Анализ региональной социальной стратификации : На примере Республики Саха (Якутия) Подойницына Ирина Ивановна

Содержание к диссертации

Введение

ГЛАВА I. Теоретико-методологические и эмпирические аспекты анализа социальной стратификации в зарубежной и российской социологии 15

1. Концепции социальной структуры и социальной стратификации:классические и современные подходы 15

2. Интерпретация социально-структурных изменений в постперестроечной России: теория и практика исследований 82

ГЛАВА II. Тенденции социальной стратификации Якутии как региона России 152

1. Национально-сословная сратификация в Якутской области в конце XIX - начале XX веков 156

2. Социальная структура в ЯАССР, советский период 174

3. Формирование новой системы социальной стратификации в Республике Саха (Якутия) 192

Заключение 343

Список литературы 351

• Концепции социальной структуры и социальной стратификации:классические и современные подходы
• Интерпретация социально-структурных изменений в постперестроечной России: теория и практика исследований
• Социальная структура в ЯАССР, советский период
• Формирование новой системы социальной стратификации в Республике Саха (Якутия)

Введение к работе

Актуальность темы. Интерес научного сообщества к вопросу «Что есть социальная структура (стратификация) общества?» объясняется рядом принципиальных моментов.

Во-первых, изучение социальной структуры — отправная точка любого анализа, начало начал, «соль» понимания общества. Во-вторых, невозможно лечить тот или иной орган и организм в целом, не имея представления о его внутреннем содержании, функциях и возможных дисфункциях. То есть, не зная социальной структуры, социология не сможет выполнять своей преобразующей, со-» зидательной роли по модификации социума, собственно и делающей её особенной наукой в ряду гуманитарных дисциплин. В-третьих, общества подвержены постоянному изменению. Согласно синергетике, «устойчивость» — это всего лишь кратковременное стационарное состояние социума как социальной системы на пути к новым бифуркациям. Следовательно, необходимо постоянное обновление информации о структурных трансформациях, дабы не только констатировать свершившееся, но и прогнозировать, предвидеть будущее.

Степень разработанности темы.

Когда в начале XX в., в Париже разгорелась бурная дискуссия о социальных классах, многие социологи преподнесли проблему как совершенно новую, возникшую в связи с обострением социально-экономической обстановки в европейских странах, кризисами, ростом революционного движения пролетариата. При этом отдавали должное К, Марксу, но мало кто вспомнил, что идея расчленения общества на отдельные составляющие - подсистемы, классы, группы - давно волнавало человечество, начиная со времен Древней Греции. Да и революции, как вариант выхода из острейшего межклассового антагонизма, заявили о себе сразу же, как появилось на свет государство. Об этом, в частности, писал К.М.Тахтарев: в 594 году до н.э. в Афинах произошла революция под предводительством купца Солона - бедные и среднеобеспеченные классы восстали против знати. В Древних Афинах были классы: 1. крупных собственников; 2. знатных и

благородных всадников; 3. людей среднего достатка, входящих в пехоту и 4. зем-ледельцев-фетов¹.

С.И.Солнцев в своей книге «Общественные классы»,² которую ПАСорокин назвал одним из выдающихся произведений по этой тематике начала XX века,³ выделил 3 подхода к механизму формирования классов и социальной структуры: не-зкономический, смешанный и экономический. Отметим наиболее заметных представителей каждого из направлений: 1. О.Аммон, Лапуж, Г.Спенсер (естественно-органическая теория), Л.Гумплович, Л.Уорд (расовая теория); II. Г.Шмоллер, А.Боэр (на основе разделения труда и образования профессий), В.Зомбарт («исторических наслоений»); Ш. А.Смит, В.Томпсон, К.Сен-Симон, Р.Кантильон, К.Маркс, Ф.Энгельс, М.Ковалевский.

Марксизм, впитав в себя предшествующие фрагментарные и монопараметрические концепции, выработал собственную логичную парадигму, ставшую несомненно поворотной в социологии.

В послемарксовский (во временном отрезке) период ведущее положение в гуманитарных дисциплинах занял структурно-функциональный анализ (СФА), который обогатил науку «механистичными» логико-дедуктивными методами изучения структур как в положении равновесия, так и в состоянии аномии. Структурные функционалисты интегрировали множество теоретических положений разных наук, связанных с системными исследованиями (биологии, психологии, культурной антропологии, физики и др.) и создали оригинальную социологическую теорию современного общества.

В начале XX в. М.Вебер сделал попытку модифировать идеи Маркса, соглашаясь с ним в том, что классы объективно связаны с экономическими условиями развития общества, однако на их формирование оказывает влияние гораздо большее число факторов, чем смог обосновать Маркс. Вебер одним из первых дал трактовку понятия «страта», описал их генезис, типологизировал факторы стратообразования. В середине 40-х годов американские исследователи К.Дэвис и У.Е.Мур попытались объяснить в терминах функционализма всеобщую необхо-

¹ Тахтарев КМ. Общество и государство. Закон борьбы классов. Петроград, 1918. С.53. ^J Солнцеа СИ. Общественные классы. Петроград, 1923. ³ Сорокин П.А. Русская социология в XX в. // Социология в России XIX - начала 'XX в. Вып. 1. Тексты. М., 1997. С. 142.

димость, вызывающую стратификацию в любой стране, окрестив свою теорию «системой социальных позиций». Они обосновали два фактора, определяющие ранг позиции и выдвинули тезис, что каждое общество «дифференцирует индивидов в терминах как престижа, так и его оценки».⁴

Концепция социальной стратификации Т.Парсонса основывалась на теоретических посылках, согласно которым все социальные системы должны удовлетворять четырем функциональным требованиям, дифференцируясь при этом на четыре институциональные сферы. Он показал также взаимосвязь структуры и функции, описал механизмы сохранения стабильности структуры (схема AGtL), придумал «общую систему социального действия» (the general action system). Р.Мертон рассматривал социальную стратификацию в континууме взаимообусловленности, а иногда и конфликта «культурных целей» и «институциональных норм» их достижения.

Опять-таки в рамках СФА родилось противопоставление «теоретического» и «эмпирического» структурализма, СФА поставил проблему редуцирования теоретического и прикладного уровней познания социальной действительности, стимулировал формальные поиски в области описания социальной стратификации и операционализации некоторых понятий, скажем, тех же «факторов стратификации».

Достаточно много в плане ответа на вопрос, на какие же конкретно классы, слои, страты делится организм социума, сделали американские социологи-эмпирики: Р.С.Линд и Г.М.Линд, Дж.Кэмпбепп, Г.Ленски, У.Л.Уорнер, из современных - социолог-маркетолог Ф.Котлер, а также П.Блау, Мак-Ферсон, Л.Мейхью, Д.Блзк, Дж.Майлэ, в Восточной Европе сегодня интересные исследования проводят Т. Колоши, Х.Доманьски и др. Стоит отметить также огромное влияние на социологию работ по социальной структуре Э.Райта, Р.Дарендорфа, Г.Гайслера, Б.Барбера, Э.Ваплерстайна, Г.Маршалла, Е.Балибара. Новую страницу в истории изучения социальной стратификации открыл П.Бурдье, обосновав категорию «социального поля» и приоритеты статистического анализа при описании конкретных структур.

⁴ Дзвис К. Мур У.Е. Некоторые принципы стратификации // Структурно-функциональный анализ в современной социологии: Информационный бюллетень. Сер. 6, вып. 1. М., 1968. С. 197.

. В России в дореволюционный период о классах и социальном неравенстве особенно плодотворно писали М.М.Ковалевский и ПАСорокин. ПАСорокин одним из первых из отечественных ученых стал детально прорабатывать термин «социальная стратификация», он предлагал либо элиминировать из социологии понятие «класс», либо наполнить его иным содержанием (заменил таковое на дефиницию «кумулятивная группа»}. Сорокин был уверен, что его «Система социологии» - одно из лучших произведений по социальной, стратификации.⁵ Но заметим, что его схема классового расслоения Российской Империи 1917 г. не точна, намного корректнее это сделал М.М.Ковалевский.⁶ В Советской России о классах, классовой борьбе, установлении классового мира и т.д. помимо, конечно, Ленина, писали Н.И.Бухарин, К.М.Тахтарев, Д.Т.Кайдалов, Е.И.Суименко, В.С.Семенов, М.Н.Руткевич, А.Е.Крухмалев, да собственно все те ученые, которые профессионально занимались социологией и проведением исследований. К достижениям советской социологии относилось то, что она уделила большое внимание созданию социального портрета рабочего класса, описав условия его труда, профессиональные мотивации, быт, образ жизни и др. Л А Гордон, Р.И. Косолапое, Д.З.Мутагиров выделили «особые прослойки» внутри рабочего класса — «рабочих-интеллигентов». Но разнообразия в подходах не наблюдалось: ученые соглашались с официальной доктриной, что в СССР функционируют два дружественных класса и одна солидарная с ними «прослойка».

В постперестроечной России теме классовой структуры и социальной стратификации посвящают свои труды В.Б.Голофаст, ЛАГордон, Т.И.Заславская, Р.В.Рывкина, В.Х. Беленький, О.В.Крыштановская, И.В.Мостовая, О.И.Шкаратан, Е.Д. Игитханян, Н.Е.Тихонова, З.Т. Голенкова, СИ. Росенко, И.В. Казаринова, Ю.Б.Рандаяов, ААВоэьмитель, В.В.Радаев, Л.Г.Зубкова, В.Ф.Анурин, Ж.Т.Тоценко, В.Н.Минина, Л.Т.Волчкова, А.М.Атоян, Л.А.Беляева, Е.Н.Стариков, А.Н.Опейникидр.

Сложились две общепризнанные парадигмы (или принципиальных способа) рассмотрения социальной структуры: 1. теории социальных институтов, 2. теории социального неравенства. Если говорить о последних, эволюции которых и будет посвящена представленная работа, то при всем разнообразии трактовок и интер-

⁵ Сорокин ПА. Долгий путь. Сыктывкар, 1991. С.76.

*См. М.М.Ковалевский. Современные социологи. СПб., 1997. Т.Н. С.256-286;

претаций сегодня как в зарубежной, так и в отечественной социологии продолжается некое противопоставление двух социологических подходов к анализу социального неравенства: функционалистского и конфликтологического, или, другими словами, неовеберианского и неомарксисткого. Хотя в сегодняшних условиях правомерно рассуждать не о противопоставлении, а о взаимодополнении двух интеллектуальных «ветвей» по сути дела одной и той же теории.

Другое дело, какому подходу отдать предпочтение в условиях капитализирующейся России? Поскольку речь идет о структурном анализе российского общества в целом, на рубеже XX и XXI вв., в котором мощные процессы вертикальной и горизонтальной мобильности привели к огромной перегруппировке сил, жизненные шансы индивидов в условиях рыночной ситуации предельно активизировались, на свет продолжают появляться новые страты и консорции, кардинально меняя сам «профиль» социального расслоения, - в этих условиях перспективнее использовать неовеберианский подход и описывать структурные трансформации в терминах теории социальной стратификации.

На первый взгляд может создаться впечатление, что по теме углубляющегося социального неравенства в России написано много. Однако это далеко не так. Именно в этой сфере социологического знания имеется немало «белых пятен».

Во-первых, социологи до сих пор не договорились, что принять за общий знаменатель социальной стратификации, какой «ансамбль критериев» уместно применять к анатомированию социума, во-вторых, существует явная методическая разноголосица в области того, как эмпирически измерить и операционализи-ровать некоторые понятия (например, каким образом измерить «профессиональный престиж» и т.д.). В-третьих, некоторые теоретические конструкты социологов (те же модели якобы существующего в реальности расслоения) продолжают оставаться артефактом их интеллектуальных изысканий и не находят эмпирического подтверждения, одним словом, эмпирические исследования в данном случае явно отстают от теоретических. И, наконец, в-четвертых, до сих пор не создано единой, интегральной, методологически выверенной и эмпирически верифицированной, концепции социальной стратификации трансформирующегося общества (многие западные теории расслоения пригодны только для

«стабильных» обществ). И, опять-таки повторимся, на данном этапе развития социологии ей явно не хватает прикладных исследований, даже больше того - элементарного эмпирического «сырья».

И если в Москве, Санкт-Петербурге, Новосибирске и в некоторых других центральных городах (Нижний Новгород, Ростов-на-Дону, Самара и др.) все-таки находятся средства и возможности для организации конкретных социологических исследований, то такие регионы как Крайний Север, Дальний Восток, Республика Саха (Якутия) в редчайших случаях попадают в поле зрения всероссийских мони-торингов и остается не ясным, какие процессы расслоения проходят на периферии, включилась ли она в процесс капитализации или же живет по каким-то «своим» законам социальной организации, каково отношение, населения отдаленных областей страны к проводимым реформам.

