Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Лексико-семантические средства выражения модальности как система в языке художественных произведений Э.М. Ремарка и их переводов на русский язык 11
1.1. Категория модальности в немецком и русском языках 11
1.2. Семантика средств выражения модальности в языке художественных текстов Э.М. Ремарка и их переводов на русский язык ... 25
1.3. Реализация слов и словосочетаний с модальным значением в художественных произведениях Э.М. Ремарка и их переводах на русский язык 34
Выводы 80
Глава 2. Прагматика средств выражения модальности в языке художественных произведений Э.М. Ремарка (сопоставительный аспект подлинника и переводов) 83
2.1. Лексико-синтаксические средства выражения модальности в языке художественных произведений Э.М. Ремарка 83
2.2. Образные средства выражения модальности в художественных текстах Э.М. Ремарка и их переводах на русский язык 108
2.2.1. Модальность метафор и сравнений 108
2.2.2. Модальность метонимий 118
2.2.3. Гипербола и литота как средство выражения модальных отношений 122
2.2.4. Модальность эпитетов 129
2.2.5. Перифраз как средство выражения модальности 132
2.2.6. Модальность иронии 137
2.2.7. Модальность фразеологических единиц 142
2.3. Модальность в описаниях событий и фактов в текстах романов и их переводов на русский язык (сопоставительный аспект) 150
2.4. Модальность в описаниях отношения автора романов к внешности, характеру и поступкам главных героев (сопоставительный аспект подлинника и переводов)..
Выводы
Заключение
Библиографический список
- Категория модальности в немецком и русском языках
- Семантика средств выражения модальности в языке художественных текстов Э.М. Ремарка и их переводов на русский язык
- Лексико-синтаксические средства выражения модальности в языке художественных произведений Э.М. Ремарка
- Образные средства выражения модальности в художественных текстах Э.М. Ремарка и их переводах на русский язык
Введение к работе
Стремление открыть сущность языка через его функционирование - одна из принципиальных установок современного языкознания, переместившая исследовательское внимание на предложение — языковую единицу, непосредственно соотносящуюся с процессами мышления и коммуникации, и акцентировавшая его на механизмах, обеспечивающих их эффективность. В частности, коммуникативный потенциал предложения, позволяющий ему функционировать в качестве речевой единицы - высказывания, определяется одной из таких важнейших актуализационных категорий, как модальность.
Категория модальности в современной лингвистике представляет собой один из сложных и спорных разделов, привлекающих внимание ученых разных наук (языкознания, логики, философии).
Модальность — языковая универсалия, присутствующая в семантике'отдельно взятых слов и словосочетаний, модальный план неотделим от любого предложения; в последнее десятилетие в лингвистической литературе закономерно поднимается вопрос о модальности текста. Если отойти от научного, академического стиля и выразиться образно, можно сказать, что модальность «разлита» в языке и речи, как кислород в воздухе, и мы просто не замечаем её, когда говорим, как не замечаем воздух, которым дышим.
Настоящая работа посвящена поиску путей определения функциональных возможностей выражения модальных отношений средствами языка в тексте на примерах текстов немецкого и русского языков. Особое внимание этой проблеме уделяется потому, что эта область лингвистики еще мало исследована; в научной литературе недостаточно описаны многие возможные варианты реализации модальных средств в художественных текстах обоих языков при сопоставительном анализе.
Особое место занимает категория модальности в языке художественного текста, чем и определяется актуальность исследования языка художественных текстов романов Э.М. Ремарка.
Актуальность работы, таким образом, обусловлена наличием в лингвистике, начиная со второй половины ХХ-го столетия и по сегодняшний день, повышенного интереса к проблеме метаязыковой субстанциональности художественного текста и, в частности, к проблеме выражения модальности, а также к вопросу функциональности образных средств, которые определяют нормативный уровень литературного языка. Рассмотрение данных аспектов проводится в русле новейших лингвистических тенденций, с учетом принципов антропоцентризма (автор как языковая личность), функционализма (семантическая адекватность при переводе) и дескриптивизма языковых явлений.
Объектом исследования являются лексико-семантические средства языка романов Э.М. Ремарка и их русских переводов, представленные единицами разных частей речи, различных ярусов языка, объективирующие категорию модальности.
Предметом исследования выступают модальные функции лексических и образных средств в языке романов Э.М. Ремарка, а также их текстообразующий и переводческий потенциал. Учитываются все уровни метафоризации и иллюстрируются те художественные аспекты, которые либо совпадают в реализации в немецком и русском языках, либо семантически восстанавливаются в том или другом языке с обратной связью.
Практическим языковым материалом исследования послужили модальные единицы языка (модальные глаголы, модальные слова и частицы) в функции разных художественных образных средств, а также тропы и семантически связанные сочетания слов - фразеологизмы, извлеченные методом сплошной выборки из текстов романов Э.М. Ремарка и их русских переводов: Im Westen nichts Neues / На Западном фронте без перемен, Drei Kameraden / Три товарища, Liebe Deinen Nachsten I Возлюби ближнего своего, Arc de Triomphe I Триумфальная арка, Der schwarze Obelisk / Черный обелиск, Zeit zu leben und Zeit zu sterben / Время жить и время умирать, Die Nacht von Lissabon / Ночь в Лиссабоне, Der Weg zuriick I Возвращение.
