Содержание к диссертации
ВВЕДЕНИЕ 4
ГЛАВА 1. ТЕОРЕТИЧЕСКОЕ ОБОСНОВАНИЕ КОНЦЕПТУАЛЬНОГО
ПОДХОДА К ПЕРЕВОДУ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА 9
1.1. Концепт как культурно-филологический феномен 9
Концепт как базовое понятие лингвокультурологии 10
1.1.2. Концепт как категориальное понятие когнитивной лингвистики 15
-
Понятие концептосферы в трудах Д.С. Лихачева и Ю.С. Степанова.... 21
-
Моделирование концептосферы художественного произведения как предварительный этап его перевода . ,24
-
Концептуальный подход к проблемам художественного перевода... 31
ВЫВОДЫ 37
ГЛАВА 2. ОПИСАНИЕ КОНЦЕПТОСФЕРЫ РОМАНА
Ф.С. ФИЦЦЖЕРАЛЬДА «ВЕЛИКИЙ ГЭТСБИ» 39
-
DREAM/МЕЧТА как базовый концепт романа 39
-
Концепты-составляющие Американской мечты в приядерной зоне концептосферы романа 45
-
Концепт HOUSE/ДОМ 45
-
Концепт САШ МАШИНА 49
-
Концепт MONEY/ДЕНЬГИ 53
-
Концепт SMILE/УЛЫБКА 57
2.2.5: Концепт VOICE/ГОЛОС 61
2.3. Экзистенциально-значимые концепты как ближайшая периферия
концептосферы 65
-
Концепт WORLD/МИР 65
-
Концепты LIFE/ЖИЗНЬ HDEATH/CMEPTb ;... 69
2.4. Архетипические концепты 74
-
Концепт LIGHT/СВЕТ 74
-
Концепт SUN/СОЛНЦЕ и MOON/ЛУНА 82
-
Концепт EYE(S)/niA3A 89
2.5. Периферийные концепты 94
ВЫВОДЫ 99
ГЛАВА 3. ПРЕДСТАВЛЕНИЕ КОНЦЕПТОСФЕРЫ РОМАНА «ВЕЛИКИЙ
ГЭТСБИ» В ПЕРЕВОДАХ Е. КАЛАШНИКОВОЙ И Н. ЛАВРОВА 101
-
Репрезентация концепта DREAM/МЕЧТА в переводах 101
-
Репрезентация в переводах концептов приядерной зоны 105
-
Репрезентация концепта HOUSE/ДОМ 105
-
Репрезентация концепта CAR/МАШИНА 111
-
Репрезентация концепта MONEY/ДЕНЬГИ 115
-
Репрезентация концепта SMTLE/УЛЫБКА 120
-
Репрезентация концепта VOICE/ГОЛОС 125
3.3. Репрезентация экзистенциально-значимых концептов 132
3.3.1. Репрезентация концепта WORLD/МИР 132
3.3.2 Репрезентация концептов LIFE/ЖИЗНЬ и DEATH/СМЕРТЬ 138
3.4. Репрезентация архетипических концептов 146
-
Репрезентация концепта LIGHT/СВЕТ 146
-
Репрезентация планетарных концептов 151
-
Репрезентация концепта EYE(S)/DIA3A 157
3. 5. Концепт ДУША в концептосфере перевода Н. Лаврова 161
ВЫВОДЫ 166
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 170
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК 173
Введение к работе
Актуальность исследования. Обращение к концептуальному анализу художественного произведения обусловлено поиском объективного метода, позволяющего приблизиться к решению сложной проблемы понимания и интерпретации текста. Если до недавнего времени такой поиск ограничивался применением только лингвистических или литературоведческих методов (Галь 1980; Гак 1979; Комиссаров 2000; Чуковский 1968; Федоров 2002), то исследования последних лет, рассматривающие язык в неразрывной связи с культурой, обществом и мышлением (Вежбицкая 1997, 2001; Гаспаров 1988; Залевская 2005; Маслова 2004; Тер-Минасова 2004 и др.), придали научным разработкам новое оригинальное направление. Естественный язык понимается и рассматривается как неотъемлемая часть когнитивной" системы, обеспечивающей познавательную и мыслительную деятельность человека. Это сближает лингвокультурологию, когнитивную лингвистику и переводоведение как науки, исследующие ментальную деятельность человека.
Для решения проблемы понимания и интерпретации художественного текста представляется логичным применение концептуального анализа, поскольку концепты определяются большинством исследователей как ментальные образования, которые репрезентируются с помощью языка (Арутюнова 1999; Воркачев 1997, 2004; Залевская 2005; Карасик 2005; Степанов 1993, 2004 и др.). В результате концептуального анализа художественного произведения можно получить данные, позволяющие смоделировать структуру языкового сознания автора в виде концептосферы исходного текста, а затем подобрать адекватные ресурсы для его перевода. Таким образом, актуальность настоящего исследования обусловлена необходимостью поиска переводческих приемов, позволяющих сделать перевод художественного текста максимально адекватным оригиналу.
Материалом исследования стал роман Ф.С. Фипджеральда «Великий Гэтсби» (1925 г.) как один из прецедентных текстов американской культуры, а также два русскоязычных перевода разных лет, выполненных переводчиками Е. Калашниковой (1980 г.) и Н. Лавровым (2000 г.). Роман посвящен Американской мечте, то есть ядерный концепт романа DREAM/МЕЧТА совпадает с базовым элементом американской культурной концептосферы. Появление методик концептуального анализа и нового варианта перевода позволило рассмотреть возможности оптимального воплощения концептосферы подлинника в переводе. В материал исследования также включены словарные дефиниции слов-репрезентантов базовых концептов оригинала и переводов.
Объектом исследования являются тексты романа Ф.С. Фицджеральда «Великий Гэтсби» и его переводов на русский язык Е. Калашниковой и Н. Лаврова.
В качестве предмета изучения рассматриваются языковые средства объективации концептосферы романа Ф.С. Фицджеральда «Великий Гэтсби» и концептосфер его переводов на русский язык.
Цель работы — охарактеризовать концептосферу романа Ф.С. Фицджеральда «Великий Гэтсби» в оригинале и переводе.
Целевая установка определила задачи работы: выделить ключевые слова — носители концептуального содержания в текстах оригинала и переводов романа Фицджеральда; выявить синтаксические позиции ключевых лексем и смоделировать когнитивно-пропозициональную структуру каждого концепта; смоделировать концептосферу романа, а затем переводов в виде полевой структуры; провести сравнительно-сопоставительный анализ средств объективации концептосфер оригинального и переводных текстов.
Методологической основой данного исследования послужили идеи и концепции, представленные в трудах по переводоведению и сопоставительному языкознанию И.С. Алексеевой, В.Г. Гака, Н.К. Гарбовского, М.Л. Гаспарова, А.Н. Дармодехиной, Т.А. Казаковой, В.Н.
6 Комиссарова, А.В. Федорова и др., в которых описаны традиционные и современные подходы к общим и частным проблемам перевода; трудах В.П. Белянина, Л.С. Выготского, А.А. Залевской, А.А. Леонтьева и др., в которых обосновывается психолингвистический подход к исследованию текста; работах Т. ван Дейка, Д. Лакоффа, М. Джонсона, П. Гартенфорса и др., в которых получили освещение вопросы концептуализации мира человеком, а также лингвокультурологические исследования Н.Д. Арутюновой, А. Вежбицкой, СП Воркачева, В. А. Масловой, Ю.С. Степанова и др.
Научная новизна диссертационного исследования состоит в том, что для сопоставления оригинального художественного текста на английском языке и его -русскоязычных переводов используется концептуальный анализ. Новой является предложенная в работе методика моделирования концептосферы художественного текста и языковых средств ее объективации в виде когнитивно-пропозициональных структур. В работе выявлены и описаны сходства и различия в структурной организации не только базовых концептов оригинала и переводов, но и сходства и различия в структурной организации концептосфер переводов.
