Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Прагматика функциональной модальности в языке немецкой художественной прозы и переводов 13
1.1. Категориальные признаки модальности 13
1.2. Семантико-синтаксические свойства эксплицитной модальности: модусно-диктумные конструкции в русском и немецком языках
1.3. Вербализация категории модальности в русском и немецком языках
1.4. Метасубстанциональная модальность художественного текста (на материале языка немецкой прозы и ее переводов)
Выводы к 1 главе 72
Глава 2. Функциональная сущность лексико-грамматических модальных ресурсов в языке художественной прозы немецких писателей и переводов
2.1. Лексические и грамматические ресурсы модальности в языке немецкой художественной прозы и переводов
2.2. Модальные глаголы в коммуникативно-прагматическом аспекте: реализации в художественном тексте (на материале языка немецкой прозы и ее переводов)
2.3. Субъективная реализация модальных предикатов с глаголами кбппеп, durfen, mussen, sollen, wollen, mogen в художественной прозе немецких писателей и их переводах на русский язык (сопоставительный аспект)
Выводы ко 2-й главе 139
Глава 3. Функционально-семантический уровень модальных слов и модальных частиц в немецком и русском языках (на материале художественных текстов)
3.1. Проблема частеречной принадлежности модальных ресурсов 142
3.2. Типология маркирования модальных единиц 155
3.3. Классификация модальных частиц в немецкой лингвистике 163
3.4. Функциональная специфика модальных частиц в немецком языке и их перевод
3.5. Семантические основы модальных слов и границы их вариативности
3.6. Позиционная вариативность модальных слов в немецкой и русской художественной прозе (на материале языка немецких художественных текстов и переводов
Выводы к 3 главе 206
Заключение 208
Библиографический список 214
Список литературных цитируемых источников 227
- Категориальные признаки модальности
- Семантико-синтаксические свойства эксплицитной модальности: модусно-диктумные конструкции в русском и немецком языках
- Лексические и грамматические ресурсы модальности в языке немецкой художественной прозы и переводов
- Проблема частеречной принадлежности модальных ресурсов
Введение к работе
Одной из отличительных особенностей современной науки о языке является тенденция к углубленному изучению смысловой стороны языковых явлений. Она проявляется и в теории текста, где вызвана необходимостью рассматривать средства и единицы коммуникации с учетом лингвистических, социальных, психологических факторов, и в теории единиц языка, рассматриваемых с точки зрения имманентных свойств, а также внешних и исторических факторов.
Как известно, лингвистика располагает различными подходами к анализу языковых фактов. Например, исследователи В.М. Алпатов [67], А.И. Смирницкий [141], Н.Д. Арутюнова [13] и др. предлагают словоцентрический и несловоцентрический подходы, которые являются частными проявлениями антропоцентрического и системоцентрического подходов [129]. Антропологический подход предполагает в первую очередь изучение роли человеческого фактора в языке (Ю.Н. Караулов [72], Г.В. Колшанский [74, 75], В.И. Постовалова [125], В.Н. Телия [151], А.А. Уфимцева [155] и др.).
Язык - не просто отражение действительности в сознании человека, это важнейшее свойство коммуникации людей, реализации накопленного опыта человечества и мировой культуры. Сущностные характеристики языка - это диалектическая связь с мышлением, средство коммуникации, и поэтому он представляет общественное явление, которое предполагает двустороннее сотрудничество и говорящего, и слушающего. Единственной формой существования языка является речевая деятельность, речь, а она всегда функциональна и процессуальна.
Антропоцентрический подход базируется на том, что главной единицей лингвистического описания является слово. Он актуален в
области лексикологических изысканий при изучении структурного и функционального состава языка. В этом отношении достаточно демонстративной оказывается сфера модальных единиц. Данный подход способствует углубленному пониманию семантики, и природы этих необычных ресурсов, относящихся к периферийным, маргинальным явлениям. Язык антропологичен по своей природе и сущности и на всех уровнях пронизан модальностью. В настоящей работе мы, вслед за исследователями модальности (Н.Д. Арутюновой [15]; Г.А. Золотовой [66]; М.В. Ляпон [99]; Г.П. Немцем [109-111];) полагаем, что наиболее перспективным может рассматриваться широкий аспект реализации модальных отношений.
Вместе с тем критики антропоцентрического подхода отмечают несоответствие между выделяемыми традиционной лингвистикой свойствами языковых единиц и языковой реальностью. Антропоцентрические, понятийно-категориальные "определения" частей речи целиком семантичны; лексические модальные средства объединены в некую сложную категорию также по семантическому признаку. Иначе говоря, классификация словоформ осуществляется по принципу семантической общности [144, с. 393]. Семантический критерий определения частеречной принадлежности лексических совокупностей заложен в классификациях А.А. Шахматова [166], Л.В. Щербы [176], В.В. Виноградова [42]. Существует множество классификаций частей речи, и далеко не все из них удовлетворяют требованиям адекватного отражения языковой реальности.