Объем картотеки выборки составляет 2700 единиц анализа (750 немецких и 1950-русских).
Цель диссертационного исследования заключается в выявлении и описании специфики художественного текста, обусловленной использованием модальных средств, а также в анализе их когнитивно-прагматического, текстообразу-ющего и переводческого аспектов.
В соответствии с поставленной целью в работе решаются следующие задачи:
рассмотреть историю изучения категории модальности и установить ее категориальные параметры в германистике и русистике;
определить структурно-типологическую, семантическую и коммуникативно-прагматическую специфику модальных глаголов, модальных слов и частиц в немецком и русском языках;
подвергнуть анализу модальные функции образных средств в языке художественных текстов романов как результат авторской оценки;
- рассмотреть способы и средства выражения авторской модальности при
описании внешности, характера и поступков главных героев, а также событий и
фактов в тексте романа;
- сопоставить в этом плане романы «Три товарища» и «Возлюби ближне
го своего», каждый из которых представлен двумя вариантами русских перево
дов: «Три товарища» - И. Шрайбер и Ю. Архипов и «Возлюби ближнего сво
его» - И. Шрайбер и Е. Никаев.
Методологической базой исследования послужили идеи и концепции по данной проблематике, изложенные в работах лингвистов отечественной и зарубежной школ: (Александрова 1984; Арнольд 1970, 1975; Ахиджакова 2000; Баранов 1993; Блягоз 1983; Бондаренко 1977; Бондарко 1971; Буянова 1999, 2006; Виноградов 1975, 1995; Гак 1981; Золотова 1973; Колшанский 1975; Комиссаров 1980, 1990; Лебедева 1999; Любомищенко 1997; Муковозова 2002; Нелюбий 1983; Немец 1990, 1991, 1999; Нечай 1993, 2005, 2006, 2007; Овсянникова 2000; Панфилов 1977; Парамонов 1998; Паранук 2001; Rathey 1975; Рыбальчен-
ко 2004; Степанов 1981; Шмелев 1984; Вольф 1985; Телия 1986, 1991; Helbig, Dieling 1990; Шаховский 1979, 1987; Шершнева 2000; Яковлев 2002; Якобсон 1972 и др.).
Научная новизна исследования определяется не только теоретическим и практическим значением изучения категории модальности и средств ее выражения в языке художественных текстов романов Э.М. Ремарка и их переводов на русский язык, но и прослеживается специфика актуализации различных образных средств с помощью модальных глаголов, модальных слов и частиц, употребление которых в такой функции обусловлено индивидуальными особенностями мышления и мировидения автора и переводчика, их мироощущением, жизненной позицией, их спецификой как языковых личностей. Кроме того, рассматриваются также особенности перевода образных средств на русский язык разными переводчиками.
Теоретическая значимость работы состоит в том, что в ней впервые и всесторонне представлено описание разноуровневых средств выражения модальности на материале языка текстов романов Э.М. Ремарка {На Западном фронте без перемен; Три товарища; Возлюби блиэюнего своего; Триумфальная арка; Черный обелиск; Время жить и время умирать; Ночь в Лиссабоне; Тени в раю; Возвращение); проведен подробный анализ функциональных возможностей конкретных языковых образных средств выражения модальности; выявлены дифференцирующие признаки формирования системы образов в художественном тексте; проанализированы механизмы реализации адекватного перевода средств выражения модальности в художественном тексте; рассмотрен их текстообразующий и переводческий потенциал.
Практическая значимость работы состоит в том, что ее результаты могут быть использованы при чтении специальных курсов по теории языка, теории и практике художественного перевода, по функциональной грамматике и лингвистике текста. Полученные данные могут быть рекомендованы для использования в психолингвистике, социолингвистике и прагмалингвистике, в межкультурной коммуникации, на практических занятиях по проблемам разго-
ворной речи языка художественного произведения, при создании соответствующих учебных пособий, а также при написании курсовых и дипломных работ.
На защиту выносятся следующие положения'.
В свете теории языка модальность рассматривается как отраженная в языке и речи социально-психологическая категория. Этим аргументируется деление категории модальности на объективную и субъективную. Категория модальности в языке художественных текстов романов Э.М. Ремарка характеризуется тремя основными формами проявления: синтаксической, представленной внутриязыковыми системными отношениями между репрезентантами данного уровня; семантической, которую представляют категориальные модальные значения в линейном и вертикальном контекстах; прагматической, которую отражают социальные, коммуникативные, культурно-психологические и национальные условия употребления модальных форм. Семантическое пространство модальности в языке романов и их переводов определяется структурой и семантикой модальных языковых единиц. В разных языках семантические пространства при переводе могут существенно отличаться друг от друга, сужаясь и расширяясь за счет трансформации лексической валентности словосочетаний и предложений.
Выражая различные модальные значения, модальные глаголы в языке художественной прозы Э.М. Ремарка организуют ядро категории предикатных отношений. Исследование модальных глаголов с учетом прагматической адре-сатной направленности их семантики позволяет выявить множество их дополнительных значений, под которым мы понимаем имплицитные (скрытые) значения, а также прагматические значения, проявляющиеся в контексте. Русские модальные глаголы демонстрируют редуцированную языковую область, при переводе конструкций с модальными глаголами учитываются их прямые и переносные значения.
