Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ПРИРОДНЫХ КАТАСТРОФ с. 10-62
1.1. Катастрофа как объект социологического анализа с. 10-40
1.2. Социальные последствия природных катастроф с.40-62
ГЛАВА 2. СТРАТЕГИИ АДАПТАЦИИ ЖЕРТВ ПРИРОДНЫХ КАТАСТРОФ с. 63-100
2.1. Изменение социокультурных установок в результате катастроф. с.63-71
2.2. Поведение различных групп в посткатастрофный период с.71-100
ГЛАВА 3. СОЦИАЛЬНАЯ ЗАЩИТА ПОСТРАДАВШИХ В ПРИРОДНЫХ КАТАСТРОФАХ с. 101-150
3.1. Практика оказания помощи пострадавшим в результате природных катастроф с. 101-120
3.2. Направления социальной деятельности по минимизации последствий природных катастроф с. 120-150
ЗАКЛЮЧЕНИЕ с. 151-157
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ с. 158-171
ПРИЛОЖЕНИЯ с. 172
- Катастрофа как объект социологического анализа
- Изменение социокультурных установок в результате катастроф.
- Практика оказания помощи пострадавшим в результате природных катастроф
Введение к работе
Актуальность темы исследования определяется следующими обстоятельствами.
Увеличение количества природных бедствий в мире связано с рядом глобальных процессов в социальной, природной и техногенной сферах, которые обусловливают интенсификацию развития опасных природных явлений и снижение защищенности людей на Земле.
В России, по имеющимся далеко не полным данным за 35 лет (1965-1999), от различных опасных природных процессов погибло более 4.5 тыс. и пострадало около 540 тыс. человек. Наибольшую потенциальную опасность для жизни россиян представляли землетрясения, приведшие только в результате двух катастрофических событий на Шикотане (1994) и в Нефтегорске (1995) к гибели около 2 тыс. человек. Значительные потери населения наблюдались при наводнениях, развитии оползней, обвалов, лавин, селей, ураганов и смерчей.
Важнейшей тенденцией является снижение защищенности людей и техносферы от природных опасностей. По данным Всемирной конференции по природным катастрофам (Иокогама, 1994), количество погибших от природных стихийных бедствий возрастало ежегодно в среднем за период с 1962 по 1992 г. на 4.3%, пострадавших - на 8.6%, а величина материальных потерь - на 6%. '
Человек не в состоянии приостановить или изменить ход этих трансформаций. Осознание того, что последние являются серьезным препятствием развития экономики, побудило Генеральную ассамблею ООН принять 22 декабря 1989 г. Резолюцию (№ 44/236), в которой период с 1990 по 2000 г. провозглашен Международным десятилетием по уменьшению опасности стихийных бедствий. В 1991 г. в нашей стране утверждена
1 Natural Disasters in the World. Statistical Trend on Natural Disasters. National Land Agency: Japan, IDNDR. Promotion Office. 1994
государственная научно-техническая программа "Безопасность населения и
народнохозяйственных объектов с учетом риска возникновения природных и *
техногенных катастроф", в рамках которой было начато систематическое
изучение природных опасностей.
В то же социальной науке содержание понятия "катастрофа" недостаточно прояснено, а проблема катастрофы не разработана.
В целом до сих пор остается верным утверждение Самуэля Принца,
* заметившего семь десятилетий назад, что изучение катастроф остается
"девственной областью в социологии".
Отсутствие единого методологического подхода к изучению социальных последствий катастроф не позволяет проводить сравнительный анализ результатов, полученных различными исследовательскими коллективами. При этом упускается возможность проведения комплексной оценки этих последствий с учётом региональных особенностей.
Особое значение приобретает анализ адаптационных стратегий групп жертв природных катастроф. У людей не по их воле кардинально изменился образ жизни, что препятствует нормальной жизни, построению планов на будущее, воспитанию в детях позитивного отношения к жизни.