Системоцентрический подход предполагает синтагматический и парадигматический анализ слова в ряду других единиц, он эффективен и продуктивен при изучении маргинальных объектов - модальных средств, служебных частей речи. [129, с.50]. В тексте находят свое выражение все
единицы национального языка - и центральные, и периферийные. Как известно, писатель использует язык со всеми его национально специфическими чертами для создания художественных текстов [14, с. 33].
Актуальность данной проблемы заключается в определении семантики и языкового статуса модальных единиц лексического уровня. Например, определение слова Л. Блумфилдом как минимальной свободной формы [25, с. 68] разрешает квалифицировать модальные слова, а также артикли, предлоги и частицы как отдельные лексемы. Этот же принцип лежит в основе определения слова и в трудах современных российских лексикологов (Л.А. Новиков [118], Н.М. Шанский [163, 164], МИ. Фомина [159], Э.В. Кузнецова [87] и др.).
Есть основания полагать, что оба подхода - антропоцентрический и системоцентрический - применимы в процессе семантического и функционального анализа заданного разряда языковых единиц. Расхождения в современной лингвистике по вопросу теоретической интерпретации категории модальности, отсутствие целостной семантико-стилистической характеристики ее единиц делает данное исследование актуальным.
Актуальность работы и избранной темы, таким образом, определяется семантикой и языковым статусом модальных единиц лексического уровня. Трактовка сущности слова Л. Блумфилдом как "минимальной свободной формы" [25] позволяет квалифицировать модальные слова, а также артикли, предлоги и частицы как отдельные лексемы. Расхождения в современной лингвистике по вопросу теоретической интерпретации категории модальности, отсутствие
целостной семантико-синтаксическои характеристики ее единиц делает данное исследование целесообразным и научно обоснованным.
Актуальность темы исследования обусловлена также совмещением двух подходов (антропоцентрический и системоцентрический) к квалификации объектов - модальных глаголов, модальных слов и модальных частиц немецкого языка - в сопоставлении с русским, что объясняется комплексным исследованием лексических модальных единиц. В ряде известных научных работ анализируется только один фрагмент лексики: модальных глаголов [90], модальных слов [134] или частиц [71] и др.
Объектом исследования выступает язык подлинников немецких романов и его переводы, в частности, лексические модальные средства немецкого языка (глаголы, слова, частицы) в сопоставительном аспекте. Перспективным является также обращение к функциональной стороне изучаемых единиц в художественных текстах немецкоязычных писателей: Г. Фаллады «Волк среди волков», А. Зегерс «Транзит», Э.М. Ремарка «Три товарища».
Предметом исследования является функциональность лексических средств модальности, эксплицирующихся при сопоставительном анализе подлинников немецких романов и их переводов и определяющих функциональный аспект модальности художественного текста.
Текстовый материал диссертации отбирался на языковом пространстве в 5000 страниц художественных текстов - оригиналов произведений и их переводов на русский язык. В ходе исследования рассматривались микротексты (внутри текстовых пространств), которые
представляют собой завершенное в смысловом и формальном отношении единство.
Целью работы является комплексное лингвистическое исследование функционирования модальных глаголов, модальных слов и частиц в языке немецкой художественной прозы и ее переводов. В ходе исследования решались следующие основные задачи:
установить категориальные параметры модальности в языке;
выявить способы выражения модальности в художественном тексте;
определить структурно-типологическую, семантическую и коммуникативно-прагматическую специфику модальных слов как особого разряда языковой системы;
выявить контекстуальную обусловленность реализации модальности в художественном тексте;
проанализировать лексико-грамматические ресурсы модальности в языке художественной прозы;
дать системную семантическую характеристику немецких модальных глаголов;
проанализировать функционирование модальных слов и частиц в языке немецкой художественной прозы и ее переводов.
Методологической базой исследования послужили
фундаментальные положения по теории модальности (В.В. Виноградов, Н.Ю. Шведова, М.В. Ляпон, Г.П. Немец и др.), теории функциональной грамматики (В. Шмидт, Г. Хельбиг, С. Дик, В.Г. Гак, А.В. Бондарко, Г.А. Золотова, Н.А. Слюсарева, Н.Д. Арутюнова и др.), теории текста (В.В. Виноградов, Г.О. Винокур, И.Р. Гальперин, О.И. Москальская, З.Я. Тураева, В.П. Белянин и др.).