Теоретическая значимость работы заключается в том, что изучение и описание концептосферы художественного произведения в виде полевой структуры позволяет реконструировать авторское представление о мире, достичь понимания текста, близкого авторскому и, таким образом, сделать перевод более адекватным. Сопоставление концептосфер разных переводов одного и того же оригинала позволяет проследить ход переводческой мысли и процесса выработки решений, определить влияние переводящей культуры или субъективного опыта переводчика.
Практическая; ценность исследования состоит в том, что его результаты могут быть использованы в курсах теории перевода, стилистики и интерпретации текста, в спецкурсах по лингвокультурологии и лингвистике текста, в практике перевода художественных произведений.
Методы исследования. Поставленные задачи решались с помощью комплексной методики, включающей принципы концептуального анализа художественного текста, разработанного Л.Г. Бабенко, компонентный анализ, интерпретативный подход к тексту и моделирование объекта. Сбор материала осуществлялся методом сплошной выборки из текста романа Ф.С. Фиццжеральда и текстов его переводов. Критериями отбора единиц анализа стали их частотность, информационная емкость, способность трансформировать концептуальное содержание в фактологическом материале. Положения, выносимые на защиту:
Концептосфера художественного текста представляет собой поле авторских квантов сознания, включающее ядерные и периферийные смыслы, которые могут быть объективно установлены в оригинальном тексте и переданы в переводе с определенными модификациями. Критериями выделения концептуально значимых единиц являются их многозначность, наличие у них синонимических и/или антонимических уточнений, специфика их синтагматических, парадигматических и словообразовательных связей.
Концептосфера романа Ф.С. Фицджеральда «Великий Гэтсби» включает ядерный концепт DREAM/МЕЧТА, вокруг которого приядерную зону образуют концепты-составляющие Американской мечты — HOUSE/ДОМ, CAR/МАШИНА, MONEY/ДЕНЬГИ, SMILE/УЛЫБКА и концепт VOICE/ГОЛОС - объект мечты главного героя. Зоны ближней и дальней периферии формируются экзистенциально-значимыми концептами WORLD/МИР, LIFE/ЖИЗНЬ, DEATH/СМЕРТЬ и архетипическими концептами LIGHT/СВЕТ, SUN/СОЛНЦЕ, MOON/ЛУНА и EYES/ГЛАЗА, образующими в романе сложную символическую систему.
Основные отличия переводной репрезентации концептосферы романа Ф.С. Фиццжеральда заключаются в следующем:
1) в содержание ядерного концепта DREAM переводчики добавили концептуальные признаки, отсутствующие в романе-источнике (музыка, надежда, духовный мир, феерия), в результате чего этот концепт в переводах сместился из национально-культурной в личностную плоскость и ослабилось авторское понимание мечты как иллюзии, ведущей к гибели; приоритетным для переводчиков стало субъективное отношение к описываемым реалиям, это наиболее ярко показано в ядерном концепте МЕЧТА и экзистенциально-значимых концептах ЖИЗНЬ и СМЕРТЬ; в переводе Н. Лаврова репрезентируется русский культурный концепт ДУША, не представленный в концегггосфере источника; такой прием повышает эмоциональность переводного текста, его соответствие русскому национальному характеру и увеличивает привлекательность перевода для русскоязычного читателя;
4) в переводе Е. Калашниковой концептуально значимый элемент периферии ASHES/ПРАХ представлен лексемой шлак, семантические признаки которой (твердость, промышленный отход, остаток) не совпадают с исходными концептуальными признаками (сухость, останки, тленность, недолговечность), в результате чего теряется авторское приращение смысла в ядерном концепте МЕЧТА, а шлак выбывает из концептосферы перевода.
Апробация работы. Основные положения и результаты исследования нашли отражение в выступлениях на межвузовских, всероссийских и международных научно-практических конференциях (2003 - 2009 гг.) в Анапском филиале ГОУ ВПО «Московский государственный гуманитарный университет имени М.А. Шолохова (АФ МЕТУ), Кубанском государственном университете, Даугавпилском университете (Латвия), Шяуляйском университете (Литовская республика). Основные положения диссертации обсуждались на заседаниях кафедры теории и практики перевода КубГХ кафедры иностранных языков и кафедры общегуманитарной подготовки АФ МГГУ По теме диссертации имеется46 публикаций.
Структура работы определяется целями и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического списка, насчитывающего 240 наименований. g ГЛАВА 1. ТЕОРЕТИЧЕСКОЕ ОБОСНОВАНИЕ КОНЦЕПТУАЛЬНОГО ПОДХОДА К ПЕРЕВОДУ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА
Концептуальный анализ художественного текста, как интегративный метод, предполагает одновременное использование инструментария разных филологических и гуманитарных дисщшлин - лингвистики, литературоведения, культурологии, психологии и др. В задачи данной главы входит обоснование применения концептуального анализа при переводе художественного текста и описание его категорий, каждой из которых посвящен отдельный параграф.
1.1. Концепт как культурно-филологический феномен
Термин «концепт», несмотря на его широкое употребление в современной лингвистике, не имеет общепринятого определения и интерпретируется по-разному - в зависимости от научной школы и личных предпочтений исследователя. Концепт рассматривается как «оперативная, содержательная единица памяти, ментального лексикона, концептуальной системы и языка мозга... всей картины мира, отраженной в человеческой психике» [78, 90]; как «основная ячейка культуры в ментальном мире человека» [143, 43]; как «условная исследовательская единица, направленная на комплексное изучение языка, сознания и культуры» [136, 39]; как «единица коллективного знания/сознания (отправляющая к высшим духовным ценностям), имеющая языковое выражение и отмеченная этнокультурной спецификой» [34, 51]; как «некоторые подстановки значений, скрытые в тексте «заместители», некие «потенции» значений, облегчающие общение и тесно связанные с человеком и его национальным, культурным, профессиональным, возрастным и прочим опытом» [87, 281]. В" приведенных определениях отмечаются следующие инвариантные признаки концепта: 1) ментальная природа; 2) языковое выражение; 3) социокультурная обусловленность. Именно поэтому, по мнению Е.С. Кубряковой, концепт оказьшается «зонтиковым» термином, «покрывающим» предметные области нескольких научных направлений [78].
1.1.1. Концепт как базовое понятие лингвокультурологии
В отечественной филологии интерес к проблеме концепта существует довольно длительное время. По наблюдениям Ю.С. Степанова, вопрос о содержании концептов (хотя термин «концепт» еще не употреблялся) возник в 40-е годы XIX века в связи с изучением быта русского народа по памятникам древней словесности и права Ф.И. Буслаевым (1818 - 1897) и К.Д. Кавелиным (1818 - 1885). При изучении народных обрядов, поверий, обычаев эти ученые искали их «непосредственный, прямой, буквальный смысл» (по современному определению, внутреннюю форму) и пришли к выводу, что изначально «эти символы были живой действительностью» [143, 49-50], т.е. ими была установлена связь этимологии концепта и явления культуры.
Ряд научных работ отечественных философов и лингвистов 20-х — 30-х годов прошлого столетия также свидетельствует об актуальности проблемы концепта. В частности, первые подходы к ее изучению можно найти в работах М.М. Бахтина. Исследуя общеметодологические проблемы литературоведения, М. М. Бахтин делает вывод о существовании некоего «своеобразного эстетического образования». В работе «Проблема содержания, материала и формы в словесном художественном творчестве» (1924 г.) он пишет: «Итак, эстетический компонент — назовем его пока образом — не есть ни понятие, ни слово, ни зрительное представление, а своеобразное эстетическое образование, осуществляемое в поэзии с помощью слова; в изобразительных искусствах - с помощью зрительно воспринимаемого материала, но нигде не совпадающее ни с материалом, ни с какой-либо материальной комбинацией» [11, 52-53]. Иначе говоря, ученый выдвигает новое понятие (научную единицу), не обозначающее в отдельности ни
11 абстрактное понятие, ни конкретное слово, ни зрительный образ, а некое «своеобразное эстетическое образование», обладающее свойствами всех компонентов и выраженное словесно. Таким образом, делается попытка ввести в научный филологический обиход новую единицу, пока не получившую имени «концепт».
