Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретическое обоснование исследования интертекстуалыюсти в сакрально-мистических художественных текстах как лингвистического феномена межкультурного диалога 14
1.1. Сакрально-мистические художественные тексты как отражение мифологического мировоззрения языковой личности 14
1.2. Философский аспект мифологического мировоззрения 22
1.3. История изучения интертекстуальности 29
1.4. Интертекстуальность в литературоведении и лингвистике: проблема выбора подхода 35
1.5. Системно-текстовый анализ интертекстуальности в сакрально-мистических художественных текстах 43
Выводы по первой главе 49
Глава 2. Лингвокультурологнческий и системно-текстовый подходы к исследованию интертекстуальности 53
2.1. Интертекстуальный поле-код 53
2.2. Сакрально-мистические интертекст-системы 60
2.3. Интертекст-система и концепт 66
2.4. Когнитивный и системно-текстовый подходы к интертекстуальности в рамках межкулътурного диалога (на примере концепта и интертекст-системы «легендарный герой-воин» Holger Danske 77
2.5. Текстообразование на основе интертекст-системы и декодирование интертекст-системы (на примере интертекст-системы Holger Danske; 88
2.6. Роль интертекст-системы в интертекстуальном анализе текста 98
2.7. Некоторые свойства претекстов как основа системности и многообразия текстовых и семантических отношений в С-МХТе 102
Выводы по второй главе 108
Глава 3. Модификации интертекст-систем как результат изменений границ концептов добро и зло 111
3.1. Смещение границ концептов добро и зло в современной межкультурной концептосфере 111
3.2. Построение современных текстов романов на основе интертекст-микросистемы Вампир 119
3.3. Интертекст-микросистема Оборотень как пример «пограничной» системы между концептосферами Силы добра и Силы зла 132
3.4. Интертекст-микросистема Wereanimal в англоязычных художественных текстах 139
3.5. Интертекст-микросистема Оборотень в русскоязычных художественных текстах 153
Выводы по третьей главе 163
Заключение 167
Библиография 173
Приложение 1. Отрывок из книги Н.А. Иониной «Сто великих замков» 198
Приложение 2. Сказка Н.С. Andersen Holger Danske, собрание сочинений The Complete Andersen 199
Приложение 3. Схема 4. Макросистема Charlemagne's court 204
Приложение 4. Словарные статьи к теме «Вампир» 205
Приложение 5. Отрывки статей Wikipedia с описанием литературы о вампирах XX-XXI веков 215
Приложение 6. Отрывки статей Wikipedia с описанием романа П. Уоттса «Ложная слепота» 217
Приложение 7. Словарные статьи к теме «Оборотень» 218
Приложение 8. Сравнение статей Wikipedia по теме «Оборотень» 225
Приложение 9. Общий претекст интертекст-системы Оборотень в англоязычной и русскоязычной культурах 229
- Философский аспект мифологического мировоззрения
- Когнитивный и системно-текстовый подходы к интертекстуальности в рамках межкулътурного диалога (на примере концепта и интертекст-системы «легендарный герой-воин» Holger Danske
- Некоторые свойства претекстов как основа системности и многообразия текстовых и семантических отношений в С-МХТе
- Построение современных текстов романов на основе интертекст-микросистемы Вампир
Введение к работе
Реферируемая диссертация относится к серии отечественных и зарубежных научных работ, затрагивающих проблемы современной теории текста – текстологии, и имеет лингвокультурологическую и межкультурную направленность. Диссертация посвящена сравнительно-сопоставительному исследованию интертекстуальных средств построения трансцендентной реальности англоязычных и русскоязычных сакрально-мистических художественных текстов.
Начиная со второй половины ХХ века, одним из ведущих постулатов философии науки становится признание антропоцентризма как
приоритетного направления современной науки о языке. К числу наиболее значимых антропологически ориентированных работ можно отнести
научные труды современных русских и зарубежных ученых: Э. Бенвениста,
В. фон Гумбольдта, Ю.Н. Караулова, Е.С. Кубряковой, А.А. Потебни,
Ю.С. Степанова и др. Антропонаправленность лингвистики обусловливает выдвижение текста в качестве одного из важнейших объектов научных исследований.
Отличительной чертой антропоцентрических исследований является рассмотрение субъективного экстралингвистического знания человека, отражающего внутренний мир его образов и представлений. Такое знание человека основывается на восприятии и переработке различных видов информации и формируется посредством ее личностного анализа и интерпретации. Текст можно рассматривать как информационное единство. Он является тем «мостиком», который соединяет личностный опыт индивида с духовным богатством человечества.
Роль культуры в данном вопросе велика. Именно культура показывает состояние духовной жизни человеческой цивилизации через текст. В последнее время в лингвистике возрос интерес к тексту как к реализованной диалогичности речи, в том числе и межкультурной. Интертекстуальность, являясь одним из ключевых элементов в изучении текста, позволяет рассмотреть лингвокультурологический аспект диалогичности речи с различных сторон. Интертекстуальность отражает определенную материализованную память человечества. В лингвокультурологии и межкультурной коммуникации она играет существенную роль, показывая взаимовлияние и взаимодействие языков и культур через текст.
Тексты, включающие интертекстуальные элементы различных национальных культур, расширяют и активизируют концептуальную картину мира читателей, связанную с прошлым как их родной, так и мировой культуры. Они обращаются к общечеловеческим знаниям и ценностям, дополняя соответствующие знания читателей. Интертекстуальность играет большую роль в глобализации культурологических знаний человечества. Сопоставление текстов разных культур позволяет исследовать трансцендентную концептосферу современного человека и особенности ее представления в рамках каждой отдельной культуры.