У людей «прервалась связь времен» — разрушилось привычное социальное окружение, изменилась окружающая природная среда, стало невозможно заниматься традиционными формами хозяйствования, иногда
# возникала необходимость менять профессию.
У являющихся или считающих себя жертвами катастрофы, формируются специфические, жизненные установки, которые можно назвать рентными, от слова «рента». Люди, зная, что они жертвы, что им обязаны помочь, нередко ожидают помощи даже в тех сферах жизни, где катастрофа ни при чем. Ожидание компенсации потерь значительно снижает личную активность человека. Люди зачастую перестают предпринимать какие-либо действия,
#
1 Катастрофическое сознание в современном мире в конце XX века./ Ред. В. Э. Шляпентох, В. А. Ядов. Москва: Московский общественный научный фонд, Издательский центр научных и учебных программ, 2002. С. 2.
5 чтобы наладить свою жизнь, постоянно ожидая, что все будет решено «сверху». Когда же оказываемая помощь кажется им недостаточной, некоторых одолевает непроходящая обида, а часто и агрессивное состояние. Такие модели поведения возникают как психологическое следствие любого катастрофического явления.
Актуальность настоящего исследования диктуется также и тем обстоятельством, что в настоящее время отсутствует общепринятый алгоритм операционализации индикаторов социальной напряженности в группах жертв катастроф как составляющей системы социального управления обществом.
Состояние научной разработанности темы. Феномен катастрофы стал притягательным для разных сфер общественного сознания. В научном мышлении эта тема оказалась наиболее развита в геологии и математике.
Теория природных катастроф была основана Жоржем Кювье и с тех пор была развита во множестве частных направлений.
Закономерным ответом на этот интерес стало ее превращение в объект
социологического изучения. Первые серьезные исследования
катастрофических явлений были проведены Э. Карантелли, X. Фритцем, А. Бартоном, Р. Дайнсом еще в 60 - 70-х годах нашего столетия в США, затем получили распространение в Германии (В. Домбровски), Италии (Дж. Пелланди), Англии (Б. Рафаэль), Голландии (У. Розентал), Советском Союзе (А.И. Пригожий, Б.Н. Порфирьев, Е. Н. Бабосов, В. И. Осипов).1
Вдобавок, число социологов, работы которых посвящены катастрофам, очень ограничено. Большинство из них интересуются посткатастрофическими ситуациями. Изучаются, например, реакции общества, организаций и групп на технологические или экологические бедствия, или адаптация к бедствиям личности и населения в целом.2
1 См., напр.: Бабосов Е.Н. Катастрофа как объект социологического анализа // Социс. 1998. № 9; Осипов В.И.
Мегаполисы под угрозой природных катастроф // Вестник РАН. 1996. № 9; Осипов В.И. Природные катастрофы
в центре внимания ученых // Вестник РАН. 1995. № 6.
2 См. напр.: Катастрофическое сознание в современном мире в конце XX века./ Ред. В.Э. Шляпеятох, В.А.
Ядов. Москва: Московский общественный научный фонд, Издательский центр научных и учебньїх программ,
2002; Кризисный социум. Наше общество в трех измерениях. - М., 1994; Владимиров В.А., ИзмаЛКов В.И.
Катастрофы и экология. M.: . ООО «Контакт-культура», 2000.
Еще меньшее число специалистов видят в катастрофической ментальносте особую социальную проблему. Даже литература, посвященная массовому поведению и социальным движениям, лишь иногда поднимает проблему страхов и массового ожидания катастроф, причем это никогда не рассматривается как важный социальный феномен.
Несмотря на попытки определения места и роли социальных аспектов в жизни индивида и общества, которые предпринимались в отечественной и зарубежной науке в целом проблема социальной напряженности как социально-регулятивного фактора пока ещё не получила достаточного освещения в отечественной и зарубежной социологии. Тем более это относится к анализу территориальных особенностей социального самочувствия и его влияния на формирование моделей адаптации. Это и определило выбор темы настоящей диссертации.
Объектом исследования являются социальные группы, оказавшиеся жертвами природных катастроф, рассматриваемые с учётом социально-территориальных особенностей,
Предмет исследования - процессы формирования моделей социальной адаптации в экосоциальных условиях, возникающих после природных катастроф.
Целью исследования явилось определение концептуальных подходов к анализу специфики адаптационных стратегий, которые происходят в разных группах потерпевших.
