Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Категория локализации в дагестанских языках 20
1.1. Семантика SUPER «на, над ориентиром» - суперэссив 25
1.2. Семантика SUB «под ориентиром» - субэссив 40
1.3. Семантика POST «за ориентиром» - постэссив 42
1.4. Семантика AD «рядом, соположенно с ориентиром» - адэссив 44
1.4.1. Семантика POSS «под контролем, в обладании у одушевленного ориентира» - поссэссив 52
1.5. Семантика APUD «около, без контакта с ориентиром» - апудэссив 56
1.6. Семантика CONT «вплотную, в полном контакте с ориентиром» -контэссив 56
1.7. Семантика IN «внутри ориентира, в полом пространстве» - инэссив 58
1.8. Семантика INTER «внутри ориентира, в сплошном пространстве» -интерэссив 66
1.8.1. Семантика INTER «между ориентирами», «среди ориентиров» .69
1.9. Семантика CUM «в неопределенной близости к неодушевленному ориентиру, вместе с одушевленным ориентиром» - кумэссив 71
1.10. Семантика ANTE «перед ориентиром» 72
ВЫВОДЫ К ПЕРВОЙ ГЛАВЕ: 80
ГЛАВА 2. Категория ориентации в дагестанских языках 82
2.1. Лативы (направительные падежи) 90
2.1. 1. Суперлатив 92
2.1.2. Адлатив 95
2.1.3. Интерлатив 95
2.1.4. Сублатив 96
2.1.5. Инлатив 98
2.1.6. Постлатив 100
2.2. Элатив 100
2.2.1. Суперэлатив 101
2.2.2. Ин(тер)элатив 104
2.2.3. Адэлатив 108
2.2.4. Постэлатив 110
2.2.5. Субэлатив 111
2.2.6. Контэлатив 111
2.3. Транслатив 113
2.3.1. Супертранслатив 114
2.3.2. Адтранслатив 115
2.3.3. Интертранслатив 115
2.3.4. Субтранслатив 115
2.3.5. Интранслатив 116
2.4. Директив 116
2.4.1. Директив удаления 119
2.4.2. Директив приближения 120
2.5. Комитатив 121
2.6. Дестинатив 122
Выводы ко второй главе 123
Литература 133
Список условных сокращений 146
- Семантика SUB «под ориентиром» - субэссив
- Семантика IN «внутри ориентира, в полом пространстве» - инэссив
- Адэлатив
- Директив приближения
Введение к работе
Объектом исследования являются категория локализации и категория ориентации, выражаемые в дагестанских языках местными падежами имен.
Цель и задачи исследования. Цель данной работы заключается в исследовании и систематизации именных грамматикализованных средств выражения семантики локализации ориентира в пространстве. Основное внимание в работе уделяется грамматикализованным языковым средствам выражения пространственных отношений в структуре местных падежей. Затрагиваются также средства выражения пространственных отношений лексического языкового уровня.
Для достижения данной цели предстояло решить следующие конкретные задачи:
Определить семантический объем пространственных значений, выражаемый локативными (семантическими) падежами в дагестанских языках.
Систематизировать основные именные показатели локализации.
Выяснить, какой из способов выражения локализации наиболее употребителен в каждом из исследуемых языков.
Систематизировать основные показатели ориентации в дагестанских языках.
Определить степень грамматикализации той или иной семантики локализации.
Актуальность исследования. В современной лингвистике особую актуальность приобретает функционально-семантический подход к изучению языковых явлений. Изучение категорий локализации и ориентации в семантическом аспекте представляется весьма актуальным по следующим причинам:
1) в дагестанском языкознании еще не разработана полная модель ориентирующих значений, учитывающая данные всех дагестанских языков;
2) не выработаны четкие критерии разграничения постфиксов и
послелогов в дагестанских языках;
3) не дано системно-комплексного описания основных средств
выражения локализации и ориентации.
В данной диссертации предполагается исследовать все эти и связанные с ними вопросы.
Научная новизна предлагаемой работы состоит в том, что здесь,
впервые, на материале современных дагестанских языков системно-
комплексному исследованию подвергаются основные средства выражения
семантики локализации и ориентации в системе местных падежей.
Разрабатывается модель ориентирующих значений, реализующаяся при
помощи разноуровневых языковых средств. Выявляется степень реализации
данной модели в каждом из исследуемых языков. Работа представляет
первый опыт системного описания основных именных
грамматикализованных средств выражения семантики локализации в дагестанских языках.
Впервые описана грамматика пространства в дагестанских языках (на табасаранском, агульском, лезгинском, аварском, лакском, даргинском языковом материале): рассмотрено функционально-семантическое поле пространственное, состоящее из целого комплекса языковых средств. Выделены центральные типы пространственных отношений, кодируемые наиболее грамматикализованными языковыми средствами.
Степень разработанности темы. В дагестанском языкознании на сегодняшний день нет специальных работ, посвященных системно-комплексному исследованию основных грамматикализованных именных средств выражения семантики локализации в дагестанских языках. В
научных трудах дагестановедов затронуты лишь частные вопросы выражения семантики локализации в отдельных дагестанских языках.
Методологическая основа диссертации определяется важностью изучения языка с учетом межъязыкового взаимодействия, сложной внутренней взаимосвязи различных структурных уровней и элементов языка, его взаимоотношений с другими видами общественной деятельности.
Научной базой диссертации явились теоретические положения общего и кавказского языкознания, выдвинутые в трудах А.С.Чикобава, А.Е. Кибрика, М.Е.Алексеева, В.А. Плунгяна, К. Бюллера, Ч. Филлмора, У. Чейфа, Дж. Лайонза, а также труды по проблемам семантики Ю.Д.Апресяна, Е.В.Падучевой, Н.Д. Арутюновой, Ю.С.Степанова, Т.Е. Булыгиной, Э. Бенвениста, Л. Ельмслева и др.