Человек всегда стремился к постижению нового и необычного, к достижению лучшего и высшего. Этот поиск трансцендентного, запредельного нашел отражение в текстах разных культур: легендах, мифах, сказках, сакральных текстах, а затем в эзотерической и художественной литературе. Художественные тексты представляют особый интерес, так как они глубоко антропоцентричны, образны, эстетичны. Они направлены на
читателя и одновременно обладают эстетически ориентированной концептуальностью – т.е. выражают неповторимость концептосферы автора. В современных сказках и фэнтези большое внимание уделяется форме трансцендентного, что позволяет авторам создавать целые фантастические миры. В то время как в мистико-философских романах наиболее важным является поиск ответа на общефилософские вопросы о сущности трансцендентного. Однако общность темы и особый характер интертекстов, используемых для создания сакрально-мистических художественных текстов (С-МХТов), дает возможность изучать их в совокупности. С-МХТы основаны на фольклорном, религиозном, мифологическом, эзотерическом и др. материале различных культур. Они представляют собой художественные тексты, воспроизводящие трансцендентную реальность (ирреальные пространство и время (термины А.Ф. Папиной)) и вербализующие концепт трансцендентное.
Таким образом, об актуальности выбранной темы исследования свидетельствуют:
комплексный характер исследования интертекстуальности с позиций текстологии, лингвокультурологии и межкультурной коммуникации в русле растущей тенденции к интеграции лингвистических дисциплин на основе антропоцентризма;
необходимость дальнейших сравнительно-сопоставительных исследований интертекстуального текстообразования в различных лингвокультурах;
антропоцентрическая культурологическая направленность сакрально-мистических художественных текстов различных культур на поиск трансцендентного;
высокая популярность данного типа литературы у современных читателей во всем мире, проявляющих интерес к формам и видам мифологического мировосприятия в мировых культурах;
перспективность изучения материала сакрально-мистических художественных текстов для расширения представлений о текстовой стороне интертекстуальности, а также представлений о диалогическом взаимодействии и мирном существовании всех мировых культур, в том числе британской, американской, канадской, русской, белорусской, украинской и пр.
Общая гипотеза исследования состоит в том, что в С-МХТах интертекст присутствует как часть той или иной интертекст-системы сакрально-мистического поле-кода, сохраняя системно-текстовые связи претекста: сказки, мифа, сказания, саги и пр. В новом тексте частично восстанавливаются семантические текстовые отношения претекста.
Объектом исследования являются некоторые англоязычные и русскоязычные сакрально-мистические художественные тексты. Конкретным предметом изучения выбраны интертекст-системы и их элементы.
Цель работы – сравнить функционирование интертекст-систем в построении трансцендентной художественной реальности англоязычных и русскоязычных сакрально-мистических художественных текстов.
Поставленная цель определила необходимость решения следующего ряда задач:
исследовать сакрально-мистические художественные тексты как форму отражения определенного мифологического мировоззрения современной языковой личности в межкультурном текстовом пространстве;
рассмотреть возможности лингвистического системно-текстового анализа интертекстуальности в качестве теоретической базы для исследования сакрально-мистических художественных текстов;
показать возможность изучения интертекстуального сакрально-мистического языкового поле-кода как сложного интертекстуального образования, характерного для мировой культуры, на примере англоязычных и русскоязычных текстов;
объяснить природу интертекст-систем с точки зрения современных подходов к исследованию интертекстуальности в рамках
лингвокультурологической и межкультурной текстологии, расширив современные представления об интертекстуальности и описав ее с позиции текстовой системы;
рассмотреть роль интертекст-системы в интертекстуальном лингвокультурологическом анализе, направленном на исследование процессов декодирования интертекст-систем с помощью входящих в них национальных текстов, или при сравнении особенностей текстообразования и семантики текстов разных культур;
изучить и сравнить особенности функционирования интертекст-систем и их элементов как средств построения художественной трансцендентной реальности в англоязычных текстах (британских, американских, канадских) и русскоязычных текстах (русских, белорусских, украинских), учитывая фактор глобализации всей мировой культуры;
показать смещение границ интертекст-систем Силы добра и Силы зла в англоязычных и русскоязычных текстах.
Теоретической базой исследования послужили работы в области
теории интертекстуальности И.В. Арнольд [Арнольд, 2010], Р. Барта [Барт, 1989], М.М. Бахтина [Бахтин, 1979], Ю.А. Башкатовой [Башкатова, 2006],
Н.А. Кузьминой [Кузьмина, 2007], Н.С. Олизько [Олизько, 2008],
И.П. Смирнова [Смирнов, 1995], Н.А. Фатеевой [Фатеева, 2007], C. Bazerman [Bazerman, 1989], J. Hawthon [Hawthon, 1998], S. Kinser [Kinser, 1990],
M. Riffaterre [Riffaterre, 1980], D. Sperber, D. Wilson, [Sperber, Wilson, 1986]
и др.
Особенно важными для диссертационного исследования являются работы, в которых рассматривается текстовая сторона интертекстуальности:
Н.Н. Белозеровой [Белозерова, 1999], Л.Н. Луньковой [Лунькова, 2011],
Н.В. Петровой [Петрова, 2005], А.Л. Троицкой [Троицкая, 2008]
и др.
Вопросы когнитивного взаимодействия концепта и интертекста решаются на основе исследований Н.А. Голубевой [Голубева, 2009], С.В. Зверьковой [Зверькова, 2004], Н.С. Олизько [Олизько, 2008], Г.Г. Слышкина [Слышкин, 1999], И.В. Толочина [Толочин, 1996] и др.
Лингвокультурологическая сторона интертекст-систем изучается на основе работ Н.Д. Арутюновой [Арутюнова, 1998], Е.М. Верещагина и
В.Г. Костомарова [Верещагин, Костомаров, 1980], В.В. Воробьева [Воробьёв, 2008], В.А. Масловой [Маслова, 2007], В.М. Шаклеина [Шаклеин, 2010] и др.
Методологической основой исследования стало положение о диалектической взаимосвязи языка, сознания и культуры. Исследование построено на индуктивном методе анализа: от конкретных языковых фактов к установлению системных отношений между ними и обобщению, формулировке на этой основе выводов. В соответствии с задачами исследования для отбора и последующей обработки материала в работе применяется комплексная методика, включившая ряд общих и частнонаучных методов. Применение комплексной методики обеспечивает многоаспектный контроль и коррекцию полученных результатов. К использованным общим методам относится метод лингвистического описания и сравнительно-сопоставительный метод. Из частных методов науки о языке в диссертации использованы 1) метод интерпретации, 2) метод интертекстуального анализа, а также 3) метод контекстуального анализа.