Научная новизна работы характеризуется в плане теоретического осмысления ряда проблем, связанных с модальностью, модальными глаголами немецкого языка, которые исследуются с позиций функциональной грамматики не как отдельный класс морфологических единиц, а как класс предикативов. В связи с тем, что в немецкой грамматике еще нет ответа на вопрос о статусе как модальных слов, так и частиц, не решена проблема о количественных границах модальных слов, в диссертации уточняется относительно полный списочный состав модальных слов немецкого языка, впервые рассматривается теория целостного представления семантической и функциональной сфер обширного поля лексической модальности. В научный оборот вводятся результаты синтезированного представления о лексических модальных ресурсах немецкого языка.
Теоретическое значение состоит в том, что научные объекты описаны комплексно - как категориальные морфологические единицы, и как динамические, функциональные. Определены численные границы модальных слов немецкого языка, т.е. достаточно полно выявлен их лексемный список с устранением разночтений; классифицированы частеречные признаки модальных частиц немецкого языка.
Результаты исследования могут быть использованы при чтении специальных курсов по стилистике современного немецкого языка, по лингвистическому комментированию художественного текста; в практике преподавания иностранных языков; при написании учебных пособий по теории и практике перевода.
На защиту выносятся следующие положения:
Модальность в языке немецкой художественной прозы, реализуемая эксплицитно или имплицитно вербальными и невербальными средствами, служит формой выражения модальных интенций говорящего. Категория модальности в художественном тексте характеризуется тремя основными формами проявления: синтаксической, представленной внутриязыковыми системными отношениями между репрезентантами данного уровня; семантической, которую представляют категориальные модальные значения в линейном и вертикальном контекстах; прагматической, которую отражают социальные, коммуникативные, культурно-психологические, национальные условия употребления модальных форм.
Выражая различные модальные значения, модальные глаголы в языке художественной прозы организуют ядро категории предикатных отношений. По функциональному назначению модальные глаголы представляют собой класс модальных предикативов: в художественном тексте модальные глаголы выражают градуальные имплицитные значения будущности, императива, интенсивной деятельности, завершенности, а также частные, прагматические оттенки значений уступки, угрозы, намерения, предназначения, несостоявшегося действия. Русские модальные глаголы демонстрируют редуцированную языковую область, при переводе конструкций с модальными глаголами учитывается их прямые и переносные значения.
Модальные слова немецкого языка представляют собой открытый класс, постоянно пополняющийся за счет синкретичных наречий, модальных слов и междометий, (что исключено в системе русского языка); границы между ними условны и приблизительны. Позиционные возможности модальных слов в немецком языке достаточно широки, наиболее предпочтительная позиция модальных слов - интерпозиция.
Семантическая сущность модальных частиц связана с наличием признаков дейктичности, релятивности, референциальности и ситуативное. Специфика лексической семантики частиц состоит в наличии в их семантических структурах неэксплицитных компонентов. В состав семантики частиц входят пресуппозиции, погашаемые пропозициональными операторами: подстановками, синонимическими заменами, описаниями конкретных ситуаций. На уровне коммуникативного синтаксиса в языке немецкой художественной прозы частицы выполняют функции указания разнообразных отношений между компонентами высказывания и отношение отправителя речи к высказываемому. При переводе им соответствуют эквивалентные частицы русского языка.
Апробация и публикации. Основные положения диссертации докладывались и обсуждались на заседании кафедры общего и славянорусского языкознания Кубанского госуниверситета. Апробация осуществлялась в виде докладов на заседаниях кафедры иностранных языков Майкопского государственного технологического института и на кафедре общего и славяно-русского языкознания КубГУ. Результаты исследования были представлены на региональных и международных
научных и научно-методических конференциях. По теме диссертации опубликованы четыре публикации.
Структура работы определяется ее логикой и исследовательскими задачами. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического списка.
Категориальные признаки модальности
Формально-грамматическая трактовка языковой модальности исходит из того, что отношения между компонентами предложения рассматриваются как объективная или субъективная модальность в языке: "отношение говорящего к сообщаемому или сообщаемого к действительности" [131, с. 214]. Довольно широкое толкование модальности в лингвистической литературе значительно превалирует над узким пониманием термина и при описании средств выражения модальных отношений оказывается приоритетным направлением. В то же время категориальное значение модальности заключается в сфере, ограниченной утверждением или предположением, т.е. реальностью или ирреальностью [ИЗ, с. 5]. Г.П. Немец полагает, что лингвистическая модальность должна рассматриваться прежде всего как модальность функциональная, всеми своими ресурсами участвующая в процессе выражения отношений.