Понятие концепта актуализируется в 80-е годы XX в. как базовое понятие лингвокультурологии в работах фразеологической школы, возглавляемой В. Н. Телия, трудах Ю. С. Степанова, Д. С. Лихачева, Н. Д. Арутюновой, В.А. Масловой, С.Г. Хроленко и других исследователей. «Лингвокультурология - это отрасль лингвистики, возникшая на стыке лингвистики и культурологии и исследующая проявления культуры народа, которые отразились и закрепились в языке» [101, 9]. Как специальная научная область, лингвокультурология ввела в современный гуманитарный обиход несколько продуктивных понятий: субкультура, прецедентные имена культуры, ключевые имена культуры, культурная универсалия, культурный концепт и др. Для настоящей работы представляют интерес те из них, которые имеют непосредственное отношение к лингвокультурологическому анализу текста. Прежде всего, это культурные универсалии и культурные концепты. В.А. Маслова указывает, что «ключевыми концептами культуры мы называем» обусловленные ею ядерные (базовые) единицы, картины мира, обладающие экзистенциальной значимостью как для отдельной языковой личности, так и для лингвокультурного сообщества в целом. К ключевым концептам культуры относятся такие абстрактные имена, как совесть, судьба, воля, доля, грех, закон, свобода, интеллигенция, родина и т. п.» [101, 51].
Ключевые концепты культуры занимают важное положение в коллективном языковом сознании, поэтому их исследование становится* чрезвычайно актуальной проблемой. В 90-е годы прошлого века идет активный поиск (по выражению Ю.С. Степанова, «высвечивание») объединяющей идеи русской культуры, без опоры на политическую конъюнктуру времени. Неслучайно именно в отечественной науке происходит четкое разделение концепта и понятия как ответ на насущную проблему понимания. Доказательством тому служит появление словарей важнейших концептов культуры, одной из первых работ в этом направлении является словарь Ю.С. Степанова «Константы: Словарь русской культуры» (1997, 2001, 2004).
Остановимся на некоторых положениях этой работы, существенных для настоящего исследования. Рассматривая структуру концепта, Ю.С. Степанов выделяет три компонента, или три «слоя», концепта: «(1) основной, актуальный признак; (2) дополнительный, или несколько дополнительных, «пассивных» признаков, являющихся уже неактуальными, «историческими»; (3) внутреннюю форму, обычно вовсе не осознаваемую, запечатленную во внешней, словесной форме» (выделение - Ю.С.) [143, 46]. В основном признаке, в актуальном, «активном» слое концепт существует для всех пользующихся данным языком как средство их взаимопонимания и общения. В дополнительных, «пассивных» признаках своего содержания концепт актуален лишь для некоторых социальных групп. Внутренняя форма, или этимология, открывается лишь исследователям и исследователями [143, 48].
Ряд лингвистов (В.И. Карасик, Г.Г. Слышкин, С.Г. Воркачев и др.) указывают на обязательное наличие в структуре концепта понятийного, образного и ценностного элементов с доминированием последнего [136, 39]. Как и всякий артефакт культуры, любая языковая единица может служить основой для образования в коллективном сознании лингвокультурного концепта В сознании носителей языка существуют определенные представления о речевом поведении в различных ситуациях. Носитель языка^ обладает информацией о целях общения в данной ситуации, коммуникативном этикете, владеет определенным набором фраз. Все это формирует понятийную составляющую концепта. У членов социума есть также наглядно-ассоциативные представления об общении в той или иной ситуации, что составляет образный элемент концепта. К различным видам дискурса применимы высказывания, содержащие прямую или косвенную оценочность, что дает основание говорить о ценностном отношении к данным явлениям. Источником формирования концепта определенного дискурса может быть собственный или чужой коммуникативный опыт [136, 40-41].
Вопрос о структуре концепта рассматривался и другими учеными, большинство которых вслед за P.M. Фрумкиной различает ядро и периферию концепта. «Ядро - это словарные значения той или иной лексемы. Периферия же - субъективный опыт, различные прагматические составляющие лексемы, коннотации и ассоциации» [102, 30]. Иначе говоря, ядро и приядерная зона преимущественно репрезентируют универсальные и общенациональные знания, а периферия - индивидуальные. Очевидно, что такое структурирование концепта соотносится с выделением трех «слоев» концепта Ю.С. Степановым.
Для установления смыслового объема концепта В.А. Маслова предлагает сделать следующие шаги в рамках анализа: определить референтную ситуацию, к которой принадлежит данный концепт, а при наличии художественного текста эта операция производится на его основе; установить место данного концепта в языковой картине мира и языковом сознании нации с помощью энциклопедических и лингвистических словарей; обратиться к этимологии для учета ее особенностей; поскольку словарные толкования дают лишь самое общее представление о значении слова, а энциклопедические словари - о понятии, нужно привлечь к анализу разные контексты данного автора, включающие эту лексему. Внутри этих контекстов задействованы тончайшие смысловые нюансы данного слова, индивидуально-авторские импликативы. Их экспликация даст полное представление о значении, данного концепта в концептосфере конкретного поэта, позволит выявить различные концептуальные смыслы;
5) если для анализа выбран важный концепт культуры, то он должен быть многократно повторен и проинтерпретирован в живописи, музыке, скульптуре и т.д. [102, 30].
Последнее необходимо при исследовании концептов национальной культуры и составлении словарей, поэтому для настоящей работы неактуально. Основное внимание в ней уделяется анализу художественного текста как уникального и совершенного способа познания мира. В результате процесса познания и культурной интерпретации мира художником происходит оригинальный отбор образов. Индивидуальным образом отдельного явления окружающего мира, отраженным в сознании и обусловленным коллективным и личным культурным опытом человека, выступает концепт. Поэтому в настоящей работе предлагается рабочее определение концепта как индивидуального образа фрагмента действительности, исторически и социокультурно обусловленного и выраженного языковыми средствами.
Ориентируясь на «полевое» структурирование концепта и методику его экспликации, предложенную В.А. Масловой, мы терминологически не выделяли в его структуре ядро и периферию, хотя и исследовали словарные дефиниции и наиболее частотные выражения со словом — репрезентантом концепта. Затем данные лексикографического анализа интерпретировались и сопоставлялись с индивидуально-авторской репрезентацией концепта в романе Ф.С. Фицджеральда. На основе такого сопоставления делалось заключение о совпадении концепта с лексикографической дефиницией или, наоборот, о специфике индивидуального авторского представления об исследуемом фрагменте действительности, вербализованном концептом. Далее была рассмотрена репрезентация базовых концептов романа Ф.С. Фицджеральда в его русскоязычных переводах, причем каждый перевод рассматривался как отдельное произведение, что позволило сделать заключение об отсутствии или наличии концептов, «добавленных» языковым сознанием переводчика.
1.1.2. Концепт как категориальное понятие когнитивной лингвистики
В современном языкознании понятие «концепт» связывается также с когнитивной лингвистикой, одной из новых когнитивных наук, объектом исследования которых является природа и сущность познавательной деятельности человека. Когнитивное лингвистическое направление возникло в Америке в 70 - 80 годы как альтернатива доминирующей долгие годы порождающей парадигме и вскоре обрело последователей в других странах, в частности, в России. Е.С. Кубрякова считает наименование «когнитивная наука» «зонтиковым» термином, покрывающим собранные под «зонтиком» все дисциплины, изучающие процессы, тем или иным образом связанные со знанием и информацией [78]. Когнитивный подход в целом, при всех существующих теоретических расхождениях отдельных концепций, предполагает, что все типы знания соотносятся с объективной реальностью, дополняют друг друга и обладают особой значимостью в контексте жизнедеятельности человека. Внимание ученых, работающих в направлении когнитивной лингвистики (Дж. Лакофф, Ч. Филлмор, М. Джонсон, Р. Лангаккер, Е.С. Кубрякова, А.Н. Баранов и др.), сконцентрировано на проблемах языкового сознания и выявлении связи между его единицами. В этом свете концепт является объясняющей моделью, интерпретацией объекта действительности, им обозначаемого.