Основным лингвистическим материалом для практического исследования послужили художественные англоязычные тексты общим объемом около 8000 страниц (романы P.W. Anderson, U.K. Le Guin, S.M. Meyer, J.K. Rowling,
P. Watts и др.) и русскоязычные тексты общим объемом более 12000 страниц (романы С.Т. Алексеева, О.Н. Громыко, С.В. Лукьяненко, Ю.А. Никитина,
В.О. Пелевина и др.), а также материалы 6 электронных и печатных словарей и энциклопедий. В числе англоязычных текстов в работе изучаются тексты британской, американской и канадской культур, в числе русскоязычных – тексты русской культуры и тексты украинской и белорусской культур, написанные на русском языке. Английский и русский рассматриваются как языки межкультурного общения. В работе исследуются тексты
XX–XXI веков.
Научная новизна работы заключается в следующем:
комплексно изучены интертекст-системы разных культур как особые образования языкового сакрально-мистического поле-кода;
выделена такая форма интертекста, как внутритекстовая интертекст-система;
рассмотрены сакрально-мистические художественные тексты на основе объединяющей их художественной трансцендентной реальности и интертекстуального сакрально-мистического поле-кода;
предпринята попытка описания системно-текстовой стороны интертекстуальности в рамках интертекст-систем на примере англо- и русскоязычных текстов с учетом претекстов мировой культуры;
проведен сравнительно-сопоставительный лингвокультурологический анализ функционирования интертекст-систем в англоязычных и русскоязычных текстах.
Перспективным представляется исследование общих претекстов как читательской формы интертекст-систем, используемой для декодирования текстов, принадлежащих разным культурам.
Теоретическая значимость диссертации состоит в том, что,
во-первых, работа в рамках современной теории текста вносит вклад в сравнительно-сопоставительные исследования интертекстуального текстообразования. Выявление особенностей интертекст-систем в англоязычных и русскоязычных текстах расширяет представления о построении семантической системы текстов различных лингвокультур.
Во-вторых, работа вносит вклад в изучение видов интертекстуальности.
Во-третьих, в рамках лингвокультурологического подхода диссертация продолжает серию работ по изучению концептуальной картины мира представителей мировых культур. В-четвертых, работа расширяет представления о межкультурном текстовом пространстве и лингвистической стороне сравнительно-сопоставительной мифологии. В-пятых, изучение значений элементов сакрально-мистического языкового кода вносит вклад в семантические исследования текста.
Положения и выводы данной диссертации могут найти практическое применение при составлении учебных пособий и разработке материалов лекционных и семинарских занятий по текстологии, сравнительно-сопоставительному языкознанию, межкультурной коммуникации, лингвокультурологии, литературоведению.
Основные положения, выносимые на защиту:
-
сакрально-мистические художественные тексты можно изучать в совокупности ввиду общих семантических свойств, присутствия ирреальных пространства и времени (категорий текста), а также единой претекстовой базы;
-
существует особый сакрально-мистический языковой поле-код, представляющий собой сложное межкультурное интертекстуальное образование, состоящее из интертекст-макро- и микросистем;
-
интертекст-система – это межкультурное или национальное текстовое представление об элементе или системе элементов трансцендентного, сложившееся в многократном текстовом использовании;
-
в интертекст-системе можно выделить общий претекст как наиболее распространенную и продуктивную ее часть в рамках национальной культуры или в межкультурном диалоге;
-
элементы интертекста внутри художественного текста могут функционировать совместно как система, сохраняя текстовые связи претекста, и представлять собой особую форму интертекстуальности – внутритекстовую интертекст-систему;
-
при анализе интертекста в пространстве С-МХТов необходимо исследование текстовых связей претекста в новом тексте;
-
построение англоязычных и русскоязычных С-МХТов на основе интертекст-систем одинаково продуктивно;
-
в англоязычных и русскоязычных С-МХТах наблюдается смещение границ интертекст-систем Силы добра и Силы зла;
-
текстовые преобразования традиционных интертекст-систем с включением современных смыслов и значений являются ресурсным материалом для сравнительного лингвокультурологического изучения семантической системы англоязычных и русскоязычных С-МХТов.
Апробация работы. Основные положения и отдельные аспекты диссертационного исследования докладывалось на научных теоретических конференциях ИЛиМК МГОУ: на научной теоретической конференции «Лингвистические аспекты межкультурной коммуникации» (20 апреля
2010 г., Москва), на III Международной научной теоретической конференции «Перевод и когнитология в XXI веке» (27 апреля 2010 г., Москва), на
IV Международной научной теоретической конференции «Перевод и когнитология в XXI веке» (18–19 апреля 2011 г., Москва).
Результаты исследования обсуждались на заседаниях кафедры индоевропейских и восточных языков ИЛиМК МГОУ. Материалы диссертации отражены в 12 публикациях, включая монографию и 2 статьи, опубликованные в изданиях, рекомендованных ВАК.
Структура работы определяется поставленными целями и задачами. Диссертация включает Введение, три главы, Заключение, Библиографию и Приложения. Каждая глава завершается выводами. В Заключении приводятся основные положения и выводы исследования.
Философский аспект мифологического мировоззрения
Первые попытки рационального переосмысления мифологического материала предпринимались еще в античности. Так, у софистов, стоиков, пифагорейцев преобладало аллегорическое истолкование мифологии. Софисты, несмотря на ее отрицание и критику, часто использовали миф как форму утверждения той или иной морали и рассматривали его как необходимый вид творчества (Протагор, Филострат, Антифонт, Горгий, Продик, Критий) [Лосев, 2000, т. 2, с. 27-29].
Божественная картина стоиков антропоцентрична: мир сотворен для людей. Боги для стоиков - аллегории стихий, являющихся проявлением огненного Логоса, «душа, скрывающаяся в материи» [Лосев, 2000, т. 5, с. 202]. Эта душа творит мир для людей и богов, наиболее совершенных и разумных воплощений первоогня, она одновременно материальна и «содержит в себе черты разумения, даже промысла...» [Лосев, 2000, т. 5, с. 181]. Пифагор считал языческую мифологию примитивной, однако не отрицал богов, а, напротив, рассматривал их как часть космического порядка. В культах Диониса и Аполлона он увидел отражение вселенского закона. Человеческий дух, по мнению Пифагора, содержит в себе гармонию этого закона. В его учении олимпийская традиция выступила как манифестация «человеческого» разумного начала в лице богов [Цит. по: Мень, 1992, т. 4].