Теоретическая значимость диссертационной работы состоит в том, что результаты проведенного исследования явятся определенным вкладом в изучение дагестанских языков, в выявление прагматического содержания семантики локализации, в исследование локализации как функционально-семантической категории. Анализ пространственных функциональных систем дагестанских языков имеет важное теоретическое и практическое значение. Он вводит в научный оборот данные по дагестанским языкам, расширяет имеющуюся источниковую базу по языковым системам средств выражения пространственных отношений, предлагает возможную модель описания пространственных отношений и средств их выражения в других языках, делает возможным провести сопоставление полученных результатов и выработать подходы к типологии пространственных систем.
Основные положения диссертации будут иметь значение при разработке ряда вопросов теоретической грамматики дагестанских языков.
Практическая ценность проведенного исследования заключается в том, что основные положения, выводы и фактический материал работы могут
быть использованы при составлении учебных курсов по всем дагестанским языкам, учебно-методических пособий для студентов и учителей, чтения спецкурсов по грамматике. Материал диссертации будет полезен также при составлении сравнительных грамматик по дагестанским языкам.
Методы исследования. В диссертации использован комплекс методов и приемов анализа фактического материала в соответствии с поставленной целью и задачами работы. Ведущим является метод лингвистического описания локативных форм и других способов выражения семантики локализации в дагестанских языках. Для установления структурных, семантических и прагматических особенностей локативных значений использовались также и статистические приемы функционально-семантического анализа.
Материал исследования Задачи, поставленные в данной работе, решались, в основном, на материале дагестанских литературных языков. Использован также материал разговорной речи, узуально и территориально ограниченный, который привлекался для сравнения, особенно в случаях семантико-грамматических расхождений диалектных данных с данными литературных языков.
Апробация работы. Основные положения диссертации обсуждались на ежегодных научно-практических конференциях и опубликованы в тематических сборниках в виде научных статей. Результаты исследования докладывались на заседаниях кафедры общего языкознания Дагестанского государственного педагогического университета и отражены в пяти научных публикациях, в том числе и в реферируемом журнале «Вопросы филологии» (М., 2006). Диссертация выполнялась в рамках проекта «Категории локализации и ориентации в системе местных падежей дагестанских языков» (грант РГНФ проект № 07-04-00248а).
На защиту выносятся следующие основные положения диссертации:
- В дагестанских языках синкретично в системе местных падежей
функционируют категории локализации и ориентации.
- Ядро категории локализации и ориентации составляют
пространственные падежи имен.
- Развернутая модель ориентирующих значений включает
всевозможные варианты локализации объекта относительно ориентира.
Данная модель в полном объеме не реализуется ни в одном из дагестанских
языков; в каждом языке представлен тот или ной ее свернутый вариант.
- Превербно-послеложные средства в дагестанских языках имеют
возможности для более дифференцированного выражения семантики
пространственной локализации.
История изучения вопроса. Теоретические проблемы семантики языковых категорий, в том числе и категории локализации, исследуются в современном языкознании в трудах М.М.Бахтина, Ю.Д.Апресяна, Е.В.Падучевой, Н.Д. Арутюновой, Ю.С.Степанова, Т.Е. Булыгиной, Э. Бенвениста, Ч.Филлмора, У.Чейфа, Дж. Лайонза и др.
В последние десятилетия внимание лингвистов сосредоточено на разработке функциональной модели описания языка, согласно которой языковая система понимается как инструмент мысли и коммуникации, как система средств, служащая какой-то определенной цели. При таком подходе основной языковой единицей становится функционально-семантическая категория, которая базируется на общности выполняемой коммуникативной функции. При этом акцент лингвистического анализа смещается с формальных и релятивных свойств языковых единиц на их значение и функционирование в речи. Выражаемые разнообразными языковыми средствами пространственные представления отражают осознание человеком
реального физического пространства. Такая постановка проблемы поднимает вопрос о соотношении универсального и идиоэтнического в пространственных системах различных языков.
Наименее исследованной частью данной проблемы является грамматикализация языковых средств, выражающих пространственные отношения. Поэтому в последнее время особое внимание уделяется грамматике пространства, т.е. строевым средствам выражения пространственных отношений [Talmy 1978, 1983]. Возросший интерес к этой теме объясняется и тем обстоятельством, что пространственные категории являются центральными для человеческого мышления. Пространственно представления, вырабатываемые языковым сознанием, создают основу языковой модели мира в рамках каждой отдельно взятой культуры.
В дагестанском языкознании традиционно основное внимание уделялось исследованию формальных свойств языковых единиц. В этом плане различные аспекты выражения семантики локализации освещались в трудах П.К.Услара [1889] Л.И. Жиркова [1924; 1936], Ш.И.Микаилова [1948; 1964], У.А. Мейлановой [1954; 1983], Магометова А.А. [1956], Талибова Б.Б. [1958], Магомедбековой З.М. [1967], Кибрика А.Е. [1970], Г.Б. Муркелинского [1971], Чикобава А.С. [1983], Абдуллаева И.Х. [1983], М.-С. М. Мусаева [1983], Г.И. Мадиевой [1981], Ханмагомедова Б.Г.-К. [1958], К.К.Курбанова [1988], Темирбулатовой СМ. [1984], З.М. Маллаевой [1998] и др.
Значительный интерес представляют статьи Е.А. Бокарева [1954: 30-46; 1948: 56-68], А.А. Бокарева [1940: 15-47] и А.Е. Кибрика [1970: 110-156], как в общетеоретическом плане, так и в плане исследования типологии пространственных значений в дагестанских языках. Е.А.Бокарев [1948] одним из первых разграничивает пространственные и непространственные значения местных падежей в дагестанских языках.