Словосочетание "категория модальности" требует пояснения самого понятия категории. В лингвистической науке термин "категория" используется достаточно широко. Например, Ж. Вандриес под категорией понимал "понятия, выражаемые посредством морфем". В словаре лингвистических терминов Ж. Марузо грамматические категории определяются не как "понятия", а как "классы", согласно которым распределяются элементы словаря в соответствии с их природой, образованием или функцией [цит. по: Д.А. Штелинг, 175, с. 102]. В "Логическом словаре-справочнике" Н.И. Кондакова в словарной статье "Категория" приведена следующая дефиниция: "Категория (греч.катєуоріа - высказывание, суждение, быть сказуемым) - предельно широкое понятие, в котором отображены наиболее общие и существенные свойства, признаки, связи и отношения предметов, явлений объективного мира" [80, с. 240]. Каждая наука, как известно, имеет систему своих категорий. В каждой науке категории находятся во взаимосвязи, например, лингвистические категории числа и падежа имен, времени и вида, переходности/непереходности и залога глаголов. Выражая всеобщее, существенное, категории имеют силу закона. Ни один познавательный процесс не обходится без категорий.
В соответствии с философским определением, категория - это, с одной стороны, наиболее общие и вместе с тем простейшие формы действительности, высказываний и понятий, "родовые понятия" (Кант), от которых происходят остальные понятия, а с другой - первоначальные и основные формы бытия объектов познания [157, с. 204].
В лингвистическом энциклопедическом словаре Т.В. Булыгина и С.А. Крылов отмечают, что языковая категория - в широком смысле - это «любая группа языковых элементов, выделяемая на основании какого-либо общего свойства; в строгом смысле - некоторый признак (параметр), который лежит в основе разбиения обширной совокупности однородных единиц на ограниченное число пересекаемых классов, члены которых характеризуются одними и теми же значениями» [93, с. 215].
Лингвистическое определение категории модальности связано прежде всего с академиком В.В. Виноградовым [40,42]. Он сгруппировал в один грамматический класс слова категории модальности на основе общих значений - единства семантики (слова отношений), единства морфологического облика (отсутствие словоизменения), единства синтаксических признаков (не могут быть членами предложения, но являются словами-предложениями). Классификация производилась В.В. Виноградовым не по одному признаку, который не удовлетворяет логике объединения в совокупность, а одновременно по трем признакам [42].
Модальность обладает селективными признаками классифицирующими и модифицирующими (дифференциальными). К последним относится, например, близость с наречиями, но они отличаются от модальных слов, являясь членами предложения. Например: Ich wiirde ihn wirklich gern таї sehen. (EM. Remarque. „Drei Kameraden". S.30) Я бы и в самом деле охотно взглянул на него. (Перевод Ю. Архипова, 1989г., стр.19) АЬег der Wagen ist wirklich zu teuer. (EM. Remarque. „Drei Kameraden", S.73) — Но машина все-таки слишком дорога. (Перевод И. Шрайбера 1960г., стр.47). Приведем один из характерных примеров "понятийного" определения категории, принадлежащее авторам Грамматики русского языка АН СССР; "Общие понятия грамматики, определяющие характер или тип строя языка и находящие свое выражение в изменении слов и сочетании слов в предложениях, обычно называют грамматическими категориями" [54, с. 87]. Как следует из этого определения, основными характеристиками грамматической категории являются следующие: прежде всего, это - общие понятия грамматики, затем, эти понятия определяют строй языка, т.е. являются крайне важными определяющими, и в третьих, - их можно обнаружить в словах и сочетаниях слов. Это очень широкое определение претендует на объединение как морфологических, так и синтаксических категорий. Однако в данном определении отсутствует попытка раскрыть функцию категории или разъяснить, в силу чего грамматическая категория обладает такой огромной организующей силой. В этой связи Д.А. Штелинг ставит вполне закономерный вопрос: "Ведь если грамматическая категория способна определить весь грамматический строй языка, то, по-видимому, она обладает какой-то особой, только ей присущей внутренней закономерностью и структурой?" [175, с. 103]. Интересна попытка некоторых лингвистов определить категорию как одну из категорий диалектики - как единство формы и содержания. При таком широком понимании признается допустимым использование термина "грамматическая категория" по отношению к целому классу слов, т.е. к частям речи. Именно в этом понимании мы, вслед за большинством лингвистов, и используем терминологическое сочетание "категория модальности".
Простейшей единицей мышления или коммуникации (т.е. пропозиции) является предложение, которое, в свою очередь, представляет собой сочетание двух представлений, приведенных движением воли в предикативную связь [166, С. 19]. В.В. Виноградов в своих исследованиях назвал и определил важнейшие грамматические свойства предложения. Вслед за многими российскими языковедами он обратил внимание на то, что содержание предложения всегда актуализировано, соотнесено с действительностью, с актом коммуникации [40].
Как функциональная единица предложение имеет модально-временное значение: реального факта, отнесенного к тому или иному времени, или определенного вида ирреальности, в частности желательности, побудительности и др. Модальные значения могут быть связаны с речевым актом, но не с точки зрения момента речи, а с позиции говорящего.