3. Модальные слова немецкого языка представляют собой открытый
класс, постоянно пополняющийся за счет синкретичных наречий, модальных
слов и междометий (что исключено в системе русского языка); границы между ними условны и приблизительны. Позиционные возможности модальных слов в немецком языке достаточно широки, наиболее предпочтительная позиция модальных слов — интерпозиция.
Семантическая же сущность модальных частиц связана с наличием признаков дейктичности, релятивности, референциальности и ситуативности. Специфика лексической семантики частиц заключается в наличии в их семантических структурах неэксплицитных компонентов. На уровне коммуникативного синтаксиса в языке немецкой художественной прозы частицы выполняют функции указания разнообразных отношений между компонентами высказывания и отношение отправителя речи к высказываемому. При переводе им соответствуют эквивалентные частицы русского языка.
4. Языковые средства выражения модальности, наряду с основным значением могут служить формальными показателями для передачи множества дополнительных оттенков, возникающих в процессе, что указывает на динамичность категории модальности в структуре языка, на беспредельные ее возможности передавать тончайшие оттенки мыслительной деятельности человека.
Эффективным средством выражения модальных отношений в художественном тексте являются образные средства, которые отличаются высокой концентрацией информации, выражают субъективную оценку изображаемого и часто вносят в текст эмоциональный положительный и/или отрицательный нюанс. Модальный смысл в тексте задается автором и воплощается при взаимодействии содержания, контекста и фонового знания адресата. Модальные функции образных художественных средств в языке романов Э.М. Ремарка определяются качеством и типом авторской оценки.
Расхождения в организации и трактовке переводов романов не носят чрезвычайного характера, так как синонимирование и идентификация возможностей в немецком и русском текстах обусловливают достаточный уровень репрезентирования содержания оригинала в плане выражения модальности,
способствуют отражению свойственного автору оригинала способа построения мысли, его коммуникативной стратегии.
Методы исследования. Выбор методов лингвистического анализа обусловлен спецификой исследуемого материала и поставленными задачами. Основным методом является сопоставительно-типологический, который позволяет выявить общее и специфическое в средствах выражения модальности в немецком и русском языках, определить сходства и различия их функционирования. Использовались и другие методы научного анализа: наблюдение, сравнение, обобщение, контекстуальный, описательный и трансформационный методы. Рассмотрение функционально-стилистических особенностей языковых средств выражения модальности повлекло привлечение приемов функционально-стилистического анализа текста.
Апробация работы осуществлялась на 52-й научно-методической конференции преподавателей и студентов «Университетская наука — региону» (Ставрополь, 2007); на 7-й Межвузовской научно-методической конференций. «Современная лингвистика: теория и практика» (Краснодар, 2007); на Международной научно-практической конференции «Актуальные проблемы двуязычия и их речевая реализация в полиэтнической среде» (Майкоп, 2007); на заседаниях кафедры теоретической и прикладной лингвистики Кубанского госуниверситета, а также в процессе преподавания немецкого и английского языков курсантам Морской государственной академии им. адмирала Ф.Ф. Ушакова.
По материалам диссертационного исследования опубликовано пять научных статей, включая публикацию в журнале, рекомендованном ВАК РФ для апробации кандидатских диссертаций.
Структура диссертационной работы. Диссертация coctopit из Введения, двух глав, Заключения и Библиографического списка.
Категория модальности в немецком и русском языках
Модальность, как известно, является одной из важнейших категорий языка и обязательным существенным признаком любого высказывания. В связи с чем немецкий исследователь А. Иентти отмечает, что «Die Modalitat ist ein zenraler Begriffin einem Zweig der Philosophie bzw. der formalen Logik ...» (A. Jantti 1989 : 11), т.е. модальность, являясь неоднородной и разноплановой категорией, проистекает из философии и формируется, прежде всего, под влиянием формальной логики. Это и послужило причиной того, что представители формально-логической школы под модальностью в языкознании понимали логические категории, модальность суждения, то есть отношение между субъектом и предикатом в суждении и в качестве основы выдвигали учение о разновидностях модальности суждения таких философов, как Аристотель (Аристотель 1957) и И. Кант (Кант 1964). Тем не менее для содержания лингвистической модальности формулировок, адекватных с точки зрения логики, оказывается недостаточно.
Знакомство с теоретическими выкладками западноевропейской лингвистики позволяет отметить, что данная категория нередко рассматривается в отношении к понятиям диктума и модуса. Такой подход представлен в концепции Ш. Балли, в соответствии с которой в модальности высказывания выделяется пропозиционная часть (диктум), отображающая представление, воспринятое чувствами, и модальная часть (модус), соответствующая психической операции, проводимой мыслящим субъектом над этим представлением. Выразителем модуса является при этом модальный глагол, выражающий различные оттенки суждения, чувства, воли, и модальный субъект, в качестве которого большей частью является сам говорящий. Модус рассматривается как главная часть предложения, без которого оно, практически, не может существовать (Балли 1955), например: Er liegt eine Zeitlang still. Dann sagt er: «Du kannst meine Schniirschuhe fur Midler mit-nehmen» (Remarque. Im Westen nichts Neues). Некоторое время он лежит неподвижно. Потом говорит: «Можешь взять мои ботинки. Отдай их Мюллеру» (Пер. Ю. Афонькина).