Итак, стремлением ответить на эти нерешенные вопросы, а также внести посильную лепту в оформление востребованной временем единой концепции социальной стратификации трансформирующегося общества России и продиктовано написание данного труда.

Объектом диссертационного исследования является социальная стратификация современного российского общества.

Предметом исследования выступает общее и особенное в анализе социальной стратификации, а именно типологизация моделей социальной стратификации, факторов расслоения на общетеоретическом уровне и особенности социальной стратификации РС(Я) как региона Российской Федерации в практическом плане.

Основная цель диссертационной работы заключается в анализе тенденций социального расслоения якутского социума в контексте глубоких социально-экономических и социально-политических преобразований России в целом в конце 90-х годов XX в.

Задачи исследования:

1. Проследить эволюцию понятий «социальная структура», «социальная стратификация» в истории социологии. Рассмотреть прежде всего позиции ученых, ставших сегодня хрестоматийными и оказавших наиболее серьезное влияние на развитие представлений в области социологии социальных структур.

2. Проанализировать как сугубо качественные аспекты концептуальных
схем стратификации, так и количественные аспекты вариантов структурного ана
лиза («теоретический» и «эмпирический» структурализм).

3. Дать описание концепций социальной стратификации в России конца 90-
х годов, предложенных отечественными учеными и, подходя к ним критически,
выделить то позитивно-рациональное, что может реально пригодиться в даль
нейшем, в частности, при формулировке интегральной теории социальной стра
тификации общества трансформационного типа.

4. Дать характеристику новых классов новой России, практически-
прикладной «портрет» социального расслоения российского социума. Определить
место Республики Саха (Якутии) в макросоциологической модели социальной
стратификации России.

1. Представить типологизацию моделей социальной стратификации в качестве одного из возможных «методологических ключей» при анализе конкретной социальной системы.

2. Проанализировать характер социальной стратификации в Якутии на трех этапах ее развития: 1. в дореволюционный период, 2. в период функционирования советского государства, 3. в постперестроечный период.

3. Отработать эвристические методы статистического анализа при описании стратификационного пространства сегодняшней Якутии.

4. Дать картину классового расслоения якутского социума в целом и стратификационного расслоения городского универсума РС(Я). Обозначить тенденции социодинамики в РС{Я) на рубеже веков.

5. Дать новую трактовку термину «страта» (как социально-экономического образования).

Методологическую основу исследования составили теоретические положения социальной философии, социологии, истории, этнологии и антропологии, социальной статистики. Отправной точкой методологического анализа послужили марксистская теория классов, концепция социальной стратификации М.Вебера, Л.Уорнера, теория «социального поля» П.Бурдье. Методологической и методической основой конкретных социологических исследований послужили постулаты американской эмпирической школы, а также идеи численной таксономии, выраженные в трудах М.Жамбю, М.С.Олдендерфера, Р.К.Блэшфилда,

Н.Г.Загоруйко. Комплексность и междисциплинарность исследования позволили рассмотреть сложный феномен социума с разных точек отсчета.

Методы исследования. В работе использовались как общенаучные методы (анализ, синтез, обобщение, сравнение), так и специальные - сравнительно-исторический, типологический анализ, конкретно-социологические (интервью, анкетирование, наблюдение, экспертный опрос, анализ статданных, метод классовой (социальной) самоидентификации Ллойда Уорнера, корреляционный анализ), статистический анализ (факторный (МГК), кластерный (центроидный, «ближайшего соседа», «средней связи»). Автор предлагает также собственные методики проведения структурных исследований.

Эмпирическую базу исследования составили данные 15 конкретных социологических исследований, проведенных автором в г.Якутске и на территории РС(Я) в течение 1993-2000 гг. Самое масштабное из них по теме «Социальное расслоение якутского общества» было осуществлено в августе 1999 г. и охватило 900 респондентов, жителей г.Якутска.

Активно привлекались данные Госкомстата РС(Я), Госкомстата РФ, данные переписей населения.

Научная новизна и теоретическая значимость исследования обусловлены системностью анализа известных науке подходов к теории и практике социального расслоения как одной из магистральных проблем человечества; подробным освещением и проработкой западных и отечественных представлений в данной области, с целью выявления рационального и негативного опыта и определения перспективных аспектов дальнейшего углубления анализа темы; попытками создания «сквозной» картины стратификационного расслоения современной городской структуры; введением эвристических элементов социологической техники. Данные аспекты позволяют выйти на новые стороны в трактовке проблемы неравенства людей. Наиболее значимыми результатами диссертационного исследования, определяющими его научную новизну, являются следующие:

1. Дан обзор концепций социального неравенства с позиций критического анализа, поиска оптимального набора критериев (и факторов) классового и стратификационного расчленения. Обоснована необходимость выработки новой интегральной концепции социальной стратификации.

2. Предложена авторская тилологизация моделей социальной стратифика
ции в качестве одного из возможных «методологических ключей» структурного
анализа.

3. Доказана перспективность дальнейшего использования категории
«страта» в условиях капитализирующихся обществ (и, прежде всего, городов).
Продемонстрирован один из вариантов эмпирического доказательства ее реаль
ного существования, дано авторское определение данной категории.

4. Разработана теория этнокультурного разделения труда. Обоснована необходимость рассмотрения этно-профессиональной модели стратификации,, в частности, на примере РС(Я).

5. Представлена характеристика основных классов современной Якутии, выявлены маргинальные прослойки между ними, определена направленность процессов социодинамики, начиная с дореволюционного времени по сегодняшний момент.

6. Произведена процедура «сквозной» стратификации городской структуры якутского социума. Зафиксировано функционирование в социальном пространстве 7 иерархических социальных страт {субклассов). Дана их подробная характеристика.

7. Обозначены макротенденции социодинамики, закономерности трансформационных процессов на уровне важнейшего в экономическом и стратегическом плане региона России - Республики Саха (Якутия).

Практическая значимость результатов диссертационного исследования заключается в возможности их использования для теоретического и практического анализа действительности. Так, предложенный автором инструментарий может быть применен для описания социальной стратификации любого региона России и страны в целом. Приведенные в работе статданные могут быть использованы при составлении репрезентативных выборочных совокупностей по России и РС{Я).

Основные положения диссертации могут быть учтены при подготовке ад
ресных социальных программ по улучшению социально-экономического положе
ния тех или иных слоев общества, при составлении стратегий развития, законо
дательных актов, послужить материалами для осуществления социальной поли
тики.. ....- >,— .-

Результаты исследований могут быть использованы при подготовке лекций для студентов высшей школы по предметам общая социология, этническая социология и антропология, история.

Апробация работы. Основные материалы и результаты выполненного исследования были представлены на научных семинарах и научно-практических конференциях различного уровня: «Этносоциальные процессы в Сибири» (Новосибирск, Академгородок, 1995 и 1996); «Democratization Workshops», Session 2 (Университет Аляски, Фэрбенкс, США, 1994); «Проблемы коренных жителей Якутии и Канады в свете демократизации общества» (Университет Альберты, Эдмонтон, .Канада, 1996 и Университет Северной Британской Колумбии, Принц Джорж, Канада, 1996); Тихоокеанский конгресс «Восток-Запад: диалог культур» (Хабаровск, 1997), «Роль фундаментальных социологических исследований в преподавании гуманитарных дисциплин», «Социология в Санкт-Петербурге и СПбГУ», Первый Всероссийский социологический конгресс «Общество и социология: новые реалии и новые идеи» (Санкт-Петербург, 1998,1999,2000).

Содержание диссертационного исследования последовательно отражалось в публикациях автора, всего опубликовано 35 научных работ. Из них - 7 крупных: 2 монографии, 4 научных брошюры, несколько глав в коллективной монографии и научное руководство ее изданием.

Диссертация выполнена в соответствии с планом подготовки научно-исследовательских работ факультета социологии СПбГУ.

Результаты осуществленных автором конкретно социологических исследований, отдельные положения диссертации обсуждались на методических семинарах кафедры социологии Якутского государственного университета им. М.К.Аммосова, в Академии наук РС(Я), были популяризированы в органах СМИ и по национальному телевидению (г.Якутск).

Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры теории и истории социологии факультета социологии Санкт-Петербургского государственного университета.

НА'ЗАЩИТУ ВЫНОСЯТСЯ СЛЕДУЮЩИЕ ПОЛОЖЕНИЯ:

1. Каждому обществу, находящемуся на определенной ступени исторического развития, имеющему неповторимые этнические и географические характеристики, независимые от социально-политических его составляющих, всегда

будет соответствовать своя модель, свой тип социальной стратификации. Автор предлагает собственный вариант типологии моделей социальной стратификации. Модель в данном случае рассматривается, с одной стороны, как логико-дедуктивная конструкция, репрезентирующая ту или иную грань структурированного социального пространства (в идеале), с другой, модель отражает форму социального действия как образчик возможных и действующих практик, то есть является результатом эмпирической концептуализации. Модели предлагается разграничивать: 1. по степени сложности; 2. по степени современности и историчности; 3. по характеру основного критерия (описывает внутренние, глубинные «рычаги», т.е. факторы стратификации); 4. по интенсивности (частоте) распространения в отдельных странах мира; 5. по характеру соподчиненное частей; 6. по степени устойчивости и энтропийности, т.е. синергетическим особенностям (см. Методологическую таблицу).

2. Под стратой понимается относительно немногочисленная, гомогенная,
отличающаяся определенной плотностью общественных связей и солидарно
стью, четко отделимая от других социальная группа, представители которой об
ладают одинаковой социальной позицией, объективно измеряемой социально-
экономическими параметрами. В трансформирующемся обществе социально-
экономический статус можно обобщенно описать с помощью 5-ти основных харак
теристик: уровень дохода, роль в организации труда, образование, престиж про
фессии (исходя из оценки общественным мнением), потребительские расходы на
питание. Говоря о социально-экономической стратификации, можно подразуме
вать только вертикальную иерархическую соподчиненность групп.

Под слоем понимается несколько объединенных по сходным характеристикам страт, свойства слоя приближены к усредненным или модальным для общества а целом, в слой, помимо страт, входит ряд неассоциированных с ними «независимых» индивидов.

3. Теория этнокультурного разделения труда состоит в том, что этнос явля
ется верхним, завершающим эвеном биоценоза того региона, который он населя
ет. Для того, чтобы вписаться в экологическую нишу, этнос опирается в профес
сиональной (трудовой) деятельности на строго определенные виды труда, благо
даря которым он и воспроизводит сам себя как единое целое. Эти виды труда со-

ставляют ядро социокультурной системы профессиональной престижности этноса и лежат в основе этно-профессиональной модели стратификации.

4. Пятью основными социальными классами в балансе социальной струк
туры РС(Я) на исходе XX в. выступают: рабочий класс, служащие, крестьянство,
средний класс и социальные маргиналы. Самый объемный сегмент общества (от
35 до 41%) занимает рабочий класс, который за период реформ повысил свой
образовательный и квалификационный уровень, обогатился новыми видами тру
да, но в то же время социально-экономическое положение рабочих резко ухудши
лось из-за неадекватно низких заработков и понижения престижности труда рабо
чих. В.особенно сложном положении находится «женский» рабочий класс, пред
ставленный в основном малоквалифицированными и среднеквалифицированны-
ми специалистами вспомогательных отраслей труда. Женщины-рабочие чаще,
чем мужчины-рабочие попадают в нижние экономические страты.

Процесс самоосознания, позиционирования среднего класса в структуре якутского социума еще не завершен. Метод классовой (социальной) самоидентификации продемонстрировал большое число неадекватных самооценок собственной диспозиции в рядах бизнесменов, в то же время степень классовой солидарности среднего класса является самой высокой. Самым консолидированным, внутренне организованным является класс служащих. У классов нет жестких границ - выявлены маргинальные прослойки между ними (например, самоэанятые -между средним классом и соцмаргиналами, ряд специалистов рутинных или, наоборот, высокомеханизированных видов труда - между рабочим классом и служащими и др.).

5. Иерархическая модель городской социальной стратификации РС(Я)
(выявленная методами факторизации и кластер-анализа) имеет следующий про
филь. Социально-экономические страты помещены в нисходящем порядке:

1. Состоятельные предприниматели

2. Высшая городская экономическая группа

3. Группа с хорошими жизненными показателями

4. Традиционные служащие

5. Традиционные рабочие

6. Нижняя городская экономическая группа
(«вынужденные промышленные нищие»)

7. Социальные маргиналы

6. Для Республики Саха (Якутия) в конце XX в. характерны следующие закономерности социодинамики: дальнейшее обнищание населения, его маргинализация, низкий рост капитализации доходов и инвестиционной активности граждан, уменьшение числа занятых и «давление» на социальную структуру со стороны социальных маргиналов, для молодежи - запаздывающая трудовая социализация. Вместе с тем, наличие следующих тенденций: позитивные сдвиги в этно-профессиональной структуре, стабилизация работы профильных промышленных предприятий, активное внедрение малого и среднего бизнеса в сферы торговли, услуг, транспорта и строительства и др. - позволяют надеяться, что алмазная республика находится на пороге больших социальных перемен, социально-экономического подъема и культурного возрождения.

