Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Психологические последствия терроризма и их взаимосвязь со средствами массовой информации 11
1.1 Отличительные психологические черты террористического акта, как специфического вида преступления, его направленность на СМИ 12
1.2 Основные принципы «Теории управления страхом», раскрывающие механизмы формирования психологических последствий террористического акта 15
1.3. Групповая сплоченность как последствие террористического акта 24
1.4. Легитимизация агрессии 26
1.5. Формирование положительного отношения к террористам, принятие их идеологии и методов борьбы 32
1.6. «Стокгольмский синдром» 36
1.7. Посттравматическое стрессовое расстройство 37
1.8. Негативные эмоциональные состояния 41
1.9. Направленность современного терроризма на средства массовой информации 46
1.10. Влияние СМИ на формирование психологических последствий террористического акта. Коммуникация с аудиторией в кризисных ситуациях 49
Глава 2. Описание процедуры эмпирического исследования 62
2.1.Общая характеристика испытуемых 62
2.2.План проведения исследования 62
2.3. Описание методик исследования 69
2.3.1. Метод семантического дифференциала 69
2.3.2. Опросник диагностики склонности к агрессии BPAQ (Buss - Perry Aggression Questionnaire) А. Басса-М. Перри [17] 74
2.3.3. ЛА-44 (Опросник диагностики легитимизированной агрессии) [17] 75
2.3.4.0просник оценки выраженности психопатологической симптоматики (SCL- 90- R, Symptom Check List-90-Revised)[42] 75
2.3.5. Метод анкетирования 77
Глава 3. Результаты и обсуждение данных эмпирического исследования 78
3.1. Результаты анкетного опроса 78
3.2. Результаты проведенного психосемантического исследования 102
3.3 Результаты психологического исследования 114
Заключение 123
Библиографический список использованной литературы 125
Приложения 134 Приложение 1 (бланк авторской анкеты с инструкцией) 134
Приложение 2 139
Опросник 1 (ЛА-44) 139
Опросник 2 (BPAQ-24) 141
Опросник 3(SCL- 90 - R) 142
Опросник 4 (процедура шкалирования) 146
- Основные принципы «Теории управления страхом», раскрывающие механизмы формирования психологических последствий террористического акта
- Влияние СМИ на формирование психологических последствий террористического акта. Коммуникация с аудиторией в кризисных ситуациях
- Результаты анкетного опроса
- Результаты психологического исследования
Введение к работе
Актуальность исследования обусловлена опасностью терроризма и его последствий. Большинство психологических исследований терроризма делают акцент на таких вопросах, как мотивация террориста, особенности строения его личности, процессы ведения переговоров и т.д. (Borum R., Moghaddam F.). Подобные направления представляются важными, т.к. позволяют глубже вникнуть в природу самого явления и людей, совершающих террористические акты. С другой стороны, узкая направленность в исследованиях ставит под сомнение их значимость с точки зрения профилактики и превентивных мер противодействия терроризму. Изучение факторов, влияющих на формирование девиантного поведения, представляется не менее важным условием эффективности в процессе борьбы с терроризмом, нежели перечисленные выше направления. В этой связи, актуальными представляются исследования, направленные на изучение природы психологических последствий терроризма. Психологические последствия терроризма носят стойкий характер, формируя у человека или группы людей устойчивые установки, угрожающие безопасности, стабильности и целостности общества. В этом аспекте большое значение приобретают исследования в области взаимодействия общества и СМИ в процессе оповещения населения о произошедшем террористическом акте. Именно СМИ представляются одним из наиболее эффективных механизмов, способствующих профилактике не только девиантного поведения, но и террористических установок, потенциально возможных в любом, даже социально и психологически благополучном обществе. В процессе противодействия терроризму важными являются не только вопросы, связанные с изучением самих психологических последствий, но и работа, направленная на выявление оптимальных форм трансляции информации о террористическом акте через СМИ, с целью редукции негативных последствий преступления.
Актуальность работы основана на дефиците отечественных исследований в области психологических последствий терроризма; а также - на отсутствии грамотной стратегии оповещения граждан, что особенно важно в свете высокой террористической активности на территории Российской Федерации и республик СНГ.
Цель исследования: выявление связи между характеристиками новостных видеосюжетов и выраженностью психологических последствий у косвенных участников террористического акта (телезрителей).