Основные задачи исследования заключались в том, чтобы:
систематизировать методологические и теоретические основы категориального конструкта «социальная катастрофа»;
исследовать специфику трансформации ценностно-нормативной структуры сознания жертв природных катастроф как базового фактора социальной напряженности;
выявить схему анализа определения специфики адаптивных ситуаций;
проанализировать модели социальной адаптации, возникающие при условиях осознания (направленная активность, осознанная пассивность) и неосознания ситуации (неосознанная активность; хаотичная активность; неосознанная пассивность).
Теоретической и методологической базой диссертационного
исследования является системный подход, в границах которого были использованы структурно-функциональный, конкретно-исторический и сравнительно-социологический методы. Рассматривая общество как целостную систему, автор опирался на работы О. Конта, представлявшего общество не как сумму индивидов, а как качественно своеобразную, по сравнению с индивидом, систему. В определённой степени плодотворными для автора стали работы Г. Спенсера, и Р. Вормса и разработанная ими методология изучения общества в рамках «органической школы». Опираясь на принцип не тождественности коллективного сознания индивидуальному, а, также рассматривая их взаимосвязь и проявления в различных ассоциированных формах солидарности, автор использовал подходы, предложенные Э. Дюркгеймом. Структурный анализ общества, разработанный Т. Парсонсом, стал основой для определения места и роли социальной напряженности в процессе социальной адаптации. И, наконец, анализ духовного начала как решающего фактора общественного развития не мог быть проведён без учёта взглядов таких учёных как К.Н. Леонтьев, А. Тойнби, П.А. Сорокин.
Эмпирическую базу исследования составили:
а) конкретные социологические исследования социального самочувствия групп потерпевших при Нефтегорском землетрясении (1995 г.), проведённые в мониторинговом режиме при участии автора в 1999 -2004 гг. центром социально-политических исследований Хабаровского государственного технического университета; всего исследованиями было охвачено 620 человек - жителей Хабаровского края;
в) результаты, полученные методом вторичного анализа данных опросов,
проведённых Всероссийским центром изучения общественного мнения и
Фондом «Общественное мнение» в 1999-2004 гг.;
г) материалы исследований, опубликованные в научной и периодической
печати.
Научная новизна диссертации состоит в следующем:
определены индикаторы социальной напряженности, возникающей в
группах жертв природных катастроф, доказана их взаимосвязь с процессом
социальной адаптации;
теоретически обоснована типология моделей социальной адаптации, как дальнейшее развитие существующих теоретических подходов разработан обобщенный подход к анализу адаптивных ситуаций;
осуществлена теоретическая типологизация моделей социальной адаптации на основе парных (осознанная-неосознанная, активность-пассивность) координат и трехаспектной (когнитивная, коммуникационная, поведенческая) структуры адаптации.
Практическая значимость работы состоит в разработке алгоритма
эмпирической интерпретации показателя «социальная напряженность» и
оценке временных аспектов данного показателя, а также выявлении
особенностей зависимости динамики социальной напряженности от социально-
экономических и социально-политических условий жизни населения региона.
<** Материалы диссертации также могут быть использованы в ходе работы
над совершенствованием информационно-аналитической системы органов государственного управления, при подготовке учебных курсов и пособий по социологии политики, управления и общественного мнения.
Апробация работы. Представленная к защите диссертация обсуждалась на кафедре социологии, социальной работы трудового права Хабаровского государственного технического университета. Принципиальные подходы, положенные автором в основу исследования социальной социальной адаптации жертв природных катастроф, были изложены на региональных
%
9 научно-практических конференций: «Восток России: проблемы и опыт преобразований»(Хабаровск, 2000); «Социальная политика в Дальневосточном регионе России» (Хабаровск, 2001), «Социально-политические процессы на Дальнем Востоке России: анализ, регулирование прогноз»( Хабаровск, 2004). Материалы исследования используются при чтении курса «Технология социальной работы» при подготовке специалистов по социальной работе в ХГТУ. По теме исследования опубликовано 5 работ общим объемом 4,5 печ. л..
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка и приложений.