Структура работы: диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка литературы и приложения. Основное содержание и результаты исследования.

Во введении обосновывается актуальность темы диссертационного исследования, рассматривается степень разработанности проблемы социального расслоения, дается операционализация некоторых базовых понятий, подчеркивается то новое, что будет внесено автором в плане дальнейшей разработки означенной тематики.

В первой главе «Теоретико-методологические и эмпирические аспекты анализа социальной стратификации в зарубежной и российской социологии» рассматриваются основные подходы к анализу социального расслоения, «узловые» моменты и слабые звенья учений.

В параграфе 1.1 говорится, что еще древние греки подметили асимметричность общества, несправедливость его устройства. Одну из первых моделей «идеального государства» придумал архитектор и политический реформатор Гипподам, затем эту модель решил модифицировать Платон. Гипподам решил, что если богам импонирует цифра «три», значит, государство будущего должно быть разделено на три подсистемы, три класса, три ветви власти будут бороться с троякого рода преступлениями. Древние греки увлекались построением геометрических фигур социума, с легкостью «переставляя» и «перетасовывая» его сегменты, не понимая механизма иерархической соподчиненное отдельных подразделений общества.

На фоне методологически недоработанных и несовершенных теорий до-марксовской социологии все же можно выделить несколько аргументированных учений. Так, в ряду «не-экономических подходов» к генезису классов выделяется Л.Гумплович с его книгой «Борьба рас», ставшей в свое время чуть ли не «социологическим бестселлером», в том числе и в России. В целом Гумплович был прав, хотя его и упрекали в гиперболизации «расовых» источников классообразования. Действительно, история всех великих держав и великих империй держалась на завоеваниях. Военнопленные, инородцы всегда становились рабами, пополняя ряды «низшей расы». Господами могли быть только представители «высшей расы». Даже история среднего класса имеет «этнический» оттенок - коммерсантами, негоциантами, как правило, становились иностранцы, они жили отдельными колониями, основывая их там, где шла более бойкая торговля (это что-то вроде «эффекта Марко Поло»). В социальном плане они располагались между «господами» и «рабами», между «праздными» и «наемными работниками». Однако схема Л.Гумпловича «работает» только в раннеклассовых рабовладельческих государствах и на первых стадиях феодализма.

В ряду «смешанных» (эклектичных) подходов можно отметить В.Зомбарта и его концепцию «исторических наслоений». Каждый класс - «след» какой-либо хозяйственной системы, таким образом, социальная структура состоит как бы из нескольких напластований: самый мощный, «работающий» слой - это развитый класс, представляющий сегодняшнюю социально-экономическую систему; небольшой, «глубинный» слой - остаток предшествующего уклада. В каждой системе Зомбарт обозначал главный класс ( хотя на самом деле главных классов бывает несколько, минимум два). Так, дворянство представляет отжившую систему феодального хозяйства, буржуазия - капиталистическое хозяйство, мещанство -ремесленническую организацию, а пролетариат, по мысли Зомбарта - это представитель будущих прогрессивных экономических систем. Схема Зомбарта была статична, не давала полноценного ответа на вопрос, в чем состоит механизм классообразования, но этого не сделала, впрочем, ни одна из домарксовских концепций.

Экономическое направление в социологии социальных структур было, безусловно, наиболее сильным. Уже ранние экономисты продемонстрировали значительно больше корректности в изучении природы расслоения, нежели их предше-

ственники. А.Смит предложил трехчленную модель социума. Он открыл, что годовой доход любой страны разделяется на 3 части: земельную ренту, заработную плату и прибыль с капитала, что и составляет доход 3-х различных классов населения (или oders - это слово было в ходу в XVIII в. для обозначения классов, что означало порядок организации, структурный уровень организации, как видим, достаточно точный, хотя и архаичный термин). Три класса, выявленные Смитом, -землевладельцы, капиталисты и рабочие. Трехчленную модель устройства социума разрабатывали В.Томпсон, Р.Кантильон (последнему приписывается авторство во введении в широкий научный оборот термина «предприниматель» -антерпренер). Модель Томпсона и Кантильона была более близка к описанию капиталистического устройства мира ( высший класс - капиталисты, низший - рабочий класс и между ними, средний - предприниматели). Прямой предшественник марксизма Сен-Симон писал, что каждой социально-экономической и политической системе соответствует «своя» схема классового расслоения, каждая новая система является прогрессом по отношению к предыдущей.

Далее в параграфе 1.1. говорится о том, что марксизм талантливо обобщил все сделанное до него и выработал собственную логичную, стройную и аргументированную теорию. К достоинствам марксизма как социологической концепции относится то, что он: 1. наконец-то описал механизм классообразования в рамках единого и неделимого естественно-исторического процесса; 2. выдвинул экономический критерий в качестве ключевого при структурировании общества и установил, что существование классов связано с определенными фазами развития производства; 3. обосновал категорию общественно-экономических формаций. В то же время, как правильно подметил Р.Арон, в марксизме есть ряд положений, которые трудно классифицировать иначе как «социологические двусмысленности».⁷ Ряд сентенций Маркса относится к сфере революционной пропаганды, а не к социологии социальных структур (идеи «бесклассового общества», классовой борьбы как необходимого этапа для перехода к диктатуре пролетариата, мысли об особой миссии пролетариата и т.д.).

В то же время ленинское определение классов, данное им в русле марксистской традиции, и сегодня можно признать оптимальным, редуцируемым к эмпирической действительности. Ленинский набор критериев удобен потому, что и в

^ Арон Р. Этапы развития социологической мысли. М., 1993.

ретроспективе истории, и в текущей действительности классы были и остаются большими группами людей, объединенных прежде всего экономическими интересами. В данном параграфе автор не мог не остановиться на основных моментах ленинского учения о классах, рассматривая такие его работы, как «Экономическое содержание народничества и критика его в книге г.Струве», «Насущные задачи нашего движения», «Государство и революция», «О государстве», «Письма из далека» и др. А что касается масштабного ленинского труда «Развитие капитализма в России», то можно сделать достаточно симптоматичные сравнения между той ситуацией, которую описывал Ленин в 1895 году и сегодняшними процессами в России.

В XX в. заявили о себе новые, альтернативные марксизму, теории, чему способствовал ряд онтологических и гносеологических причин: 1. капитализм трансформировался, усовершенствовав как производственную, индустриальную базу своего существования, так и соответствующие ей человеческие взаимиоот-ношения, сделав их более демократичными и пластичными; 2. становление постиндустриального социума стимулировало развитие таких отраслей знания, как информатика и компьютеризация, развитие эмпирических исследований социальных классов и групп получило новое ускорение, внедрение нестандартных методик исследования позволило вскрыть новые «пласты» стратификации, ранее запредельные для познания; 3. социология получила возможность творческого взаимообмена с такими научными дисциплинами как естествознание, социальная синергетика, социальная статистика, математическое моделирование, что породило на свет иные объяснительные принципы мироустройства.

М.Вебер в своей программной статье «Основные понятия стратификации» выступил зачинателем самостоятельного теоретико-методологического направления в изучении социального неравенства - концепции социальной стратификации. В противовес экономически детерминированной «классовой ситуации» под «статусной ситуацией» он понимал любой типичный компонент жизненной судьбы людей, а под стратой - «множество людей внутри большой группы, обладающих определенным видом и уровнем престижа, полученного благодаря своей позиции».⁸ При переходе от «закрытого» типа общества к открытому, в котором ус-

Вебер М. Основные понятия стратификации // Социология (тексты). Екатеринбург, 1998. С. 244.

танавливается равновесие и консенсус, удобнее говорить о вертикальном и горизонтальном срезах стратификации, о дифференциации людей по статусным группам. Это не значит, что классы в стабильном обществе теряют свою идентичность и субстанциональность, но они слабее артикулируют свои интересы, классовая солидарность проявляет себя в основном в форме корпоративной (профсоюзной) активности, зато на первый план выдвигается деятель (актор) с его мощным стремлением проявить свои индивидуальные ориентации на занятие того или иного статуса, на продвижение в ту или иную «статусную монополию».

Структурно-функциональный анализ, родившийся как антитеза позитивизму, монопараметризму, марксизму продолжил поиски ответа на вопрос, что есть структурные составляющие социума и каковы их функции относительно друг друга. Влиятельнейшими представителями СФА были К.Дэвис, У.Е.Мур, Б.Барбер, Т.Парсонс, Р.Мертон, Э.Шилэ и др.

Дэвис и Мур считали, что хотя социальный порядок может носить относительно статический характер, всегда налицо непрерывный процесс метаболизма, обновления и замещения. Происходит перманентная абсорбация индивидов в систему социальных позиций. Авторы подчеркивали, что данное замечание справедливо как для системы, носящей конкурентный характер, так и для неконкурентной системы. Вместе с тем предложенная ими схема факторов, определяющих ранг позиции индивида (1. по социальной значимости профессии; 2. по трудности заполнения той или иной позиции) является не только упрощенной для описания многогранных структурных процессов капиталистического общества, но и явно идеалистической, оторванной от реальных практик.

Б.Барбер был более изобретателен в вопросе разработки методологии измерения социальной стратификации. Он предложил 6 критериев для анализа расспоения общества, первым в ряду равнозначных измерений Барбер выдвинул престиж профессии. А также: власть и могущество, доход или богатство, образование, религиозную или ритуальную чистоту, ранжирование по родственным и этническим группам. Но и его схема далеко не совершенна. Как писал Парсонс, вредным следствием «факторного» типа теоретизирования является возникновение непримиримых «школ» мысли, каждая из которых упорно настаивает на своем «наборе факторов». Так, например, англо-саксонская социология основывается на приписывании решающей роли факторам, не специфичным для социальной

системы, особенно факторам окружающей среды — географическому, биологическому, марксизм гиперболизирует экономический фактор и др. И при этом забывается, что факторный анализ должен быть результатом определенного вида исследований, в котором обобщающая, систематическая теория является крайне необходимой,⁸—замечает создатель структурного функционализма, и к его выводу можно присоединиться.

Т.Парсонс и Р.Мертон рассматривали культурно-нормативную структуру как основную, самодостаточную ось стратификации. В «The Social System» Парсонс писал, что социальная система состоит из множества индивидуальных действующих лиц, мотивации которых определяются тенденцией к «оптимизации удовлетворения», а их отношения между друг другом опосредуются системой общепринятых символов, т.е. элементов культуры. Каждая из 3-х систем (культура, личность и социальная система) должна рассматриваться как независимая перемен- ная системы действия и самостоятельно входить в «the general action system». Парсонс разработал также модель структурной организации общества, состоящую из 4-х уровней иерархии: «первичного», менеджериального, институционального и социетального. Он выделил 3 «универсалии» ранжирования индивидов, важно то, что предписанный (аскриптивный) статус, «качество» индивидов он считал не менее значимыми элементами для дифференциации, разделения индивидов, нежели различные формы достигаемого статуса (должность, привилегии, властный ресурс). Используя свои «качества», индивид как самостоятельный актор может достичь той социальной позиции, к которой он стремится.

По Мертону, любой из членов общества (в частности, США) способен достигнуть экономических высот, социальная мобильность может вознести его из низов общества до самых верхов, если индивид будет «королем в своих мечтах», если его культурные «успехи-цели»' будут укладываться в рамки нормативных ценностей социума, звеном которого он является. В диссертации дается авторский перевод программной статьи Мертона «Социальная структура и аномия».

К изучению социума П.А.Сорокин подходит через парадигму взаимодействия. В отличие от функционалистов, теория которых была усложнена и элитарна, Сорокин создает социологию «общедоступную» и «очеловеченную», его научная

⁵ Парсонс Т. Современное состояние и перспективы систематической теории в социологии // Структурно-функциональный анализ в современной социологии.

С. 12—15:>

лексика отличается и простотой, и метафоричностью сравнений, и активным поиском новых названий для некоторых социальных явлений, так как привычные либо устарели, либо амбиваленты. Так, Сорокин дает следующее определение понятию «класс». Класс - это кумулятивная социальная группа, под которой понимается совокупность взаимодействующих сил, связанных в одно взаимодействующее целое рядом сходных элементарных признаков. Или иными словами, это нормальная, полузакрытая, но с приближением к открытой, типичная для нашего времени группа, составленная из кумуляции 3-х основных группировок: 1. профессиональной, 2. имущественной и 3. объемно-правовой.^,0 В конкретной исторической действительности «скелет» класса обрастает определенными наслоениями, производными свойствами. Сходство профессий, обеспеченности и прав обычно влечет за собой сходство вкусов, убеждений, симпатий-антипатий и всего образа жизни одноклассовых лиц. Эти сходства делают класс социальным типом. Поднимаясь по «этажам» сорокинской лестницы социальной стратификации, мы начинаем с индивида и его отношений с себе подобными, переходим к элементарным количественным единствам, затем - к кумулятивным группам и, наконец, к характеристике «сложного социального агрегата», каковым является социум.