Интерпретация мифов, предложенная известным древнегреческим ученым-философом Платоном, является философско-символической: «Это заставляет нас считать их [мифы в изложении Платона], скорее, весьма глубокими символами, которые иной раз даже трудно отделить от объективно-онтологического рассуждения» [Лосев, 2000, т. 2, с. 665]. Герои и сюжеты мифов не являются у Платона аллегориями, а воспринимаются практически как реальные. Создавая собственные мифы и используя традиционные, он излагал свое виденье космического и земного мироустройства. Платон рассматривал богов или как высших представителей космического пространства, или как символы планет [Платон, 1994, т. 3].
Другой древнегреческий философ Эвгемер (IV—III вв. до н.э.) видел в мифических образах обожествление исторических деятелей, положив начало так называемому «эвгемерическому» истолкованию мифов. Начиная с раннехристианских апологетов до конца XVIII века господствует христианский эвгемеризм, в котором эвгемерическая аргументация используется в критике языческой мифологии и доказательстве того, что она являлась вымыслом человека и давала искаженное представление о Боге. Мифология представляется лишь как сакрализованная история. Деисты и атеисты XVII-XVIII веков критикуют уже само христианство с позиций эвгемеризма, в частности Давид Юм и Вольтер. В XIX веке эвгемерическая критика христианства получает особое распространение. Позже в развивающихся антропологии, культурологи и религиоведении появляются другие теории научного объяснения мифов. Однако элементы эвгемеризма остаются в философии, истории и религиоведении [Круглов, 2000, вып. 3, с. 21-33].
Однако само мифологическое мировосприятие, хоть и заменяясь постепенно религиозным, не исчезало полностью. Так, А.Г. Иванов отмечает, что христианство ассимилировало некоторые базовые установки данного типа сознания, в народном сознании оно оставалось господствующим, а создание новых мифов подтверждало неиссякаемое стремление народа к мифотворчеству. Важные черты мифологического сознания продолжали проявляться в мировоззрении: «части пространства различались по степени своей сакральности, символ замещал реальность, духовному приписывались материальные свойства, а часть могла представлять целое» [Иванов, 2006, с. 29].
Интерес к мифологии возродился у гуманистов эпохи Ренессанса. Они переосмысливали древнее мифологическое наследие. Античные сюжеты и герои использовались в качестве моральных аллегорий. Античная мифология стала образцом торжества красоты человеческой личности, поиска нравственных основ и сущности мироздания в человеческом и природном, свободы от религиозных догматов. Онтологизация человека, характерная для мифологического мировоззрения, сохранилась в антропоморфических и мистических объяснительных теориях (например, учение о «мировой душе» или «жизненной силе») и трансформировалась в антропоцентризм, человек воспринимался как «малый космос» (Николай Кузанский), находящийся в промежуточном положении между Богом и материей (Фичино). Мифологическое единство мира богов, природы и людей, естественного и сверхъестественного трансформировалось в пантеизм (Николай Кузанский, Ф. Патрици, Дж. Бруно). Возродился интерес к магии, астрологии, мистике (Пико делла Мирандола, Парацельс) [Круглов, 2000, вып. 3, с. 21-33].
В рамках культуры барокко родилась философия мифологии Дж. Вико. Для него мифология - плод поэтического мышления народов на ранней стадии развития, аллегорический собирательный образ, оформленный фантазией, отражающий характерные черты реальных героев данного народа. Это сакрализация, возвышение до небесных созвездий и планет, возведение в ранг богов и божественных явлений, жизненно важных вещей и героических личностей. Религия даже в форме первобытной мифологии служит для возвышения человеческого духа, культурного и социального развития народов. Бог управляет историей через духовное начало в людях, однако сохраняет им свободу воли, которую направляет на развитие гуманности. Философия мифологии Дж. Вико содержала в себе основы большинства последующих направлений изучения мифологии. Дж. Вико выделил важные черты «мифологической логики»: одушевление и обобщение вещей, постепенное редуцирование первобытных образов до «маленьких знаков», связь мифа с метафорой, направленность на частное и неумение охватить целое [Цит. по: Иванов, 2006, с. 31].
Деятели французского Просвещения, в частности, Б. Фонтенель, рассматривали мифологию как продукт невежества и обмана, как суеверие, которое, однако, может использоваться как орудие власти [Фонтенель, 1979].
Романтическая философия мифологии, получившая завершение у Ф. Шеллинга, трактовала мифологию как эстетический феномен, занимающий промежуточное положение между природой и искусством и содержащий символизацию природы. И. Гете и К. Мориц сделали значимые шаги в переходе от аллегорического к символическому истолкованию мифов. К. Мориц считал необходимым воспринимать мифы такими, как они есть, не создавая из них простые аллегории. И. Гете видел в мифах выражение духа и чувств народа, «историю его духовной жизни» [Приводится по: Иванов, 2006, с. 34].
Я. Гримм одним из первых предложил лингвистическую теорию мифа. По его мнению, слова возникли как отражения впечатлений о предметах и обладали мифологической образностью [Там же. С. 34]. Ф. Шлегель рассматривал мифологию как источник вдохновения для художественного творчества [Там же. С. 34]. Ф. Кройцлер рассматривал мифологических богов как символы бесконечного. По его мнению, дошедшая до нас мифология - это знания, переданные жрецами народу в упрощенной символической форме [Там же. С. 39]. Ф. Гегель считал миф простейшей по сравнению с высшими чувственной формой постижения истины через символы, «продуктом фантазии, но не продуктом произвола» [Гегель, 1993, кн. 1, с. 133].
Интересная теория мифов этого периода представлена у Ф. Шеллинга. Для него боги - это идеи философии, в мифологии - символика идей. Мифологию, по мнению Ф. Шеллинга, следует воспринимать целостно, не пытаясь выделить частности, форму и содержание. История смены богов, которую он назвал сукцессивным политеизмом, отраженная в мифологии - результат развития творческого мифологического сознания человека [Шеллинг, 1966]. В целом в период романтизма наблюдалась тенденция к идеализации древнего прошлого народов, к созданию поэтическо-философского мировоззрения, опирающегося именно на мифологическое мировоззрение. Наиболее значимым для изучения мифологии стала замена аллегорического истолкования символическим.