Концепции Ш. Балли придерживались и некоторые немецкие лингвисты, рассматривавшие в качестве модальных такие значения, как реальность / нереальность, повелительность, возможность / невозможность, оптативность, уверенность / неуверенность (предположительность, вероятность). Известный немецкий лингвист X. Бринкманн выдвигает, например, идею выделения по видам коммуникации два уровня модальности: уровень реальности I ирреальности, на котором исследуются значения побудительности и оптативности, что выражается формами повелительного и сослагательного наклонений глагола; уровень истинности (релевантности) информации, включающий вопрос и высказывание и получающий выражение в формах изъявительного и сослагательного наклонения глагола (на этом уровне сослагательное наклонение используется, как правило, для ввода в повествование третьего лица). В качестве одной из основных оппозиций модальности служит оппозиция «утверждение / отрицание», где отрицание рассматривается как конфронтация ожидаемого развития событий и действительности (Brinkmann 1971), например: Ein paar Stunden vorher ware vielleicht noch eine Moglichkeit gewesen. Veber hatte telefo-nieren lassen. Er war nicht im Hotel gewesen (Remarque. Arc de Triomphe). Если бы его вызвали на несколько часов раньше, возможно, что-то и удалось бы сделать. Вебер звонил ему, но его не оказалось на месте (Пер. И. Шрайбера и Б. Кремнева).
В современной лингвистике в качестве теоретической основы для широкого толкования категории модальности принято считать исследовательские работы В.В. Виноградова, в которых представлено довольно основательное определение данной категории: «Каждое предлолсение включает в себя как существенный конструктивный признак модальное значение, то есть содержит в себе указание на отношение к действительности. Любое целостное выраже ниє мысли, чувства, побуждения, отраоїсая действительность в той или иной форме высказывания, облекается в одну из существующих в данной системе языка интонационных схем предложения и выражает одно из тех синтаксических значений, которые в своей совокупности образуют категорию модально-спит (Виноградов 1975 : 55), например, выражение недовольства, мольбы и т.д.
Наличие множества и разнообразия выдвигаемых определений и трактовок категории модальности, а также попыток упорядочения набора модальных характеристик, предложенных целым рядом исследователей, объясняется тем, что она является одной из самых сложных и противоречивых категорий языка (Адмони 1956, 1964; Белошапкова 1958; Виноградов 1975; Есперсен 1958; Ада-мец 1968; Алисова 1971; Бондарко 1971; Якобсон 1972; Золотова 1973; Кол-шанский 1975; Rathey 1975; Бондаренко 1977; Панфилов 1977; Ермолаева 1977, 1987; Гак 1981; Слюсарева 1981; Степанов 1981; Донскова 1982; Петров 1982; Шмелева 1984; Вольф 1985; Телия 1986, 1991; Беляева 1987; Helbig, Dieling 1990; Немец 1990, 1991, 1999; Виноградов 1995; Велик 1996; Гусева 1996; Чернова 1997; Любомищенко 1997; Хут 1997; Кочеткова 1998; Парамонов 1998; Ахиджакова 2000; Овсянникова 2000; Базалина 2001; Шершнева 2000; Дамбуе-ва 2001; Паранук 2001; Муковозова 2002; Яковлев 2002; Рыбальченко 2004; Не-чай, Игнатьева 2005, 2007 и др.). Наиболее общим определением понятия языковой модальности может быть ее рассмотрение как категории, выражающей один тип отношений - отношение содержания высказывания к действительности.
Тем не менее в работе немецкого лингвиста W. Rathey мы находим несогласие с теми лингвистами, которые определяют языковую модальность как «отношение содержания высказывания (или действия) к действительности / Verhaltnis (des Inhalts) der Aussage bzw. Mitteilung zur Wirklichkeit», поскольку едва ли можно дать интерпретацию такого сложного понятия, как модальность, основываясь лишь на одном существенном признаке (Rathey 1975 : 403-417).
Наши наблюдения позволяют констатировать, что многие известные ученые (Золотова 1973; Виноградов 1975; Зверева 1983; Ермолаева 1977, 1987), рассматривая виды модальности и составляющие их модальные компоненты, берут в основу различные критерии. Однако большинство лингвистов разграничивают два вида модальности — объективную (в основе — отнесенность высказывания к действительности) и субъективную (отношение говорящего к своему высказыванию) (Шведова 1960; Виноградов 1975; Rriwonossow 1977; РГ 1980; Панфилов 1982; Зеленщиков 1997; Яковлев 2002).
Объективная модальность {модальность диктума, онтологическая модальность, внутренняя модальность, динамическая модальность, корневая модальность, модальность сообщаемого факта) является, по мнению лингвистов, обязательным признаком любого высказывания, «есть категория, образующая сущность высказывания» (Kriwonossow 1977 : 59), поскольку выражает отношение сообщаемого к действительности и «отражает характер объективных связей, наличных в той или иной ситуации» (Панфилов 1977 : 39). Объективная модальность, по признанию В.З. Панфилова, находит свое выражение на синтаксическом уровне членения предложения, и основным языковым средством ее выражения является категория глагольного наклонения.