Хотя такое понимание концепта разделяется многими отечественными и» зарубежными исследователями, существуют серьезные расхождения в представлении о том, как концепт построен и как он соотносится с другими типами знаний, имеющимися в сознании человека. Своеобразие американского когнитивного направления состоит в том, что его представители рассматривают процессы формирования языковых значений или процессы, связанные с их реализацией в акте речи, а не описание «готовых» семантических концептов [131, 14-17]. Таким образом, в
16 исследованиях по когнитивной лингвистике Д. Лакоффа, Р. Лангаккера, А. Ченки и др. семантика играет главную роль и рассматривается в ней как ведущая сила в употреблении языка. Американские когнитологи разделяют два основных принципа: во-первых, язык - это неотъемлемая часть познания, во-вторых, язык отражает взаимодействие между психологическими, коммуникативными, функциональными и культурными факторами [81; 175]. Исходя из этих принципов, А. Ченки выдвигает следующие предположения:
Как плод человеческого ума, язык и его структура до известной степени показывают, как работает ум.
Структура языка отражает известные функциональные категории, основанные на употреблении языка как коммуникативного орудия.
Как средство коммуникации между членами общества, язык отражает многие аспекты данной культуры. Следовательно, структура языка является порождением двух важных факторов: внутреннего (т.е. ума индивидуального говорящего) и внешнего (общей культурой для всех носителей языка) [175, 344].
Работы современных западных и отечественных когнитологов (А. Вежбицкой, Дж. Лакоффа, Н.Д. Арутюновой, Л.А. Манерко и др.) на материале разных языков (английского, немецкого, польского, русского, французского, японского и др.) посвящены выявлению целого ряда факторов, которые влияют на сознание человека до и в момент номинации, что помогает определить онтологические истоки и глубины человеческой категоризации. При этом ученые исходят из общей предпосылки, что все мыслящие существа думают, используя одну и ту же концептуальную систему, которая является категорией вещей, но пользуются тем, что ближе всего в сознании. «Категориальная классификация считается основой «ментального лексикона» человека..., человек мысленно соотносит необходимый ему концепт с рядом взаимосвязанных концептов. Искомый концепт, таким образом, занимает определенную ячейку в сознании человека и при необходимости включается в существующую классификационную ранжировку» [100, 39].
Эти выводы нашли подтверждение и в настоящей работе, поскольку в ней показано, что концептосфера художественного произведения как модель сознания автора «наполняется» архетипическими, национально-культурными и экзистенциально-значимыми концептами, обусловленными личным опытом писателя и современной ему действительностью. Текстообразующим в этой модели выступает этноспецифический концепт-регулятив, который образует ядро концептосферы романа, ближе всего к нему располагаются национально-культурные концепты, часть из которых совпадает с универсальными культурными .концептами (например, ДОМ) и, наконец, периферию концептосферы образуют архетипические и экзистенциально-значимые концепты. Эти данные были получены на основе анализа одного художественного произведения, являющегося прецедентным текстом американской культуры, и стали иллюстрацией многих высказанных выше положений когнитивной лингвистики.
В этом контексте заслуживают внимания работы голландского ученого Т.А. ван Дейка и его коллег, в которых подробно исследовалась проблема структуры представления знаний и его организации в концептуальные системы. В работе «Контекст и познание: Фреймы знаний и речевые акты» ван Дейк предложил описывать подобные системы в терминах «фреймов». По мнению ван Дейка, фреймы не являются произвольно выделяемыми «кусками» знания. Во-первых, они являются единицами, организованными «вокруг» некоторого концепта и содержат основную, типическую и потенциально возможную информацию, которая ассоциирована с этим-концептом.
Во-вторых, отмечается конвенциональная (социокультурно обусловленная) природа фреймов, которые определенным образом организуют и позволяют правильно интерпретировать поведение людей. С фреймами связаны речевые акты, поскольку могут интерпретироваться на основе заключенного во фреймах знания о мире. Более того, речевые акты невозможны без знания того, что необходимо, допустимо или возможно в реальном мире. Иными словами, за решение вопроса о том, выполнены ли необходимые условия приемлемости речевого акта, ответственно наше знание мира, организованное в сознании в виде фреймов [44, 16-19].
Далее в качестве основного типа репрезентации знаний ван Дейк выделяет «модель ситуации». По мнению ученого, в основе ситуационных моделей лежат не абстрактные знания о стереотипных событиях и ситуациях (как в ментальных моделях, сценариях и фреймах), а личностные знания носителей языка, обусловленные их опытом, намерениями, чувствами и эмоциями. Ван Дейк исходит из тезиса, что мы понимаем текст только тогда, когда мы понимаем ситуацию, о которой идет речь, поэтому «модели ситуаций» необходимы как основа интерпретации текста. Активизируя соответствующие фрагменты ситуационной модели, реципиенты способны понимать имплицитные фрагменты текстов. Очевидно, что в настоящей работе «моделями ситуаций» служат исторические, культурологические, литературоведческие сведения о романе "The Great Gatsby", личные письма и документы, факты биографии Ф.С. Фицджеральда, которые стали пресуппозицией в процедуре концептуального анализа.
Когнитивный подход к исследованию лингвистики текста обусловил обращение ученых к понятиям логики и семантического синтаксиса, в частности, к понятию пропозиции как языковому выражению знаний, содержащихся в ситуационных моделях. Понятие пропозиции стало ключевым для теории восприятия дискурса, разработанной ван Дейком и Кинчем и представленной в работе «Эпизодические модели в обработке дискурса», основные положения которой формулируются следующим образом:
1. Понимание речи в первую очередь предполагает создание носителем языка семантического представления воспринимаемого дискурса в форме базы текста, состоящей из локально и глобально связной последовательности пропозиций.
Процесс конструктивной интерпретации происходит в кратковременной памяти, и из-за ограниченных возможностей кратковременной памяти этот процесс носит цикличный характер: воспринимаемые предложения интерпретируются как пропозиции, пропозиции соединяются содержательной связью и затем постепенно накапливаются в эпизодической памяти, после чего может быть проинтерпретирован новый отрезок текста, и т.д.
Процессы локальной и глобальной интерпретации предполагают наличие разного рода пресуппозиционного знания, хранящегося в виде фреймов и сценариев в памяти носителей языка.
Различные процессы, составляющие понимание, координируются управляющей системой, в которой представлены релевантные для данного этапа интерпретационного процесса тематические элементы (макропропозиции), преследуемые читаюпщ^слушающим цели и информация из задействованных в данный момент сценариев.
Процесс понимания имеет стратегический характер (и не может рассматриваться как процесс, имеющий определенную структуру и подчиняющийся определенным правилам): понимание градуально, оно осуществляется в оперативном режиме, часто происходит в условиях неполной информации, в нем используются данные, относящиеся к различным уровням организации дискурса и коммуникативного контекста; понимание, кроме того, определяется целями и представлениями отдельных индивидов. Такого рода стратегическая теория отличается от других теорий восприятия дискурса большей гибкостью и более точным представлением того, что носители языка в действительности делают, когда понимают (или порождают) дискурс [44,72-73].
Данные положения оказываются чрезвычайно важными для переводоведения, поскольку процесс перевода неизбежно включает стадию понимания и интерпретации исходного текста. С опорой на идеи ван Дейка и его коллег, в настоящем исследовании была сделана попытка максимально приблизиться к пониманию идей и интенций Ф.С. Фицджеральда, воплощенных в романе "The Great Gatsby". С этой целью в работе моделировалась когнитивно-пропозициональная структура каждого концепта, выделенного в результате анализа текста. Для этого методом сплошной выборки из текста оригинала, а затем и переводов романа выбирались все контексты, в которых слово-репрезентант концепта играет разные синтаксические (а, значит, и семантические) роли - субъекта, предиката, объекта или места действия, выбирались также его атрибутивные характеристики. Анализировалось «наполнение» каждой позиции когнитивно-пропозициональной структуры и на основе данных анализа моделировались фрагменты индивидуально-авторской картины мира, представленной в романе, а затем отраженной в переводах языковым сознанием переводчиков.