Объект исследования: психологические последствия трансляции информации о террористическом акте в средствах массовой информации.
Предмет исследования: особенности влияния различных форм трансляции информации о террористическом акте на характер психологических последствий.
Основные гипотезы исследования.
-
Информация о террористическом акте, передаваемая в СМИ, определяет направленность психологических последствий терроризма, как на личностном, так и на социальном уровне.
-
Такие характеристики сюжетов о террористическом акте, как подробность, эмоциональная насыщенность и источники информации, определяют степень проявления психологических последствий террористического акта.
Эти основные гипотезы исследования конкретизировалась в ряде частных эмпирических гипотез.
-
В процессе оценивания и идентификации себя с другими людьми и группами субъект использует инвариантную категориальную систему, включающую в себя аффективный, когнитивный и поведенческий компоненты.
-
Оценка объектов зависит от подробности и эмоциональной насыщенности транслируемого видеосюжета, а сами изменения в оценивании касаются не только террористов, но и любых других объектов, не имеющих непосредственного отношения к террористическому акту (отдельных людей или групп).
-
Такие характеристики видеосюжета, как подробность, эмоциональная насыщенность, типы комментариев влияют на степень выраженности посттравматического синдрома у наблюдателей (через СМИ) террористического акта.
-
Подробность и эмоциональная насыщенность видеосюжетов о террористическом акте влияют на степень выраженности у наблюдателя готовности к агрессивному поведению и принятие им подобного поведения.
Задачи исследования.
-
Выявить качественные и количественные показатели, характеризующие особенности отношения респондентов к информации о террористическом акте.
-
Выявление категориальной системы, на основании которой происходит оценивание или идентификация субъекта с различными объектами или группами.
-
Провести сравнительный анализ изменения характера оценивания объектов в рамках выделенной категориальной системы, в зависимости от наличия и особенностей транслируемого видеосюжета.
-
Провести сравнительный анализ влияния различных типов видеосюжета на формирование и динамику психологических последствий террористического акта.
Теоретико-методологическую основу исследования составили: положения системно-деятельностного подхода (Леонтьев А.Н.); теория отношений Мясищева В.Н.; представления когнитивной, экзистенциальной и гуманистической психологии о формировании психологических последствий чрезвычайных ситуаций (Селье Г., Gillis J., Huddy L., Horowitz M., Prefferbaum B. и др.); «Теория управления страхом» («Terror management theory» Goldenberg J.L., Pyszczynski T. Greenberg J., далее - ТМТ); основные положения «Risk communication» - прикладного направления исследования стратегий коммуникации с населением в чрезвычайных ситуациях (Barnett J., Durodie W., Herdling M., Sandman P.); исследования в области психологии риска (Fischhoff B., Jenkin C., Slovic P.); теория социального научения (Bandura А.).
Методы исследования. Метод опроса, позволяющий выявить качественные и количественные показатели, характеризующие особенности отношения респондентов к информации о террористических актах, транслируемой через телевидение, и к самому терроризму. В исследовании использована авторская анкета, включающая пять блоков. Первый блок вопросов направлен на выявление реакций респондентов на террористический акт. Вопросы второго блока направлены на выявление предпочтений респондентов относительно характеристик и формата информации о террористическом акте. Третий блок вопросов направлен на выявление предпочтений респондентов относительно образа коммуникатора, т.е человека, непосредственно транслирующего информацию. Четвертый блок вопросов направлен на выявление отношения респондентов к терроризму (в т.ч. и категоризация отдельных видов данного преступления), а также к государственным структурам, противодействующим ему. Пятый блок направлен на выявление процессов легитимизации агрессии и факторов, которые этому способствуют.
Метод семантического дифференциала (Ч. Осгуд, В.Ф. Петренко, А.Г. Шмелев).
Тестирование с использованием следующих психодиагностических методик: 1) Опросник оценки выраженности психопатологической симптоматики (SCL–90–R) (Derogatis L., 1974; Тарабрина Н.В., 2001); 2) Опросник диагностики склонности к агрессии BPAQ (Buss–Perry Aggression Questionnaire) (Buss A., Perry M. 1992; Ениколопов С.Н., Цибульский Н.П., 2007); 3) Опросник диагностики легитимизированной агрессии ЛА–44 (Опросник диагностики легитимизированной агрессии) (Ениколопов С.Н., Цибульский Н.П., 2007).