Г.Гурвич считал, что Сорокин дал самое адекватное определение классу из всех возможных в истории социологии (заметим, что на наш взгляд, самой точной является все-таки ленинская трактовка классов). Сам же Гурвич был, пожалуй, единственным из социологов, который применил к аналитическому описанию класса 11 различительных признаков его существования (но его типологизация не безупречна, выделенные им признаки описывают класс как априорное явление, как социальную данность, не вскрывая внутренних механизмов классообразова-ния). Гурвич сделал упор на методологические предпосылки, которые должны были помочь социологу описать реальное многообразие групп и предложил использовать более десятка критериев стратификации.

Однако одно дело изобретать теоретические схемы расслоения и совсем другое эмпирически изучать тотальную социальную реальность. Довольно часто получалось так, что методологические схемы даже известных социологов «не

Сорокин П.А. Система социологии. М., 1993. Т.2. С.376.

работали» в применении к текущим практикам и так и оставались «идеальными», прожекгивными. Современный американский исследователь П.Блау считает, что существует определенное противопоставление «теоретического» и «эмпирического» структурализма (но, разумеется, и взаимообогащение того и другого). Если для представителей первого направления (К.Леви-Стросс и др.) социальная структура является мысленной конструкцией, создаваемой теоретиком для объяснения эмпирических наблюдений, то для вторых (АР.Рэдклифф-Браун, М.Фортс, Р.С.Линд, Г.М.Линд, Дж.Кэмпбелл, У.Л.Уорнер и др.) термин «социальная структура» относится к конкретной эмпирической реальности, т.е. к группам и иерархиям, существующим в мире независимо от воли исследователя. Дилемма, что первично - эмпирические закономерности (patterns) или вероятностная конструкция (model) - является определяющим критерием своеобразия теории и ее фальсифицируемости. Общим знаменателем для всех структуралистских поисков является тот факт, что «социальная структура тождественна эмерджентным свойствам комплекса составляющих ее элементов, т.е. свойствам, не характеризующим отдельные элементы этого комплекса»'" (заметим, что здесь идеи Блау перекликаются с идеями Сорокина).

Из новейших «неклассических» парадигм расслоения автор диссертации рассматривает теорию моделей жизни Т.Хойрупа, основанную на научной традиции, которую можно назвать структурной диалектикой (восходит к идеям Н.Бора, Л.Альтюссера, М.Фуко и др.) и теорию «социального пространства» П.Бурдье. Обе теории, на взгляд автора, имеют широкие возможности для своего дальнейшего развития. Что касается концепции моделей жизни, то она позволяет по-новому операционализировать «старые» понятия (способ производства, социальная формация, работа, свобода и др.) и взглянуть на общество не только как на сочетание вертикальных, но и как на функционирование горизонтальных стратификации («стилей», «образцов» жизни).

Часто отмечается, что в теории Бурдье наиболее значимой для проблем стратификации является его концепция типов ресурсов («капиталов»). Но, на наш взгляд, в этом плане Бурдье шел проторенными дорогами традиционного

Блау П.М. Различные точки зрения на социальную структуру и их общий знаменатель //Американская социологическая мысль. Тексты. М., 1994. С. 17.

функционализма. Заслуга его в другом: в том, что он совершенно четко определил, что такое возможный класс («класс на бумаге») и реальный класс (как эмпирическая субстанция, как пространство отношений).

Описывая логические этапы.развития социологии (от Древнего Рима до наших дней), автор на конкретных примерах доказывает, что гуманитарная мысль проделала огромный путь от упрощенных, однолинейных гипотез до сложных, методологически выверенных концепций, с разных точек отсчета трактующих устройство социума.

В параграфе 1.2 анализируются основные работы современных российских социологов, которые с той или иной степенью основательности касаются освещения социальной структуры. Дается обзор социально-структурных исследований, проведенных в регионах России в последнее десятилетие (в частности, в Москве, Санкт-Петербурге, Нижнем Новгороде, Краснодаре, Ростове-на-Дону, Иркутске). В отечественной социологии социальных структур в конце XX в. наблюдаются следующие тенденции:

крайний нигилизм по поводу советских (марксистских) концепций общества;

пропагандирование «среднего» класса как панацеи для построения нового общества, гиперболизация проблемы;

повышенный интерес к изучению политических элит, политической подсистемы;

попытки обращения к системно-циклической динамике и теории,.эволюционизма как новым объяснительным принципам;

стремление по-новому «прочесть» старые теории, а также приспособить западные парадигмы к российской действительности;

более смелое обращение к эвристическим концепциям;

острая нехватка всех видов эмпирических исследований (от локальных опросов отдельных социальных общностей до лонгитюдов), особенно мало исследований проводится на уровне регионов.

Отечественную социологию трудно упрекнуть в наличии «методологического вакуума» по проблеме социального устройства общества. Напротив, сделан качественный прорыв по сравнению с советским обществоведением, которое было «зашорено» постулатами одной теории. В то же время автор солидарен с вы-

водами М.Н.Руткевича, что нельзя перечеркивать всю советскую социологию, в ней было немало достижений.

Автор диссертации не разделяет воззрений ряда социологов (и в частности, О.И.Шкаратана, В.В.Радаева, В.И.Ильина и др.) на общество советского типа как на неэгалитарное бесклассовое или неклассовое зтакратическое. Утверждается, что социальная структура советской России относилась к структурам сословного типа, в ней было 2 «сословия»: управляемые и управляющие. Решающее влияние имели должность (властно-распорядительный ресурс) и отрасль (работа в приоритетных отраслях). На наш взгляд, попытки классифицировать социальную структуру предреформенного социума СССР в терминах «корпоративно-сословная», «сословно-слоевая» и даже «феодально-сословная» являются неудачными методологическими экспериментами. Во-первых, потому что в данном случае понятие «сословие» используется скорее как метафора. Не понятно, как можно назвать «сословием» огромную массу «управляемых», не объединенных никакими юридическими признаками сословности. Во-вторых, схема «элита» -«массы», предложенная в свое время В.Парето, всегда считалась крайне конфликтологической, а значит, классовой. В-третьих, авторы преувеличивают «давление» социально-отраслевой, ведомственной стратификации - проранжировать огромное количество разновидностей профессиональной деятельности по условиям труда в них, которые якобы резко различались, физически невозможно.

Особенно много внимания сегодняшняя социология как в теоретико-методологическом, так и в эмпирическом планах уделяет, так называемому, «среднему» классу ( иногда его называют «третьим» классом). С одной стороны, такой интерес оправдан, потому что это принципиально новое и нужное в нашей жизни явление. С другой же, растрачивая свои материальные и моральные усилия на исследования «среднего» класса, российские социологи, видимо, не успевают уделить должное внимание изучению других секторов социальной структуры, и в результате создать полномасштабную картину социальной стратификации постсоветской России.

С точки зрения методологической и методической ценности выделяются работы следующих авторов, посвященные среднему классу: В.В.Радаева, В.X.Беленького, А.А.Возьмителя, О.В.Перепелкина, Л.А. Беляевой, Р.В.Рывкиной, Т.И.Заславской и др. Так, В.В.Радаев предлагает 7 определений среднего класса,

что отражает общие концептуальные принципы позиционирования данного класса в структуре современной России. В.Х.Беленький сравнивает «старые» и «новые» слои среднего класса (точнее прослойки), их специфическое предназначение в обществе. О.В.Перепелкин, Ж.М.Грищенко, Л.Г.Новикова, И.Н.Лапша выясняют каналы первичного рекрутинга среднего класса, их выводы во многом совпадают. Так, фактически все исследователи подчеркивают, что одна из страт предпринимателей представлена выходцами из номенклатурно-комеомольской и номенкла-турно-партийной сфер, другая подстрата репрезентирована технической интеллигенцией. (именно она чаще всего «поставляет» своих представителей на конкурентный свободный рынок труда), третья подстрата состоит из бывших фарцовщиков и др. Наиболее полное описание среднего класса с точки зрения его внутренней структуры, границ существования имеется у Т.И.Заславской, которая выделяет бизнес-слой социума и предпринимателей, как его ядро. Интересно, что многие исследователи, в том числе и Заславская, подчеркивают, что самый большой сегмент бизнес-слоя составляют, так называемые, полупредприниматели (46%), сочетающие в своей деятельности занятия собственным бизнесом с работой по найму."

Кроме того, эмпирическим путем создано множество типологий предпринимателей: по размеру капитала, по форме первоначального капитала, по составу участия в организации предприятия, по роду деятельности, по истории предпринимательской карьеры, по стратегии поведения в условиях неблагоприятной социально-политической среды. Хотя вполне допустим и укрупненный подход (цивилизованный и нецивилизованный типы предпринимателей).¹³ Совместными усилиями социологи обрисовали социально-психологический тип современного предпринимателя. Причем, этот тип является уже сложившимся, тогда как другие страты, классы имеют достаточно размытые социально-психологические черты в условиях переходной России. Как верно замечает В.Б.Голофаст, на сегодняшнем изломе реформ, упор нужно сделать на анализ образованного, «культурного»

Заславская Т.И. Бизнес-слой российского общества: сущность, структура, статус // Социол. исслед., 1995. № 3.

¹ Возьмитель А.А. Способы бизнеса и способы жизни российских предпринимателей. М., 1997.

среднего класса, а о нем как раз говорится не так много." В оправдание данного умозаключения можно привести тот факт, что «образованный средний класс» в потенции, «классом в себе» был давно. В Советской России слой специалистов со средним и высшим образованием, не включенных в номенклатурные перечни, игнорирующих систему административных установлений, независимых и творчески активных, всегда был достаточно многочисленен.

Отрадно отметить, что в российской социологии социальных структур на конец 90-х фиксируется более смелое обращение к эвристическим методам анализа строения социума, отход от жестких, детерминистских принципов, описание нелинейных соотношений элементов социальной системы.

Заслуживает внимания подход В.Ф.Анурина к проблемам эмпирического измерения социальной стратификации и социальной мобильности. Социальное пространство, подчеркивает Анурин, также как и геометрическое, и статистическое, трехмерно - в соответствии с тремя осями координат: экономической (эк.), политической (пол), профессиональной (пр.).

Для того, чтобы измерить совокупный социальный статус, автор предлагает вначале перейти в экономическое, политическое и профессиональное подпространства и затем выделить переменные (оси координат) для каждого из них, что имеет большое практическое значение. Так, например, для экономического подпространства этими переменными могут быть: доход (Д), отношение к собственности на средства производства (ОС), роль в общественной организации труда (ОТ).¹⁵ Они экстраполированы из ленинского определения классов. Важно также определить, в каких шкалах и единицах измерить переменные.

До сих пор давлеет мнение, что в социологии не применимы некоторые методы математического анализа, потому что якобы большинство понятий в ней не поддается эмпирической интерпретации. Однако это не так. Большинство понятий можно операционапизировать, методом проб и ошибок прийти к точному описанию явлений. Собственно в этом и состоит одна из главных функций эмпирической социологии.

¹⁴ Голофаст В.Б. Социальная структура, иерархия и образованный средний класс
// Региональная политика. 1992. № 1. С. 51.

¹⁵ Анурин В.Ф. Проблемы эмпирического измерения социальной стратификации и
социальной мобильности // Социол.исслед. 1993. № 4.

Одним из наиболее методологически и методически проработанных исследований 90-х годов можно признать мониторинг Н.Е.Тихоновой (10 опросов в 12 территориально-экономических районах России и г.Москве с ее участием). Для сравнения результатов использовались также данные 2-х общероссийских опросов - «Как живет сейчас россиянин» и «Наши ценности сегодня». В методологическом плане Н.Е.Тихонова опиралась на идеи структурно-функционального анализа, концепции П.Бурдье и М.Кона.

Особенно ценным является то, что при анализе факторов стратификации, наряду со стандартными кросс-табуляциями, автор использовала также процедуру обработки массивов в подпрограмме SPSS CHAID (Метод Tree-Select), что позволило ей выявить уровень значимости корреляционных связей между переменными, отраженными в показателях p-value.¹⁸

Тихонова подчеркивает, что в условиях крайне нестабильного, реформирующегося общества роль основного структурирующего критерия принимает на себя уровень материального благосостояния индивидов. Однако бедность традиционно понимается исследователями по-разному. Все одномерные показатели -будь то доля расходов на питание, душевой доход или же самооценка уровня своего материального положения - относительно ненадежны, посему автор предлагает ввести многомерный критерий материального благосостояния, учитывая все возможные трактовки этого понятия, включая толкование бедности как ограничения по образу жизни и социальному участию, а также замечание британского ученого П.Таузенда, что благосостояние - это не просто определенный уровень потребления, но возможности вести типичный для данного общества образ жизни. Тихонова попыталась также типологизировать факторы стратификации, разделив их на 3 большие группы: 1. факторы, влияющие на попадание в ту или иную «чисто» статусную группу («высший», «средний», «низший» классы), 2. факторы материального благосостояния и 3. факторы, влияющие на попадание в группы, различающиеся по отношению к дореформенным позициям.