Семантико-синтаксические свойства эксплицитной модальности: модусно-диктумные конструкции в русском и немецком языках
Понятие эксплицитной модальности впервые было введено Шарлем Балли [19]. Долгое время это явление не изучалось и лишь благодаря работам Н.Д. Арутюновой [12] и Т.Е. Алисовой [5] стало известным. Эксплицитная модальность, как ее понимал Ш. Балли, это отношение говорящего к содержанию высказывания, выраженное отдельной глагольной лексемой, которая имеет собственный субъект, управляющий изъяснительным придаточным предложением или инфинитивной группой.
Когнитивные границы модальности в этом смысле соприкасаются с другими категориями высказывания - модусом и диктумом. Главное предложение он назвал модусом, а придаточное или инфинитивный оборот диктумом.
Таким образом [по Ш. Балли] предметная ситуация, реализованная в высказывании, характеризуется бинарностью: предметная ситуация действительности, т.е. то, о чем идет речь, соответствует диктуму, а ситуация коммуникации, ее цели и условия соответствует модусу. Данные отношения характеризуются следующим: диктум - это константа, модус -переменная величина. По этому поводу сам автор концепции отмечал, что оппозиция между диктумом и модусом соответствует различию между "представлением, воспринятом чувствами, памятью или воображением, и проводимой над этим представлением мыслящим субъектом психической операцией, в виде констатации, оценки или проявления желания" [19, с. 14]. Получается, что диктум - это процесс, событие, факт, а модус -выражение модальности, реализуемой мыслящим субъектом. Ш. Балли соотносил логический концепт модуса с лингвистическим концептом модальности, без которой, поскольку она является душой, нет предложения [19. С. 15].
Е.В. Левшина, интерпретируя логические концепты модуса и диктума, отмечает множественность и разнообразие формулировок указанных концептов, принадлежащих различным ученым [90, с. 18-21)].
Так, например, Ш. Балли дефинировал диктум и модус посредством психологических формулировок (диктум - «представление, воспринятое чувствами, памятью, воображением») [19, с. 44). Исследователь Т.Б. Алисова определяет эти понятия с логико-грамматической точки зрения (диктум - «субъектно-предикатные отношения денотата») [5, с. 54]. Референциальных дефиниций придерживается В.Г. Гак (модус -«отношение описываемого факта к действительности и говорящего к сообщению») [48, с. 66].
Кроме эксплицитной модальности, Ш. Балли различал еще имплицитные формы высказывания, которые появляются в том случае, когда модальная и диктальная части как бы растворяются одна в одной, иначе говоря, происходит субсумпция этих смыслов, или их взаимная нейтрализация. При этом может сокращаться диктальная часть, когда диктальный глагол превращается в инфинитив или совсем отсутствует; или модальная часть включается в диктум - в форме модального слова, выражающего оценку.
Экплицитно выраженное отношение говорящего к содержанию высказывания может оказаться не только глагольной лексемой, имеющей свой субъект, но и некоторыми другими конструкциями, например, безличным адъективным предложением типа es ist gut, es ist wahr (это хорошо, это правда) или субстантивным предложением типа es ist keine Sunde (это не грех).
Например: „Es ist gut, dafi du da bist". (R. S.261) „Хорошо, что ты здесь.» (Пер. И. Шрайбера и Л. Яковенко, 1960).
Модально-диктальной конструкцией можно считать в немецком языке и конструкцию с инфинитивным оборотом, т.к. в ней имеется два предикативных сочетания, из которых первое выражает отношение говорящего (или субъекта) ко второму. Следовательно, первое предикативное сочетание является модусом, а второе - диктумом. Хотя диктальный глагол в данном случае превращается в инфинитив и полного растворения диктума не происходит благодаря тому, что сочетание с инфинитивным оборотом является предикативным, близким к предложению. Диктум растворяется, а эксплицитная модальность превращается в имплицитную лишь в том случае, если исчезает диктальный глагол, а с ним и предикативное сочетание. По этой причине к модально-диктальной части относятся предложения, содержащие модальные слова (naturlich „естественно", sicker "конечно", bestimmt "определенно" и др.). Например: „Es Ш sicker, dafi sie bald kommt" (Я. S.305) - Конечно, она скоро придет. (Перевод Ю. Архипова, 1989г).
