое время обходила молчанием целое направление мировой литературы, которому он положил начало, что этому трудно подыскать удовлетворительное объяснение. Положение круто меняется во второй половине XX века. Возрастает интерес исследователей к научной фантастике, профессиональный уровень посвященной ей текущей литературной критики.
Еще мало заметная на литературном горизонте, несмотря на такие известные, но все же единичные в ней имена, как В. Брюсов, а позднее А. Куприн, научная фантастика как-то сразу заявила о себе в конце XIX - начале XX вв. рядом произведений, отмеченных определенными признаками жанра, привлекла внимание литературной критики и публицистики. Роман А. Богданова "Красная звезда" (1907) вызвал полемику о праве марксистов строить "утопические" проекты будущего, породил интерес к натурфилософской фантастике этой книги. Русская научно-фантастическая литература зарождалась в атмосфере разительных контрастов, когда тысячеверстные "чугунки" (грандиозная Транссибирская магистраль, например) перерезали во всех направлениях извечные гужевые пути крестьянской страны, когда электричество, телефон, радиотелеграф чудесным образом связали безмерные российские расстояния. "Рельсы индустриализации" подсказывали, например, такие фантастические сюжеты, как "Самокатная подземная железная дорога между Санкт-Петербургом и Москвой" (1902). Инженер А. Родных обосновал в этом незаконченном романе оригинальный принцип движения поездов - с использованием даровой силы земного тяготения. Появление в городах первых "моторов" послужило поводом М. Волохову (М. Первухину) отправить героев своего романа "В стране Полуночи" (1910) на автомобиле за Полярный круг (через два года туда, к Северному полюсу, устремится на корабле Г. Седов). Еще не истек век угля и пара, а один из технических журналов печатает "электрическую" утопию В. Чиколева "Не быль, но и не выдумка" (1895).
Заглавие ее, кстати сказать, удачно разграничило научную фантастику со сказочной. Назначение научной фантастики было не предсказывать и прорицать и даже не популяризировать, а воспитывать страсть к познанию и развивать смелое исследовательское воображение. В последние десятилетия всё очевиднее выдвигалась на первое место ещё одна задача научной фантастики, пожалуй, самая важная: раскрыть социальные перспективы бурного развития науки и техники. Дело в том, что изменился взгляд общественности на эту литературу, пограничную искусству и науке, да и она сама очень возмужала за последнее десятилетие, причём оба обстоятельства взаимосвязаны. Ещё недавно казавшийся юношеским, полуразвлекательным научно-фантастический роман делается теперь, подобно роману "современному", серьёзной книгой жизни. В нём ищут ответа на вопрос о взаимоотношении человека и общества с прогрессом научно-технической цивилизации, и в значительной мере именно он формирует представление о том, каким станет наше будущее. Всё это было, так сказать, сверхзадачей научно-фантастической литературы и в пору её становления. Но тогда, в 20-е и даже 30-е годы, мало кто предвидел всю мысль науки в судьбах человечества.
В середине XX века положение резко изменилось. Причина того, что научная фантастика «как бы затмила другие виды беллетристики», по мнению И. Ефремова, в том, что наука доказала обществу, что она стала составной частью производительных сил и обещает разрешить самые грандиозные нужды населения планеты. «Такая наука не могла не найти отражения в литературе и не послужить причиной соответственных изменений в психологии и мировоззрении людей. Одна из кардинальных проблем научной фантастики — это её соответствие с наукой и место науки в этом жанре» (Ефремов И., 1962, с. 38). В этой связи видоизменяется и поэтика научной фантастики. В прошлые времена - в XIX веке, даже в 20-е-30-е годы XX века фантастика выступала под знаменем просветительства, пропагандировала научное знание и его возможности. Свои художественные средства она черпала из обычной литературы. Роман приключенческий, авантюрный сюжет, романтический, но всё же обычными средствами реализма характеризуемый герой, сатирическая гиперболизация - вот опорные моменты стиля старой фантастики. Элементы научного стиля, если не говорить сейчас о содержании, выражалась в терминологии, в лекционных вставках. По мере того, как наука постепенно занимала в обществе своё нынешнее место непосредственно производительной силы и - шире - силы, преобразующей социальную структуру, то есть в связи с тем, что изменился предмет научной фантастики, претерпел эволюцию и её художественный метод (речь идёт об отношении науки к обществу и человеку, то есть - о социальной функции). «Роль научной фантастики для популяризации почти сошла на нет, а сочетание авантюрного рассказа с популяризацией науки, что прежде называлось научно-приключенческой литературой, уже отжило, не успев расцвести. Не популяризация, а социально-психологическая деятельность науки в жизни и психике людей - вот сущность научной фантастики настоящего времени» (Ефремов И., 1962, с. 480).