В этом же параграфе дается характеристика классов новой России. Что касается начертания практически-прикладного портрета расслоения сегодняшней

Тихонова Н.Б. Факторы социальной стратификации в условиях перехода к рыночной экономике. М., 1999.

России, то здесь стоит отметить творческий опыт ВЦИОМа. Согласно его исследованиям, основная часть российского общества делится на верхний средний, средний, базовый и нижний слои. Около 1/2 базового слоя и почти 2/3 нижнего живут за чертой бедности. 65% управленцев представлены менеджерами производственной сферы, и 44% от рабочего класса относится к индустриальным рабочим, что говорит об укрепляющемся индустриальном статусе России.

Автор диссертации проводит и собственный анализ, используя статданные регионов России по таким аспектам, как: 1. финансовое состояние промышленных предприятий; 2. располагаемые доходы населения; 3. капитализация доходов; 4. уровень занятости (на конец 1999 г.). Сложилась позитивная тенденция стабилизации работы основных промышленных предприятий. Такая ситуация характерна для многих экономических районов РФ, s том числе и для РС(Я), где индекс промышленной продукции увеличился на 6,7%. По общей сумме располагаемых доходов лидирующие места в РФ занимают Центральный, Северо-Западный и Дальневосточный регионы. Внутри Дальневосточного РС(Я) выходит на 2-е место. По индикатору «капитализация доходов» первые места разделяют Центральный, Северо-Западный, Западно-Сибирский и Дальневосточный регионы. Внутри Дальневосточного РС(Я) занимает одно из последних, 7-ое место. Рост безработицы и понижение уровня занятости населения являются на старте нового тысячелетия настоящим национальным бедствием. РС{Я) по этому пункту находится на 24-м месте в общефедеральном списке, хотя нагрузка на одно вакантное место здесь оптимальна по сравнению с другими областями страны.

В целом же можно резюмировать, что на конец 90-х годов Республика Саха (Якутия) утеряла былые позиции региона «относительно высокого благосостояния населения». Ведь в советские времена северяне пользовались большим объемом привилегий, жить и работать здесь было престижно, на Крайний Север специально стремились уехать, а в конце 90-х в РС(Я) фиксируется отрицательное сальдо миграции. И хотя ряд макроэкономических показателей в республике по сравнению с Россией выше (например, по производству валовой продукции сельского хозяйства и др.), в целом же Якутия отстает от центральных областей и от общероссиских норм по большинству основных параметров — производству промышленной продукции, грузообороту транспорта, обороту розничной торгов-

ли, размеру номинальной и реальной заработной платы.¹⁷ Уступает она по темпам социально-экономического развития и своим ближайшим соседям — Хабаровску и Владивостоку, которые выдвинулись в лидеры Дальневосточного региона.

Заканчивая главу, посвященную аналитическому обзору зарубежных и отечественных концепций социальной стратификации, автор приходит к выводу, что социологи различных школ и направлений продолжают по-разному типологизиро-вать факторы стратификации общества. Научный спор приобретает перманентный характер. Но, с другой стороны, это вполне объяснимо. Невозможно придумать универсальную схему расслоения, которую можно «приложить» к любому типу обществ. Каждому обществу всегда будет соответствовать своя модель, свой тип социальной дифференциации.

В конце первой главы автор диссертации предлагает свой вариант типологии моделей социальной стратификации. Творчески используя краткие характеристики социальной стратификации, содержащиеся в таблице, можно полноценно описать социальное устройство как стабильного, так и реформирующегося общества.

Виды моделей социальной стратификации.

" Социально-экономическое положение Республики Саха (Якутия) за январь -'июнь 2000 г. // Якутия. 2000. 8 авг.

зо

Вторая глава «Тенденции социальной стратификации Якутии как региона России» полностью посвящена Якутии.

В параграфе 2.1 говорится о дореволюционной Якутии, одной из самых дальних национальных окраин Российской империи.

В Якутской области до 1917 г. все население было размежевано по национально-сословному признаку - своеобразный случай практически полного «наложения» друг на друга 2-х стратификационных решеток: этнической и социальной. Использование сравнительно-исторического метода помогло воссоздать сословную стратификацию в Якутской области, характерную прежде всего для русского населения. Самыми крупными в количественном плане сословиями русского населения были крестьяне (25-30% от числа великороссов), мещанство (9-10%) и

военное сословие (10-11%). Гильдейское купечество не дотягивало даже до 1%. Следовательно, сегодня в РС(Я) идет формирование среднего класса, начиная буквально с нуля.

Инородческое население (якуты, эвенки, эвены, юкагиры, чукчи) делилось на кочевых, оседлых и бродячих. 80% якутов были заняты скотоводством и охот-промыслом, и только 5-6% были посвящены русскими крестьянами в земледелие. Совершенно неверно представление, что до революции в Якутии не существовало рабочего класса. В те времена уже начали разрабатываться Олекминские золотые прииски, привлекающие мужскую рабочую силу со всей Империи. Кроме того, рабочий класс был представлен теми, кто трудился на обработке дерева, металла, кузнецами-ремесленниками, строителями, поденщиками, продавцами и др. А вот служащих как раз насчитывалось не так много, особенно массовых интеллектуальных специальностей - врачей, педагогов, юристов (к примеру, среди русских было только 245 врачей и медсестер, 172 учителя, 7 литераторов и ученых, среди саха - 21 медицинский сотрудник, 32 учителя и ни одного юриста, ученого, литератора).'⁸ Служащие были представлены в основном административно-управленческим персоналом.

Итак: до революции только 11% населения Якутской области (великороссы, малороссы и белорусы) было размежевано на 5 сословий, как и в Центральной России, а остальные 89% («инородцы») представляли собой по сути деструктури-рованную массу населения, жили по законам родовых, семейно-клановых отношений. Социально-профессиональная стратификация проходила фактически по границам этнических биохоров или культурно-хозяйственных типов этносов. С одной стороны, коренные народы Севера не были стратифицированы ни по профессионально-статусному, ни по политическому, ни по социокультурным признакам, т.е. не входили в сословия. С другой же, именно этот факт (отсутствие социального расслоения как такового) помогло сохранить северным популяциям свое равновесное (гомеостатическое) положение в «кормящем» ландшафте, что крайне важно в экстремальных условиях Севера. В целом же систему социальной стратификации Якутской области на начало XX в. можно охарактеризовать как

Первая Всеобщая перепись населения Российской империи 1897. Т. LXXX. Якут, 'область. СПб., 1905. С. 82-85.

многомерную сословно-феодальную, с зачатками капиталистических общественных отношений.

В параграфе 2.2 раскрывается суть социального устройства Якутской Автономной Советской Социалистической Республики. Так же, как и в соседней Бурятии, в советской Якутии темпы роста рабочего класса намного превышали общероссийские показатели. Такими же форсированными путями шло формирование класса служащих при параллельном сокращении рядов крестьянства.

Якутия пережила 3 крупнейших промышленных бума: освоение золотого Алдана в 20-х-30-х годах назвали русским Клондайком, «закуривание» алмазной трубки «Мир» в 50-е годы вызвало «Великое переселение народов» - самую крупномасштабную миграцию с западных областей страны на Север. Правда, в 70-е годы почти такую же волну переселения стимулировал БАМ, а на территории Якутии - Малый БАМ. Несмотря на то, что становление трудовых ресурсов шло экстенсивным путем, иногда применялись неоправданные меры спецнабора в духе «интернационализации» национальной республики, в целом политика индустриализации дала хорошие результаты в плане создания советской городской структуры в РС(Я).

Особенно сложным и даже болезненным был переход к социалистическому способу производства в аграрном секторе экономики молодой строящей социализм республики. Переделы земли 1924—1926 гг. не смогли уничтожить патриархального родо-племеннога её распределения между семьями скотоводов, сохранялся высоким удельный вес бедняцких хозяйств, объединение в колхозы запаздывало — оно началось только с конца 1932 г. И, наконец, традиционно сложившееся односемеиное, изолированно-аласное, полунатуральное ведение хозяйства мешало саха адекватно воспринять роль колхозов и объединяться в поселки.

На первый план помимо аграрного, по степени своей неотложности в ЯССР был выдвинут и национальный вопрос — речь шла о росте национального самосознания когда-то отсталых этносов, подготовке кадров национальной интеллигенции, обучении детей народов Севера на родном языке. Функционирующий в 1924—1934 гг. Комитет Север оказал реальную помощь народам Сибири и Крайнего Севера в становлении их политических автономий, причем, как указы-

вап Ленин, путем более медленных, более осторожных мер (через организацию родовых, туземных советов и др.)"

К концу 70-х годов ЯАССР достигла уровня аграрно-индустриального региона СССР - это был гигантский прорыв в индустриальную цивилизацию, по сравнению с дореволюционным временем.

Параграф 2.3 написан, основываясь на итогах социологических исследований автора. Это самый большой раздел диссертации. Интерпретируются данные 15 социологических исследований, в каждом из случаев обосновываются методы составления контрольной карты репрезентации, примененный инструментарий. Ряд исследований был посвящен изучению локальных группировок общества, сегментов структуры - предпринимателей, бизнес-элиты, фермеров (для сравнения с городскими предпринимателями), технической интеллигенции, молодежи как особой части структуры и др. Другие опросы касались проблемы материального положения граждан и расслоения по материально-доходному признаку.

Исследования профессиональных групп геологов, инженеров, финансистов, экономистов, врачей, сельхозработников и др. позволили автору операционали-эировать понятие социально-профессионального статуса (естественно, оно уже понятия социально-экономического статуса, социально-экономической позиции индивида), его составляющими являются: 1. уровень дохода, 2. социальная значимость профессии для общества в целом, 3. степень творчества, 4. степень ответственности в процессе труда, 5. социокультурные аспекты (образование и др.). Эмпирическая реальность подсказывает, что существует противоречие между материальными и нематериальными составляющими социально-профессионального статуса, что и рождает двойственное восприятие некоторых профессий.

Еще в кандидатской диссертации автор писал об этнокультурном разделении труда (используя данные демоскопического опроса в 1515 респондентов). После 1993 г. исследования по этой теме были продолжены, превратившись в многолетний мониторинг с целью подробного описания этно-профессиональной структуры республики.

¹⁹ См. Попков Ю.В. Процесс интернационализации у народностей Севера. Новосибирск, 1990.

Так, например, за 7 лег с 1991 по 1997 г. - произошли существенные подвижки в этно-профессиональном уровне социальной стратификации. Если в начале 90-х годов разрыв в количестве саха, занятых в аграрном секторе и в швейном производстве, в аграрном секторе и в деревообрабатывающей отрасли был внушительным (в 15 раз и а 23 раза соответственно), то в 1997 г. на базовых предприятиях швейной промышленности было занято уже 43,6% саха, в деревообрабатывающей - 63,4% саха, в новой апмазообрабатывающей отрасли трудилось 66,3% саха, в основном, молодежи. К концу 90-х годов 40% инженерно-технической интеллигенции, занятой в строительстве, промышленности пром-стройматериалов, электроэнергетике, газовой, лесной промышленности стали занимать представители коренного населения Севера. Значительно повысился культурно-технический, образовательный уровень трудовых ресурсов, причем, как служащих, так и рабочих (за исключением таких отраслей как почтовая связь, сельское хозяйство).

И, наконец, опрос «Социальное расслоение якутского общества» (август 1999 г., 900 респондентов) позволил подвести итог поисков автора в означенном русле.

Перед тем, как прокомментировать некоторые результаты этого опроса, отметим, что обозначение в конкретном социуме страт всегда привлекало теоретиков и эмпириков от социологии. Однако о стратах говорили так, точно они -«одиночные островки» в аморфном океане бесструктурности. Создавалось впечатление, что на одном полюсе социума несколько ярко выраженных страт, которые противостоят монотонному целому. Мало кто рассуждал о сплошной подразделенное общества на страты одного подряда, «одного источника». При этом забывалось, что социология - это социальная топология. Весьма увлекательное занятие изображать социальный мир в форме многомерного пространства, построенного по принципам дифференциации и распределения. Эмпирическими индикаторами включенности индивида в тот или иной таксон служит совокупность действующих свойств. Эти свойства способны придавать их владельцу силу и власть в рассматриваемом универсуме. Агенты и группы агентов определяются по их относительным позициям в статистическом пространстве.