К числу самых многопадежных традиционно относится система склонения табасаранского языка, в котором представлена наиболее развитая
система местных падежей. Обилие местных падежей в табасаранском языке объясняется тем, что пространственные отношения в нем, как и в других дагестанских языках, довольно дифференцированно представлены уже на уровне морфологии - формантами местных падежей. Кроме того, табасаранский язык сохранил наиболее стройную и полную систему местных падежей, которая в других дагестанских языках подверглась большому разрушению. Местные падежи и выражение ими пространственных отношений в дагестанских языках уже давно привлекали внимание таких исследователей, как: П.К. Услар [1979; 1889], А.Дирр [1905], Л.Ельмслев [1937], К.Боуда [1924], Л.И.Жирков [1924; 1936; 1948], А.С. Чикобава [1983], А.Е. Кибрик [1970], А.А.Магометов [1965], З.М. Магомедбекова [1956; 1967; 1986; 1987], У.А. Мейланова [1954; 1983], Г.Б. Муркелинскй [1971], Ш.И. Микаилов [1948; 1964], Б.Г.-К. Ханмагомедов [1958], И.Х. Абдуллаев [1983], К.К.Курбанов [1986] и др.
Довольно стройный и обозримый вид системы местных падежей во всех дагестанских языках получили благодаря Л.И. Жиркову, который разделил все это многообразие падежей по сериям. Это существенным образом облегчило дальнейшее исследование падежных систем дагестанских языков.
Монографически описал местные падежи табасаранского языка Б.Г.-К. Ханмагомедов в работе «Система местных падежей в табасаранском языке»[1958]. Он также придерживается при рассмотрении местных падежей сериальной системы, разработанной Л.И. Жирковым, «так как она позволяет выделять среди множества местных падежей ряды, объединяемые по характеру локализации, и группы, объединяемые по значению, что облегчает анализ местных падежей» [Ханмагомедов 1958: 3]. Б.Г.-К. Ханмагомедов выделяет в литературном табасаранском языке семь серий местных падежей, выражающих различный характер локализации объекта в пространстве относительно ориентира (локализация «в», «на», «под», «за» и т.д.. Каждая из этих серий, в зависимости от направления движения, располагает
несколькими падежами. «Число их окончательно не установлено, чем и объясняются колебания в определении местных падежей в табасаранском языке. В результате исследования этого вопроса мы пришли к заключению, что таких падежей в каждой серии имеется шесть», - пишет Б.Г.-К. Ханмагомедов [1958:4].
Способам выражения пространственных отношений в табасаранском языке посвящена статья К.К.Курбанова [1990: 113 - 121]. Рассматривая систему глагольных превербов в табасаранском языке, К.К.Курбанов поднимает вопрос о формальном соотношении префиксов глагола и падежных окончаний имени существительного, и приходит к неоднозначному, на наш взгляд, выводу, что и те, и другие имеют разные источники происхождения [1990: ИЗ].
Исследуя агульско - лезгинские ареальные связи, Н.Д.Сулейманов [1990: 72-74] акцентирует внимание на направительном падеже серии -ъ «в», «внутри» в языках «восточнолезгинской подгруппы» и предполагает, что «эпицентр» распространения формантов -с, -стти размещался в области распространения лезгинского языка.
Аварский язык также располагает многочисленными местными падежами, служащими для передачи разнообразных пространственных отношений. Хотя в научной литературе по аварскому языку вопрос об образовании и функциях местных падежей получил довольно широкое освещение, все же в работах разных исследователей наблюдаются расхождения в вопросах количества местных падежей и их терминологии. Впервые систему склонения в аварском языке описал А. Шифнер [1862: 16-19], он выделил всего восемь местных падежей. П.К. Услар [1889: 66-82] обнаруживает в аварском языке 30 местных падежей, которые он делит на шесть групп в зависимости от выражения ими пространственных отношений по шесть падежей в каждой группе. Л.И. Жирков [1924: 92-93] сначала выделяет 20 местных падежей, которые он делит на 5 серий по 4 падежа в
каждой. Затем Л.И, Жирков [1963: 164-165] исключает транслатив из форм местных падежей во всех сериях, а элатив рассматривает как падеж, имеющий две факультативные формы. Последней классификации Л.И. Жиркова придерживается и Г.И. Мадиева (1980, с. 52-56): она делит все местные падежи на 5 серий по 3 падежа в каждой. Г.И. Мадиева не выделяет транслатив как отдельный падеж, а только дает формант транслатива в скобках после элатива. А.А. Бокарев [1949: 177] придерживается того же мнения, что и Л.И. Жирков, но допускает возможность выделения локатива I с частицей - лъун в самостоятельную форму. З.М. Магомедбекова [1956: 235-242; 1986: 161-169; 1987: 86-82] выделяет в аварском языке шесть серий с четырьмя самостоятельными падежами в каждой серии. Такой же классификации придерживаются М. Абдуллаев и Я. Сулейманов [1965: 68-69]. Последней классификации придерживается преобладающее большинство исследователей дагестанских языков. Нам также данная классификация представляется наиболее адекватно отражающей языковые факты, и мы будем придерживаться ее в нашей работе.
Неизменный интерес у дагестанских языковедов вызвали
пространственные значения, выражаемые системой местных падежей имен, Данной теме посвящен ряд статей З.М. Магомедбековой: «Об одной серии местных падежей в аварском языке» [1956], «О функциональных особенностях локативных серий на «Г» и «Ь» в аварском языке» (1986), «Локативные падежи в аварско-андийских языках» [1987]. В них поднимаются вопросы количества местных падежей и, соответственно, выражаемых ими пространственных отношений и принципы выделения формантов местных падежей. З.М. Магомедбекова [1987] настаивает на признании наличия в аварском языке (во всяком случае, в диалектах аварского языка) шестой серии местных падежей с семантикой пространственного расположения на горизонтальной поверхности. Функциональные особенности локативов подробно освещены Ш.И. Микаиловым [1948: 304-322].