Семантика средств выражения модальности в языке художественных текстов Э.М. Ремарка и их переводов на русский язык
Конец ХХ-го и начало ХХ1-го столетий характеризуются кардинальными преобразованиями во многих научных областях, включая и лингвистику. Например, переоценка взглядов относительно категории модальности, где она продолжительное время рассматривалась в рамках отдельных предложений, не включенных в текст. Появляется целый ряд исследовательских работ, в которых представлено прямое утверждение, что «...основной единицей языка в его употреблении является не слово, не предложение, а текст ... » (Halliday 1971), что «текст должен быть альфой и омегой лингвистического исследования» (Weinrich 1975), т.к. «функция реализации отражения окружающей действительности средствами языка, наряду с гносеологической стереотипностью мыслительной деятельности порождает и единицы сверхфразового уровня, которые объединяют группу предложений для воплощения логики мышления» (Мос-кальская 1980 : 32).
Вслед за работами А.В. Пешковского, Н.С. Поспелова и Л.А. Булахов-ского, уделившим большое внимание модальным единицам (Пешковский 1934; Поспелов 1948; Булаховский 1952), появились новые исследования, посвященные отрезкам более крупным, чем предложение (Суренский 1949; Jakobson 1960; Вейхман 1961; Серкова 1968; Enkvist 1971, 1973; Гак 1982; Турмачева 1973; Велик 1996; Дьяченко 1996; Базалина 1996; Буянова 1999, 2003).
Следует отметить, что существует целый ряд терминов, задачей которых является определение понятия отрезка, большего, чем предложение {сверхфразовое единство, сложное синтаксическое целое) и ряд других. Одновременно с этим теоретическая мысль стремится найти адекватный термин для определения еще более крупных единиц речи. Появляются такие термины, как дискурс {discourse) в работах пражских лингвистов, регистр {register), предложенный эдинбургской школой и употребляемый довольно широко в работах так называемой неофирсовской школы, высказывание {utterance), нашедшее свое терминологическое значение в лингвистических исследованиях американских школ.
Все перечисленные термины неоднозначны и обозначают часто совершенно разные явления. Например, употребление термина регистр соответствует значению термина функциональный стиль, употребляемому в отечественной лингвистике; термин дискурс в некоторых работах соответствует термину регистр, в других же работах его значение намного шире. Термин высказывание или совпадает с терминами сверхфразовое единство и сложное синтаксическое г\елое, или употребляется в более специальном синтаксическом значении. Это объясняется тем, что отсутствие формальных характеристик текста побуждает мно гих лингвистов к установлению его структурно-семантических параметров. Например, в работах Ц. Тодорова выделены три таких аспекта: вербальный, синтаксический и семантический (Todorov 1971). Вербальный образуется конкретными предложениями, формирующими текст, например: Feindseligkeit und eine wache Enttduschung schlugen mir pWtzlich entgegen, und ich fiihlte dump/, dafi ich in meinem, mir selbstverstandlich erscheinenden Wunsch, sie keinen Schwie-rigkeiten auszusetzen, sie vielleicht schwer gekrdnkt hatte, als ichflttchtete und sie zuriickliefi. «Weshalb bist dn zuruckgekommen, Josef?» fragte Helen. Ich hatte gem geantwortet, dafi ich ihretwegen zuruckgekommen sei; aber ich konnte es im Augenblick nicht. Es war nicht so einfach. Ich erkannte plotzlich - und ich erkannte es erst in diesem Augenblick, dafi es eine ruhige, klare Verzweiflung gewesen war, die mich zuriickgetrieben hatte. Alle meine Reserven waren aufgebraucht, und der nackte Wille zu iiberleben nicht stark genug gewesen, dem Frost der Einsamkeit langer standhalten zu konnen (Remarque. Die Nacht von Lissabon). Я вдруг натолкнулся на стену враждебности и острого разочарования и смутно почувствовал, что, когда я бежал из города один, я тяжело обидел ее. - Зачем ты вернулся, Иосиф? — настойчиво повторяла она. Я охотно ответил бы, что вернулся ради нее. Но в то мгновение я не мог сказать. Все это было не так просто. Я вдруг почувствовал - именно тогда, — что меня гнало назад свинцовое, безысходное отчаяние. Я походил на выжатый лимон, все силы оказались исчерпанными, а одного только слепого стремления выжить оказалось слишком мало для того, чтобы сносить дальше холод одиночества (Пер. Ю. Плашевского).