Итак, используя центроидный метод Q-анализа, в качестве метрики -Euclidean distances, проверив обоснованность полученных данных методом «по-

вторных выборок», мы получили иерархическую модель городской социальной структуры РС(Я). В каждой из выборок встречались респонденты, которые не идентифицируются ни с одной из страт, а напрямую входят в «базовый слой» общества. Неассоциированные респонденты имеют ослабленные социальные связи с обществом (по совокупности 5-ти стратообразующих признаков).

Необходимость включения в анализ 5-ти переменных (доход, образование, должность респондента, расходы на питание и престиж профессии) была доказана специальными методами факторного и кластер-анализа. Заметим также, что критериальная вертикаль имеет свои ограничения. Нерационально вводить в анализ много переменных, т.к. они будут «смазывать» картину расслоения, демократизировать различия людей. Для обозначения страт в пространстве социума достаточна комбинация иэ 5-7 непротиворечивых, но и не сильно коррелирующих друг с другом переменных.

Самой многочисленной, четко отделенной от других, скрепленной плотными социальными связями и, как ни странно, самой солидаристической группой оказалась «Нижняя городская экономическая страта». Сам факт ее открытия свидетельствует о дальнейшем обнищании социума. Характеристики страты: заработки ниже прожиточного минимума, огромные расходы на питание, преобладание рядовых специалистов средней квалификации, средний и низкий социально-профессиональный статус. Сюда входят рабочие и служащие в основном вспомогательных отраслей, а также промышленных, но таких, которые испытывают трудности невыплат зарплаты, сокращений, сворачивания производств. Нижняя страта объединяет людей малопопулярных специальностей, в то же время в ней немало служащих с высшим образованием (инженеров, врачей, медсестер и др.). Появление в этой группе высококвалифицированных специалистов является «социальным искажением» периода перемен. Этой страте можно также присвоить имя «Вынужденные промышленные нищие».

«Традиционные служащие» и «Традиционные рабочие» названы так потому, что имеют «усредненные» параметры жизни, они почти в неизменном виде перешли из советской структуры. Зарплата на уровне 2 прожиточных минимумов, малая обеспеченность, питание на планке модальных 70%, средний социально-профессиональный статус. Однако, образовательный ценз в

группах служащих достаточно высок - это рядовые умственного труда, основная фигура в области образования, финансов, строительства.

«Группу с хорошими жизненными показателями» (средне-нормальной конъюнктурой) однозначно можно именовать «группой средних менеджеров и спецов». Под «спецами» понимаются хорошо оплачиваемые специалисты в разных областях: от рабочих - «индустриалов» до начальников «средней» руки. Характеристики: доходы в 2 раза превышают среднеарифметические по г.Якутску, питание на уровне 50-60% и ниже, образовательный уровень и престиж диплома высоки, социально-профессиональный статус - чаще высокий.

Отрадно отметить, что в якутском социуме уже рельефно выделяется «Высшая городская экономическая группа». Зарплата ее членов выше 5 прожиточных минимумов, расходы на питание рациональны (около 30%), статус высокий. В нее вошли руководители предприятий и супервайзеры, а также рядовые служащие престижных фирм, рабочие («рабочая элита»). Причем, это единственная страта, где подавляющее большинство представлено работниками частного бизнеса (за исключением группы «Состоятельных предпринимателей»).

Несколько слов о 2-х полярных группах общества - «Состоятельных предпринимателях» и «Социальных маргиналах». Первая только начала процесс формирования, она малочисленна (представлена индивидуальными предпринимателями, имеющими самые высокие доходы из выборочной совокупности). Каж-.. дый 4-й в якутском социуме не работает. Кластер-анализ объединил всех неработающих в один таксон (одинаково низкий доход - пособия, отсутствие социально-экономического статуса как такового и др.). С другой стороны, субкласс «социальных маргиналов» можно разделить по крайней мере на 3 страты: пенсионеры, студенты, безработные (и домохозяйки), но это - тема других опросов и, возможно, даже с применением иных критериев расслоения. Безусловно, «социальные маргиналы», или, так называемые, «забытые люди», если использовать здесь термин Т.Хойрула, требуют специального изучения. Но в данном исследовании мы настаиваем на мысли, что группа «социальных маргиналов» несет черты классовости, п.ч. в нее объединяются люди, сходные не только по экономическим, но и по политическим, культурным интересам, причем эти интересы, как показывают опросы, достаточно четко артикулированы.

Интересно, что после введения в анализ переменной «этнос» (использовался тот же метод кластеризации), в картине социальной стратификации ничего не изменилось (центры тяжести таксонов не сдвинулись с места). Это говорит о том, что формирование социальных образований никак не связано с национальной принадлежностью их агентов (и в нижней, и в высшей группах поровну русских и якутов, представителей двух главных этнических групп современной Якутии). Исключение составляют «индустриальные рабочие», вошедшие в основном в модульную группу рабочих - здесь больше русских.

В марте 2000 г. автор диссертации провел заключительное исследование по программе «Социальное расслоение якутского общества» (407 респондентов, жителей г.Якутска). Были выбраны те же квоты по полу, возрасту, социальному статусу, что и в первом исследовании, применялся тот же социологический инструментарий. Сравнивая обобщенные данные 2-х масштабных опросов, а также принимая во внимание выводы многочисленных локальных, специфических исследований автора, сделаем вывод, каковы же главные МАКРОТЕНДЕНЦИИ ЯКУТСКОГО СОЦИУМА:

1. Укрепляется поддержка и внутриклассовая солидарность в рядах среднего класса (с 27 до 52%). У остальных классов (рабочие, служащие, соцмаргинапы) она фиксируется на уровне 26-30% и в этом плане выгодно отличаются служащие (35%). 90% из классовой группы служащих четко ассоциируют себя со своим классом, что говорит о внутренней консолидации, развитом классовом самосознании «белых воротничков». Наивысшее число неадекватных самооценок встречается в среде бизнесменов (26%) и соцмаргиналов (29%). Процесс формирования среднего класса, обретения им четкой классовой идентичности не окончен.

2. Если исходить из размера личной зарплаты респондента, то за полгода, разделяющие 2 опроса, резко увеличилось число бедных и нищих (с 37,6% до 54,4%).

Если исходить из показателя ежемесячного дохода на душу населения, то процесс обеднения и обнищания в РС(Я) не только не ослабевает, а, напротив, приобретает катастрофические масштабы (с 65,6% до 80,6% в марте 2000 г.). В то же время качественно-количественные характеристики малообеспеченных и среднеобеспеченных слоев воспроизводятся во времени почти в неизменном ви-

де, сравним: малообеспеченные - 31,3% в августе 1999 г. и 28,6% в марте 2000 г., среднеобеспеченные -11,5% и 10,5% соответственно.

Растет число состоятельных людей. Появился канал для пополнения рядов «Высшей городской экономической страты» (за счет высокооплачиваемых служащих финансов и кредитования, юриспруденции, связи, т.е. «образованного» среднего класса).

3. Структура потребительских расходов горожан продолжает оставаться крайне неоптимальной. Модальное значение расходов на питание составляет 70%, на коммунальные расходы - 20%, на одежду - 10%. Дисперсия такого признака как расходы на питание в контимууме всего социума в целом сохраняется очень высокой, поэтому глубина разрыва между нижними и высшими стратами по этому маркеру внушительна.

4. Картина имущественной стратификации городского социума выглядит относительно благоприятной. По количеству автомобилей (в относительной шкале) якутяне приближаются к самым богатым регионам страны - Центральному и Северо-Западному и тем не менее и автомобиль (особенно последних модификаций), и персональный компьютер, и некоторые модные предметы быта продолжают оставаться предметами роскоши, четко отделяя благополучную и неблагополучную части социума.

5. Главными культурными нормативами, делающими социальные классы в какой-то мере непохожими друг на друга, является специфическое отношение таковых к Работе и Деньгам. Материальный достаток в наибольшой степени значим для бизнесменов и рабочих, работу как таковую, как творческий процесс высоко ценят бизнесмены и служащие, зато для маргиналов она не играет фактически никакого значения (9% в августе 1999 г. и 19% в марте 2000 г.). Главный культурный императив маргиналов - «спокойствие и невмешательство в общественную жизнь» (18% и 30% в марте 2000 г.).

6. Только 18-20% горожан, т.е. каждый 5-й является владельцем той или иной формы собственности, начиная от акций предприятия и кончая частной фирмой. Но подлинных собственников, имеющих в распоряжении средства производства, только 5-6%. Неуклонно возрастает инвестиционная активность среднего класса.

7. Общественное настроение граждан в якутском социуме характеризуется толерантностью, терпимостью к трудностям переходного периода, «сдержанным оптимизмом» (выражается в тезисе «трудности будут длиться еще долго, но страна движется в правильном направлении»). Количество сомневающихся в прогрессивности перемен уменьшилось (с 47 до 37%). Средний класс остается единственной группой населения, где позитивные оценки реформ и ситуации в стране превалируют над негативными, индекс социального настроения равен 1,6 (сравним, у маргиналов - 0,72, в 2 раза ниже).

8. Самой многочисленной стратой городского социума и самым слабым его звеном является «Нижняя городская экономическая страта». Вместе с тем, наличие «Высшей городской экономической страты», в которую входят, помимо руководителей бизнеса, высшие менеджеры государственной сферы, высокооплачиваемые специалисты - служащие и квалифицированные рабочие, говорит о том, что рынок труда представляет индивидам в капитализирующемся городе определенные возможности для восходящей социальной мобильности. Новая модель социальной стратификации достаточно мобильна, демократична (если позволяет, используя рыночную ситуацию, подняться наверх), содержит потенции для расширения средних слоев.

В последнем, уточняющем КСИ автор использовал также факторный анализ (метод МГК), в ходе которого рассмотрел весь блок переменных (74 наименования), которые гипотетически могут оказывать влияние на распределение индивидов по отдельным социальным стратам. В итоге было выделено 15 переменных, факторов стратификации, вплоть до исчерпания степени воздействия на всеизменчивость данных. Укажем таковые в порядке убывания степени значимости:

- имущественный фактор (наличие предметов длительного пользования, элитного быта и др.)

политический фактор (по степени участия в тех или иных формах управления обществом)

фактор впадения собственностью

фактор престижа и социальной удовлетворенности

фактор культурных нормативов поведения

- материально-доходный фактор

-"- потребительских расходов

-"- самооценки материального благосостояния

религиозный фактор (по конфессиональной принадлежности)

фактор мотивации расходов на питание

-"- настроения по поводу социально-экономических перемен

-"- участия в выборах и референдумах

-"- классовой самоидентификации

- семейно-аскриптивный фактор (пол, возраст, национальность,
состав семьи и особенно - число иждивенцев в семье)

-жилищный фактор (характеристика жилого помещения, приватизация жилья). Выделенные переменные — это линии, по которым происходит дифференциация общества. В Методологической таблице они представлены как модели, самостоятельные горизонтальные уровни стратификации общества.

В заключении диссертации сформулированы основные результаты исследования.

Концепции социальной структуры и социальной стратификации:классические и современные подходы

Историю человеческих сообществ можно вкратце охарактеризовать как смену одного типа социального неравенства другим. Не бывает идеальных социумов - они все по своей сути стратифицированы с той или иной степенью «жесткости» и даже при первобытнообщинном строе наблюдалось социальное неравенство (ведь там, где есть вождь, должны быть и «сатрапы», где есть «пассионарий», выдвинутый кланом, должны быть и те, кто служит для него «фоном»). В данной главе будет раскрыто, как развивались и совершенствовались представления о социальном устройстве общества, какими путями шел процесс накопления знаний в этой области.

Сразу оговоримся, что понимать под «классическими» и «современными» подходами. Как известно, социология как наука имеет предысторию и уже прототеорети-ческая фаза ее существования была ознаменована наличием определенных, хотя и не систематизированных в рамки специальных теорий представлений о природе неравенства. Причем, прототеоретическая фаза охватывает длительный временной промежуток - со времен античности до середины XIX в., когда рядом мыслителей (Сен-Симон и его последователи) были, наконец, выстроены более менее четкие теоретические конструкции эволюции общества. К классическим мы по праву относим марксистскую теорию классов, концепцию социальной стратификации М.Вебера, Л.Уорнера, воззрения некоторых представителей структурно-функционального анализа - Т.Парсонса, Р.Мертона, Э.Шилза, К.Дэвиса, У.Е.Мура, Б.Барбера и др. Предпосылки для пересмотра классических марксистских теорий социального неравенства начали формироваться уже в 30 -40-х гг. XX в. (отчасти в связи с «бумом» эмпирических исследований в США, которые давали новую пищу к размышлениям об устройстве общества), в 50 - 60-х годах особое развитие получил структурно-функциональный анализ, который сегодня уже считается «классическим». А вот 70 - 80-е годы, пожалуй, можно назвать тем условным водоразделом, за которым начинается формирование постклассических, постмодернистских концепций общества. Базовым онтологическим фактором, определившим потребность в новом уровне исследований, стал процесс постиндустриального развития некоторых стран, процесс модернизации экономик, старые схемы «традиционного» капитализма уже не смогли обслуживать гуманитарную науку.