Вопросы взаимодействия между грамматическими (аргументными) и местными падежами в дагестанских языках исследованы Б.Комри и М.Полинской [1998: 71-72]. Исследованию всевозможных языковых средств выражения пространственных и временных отношений в дагестанских языках посвящены квалификационные работы С.М.Темирбулатовой [1984] (даргинский язык, хайдакский диалект) З.М.Маллаевой [1989] (аварский язык), где исследуются средства и способы выражения временных и пространственных отношений в указанных языках, их взаимосвязь и взаимодействие.
Разные аспекты выражения пространственных отношений в дагестанских языках рассматриваются в сборнике «Выражение пространственных отношений в языках Дагестана» [Махачкала 1990]. В данном сборнике подвергаются анализу аффиксальные и лексико-грамматические (в рамках систем словоизменения и словообразования) структуры, выражающие пространственную семантику. Внимание исследователей привлекло, прежде всего, необычайное многообразие и своеобразие местных падежей (Магомедов М.А. «Некоторые вопросы передачи пространственных отношений локативными падежами в аварском языке»).
Представляют интерес, как с точки зрения выражения семантики пространства, так и с точки зрения характеристики структуры словосочетания, и соотношения ее со сложным словом статьи М.И. Магомедова «Выражение пространственных отношений превербно-послеложными словосочетаниями в аварском языке» [1990] З.М.Маллаевой «Выражение пространственных отношений послеложными конструкциями» [1990], П.А. Саидовой «Выражение пространственных отношений в глагольных словосочетаниях аварского языка» [1990]. В данных статьях, помимо вопросов выражения семантики пространства, содержатся разные точки зрения по вопросам квалификации сложного слова и словосочетания в аварском языке.
Тот факт, что в научной литературе представлено значительное количество трудов, исследующих тот или иной аспект интересующей нас проблемы, обусловлено не только актуальностью данной проблемы, но и рядом других факторов. Прежде всего, это объясняется тем, что пространство (наряду со временем) - это категория реальности объективного мира. Окружающий нас мир существует только в пространстве и во времени. Поэтому каждый язык обладает определенным набором лексико-грамматических средств, выражающих семантику пространственной локализации. И в то же время, каждый язык обнаруживает определенную специфику языковых средств, выражающих семантику пространства. Выявление причин этой специфики, причин этого разнообразия, непосредственно связано с вопросами глоттогенеза языка, и переоценить его значение трудно.
В науке, как известно, существует два понимания пространства. Пространство в понимании И. Ньютона отвлечено от человека-наблюдателя и носит совершенно абстрактный характер. Пространство по Лейбницу, напротив, характеризуется присутствием человека-наблюдателя, определяется порядком сосуществования вещей. Объяснить, как на основе одного и того же исходного представления о пространстве, стали возможны две разные интерпретации, пытается Е.С. Кубрякова [2000: 90-91]: «В описании каждой ситуации возникает возможность по-разному представить ее смысл: это положение стало общим местом когнитивной грамматики. Виденье ситуации в разных ракурсах, или же в разной перспективе зависит от того, что в зависимости от личностных установок человека в фокусе его внимания оказываются разные детали, или же компоненты ситуации^рсли мир представляется нам устроенным так, что все видимое и наблюдаемое мы осмысляем в пространстве, заполненном объектами, в одном случае в фокусе внимания оказываются окружающие нас объекты, в другом - само пространство: фон и фигура как бы меняются своими местами. Именно в этом и заключается смысл различий в трактовках Лейбница и Ньютона,
выбравших свои собственные позиции наблюдения и свои точки отсчета. Это объясняет, с одной стороны, почему под крышу одного и того же языкового знака постепенно подводятся разные значения, а с другой, почему в осмыслении разных концептов нашего сознания постоянно присутствует не только отражение объективного мира, мира <как он есть>, но и чисто человеческое отношение к миру со всей субъективностью его взглядов и оценок и - в то же самое время - свободой выбора собственной позиции».
Антропоцентричность пространства, может выражаться двояко: с одной стороны - в различных эффектах присутствия говорящего в ситуации, с другой стороны - в самом выборе пространственных ориентиров.
В своем исследовании мы исходили из тезиса А.Е. Кибрика о том, что «типология родственных языков (которую можно назвать, расширяя терминологию Дж. Гринберга [Greenberg 1969], внутригенетической) является необходимой частью общей типологии. Более того, в отдельных случаях типологическое сравнение в рамках групп родственных языков обладает несомненными методическими преимуществами. Типологические исследования родственных языков являются необходимым компонентом общей типологии. В области синхронической типологии они позволяют дать более полное и адекватное представление о качественных характеристиках языковых параметров, документировать пространство типологических возможностей вариативных, неустойчивых и структурно сложно устроенных параметров, обнаружить редкие параметры» [Кибрик 2003: 191; 195].
Заслуга типологической систематизации всех морфем местных падежей, и выражаемых ими пространственных значений принадлежит А.Е.Кибрику [1970]. Рассматривая типологию пространственных значений местных падежей дагестанских языков, А.Е.Кибрик [1970: 14] устанавливает две категории служебных морфем и соответствующих значений: 1) <выражающие реальное или потенциальное пространственное отношение субъекта высказывания к ориентиру (ориентирующее значение)>
и 2) <выражающие направление движения или состояние покоя субъекта высказывания по отношению к ориентиру или ориентирам (двигательные значения>.
Заслуга типологической систематизации всех морфем местных падежей диалектов даргинского языка, и выражаемых ими пространственных значений принадлежит Хельме Ван ден Берг [2003]. В статье «Die Lokalkasussysteme der darginischen Dialekte: ein synchroner und diachroner Uberblick» Хельма Ван ден Берг описывает синхронное состояние локативных падежей сегодняшнего даргинского языка. Кроме того, прослеживается развитие этой системы, используя не только материал предшественников, но и всей собственный, собранный автором в ходе полевых экспедиций в пункты компактного проживания носителей разных диалектов даргинского языка.