Особое внимание уделялось наличию в подлиннике и передаче в переводах метафор, метонимий и персонификаций, поскольку, по результатам исследований когнитологов, основу процессов метафоризации образуют процедуры обработки знаний. Метафора является когнитивным феноменом, влияющим на мышление человека. В книге «Метафоры, которыми мы живем» (1980 г.) Дж. Лакофф и М. Джонсон убедительно доказали, что и концепт, и деятельность человека структурированы метафорически и, следовательно, метафорически структурирован и язык. «Метафора - это прежде всего способ постижения одной вещи в терминах другой, и таким образом ее основная функция заключается в обеспечении понимания. С другой стороны, метонимии присуща в основном референциальная функция, т.е. она позволяет одной сущности заменять другую. Но метонимия это не только референциальный прием. Она также служит пониманию» [44, 62].
Авторы подтверждают примерами, что как метафору, так и метонимию «нельзя рассматривать как совокупность случайных и произвольных контекстов употребления» [44, 63]. Они становятся выражениями естественного языка именно потому, что являются метафорами концептуальной системы человека, причем менее четкие определения концептуализируются в более четких определениях в рамках широкой базы культурных установок.
Итак, в настоящем исследовании концептуальный анализ оригинального художественного текста используется как объективный метод для решения проблемы его понимания и интерпретации, наиболее приближенной к авторской. Для этого из текста выбирались пропозиции (то есть языковые репрезентации ситуационных моделей), в которых участвует концепт, анализировались его роли в пропозициях и на основе данных анализа делались заключения о месте концепта в сознании автора. Дополнительной информацией, дающей ключ к адекватной интерпретации выделенных пропозиций, стали метафоры, метонимии и другие авторские приемы, служащие языковыми формами репрезентации знаний.
1.2. Понятие концептосферы в работах Д.С. Лихачева и Ю.С. Степанова
Термин «концептосфера» введен Д.С. Лихачевым в работе «Концептосфера русского языка» (1993) [87, 280 - 287] по типу терминов В.И. Вернадского: ноосфера, биосфера и пр. В русском языке понятие «сфера» (от греческого sphaira - шар) обозначает 1) шар или его внутреннюю поверхность, 2) пространство, находящееся в пределах действия чего-либо, 3) область физической и духовной жизни, деятельности, 4) общественное окружение, среду, обстановку, 5) в математике - замкнутую поверхность, все точки которой одинаково удалены от центра; поверхность шара [213; 1294]. Символ шара - полнота, глобальность шара земли [183, 536]. Таким образом; ядерными семами понятия «сфера» оказываются 'шарообразная форма', . 'полнота', центральными - 'пространство', 'окружение', периферийной -'сходство с земным шаром'.
Применительно к духовной стороне жизни человека (культуре и языку) это понятие метафорично: сфера оформляет шарообразное пространство, в котором человек создает материальные и духовные культурные ценности, в том числе и языковыми средствами. Понятие концептосферы помогает понять, почему язык является не просто способом общения, но своеобразным концентратом культуры нации.
В словарном запасе языка Д. С. Лихачев выделяет четыре уровня: 1) сам словарный запас (включая фразеологизмы); 2) значения словарного типа; 3) концепты - некоторые подстановки значений, скрытые в тексте «заместители», некие «потенции» значений, облегчающие общение и тесно связанные с человеком и его национальным, культурным, профессиональным, возрастным и прочим опытом; 4) концепты отдельных значений слов, которые зависят друг от друга, составляют некие целостности и определяются как концептосфера.
Концепт тем богаче, чем богаче национальный, сословный, классовый, профессиональный, семейный и личный опыт человека, пользующегося концептом. В совокупности потенции, открываемые в словарном запасе отдельного человека, как и всего языка в целом, Д.С. Лихачев называет концептосферами. Концептосфера национального языка тем богаче, чем богаче вся культура нации - ее литература, фольклор, наука, изобразительное искусство, она соотносима со всем историческим опытом нации и религией особенно.
Концептуальная сфера языка постоянно обогащается, если есть достойная его литература и культурный опыт. Поэтому особое значение в создании концептосферы принадлежит писателям и поэтам, носителям^ фольклора, отдельным профессиям и сословиям. В нее входят даже названия произведений, которые через свои значения порождают концепты, поэтому концептосфера языка — это в сущности концептосфера культуры. Богатство языка определяется не только богатством «словарного запаса» и грамматическими возможностями, но и богатством концептуального мира, концептуальной сферы, носителями которой является язык человека и его нации.
Поскольку между концептами существует связь, определяемая уровнем культуры, социальным статусом и индивидуальными особенностями человека, одна концептосфера сочетается с другой - например, концептосфера русского языка в целом включает концептосферу инженера-практика, в ней -концептосфера семьи, а в ней, в свою очередь, индивидуальная концептосфера. Каждая из последующих концептосфер одновременно сужает предыдущую и расширяет ее. Для настоящей работы целесообразно сделать уточнение: в соответствии с теорией Д.С. Лихачева, под концептосферой художественного произведения понимается совокупность концептов этого произведения, обусловленная национальным, культурным и индивидуальным опытом его автора. Этим объясняется принцип исследования концептосфер русскоязычных переводов романа Ф.С. Фицджеральда как отдельных произведений разных авторов, поскольку именно такой подход позволил выделить различия не только между оригиналом и переводами, но и различия в переводах, обусловленные индивидуальным опытом каждого переводчика.
В работе «Константы. Словарь русской культуры» академиком Ю.С. Степановым также рассматривается понятие концептуализированной сферы культуры. Полемизируя с учением Ф. де Соссюра о произвольности знака, Ю.С. Степанов приходит к выводу о неслучайности именований в культуре и вводит понятие «концептуализированной области (сферы)». Под ней понимается «такая сфера культуры, где объединяются в одном общем представлении (культурном концепте) - слова, вещи, мифологемы и ритуалы» [143, 74]. Очевидно, что вводя понятие «концептосфера», и Д.С. Лихачев, и Ю.С. Степанов придерживаются единого подхода лингвокультурологического. Обе концепции с разных точек зрения описывают один и тот же феномен, хотя у Д.С. Лихачева термин «концептосфера» становится многозначным.
Несмотря на то, что термин «сфера», по выражению Ю.Е. Прохорова, настолько «прижился» в гуманитарных исследованиях, что кажется естественным, разумным и логичным, ученый указывает на то, что «с точки зрения и логики, и формального понимания самого термина, он не только не проясняет сущность, но и затуманивает ее» [119, 76]. Ю.Е. Прохоров утверждает, что речь идет о сфере как о замкнутой конструкции: у нее есть ядро и периферия, этим она асимметрична и ограничена. Вместе с тем есть «некоторая незамкнутая безграничная совокупность некоторых замкнутых единиц, которая составляет и наше знание, и правила реализации этих знаний, и средства реализации этих знаний и правил». Поэтому, считает ученый, логичнее было бы построить другую модель, учитывающую «те связи и взаимоотношения между объектами действительности, которые и обусловливают лексико-семантическую систему языка, являются, конечно, внешними по отношению к самому языку. Но всякая знаковая система служит для обозначения как раз того, что находится за пределами самой данной системы, и значение знака раскрывается только вне данной системы» [119, 78].
Принимая во внимание доводы Ю.Е. Прохорова, в данной работе целесообразно рассматривать художественное произведение и его переводы как объективный эмпирический материал, уже имеющий зафиксированные границы. Говоря о совокупности концептов отдельного художественного произведения или автора, можно утверждать, что эта совокупность [т.е. концептосфера] ограничена и предельна, и в этом смысле термин «сфера» вполне релевантен, в том числе и для настоящего исследования.