Катастрофа как объект социологического анализа
« История человечества - это эпопея борьбы со стихией и поиски путей спасения от природных и техногенных катастроф». Исторический опыт свидетельствует о том, что развитие человеческого общества никогда не было бесконфликтным, непротиворечивым процессом. В полном соответствии с законом диалектики жизнь постоянно выдвигала и продолжает ставить перед человечеством различные безотлагательные проблемы. Их значение со временем уменьшается или возрастает, на смену решенным приходят новые, нередко более острые вопросы. Сообразно этим изменениям происходят серьезные перемены в управлении обществом: пересматриваются приоритеты социально-экономического и научно-технического развития, механизм государственного регулирования и планирования, упраздняются одни функции и организации и формируются другие.
В отдельные моменты развития происходят своего рода кумуляция и резкое обострение противоречий между природой и обществом или внутри самого человеческого общества. Это влечет за собой возникновение и социальных конфликтов, крупномасштабных промышленных катастроф, усугубление последствий стихийных бедствий и других чрезвычайных, ситуаций, грозящих дестабилизацией или разрушением социальной системы и требующих немедленного реагирования со стороны указанной системы.
Развитие человеческих сообществ, всегда было многовекторным, причем по мере усложнения и совершенствования социальной организации многовекторность его сценариев возрастала. Направленность, содержание и ритмика социальных процессов не остаются постоянными и линеарными, а являют собой сложную панораму, в которой их медленное, спокойное, эволюционное течение время от времени прерывается качественными скачкообразными переходами, катастрофическими потрясениями.
Люди всегда боялись катастроф, и каждая цивилизация создавала для них свое сверхъестественное объяснение. Согласно древней японской легенде, Японские острова держаться на спине огромного сома, движение которого заставляют Землю содрогаться и поднимают огромные волны (цунами). Индейцы-алгонкины в Северной Америке говорят, что Землю несет на себе гигантская черепаха, и Земля вздрагивает каждый раз, когда черепаха переваливается с ноги на ногу. В некоторых странах Азии вину сваливают на лягушку, в Индии - на гигантского крота, в Китае — на подпирающего Землю быка. Аристотель в поисках причин землетрясений обратился к недрам земли, он полагал, что атмосферные вихри внедряются в землю, в которой много пустот и сквозных щелей. Вихри, думал он, усиливаются огнем и ищут себе выхода, вызывая, таким образом, землетрясения, а иногда и извержения вулканов. Эти представления просуществовали много веков, даже, несмотря на то, что он не привел никаких аргументов в пользу своих гипотез, а просто дал волю своей буйной фантазии.
Также землетрясения часто рассматривали как наказание, ниспосланное рассерженными богами. В греческой мифологии землетрясения вызывает разъяренный Посейдон, владыка морей. Нептун, его аналог в римских мифах, мог не только вселять страх в людей, вызывая землетрясения, но и насылать на землю потопы, а на берега - огромные волны. В Европе 18 века духовенство пыталось привить людям моралистический взгляд на землетрясения. В одной из лондонских газет за 1752 было написано: «Землетрясения обычно случаются в больших городах. Карающий бич направлен туда, где есть жители, т. е. цель для предостережения, а не на голые утесы и необитаемые берега».2
Изменение социокультурных установок в результате катастроф
Многим кажется, что они выпадают из необратимого жизненного потока, поскольку не могут приспособиться к новым большей частью чрезмерным требованиям обстоятельств.
Современная социальная ситуация с точки зрения индивида характеризуется высокой неопределенностью, о чем заявляют Л.А.Беляева, Н.Ф.Наумова, Н.Е.Тихонова, В.И.Подшивалкина, А.Г.Здравомыслов, В.А.Ядов и другие. Она размывает статусы и социально-слоевые границы, нормативный контекст и культурные формы.
Испанский философ-экзистенциалист Хосе Ортега-и-Гассет акцентировал внимание на постоянном взаимодействии человека с его окружением, включающим в себя « и мир природный, и мир социокультурный, и мир межличностных и межиндивидуальных отношений».2 Он представил процесс социального познания как постижение того, что именно происходит с обычным человеком в реальной повседневной жизни. Осваивая среду, делая ее своей, человек привносит в нее себя, т.е. состояние и направленность своего сознания, свое жизненное кредо. Внесение организующего начала в индивидуальный образ жизни придает ему не только известную цельность, но и своеобразие. В качестве первоосновы самоорганизации, равно как и воспроизводства социальности как таковой рассматривается никогда не прекращающийся человеко-средовый метаболизм, в котором заложены истоки поддержания и обновления всех форм естественной и социокультурной жизни.