Во второй половине XIX века друг другу противостояли две основные магистральные школы изучения мифа. Первая из них опиралась на достижения научного сравнительно-исторического языкознания и разрабатывала лингвистическую концепцию мифа: А. Кун, В. Шварц, М. Мюллер, Ф.И. Буслаев, А.А. Потебня и др. Вторая школа - эволюционистская, сложилась в Великобритании в результате развития сравнительной этнографии. Ее представителями были Э. Тайлор, Э. Лэнг, Г. Спенсер и др. Мифология возводилась к анимизму, представлению о душе, возникающему у «дикаря» из размышлений о смерти, снах, болезни. Мифология отождествлялась, таким образом, со своеобразной первобытной наукой, становящейся якобы не более чем пережитком с развитием культуры и не имеющей самостоятельных значений [Олливандер, Электронный ресурс].
Когнитивный и системно-текстовый подходы к интертекстуальности в рамках межкулътурного диалога (на примере концепта и интертекст-системы «легендарный герой-воин» Holger Danske
Поиск материала для новых С-МХТов заставил авторов обращаться к претекстам как родной, так и иностранных культур. Отметим, что в современных С-МХТах встречаются элементы самых разных культур, и процесс их декодирования связан с необходимостью ознакомления с межкультурным мифологическим, фольклорным и религиозным наследием. Таким образом, трансцендентный дискурс пространства С-МХТов становится полем глобального (общечеловеческого) межкультурного диалога. Даже чисто развлекательные тексты оказываются источником информации о других культурах для современных читателей.
На примере темы «легендарный герой-воин» Holger Danske мы рассмотрим отношения мифологического концепта и интертекст-системы в С-МХТах. Отметим, что истории о Хольгере Датском включают не только вымысел, но и элементы реальной истории, однако концепт Holger Danske мы будем называть мифологическим, так как он связан с трансцендентной историей. В современном своем состоянии данный концепт играет важную роль в культуре Дании (см. Приложение 1, с. 198). Он также присутствует в культурах Франции и Великобритании, став, таким образом, европейским меяснационалъным культурологическим мифологическим концептом.
Поскольку мы рассматриваем мифологический концепт легендарный герой-воин в рамках англоязычной культуры, то обратимся, во-первых, к английскому переводу сказки Н.С. Andersen Holger Danske [Andersen, 1949, v. 5-6, Электронный ресурс], во-вторых, к сборнику легенд Т. Bulfinch Legends of Charlemange [Bulfinch, 2004, Электронный ресурс], в-третьих, к современному англоязычному роману P.W. Anderson Three Hearts and Three Lions [Anderson, 2003]. Современные англоязычные читатели могут быть знакомы с версией легенды, изложенной датским сказочником, и она может служить им для декодирования современного художественного текста P.W. Anderson Three Hearts and Three Lions. Это позволяет нам использовать сказку Н.С. Andersen и мифологическое предание из сборника Т. Bulfinch как варианты претекста при анализе текста романа американского писателя P.W. Anderson, сделавшего образ легендарного героя Holger Danske известным в американской культуре.
Основная мифологическая тема текста P.W. Anderson Three Hearts and Three Lions - легендарный национальный герой Holger Danske. Текст содержит высокую долю эпических и сказочных интертекстов о нем. Они даже указаны в романе: "The Carolingian cycle, the Chansons de Geste, the later medieval prose romances and folk ballads" [Anderson, 2003, p. 65]. Задача читателя - узнать в современном человеке, попавшем в волшебную страну, легендарного война Holger Damke. Семантической областью языкового представления образа Holger Damke является в данном случае общая мировая мифологическая тема «легендарный герой-воин».
Тема Holger Damke в тексте романа P.W. Anderson представлена различными интертекстуальными элементами: аллюзиями - Kronborg, Roland, Joyeuse и т.д., цитатами - "The story is of a sword named Cortana, of the same steel as Joyeuse, Durindal and Excalibur" [Anderson, 2003, p. 114], "...and some say he sleeps beneath Kronborg Castle..." [Ibid. P. 175], реминисценциями - "He it was whom Morgan le Fay held dear; and when he grew old, she bore him to Avalon and gave him back his youth..." [Ibid. P. 175], "Morgan le Fay! That was it... And Avalon, yes, he had seen an island of birds and roses, rainbows and enchantment, but where and when and how?" [Ibid. P. 52]. Данные интертекстуальные элементы отражают историю, личностные качества (характер, поведенческий рисунок и пр.), атрибуты героя-воина (sword и пр.), отношение к нему окружающих. В этих элементах, а также в авторском новом тексте сосуществуют концепт и интертекст-система «легендарный герой-воин» Holger Damke.
О присутствии именно интертекст-системы свидетельствует наличие интертекстуальных элементов, объединенных системными семантическими связями. Они составляют внутритекстовую интертекст-систему. Обращение к различным вариантам текста легенды ("The Carolingian cycle, the Chansons de Geste, the later medieval prose romances and folk ballads" [Anderson, 2003, p. 65]) является примером включения в текст внешней межкультурной интертекст-системы Holger Damke. Понятие интертекст-системы становится особенно важным при анализе декодирования такой малоизвестной для представителей русской культуры семантической мифологической темы, как «легендарный герой-воин» Holger Damke. Ее точное декодирование возможно только в случае знакомства с одним из текстов соответствующей интертекст-системы.
В современной русской культуре также существует концепт легендарный герой-воин. Однако семантическая наполняемость русского концепта легендарный герой-воин отличается от соответствующего английского мифологического концепта. Даже если русский читатель знаком с текстом сборника мифологии Т. Bulfinch Legends of Charlemange [Bulfinch, 2004, Электронный ресурс] или сказкой Ы.С. Andersen Holger Dansке [Andersen, 1949, v. 5-6, Электронный ресурс], вряд ли можно говорить о том, что данные тексты о Holger Danske формируют в его концептосфере полноценный европейский (датский, французский или английский) концепт легендарный герой-воин. Скорее семантически пополняются знания о некоторых концептах (например, концепт легендарный герой-воин и др.), и формируется некое текстовое представление о герое-войне. В концептосфере представителя русской культуры есть определенные фоновые знания, сформированные национальной культурой, например: легендарный герой-богатырь Илья Муромец. Однако такие фоновые знания могут в большей или меньшей степени отличаться от концептосферы другой, в частности, датской или английской культуры. Тем не менее, такое текстовое представление становится инструментом, помогающим декодировать и интерпретировать текст, в котором представлен концепт Holger Danske, так как легендарный герой-богатырь {Holger Danske, Илья Муромец и др.) - это всегда человек сильный, цельный, гордый и пр.
