Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Культурно-мифологические основы концепта «чудо» 13
1.1. Влияние мифологии на становление концепта «чудо» 13
1.1.1. Общие представления о мифе 13
1.1.2. Взаимосвязь языка и мифа 17
1.2. Структурные характеристики славянской и кельтской мифопоэтичсской модели мира 18
1.2.1. Общие характеристики мифопоэтической модели мира 18
1.2.2. Славянская мифопоэтическая модель мира 20
1.2.3. Кельтская мифопоэтическая модель мира 25
Выводы по первой главе 32
ГЛАВА 2. Лингво-культурологические основы концепта «чудо» 34
2.1. Концепт как базовое понятие лингвокультурологии 34
2.1.1. Общие понятия лингвокультурологии 34
2.1.1.1. Картина мира 35
2.1.1.2. Различные трактовки термина «концепт», его основные характеристики 41
2.1.2. Концепт в ряду смежных с ним явлений: смысл, понятие, образ, символ 49
2.1.3. Взаимосвязь архетипа и концепта 53
2.1.4. Структура концепта, его типы и свойства 57
2.1.5. Различные трактовки концепта «чудо» 64
2.2. Методологические основы исследования концепта «чудо/miracle» 72
2.2.1. Гипотеза концептуальной инверсии 72
2.2.2. Методология анализа концепта «чудо/miracle» 74
Выводы по второй главе 78
ГЛАВА 3. Реализация концепта «чудо» в русских и ирландских пословицах, поговорках и сказках 80
3.1. Семантическое поле концепта «чудо» в русском и английском языке 80
3.2. Концепт «чудо» в русских и ирландских паремиях 88
3.3. Реализация концепта «чудо» в текстах русских и ирландских сказок 96
3.3.1. Общее описание материала исследования 96
3.3.2. Лингвистический анализ реализации концепта «чудо» в текстах русских и ирландских сказок 119
3.4. Хронотопические признаки реализации концепта «чудо» в текстах русских и ирландских сказок 126
3.5. Нарративные признаки реализации концепта «чудо» в текстах русских и ирландских сказок 144
3.5.1. Анализ русских и ирландских сказок с позиции функций действующих лиц 144
3.5.2. Исторические корни некоторых чудесных мотивов сказки 156
3.5.3. Актантная и трансформационная модели А. Ж. Греймаса 158
3.5.4. Анализ нарративной структуры русских и ирландских сказок 162
3.6. Фреймо-слотовая структура концепта «чудо/miracle» 182
3.7. Инверсии концепта «чудо/miracle» 193
Выводы по третьей главе 200
Заключение 203
Библиография
- Влияние мифологии на становление концепта «чудо»
- Структурные характеристики славянской и кельтской мифопоэтичсской модели мира
- Концепт как базовое понятие лингвокультурологии
- Семантическое поле концепта «чудо» в русском и английском языке
Введение к работе
Диссертационная работа представляет собой сопоставительный анализ проявлений концепта «чудо/miracle» в русском и англоязычном ирландском фольклоре, направленный на изучение инверсий данного концепта, а также его лингвистических, нарративных и хронотопических характеристик.
Наше исследование проводилось в русле следующих наук: сопоставительная лингвистика, когнитивная лингвистика, нарратология, фольклористика, теория мифа, а также теория концептуального и контекстуального анализов.
Одним из исследователей, внёсших огромный вклад в развитие когнитивной лингвистики, является Е. С. Кубрякова. Она отмечает, что проблемы когнитивной науки затрагивают самую суть бытия человека - его сознание и интеллект, принципы восприятия им окружающей действительности и её осмысления, язык. Примечательно в этой науке её стремление найти объяснение важнейшим феноменам, связанным с познавательной деятельностью человека и постоянным участием в этой деятельности языка [Кубрякова 1997].
Когнитивная лингвистика - направление, в центре внимания которого находится язык как общий когнитивный механизм [Демьянков 1994]. В сферу жизненных интересов когнитивной лингвистики входят «ментальные» основы понимания и продуцирования речи с точки зрения того, как структуры языкового знания представляются (репрезентируются) и участвуют в переработке информации.
Центральная задача когнитивной лингвистики формулируется как «описание и объяснение внутренней когнитивной структуры и динамики говорящего-слушающего» [Демьянков 1994]. Цель когнитивной лингвистики -в исследовании такой системы и установление её важнейших принципов, а не только в систематическом отражении явлений языка.