В сборнике «Падежный состав и система склонения в кавказских языках» [Махачкала 1987] также содержится ряд статей по теме нашего исследования, представляющие собой доклады второй махачкалинской сессии по изучению истории и системы кавказских языков. Наибольший интерес для нашего исследования в данном сборнике представляют статьи З.М. Магомедбековой, У.А. Мейлановой, Г.Х.Ибрагимова, Н.Г. Исаева, М.М. Мусаева и др.
В сборнике «Именное склонение в дагестанских языках» посвященного вопросам именного склонения в разных аспектах анализируются вопросы падежной системы как письменных, так и бесписьменных языков Дагестана, в том числе и местных падежей. Это статьи П.Т. Магомедовой «Основные вопросы склонения в андийских языках в сравнительном аспекте», Б.Б. Талибова «Морфологическая и синтаксическая характеристика падежей цахурского языка», Н.Д.Сулейманова «Склонение имен существительных в Керенском диалекте агульского языка» и др. Данные статьи рассматривают пространственные отношения, как прямое отражение реальности, а средства
их выражения - как базу, служащую для формирования более абстрактных отношений (темпоральных, каузальных и т.п.). Абстрактные отношения пользуются готовыми пространственными структурами, наполняя их новым содержанием.
Как видим, имеющиеся работы по теме нашего исследования носят частный характер и освещают тот или иной аспект данной проблемы. Назрела обобщающая работа, которая бы выявила типологические особенности дагестанских языков в системе грамматических средств выражения категории локализации.
Объем и структура диссертации. Общий объем исследования 147 страниц машинописного текста. Работа состоит из введения, двух глав с выводами к ним, заключения, списка использованной научной литературы и списка художественных источников иллюстративного материала.
Во введении обосновывается актуальность выбранной темы, формулируются цель и задачи работы, определяются методы и источники исследования, раскрывается научная новизна работы, ее теоретическое значение и практическая ценность, формулируются положения, выносимые на защиту.
В первой главе «Категории локализации в дагестанских языках» исследуется пространственная семантика, выражаемая в дагестанских
языках посредством семантических (местных) падежей. При этом
~~"~'" " г""\
выделяются два концепта: концепт локализации (выражается локативами или /
эссивами всех серий) и двигательный концепт (или концепт ориентации).
Концепт локализации представлен одиннадцатью субконцептами,
выражающими пребывание объекта: 1) на, над ориентиром; 2) под
ориентиром; 3) за ориентиром; 4) внутри ориентира, в замкнутом
пространстве; 5) внутри ориентира, в сплошном пространстве; 6) рядом,
около, без контакта с ориентиром; 7) рядом, вплотную, в полном контакте с
ориентиром; 8) перед ориентиром; 9) на боковой (вертикальной)
поверхности ориентира; 10) вокруг ориентира; 11) между двумя ориентирами. Приведенные значения локализации не исчерпывают всех логических возможностей, поскольку в разных языках могут быть представлены и другие параметры, например: наличие \ отсутствие контакта и др.
Отмечается, что концепт локализации носит идиоэтнический характер, т.е., носители разных языков могут одну и ту же пространственную локализацию воспринимать по-разному. Например, локализация объекта в непосредственной близости от ориентира в одних дагестанских языках передается адэссивов - локализация «рядом, у, при» (концепт AD), в других как локализация перед ориентиром (концепт ANTE), в третьих - как локализация в непосредственной близости от ориентира (концепт CONT).
В этой же главе дается квалификационная характеристика местных падежей, их отличие от синтаксических падежей и возможности перехода пространственных падежей в падежи синтаксические.
Во второй главе настоящего исследования анализируются возможности выражения пространственной семантики посредством категории ориентации.
Двигательный концепт в системе местных падежей дагестанских языков представлен следующими субконцептами: 1) состояние покоя относительно ориентира; 2) движение к ориентиру; 3) движение от ориентира; 4) движение через ориентир; 5) движение по направлению к ориентиру, без обязательного ее достижения; 6) движение по направлению от ориентира, без конкретизации исходной точки; 7) движение именно к ориентиру, но не дальше.
В целом в работе исследуется семантическая структура
функционально-семантической категории локализации. Проведенный нами анализ фактического материала дагестанских языков позволил выделить большое количество семантических оттенков пространственной локализации, выражаемых местными падежами имен (морфологический уровень языка) и
превербно-послеложными средствами (словообразовательный и
синтаксический уровень языка).
В представленной работе выделена и описана система грамматикализованных средств выражения пространственных отношений, также имеющая сложную внутреннюю структуру и состоящая из отдельных подсистем. Отмечена специализация отдельных подсистем на выражении определенного типа пространственных отношений. Выработаны классификации средств выражения пространственных отношений на основании их ситуативных, топологических и эгоцентрических значений.
В заключении подводятся основные итоги проведенного диссертационного исследования, даются краткие обобщающие выводы, очерчиваются перспективы дальнейшей разработки проблемы.
Семантика SUB «под ориентиром» - субэссив
Противоположная семантика - расположение под ориентиром представлена в падежной системе почти во всех дагестанских языках.
В табасаранском языке семантика расположения объекта под ориентиром передается формой субэссива (эссива V серии - по принятой в табасарановедении терминологии). Формант V серии представлен непридыхательным геминированным согласным -кк: гьари-кк «под деревом», столи-кк «под столом», гъоанди-кк «под камнем», дагъди-кк «под горой» и т.д. Например:
Дагъдикк гъул кка.
«Под горой (находится) село».
Гъарикк ху дабхша.
«Под деревом собака лежит».
Табасаранский язык не различает наличие \ отсутствие контакта при выражении пространственной семантики расположения объекта под ориентиром. Объект может находиться как в тесном соприкосновении с ориентиром - гъоанди-кк «под камнем» (наличие контакта), так и без соприкосновения гьари-кк «под деревом» (отсутствие контакта).
Семантика локализации под ориентиром в агульском языке передается субэссивом (эссивом третьей серии), формант -кк, например: гъвади-кк «под потолком», тіагари-кк «под окном» и т.д. Данная серия не содаржит семантики наличия или отсутствия контакта, например:
Зун мактабистти гіваїгуна, угъаликк кичархьуне.