Особо отметим, что концепт участвует в организации семантики текста. Однако при исследовании интертекст-системы нас интересует не просто перенос семантики из текста в текст, а построение нового текста с использованием семантических и структурных связей претекста. Элементы нового текста оказываются связанными между собой и связывают в целое новый текст через семантическую систему текста-основы (претекстов). В новом тексте восстанавливается система старого текста. Это не просто новый вариант представления существующего концепта, а восстановление той текстовой структуры, которую он скреплял и в которой он присутствует.
Мы выявили свидетельства присутствия в тексте романа Three Hearts and Three Lions межкультурной интертекст-системы Holger Danske [Anderson, 2003]. Теперь рассмотрим свойства концепта Holger Danske. Так, полагаем, необходимо выделить основные элементы мифологического когщепта «легендарный герой-воин» Holger Danske в тексте сказки датского писателя, поскольку именно эта сказка является одной из наиболее известных форм существования концепта Holger Danske в мировой культуре. Авторская форма концепта датского сказочника Н.С. Andersen, вероятно, оказала воздействие на семантику интертекстов в романе современного американского писателя P.W. Anderson Three Hearts and Three Lions [Anderson, 2003].
Следует объяснить, почему анализ сказки мы будем проводить именно на материале английского перевода. В работе мы уделяем большое внимание читательской стороне интертекстуальности. Мы считаем, что лингвокультурологический, антропоцентрически ориентированный интертекстуальный анализ должен включать те тексты, и в той форме, в которой они присутствуют в культуре читателей. Мы исследуем ситуацию, когда автор выбирает текст, известный его читателям, и строит новый текст с учетом их концептосферы. В концептосфере американских читателей концепт Holger Danske являются результатом знакомства с текстами на английском языке. По сути, мы исследуем не авторский концепт датского писателя, а представление об авторском концепте, которое имеется у американцев, концепт переведенного текста. Тем не менее, для американцев данный концепт остается авторским: в переводе сохраняется семантическая фреймовая структура концепта и отражены элементы другой культуры.
Некоторые свойства претекстов как основа системности и многообразия текстовых и семантических отношений в С-МХТе
Роман P.W. Anderson Three Hearts and Three Lions - наглядный пример многообразия и многогранности отношений между интертекст-системами в рамках одного сакрально-мифологического художественного текста.
Помимо элементов интертекст-системы Holger Danske, в тексте романа Three Hearts and Three Lions [Anderson, 2003] также можно выделить включения из других интертекст-систем. Большинство данных включений принадлежат к макросистеме текстов «Двор Карла Великого» {Charlemagne s court). Рассмотрим, какое место занимает текстовая система Holger Danske в текстовой макросистеме легенд о Карле Великом на примере сборника Legends of Charlemange Т. Bulfinch [Bulfinch, 2004, Электронный ресурс]. В данном варианте интертекст-системы Charlemagne s court имя героя - Ожье Датчанин (Ogier, the Dane) (английский перевод имени героя из французских вариантов легенд). Определим важность учета связей между данной системой и ее макросистемой Charlemagne s court при декодировании, а также покажем именно текстовый характер исследуемых связей.
Современный читатель знакомится с древними претекстами легенд и мифов в различных обработках или художественных изложениях. Часто источник претекста, которым может пользоваться читатель для декодирования интертекстов, - это сборник мифологических, эпических, фольклорных текстов, например: сборник греческой мифологии Н.А. Куна [Кун, 1957], сборник былин П. Федоренко [Федоренко, 2010]. Таким образом, та или иная мифологическая интертекст-система существует в читательском представлении в виде системы текстов и текстовых элементов. В качестве возможного претекста романа «Три сердца и три льва» мы рассматриваем сборник Legends of Charlemange Т. Bulfinch [Bulfinch, 2004, Электронный ресурс]. Представленные в нем легенды о Карле Великом и его рыцарях - собранные автором тексты разных источников: "The principal Italian poets who have sung the adventures of the peers of Charlemagne are Pulci, Boiardo, and Ariosto. The characters of Orlando, Rinaldo, Astolpho, Gano, and others, are the same in all, though the adventures attributed to them are different... Ogier, the Dane, is a real personage. History agrees with romance in representing him as a powerful lord who, originally from Denmark and a Pagan, embraced Christianity, and took service under Charlemagne..." [Bulfinch, 2004, Электронный ресурс].
Отметим, часть текстов Т. Bulfinch - переложения произведений итальянских поэтов {Pulci, Boiardo, and Ariosto), а часть, в том числе, и некоторые сведения о Хольгере Датском, взяты им из исторических документов. При этом тексты в данном сборнике зачастую сохраняют значительную автономность, но, собранные в единый текст, объединяются текстовыми связями. В последующих использованиях данные связи или автономность могут сохраняться, что читатель может наблюдать в романе P.W. Anderson Three Hearts and Three Lions [Anderson, 2003].
Так, тексты об Ogier (Озісье) существовали до появления романа-фэнтези P.W. Anderson. Отметим, что они обладали относительной автономностью от других текстов макросистемы Charlemagne s court. Например, вышеупомянутая сказка Н.С. Andersen [Andersen, 1949, v. 5-6, Электронный ресурс] или раздел Ogier, the Dane в тексте Т. Bulfinch [Bulfinch, 2004, Электронный ресурс]. Автономность отдельных претекстов объясняется тем фактом, что они обладают отдельной цельной, связной и завершенной темой. Так, данная тема может существовать как отдельная легенда (отдельный текст), несмотря на связь текстов о Хольгере Датском с легендами о Карле Великом и других его рыцарях. Таким образом, текст романа Three Hearts and Three Lions существует как текст, относящий к теме и интертекст-системе Holger Danske, но при этом сохраняет связи с интертекст-макросистемой Charlemagne s court. Естественно, что и в макросистеме Charlemagne s court система Holger Danske существует относительно автономно, но не отдельно, а как текст в группе других текстов. С остальной системой его объединяют различного вида связи.