В русле интенсивно развивающегося когнитивного направления в лингвистике всё больше внимания уделяется исследованию феноменов, относящихся к сфере человека и имеющих особую значимость для характеристики человека как рациональной и эмоциональной личности [Чечётка 2005; Золотова 2000]. К таким феноменам относится и феномен чуда.
Таким образом, актуальность данной работы заключается в том, что изучаемый концепт относится к культурно-отмеченным ментальным структурам, позволяющим выявить ключевые особенности того или иного лингвокультурного сообщества.
Вслед за И. Л. Вайсгербером мы понимаем концепт как «духовный объект, структурирующий действительность», и отмечаем, что наиболее полно концепт реализуется в мифах, фольклоре, произведениях литературы и искусства, в которых закрепились представления человека об окружающем его мире и о собственной природе. В нашем исследовании мы опирались на работы по теории концепта таких учёных как С. А. Аскольдов (1928) [Аскольдов 1997], Р. И. Павилёнис [Павилёнис 1983], М. Минский [Минский 1988], Ч. Филлмор [Филлмор 1988], Т. А. ван Дейк [Дейк 1989], О. Г. Почепцов [Почепцов 1990], В. В. Колесов [Колесов 1992], Д. С. Лихачёв [Лихачёв 1993], В. 3. Демьянков [Демьянков 1994], Е. С. Кубрякова [Кубрякова 1994], С. Е. Никитина [Никитина 1995], В. И. Карасик [Карасик 1996], А. Н. Баранов [Баранов, Добровольский 1997], Д. О. Добровольский [Баранов, Добровольский 1997], С. X. Ляпин [Ляпин 1997], А. П. Бабушкин [Бабушкин 1998], С. С. Неретина [Неретина 1999], Е. В. Рахилина [Рахилина 2000], Н. Н. Болдырев [Болдырев 2001], С. Г. Воркачёв [Воркачёв 2001], В. А. Маслова [Маслова 2001], И. А. Стернин [Стернин 2001], А. А. Залевская [Залевская 2002], В. Зусман [Зусман 2003], Г. В. Токарев [Токарев 2003], О. А. Алимурадов [Алимурадов 2004], С. Е. Никитин [Никитин 2004], Г. Г. Слышкин [Слышкин 2004)] 3. Д. Попова [Попова, Стернин 2005], Н. Н. Белозёрова [Белозёрова, Чуфистова 2007].
Мы исходим из того, что концепт - это термин, который в настоящее время используется различными науками: лингвокультурология (В. И. Карасик [Карасик 1996], В. А. Маслова [Маслова 2001] и др.), когнитивистика (М. Минский [Минский 1988], В. В. Колесов [Колесов 1992], А. П. Бабушкин [Бабушкин 1998], Е. С. Кубрякова [Кубрякова 1998], С. Г. Воркачёв [Воркачёв 2001], И. А. Стернин [Стернин 2001], Г. Г. Слышкин [Слышкин 2004], 3. Д. Попова [Попова, Стернин 2005] и др.), философия (Р. И. Павилёнис [Павилёнис 1983] и др.). При этом, как мы полагаем, в трактовке концепта в рамках одной науки можно выделить несколько подходов. Так, трактовка концепта в лингвокультурологии складывается из следующих подходов: лингвокулыпурный (С. А. Аскольдов (1928) [Аскольдов 1997], В. И. Карасик [Карасик 1996], В. А. Маслова [Маслова 2001] и др.), лингвокогнитиеный (В. 3. Демьянков [Демьянков 1994], В. Зусман [Зусман 2003], Г. В. Токарев [Токарев 2003] и др.), психолингвистический (А. А. Залевская [Залевская 2002] и др.). Существенным для нашего исследования стало существование различных подходов к проблеме представления содержания концепта. Такие учёные как 3. Д. Попова, И. А. Стернин полагают, что «концепт может получить описание в терминах ядра и периферии» [Попова, Стернин 2005], т. е. являются сторонниками полевого подхода. Большинство ученых, однако, полагают, что концепт имеет фреймо-слотовую структуру (М. Минский [Минский 1988], О. Г. Почепцов [Почепцов 1990], А. П. Бабушкин [Бабушкин 1998], Н. Н. Болдырев [Болдырев 2001], Г. В. Токарев [Токарев 2003] и др.). С. С. Неретина считает, что концепт выражается лингвистически при помощи метафоры, метонимии, синекдохи, оксюморона, иронии, гиперболы, эпитета [Неретина 1999].
Новизна работы заключается в том, что в ней впервые рассматривается гипотеза концептуальных инверсий (обоснованная в работе Н. Н. Белозёровой и Л. Е. Чуфистовой [Белозёрова, Чуфистова 2007]), применительно к концепту «чудо/miracle», а также в том, что для более полного изучения инверсий
концепта «чудо/miracle» к исследованию привлекаются нарративный и хронотопический подходы.