Если в двадцатые - сороковые годы XX века научно-фантастический жанр опирался по преимуществу на естествознание и технику, то современные писатели перерабатывают творческий опыт предшественников, поднимаясь к новым достижениям. Если сравнительно недолгое бытование отечественной научной фантастики затрудняло в прошлом историко-литературный анализ, то ныне обстоятельства другие и с точки зрения истории жанра и его роли в современном литературном процессе, и с точки зрения истории нашего общества и её значимости в мировом развитии.
Проблема определения понятия «реалия»
Культура каждого народа находит отражение в языке, и, если эта культура самобытна, то слова, ее выражающие, не менее самобытны и экзотичны с точки зрения переводоведения. Процесс перевода - это не просто механическая передача слов одного языка на другой, а перенесение особенностей культуры этого языка на другой (на других аспектах перевода текста, таких как сохранение особенностей авторского языка, мы останавливаться не будем). Многие слова в языке обладают коннотативным значением, которое лежит за гранью словарной статьи и включает в себя те чувства и переживания, которые возникают только у носителя данного языка. Они отражают особенности культуры, быта и мышления, при передаче которых на другой язык возникают сложности. Слова, обладающие наибольшей коннотативной нагрузкой, - это реалии, которые в нашем исследовании будут рассматриваться с двух сторон: как реалия-предмет с одной и как реалия-слово — с другой. Проблема определения реалий освещалась в трудах многих ученых: В.Н. Комиссарова, Н.Н. Мироновой, Л.Л. Нелюбина, Б.И. Репина, А.В. Синявского, А.Д. Швейцера, А.Ф. Ширяева.
Реалия-предмет — это называющий элемент быта и культуры, исторической эпохи и социального строя, государственного устройства и фольклора, т.е. специфических особенностей данного народа, страны, чуждых другим народам и странам. Она является наиболее ярким выразителем колорита. Реалия-слово — это графический объект, передающий специфику звучания данного языка. Реалия-слово является языковым средством выражения своего референта, но предмет все же шире, чем слово. Реалия-слово — это всего лишь лингвистическая единица, а не обозначаемый объект. «Реалии-референты существуют не в языке, а в культуре его носителей. В языке же существуют названия реалий» (Соболев Л.Н., 1952, с. 51). Для начала необходимо определить, что же такое реалия-слово. Реалия может рассматриваться как термин, имя собственное, отход от литературной нормы, иноязычное вкрапление и внеязыковая действительность (Влахов СИ., Флорин СП., 2006, с. 21-30):
1. Реалия - термин. Термины обозначают точно определенные понятия, предметы, явления, и с этой точки зрения можно отнести реалии к терминам. Однако, как уже было сказано ранее, реалии называют безэквивалентной лексикой, в то время как термины имеют языковое покрытие в языке перевода. Термины чаще всего используются в научной литературе, а реалии — в художественной. Еще одно отличие реалии от термина - это происхождение. Термины создаются искусственно, реалии же народные слова. Основной чертой термина является общеупотребительность; реалии свойственна чуждость.
2. Реалия - имя собственное. Границы между реалиями и именами собственными достаточно зыбки. Можно лишь сказать, что реалиям, в отличие от имен собственных, присуще собственно значение, семантика. В данном исследовании мы относим имена собственные к реалиям, выделяя их как особую группу.