«Когда я шел в школу, попал под дождь».
Во всех андийских языках семантика расположения под ориентиром передается восьмой серией местных падежей, представленной формантом -кь. Формант -кь П.Т.Магомедова возводит к послелогу гьикьу «внизу» и В отмечает, что данная серия распространена больше в андийском языке, в других андийских языках наблюдается тенденция к употреблению послеложных конструкций для выражения данной семантики, лишь ограниченное количество слов образует данную серию падежей [Магомедова 1979: 68].
Этим же формантом передается концепт SUB - локализация «под ориентиром» в аварском языке, только в аварском языке субэссив - это локатив четвертой серии, по принятой в авароведении терминологии.
Субэссив (локатив четвертой серии или серии на -кь) в аварском языке выражает пространственные отношения, показывающие нахождение предмета под ориентиром, напр.: гіазукь «под снегом», кьурукь «под скалой», гьотіокь «под деревом». Местный падеж четвертой серии образуется от именной основы путем прибавления к ней форманта -кь. При этом именная основа может быть детерминированной (зод-и-къ «под небом», бакъ-у- кь «под солнцем», берз-у-кь «под глазами», т1ингъ-и-кь «под шубой») или недетерминированной, чистой (кьуру-кь «под скалой», гіазу-кь «под снегом»).
Субэссив (локатив четвертой серии) отличается от других локативов, которые, наряду с пространственным значением, имеют ряд абстрактных значений, тем, что выражает лишь чисто пространственные значения. Поэтому локатив четвертой серии в аварском языке употребляется сравнительно редко. Данную падежную форму приобретают только слова, обозначающие предметы, под которыми можно находиться: ганчіикь «под камнем», ціадакь «под дождем», хіатіикь «под ногами», зодикь «под небом» и некоторые другие. Например:
Хьахіал мужгузул кіиго чачанавгун, багіараб кирпичалъул кїитіалаяб минаялда цеве, карудал гьотіокь гіодое чіуп накъшпалда вукіана свакарав Шамил (Гьудуллъи, с.20). Перед двухэтажным домом из красного кирпича, сидя под тутовым деревом, уставший Шамиль беседовал с двумя белобородыми чеченцами».
Бокьани гіазукь тела нижерго рак, бокьани бакъукъ тела. (Ф. А. Къисмат, с.ПО).
«Захотим под снегом оставим мы свой кизяк, захотим - под солнцем оставим».
Кроме того, локатив четвертой серии образуют слова, обозначающие одежду: буртииадукь «под буркой» (буртина «бурка»), гордикь «под рубашкой» {горде «рубашка»), ткшгъикь «под шубой» {ткшугъ «шуба») и.т.д. Субэссив (локатив четвертой серии) от слов, обозначающих одежду, всегда выражает дополнительную семантику «наличия контакта», «пребывания в тесном контакте», например:
«Как только дождь начался, Али спрятался под буркой».
Семантика расположения объекта под ориентиром представлена также в даргинском языке, формант -уб, например: берхіили-уб «под солнцем», букіли-уб «под головой», уттали-уб «под стулом». Как видим, даргинский также не различает семантику наличия {букіли-уб «под головой», уттали-уб «под стулом») или отсутствия {берхкши-уб «под солнцем») контакта в позиции «под» ориентиром.
Литературному даргинскому форманту -уб в хайдакском диалекте соответствует формант -гу, например: бери-гу «под солнцем», бекі-гу «под головой, курсне-гу «под стулом» и т.д.
Семантика IN «внутри ориентира, в полом пространстве» - инэссив
Семантику локализации объекта внутри ориентира в табасаранском языке выражает форма инэссива (эссива первой серии). Табасарановеды выделяют следующие пространственные значения, передаваемые формой инэссива (эссива первой серии): «нахождение предмета где-нибудь, в чем-нибудь, внутри чего-нибудь» [Ханмагомедов 1958: 4]. Как правило, пребывание объекта внутри ориентира, выражаемое первой серией не предполагает контакта объекта с ориентиром, например:
Гъулаъ гизаф хулар а.
«В ауле много домов (есть)».
В некоторых случаях может иметь место семантика наличия контакта, тогда речь идет о полом пространстве, например:
«Толст сурсул aim».
«В мешке находилась рожь».
Гьариъ гизаф ничхрар а.
«В лесу много зверей».
Формант инэссива (эссива первой серии) - смычногортанный глухой ( латерал -ъ, который присоединяется к форме эргатива (или косвенной основе), например: жибди-ъ «в кармане», мукъа-ъ «в гнезде», гъула-ъ «в селе», нири-ъ «в реке», талси-ъ «в мешке» и т.д.
Б.Г.-К. Ханмагомедов обращает внимание на то, что «собственные имена-названия местных населенных пунктов не имеют особой формы этого падежа. В данном значении употребляют именительный падеж. Вернее, названия местных населенных пунктов имеют для именительного падежа и эссива первой серии одну и ту же форму. Например:
Ич хизан Хив яшамиш шула
«Наша семья живет в Хиве».
Хиваьхю гъулву.
«Хив - большое село».
Нужно отметить, что названия местных населенных пунктов имеют только одну (первую) серию местных падежей. Это объясняется тем, что эти названия сами, как правило, являются формами эссивов разных серий и по своей специфике не требуют детализации пространственного расположения». [Ханмагомедов 1958: 5].
Форманты локализации внутри ориентира в табасаранском и агульском языках обнаруживают материальную и семантическую общность. \ Разница только в том, что в агульском языке при выражении семантики локализации внутри ориентира не имеет значения семантика наличия или отсутствия контакта. Т.е. в агульском языке пребывание внутри как полого, так и сплошного пространства выражается одной граммемой -ъ, например: сала-ъ «в хлеве», цили-ъ «в стене» и т.д.