Материалом нашего исследования служат русские и англоязычные ирландские пословицы и поговорки. Всего было проанализировано 104 русских пословицы и поговорки, входящих в группу «Чудо-диво мудрёное», выделенную В. И. Далем, и около 150 англоязычных ирландских пословиц и поговорок, включённых в сборник G. Rosenstock Irish Proverbs in Irish and in English, из которых методом сплошной выборки было выбрано 28 пословиц и поговорок, маркированных в плане проявления в них концепта "чудо/miracle".
Так же сопоставительному анализу были подвергнуты русские сказки из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки» () и англоязычные ирландские сказки из сборника Р. Kennedy "Legendary Fictions of the Irish Celts" (http ://). Всего было проанализировано 50 русских сказок (94 страницы) и 48 ирландских сказок (120 страниц). В нашем исследовании мы использовали две единицы анализа: в качестве лингвистических единиц анализа фигурировали лексемы, маркированные в плане выражения в них концепта «чудо/miracle», и за нарративную (дискурсивную) единицу анализа мы принимали сам текст сказки. В связи с этим, нам было важно соблюсти количественное соотношение проанализированных русских и ирландских сказок.
Ирландский фольклор был выбран для сопоставления с русским по ряду причин. Как отмечалось выше, наиболее полно концепт реализуется в материале такового фольклора, который в большей степени сохранил связь с мифом. Таким фольклором, по словам С. В. Шкунаева, является именно ирландский фольклор. В нём, как считает учёный, наиболее полно представлены черты кельтской мифологии, то есть, отражена связь с мифом. «Наследие кельтской мифологии и эпических сказаний продолжало существовать позднее в фольклоре народов Ирландии» [Шкунаев 1992].
Несмотря на то, что выбранные нами сказки англоязычные, мы считаем, что они в полной мере отражают менталитет ирландского народа. Патрик Кеннеди записывал данные сказки со слов жителей Уэксфорда в середине XIX века, когда английский язык только начинал входить в обиход местных жителей. Вполне естественно, что в сказках сохраняются ирландские диалектизмы, ирландская структура предложения, на что мы и обратим внимание при анализе данного материала.
Гипотезой данной работы является следующее: инверсии исследуемого концепта в текстах русских и англоязычных ирландских сказок проявляются на оценочном, смысловом и хронотопическом уровнях, причём инвертемами при данных концептуальных инверсиях являются бинарные оппозиции.
Объектом данного исследования является концепт «чудо/miracle», реализованный в русских и ирландских фольклорных текстах.
Предметом исследования становятся лексико-семантические способы выражения концепта «чудо/miracle» в русском и англоязычном ирландском фольклоре, нарративные и хронотопические признаки реализации данного концепта в русских и ирландских сказках, а также способы инверсий концепта «чудо/miracle».
Целью данной работы является выявление лингвистических, хронотопических и нарративных особенностей выражения концепта «чудо/miracle» в текстах русского и ирландского фольклора, а также проверка гипотезы концептуальных инверсий применительно к данному концепту.
Поставленная цель достигается путём решения следующих задач:
представить основные положения теории концепта, опираясь на работы отечественных и зарубежных учёных;
определить концепт «чудо» и описать его семантическое поле в русском и английском языке;
3. проанализировать и сравнить лингвистические, хронотопические,
нарративные особенности выражения концепта «чудо» на конкретных
примерах русского и ирландского фольклора;
4. представить фреймо-слотовую структуру концепта «чудо/miracle»;
Методы, которые мы использовали в нашей работе: метод
дефшационного и компонентного анализа (при работе со словарными статьями и при описании семантического поля изучаемого концепта). Для выявления паремий, маркированных в плане реализации концепта «чудо» мы использовали метод сплошной выборки. При работе непосредственно с концептом «чудо», для выявления его характеристик, мы использовали методы концептуального, контекстуального анализа. Для сопоставления результатов, анализа русского и англоязычного ирландского материала, мы использовали метод сравнения.
Теоретическая значимость работы заключается в том, что рассмотрение различных подходов к теории концепта позволило обобщить и систематизировать точки зрения многих отечественных и зарубежных учёных на природу концепта. Также исследование вносит определённый вклад в дальнейшее развитие теории концептуальных инверсий.
Практическая ценность работы заключается в том, что её результаты могут быть использованы в преподавании некоторых теоретических дисциплин, в частности, спецкурса по когнитивной лингвистике, по концептуальным инверсиям.