Модальное слово выражает отношение говорящего к высказыванию и относится не к какому-то члену предложения, а ко всему предложению в целом как к диктуму. В то же время прилагательное, выражающее суждение или оценку, не может играть роль модуса в высказывании (если только оно не образует модуса, обособившись от диктальной части, т.к. характеризует не предикативное сочетание, т.е. не высказывание в целом, а лишь один член предложения, который этим прилагательным поясняется. Например:
„ ... es ist schbn, beieinander zu sein, wenn es dunkel ist und wenn es draufien regnet. " (R .S. 308) - Прекрасно быть рядом друг с другом, когда темно и на улице идет дождь. (Перевод И. Шрайбера, Л. Яковенко, 1960),
Таким образом, эксплицитная модальность, или модус, понимается вслед за Р.И. Левинской [89, с. 71], как часть высказывания, в которой выражается отношение говорящего к другой части высказывания, являющейся либо предложением, либо предикативным сочетанием, т.е. к диктуму. Эксплицитная модальность входит как составная часть в поле модальности. Она отделяется от имплицитной по признаку модально-диктальной расчлененности высказывания. Иначе говоря, все поле модальности делится на две части: эксплицитную модальность, или модус, и имплицитную модальность, характеризующую нерасчлененное высказывание.
Е.В. Гулыга и Е.И. Шендельс пишут о структуре макрополя модальности, вычленяя горизонтальные и вертикальные сочетания полей: по горизонтали располагаются семантические участки, а по вертикали конституенты, различные средства выражения модальных значений [58]. Они делят модальное макрополе на два субполя: поле действительности, реальности, и поле недействительности, ирреальности. Модальность реальности они характеризуют как соответствие высказывания действительности с точки зрения говорящего.
Поле ирреальности они делят на три микрополя: потенциально-ирреальное, микрополе побуждения и микрополе предположения. Побудительность понимается как несоответствие действительности и противопоставляется действительности. Не все разделяют подобную точку зрения. Так, О.И. Москальская полагает, что императив не следует объединять ни с индикативом, ни с конъюнктивом, т.е. он противостоит обеим этим формам как в синтагматическом, так и в парадигматическом отношении на основе оппозиции Imperativ-Nichtimperativ [198].
Лексические и грамматические ресурсы модальности в языке немецкой художественной прозы и переводов
Как известно, зарубежные и российские авторы, занимающиеся вопросами модальности, выделяли, вслед за В.В. Виноградовым [42] и В.Г. Адмони [3], модальные слова в целостный самостоятельный класс, акцентируя внимание на синтаксическом уровне языка. Так, немецкие авторы Д. Шульц и Г. Грисбах [203] оговаривают синтаксический уровень выделения модальных слов, называя этот класс Modalglieder. Другой немецкий исследователь, Й. Эрбен разграничивал модальные слова и эмоционально-экспрессивные, ссылаясь при этом на работы В.Г. Адмони [2,3] и Е.Е. Михелевич [105]. Г. Гельбиг и И. Буша в своей грамматике выделяют модальные слова на синтаксическом уровне, аккумулируя их в особую структурно-грамматическую единицу, сравнивая явления следующим образом: если наречие является членом предложения, модальная частица им не является, но модальное слово - это самая большая синтаксическая единица - слово-предложение [105]. Например: Sie wendete sich mir zu. „Ich mbchte schon; aber ich kann es nicht. " „ Wirklich nicht? " „Nein. Ich habe es niegelernt " (EM. Remarque, S. 89) Cp: Она повернулась ко мне. - Конечно, хочу; только я не умею. - Совсем не умеете? - Нет. Меня не учили, (перевод И. Шраибера и Л.Яковенко, 1959, с, 59) Не будучи грамматически оформлено, модальное слово wirklich тем не менее выступает грамматическим центром предложения.
В грамматической науке уже давно выделены определенные лингвистические объекты, которые и реализуют модальные отношения. К ним относятся модальные глаголы, модальные слова, модальные частицы, модальные словосочетания и их семантические идентификаторы: фразеологические сочетания, пословицы, поговорки, а также различные вводные, вставные элементы, которые прямо или косвенно выражают модальность в речевых образованиях.
В.В. Виноградов, классифицируя разряды модальных слов и частиц по своему значению и употреблению, выделяет, например, такие, как вообще говоря, собственно говоря, которые сближаются по своей сути с метафорической модальностью отвлечения [41, с. 577]. В художественном произведении лексические, экстралингвистические и паралингвистические модальные средства представляют синтезированный писателем действующий механизм, который служит для выражения его собственной модальности (авторской модальности 1-го лица). Например:
Ich blickte ihn an. Ich traute eigentlich meinen Augen nicht; das war echtt (Remarque. "Drei Kameraden, S. 103) - Я взглянул на него, не веря, собственно говоря, своим глазам: он смеялся от души! (Пер. И. Шраибера и Л. Яковенко, 1960, с. 70)
В художественном тексте органически слиты все выразительные художественно-образные средства: тропеические средства модальности (метафорические единицы, сравнения, метонимия, гипербола, олицетворения), эпитеты, а также фразеологизмы, паремии и т.п., которые служат созданию художественного образа, например, паремийные блоки любого языка. В основе их функционирования лежит способность человека к мнемоническому воспроизведению хранимых в памяти "блочных конструкций". Мнемоническая модель речевой реализации проявляется в использовании паремических выражений - афоризмов, речевых клише, поговорок, басен и т.п. В художественных текстах немецких романов они часто используются в диалогической речи: Например: „Das von gestern haben wir vergessen, was, Pat? " sagte ick „ Wir werden einfach nicht mehr mit anderen Leuten zusammen sein. Richtige Liebe vertrast heine Leute." (R. S. 195) - «Вчерашнее забыто, Пат, хорошо?» — сказал я. «Мы просто не будем встречаться с другими людьми. Тогда не будет ни ссор, ни припадков ревности. Настоящая любовь не терпит посторонних.» (Пер. И. Шрайбера и Л. Яковенко. с. 144) Voll wie eine Strandhaubitze. (R. S. 19) - Пьяны в дым. (Пер. И. Шрайбера, Л. Яковенко. 1960). - Пьяны в стельку. (Пер. Ю. Архипова, 1989) - оба переводчика подбирают идентичное паремическое выражение на русском языке.