Синтаксический аспект определяется взаимоотношениями частей текста, а семантический аспект отражает глобальный смысл текста и определяет части, на которые смысл распадается. Связный текст понимается и как некоторая (законченная) последовательность предложений, связанных по смыслу друг с другом в рамках общего замысла автора, например:
Ich war so benommen von meiner neuen Freiheit, dafi die Rdder des Zuges in meinem Kopfzu rattern schienen. Erst nachdem ich sah, dafi er seine Lippen bewegte, horte ich, dafi er sprach. «Endlich heraus», sagte er und starrte mich an, «aus eurem verfluchten Land, Herr Partei-genosse! Aus dem Land, das ihr zu einer Kaserne und einem Konzentrationslager gemacht habt, ihr Schweine! In der Schweiz, in einem freien Land, in dem ihr nichts zu befehlen habt! Endlich kann man den Mund aufmachen, ohne von euch mit dem Stiefel in die Zahne getreten zu werden! Was habt ihr aus Deutschland gemacht, ihr Rauber und Morder und Folterknechte!» Kleine Blasen bildeten sich in seinen Mundwinkeln. Er starrte mich an, wie eine hysteri-sche Frau eine Krote anstarren wiirde. Er Melt mich fur einen Parteigenossen, und nach dem, was erge/wrt hatte, hatte er recht. Ich horte ihm zu mit der tiefen Ruhe, gerettet zu sein. «Sie sind ein mutiger Mann», sagte ich dann. «Ich bin mindestens zwanzig Pfundschwe-rer undfiinfzehn Zentimeter grbfier als Sie. Aber sprechen Sie sich nur aus. Es erleichtert.» «Hohnen!» sagte er und wurde noch wutender. «Verhohnen wollen Sie mich auch noch, was? Aber das ist vorbei! Fur immer vorbei! Was habt ihr mit meinen Eltern gemacht? Was hat mein alter Vater euch getan? Undjetzt! Jetzt wollt ihr die Welt in Brand stecken!» «Glauben Sie, dafi es Krieg gibt?» fragte iclu «Hohnen Site nur weiter!» Als ob Sie das nicht wiiBten! Was, sonst bleibt euch iibrig mit eurem Tausendjd.hr igen Reich und euren infamen Rustungen? Ihr Benifsmorder imd Verbrecher! Wenn ihr keinen Krieg macht, bricht eaer Schwindel-Wohlstandzusammen und ihr mit ihm!» «Das glaube ich audi», sagte ich und fWhite die warme Sonne des spiiten Nachmittages aufmeinem Gesicht wie eine Liebkosung. «Aber wie wird es, wenn Deutschland gewinnt?» Der Mann mit dent feuchten Anzug starrte mich an und schluckte. «Wenn ihr gewinnt, dann gibt es keinen Gott mehr», sagte er dann mit Mtihe. «Das glaube ich audi.» Ich stand auf {Remarque. Die Nacht von Lissabon). Поезд опять пошел. Усыпляюще стучали колеса. Меня охватило глубокое чувство свободы. Мой спутник начал то-то говорить. Я заметил, что губы у него двигаются, только тогда услышал его голос. - Наконец-то выбрались, - сказал он и пристально посмотрел на меня. - Накопец-то выбрались из вашей проклятой страны, господин «партайгеноссе»! Из страны, которую вы, свиньи, превратили в казарму и концентрационный лагерь! Слава богу, хоть здесь, в Швей царии, вы уэюе не в состоянии приказывать! И человек может открыть рот, не боясь полу чить удар сапогом в зубы! Что вы сделали из Германии, вы, разбойники, убшщы и палачи! В углах рта у него появилась пена. Глаза готовы были выскочить из орбит. Он походил на истеричку, которая вдруг увидела жабу. Он считал меня тоже одним из «партайгеноссе» и — после того, что он услышал, — он был, конечно, прав.
Лексико-синтаксические средства выражения модальности в языке художественных произведений Э.М. Ремарка
В настоящее время в условиях глобализации вполне естествен всплеск интереса не только к переводу, но и к тому, что может стать преградой и помехой в межкультурной коммуникации представителей разных национально-культурных сообществ.
Понятно, что при общении представителей разных культур какой бы то ни было перевод оказывается особенно трудным. И дело не только в перекодировке знаков одного языка в знаки другой языковой системы. Проблема гораздо сложнее и глубже. Перевод как деятельность и перевод как результат этой деятельности неотделимы от понятия культуры. Это подчеркивал в своих работах А.Д. Швейцер: «Перевод - это не только взаимодействие языков, но и взаимодействие культур... Процесс перевода "пересекает" не только границы языков, но и границы культур» (Швейцер 1988 : 37).
Текст есть часть экстралингвистической реальности и по сути своей предстает как опосредованное отображение некоторого фрагмента окружающей действительности, поэтому следует признать, что мы имеем дело не только с двуязычным переводом, но с двукультурным, интерпретативным переводом. Такой перевод требует передачи тех смыслов, которые заложены в текст, находятся за текстом, входят в пресуппозицию автора и читателя. Эти смыслы являются очевидными для носителей культуры, но зачастую остаются закрытыми для представителей культуры, на язык которой текст переведен, «...любой перевод любого произведения является в какой-то мере его толкованием, часто вы нужденно рациональным толкованием. Для создания переводимости в переводческой деятельности неизбежна экспликация имплицитного, т.е. более-менее однозначное формулирование или осознание тех особенностей текста, которые в творческом процессе писателя были под- или несознательными» (Тороп 1995 : 138).
Тексты оригинала и перевода, выступая результатом речевой деятельности разных индивидов, но объединённые общностью коммуникативной задачи и обладающие одинаковой функциональной доминированностью, имеют совпадающую структуру своего тематического плана. В основу сопоставительного анализа структуры тематического компонента текста оригинала и перевода положена мысль о том, что иерархии тематического компонента обоих текстов должны обязательно совпадать, так как любые нарушения в тематическом плане текста должны привести к нарушениям его информативной структуры. При переводе конкретного художественного текста переводчик как бы погружается в систему художественного и языкового отражения действительности, характерную для данного автора.