3. Реалия — отклонение от лрітературной нормы. Реалии могут встретиться среди диалектных слов, элементов сниженного стиля и других лексических отступлений (ломаная речь, детская речь, дефекты речи). Напр.: "Dress is а bore. That is slang again .
4. Реалия — иноязычное вкрапление. Иноязычное вкрапление — слово или выражение, данное автором на языке оригинала в исконном написании или с помощью транслитерации. К вкраплениям относятся иногда и слова, чуждые языку автора. С лингвистической точки зрения некоторые из иноязычных вкраплений можно было бы отнести к варваризмам. Все зависит от того, какой смысл в это слово вкладывает сам автор.
5. Реалия - внеязыковая действительность. Будучи самым тесным образом с нею связана, реалия называет лишь предметы и явления, но не может выразить целый отрезок времерш. Весь языковой фон должен найти отражение в тексте перевода. Этот вопрос является самым сложным, но в то же время самым важным. Очень сложно выразить одним словом все особенности национального или временного колорита.
«Август 1999: Земляне»
В рассказе «Август 1999: Земляне» («August 1999: The Earth Men») участники второй экспедиции на Марс оказываются в марсианском городке, в котором вопреки их ожиданиям их принимают довольно холодно. После многих разочарований, они, наконец, попадают туда, где им все рады и где их носят на руках, однако вскоре осознают, что оказались в марсианской психиатрической больнице. Как оказалось, с самого начала капитана ракеты приняли за обычного марсианина-сумасшедшего, который с помощью телепатических способностей, присущих марсианам, навязал окружающим свои галлюцинации (ракета и земляне). Психолог определил его болезнь: psychological imbalance, термин, переведенный Л.Ждановым как отклонения в психике. По мнению психолога отклонения в психике вызвали биологическую метаморфозу - biological metamorphosis — квазитермин: "Biological metamorphosis through psychological imbalance!" (Ray Bradbury, http://raybradbury-ru, p. 24) «Подумать только, полная биологическая метаморфоза под влиянием отклонений в психике!» (Брэдбери Р., 1987, с. 186) Другие квазитермины, встречающиеся в репликах психолога, - auditory fantasy, olfactory hallucination, sensual telepathy, labial fantasy — все эти квазитермины были придуманы автором для обозначения симптомов, определяющих характер проявления болезни, а наличие тех или иных симптомов говорит о тяжести болезни. "I hear it. Auditory fantasy." He drew a breath. "I smell it. Olfactory hallucination, induced by sensual telepathy." He kissed the ship. "I taste it.
Labial fantasy!" (Ray Bradbury, http://raybradbury.ru, p. 24) «— Я ее слышу — слуховая иллюзия. - Он втянул носом воздух. — Я ее обоняю. Обонятельная галлюцинация, наведенная телепатической передачей чувств. - Он поцеловал обшивку ракеты. -Я ощущаю ее вкус: вкусовая иллюзия!» (БрэдбериР., 1987, с. 186) Как оказалось, капитан тяжело болен, так как у него обнаружены все вышеперечисленные симптомы. Также для описания характера болезни используется существующий медицинский термин hypnotic suggestion, который так и переведен — гипнотическое внушение. "This is the most incredible example of sensual hallucination and hypnotic suggestion I ve ever encountered". (Ray Bradbury, http://raybradbury.ru, p. 24) «Это самый поразительный пример мнимого восприятия и гипнотического внушения с каким я когда-либо сталкивался» (Брэдбери Р., 1987, с. 186). Термины и квазитермины встречаются в рассказе только в речи психолога.