Этим единицам свойственна прагматическая функция предупреждения или обоснования, или обличения и т.д. [135, с.14]. Паремические средства языка в художественном произведении также служат средством экпрессивной модальности.
Художественный образ - одно из величайших достижений общественной сущности языка, позволяющее с большей эффективностью и эмоциональной достоверностью передать через них замысел и свое отношение к изображаемому как своеобразную его модальную оценку [ИЗ, с. 285], Субъективное начало в модальности реализации образных средств языка выступает как субъективно-объективный способ передачи модальных отношений.
Несмотря на то, что многие образные средства русского и немецкого языков достаточно изучены с точки зрения риторики, литературоведения и лингвистики, до сих пор еще не изучены они в связи с их экспрессивной окраской и модальностью. Все тропы, выражая субъективно-объективные отношения к сообщаемому и сообщаемого к действительности, являются также и модальными средствами. Морфологические классы собственно модальных и немодальных глаголов немецкого языка в художественном произведении служат уже для выражения авторского замысла, авторской модальности. Будучи онтологически чисто языковыми коммуникативными единицами, в художественном тексте они репрезентируют различные аспекты модальности: 1) модальности употребления, 2) модальности значения 3) модальности оценки. По словам Н.М. Шанского, каждый художественный текст представляет ту или иную информацию, которая предназначена для определенных практических целей [164, с.5]. Художественный текст отличается от нехудожественного не только практическими целями, но и всем мощнейшим арсеналом лексическо-грамматических и модальных богатств того или иного языка. В художественном тексте реализовано авторское образное видение мира, образное отношение к этому миру, реальному или фантастическому, т.е. реализована образная модальность. Например: so Koster hatte den Wagen, eine hochbordige, alte Kiste, seinerzeit auf einer Auktionfiir einer Butterbrot gekauft... Von aufien sah er wiist aus. Wir hatten das alles besser machen kannen; - aber wir hatten einen Grund, es nicht zu tun, Der Wagen hiefi Karl. Karl, das Chausseegespenst. (R. S. 26) Cp: Однажды на аукционе Кестер купил по дешевке старую колымагу с высоким кузовом...Внешний вид ее был страшен. Для повседневного обихода мы поставили самый старомодный кузов, старомодней нельзя было сыскать... Разумеется, мы могли бы отделать машину значительно лучше, но у нас были основания поступать именно так. Мы назвали машину «Карл». «Карл» - призрак шоссе. (Пер.И. Шрайбера и Л.Яковенко).
Проблема частеречной принадлежности модальных ресурсов
В настоящее время модальные средства немецкого языка: модальные слова и модальные частицы в лексикографических источниках представлены не полностью. Ряд словарей немецкого языка все еще квалифицируют модальные слова как наречия, т.е. как признаковые единицы, являющиеся членами предложения. На самом деле подобный подход далек от фактической картины языка. Эти лексемы относятся либо ко всему предложению, фактически являясь аналогом предложения, выражая тот или иной модальный оттенок, либо относятся к какому-то определенному члену предложения, выступая вместе с последним в качестве единой синтаксемы.
Следствием подобных теоретических недоработок оказывается отсутствие в немецкой грамматике точного списка модальных слов. В данной главе представлен список модальных единиц, квалифицируемых нами как модальные слова.
Если сфера субъективного (эмоционально-волевого) - это сфера выражения прежде всего эмоций и воли самого говорящего, а роль адресата как бы затеняется, то сообщение представляет собой модель "Я-для-ТЕБЯ (о чем-то)"- высказывание, то элемент модели "О чем-то" реализуется через систему 3-го лица [175, с. 55].