Исследование поведенческих - мотивирующих ценностей человека, фундаментальных установок как «модуса личности», смысложизненых ориентации на уровне отдельных индивидов и на уровне социальных групп (страт) - достаточно традиционная, давно разрабатываемая область в мировой науке. Существует несколько различных парадигм, определяющих постановку проблемы системы ценностей в социологии, по различным основаниям. Так Э.Дюркгейм заострил внимание на постановке самой проблемы системы ценностей в социологии как на идеалах, которые являются главными двигателями поведения человека.3
Г. Риккертом была рассмотрена иная социологическая традиция концепции ценностей - история человечества, это процесс осознания и воплощения ценностей, философия — учение об общезначимых ценностях, культура - общая сфера опыта, где единичные явления соотносятся с ценностями, при этом именно ценности и определяют величину индивидуальных различий человека в оценках и суждениях.4
Практика оказания помощи пострадавшим в результате природных катастроф
Последствия катастрофы, сложность решаемых неотложных задач, направленных на минимизацию последствий и ограничение ущерба, острый дефицит необходимых ресурсов потребовали быстрого государственного воздействия на сложившуюся обстановку.
На второй день после катастрофы корреспонденту «НВ» в МЧС ответили: «Подайте установленной формы запрос министру, и после его личного разрешения вы получите информацию о землетрясении».1
После землетрясения Россия официально отказалась от помощи иностранных спасателей, за что подверглась критике и внутри страны и за рубежом. Тогда этот шаг казался безумием, но в Нефтегорске спасатели службы МЧС России на самом деле спасли всех, кого можно было спасти. Через семнадцать часов после землетрясения в поселке работали камчатские, сахалинские, хабаровские поисково-спасательные службы, военные. В спасательных работах участвовало 1 642 человека: профессионалы и добровольцы, было задействовано 300 единиц техники. Из-под завалов было извлечено 2 364 человека, в том числе 308 детей. Из них пострадали (требовалась и оказана медицинская помощь) 406, в том числе 40 детей. Извлечено погибшими 1 958 человек, в том числе 268 детей. Умерли в медицинских учреждениях (на 10.06.95) 37 человек.
И именно после Нефтегорска высокий класс российских спасателей был признан во всем мире, и практически во всех случаях крупнейших катастроф заграницей, если потерпевшие страны приглашали иностранных спасателей, они в первую очередь приглашали службы МЧС России.
Тогда, в Нефтегорске перед всеми живыми стояла одна задача - спасти тех, кто под завалами. Спасти любой ценой - детей, дряхлых стариков, мужчин, женщин, изувеченных, искалеченных, но все еще живых. Ради этого спасатели и все те, кто чудом уцелел после землетрясения, работали сутками. Ради этого были привлечены собаки, которые нашли не один десяток заживо погребенных. Ради этого устраивались часы тишины, когда замолкала техника, и в Нефтегорске воцарялась мертвенное молчание, в котором можно было услышать чей-то стук, чей-то стон, чье-то дыхание.
На работы по ликвидации последствий катастрофы Правительство России выделило 30 миллиардов рублей. Москва из своего бюджета пожертвовала сахалинцам 5 миллиардов рублей. Департамент труда и занятости по собственной инициативе перевел нефтегорцам 300 миллионов рублей. Московская Патриархия дала 100 миллионов, Красный Крест - 10 миллионов. А суверенная республика Узбекистан перечислила 100 тыс. долларов!
Помощь пострадавшим оказали страны дальнего зарубежья, обеспечив необходимыми лекарственными препаратами, медицинским оборудованием.
В аэропорт «Оха» 7 июня 1995 года прилетела группа руководителей американской компании «Гауф ресурсис корпорейшн» из г. Сан-Антонио штата Техас. Возглавляет ее вице-президент по маркетингу сырой нефти и газа Брэдли К. Биард. У акционерного общества открытого типа «Сахалинморнефтегаз» с этой фирмой уже были деловые отношения. Как только американцам стало известно о трагическом происшествии в Нефтегорске, руководство фирмы сразу же приняло решение о направлении в Охинский район гуманитарной помощи в виде лекарств, и не через промежуточные пункты, а доставить самим непосредственно в Оху.3