Античная общественная мысль отдавала себе отчет в социальном расчленении общества, устанавливая в нем наличность социальных антагонизмов. В легендах и мифах древних народов отразились искания человеческого разума, мучившегося над разрешением тайны социального неравенства.

Платон говорил о современном ему государстве, что «такое государство необходимо представляет из себя как бы два государства: одно составляют бедные, другое богатые, и все они живут вместе, строя друг другу всяческие козни»1. Менений Аг-риппа также находил, что беднота восстанет против богатых, низшие против высших. Римский историк Саллюстий пишет, что низший класс жаждет всеобщего переворота, «мятеж и возмущение питает его, ему нечего опасаться потерь при этом перевороте, т.к. ведь бедноте нечего терять...»2. Как видим, это весьма напоминает коммунистический лозунг: «пролетариату нечего терять кроме своих цепей...».

Часто в научной литературе упоминается о том, что Платону первому принадлежит идея создания «идеального государства», так как то, в котором он сам жил, было далеко от совершенства. Однако существовали и иные версии «идеального общества». Возьмем, к примеру, Гипподама, архитектора и политического реформатора, который творил в Афинах времен Перикла. Гипподам спроектировал государство с населением в 10 тысяч человек, разделенное на 3 части: ремесленники, защитники государства, землевладельцы. Ремесленники и защитники государства живут на общественной территории, землевладельцы - на частной, которая находится у них в собственности. Представители всех трех классов входят в Верховное судилище и правят своей страной на демократических началах. Должна быть еще священная земля, с доходов которой будет отправляться установленный религиозный культ.

Периклу не понравилась эта модель, он увидел в ней прообраз олигархической Спарты. Великий Олимпиец рассудил так: землевладельцы без оружия и ремесленники без оружия и без земли быстро превратятся в подчиненных тех, кто вооружен. Гипподам также не объяснил, а кто же будет обрабатывать общественную (государственную) землю, кто будет выполнять миссию класса-производителя? Перикл отправил Гипподама заниматься архитектурой зданий, но не обществ, заметив при этом, что данное занятие принесет ему больше славы: и, действительно, Гипподам остался в истории

Аристотель раскритиковал и своего предка милетца Гипподама, и своего учителя Платона за их беспомощные попытки смоделировать идеальное государство, увидя в таковом внутреннюю противоречивость и отстраненность от действительных потребностей индивидов - сам Аристотель делил общество на 3 класса: высший, средний и низший. И этот тезис часто приводится в пример провидческого высказывания: якобы наилучший Завершатель, как называли Аристотеля, потому что он еще между 344 и 323 годами до н.э. «завершил» основные научные открытия в математике, философии, астрономии и т.д., так вот якобы наилучший Завершатель уже тогда предвидел, что «средний класс» - это и есть нарождающийся класс бизнесменов. Позволим себе высказать сомнение: вряд ли Аристотель сумел разглядеть в современной ему Греции «класс предпринимателей», к этому никак не располагал образ жизни эллинов, у которых и ремесленничество, и торговля находились в зачаточном состоянии. К тому же отношение к купцам, менялам, мелким торговцам в Древней Аттике было однозначно негативным - этот вид деятельности стремились запретить, не допускать купцов к участию в управлении государством. Платон предполагал разрешить занятие торговлей только метекам — свободным иностранцам, не имевшим гражданских прав4. У Аристотеля есть высказывание о том, что ведущими мотивами деятельности торговцев являются нажива и неумеренные наслаждения, что недопустимо и противоречит естественному (природному) общественному укладу5. Последние открытия в области истории науки доказали, что надо с критичностью относиться к некоторым высказываниям древнегреческих авторов (так как в тексты их сочинений могли быть «вкраплены» мысли средневековых ученых, речь шла прежде всего об Аристотеле)6. Ниже будет показано, что трехчленная формула дифференциации общества по типу «высший» -«средний» - «низший» классы появилась в социологии относительно недавно.

Интерпретация социально-структурных изменений в постперестроечной России: теория и практика исследований

Сходную классовую дифференциацию имеют Германия, Венгрия, Скандинавия, Франция, США (последнее - сомнительно, но мы приводим здесь мнение Сорокина).

В более поздней работе, опубликованной уже в Нью-Йорке, ученый выделяет 4 группы факторов, выступающих объектом социального неравенства: права и привилегии, обязанности и ответственность, социальное богатство и нужда, власть и влияние93. Именно эти группы факторов рассматривались отправной точкой для концептуализации типов социальной стратификации.

«С момента опубликования «Системы социологии» прошло почти 44 года, -вспоминает Сорокин в автобиографии. - Я редко без настоятельной необходимости перечитываю свои книги... За эти 44 года такая необходимость возникала несколько раз... И вот я обнаружил, что, несмотря на отдельные недостатки, «Система социологии» дает первую логически систематизированную и эмпирически детализированную теорию социальных структур. Если в более поздних работах я и повторял теоретические положения, разработанные в «Системе социологии», то только по той причине, что в мировой литературе по социальным наукам не находил другую теорию, которая была бы более научна, логически последовательна и лучше объясняла эмпирические данные...»

Современный американский исследователь П.Блау отмечает, что в сегодняшней социологии социальных структур явно наблюдается противопоставление «теоретического» и «эмпирического» структурализма. Если для представителей первого направления (К.Леви-Стросс и др.) социальная структура является мысленной конструкцией, создаваемой теоретиком для объяснения эмпирических наблюдений, причем, таковая может лишь в общих чертах отражать наблюдаемые факты и отношения, то для вторых - «эмпириков» - термин «социальная структура» относится к конкретной эмпирической реальности, т.е. к группам и иерархиям, существующим в мире фактически неза висимо от воли и представлений исследователя. Вторая ветвь структурализма восходит, по мысли Блау, к традициям Дюркгейма, английских социальных антропологов (А.Р.Рэдклифф-Брауна, М.Фортса, 40-е - 50-е годы XX в и др.) и Парсонсу. Конечно, эмпирические структуралисты вполне осознают, что эмпирические данные, которые они находят во внешнем мире, во многом зависят от их концептуальных схем (даже характер составления выборочной совокупности, т.е. предпочтение типа выборки зависит от характера исследователя и т.д.), и тем не менее дилемма, что первично - эмпирические закономерности (Patterns) или модель, вероятностная конструкция системы (model) - является определяющим критерием своеобразия теории и ее фальсифицируе-мости, если употребить термин Поппера95. В том случае, если исследователь выбирает категории, основанные на паттернах, которые являются внешними по отношению к теоретическим формулировкам, а значит представляют собой объективные критерии их истинности, он идет более надежным путем.

Кого же Блау относит к «эмпирическим» структуралистам? Помимо английских антропологов и американских социологов 30 - 50-х годов XX в. (Р.С.Линд и Г.М.Линд, Дж. Кэмпбелл, Г.Ленски, У.Л.Уорнер и др.), он называет также современных ученых -Л.Мейхью, Мак-Ферсон, Будон, себя он также причисляет к этому лагерю. Причем, Блау замечает, что некоторые критики совершенно несправедливо принижают значение «количественных» структурных исследований, т.е. тех, где уделяется внимание числу членов и компонентов социальной структуры. Но на самом деле и количественные, дескриптивные и аналитические исследования (основанные на сочетании количественных и качественных методов опроса и анализа, применении объясняющих стратегий) одинаково важны для познания социальной действительности, накопления банка данных.

Блау усиленно ищет общий знаменатель для всех структуралистских опросов, некую объединяющую интегральную парадигму. И, на его взгляд, он ее находит. Общий знаменатель заключается в том, что «социальная структура тождественна эмерд-жентным свойствам комплекса составляющих ее элементов, т.е. свойствам, не характеризующим отдельные элементы этого комплекса»96 (заметим, что здесь идеи Блау перекликаются с идеями Сорокина). Эмерджентные свойства характеризуют отношения или сочетания отдельных членов и относятся ко всей группе как целому. Сосредотачивая внимание на их изучении, структурный анализ превращается в антиредукционистский метод (здесь автор подвергает жесткой критике таких «методологических индиви дуалистов» как Д.Ж.Хоманс, представляющих течение психологического редукционизма - Хоманс объясняет возникновение социальных общностей, исходя из элементарных психологических свойств, управляющих поведением индивида. Добавим от себя: к «методологическим индивидуалистам» можно присоединить и З.Фрейда, который рассматривал в качестве основных социообразующих факторов «социальные чувства», несексуальные формы отношений между людьми, представляющие собой превращенную форму сексуальных импульсов97. Но социальная структура, возникающая как результат чьих-то мощных сублимаций и фрустраций, - это скорее популистская гипотеза, нежели строгая научная идея).

Блау приводит пример из практики: средний уровень интеллектуальных способностей (IQ) и среднее значение уровня образования не являются атрибутами структуры группы, хотя они и относятся к описанию совокупности всех ее членов. А вот такие параметры как социометрические связи и групповая сплоченность - это атрибуты, не выделяющие отдельных членов группы, а, следовательно, составляющие эмерджентные свойства. Данный пример демонстрирует, что социолог-эмпирик не должен увлекаться привлечением средне-арифметических показателей, так как в сущности они мало что дают для характеристики группы, и особенно степени расслоения в ней по тому или иному признаку. Скажем, цифра среднеарифметического дохода не обеспечит нас информацией, насколько глубоко зашло в обществе расслоение по материальному критерию.

Социолог должен изучать 4 вида эмерджентных свойств: 1. численность элементов социальной совокупности (Блау даже выдвигает формулу: «численность - это очень важная теоретическая категория»); 2. социальные отношения между людьми; 3. различия между элементами системы; 4. обладание какими-либо ресурсами. Композиционный характер структуры также отвечает требованиям эмерджентного свойства -тем, что он относится к структуре целого, не проявляясь в отдельных сегментах.

Можно рассмотреть также глобальные характеристики социальной системы, которые призваны ответить на вопрос, в чем состоит фундаментальная природа «базиса» общества - совокупности объективных экономических условий (как у Маркса) или же субъективных культурных ценностей (как у Парсонса или Леви-Стросса). Для Леви-Стросса «глубинная структура» - это область культурных символов и значений, практически в этом же ключе пытался работать, кстати, и вышеупомянутый Гурвич, хотя и именовал свой метод «гиперэмпирическим» — для него социальная структура представляла собой подвижное, постоянно переделываемое жизнью равновесие между ие рархией глубинных уровней социального бытия, манифестациями «социабельности», типами социальной регуляции и социальным временем существования функциональных группировок (классов)98. Равновесие поддерживается не только системой социальных ролей, но и моделями, символами, идеями, т.е. культурой данной социальной структуры. Отметим также, что определение Гурвича стоит признать, пожалуй, одним из самых оригинальных в ряду похожих друг на друга трактовок этого термина. Для Парсонса культурные ценности и нормы составляют тот субстрат, который в конечном итоге управляет социальным действием.

Сам же Блау, используя предложенный им методологический ключ анализа систем стратификации посредством изучения их эмерджентных свойств, провел ряд структурных исследований, что позволило ему прийти к умозаключению, что социальная структура есть многомерное пространство, образуемое линиями дифференциации. Автор настаивает, что его вывод - это абстракция, но выводимая из эмпирических связей между «осями» дифференциации и выражающаяся в них.

Остановимся на конкретных социологических исследованиях социальной структуры, которые проводились в различных странах мира. Начать здесь стоит с изучения опыта американских социологов-эмпириков.

США интересны нам в плане «сошиэл стратификэйшн» потому, что здесь впервые в мире были организованы демоскопические опросы населения по изучению классов, слоев, групп. Некоторые американские методики измерения социально-классовой структуры и социальной стратификации до сих пор не потеряли актуальности и значимости и требуют самого пристального внимания.

Еще в конце 20-х годов Р.С.Линд и Г.М.Линд предприняли эмпирические исследования социальной структуры населения небольших городов США". В основу дифференциации они решили положить «род занятий». В изданной ими книге фигурировали такие термины как «класс бизнесменов» (business class) и «рабочий класс» (working class).

Социальная структура в ЯАССР, советский период

Невозможность пойти в гости отделяла бедных от малообеспеченных («пороги» социального участия). Если малообеспеченные могли хотя бы изредка позволить себе пригласить гостей, сходить в театр, купить одежду, то для бедных это невозможно в принципе. Обеспеченных от состоятельных отделяет только регулярность приобретения деликатесов, дорогостоящих покупок (первые все же имеют ограничения в этом плане, вторые - нет, однако и состоятельные не могут заявить: «я куплю себе все!», это подвластно только богатым).

В итоге применения комплексного критерия благосостояния Тихонова получила следующую картину стратификации населения России в первой половине 1997 г. по материальному признаку: нищие (9%), бедные (10%), малообеспеченные (25%), среднеобеспеченные (34%), обеспеченные (12%), состоятельные (10%).