В художественном переводе свои особые законы эквивалентности оригиналу. Перевод может лишь бесконечно сближаться с подлинником. Потому что у художественного перевода есть свой творец, свой языковой материал и своя жизнь в языковой, литературной и социальной среде, отличающейся от среды подлинника. Художественный перевод порождается подлинником, зависит от него, но в то же время обладает относительной самостоятельностью, так как становится фактом переводящего языка. Есть и другие причины относительной эквивалентности художественного перевода подлиннику. Они вызваны своеобразием восприятия оригинала переводчиком, разносистемностью языков, различиями социокультурной среды, индивидуальностью переводчика, определяемой его художественным восприятием, талантом и своеобразием отбора языковых средств.
Таким образом, несмотря на стремление переводчика воссоздать как можно полнее содержательную, эмоционально-экспрессивную и эстетическую цен ность оригинала и добиться равновеликого с оригиналом воздействия на читателя, переводчику можно рассчитывать лишь на относительную эквивалентность художественного перевода тексту оригинала.
Одно из существенных различий между немецкими оригинальными текстами романов Э.М. Ремарка и их переведенными русскими вариантами проявляется, по нашим наблюдениям, в выражении модальных значений действительности, вероятности, необходимости и разных субъективных установок говорящих (согласие, несогласие, возражение, предположение, сомнение, удивление, желание, уверенность). Наличие в принципе одинаковых средств выражения модальности (в данном исследовании, ограниченном нормативными объемами, - это модальные глаголы, модальные слова, модальные частицы, тропы и семантически связанные сочетания слов - фразеологизмы) как в текстах оригиналов, так и в текстах их переводов на русский язык, не приводит, однако, к параллелизму использования этих средств. По нашим наблюдениям, в текстах оригиналов основную роль играют наклонения и модальные глаголы, в то время как в переводах на русский язык им соответствуют зачастую модальные слова и частицы. Эти расхождения выходят за рамки лексических отношений и оказываются существенными для построения высказываний. Конкретное и более явно выраженное модальное значение типичнее для немецкого языка, например: Alfons lachte. /.../ «Siehst du die Kleine In der Ecke? Wiefmdest dn sie?» «Tadellos.» «Willst du die? Ich trete sie dir ab, wenn du bleibst, Ernst.» Graeber schiittelte den Kopf. «Nicht zu machen.» « Verstehe. Mufi also schon grofie Klasse sein, die du geschnappt hast! Brauchst nicht ver-legen zu werden, Ernst» (Remarque. Zcit zu leben und Zeit zu sterben). Альфонс рассмеялся: /.../ - Видишь вон ту маленькую, в уголке? Как ты ее находишь? - Очаровательна. -Хочешь, я тебе ее уступлю, только останься, Эрнст. Гребер покачал толовой: - Невозможно. - Понимаю. Наверно, классную девочку подцепил? Нечего смущаться, Эрнст (Пер. И. Каринцевой, В. Станевич). В данном случае тип модального отношения в русском языке не называется, а лишь имплицитно просматривается на базе синтаксиса. Носителями модальных значений в художественных текстах романов Э.М. Ремарка служат преимущественно глаголы, употребление которых способствует установлению конгруентности с определенным лицом, тогда как в русских переводах таким предложениям соответствуют личные и неопределенно-личные построения, например: Graeber drehte sick urn. «Elisabeth», sagte er. «Wirsollten heiraten.» «Heiraten? Warum denn das?» (Remarque. Zeit zu leben und Zeit zu sterben) Гребер обернулся. — Элизабет, — сказал он. — Нам следовало бы пожениться. — Пожениться? Это еще зачем? (Пер. И. Каринцевой, В. Станевич)
Немецкие модальные глаголы, как известно, характеризуются полифункциональностью и большой семантической емкостью. Их содержание может передаваться в русских переводах по-разному: 1) предикативными словами и наречиями модального значения, 2) чисто синтаксическими средствами (конструкциями с подразумеваемой модальной семантикой), 3) глаголами модального содержания. Кроме того, довольно типичным оказывается такое положение, когда встречающиеся в немецких оригинальных текстах модальные оттенки не находят в русских переводах какого бы то ни было специального выражения — происходит своеобразная элиминация модальных оттенков, не показывающая существенного влияния на общий смысл высказывания.
Образные средства выражения модальности в художественных текстах Э.М. Ремарка и их переводах на русский язык
Образность художественной прозы Э.М. Ремарка имеет свои глубокие корни. Яркие образы, емкость фразы, простота стиля, лаконичность и естественность диалогов, а также широкое использование тропов позволяет ему легко покорять сердца читателей.
Большая роль принадлежит таким образным средствам, как метафора и сравнение, которые выступают не только универсальными языковыми средствами выражения социальной концепции автора, его мировосприятия и личной позиции, но и способствуют формированию у читателя определенного отношения к изображаемым событиям и персонажам.
Взаимосвязь метафоры и сравнения неоднократно подвергалась анализу в работах отечественных и зарубежных лингвистов. Их близость, конечно же, существует, однако способы их реализации в языке осуществляются по-разному. Если в метафоре сходство или основание сравнения представлены имплицитно, о нем нужно догадываться, то в образном сравнении оно наглядно присутствует в структуре.
Анализ теоретических исследований по данному вопросу свидетельствует о том, что взгляд на метафору от первоначального ее рассмотрения как «украшения и безделушки» (Ричарде 1990) до современного «особого способа мышления о мире, который использует прежде добытое знание» (Телия 1988), претерпел, конечно же, кардинальные изменения.