Как известно, еще В. Гумбольдт [60] разгадал сущность речевой деятельности как взаимообусловленной корреляции двух дополняющих друг друга процессов: формирования речи-мысли и ее звуковой зашифровки и последующей дешифровки и воссоздания мысли. Восприятие, понимание - это не пассивный, а активный творческий процесс. В. Булл сравнивал речевой акт с танго: речевая деятельность, как и танго, - совместная деятельность, а из этого следует, что определить функцию языковой формы, не учитывая при этом роль как говорящего, так и слушающего, совершенно невозможно. Речь принадлежит наполовину говорящему, наполовину слушающему. Слушающий воспринимает и декодирует услышанное, т.е. идет от "формы к смыслу", семасиологический вид речевой деятельности. Именно в сообщении раскрывается функциональное назначение и семантическая структура частей речи и их грамматических категорий, подлинное назначение бинарности грамматических оппозиций, роль аналитических форм и др.
Вопросы о том, как соотносятся между собой слово и часть речи, в чем состоит внутренняя противоречивость частей речи и что порождает скрытый в них внутренний динамизм, остаются дискуссионными и долго еще будут оставаться таковыми. В данном подразделе мы опираемся следуем концепции Д.А. Штелинга [175], в которой он предполагал, что части речи принципиально отличны от единиц сферы субъективного (эмотивов, вокативов, императивов, социативов) и что они противопоставлены в системе языка этим единицам, не имеющим форм словоизменения, не обладающим бинарной структурой (под бинарностью языковой единицы в работе понимается взаимодействие двух структурных уровней; абстрактного (логического) и грамматического (языкового). В современном языкознании деление словаря того или иного языка осуществляется в терминах синтаксических (позиционных) разрядов слов. Какой бы несовершенной ни была старая теория частей речи, при классификации любой единицы надо учитывать все: и форму, и функцию, и значение. Если лексика классифицируется по ряду признаков, этим достигается более адекватная ее квалификация.
Части речи принципиально отличны от слов - это классы, разряды слов, причем не просто разряды, а системы соотносительных разрядов, это словесные категории в системе языка. Части речи возникли и сформировались в процессе исторического развития языка в силу того, что со становлением предложения возникла и необходимость обобщить, "категоризовать" все огромное многообразие лексики, свести его лишь к нескольким словарным классам, без чего не была возможна грамматическая организация предложения.
А.Д. Штелинг [175] приводит интересную мысль о том, что это находит подтверждение о быстродействующей памяти человека, которую выдвинул Дж. А. Миллер ("магическое число"): количество знаменательных частей речи обычно в языках составляет именно такое количество" [197, с. 12]. Но слова, образующие сложные лексические группы внутри данной части речи, еще не исчерпывают собой ее содержание, поскольку понятие части речи выходит за рамки лексемы, потому что части речи категоризуют слова по отношению к предложению, в котором они возникли и оформились. А.А. Шахматов также видел сущность частей речи в том, что это слово в его отношении к предложению, или вообще к речи, и что определение частей речи должно исходить из указанных отношений. [166] На ведущую роль синтаксической сочетаемости слова уже неоднократно обращалось внимание в лингвистике.
Слово, в отличие от морфемы (тоже двуплановой единицы), выступает одновременно единицей словарного состава и грамматического строя языка. Лексические и грамматические моменты в слове тесно переплетаются.
Имплицитную способность любой лексемы сочетаться с такими же единицами можно рассматривать как один из компонентов в ее структуре, помимо собственно лексического и обобщенного, категориального, принадлежащего к определенной части речи. Категориальное значение и синтаксическая сочетаемость имплицитны в слове и относятся к сигнификативной ( сигнификат - собственно языковая сторона значения слова как лексемы, инварианта) семантике, а формы словоизменения - к плану наблюдения (денотативная сфера семантики). Но они едины: слово с его формами не существует вне категориального значения и сочетаемости части речи, а часть речи существует в слове-лексеме.
Модальные слова характеризуются совершенно иначе, чем другие части речи: морфологически они неизменяемы, они лишены грамматических категорий, не функционируют как бинарные оппозиции, и, следовательно, лишены внутренней противоречивости, их интонационная оформленность выражает намерение говорящего воздействовать на адресат или является проявлением его эмоций. Именно в этом отличие модальных слов, апеллятивов от других частей речи.
Частицы - это класс слов, выражающих многообразные отношения, реализующиеся в акте речи или тексте, а именно: отношение сообщаемого к участникам акта речи (говорящему, слушающему), а также отношения между ними; отношение сообщаемого к действительности (в плане его реальности / ирреальности, достоверности / недостоверности, отношения между высказываниями и их компонентами [132. С. 620]. М.Г. Щур, автор статьи о частице в энциклопедии "Русский язык", полагает, что частицы, имеющие самые разнообразные параметры, могут входить одновременно в несколько классификаций [177].
Похожие диссертации на Семантико-синтаксические средства выражения модальности в художественном тексте : Сопоставительный анализ немецкого и русского языков