Характеристика выборки. В исследовании приняло участие 178 респондентов в возрасте от 20 до 45 лет: 97 мужчин (54%) и 81 (46%) женщина. Исходя из специфики работы, основным условием формирования выборки исследования являлось отсутствие у испытуемых профессиональной принадлежности к правоохранительным органам и чрезвычайным службам.
Научная новизна. Впервые проведен детальный и систематизированный анализ широкого спектра возможных психологических последствий терроризма, выделяются взаимосвязи между последствиями личностного и социального уровня. Установлено влияние отдельных характеристик (подробности, содержания) транслируемой информации о террористическом акте на изменение оценивания объектов, не имеющих непосредственного отношения к совершенному преступлению, в категориальной системе («Свой – Чужой») наблюдателя. Выявлен характер влияния видеосюжетов о террористическом акте на формирование девиантных форм поведения и процессов легитимизации агрессии. Выделены значимые характеристики трансляции информации о террористическом акте (степень подробности, эмоциональная насыщенность сообщения, особенности комментариев), способствующие усилению или редукции негативных психологических последствий.
Теоретическая значимость исследования состоит в систематизации психологических последствий терроризма и выделении причинно-следственных связей между последствиями разного уровня и типа. В работе реализован интегративный подход, объединяющий в себе положения различных психологических направлений и теорий, что позволяет рассматривать проблему психологических последствий терроризма с разных ракурсов, не ограничиваясь исследованием лишь индивидуальных психологических последствий. Впервые в рамках отечественных исследований подробно освещены положения «Теории управления страхом» («Terror management theory», далее – ТМТ), которые позволяют рассматривать проблему психологических последствий терроризма в русле основных парадигм данной теории.
Практическая значимость. Полученные данные могут быть использованы при реализации профилактических мероприятий, направленных на противодействие терроризму и экстремизму, а также в процессе взаимодействия с населением со стороны экстренных служб и СМИ во время природных и техногенных катастроф. Результаты исследования применимы для лекционных курсов по психологии девиантного поведения, психологии экстремальных ситуаций и других смежных психологических дисциплин. Значимость полученных результатов заключается в их междисциплинарном характере. Они могут использоваться как в области психологии, так и служить рекомендациями для журналистов и других специалистов в сфере связей с общественностью для формирования эффективных стратегий коммуникации с населением, а также служить научной основой для экспертной оценки уже существующих подходов и способов трансляции и оповещения. Результаты исследования могут быть использованы сотрудниками правоохранительных и чрезвычайных служб (ФСБ, МВД, МЧС) в процессе профилактических мероприятий, в качестве рекомендаций по формированию эффективных способов противодействия терроризму, редукции негативных психологических последствий преступлений, а также природных и техногенных катастроф.
Достоверность и обоснованность полученных результатов обеспечивается: научно-методологической обоснованностью исследования; использованием комплекса методов, релевантных предмету, целям и гипотезам исследования; достаточностью экспериментальной выборки; корректным применением методов математической статистики для обработки данных в сочетании с качественным анализом полученных результатов. Статистический анализ проводился с помощью статистического пакета SPSS 13.0 с использованием методов дескриптивной статистики, корреляционного и факторного анализа.
На защиту выносятся следующие положения.
1. Психологические последствия террористического акта проявляются как на личностном, так и на социальном уровнях. При этом, изменения в личностной сфере (актуализация страха смерти, изменения уровня тревожности и агрессивности) определяют направленность социальных психологических последствий терроризма, в частности – изменение отношения наблюдателя информации о террористическом акте к другим объектам (отдельным людям и социальным группам).
2. В качестве одного из наиболее опасных социально-психологических последствий выделяются изменения в обыденном сознании, связанные с отношением к так называемым группам «инакомыслящих». Изменение отношения к другим объектам выражается в динамике оценок и степени идентификации субъекта в категориальной системе, обозначенной как «Свои – Чужие».