На защиту выносятся следующие положения:
Концепт «чудо/miracle», представленный в фольклорных произведениях, относится к познавательно-эмоциональным концептам
Ядерная сема концепта «чудо/miracle» совпадает в русском и в английском языке, и заключается в том, что чудо — это Божественное деяние
Хронотопический и нарративный подход наиболее полно освещает признаки и характеристики концепта «чудо/miracle», а также позволяет структурировать изучаемый концепт в виде фреймов: а) тип чуда; б) исполнитель чуда; в) время и место совершения чуда; г) результат чуда
Инверсии концепта «чудо/miracle» заключаются в изменении семантики лексемы «чудо», появлении новых смыслов и значений, а также в попеременном переходе значения данного понятия от положительно к отрицательному и наоборот.
Апробация исследования. По материалам диссертации сделаны доклады на научных конференциях: «Уральские лингвистические чтения» (г. Екатеринбург, февраль 2006 г.), «Духовная культура русской словесности» (г. Тюмень, май 2006 г.), «Уральские лингвистические чтения» (г. Екатеринбург, февраль 2007 г.). Материалы диссертации отражены в 6 публикациях автора, одна из которых в издании, включённом в реестр ВАК.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трёх глав, заключения, библиографического списка и приложений.
Диссертация изложена на 222 страницах, библиографический список включает 197 наименований на русском, английском и немецком языках.
Во введении обосновывается актуальность темы диссертации, определяется цель исследования и его задачи, характеризуется материал, предмет и объект исследования, его научная новизна, теоретическая значимость и практическая ценность, указываются используемые методы исследования, формулируются положения, выносимые на защиту.
Первая глава посвящена теоретическому обоснованию концепта «чудо». Глава состоит из двух параграфов, в которых последовательно рассматривается мифологическое обоснование концепта, структурные характеристики славянской и кельтской мифопоэтической модели мира. Теоретической базой исследования послужили работы таких учёных как М. И. Стеблин-Каменский,
К. Леви-Стросс, А. Н. Веселовский, А. Н. Афанасьев, К. Г. Юнг, Э. Кассирер и др.
Во второй главе приводятся основные подходы к термину «концепт», рассматриваются основные трактовки концепта «чудо», а также описывается методология исследования данного концепта. На данном этапе мы опирались на работы таких авторов, как С. X. Ляпин, Е. С. Кубрякова, В. 3. Демьянков, Е. В. Бабаева, Н. Н. Болдырев, Ю. С. Степанов, Г. В. Токарев, В. И. Карасик, С. Г. Воркачёв, 3. Д. Попова, И. А. Стернин, Г. Г. Слышкин, А. Н. Баранов, Д. О. Добровольский и др.
Третья глава представляет собой сопоставительный анализ русских и ирландских пословиц, поговорок и сказок, с применением хронотопического и нарративного подходов. В начале главы приводится дефиниционный и компонентный анализ ключевых лексем концепта в русском и в английском языке, рассматривается полевая структура изучаемого концепта в русском и в английском языке. Далее анализируется реализация концепта «чудо/miracle» в русских и ирландских пословицах и поговорках, а также в нарративной и хронотопической структуре русских и ирландских сказок. Представляется фреймо-слотовая структура данного концепта и анализируются основные способы его инверсий в русском и в английском языке.
В заключении подводятся общие итоги исследования, излагаются результаты проведённого сопоставительного анализа русских и ирландских сказок, намечаются перспективы исследования.
Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях:
Абышева Е. М. Хронотопические признаки реализации концепта «чудо» в текстах ирландских сказок // Вестник Челябинского государственного педагогического университета, 2007. №8. — С. 214-222
Абышева Е. М. Сопоставительный аспект исследования русских и ирландских сказок / Современная парадигма лингвистических исследований:
методы и подходы. Сборник материалов всероссийской научно-практической конференции 20-23 ноября 2006 года. - Стерлитамак: Стерлитамакская государственная педагогическая академия, 2007. - С. 115-118
Абышева Е. М. Реализация концепта «чудо» в русской и ирландской сказке / Духовная культура русской словесности. Материалы 29 научно-практической конференции. Тюмень, 24 мая 2006 года. - Тюмень: Издательство Тюменского государственного университета, 2007. - С. 46-49
Абышева Е. М. Лексико-семантические поля концептов «чудо» и "miracle" // Сопоставительная лингвистика. Бюллетень института иностранных языков. - Екатеринбург: Уральский государственный педагогический университет, 2006. №6. - С. 6-10
Абышева Е. М. Хронотопические признаки реализации концепта «чудо» в текстах русских сказок / Актуальные проблемы лингвистики. Материалы ежегодной научной конференции №20, 1-2 февраля 2007 года. -Екатеринбург: Уральский государственный педагогический университет, 2007. -С. 16
Абышева Е. М. Концепт «чудо» и его зарождение в славянской мифологии / Актуальные проблемы лингвистики. Материалы ежегодной научной конференции №19, 1-2 февраля 2006 года. - Екатеринбург: Уральский государственный педагогический университет, 2006. - С.11-12
Влияние мифологии на становление концепта «чудо»
Для рассмотрения теории мифа мы обратимся к таким работам как «Мифология» [Токарев, Мелетинский 1991], «Миф» [Стеблин-Каменский 1976], «Структурная антропология» [Леви-Стросс 2001], «Теоретическая поэтика» [Потебня 19906], «Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках» [Маковский 1996], «Историческая поэтика» [Веселовский 1989], «Философия символических форм» [Кассирер 2002] и др.
С. А. Токарев и Е. М. Мелетинский отмечают, что мифы древних индийцев, иранцев, германцев, славян стали предметом научного исследования в первой половине XIX века. Однако мифотворчество рассматривается как важнейшее явление в культурной истории человечества. В первобытном обществе мифология представляла собой основной способ понимания мира.
Само слово «миф» греческое, в переводе обозначает сказание, предание. Главной предпосылкой возникновения мифа явилось то, что первобытный человек не выделял себя из окружающей среды. Человек переносил на природные объекты свои собственные свойства, приписывал им жизнь, .человеческие качества [Токарев, Мелетинский 1992: 11].
Важнейшую черту мифа представляет его символизм. Нерасчленённость первобытного мышления проявлялась в неотчётливом распределении в мифологическом мышлении субъекта и объекта, существа и его имени или атрибутов.
Для мифа весьма характерна замена причинно-следственных связей прецедентом: происхождение предмета выдаётся за его сущность.
Всё происходящее в мифе приобретает значение парадигмы. Поэтому миф обычно совмещает в себе два аспекта: рассказ о прошлом (диахронический аспект) и средство объяснения настоящего, а иногда и будущего (синхронический аспект) [Токарев, Мелетинский 1992: 11]. Таким образом, говоря об истолковании мифов, мы обращаемся к такому понятию, как этимологизм, который представляет собой попытку объяснить какое-то реальное явление в окружающей человека действительности, и который представляется нам существеннейшей чертой мифологического мышления. Развивая эту мысль, можно привести слова К. Леви-Стросса о том, что «сущность мифа составляют не стиль, не форма повествования, не синтаксис, а рассказанная в нём история. Миф - это язык, но этот язык работает на самом высоком уровне, на котором смыслу удаётся «отделиться» от языковой основы, на которой он сложился» [Леви-Стросс 2001: 217]. Таким образом, миф при помощи языка систематизирует знания человека об окружающей действительности.
Поскольку миф выступает как способ систематизации знания, неудивительно, что ему доверяют и принимают за правду. Рассматривая вопрос о способах толкования мифов, М. И. Стеблин-Каменский в своей работе «Миф» отмечал, что миф — это «повествование, которое там где оно возникало и бытовало, принималось за правду, как бы оно ни было неправдоподобно» [Стеблин-Каменский 1976: 10].
Э. Кассирер в работе «Философия символических форм» говорит о том, что такие элементы мифологического сознания как пространство, время и число объединяются в некую целостность. Они образуют замкнутое пространство и обладают общим оттенком, направленным на трансцендентность1 [Кассирер 2002: 90]. Таким образом, вера в чудеса обуславливается объединением всех элементов мифологического мышления. Ещё А. А. Потебня различал мифическое и немифическое мышление и писал, что чем мифичнее мышление, тем более оно представляется источником познания [Потебня 19906: 281].
Мифическое мышление на известной ступени развития - единственно возможное, необходимое, разумное; оно свойственно не одному какому-либо времени, а людям всех времён, стоящим на известной ступени развития мысли [Потебня 19906: 303]. Таким образом, на определённом этапе развития общества мифическое мышление вообще выступает как единственный источник знания.
При этом «главным и первообразным орудием мифического мышления», по А. А. Потебне, выступает язык [Потебня 19906: 303].
Человек таков от природы, что только при помощи языка он добывает себе такие «средства знать» о своей мысли, как письмена и искусство, до этого единственным сведением о движении мысли служило ему слово . Без слова невозможно было бы никакое предание, никакая ступень человеческого знания [Потебня 19906: 310].