1.3. Моделирование концептосферы художественного произведения как предварительный этап его перевода
В современной филологической практике существует множество подходов (литературоведческий, семиотический, психолингвистический и др.) к тексту, каждый из которых основывается на цели исследования — его многоуровневой структуры, содержания, типологии, жанрово-стилевых особенностей и т.д. Современный интегративный подход к представлению о природе текста предлагается А.А. Залевской, которая справедливо обращается к понятию «синергетика» (то есть взаимодействие энергий) и рассматривает текст как сложнейший, обусловленный требованиями языка, культуры и личного опыта «диалоговый» комплекс: «Структурная «самоорганизация» текста обусловливается комплексом факторов, она направляется закономерностями семиозиса и особенностями того или иного языка, спецификой физиологических и психических процессов человека (его «тела» и «души»), взаимодействием языковых и энциклопедических знаний, принятыми в культуре способами «видения» мира, системами норм и оценок, в том числе относящихся к построению и оформлению текста» [50, 354].
Перевод текста на другой язык невозможен без его понимания и последующей интерпретации, однако любое художественное произведение в силу его комплексной организации не поддается однозначному толкованию. Интерпретативный характер художественного произведения Л.Г. Бабенко объясняет его уникальностью «как психолого-эстетического феномена, ибо он создается автором для выражения своих индивидуальных представлений о мире, знаний о мире при помощи набора языковых средств и направлен читателю. (...) Читатель, стремясь проникнуть в творческий замысел автора, постичь его, познает содержание художественного текста не пассивно, а активно-деятельностно, т.е. интерпретирует его» [9,44-45].
По мнению В.П. Белянина, «множественность интерпретаций одного текста обусловлена: (а) непредставленностью в действительности референтной ситуации, соотносимой с текстом; (б) различным эмоциональным отношением переводчиков к описываемой в тексте ситуации, что проявляется в семантических трансформациях. Их наличие в тексте перевода нельзя объяснить только различиями в системах исходного языка и языка перевода и они могут быть описаны в терминах эмоционально-смысловой доминанты» [12,194].
Разрабатывая психолингвистическую типологию текстов, В. П. Белянин исходил из того, что каждый языковой элемент, из которых состоит текст, обусловлен не только лингвистическими, но и психологическими закономерностями: структуру любого художественного текста можно соотнести с тем или иным типом акцентуации человеческого сознания. В роли организующего центра текста выступает его эмоционально-смысловая доминанта - "система когнитивных и эмотивных эталонов, характерных для определенного типа личности и служащих психологической основой ... вербализации картины мира в тексте" [12, 54]. Наблюдения В. П. Белянина показали, что наиболее адекватно смысл текста интерпретируется тем индивидом, психологическая структура сознания которого максимально приближена к психологическим особенностям личности автора. Полученные В.П. Беляниным данные и подход к анализу и переводу художественного текста представляются оригинальными и интересными, но и сам исследователь признает, что не всякий художественный текст «укладывается» в предложенные им рамки эмоционально-смысловой доминанты. Подбор же переводчика с соответствующим типом акцентуированного сознания не представляется выполнимым.
Если признать неоднозначность природы художественного текста и возможность множества его интерпретаций, то возникает вопрос границ, пределов интерпретации и объективности понимания текста. Поиски решения проблемы адекватного понимания и интерпретации текста приводят к сопоставлению текстов оригинала и перевода на разных уровнях языковой и речевой реализации. При этом, по справедливому утверждению А.А. Залевской, «представляется неоправданной и противоестественной любая попытка отграничить процессы понимания текста от психической жизни человека, от эмоционально-оценочного переживания понимаемого, сводя понимание к «чистой мысли» [50, 385].
Логично предположить, что эти аспекты учитываются концептуальным подходом, поскольку лежащий в его основе анализ направлен на исследование «концептуального каркаса» текста, который задает его тематику, структуру, содержание и соответствующее лингвистическое оформление. Впервые последовательно и теоретически значимо для многоаспектного анализа текста концептуальный компонент его семантики выделен в монографии И. Р. Гальперина «Текст как объект лингвистического исследования» (1981 г.). И.Р. Гальперин выделяет информацию как основную категорию текста, различную по своему прагматическому назначению и предлагает различать следующие основные виды информации текста: а) содержательно-фактуальную (СФИ), б) содержательно-концептуальную (СКИ), в) содержательно-подтекстовую (СПИ) [36, 27].
СКИ - категория преимущественно художественных текстов, выраженная имплицитно, и, по мнению И.Р. Гальперина, настоятельно требующая разных толкований, при этом само толкование текста сводится к процессу раскрытия СКИ. Иначе говоря, СКИ - «это замысел автора плюс его содержательная интерпретация. Этот вид информации снимает энтропию эстетико-познавательного плана» [36, 28]. Представляя собой информацию эстетико-художественнрго характера, концептуальная информация семантически вьпюдится из всего текста как структурно-смыслового и коммуникативного целого, поэтому нацеленный на ее выявление специализированный лингвистический анализ может быть ограничен частной задачей - обнаружением и интерпретацией базовых концептов литературного произведения, т.е. его концептосферы.
Способы обнаружения концептов и репрезентации их содержания составляют концептуальный анализ, в современной лингвистике существуют различные его методики. СЕ. Никитина обращает внимание на двусмысленность обозначения этого метода исследования: «...Само словосочетание «концептуальный анализ»... двусмысленно: оно- может обозначать и анализ концептов, и определенный способ исследования, а именно анализ с помощью концептов или анализ, имеющий своими предельными единицами концепты, в отличие, например, от элементарных семантических признаков в компонентном анализе» [106, 117].
Е.С. Кубрякова отмечает различия и в самой процедуре концептуального анализа, и в арсенале исследовательских приемов, и в результатах исследований. Она справедливо утверждает следующее: «Концептуальный анализ - это отнюдь не какой-то определенный метод (способ, техника) экспликации концептов... соответствующие работы объединены некоторой относительно общей целью, а что касается путей ее достижения, то они оказываются разными» [78, 3].
В настоящей работе концептуальный анализ используется в обоих смыслах, указанных СЕ. Никитиной, т.е. концепты выявляются и анализируются как элементы концептосферы романа Ф.С. Фицджеральда и в то же время как потенциальные единицы перевода, а затем проводится сопоставительный анализ представления авторских концептов в переводах. При анализе учитывалась многокомпонентно сть концептов как особого поля знаний, представлений, понятий, ассоциаций, имеющих словарные дефиниции (ядро) и индивидуально-авторские репрезентации (периферию). Если описание концепта в словарном составе национального языка в первую очередь основано на изучении парадигматических связей слов и соответственно на парадигматическом анализе, то исследование концепта в тексте предполагает учитывать наряду с парадигматическими преимущественно синтагматические связи слов. Концепт художественного текста формируется на синтагматической основе, имеет внутритекстовую синтагматическую природу. Вследствие этого сам процесс концептуализации, осуществляемый на материале художественного текста, обладает спецификой.
Л.Г. Бабенко предлагает методику экспликации концептосферы художественного произведения, основанную на семантическом выводе ее компонентов из совокупности языковых единиц, раскрывающих одну тему, микротему. Общие признаки концепта репрезентируются на поверхностном уровне текста словами и, предложениями одной семантической области, что обусловливает определенную цельность концептосферы текста. При этом ключевой концепт представляет собой «ядро индивидуально-авторской художественной картины мира, воплощенной в отдельном тексте или в совокупности текстов одного автора» [9, 58].
Л.Г. Бабенко исходит из того, что каждое литературное произведение воплощает индивидуально-авторский способ восприятия и организации мира, т.е. частный вариант концептуализации мира, который, в свою очередь, складывается под значительным влиянием универсальных законов мироустройства. Степень соответствия первого и второго может варьироваться от полного совпадения до полного расхождения, что осложняет четкое и безоговорочное определение и описание концептосферы. Эти проблемы, по мнению Л.Г. Бабенко, вполне решаемы, поскольку «концептуальный анализ художественного текста предполагает, во-первых, выявление набора ключевых слов текста; во-вторых, определение базового концепта (концептов) этого пространства; в-третьих, описание обозначаемого ими концептуального пространства» [9, 59].