-
Изменение оценок в системе «Свои – Чужие» происходит в трех плоскостях: аффективной, когнитивной и поведенческой и зависит как от субъективных факторов (личностных особенностей субъекта), так и от факторов, связанных с характеристиками транслируемой информации о террористическом акте. Изменения будут наблюдаться не только в отношении террористов, но и любых других значимых объектов или групп.
-
Влияние трансляции информации о террористическом акте наблюдается и на индивидуально-психологическом уровне, что отражается в формировании посттравматического синдрома у наблюдателя и в изменении степени выраженности различных психологических характеристик, в частности, таких, как враждебность, тревожность и агрессивность.
Апробация работы. Результаты исследования обсуждались на заседании Ученого совета Института социологии образования Российской академии образования (2012 г.). Материалы исследования представлены в докладах на трех конференциях: Всероссийская конференция «Психология индивидуальности» (Москва, 2006 г.); Научно-практический конгресс III всероссийского форума «Здоровье нации – основа процветания России» (Москва, 2007 г.); Научно-практический семинар «Экстремизм и национальный вопрос в России» (Москва, 2009 г.).
По материалам работы опубликовано 11 научных работ, в том числе три в журналах, включенных в перечень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий.
Структура диссертации.
Диссертация состоит из введения, трех глав, выводов, заключения, списка литературы (120 наименований, из них 73 на иностранных языках) и двух приложений. Основное содержание диссертационной работы изложено на 147 страницах (включая 17 рисунков и 14 таблиц).
Основные принципы «Теории управления страхом», раскрывающие механизмы формирования психологических последствий террористического акта
Из всего спектра научных психологических подходов, посвященных проблематике психологии терроризма и последствий террористических актов, выделяются работы Goldenberg J. L., Pyszczynski Т., Greenberg, J. и Solomon S., объединенные в особую теорию (англ. «Terror Management Theory", далее — TMT), где подробно рассматриваются психологические последствия ситуаций, в которых человек сталкивается со смертью, в частности террористические акты. Несмотря на то, что ТМТ была сформулирована в 1984 году, и предполагает более широкие цели (нежели узкую направленность на психологию терроризма), по утверждению самих авторов, особенно актуальной она стала после событий в сентябре 2001 года, когда все ее теоретические и экспериментальные данные получили подтверждение за пределами психологических лабораторий. Pyszczynski Т. и др. предлагают весьма перспективный и интересный взгляд на человеческую мотивацию и природу человеческого поведения, в целом. Перспективность и новизна ТМТ объясняется зарубежными учеными тем, что в рамках дайной теории предпринята первая серьезная попытки социальных психологов объяснить природу человеческого поведения (в том числе и агрессивного) через рассмотрение вопросов осмысления человеком собственной смерти [96]. По мнению авторов теории, символическая или прямая встреча со смертью -это монолитный феномен, который ведет к активации защитных мотивов поведения. Эта встреча, как предполагают авторы, формирует у людей готовность к защите себя, собственной картины мира против угрозы смерти, через принятие консервативного и эгоцентрического отношения к жизни, которое может проявляться в стремлении следовать общепринятыми культурными нормами и картинами мира, агрессивно отстаивать их при столкновении с альтернативными системами принципов и правил, восхвалять социальный «статус-кво», увеличивать публичную самооценку, и поддерживать стабильный и согласованный взгляд на собственное Я и окружающий мир. Перспектива управления страхом делает важный вклад в изучение психологического «столкновения» человека со смертью. ТМТ может быть рассмотрена как первая систематическая попытка предоставить теоретическую основу для изучения когнитивных и поведенческих эффектов обдумывания собственной уязвимости и случайной смерти. Напоминание людям об источнике их тревоги (о смерти) увеличивает их потребность в самооценке и сохранении персональной картины мира, и это влияет на их реакции в отношении людей или идеи, которые не соответствуют их собственным психологическим структурам [71]. Страх смерти проявляется в виде размышлений человека о своей бренности и неизбежности смерти. Подобные мысли являются основой для проявления негативных эмоций. Чтобы подавить в себе эти негативные эмоции, человек обращается к своему мировоззрению, своим ценностям и нормам. Он ищет поддержку своего мировоззрения среди других людей, склонных думать также как и он, живущих по схожей системе ценностей и норм. И при этом, в любом другом, отличном от своего, мировоззрении, человек начинает видеть угрозу для себя и своих ценностей, для своего образа жизни. Нетерпимость и негативное отношение к иному мировоззрению рождается не только в случаях, когда человек действительно напуган, и, когда, смерть кажется ему неизбежной и близкой. Даже косвенные упоминания о смерти, в виде репортажей криминальной хроники или похорон, рождают в человеке мысли о смертности.