Структурные характеристики славянской и кельтской мифопоэтичсской модели мира
В данном параграфе речь пойдёт о происхождении славянских мифов и способах их изучения. мифологического характера, Див и др.), а также солнце и луна; со стволом — пчёлы, с корнями - хтонические животные (змеи, бобры и т. п.).
С помощью мирового древа моделируется тройная вертикальная структура мира - три царства: небо, земля и преисподняя, четвертичная горизонтальная структура (север, запад, юг, восток), жизнь и смерть (зелёное, цветущее дерево и сухое дерево в календарных обрядах) и т. п.
Таким образом, в славянской мифологии мир описывался как система основных, содержательных двоичных противопоставлений (бинарных оппозиций9), определявших пространственные, временные и социальные характеристики.
На данном этапе нашего исследования мы рассмотрим основные бинарные оппозиции, которые были предложены в работе А. Н. Афанасьева «Поэтические воззрения славян на природу» (1861): 1) верх — низ (небо — земля); 2) свет — тьма (день — ночь, счастье — несчастье, добро — зло); 3) жизнь — смерть (живая вода — мёртвая вода); 4) правый — левый (правда — ложь). Такие уравнивания возможны благодаря тому, что как отмечалось выше, язык мифа метафоричен.
1. Верх — низ. Основное значение данной бинарной оппозиции, по мнению А. Н. Афанасьева, проявляется в образах таких светил как солнце, месяц и звёзды, а также в образах неба и радуги. Небо у древних славян олицетворялось в мужском образе Сварога. Ночные светила: месяц и звезды, как обитатели небесного свода и представители священной для язычника светоносной стихии, были почитаемы в особенных божественных образах. Солнце и Месяц были представляемы в родственной связи - или как сестра и брат, или как супруги [Афанасьев 1994: 37].
2. Свет — тьма. Слова свет (светить) и свят (святить) филологически тождественны; по древнейшему убеждению святой (серб. свет. илл. svet, чешек, swaty, пол. swiety, лит. szwentas, szwyntas, др.-прус, swints, летт. swehtas, зенд. cpenta) есть светлый, белый; ибо самая стихия света есть божество, не терпяшее ничего темного, нечистого, в позднейшем смысле - греховного [Афанасьев 1994: 51]. Первоначально, как утверждает А. Н. Афанасьев, слово «светлый» было синонимами слов «красный» (красное золото) и «чистый» (Пречистая Дева).
По мнению А. Н. Афанасьева, из родства понятий света и зрения, во-первых, возникло мифическое представление светил небесных - очами, а во-вторых, родилось верование в чудесное происхождение и таинственную силу глаз [Афанасьев 1994: 87]. Язык не только сближает умаление света с ослаблением зрения, но и в совершенном отсутствии первого узнает слепоту: темнёсь, темь - ночной мрак, темень - тучи, и тёмный - слепой, темняк -пасмурный, невеселый человек, темнуха - нелюдимая женщина, стемнеть -ослепнуть, туман и тумата - слепота. Утрата зрения приравнивается темным тучам и непроглядной ночи. Вместе с этим, как шумно пролившийся дождь выводит из-за туч ясное солнце, или, говоря мифическим языком, возвращает способность зрения этому всесветному глазу, и как роса, падающая на утренней зоре, предвещает скорое пробуждение солнца, так думали и верили, что весенний дождь и утренняя роса могут исцелять слепоту очей.
3. Жизнь - смерть. Как отмечает А. Н. Афанасьев, одни божества в славянской мифологии даруют жизнь, плодородие, долголетие (Жива, Род), а другие приносят смерть (Чернобог, Перун, Навь, Марена) [Афанасьев 1994: 223]. Символы жизни и смерти в славянской мифологии - живая вода и мёртвая вода, древо жизни и спрятанное около него яйцо с кощеевой смертью, море и болото, куда ссылаются смерть и болезни.
4. Противопоставление правый — левый А. Н. Афанасьев кладёт в основу древнего мифологизированного права (право, правый, справедливость, правильный и т. п.), гаданий, ритуалов, примет [Афанасьев 1994: 97]. Под влиянием этих воззрений слово правый получило значение всего нравственного, хорошего, справедливого, могучего (право, правда, правило, правило, управа).
Таким образом, обратившись к работе А. Н. Афанасьева «Поэтические воззрения славян на природу» мы рассмотрели основные бинарные оппозиции, стоявшие у истоков славянской мифологии, и убедились в существовании тесной связи между этими оппозициями.