Метафора как один из образных и одновременно известных еще со времен Аристотеля (Аристотель 1952) тропов, всегда модальна, т.к. отражает как отношение к тому, о чем сообщается, так и отношение сообщаемого к действительности, индивидуализирует речь и концентрирует в себе непосредственное авторское отношение к действительности. «Метафора не называет, а главным
образом, характеризует... Метафорические значения экспрессивны: в них заложены оценочно-характеристические признаки» (Ефимов 1957 : 103).
Это процесс развития переносно-образных значений на основе сходства признаков предметов. С помощью метафоризации протекает также формирование абстрактных, отвлеченных и обобщенных понятий. По замечанию О.С. Ах-мановой, метафора - «троп, состоящий в употреблении слов и выражений в переносном смысле на основании сходства, аналогии» (Ахманова 1966 : 231).
В прагматике метафора рассматривается как способ употребления языка, при котором знаковое значение слов используется для выражения других смыслов и представляет собой «семантическое явление, обусловленное наслоением на прямое значение слова под влиянием узкого или широкого контекста добавочного смысла, который у этого слова в составе художественного произведения становится доминирующим» (Хендрикс 1980 : 22). В то же время данный вид тропа чаще всего определяется и как скрытое сравнение, когда сопоставляется один предмет с другим, у которого выявляется какая-то важная черта.
Метафоры могут быть выражены как в немецком, так и в русском языках разными частями речи, например, существительным, прилагательным, глаголом. Г.П. Немец, рассматривая вопросы модальности, подчеркивает ее тесную связь с метафорой, поскольку в широком смысле слова это явление включает в себя отношение к тому, о чем сообщается, а также отношение сообщаемого к действительности; «употребление слова в переносном смысле - это уже ввод нового аспекта модального отношения, приспособление уже известного понятия для нужд выражения данного отношения» (Немец 1999 : 294).
Метафоризация в немецком и русском языке зависит от тех образов, которыми оперирует определенная языковая культура. Известно, что при переводе слова не сохраняют переносный смысл языка-оригинала, поскольку каждому языку присущи свои образные выражения, например: «Schon wieder essen?» Steiner nickte. «Schon wieder. Etwas ungewohnt, was? Dn bist unter Ktinstlern; da herr-schen die burgerlichsten Sitten der Welt. Es gibt sogar nachmittags eine Jause. Kaffee imd Kitchen.» «Ein Schlaraffenland!» Kern kroch am einer Gondel vor, die von einem Walfisch gezogen wurde (Remarque. Liebe Deinen Nachsten). - Что — опять есть? - Опять. Немного непривычно, правда? Ты вращаешься среди людей искусства, здесь господствуют мировые буржуазные нравы. После обеда будет еще и полдник. Кофе с пирожными. - Прямо как в сказке! — Керн вылез из гондолы, которую тянул кит (Пер. Е. Никае-ва). - Что — опять есть? - Да, опять. Немного непривычно, да? Но ведь ты живешь среди артистов. Здесь господствуют самые что ни на есть буржуазные обычаи. Далее между обедом и ужином сервируется полдник — кофе с пирогом. - Ну, прямо страна молочных рек с кисельными берегами! - Керн выполз из-под гондолы, влекомой китом (Пер. И. Шрайбера).
В контексте модальность высказывания Керна и его экспрессивное утверждение, выраженное метафорическим тропом «ein Schlaraffenland / сказочная страна», передается на русский язык по-разному. Е. Никаев стремясь к семантической и модальной адекватности, употребляет вместо метафоры сравнение, поскольку подбор семантического эквивалента для представления данного тропа в русском варианте вызывает некоторое затруднение. Русский вариант И. Шрайбера предлагает описательный перевод, который по образности и экспрессивности более адекватен оригиналу.
Следует отметить, что «не всякий образ есть метафора, но всякая образная мысль тяготеет к метафоричности, тяготеет к сопряжению далеко отстоящих явлений, тяготеет к взаимному отражению явлений друг в друге» (Бореев 1969 :23), например:
Dicht hinter tins unsere Freunde. Tjaden, ein magerer Schlosser, so alt wie wir, der grofite Fresser der Kompanie. Er setzt sich schlank turn Essen /tin und steht dick wie eine schwangere Wanze wieder auf (Remarque. Im Westen nichts Neues).
Сразу же за нами стоят наши друзья: Тьяден, слесарь, тщедушный юноша одних лет с нами, самый проэюорливый солдат в роте-за еду он садится тонким и стройным, а поев, встает пузатым, как насосавшийся клоп (Пер. Ю. Афонькина).
Характеризуя героя своего романа Э.М. Ремарк употребляет метафорический оборот (он садится тоншім и стройным /setzt sich schlankzum Essen hin) с последующим употреблением сравнения (встает пузатым, как насосавшийся клоп/ dick wie eine schwangere Wanze). В данном случае реализация модальности
осуществляется как раз за счет метафоры и сравнения на метафорической основе. Внимательное наблюдение позволяет отметить, что метафора как бы пронизывает весь контекст, выполняя широкий спектр функций, в том числе эстетическую, познавательную, характеризующую и текстообразующую. Можно отметить и предельную аккуратность перевода, а также адекватность как модального, так и экспрессивного оттенков оригиналу.