Согласно Goldenberg J. L., Pyszczynski Т. и др., после террористических актов в Нью-Йорке десятки тысяч людей испытывали страх смерти. Внезапное осознание незащищенности жизни и собственной уязвимости многих повергло в ужас и лишило способности нормально функционировать. В основе ТМТ лежит предположение о наличии у каждого человека страха смерти, который активируется вследствие каких-то драматических событий или упоминаний о подобных событиях. Страх смерти нарушает нормальное течение жизни человека, напоминает о собственной уязвимости и незащищенности перед опасностью. Если человек не сможет побороть в себе этот страх, то следующим этапом будет ужас как ответная реакция па угрозу уничтожения [68].
Авторами ТМТ выделяется два вида защитных реакций, которые активируются у человека с целью подавить возникший страх смерти и восстановить собственную картину мира. Авторы определяют их как «проксимальную» и «отсроченную» защитные реакции. Критерием для такого разделения является временной период, через который активируется тот или иной вид защиты. Так, начальным ответом на мысли, связанные с неизбежностью собственной смерти, являются реакции, позволяющие вытеснить из сознания страх смерти. К подобным реакциям авторы ТМТ относят процессы подавления и отрицания мыслей о собственной бренности и уязвимости. Таким образом, подавив осознаваемые мысли о смерти, человек пытается редуцировать и менее осознаваемые компоненты страха смерти. Здесь начинается этап работы «отсроченной» защиты. Если в первом случае человек обращается к подавлению и отрицанию, то на данном этапе он обращается к своему мировоззрению и чувству собственного достоинства [66, 68, 70].
В ТМТ большое внимание уделяется исследованию механизмов и способов, с помощью которых люди пытаются контролировать страх смерти и подавлять в себе мысли о ее неизбежности. В качестве основных инструментов для контролирования и редуцирования страха предлагается рассматривать чувство собственного достоинства {self-esteem) человека и его культурное мировоззрение [50]. При этом чувство собственного достоинства характеризуется как осознание человеком своей ценности и индивидуальности. Оно формирует систему ценностей, правил и оценок, которые ложатся в основу мировоззрения человека. Именно к мировоззрению, по мнению авторов, человек обращается в периоды беспокойства и страха. Авторы этого подхода настаивают на взаимосвязи между чувством собственного достоинства, уровнем беспокойства и тревожности [66, 69].
В частности, анализируя природу посттравматического стрессового расстройства у ветеранов войны во Вьетнаме Goldenberg J. L., True W. R и др. пришли к выводу, что страх смерти изначально проявляется в виде мыслей о своей бренности и неизбежности смерти. Подобные мысли являются основой для появления негативных эмоций. Для их подавления человек обращается к поддержке других людей, разделяющих его мировоззрение, живущих по схожей системе норм и устоев. И при этом, параллельно, в любом другом, отличном от своего, мировоззрении человек начинает видеть угрозу для себя и своих ценностей, для своего образа жизни. Нетерпимость и негативное отношение к иному мировоззрению рождается не только в случаях, когда человек действительно напуган и когда смерть кажется ему неизбежной и близкой. Даже косвенные упоминания о смерти в виде репортажей криминальной хроники или похорон рождают, по мнению авторов, в человеке мысли о смертности [68].