По причине телепатических способностей марсиан, отклонения в психике у них проявляются совершенно по-иному, нежели у людей. Поэтому и деятельность психолога на Марсе имеет мало общего с деятельностью обычного психолога. Это дает основания считать, что psychologist - это квазиреалия, или семантический неологизм, отличающийся тем, что его значение более приближено к первоначальному значению слова, чем во многих других случаях. Для сравнения можно привести пример квазиреалиии scarf, которая в тексте обозначает флакон, в котором хранится жидкость, превращающаяся в шарф. Квазиреалия psychologist была переведена иным по значению словом психиатр. "The psychologist walked up to the ship and tapped it". (Ray Bradbury, http://raybradbury,m, p. 24) «Психиатр подошел к кораблю и постучал по корпусу» (Брэдбери Р., 1987, с. 185). Данный перевод не поддается общей тенденции, когда переводчик подбирает для передачи семантического неологизма эквивалент слова. Такой выбор слова может быть объяснен тем, что восприятие профессии психолога американским читателем существенно отличается от восприятия данной профессии русским читателем. Это обусловлено различной ролью психолога в нашем и в американском обществе. По данным Национального института психического здоровья США, за психологической помощью обращается до 51 процента американцев. В нашей стране, несмотря на то что спрос на услуги психологов растет, профессиональных специалистов найти довольно сложно, что объясняет недоверие нашего общества к психологам. Также определенную роль сыграл тот факт, что в советские времена, когда и были переведены все рассказы цикла «Марсианские хроники», профессия психоаналитика не пользовалась популярностью у властей.
В словаре Ожегова дается два значения слова «психолог»: 1.Ученый, специалист по психологии. 2. Знаток человеческой психологии. (Ожегов СИ., 1990, С. 628-629). Так как в общественном сознании понятие психологии имело мало общего с психическим здоровьем отдельного индивида, по причине того, что люди практически не обращались за помощью психолога, перевод «психолог» не мог считаться адекватным. Данное слово не вызвало бы у русского читателя ту ассоциацию, которая вполне естественно возникает у американского читателя. Поэтому у переводчика возникла проблема подобрать более подходящий вариант. Переводчик решил эту проблему, воспользовавшись приблизительным переводом. «Психиатр» - удачный вариант, так как, по определению Ожегова, это врач, специалист по психиатрии, а психиатрия — наука о психических болезнях и их лечении. Как видно из данных определений, психиатр - это врач, профессия которого напрямую связана с болезнями психики, что вполне соответствует семантическому содержанию неологизма текста ИЯ.
Другой пример семантического неологизма - hypnotic suggestion. Данный термин обозначает метод лечения различных болезней, вредных привычек, неврозов, нарушений сна, памяти, внимания и т.д., который заключается в применении гипноза. Однако в тексте данный термин приобретает противоположное значение. Здесь это не воздействие врача на пациента, а воздействие больного на других людей, в том числе и врача. Автор использует данный квазитермин в речи психолога для того, чтобы создать впечатление его профессиональности. Русский эквивалент термина гипнотическое внушение также создает нужный эффект.
Аналогичную функцию выполняют квазитермины auditory fantasy, olfactory hallucination и labial fantasy, также в тексте встречаются похожие квазитермины tactile fantasy и optical fantasy. "But once you ve gone this far, I must point out, with primary, secondaiy, auditory, olfactory, and labial hallucinations, as well as tactile and optical fantasies, it is pretty bad business". (Ray Bradbury, http://raybradburv.ru, p. 23) «Но когда дело заходит так далеко, как у вас, - с первичными, вторичными, слуховыми, обонятельными и вкусовыми галлюцинациями в сочетании с мнимыми осязательными и оптическими восприятиями, - то, будем говорить начистоту, дело обстоит плохо» (Брэдбери Р., 1987, с. 184). Данные квазитермины созданы по аналогии с существующими медицинскими терминами "taste hallucinations", "visual hallucinations", "tactile hallucinations" и т.д. Все они образованы при помощи сложения терминов, обозначающих различные виды ощущений, и синонимов hallucination и fantasy, причем автор иногда меняет один синоним на другой, чтобы не было повторений одного и того же слова. Например, до вышеприведенного отрывка в рассказе встречаются варианты auditory hallucination и labial hallucination. Это показывает, что для автора не является важной форма квазитерминов. Они являются в первую очередь стилистическим средством.