Семантика расположения внутри полого пространства в аварском языке передается посредством инэссива, который традиционно называется локативом (или эссивом) пятой серии. Л.И.Жирков указывал, что локатив пятой серии (или локатив серии на классный показатель) выполняет ту же функцию, что и локатив третьей серии, но в отличие от последнего, выражает пространственные отношения, показывающие «нахождение внутри предмета, главным образом, такого, который имеет внутри пустоту и является вместилищем для чего-нибудь» [Жирков 1924: 164]. Особенностью локатива пятой серии в аварском языке является наличие в его форманте меняющегося классного показателя, например:
Рокъоб кето буго.
Дом (лок.У.; III гр. кл.) кошка (абс) есть (III гр.кл.)
« Дома (букв, «в доме») кошка (есть)». Рокъое вас вуго. Дом (лок.У.; I гр. кл.) мальчик (абс.) есть (I гр.кл.)
«Дома (букв, «в доме») мальчик (есть)».
Рокъой яс йиго.
Дом (лок.У.; II гр. кл.Оед.ч.) мальчик (абс.) есть (II гр.кл.) «Дома (букв, «в доме») девочка (есть)». Рокъор лъимал руго.
Дом (лок.У.; мн.ч.) дети (абс.) есть (мн.ч.)
«Дома (букв, «в доме») дети (есть)».
Например: Гьале цо къоялъ кьотінов дандчівана жиндирго гіагарав чи. (Гьудуллъи, с.94).
«Вот однажды встретился (он) на улице со своим родственником».
Кьотінон данде ккараб бакіалда чіезеги гьаюп, Музлипатица Залипатида абуна... (Гьудуллъи, с.92).
«Музлипат остановила Залипат на улице, там, где она ее встретила и сказала...».
«Ничего не растет в нашем огороде, ничего не растет. Даже гнилого яблока там не найдешь».
Инэссив (локатив пятой серии) в аварском языке образует также отграниченное количество слов, не выражающих семантику полого -пространства. Ш.И. Микаилов, исследуя функции локативов в аварском языке, делит все слова, образующие инэссив (локатив пятой серии) на четыре группы.
К первой группе он относит имена существительные, называющие вещи, которые обслуживали неприхотливый быт горца и являлись древнейшими предметами повседневного его обихода. Это такие слова, как: гліом «шкура» - тіомониб «в шкуре», тіагьур «шапка» - тіогьропиб «в шапке», хьаг «котел» -хьагиниб «в котле».
Слова этой категории образуют локатив пятой серии из именной основы, детерминированной гласными -о-, -и-, -у-, путем присоединения к ней форманта -ниб, где -б - переменный классный показатель (в данном случае - показатель третьего грамматического класса.
Ко второй группе относится терминология, отражающая общественно-экономические отношения позднейших времен, типа: мажгит «мечеть» -мажгиталъуб «в мечети», почта «почта» - почалъуб «на почте», майдан «площадь» - майданалълъуб «на площади». Подобные слова образуют локатив пятой серии от именной основы, детерминированной гласной -а-, посредством форманта -льуб, где - б - переменный классный показатель (в данном случае - показатель третьего грамматического класса.
Адэлатив
Адэлатив (исходный падеж третьей серии в цахурском языке) выражает семантику удаления объекта от непосредственной близости ориентира. В цахурском языке адэлатив образуется от «формы дательного падежа прибавлением к ней окончания -е. Но при этом -с, на который оканчивается дательный падеж, удваивается. Ср. Адалшс (дат падеж ) - с + -е (исходый III падеж) «от мужчины».
Дерйейссе ши гьаїшде хъабы.
«Мы только что пришли с моря» [Исаев 1987: 173].
Функции адэлатива (исходного падежа третьей серии) в цахурском не ограничиваются выражением семантики удаления объекта от непосредственной близости ориентира. Адэлатив может быть употреблен в цахурском языке также для выражение субъекта непроизвольного действия и для выражения субъекта, который не в состоянии совершить то или иное действие, исходя из многофункциональности адэлатива в цахурском языке Н.Г.Исаев полагает, что «на современном этапе развития цахурского языка какое-либо из этих значений этой формы трудно безоговорочно признать в качестве главного» [Исаев 1987: 174]. на наш взгляд, главное значение данной формы местного падежа в цахурском языке, так же, как и в других дагестанских языках - выражение семантики удаления объекта от непосредственной близости от ориентира, т.е. пространственное значение. Темпоральные и абстрактные значения, выражаемые данными падежами, носят вторичный (производный) характер. Первичный характер выражения семантики пространства можно объяснить логикой познания человеком окружающего мира. Человек воспринимает окружающий его мир через глаза - зрительное восприятие. И, прежде всего, это восприятие пространства, затем пространство переосмысливается во время (поэтому в основе выражения темпоральной семантики лежат наречия времени: «сзади» -прошедшее время; «впереди» - будущее время. Кроме того время более абстрактное понятие, чем пространство. И, уже в последнюю очередь, формы данных падежей берут на себя функцию выражения абстрактных отношений.
Хотя, следует признать, что во всех дагестанских языках (не только в цахурском) имеет место тенденция сконцентрировать функцию выражения пространственной семантики на послеложных конструкциях, а местные падежи имен употреблять для выражения абстрактных значений. Тем не менее, первичный характер выражения пространственных отношений данными падежами не подлежит сомнению, и именно данную функцию следует признать главной (основной) функцией данных падежей. Н.Г.Исаев также верно отмечает, что «исходные падежи цахурского падежа совмещают в себе по два и более значений. Развитие значений исходных падежей цахурского языка шло и идет по линии приобретения непространственных значений» [Исаев 1987: 175].
Адэлатив представлен также в табасаранском языке и выражает также удаление объекта, расположенного в непосредственной близости от ориентира. Образуется адэлатив от формы адэссива прибавлением форманта элатива -an, например:
Баяр шшімшіхьіш (или шалмпигьан) гъуддучъну.