В качестве подтверждения своей гипотезы о влиянии мыслей о смертности на отношение к другому человеку и на оценку его действий, авторы теории приводят описание эксперимента с мировыми судьями [67]. Эксперимент проводился в 1989 году, в штате Аризона. В нем принимали участие 22 мировых судьи примерно одного возраста, с одинаковым материальным и семейным статусом. Судей разделили на две группы — контрольную и экспериментальную. Судьи из каждой группы должны были рассматривать и выносить приговоры по двум уголовным делам, связанным с проституцией. Психологами намеренно был выбран именно этот вид преступления, т. к. предполагалось, что проституция явно противоречит нормам и принципам, которые составляли основу мировоззрения судей. В качестве административного наказания судьи должны были назначать штраф, величина которого не регламентировалась. Обе группы после вынесения приговора по первому делу заполняли несколько личностных опросников. Опросники были практически одинаковые в обеих группах. Разница заключалась в том, что в опросниках для экспериментальной группы присутствовали вопросы на тему смерти. Например: «Опишите эмоции, которые рождаются у Вас, когда Вы думаете о собственной смерти» или «Как Вы думаете, что мооїсет послужить наиболее вероятной причиной Вашей смерти?». Исследователи предположили, что подобные вопросы вызовут у испытуемых мысли о смерти, о своей бренности и уязвимости, а это, в свою очередь, повлияет на суровость приговора человеку, чье мировоззрение расходится с мировоззрением испытуемого. Суровость приговора, которая прогнозировалась психологами, проявилась в том, что по двум одинаковым делам, одно из которых было рассмотрено до заполнения опросников, а второе после, судьи назначили штрафы в 50 и 450 долларов соответственно. При этом, заполнение опросников в контрольной группе никаким образом не повлияло на приговор по второму делу. Данный результат рассматривается авторами ТМТ как подтверждение тому, что мысли о смерти порождают в человеке потребность защитить свое мировоззрение и вызывают негативные эмоции в отношении людей с иными взглядами. В подобной ситуации в качестве защиты своего мировоззрения человек выбирает тактику подавления. Он не просто отрицательно реагирует, он проявляет явную агрессию по отношению к инакомыслящим. Этим можно объяснить вспышки ксенофобии, расизма и религиозной нетерпимости, которые появляются в обществе после различных трагических и пугающих событий, в том числе и после террористических актов. С другой стороны, мысли о смертности заставляют человека более чем положительно оценивать людей со схожим мировоззрением, переоценивать их [67].
Влияние СМИ на формирование психологических последствий террористического акта. Коммуникация с аудиторией в кризисных ситуациях
От того, каким образом будет предъявляться информация о террористическом акте, зависит и степень восприятия наблюдателем риска данного происшествия, а также субъективная оценка им вероятности повторения подобных преступлений в ближайшем будущем. Под субъективным восприятием риска зарубежные исследователи, в частности, Slovic Р., предлагают понимать степень угрозы террористического акта для индивида, то, что американские психологи формулируют как «личная угроза» в противовес «угрозе национальной», уточняя, что в общем, речь идет о таком понятии как «террористическая угроза», непосредственно связанное с чувством защищенности и безопасности [75, 109]. Стремление к безопасности наиболее остро переживается в ситуации непосредственного наличия самой опасности и слабо или, вообще, не проявляется при отсутствии таковой. Опасность, в данном случае, трактуется как возможные или реальные явления, события и процессы, способные нанести вред человеку или социальной группе, уничтожить их, нанести ущерб их благополучию, разрушить материальные, духовные или природные ценности, вызвать деградацию и стагнацию в развитии [29]. К числу подобных явлений относятся, в том числе, войны, техногенные и природные катастрофы, а также и ситуации насилия. Перечисленные виды событий относятся к травматическим факторам, способным вызвать стресс, который может привести к развитию посттравматического стрессового расстройства. Люди могут переживать состояние угрозы как устойчивое состояние. Если же человек попадает в ситуацию конкретной угрозы, то тогда возникает ситуациошю-личностно трактуемая опасность, которая включает в себя и прогнозирование риска стать потенциальной жертвой, в т.ч., и в будущем. В данном случае понятия угрозы и опасности становятся тождественными. В основе подобного отождествления лежит стремление обеспечить себе безопасное существование, через оперативное реагирование и адаптацию к опасной ситуации. И чтобы реагировать на опасность, человек должен воспринимать её как угрозу. Это своеобразное необходимое условие для удовлетворения одной из базовых человеческих потребностей. В частности, в мотивационной иерархии потребностей Маслоу А. потребность в безопасности занимает второе место по значимости после физиологических потребностей, представляя собой существенный фактор детерминации человеческого поведения. Предельно расширяя содержание потребности в безопасности (в стабильности, в зависимости, в структуре и порядке и т.д.), Маслоу А. сводит выделенную им комплексную потребность к реакции на угрозу. Она побуждает организм мобилизовать все силы для борьбы с угрозой [46].