Введение христианства в славянских землях (с IX века), положило конец распространению славянской мифологии. Однако двойственность славянской мифопоэтической модели мира нашла своё отражение в том, что в течение долгого времени на Руси было распространено двоеверие.
Один из крупнейших специалистов по истории русской культуры И. В. Кондаков говорит о том, что русское православие, в сочетании с язычеством, стало «универсальным мировоззрением, вышедшим из границ христианства» [Кондаков 1994: 59]. Вот почему оно относилось к язычеству даже снисходительнее, чем к другим христианским верованиям.
И. В. Кондаков добавляет, что дуальная логика развития русской культуры (как культуры с бинарной структурой) привела к формированию «особого социокультурного механизма - инверсии - направленного на сохранение и постоянное производство бинарной структуры культуры» [Кондаков 1994: 59].
Концепт как базовое понятие лингвокультурологии
Луи Ельмслев в работе «Пролегомены к теории языка» убеждает нас в том, что язык неотделим от человека и следует за ним во всех его действиях. «Язык - инструмент, посредством которого человек формирует мысль и чувство, настроение и желание, волю и деятельность; инструмент, посредством которого человек влияет на других людей, а другие влияют на него; язык -первичная и самая необходимая основа человеческого общества» [Ельмслев 2006: 29]. Однако, язык - не внешнее, сопровождающее человека явление. Он глубоко связан с человеческим разумом. Это — богатство памяти, унаследованное личностью сознание, которое напоминает и предостерегает.
Язык во все времена оставался наиболее яркой идентифицирующей характеристикой этноса, что означает, что во все времена была неоспорима связь языка и культуры. Однако, как отмечает С. Г. Воркачёв в работе «Лигвокулътурология, языковая личность, концепт», уже с конца прошлого века в рамках изменения научной парадигмы гуманитарного знания приходит парадигма антропоцентрическая, функциональная, когнитивная и динамическая, возвратившая человеку статус «меры всех вещей» и вернувшая его в центр мироздания [Воркачёв 2001: 64]. Так появляется лингвокультурология, а также такие дисциплины как этнопсихология, психолингвистика, когнитивная психология, социолингвистика, когнитивная лингвистика.
Лингвокультурология - на сегодняшний день, пожалуй, самое молодое ответвление этнолингвистики. В задачи этой научной дисциплины входит изучение и описание взаимоотношений языка и культуры, языка и этноса, языка и народного менталитета.
Зрелость и право на самостоятельное существование любой научной дисциплины определяются наличием и степенью сформированности её категориального аппарата — системы базовых терминов. Как полагает С. Г.
Воркачёв, основу лингвокатегориального аппарата лингвокультурологии ю составляют понятия языковой личности , картины мира и концепта, гносеологическое становление которых ещё, судя по всему, полностью не завершено [Воркачёв 2001: 65]. В нашей работе мы более подробно основимся на таких понятиях лингвокультурологии, как «картина мира» и «концепт».
Термин «картина мира» является основным термином как лингвокультурологии, так и когнитивной лингвистики. Данный термин мы рассматриваем, опираясь на такие работы, как «Когнитивные стратегии именования: модусы перцепции» [Рузин 1994], «Образ человека по данным языка: попытка системного описания» [Апресян 19956], «Языковая личность: культурные концепты» [Карасик 1996], «Языковая картина мира vs. обиходные представления» [Урысон 1998], «Язык и межкультурная коммуникация» [Тер-Минасова 2000], «Многомирие в реалии и общая типология языковых картин мира» [Новикова, Черемисина 2000], «Картина мира в худооїсественном восприятии англосаксов и древних русичей» [Мощанская 2000], «Лингвокультурология» [Маслова 2001], «Теоретические изучения основания языковой картины мира» [Бенедиктова 2004], «Отражение ценности труд-работа в языковой картине мира» [Комисарова 2005].
И. Г. Рузин полагает, что наряду с физико-математическим и экологическим уровнем, окружающий человека мир может быть описан и на языковом уровне. В этом случае мир, опосредуется ещё и языковым сознанием, в котором к ограничениям, налагаемым восприятием, добавляются ограничения, обусловленные закономерностями языка [Рузин 1994: 79]. Для описания мира на этом уровне прежде всего необходимо определить, что из воспринимаемого мира может выражаться в языке, и каким закономерностям это подчиняется.