Итак, для выделения и исследования концептов необходимо определить ключевые слова текста, обусловленные субъективно-художественным мировосприятием автора. Учитывая трудности такого определения, целесообразно выделить критерии их отбора Н.А. Николиной перечисляются следующие существенные признаки, позволяющие дифференцировать ключевые слова на фоне других лексических единиц: высокая степень повторяемости данных слов в тексте, частотность их употребления; способность знака конденсировать, свертывать информацию, выраженную целым текстом, объединять «его основное содержание»; соотнесение двух содержательных уровней текста: собственно фактологического и концептуального - и «получение в результате этого соотнесения нетривиального эстетического смысла данного текста». Отсюда такие важнейшие признаки ключевых слов, как их обязательная многозначность, семантическая осложненность, реализация в тексте их парадигматических, синтагматических, зо словообразовательных связей [109,185-186]. Ключевые слова образуют в тексте семантические комплексы: вокруг них группируются синонимичные и антонимичные им единицы, однокоренные слова. Чаще всего ключевые слова встречаются в сильной позиции текста (заглавие, эпиграф, начало и конец текста, начало и конец главы), однако эта тенденция проявляется далеко не всегда. По замечанию В.А. Лукина, ключевых знаков в тексте не может быть менее двух, «поскольку структура текста есть множество связей между его ключевыми знаками, предположение о единственности такого знака заставляет говорить об отсутствии у текста структуры» [94, 109]. Таким образом, ключевые знаки художественного текста (иначе говоря, его концептосфера) создают и укрепляют структуру художественного теста, концентрируют внимание читателя и способствуют пониманию авторских интенций.
Л.Г. Бабенко предлагает следующий алгоритм концептуального анализа художественного текста, который и будет принят за основу в настоящей работе:
1. Выделение предтекстовых пресуппозиций, важных для формирования концептуального пространства текста: время его создания; имя автора, несущее определенную информацию о нем; роль эпиграфа (если имеется) и пр.
Анализ семантики заглавия и его семантического радиуса в тексте.
Проведение психолингвистического эксперимента с целью выявления набора ключевых слов текста.
Выявление повторяющихся слов, сопряженных парадигматически и синтагматически с ключевыми словами. Определение ключевого слова текста - лексического репрезентанта текстового концепта.
Анализ лексического состава текста с целью выявления слов одной тематической области с разной степенью экспрессивности.
6. Описание концептосферы текста, предусматривающее обобщение всех контекстов, в которых употребляются ключевые слова - носители концептуального смысла, с целью выявления характерных свойств концепта: его атрибутов, предикатов, ассоциаций, в том числе образных. 7. Моделирование структуры концептосферы, т.е. выделение в ней ядра (базовой когнитивно-пропозициональной структуры), приядерной зоны (основных лексических репрезентаций), ближайшей периферии (номинативно совмещенных и ассоциативно-образных репрезентаций) и дальнейшей периферии (субъектно-модальных смыслов) [9, 57]. Данный алгоритм был использован как основа для выработки комплексной методики исследования, направленной на выявление когнитивно-пропозициональной структуры каждого концепта как модели фрагмента сознания автора, затем сопоставлялись когнитивно-пропозициональные структуры оригинального и переводного концептов. Как представляется, именно такой ход исследования позволил наиболее объективно приблизиться к пониманию и интерпретации авторских интенций и дальнейшей оценке их воплощения в переводах.
1.4. Концептуальный подход к проблемам художественного перевода
Художественный перевод как особый вид переводческой деятельности по праву отождествляют с «высоким искусством». Хотя теория перевода в наши дни является относительно разработанной, вопросы художественного перевода, как наименее поддающегося формализации, разработаны в, ней слабее. В качестве основной сложности большинством исследователей (А.В: Федоров, ТА. Казакова, Ю.П. Солодуб и др.) отмечается двойственность художественного перевода, которая связана, с одной стороны, с вторичной, воспроизводящей природой перевода, а с другой - с необходимостью создания текста, обладающего способностью эстетического и эмоционального воздействия. В отечественной науке проблемами художественного перевода занимались видные филологи Н.Я. Галь, М.Л. Гаспаров, К. И. Чуковский, А.В.
Федоров, B.C. Виноградов и др., ими были предложены различные определения и модели перевода, но многие задачи по-прежнему находятся в стадии разработки. В рамках общей теории перевода решались следующие основные проблемы перевода художественного текста: ^принципиальная переводимость текста;
2)перевод как интеллектуальная творческая деятельность, личность переводчика; 3)выбор единицы перевода;
4)основные критерии оценки перевода художественного произведения; 5)передача предметно-логического содержания, стилистических, образных аспектов значения и этнокультурной специфики оригинала.
При этом дискуссии вызывало само определение художественного перевода [60; 37], которое на практике чаще отождествлялось с понятием литературного перевода, выполненного с учетом общих стилистических норм переводящего языка. В настоящем исследовании, вслед за ТА. Казаковой, под художественным переводом понимается «особый вид интеллектуальной деятельности, в процессе которой переводчик устанавливает информационное соответствие между языковыми единицами исходного и переводящего языков, позволяющее создать иноязычный аналог исходного художественного текста в виде вторичной знаковой системы, отвечающей литературно-коммуникативным требованиям и языковым привычкам общества на определенном историческом этапе» [60, 25]. Данное определение учитывает три взаимосвязанных направления художественного перевода: лингвистическое, информационное и психологическое. Каждое из них в разное время становилось основой оригинального подхода к переводу художественного текста, однако всеми признавалась лингвистическая доминанта.
Традиционно проблемы перевода решались на основе лингвистического подхода, разработанного А.В. Федоровым. В своих трудах А.В. Федоров выдвинул лингвистическую модель перевода, с учетом функциональных соответствий исходного и переводящего языков. Ученый обосновал категорию полноценности (адекватности) перевода как одного из критериев оценки его результатов: «Полноценность перевода означает исчерпывающую передачу смыслового содержания подлинника и полноценное функционально-стилистическое соответствие ему» [159, 173]. Таким образом, главным в переводе как результате деятельности переводчика исследователь считал сохранение единства формы и содержания оригинала.
Результаты более поздних психолингвистических экспериментов Р. Г. Джваршейшвили показали, что «при удачном художественном переводе речь идет о таком переносе содержания, который является лучшим выявлением этого содержания; адекватность достигается за счет совместного переноса содержания и формы, причем, само содержание указывает и стремится к соответствующей ему форме; при этом разные языки имеют для этого разные возможности - отсюда и расхождение между оригиналом и переводом, а также неприемлемость точных переводов» [48, 59]. Иначе говоря, полноценный («удачный») перевод невозможен без адекватной передачи формальной и содержательной сторон художественного текста, поскольку содержание само «диктует» адекватную форму его выражения.
Полемический подход к решению проблемы адекватности перевода был предложен М.Л. Гаспаровым в работе «Брюсов и буквализм» [38]. С античного времени в переводе художественного текста противостояли две тенденции - буквалистского перевода, стремящегося передать подлинник слово в слово (проявившуюся, например, в переводах Священного писания на все языки) и «вольного» перевода, стремящегося к передаче эмоционального и идейного содержания подлинника независимо от передачи его образов, стилистических фигур и отдельных слов. Анализируя обе тенденции применительно к греческим переводам В. Брюсова, М.Л. Гаспаров отмечает в них уход от точности смысла в ранних переводах к «буквализму» в более поздних. Оправдывая лингвистические и смысловые потери поздних редакций переводов, М.Л. Гаспаров объясняет их стремлением поэта подчеркнуть «чуждость и отдаленность» древнегреческой культуры от современной, что возможно было лишь перенеся лексические, грамматические и семантические черты греческого языка в русский. На основе анализа исследователь приходит к выводу, что оба вида перевода имеют право на существование «одновременно и на равных правах».