«Дети отошли от столба» (II серия). В современном табасаранском языке наблюдается тенденция выпадения гласного основы при образовании адэлатива, например: гьарихьан гьархьан «от дерева».
В аварском языке адэлатив называется элативом (или падежом удаления) второй серии. Адэлатив показывает движение от предмета, напр. колохъа «от хутора», лъарахъа «от ручья». Образуется адэлатив от формы адэссива (или локатива второй серии) плюс формант -а, напр.: гордухъ-а «от окна», г1урухъ-а «от ручья» , маг1арухъ-а «с гор», например:
Магіарухьа гіи бачіун рагіула.
«С гор (букв, с поблизости от гор) овцы, оказывается, вернулись».
Постэлатив выражает семантику удаления объекта расположенного «за» ориентиром, «позади» ориентира, данный падеж представлен в табасаранском языке, образуется от формы постэссива + формант -an, например:
Дагъдихыш ригъ хьтіибгьну.
«Из-за горы взошло солнце» (ІУсерия).
Семантика удаления объекта расположенного «за», «позади» ориентира представлена в трех диалектах даргинского языка: ицаринском, кубачинском и чирагском [Helma van den Berg 2003: 70], в остальных диалектах, как и в самом литературном даргинском языке, данная семантика передается описательно, послеложным сочетанием.
Поскольку семантика расположения объекта «за», «позади» ориентира в системе местных падежей представлена лишь в ограниченном количестве языков, то и постэлатив не получил распространения в дагестанских языках. В преобладающем большинстве дагестанских языков семантика локализации объекта «за» ориентиром, «позади» ориентира передается описательно: сочетанием наречия - послелога с семантикой «за, позади» с соответствующей формой эссива.
Директив приближения
Директивы приближения образуются в табасаранском языке от соответствующих лативов посредством форманта -ди. Однако на современном этапе развития табасаранского языка наблюдаются определенные изменения, в образовании данных падежных форм. Так, например, Б.Г.-К. Ханмагомедов пишет: «Прежде всего, необходимо специально остановиться на образовании этой группы падежей, так как здесь падежные формы подверглись некоторым изменениям. Директивы приближения, как мы уже говорили, образуются от лативов посредством показателя -ди: хъюхънихъна - хъюхънихънади (нос), ибахъна - ибахънади (ухо) и т.д. Однако формы с -пади {на + ди) в современном литературном языке почтиполностью вытеснении формами на -инда, где -ин является, как нам представляется, фонетически измененной формой показателя -на, что подтверждается следующими соображениями:
а) -инди целиком не является показателем этой группы падежей, что видно при образовании I серии, где исконная форма на -на вытеснена формой дательного падежа: ярквраз - ярквразди (лес), ичіаз - ичіазди (яма) и т.д. В противном случае, т.е. если показателем этой группы падежей был бы -инди целиком, то в приведенных выше примерах должно было бы быть ярквразипди, ичіазинди, чего на самом деле нет...;
б) в VII серии до сих пор имеет место только одна форма, а именно, старая, исконная:
Цальинади, хилъинади (должно было быть цалъанинди, хилышиди и т.д.).
Переход -на в -ин здесь, по нашему мнению не произошел, как в остальных сериях, вследствие особых фонетических условий в данной серии, а именно, вследствие наличия уже одного -ин как показателя данной серии (показатель эссива)» [Ханмагомедов 1958: 18- 19].
Директивы приближения в табасарснком языке, как правило, не употребляются в абстрактной функции, их функция ограничена выражением исключительно пространственной семантики.
В табасаранском языке в системе местных падежей представлены также комитативы - падежи, выражающие пространственные отношения между объектами при их совместном перемещении относительно ориентира. Комитативы выражают семантику перемещения объектов на ориентире, внутри ориентира, над ориентиром, под ориентиром и т.д., соответственно серии, например:
Жамар гьяйниинди гъафи.
«Гонец прискакал на лошади».
Зимз цаликди гъябгъюра.
«Муравей ползет по стене».
Выражение пространственных значений является первичной (исходной) функцией комитативов. Помимо пространственных, они выражают также ряд абстрактных значений, например, выражают лицо, на которое направлено действие (при глаголах: улхуб «говорить», элегуб «бороться», апіуб «воевать» и т.д.), орудие действия или совместность.
Аналогичная (абстрактная) семантика в других дагестанских языках передается послеложной конструкцией или посредством частиц, например, в аварском языке сочетанием имени в абсолютиве с частицей гун: дунгуп «со мной» - дун «я» и т.д.
Данные сочетания не используются для выражения пространственной семантики.
Примечательной особенностью даргинского языка и его диалектов является способность суффиксов местоименного происхождения, содержащих семантику пространственной локализации относительно говорящего, присоединяться к каждой исходной форме, придавая им дополнительную семантику пространственной характеристики объекта не только по отношению к ориентиру, но и по отношению к говорящему. В хаидакском диалекте даргинского языка это следующие пространственные суффиксы: -тен, -жен, -кіен, -хен. Корневые согласные этих суффиксов -т-, -о/с-, -КІ-, -х- являются показателями пространственной ориентации, выражающие степень удаленности объекта от ориентира по трем уровням: -т— на одинаковом уровне, вдали от говорящего; -кі— выше и дальше говорящего; -ж- - на одинаковом уровне, рядом с говорящим; -х- - ниже и дальше говорящего.
Как отмечает С.М.Темирбулатова «к каждой исходной форме может присоединиться каждый из этих фомантов, в результате от одной формы образуются четыре, всего двадцать четыре формы с самостоятельными значениями. И если к этому числу добавить еще двадцать форм, образованных от исходных вариативных форм с показателем -ттар, то их станет сорок восемь». Как видим, система местных падежей даргинского языка располагает наибольшим числом форм, выражающими пространственную локализацию и движение объекта не только относительно ориентира, но и относительно говорящего. Т.е., пространственная семантика, выражаемая формами дестинативных падежей содержит и дейктическую семантику.