Ю. Д. Апресян рассматривает термин «картина мира» в его взаимосвязи с концептуализацией окружающей действительности и говорит о следующем. Каждый естественный язык отражает определённый способ восприятия и организации (концептуализации) мира. Выражаемые в нём знания складываются в единую систему взглядов, своего рода коллективную философию, которая навязывается в качестве обязательной всем носителям языка [Апресян 19956: 38].
Свойственный языку способ концептуализации действительности (взгляд на мир) отчасти универсален, отчасти национально специфичен, так что носители разных языков могут видеть мир немного по-разному, через призму своих языков [Апресян 19956: 38].
С другой стороны, он «наивен», в том смысле, что во многих существенных деталях отличается от научной картины мира. При этом наивные представления отнюдь не примитивны. Во многих случаях они не менее сложны и интересны чем научные [Апресян 19956: 38].
Семантическое поле концепта «чудо» в русском и английском языке
Гипотеза концептуальной инверсии была обоснована в работе Н. Н. Белозёровой и Л. Е. Чуфистовой «Шекспир и компания, или использование электронных библиотек при лингвистическом исследовании». Под концептуальными инверсиями мы, вслед за авторами, будем понимать «крупные концептуальные преобразования в исторической перспективе» [Белозёрова, Чуфистова 2007: 64].
Н. Н. Белозёрова и Л. Е. Чуфистова в вышеназванной работе полагают, что концепт, как любая абстрактная сущность, «обладает как константными параметрами, так и переменными» [Белозёрова, Чуфистова 2007: 64]. Константные параметры обычно являются структурными компонентами, т.е. представляют собой семантическую структуру. Переменные параметры - это собственно семантемы, содержание которых зависит от культурно-исторического контекста, и от которых, в конечном счёте, зависят концептуальные инверсии. Что касается константы концепта «чудо», мы пришли к выводу, что её составляют психологические параллелизмы (термин А. Н. Веселовского). В работе «Историческая поэтика» он пишет, что «человек усваивает образы внешнего мира в формах своего самосознания; тем более человек первобытный, не выработавший ещё привычки отвлечённого, необразного мышления». Мы невольно переносим на природу наше самоощущение жизни, выражающееся в движении, в проявлении силы, направляемой волей. Итак, параллелизм, покоится на сопоставлении субъекта и объекта по категории движения, действия как признака волевой жизнедеятельности. Объектами, естественно, являлись, животные; они всего более напоминали человека» [Веселовский 1989: 101]. Если точнее, константа концепта «чудо» заключается, по нашему мнению, в том, что на помощь человеку призывалось божество или демоническая сила; когда-то это божество или демоническая сила совершили чудесное исцеление, спасли или оградили; а во втором члене параллели являлся человек, жаждущий повторения такого же чуда спасения, повторения такого же сверхъестественного акта.
Мы полагаем, что к тому, что понимается под концептуальной инверсией, очень близок термин «рефрейминг», предложенный Дж. Лакоффом. Под рефреимингом учёный понимает «процесс повторного мышления», иногда «концептуальный пересмотр» одного и того же явления [Lakoff 2005b]. В основе данного явления лежит процесс «реконцептуализации», который означает, что «цель, определяемая каким-то образом в одной системе ценностей, переносится в другую, совершенно отличную систему» [Lakoff 2005b]. Таким образом, мы приходим к выводу о том, что как концептуальные инверсии, так и рефрейминг, основываются на изменчивости концепта. Однако если при исследовании концептуальных инверсий для нас особенно важным оказывается обращение к культурно-историческому контексту, то при изучении рефрейминга особое внимание уделяется ценностному компоненту.
В нашем исследовании мы исходим из того, что на становление концепта «чудо» оказало влияние христианство. Чудо, в христианском смысле, это «божественное деяние». Однако, язычество, которое некоторое время было распространено на Руси даже после принятия христианства, эту трактовку не разделяло. Под чудом в язычестве понималось «необычайная вещь, явление или случай». Отсюда, двойственность понятия чуда. Мы полагаем, что в каждый конкретный период доминирует то одно, то другое восприятие чуда. В частности, в статье В. П. Завальникова говорится о том, что такая лексема как «чудить» подверглась профанизации из-за раскола русской православной церкви в XVII веке. Однако, лексема «чудесный» приобрела положительную коннотацию после того как её стали связывать с лексемой «красивый» [Завальников 2001: 83].
Таким образом, мы полагаем, что инверсии концепта «чудо» в исторической перспективе проявляются в его профанизации (XVII век) и последующей сакрализации (XIX век). Заметим, также, что здесь особую роль играют бинарные оппозиции, а в нашем исследовании мы исходим из того, что именно бинарные оппозиции являются предпосылкой при концептуальных инверсиях.