Макросистема текстов - это репрезентация некой многомерной темы, сложного семантического целого, чаще всего описывающего цельный мир. Если интертекст-макросистемы различных мифологий обычно описывают мир, начиная с космогонических представлений (древнегреческая, германо-скандинавская интертекст-макросистемы и т.д.), то интертекст-макросистема Charlemagne s court описывает мир конкретной эпохи (правления Карла Великого) с точки зрения социального устройства мира.
Взаимоотношения короля и его рыцарей представляет собой систему, которую Т. Bulfinch описывает так: "The twelve most illustrious knights of Charlemagne were called Peers, for the equality that reigned among them; while the name of Paladins, also conferred on them, implies that they were inmates of the palace and companions of the king. Their names are... : Orlando or Roland (the former the Italian, the latter the French form of the name), favorite nephew of Charlemagne; Rinaldo of Montalban, cousin of Orlando , Namo, Duke of Bavaria; Salomon, king of Brittany; Turpin, the Archbishop; Astolpho, of England; Ogier, the Dane..." . Соответственно, легенды о Карле Великом могут быть представлены как система текстов о нем и о каждом из его рыцарей. Эта система отражается на композиции и последовательности тем текста Т. Bulfinch, что можно увидеть в его содержании:
Introduction The Peers, or Paladins The Tournament The Siege of Albracca Adventures of Rinaldo and Orlando The Invasion of France The Invasion of France (Continued) Bradamante and Rogero Astolpho and the Enchantress The Ore... [Bulfinch, 2004, Электронный ресурс].
Так, часть разделов посвящена отдельным рыцарям и их приключениям: Adventures of Rinaldo and Orlando, Astolpho and the Enchantress, Ogier, the Dane и т.д. Уже в подразделах Orlando, Roland and Ferragus, A Roland for an Oliver и Rinaldo раздела The Peers, or Paladins начинается построение основных текстовых микросистем «Рональд» (Roland) и «Ринальдо» (Rinaldo). В разделе Introduction дана текстовая система короля «Карл Великий» (Charlemagne).
Данная система является макросистемой, частично совпадая с макросистемой Charlemagne s court, поэтому ее элементы присутствуют практически во всех частях текста Т. Bulfinch (The Invasion of France, The Battle of Roncesvalles, Huon of Bordeaux и т.д.). Некоторые рыцари описаны менее подробно, и им посвящены не цельные разделы, а отдельные текстовые элементы внутри разделов о других рыцарях {Solomon, Namo в главе Ogier, the Dane и т.д.).
Текстовая форма элементов интертекст-систем может быть различной. Например, тексты о Роланде или Ожье составляют отдельные разделы и могут существовать практически автономно, как отдельные тексты. В то же время, например, информация о рыцаре Namo присутствует в виде более маленьких текстовых форм - межфразовых единств и высказываний. Например: "We have often had occasion to admire the justice and wisdom of the advice which on all occasions the Duke Namo of Bavaria gave to Charlemagne, and he now discountenanced, with indignation, the selfish advice of Amaury. He represented to the Emperor the early age of the children of Sevinus, and the useful and glorious services of their late father, and proposed to Charlemagne to send two knights to the Duchess at Bordeaux, to summon her two sons to the court of the Emperor, to pay their respects and render homage"; "He was placed in charge of the Duke Namo of Bavaria, the friend of his father, who treated him like his own son" (Выделено мною жирным шрифтом - Н.А.) [Buifinch, 2004, Электронный ресурс].
Некоторые элементы макросистемы Charlemagne s court, например, рыцарь Solomon, присутствуют в отдельных высказываниях: "Duke Namo of Bavaria and Salomon of Bretagne bore two axes, of equal weight, prepared for the occasion"; "Charles rose in a passion, seized a knife, and would have plunged it into his breast, had not Salomon and another baron thrown themselves between..." (Выделено мною жирным шрифтом - Н.А.) [Ibid.] и т.д. Такие элементы, по сути, не создают интертекст-микросистем, а лишь дополняют другие системы -например, элемент текста Solomon дополняет текстовую систему Ogier.
Построение современных текстов романов на основе интертекст-микросистемы Вампир
Интертекст-системы могут служить моделями для построения новых текстов. Продемонстрируем, как интертекст-системы моделируют новые тексты, на примере интертекст-микросистемы Вампир. Одновременно рассмотрим возможности антропоцентрически ориентированного интертекстуального анализа на основе читательских знаний претекстов.
Тексты романов-фэнтези отличаются клишированностыо, повторением образов и, конечно же, наличием множества элементов интертекстов. При декодировании текста о вампирах читатели могут использовать как текст-код разные фольклорные и художественные тексты с интертекст-системой Вампир. Поэтому для понимания процесса декодирования С-МХТов с позиции антропоцентризма, на наш взгляд, необходимо рассматривать несколько вариантов претекстов и составлять общую форму претекста. Для наиболее точного понимания процесса декодирования необходимо иметь представление о наиболее известных текстах интертекст-системы, доступных читателям. В то же время, обобщенные данные претекстов содержат словари. Наша цель - не детальный анализ процессов декодирования текстов конкретных интертекст-систем, а демонстрация самой возможности использования общих претекстов для интертекстуального анализа. Поэтому для построения общего претекста интертекст-системы Вампир нам будет достаточно информации словарей и, в особенности, Wikipedia, которая гораздо в большей степени передает читательские знания и представления. Итак, для составления общего претекста интертекст-системы Вампир обратимся к некоторым словарным статьям и отрывкам словарных статей, а также к материалам Wikipedia (см. Приложение 4, с. 205). Словарные статьи показывают, что интертекст-система Вампир является межкультурной и относится к концептосфере Силы зла сакрально-мистического поле-кода, так как содержит концепты смерть (corpse, coffin, «мертвец», «могила» и т.д.) и страх (horrifying, «ужасный» и т.д.). Статьи Wikipedia (см. Приложение 4, с. 208-214) информируют читателя о развитии интертекст-системы Вампир в С-МХТах. Они достаточно полно отражают современное представление о вампирах, сложившееся на основе некоторых художественных текстов: например, В. Stoker Dracula [Stoker, 2010].