Она пришла также к выводу, что в России уже сформировалась группа представителей «застойной бедности», бедность засасывает в себя новые слои малообеспеченного населения и когда-то благополучных групп населения («новые бедные»), важной особенностью социальной стратификации современного российского общества являются также наличие устойчивой группы хронических безработных80. Это страта уже имеет сложившийся образ жизни, а главными стратообразующими факторами здесь выступает состав семьи, пол и здоровье. К «хроническим безработным» относятся главы неполных семей с маленькими детьми, одиночки предпенсионного возраста, с плохим здоровьем, замужние женщины с детьми дошкольного возраста и др. Таким образом, одним из главных факторов попадания индивидов в низший класс (нищих) выступает его семейное положение.

Нельзя не отметить еще одно достоинство данного масштабного исследования. Тихонова попыталась типологизировать факторы стратификации, разделив их на 3 большие группы: 1. факторы, влияющие на попадание в ту или иную «чисто» статусную группу («высший», «средний», «низший» классы), 2. факторы, влияющие на попадание в группы, различающиеся по материальному благосостоянию, 3. факторы, влияющие на попадание в группы различающиеся по отношению к дореформенным позициям.

Подход, несомненно, интересный, однако, автор, на наш взгляд, слишком увлеклась описанием социально-психологическх характеристик индивидов, которые, по ее гипотезе, в первую очередь влияют на занятие индивидом (актором ) той или иной статусной позиции. Приведем пример: ниже перечислены, в порядке убывания значимости корреляционных связей, те переменные, которые наиболее важны для определения со циального статуса (и соответственно попадания в «высший», «средний», «низший» классы):

Мы не против того, чтобы в качестве стратообразующих факторов выступали субъективные характеристики индивидов, ибо в самом процессе расслоения не мало иррациональных элементов (то же распределение по рангам и престижу профессий искусственно, не объективно, иногда придумано в угоду моде). Но чувства - это самый ненадежный из всех рычагов стратификации. Сейчас ты переполнен чувством, что все хорошо, «все по плану», а через 5 минут, после просмотра новостей по TV и соотнесения себя с другими людьми, все меняется и ты уже ощущаешь себя неудачником. Поэтому переменные 1, 2 и 5 вызывают сомнение (к тому же нельзя смешивать в одном факторе желание и опыт, они могут друг другу противоречить). В другом отчете Тихонова выдвигает в качестве значимой переменной следующую: «выбор в альтернативе: материальное благополучие или свобода главное в жизни». Отметим, что свобода-это амбивалентный термин, он всегда понимается респондентами по-разному (вспомним Т.Хойрупа).

В целом же, за исключением этих небольших замечаний, можно одобрить исследование Тихоновой по типологизации факторов стратификации (к тому же на данный момент оно единственное в отечественной социологии, имеется в виду с использованием богатого эмпирического материала). В итоге своей кропотливой работы автор пришла к выводу, что на занятие индивидом (актором) той или иной статусной позиции в укрупненном виде влияют 8 факторов: 1. особенности рыночной позиции; 2. место работы; 3. место проживания; 4. аскриптивные характеристики; 5. особенности семейного положения; 6. социально-психологические особенности; 7. особенности поведения; 8. особенности социализации и ближайшего окружения акторов82. И второй масштабный опрос, о котором обязательно надо сказать: начиная с 1993 г., и по сей момент социологи ВЦИОМА во главе с Т.И. Заславской ведут мониторинг изучения социальной стратификации российского общества, исследования проводятся не только в Москве и Московской области, но и во многих регионах России. Основными критериями социальной стратификации являются, согласно Т.И. Заславской, политический, экономический и социокультурный по-тенциалы . Данные потенциалы отражают самостоятельные «оси» социально-стратификационного пространства. Нестабильность личностного статуса и времен-щичество политических лидеров способствовали снижению политического компонента стратификации.

В настоящее время, впрочем, как и в XIX, и в XVIII веке, над всеми другими критериями стратификации продолжает давлеть экономический аспект, который в свою очередь включает 3 компонента: а) владение капиталом, способным производить доход; б) причастность к процессам распределения, перемещения и обмена общественного продукта; в) уровень личного дохода и потребления. Подавляющая часть представителей российских регионов, за исключением разве что жителей двух столиц нашего государства, Москвы и Петербурга, не имеют ни собственного капитала (дела, бизнеса), ни специального доступа к присвоению государственных благ. Экономический потенциал, как и прежде, определяется уровнем заработков и доходов, получаемых за работу по найму.

Повышается роль социокультурных характеристик, что выражается в стремлении граждан к овладению новыми знаниями, в частности в области банковского дела, экономики, статистики, информационных технологий, в повышении уровня квалификации и т.д. И все же социокультурные атрибуты индивида пока не играют главной роли в его социальной диспозиции.

Формирование новой системы социальной стратификации в Республике Саха (Якутия)

По отношению к социальной организации СССР и Якутской Автономной Советской Социалистической Республики, как его органической части в советский период, т.е. с 1917 по 1985 гг., более уместен термин «социальная структура». Советское общество, как уже было сказано выше, было организовано по принципу «два класса-одна прослойка», точнее говоря, в реальной жизни существовало значительно большее количество групп, настолько отличающихся друг от друга по своему образовательному уровню, материальному доходу, социальной роли в обществе, что их вполне можно было бы назвать самостоятельными социальными стратами, - в то же время на официальном уровне обществоведческой науки принято было считать, что в обществе функционируют только рабочий класс, колхозное крестьянство и «прослойка» интеллигенции.

В данном параграфе, используя несколько исторических зарисовок, покажем, какими путями шло становление советской социальной структуры в северной республике.

В Якутии после Октября слом патриархально-феодальных аграрных отношений, уничтожение кабального наемного труда открыли реальную возможность создания коллективных хозяйств, основанных на общественной собственности на средства производства. Крестьянство было самым обездоленным классом дореволюционной Якутии. Безземельные батраки, хамначиты и примаки («воспитанники») были лишены права самостоятельной трудовой деятельности, представляли собой беднейший слой населения. В советской Якутии бывшие батраки стали активно вливаться в сферу самодеятельного труда и создавать новые хозяйственные ячейки, за короткий срок был обеспечен значительный подъем в основной традиционной отрасли хозяйства - животноводстве, сельские жители начали обучаться грамоте...

В феврале-марте 1937 г. комиссия Крайнего Севера посвятила свой расширенный пленум такой наиважнейшей проблеме как сельскохозяйственное освоение Крайнего Севера, обсуждений вариантов того пути, по которому могут пойти северяне в плане строительства социалистического сельского хозяйства. Материалы Пленума представляют собой интересный исторический документ, они показывают, насколько жаркой, но продуктивной была научная дискуссия по данному вопросу. Выступили начальник Главного управления Северного Морского пути академик О.Ю.Шмидт, академик Е.Ф.Лискун и др. О.Ю.Шмидт в частности сказал, что на Севере всегда будет меньше населения, нежели в других регионах страны и нет никакой нужды, чтобы это население быстро росло за счет переселения. Если организовать мощную волну переселения миллионов людей, то это будет экономической ошибкой. Миграции на Север должны быть ограничены сравнительно небольшим контингентом - главным образом, для отдельных промышленных предприятий, и масштабы сельскохозяйственных мероприятий не должны быть спроектированы слишком большими. Критерий целесообразности — создание на Севере продовольственной базы, достаточной для местного населения, хотя бы по основным продуктам. Только 10 - 15% сельхозпродуктов, идущих в потребление, в 30-х годах производилось самим Севером.

Для того, чтобы исправить это положение, Шмидт предлагает следующую организационную схему: дальнейшее укрепление сети совхозов и колхозов, причем, устроение их там, где имеется скопление промышленного населения (а за этими пределами совхозы на Севере не нужны), поощрение занятий рыболовецкого, промыслового, оленеводческого населения, для которых сельское хозяйство будет не основным, а дополнительным занятием. Надо отметить, что Шмидт совершенно справедливо оценивал место и роль коренного населения в формирующейся структуре социалистического народного хозяйства. Так, он заявил: "Северные народы своей многовековой историей доказали свою способность преодолевать трудности, свою крепость. Мы должны нашим товарищам, полноправным членам советской семьи народов помочь встать на ноги не опекой, не подкармливанием, в том порядке, как можно подкармливать какой-то музейный экспонат, а помочь развитию их хозяйства и обучить новым, пока на Севере не применявшимся формам хозяйства. Организуя колхозы и последовательно проводя строительство машинотракторных и машинопромысловых станций, ...мы можем добиться решающих успехов в деле культурного развития местного населения»1. Шмидт считал, что аборигены должны идти в совхозы по желанию, а тот, кто не хочет заниматься земплепашеством и огородничеством, может кочевать по тундре с оленями, рыбачить, вести естественный образ жизни. Политику, ориентированную на то, чтобы покончить с кочевым бытом, Шмитд называл «левацким» уклоном, ибо «нигде не сказано, что культурная жизнь есть только оседлая жизнь». Интересно, что одним из рычагов «окультуривания» местного населения Шмидт считал развитие советской торговли, ибо население Севера должно быть заинтересовано в поддержании экономических контактов с центром страны.

Вообще спор о том, как должны жить аборигенные народы при Советской власти, начался сразу же после того, как последние банды белобандитов были изгнаны с территории Крайнего Севера и Дальнего Востока. Специально для того, чтобы помочь северным народам определиться при новой системе, справиться с голодом, нищетой, безграмотностью был организован Комитет Севера (годы работы — 1924 - 1934 гг.). Комитет Севера решал как практические дела (способствовал открытию хлебозапасных магазинов и первых туземных кооперативов, выдавал безвозмездные ссуды и др.), так и политические, организационные. Так, например, известный исследователь Севера В.Г.Богораз-Тан выступил с идеей организовать для народов севера специальные «резервации», сделать таковые не только культурными автономиями, но и экономическими единицами, т.е. помогать аборигенам заниматься их исконными промыслами2. В такой постановке дел Богораз-Тан не видел ничего предосудительного, естественный образ жизни, the subsistence lifestyle - это и есть, по мысли ученого, наилучший вариант развития северных популяций. Идеи В.Г.Богораза-Тана не получили поддержки.

В целом же Комитет Севера сыграл очень большую роль в поднятии уровня жизни аборигенных народов Сибири, некоторых из них он фактически спас от вырождения. Новосибирские ученые отмечают еще такую заслугу Комитета Севера: благодаря его деятельности народности Севера находились под постоянной государственной защитой и прямым управлением со стороны государства. Комитет Севера организовывал научные исследования. В 1926 - 1927 гт была проведена похозяйственная перепись приполярного Севера. Было зарегистрировано, в частности, 356 соседских территориальных общин, в которых в той или иной степени сохранялся род как надстроечное яв-ление . Комитет Севера способствовал организации родовых Советов (они явились своеобразным продуктом взаимодействия общинных, доклассовых и социалистических общественных отношений). На начальном этапе некапиталистического пути развития родовые Советы являлись адекватной политической формой развития народностей Севера. Образование национальных районов и округов, происходившее в начале 30-х гг, было подготовлено практикой функционирования родовых и туземных Советов. К сожалению, после упразднения Комитета Севера возобладал чисто административный, бюрократический подход к народам Севера (оленеводов стали переводить на оседлый образ жизни, навязывались завышенные планы сдачи государству продукции традиционных отраслей, была сведена до минимума индивидуальная трудовая деятельность).

Похожие диссертации на Анализ региональной социальной стратификации : На примере Республики Саха (Якутия)

Социальные основания реализации языковых прав коренных малочисленных народов Севера в системе образования : на примере Республики Саха (Якутия)Местникова, Акулина Егоровна

Этнокультурные стереотипы производственного поведения в трудовых коллективах (на примере трудовых коллективов Республики Саха (Якутия)Подойницына, Ирина Ивановна

Прогнозирование социально-трудовой мобильности работников промышленных предприятий : На примере полиграфической отрасли Республики Саха (Якутия)Ним, Артем Юрьевич

Предпринимательство как основа формирования среднего класса в Республике Саха (Якутия)Абрамова Светлана Васильевна

Становление местного самоуправления как особого социального института в современном российском обществе : На материалах Республики Саха (Якутия)Романова Оксана Дмитриевна

Формирование региональной системы работы с резервом руководящих кадров в Республике Саха (Якутия) Филиппов Владимир Петрович

Институциональные основы трансформации социальной структуры населения региона (На материалах Республики Саха (Якутия)) Охлопков Василий Егорович

Влияние криминализации общества на правовое сознание учащейся молодежи : по материалам Республики Саха (Якутия)Жегусов Юрий Иннокентьевич

Особенности социальной мобильности населения северных регионов в современных условияхЕфимова Аиза Борисовна

Социальная стратификация в современном региональном сообществе : на примере Республики Северная Осетия-АланияКорнаев Арсен Тотразович