Современные исследователи Ю. П. Солодуб, Ф. Б. Альбрехт и А.Ю. Кузнецов выдвигают эстетическое воздействие на читателей в качестве основной функции художественного текста. Они считают фактор адекватности эстетического воздействия оригинала и перевода одним из важнейших критериев оценки художественного перевода. Транслатологи отмечают, что проблема соотнесения перевода художественного текста с его оригиналом, допустимая степень трансформации и оценка качества такого перевода постоянно находятся в центре внимания переводоведения. Конечным критерием адекватности в данном случае предлагается считать «не близость лингвистически проявленных смыслов и даже не общность речевых и поэтических приемов, а единство концептуального содержания и сопоставимость эстетического воздействия на читателя» [138,279].
Однако если лингвистически проявленные смыслы и стилистические приемы поддаются анализу, то гораздо труднее корректно описать концептуальное содержание художественного текста и практически невозможно с достоверностью определить эстетическое воздействие произведения на читателя. Как справедливо замечает В.Н., Комисаров, «понятие «одинаковое воздействие» представляется мало информативным. (...) Часто одинаковая- реакция ИР (исходного рецептора - Н.А.) и ПР (рецептора перевода - Н.А.) принципиально невозможна, поскольку это люди иной эпохи, иного мировоззрения и т.п.» [73, 116] Ю.П. Солодуб, Ф.Б. Альбрехт и А.Ю. Кузнецов считают, что «описать и представить эстетическое воздействие оригинального произведения и его перевода на читателей можно только с помощью комплексного анализа всех средств выражения многокомпонентной структуры их содержания» [138, 257].
Аналогичный подход описан и в монографии А.Н. Дармодехиной. Автор отмечает, что в сегодняшней филологии существует множество школ и направлений изучения и интерпретации текста, а всякое выдающееся произведение искусства уникально и самобытно, поэтому задачей исследователя является «отобрать технологии и методики интерпретации текста так, чтобы увидеть и прочитать в нем, опираясь на лингвистические факты, весь явный и скрытый объем информации. Лишь после такого масштабного и многоуровневого анализа художественного текста можно приступать к процессу его перевода» [42, 355]. Обращаясь к современной британской поэзии символистской направленности, А.Н. Дармодехина видит «ключ» к полноценному поэтическому переводу в интерпретации просодической системы произведения наряду с семантической и металингвистическими видами интерпретации.
А.Ю. Кузнецов предлагает начать перевод поэтического произведения с функционально-семиотической модели исследуемого объекта как особого знакового образования, все уровни организации которого подчинены ряду специфических функций. Исследователь исходит из того, что «стихотворение представляет собой результат отражения переживания, комплексное преобразование которого совершается путем означения и эстетизации в направлении общей переоценки его причины, что влечет за собой эмоциональное разрешение (катарсис)» [79,282].
Представляется, что это определение вполне применимо и к прозаическому художественному произведению, а потому обоснованно и для данного исследования. Оно заостряет проблему психической стороны порождения и соответственно восприятия, понимания и интерпретации художественного текста. Концептуальный анализ художественного текста как раз и способен дать переводчику возможность «проникнуть» в когнитивные и эмотивные «слои» текста, в результате чего подобрать наиболее оптимальные средства его перевода.
Доказательством актуальности указанных проблем служит появление в последние десятилетия новых переводов У. Шекспира, Ч. Диккенса, Д.
Фаулза, Ф. Финджеральда, так же как и Л. Н. Толстого, А. П. Чехова, М.
Цветаевой, что свидетельствует о том, что переводчики увидели в знакомых текстах новые семиотические программы, новые смыслы. Потребность в новом переводе художественного произведения И.С. Алексеева объясняет двумя причинами. С одной стороны, это указывает на изменение критериев эквивалентности переведенного текста. С другой стороны, значительное художественное произведение обречено на множественность переводных версий, ибо каждая из них - неполна и каждая следующая позволяет больше приблизиться к пониманию великого оригинала [1,120].
Очевидно, что любое художественное произведение предполагает «индивидуальный» подход в понимании, интерпретации и переводе. В целом позднейшие переводы отличаются большим уважением к оригиналу и стремлением к точной передаче авторских интенций, но с появлением каждого нового перевода известного произведения встает вопрос о том, насколько его автор приблизился к пониманию исходного текста Представляется, что близкая авторской интерпретация произведения невозможна без исследования его концептуального пространства, его концептосферы.
Как справедливо отмечает А.А. Залевская, «воздействие» текста на концептуальную систему человека проявляется в процессе означивания текста как сложного языкового знака, когда индивид обращается к своему вербальному и невербальному, когнитивному и аффективному опыту (личному, но включенному в социальные взаимодействия) при обязательном сочетании понимания с переживанием понимаемого)» [50, 354]. Отсюда можно сделать вывод, что в процессе перевода две концептуальные системы - автора оригинального текста и переводчика - вступают во взаимодействие, поэтому применение концептуального анализа позволяет установить степень такого взаимодействия, или, иначе говоря, установить, насколько адекватно передана концептосфера художественного произведения в переводах.
По существующей традиции предпереводческий анализ текста включает лингвистический, литературоведческий, когнитивный, прагматический, культурологический аспекты. Концептуальный анализ как предпереводческий этап и учитывает, и предполагает включение перечисленных аспектов. Концептуальная составляющая художественного текста представляет собой интересную и сложную для переводчика проблему, которая, в свою очередь, осложняется трудностями поиска языковых соответствий и разночтением в восприятии информации.
Концептуальный подход к прочтению и интерпретации художественного текста предполагает рассмотрение ключевых слов-репрезентантов концептов как составной части работы переводчика. Как представляется, для выполнения адекватного перевода необходимо в этом случае решить следующие задачи: выделить слова-репрезентанты концептов в переводимом произведении; выявить характер их взаимодействия в тексте; рассмотреть возможные способы их перевода.
Выводы
Исследование концепта как субъективного лингвоментального образования вновь стало актуальным, когда в 80-е годы прошлого века системно-структурная.научная парадигма сменилась антропоцентрическойив, межкультурном общении сталанасущной проблема понимания как сложного^ когнитивного процесса, обусловленного целями и представлениями участников коммуникации.
В то же время в отечественной культуре идет активный поиск объединяющей идеи, в его процессе концепт актуализируется как «зонтиковый» термин, покрывающий предметные области нескольких научных направлений (философии, психологии, культурологии и других гуманитарных наук), которые впервые включили язык в сферу своих интересов.
3. Большинством исследователей признается ментальная сущность, социокультурная обусловленность и вербальная репрезентация как инвариантные признаки концепта, поэтому концепт становится базовым понятием лингвокультурологии как единица национальной культуры, закрепленная в языке; а также категориальным понятием когнитологии как единица ментального мира человека.
4. Введенное Д.С. Лихачевым понятие концептосферы оказалось очень перспективным и стало объектом многочисленных междисциплинарньтх исследований по лингвистическому, культурологическому, литературоведческому, педагогическому и др. направлениям. В разных отраслях знания оно используется по-разному: национальная концептосфера включает совокупность культурно значимых для определенного этноса концептов, она же по сути является концептосферой национального языка и культуры, которая обогащается за счет концептосфер отдельных художественных произведений.
Концептосфера, как и концепт, организована по принципу поля, включающего ядро, приядерную зону и периферию, причем их соотношение в отдельной культуре, языке и художественном произведении уникально и самобытно. Исследование концептосферы художественного текста позволяет смоделировать фрагмент индивидуально-авторской картины мира и таким образом приблизиться к пониманию авторских интенций.
Применение концептуального подхода к переводу художественного^ текста позволяет не только решить главную переводческую проблему -проблему понимания текста, но и выявить ресурсы передачи авторских интенций иными языковыми средствами.