Статьи Wikipedia могут также оказаться ценным материалом для анализа современного состояния интертекст-систем в разных культурах. Так, исследуя русскоязычную или англоязычную версию статьи о вампирах, мы можем выделить некоторые интертекстуальные элементы, обусловленные культурой, к которой принадлежат составители, что может быть полезным при лингвокультурологическом подходе к интертекстуальному анализу. С другой стороны, статьи могут быть просто переводными. Тем не менее, их материал не должен быть оставлен за пределами исследования, потому что статьи Wikipedia - один из наиболее популярных справочных материалов, влияющий на концептосферу пользователей. Кроме того, даже переводные статьи иногда содержат культурные особенности, внесенные дополнительно переводчиком.
Это справедливо и для статей Wikipedia, описывающих интертекст-систему Вампир. Англо- и русскоязычная версии статьи, рассказывающие о художественном образе вампира {Vampire literature [Vampire literature, 2002, Электронный ресурс] и «Вампиры в искусстве» [Вампиры в искусстве, 2007, Электронный ресурс]), очень схожи, одна из них, особенно раздел «Характерные черты вампиров из художественных произведений», явно является переводом (вероятно, переводной является русскоязычная статья, так как в ней указано меньше источников). Тем не менее, они отличаются. Например, русскоязычная статья описывает меньше художественных произведений о вампирах, в ней нет раздела о юмористических произведениях, как в англоязычной статье {Comic booh). В то же время, в русской статье приводится большой список интермедиальных текстов (в первую очередь, видеоигр), содержащих образ вампира, кроме того, в ней есть раздел о русских книгах «Книжные серии: Русские». Эти отличия указывают на тот факт, что в России и в странах постсоветского пространства образ вампира получил наибольшее распространение только в последние десятилетия из зарубежной литературы, фильмов и видеоигр. Самый ранний русскоязычный роман о вампирах, указанный в статье - это Алекс Кош «Если бы я был вампиром» 2004 года.
Обращает также на себя внимание описание одних и тех же произведений в разных версиях статьи. Англоязычная статья уделяет много внимания современным сериям книг о вампирах, а также литературе о вампирах для подростков, женским романам. Достаточно сравнить описание литературы подобной тематики XX и XXI веков (см. Приложение 5, с. 215). В русскоязычной версии 1) указано только два автора книг данной тематики; 2) очень мало описаны «добрые» вампиры; 3) почти не упоминается сексуальность вампиров. В то же время в русскоязычной версии больше внимания уделяется «аналитическому подходу» к теме вампиров и научным исследованиям героев по борьбе с ними. Сравним описания романа П. Уоттса «Ложная слепота» (см. Приложение 6, с. 217). В русскоязычной версии «научное» объяснение вампиризма описано подробнее.
Интерес представляет различие разделов Traits of vampires in fiction и «Характерные черты вампиров из художественных произведений». В англоязычной версии после основных свойств вампиров идет описание того, что они могут обходиться без еды: "However as in folklore, the literary vampire is sustained by drinking blood. They do not need other food, water, or even oxygen" (Выделено мною жирным шрифтом - Н.А.) (см. Приложение 4, с. 211).
В русскоязычной статье первой отличительной особенностью является то, что вампиры боятся солнечного света:
вампиры боятся солнечного света («Дневники вампира»), но у некоторых есть защитные кольца, амулеты.
вампиры, будучи мертвыми, не нуждаются в человеческой пище, воде и даже воздухе (Выделено мною жирным шрифтом - Н.А.) (см. Приложение 4, с. 214).
Русскоязычный раздел, вероятно, является переводом английского: тексты почти не отличаются. Но составителю русской версии раздела показалось важным выделить элемент интертекст-системы боязнь солнечного света. В англоязычной версии больше выражен современный «гуманный» взгляд на вампиров, их сексуальная привлекательность, в то время как в русскоязычной версии они, в первую очередь, традиционно рассматриваются как злая сила, с которой необходимо бороться.
Интертекст-система Вампир часто используется при построении художественных текстов. В исследуемых культурах (англоязычной и русскоязычной) таких текстов достаточно много: A. Rice Interview with the Vampire, The Vampire Lestat [Rice, 1991; 2010], E. Strieber Vampire Kisses [Strieber, 2003], P. Watts Blindsight [Watts, 2006], S. Westerfeld Peeps [Westerfeld, 2005], N. Hopkinson Brown Girl in the Ring [Hopkinson, 1998], T. Due My Soul to keep [Due, 1997], С Feehan Dark Prince, Dark Desire, Dark Gold [Feehan, 1999,; 19992; 2000], L. Sand A Bite to Remember, A Quick Bite [Sand, 2006; 2005], С Harris Dead Until Dark, Living Dead in Dallas [Harris, 2008; 2002], L.K. Hamilton Guilty Pleasures [Hamilton, 1993], B.O. Пелевин «Empire V» [Пелевин, 2010], А.Ю. Пехов «Киндрэт. Кровные братья» [Пехов, 2008], А. Якубова «Владычица ночи» [Якубова, 2005], А. Кош «Если бы я был вампиром» [Кош, 2008], К.Н. Баштовая «Вампир поневоле» [Баштовая, 2010], М.Е. Некрасова «Твой друг вампир» [Некрасова, 2010], В.Ю. Панов «Все оттенки черного» [Панов, 2008], О.И. Дивов «Ночной смотрящий» [Дивов, 2008], С. Бадей «Лукоморье. Курс боевого мага» [Бадей, 2009], О.В. Угрюмов, В.И. Угрюмова «Некромерон» [Угрюмов, Угрюмова, 2004] и др.
Их изучение подтверждает выводы, сделанные на основе анализа словарей: в текстах англоязычной и русскоязычной культур наблюдается смещение интертекст-системы Вампир в концептосферу Силы добра, однако в русскоязычных текстах оно произошло позднее (главным образом, в последние десять лет) и проявлено меньше.