Grieger Т.А. с соавторами проводили опрос пострадавших от террористического акта в сентябре 2001г. в Пентагоне [72]. Полученые данные иллюстрировали особенности восприятия безопасности жизнедеятельности людьми, перенесшими психотравмирующее воздействие. К примеру, респонденты со сниженным уровнем восприятия безопасности в течение семи месяцев после терактов имели повышенный уровень эмоциональных реакций и высокую выраженность диссоциаций. У них, с большей вероятностью, развивалось ПТСР, а также алкогольная зависимость. Сходные данные об увеличении уровня возбуждения из-за переживания угрозы жизни были получены в исследовании Simeon D. с соавторами [105]. В исследовании стрессовых реакций американцев, проведенном Schuster М.А. с соавторами после террористических актов 11 сентября 2001г., около 47% мирного населения указали па появившееся у них устойчивое беспокойство относительно собственной безопасности или безопасности их близких [103]. С этой точки зрения, проведение террористических актов может рассматриваться как форма массового психологического насилия, поскольку угроза возможного насилия также является насилием [11].
В американских исследованиях восприятия риска повторения того или иного травматического события были выделены различные параметры риска, от которых зависит оценка людьми существующей угрозы. Оценка людьми рисков в большей степени зависит о г различной атрибуции риска [99].Так, в своей работе, Slovic Р. представляет факторы, значимые для людей при определении «риска возникновения травматического события». К таковым он относит: возможность личного контроля над ситуацией; потенциальную опасность, страх, ужас; степень представленности события в личном прошлом опыте субъекта; понимание ситуации; воздействие на детей; проявление последствий, влияние на будущие поколения; обратимость; количество жертв; доверие к правительственным институтам, СМИ; историческая значимость ситуации; умышленность воздействия, справедливость, выгода, причины [108, 109]. Некоторые исследования подтверждают, что человек оценивает риск и угрозу, основываясь на чувстве контроля над ситуацией и уровне знаний о ситуации, а также степени представленности события в прошлом опыте [83].
Террористическая угроза является одной из разновидностей угроз в жизнедеятельности человека. Одной из главных особенностей террористической угрозы является её анонимность. Для террористической угрозы размытый, аморфный образ врага в общественном сознании позволяет приписывать угрозе любое лицо. Нередко за совершенный террористический акт не берет на себя ответственность ни одна из террористических группировок или сразу несколько групп объявляют о своей причастности к его организации. Анонимность террористических актов стимулирует стереотипизацшо образа «врага», в т.ч. и с помощью СМИ, которые, в своем стремлении оперативно (сенсационно) оповещать о случившемся, часто используют «размытые» понятия и термины, пытаясь, тем самым, заполнить «информационный вакуум» («кавказский след», «исламистский террор» и т.д.).
Угроза стать в будущем жертвой террористического акта отличается от других стрессоров. Это отличие связано со спецификой самого террористического акта, о котороіі упоминалось выше. Существенное отличие заключается в том, что переживание угрозы жизни относится к будущему человека и формируется, как правило, после того, как человек стал жертвой или свидетелем (как непосредственным, так и косвенным) террористических актов и их последствий [62]. Анализ и прогнозирование вероятности стать жертвой теракта становится основой для возникновения эмоционально-когнитивных шаблонов, содержащих представления о террористической угрозе. У людей, которые были непосредственными или косвенными свидетелями (преимущественно посредством СМИ) террористического акта, возникают ожидания повторных акций, которые они не в силах предупредить. Эта личная, субъективная оценка проявляется либо в повышенном беспокойстве, либо в полном равнодушии к грозящей перспективе. Различия в объективности оценки террористической угрозы после террористического акта могут быть рассмотрены как следствия переживания события. Впоследствии, даже если объективных оснований для переживаний угрозы подобного преступления в действительности не будет, некоторые люди будут прогнозировать такое угрожающее воздействие [45, 64]. Таким образом, переживание террористической угрозы рассматривается именно как субъективная оценка риска стать жертвой террористического акта.
Другой отличительной характеристикой террористической угрозы является то, что время, место и тип преступления невозможно предсказать (сложность прогнозирования террористического акта). Именно непредсказуемость, с точки зрения возможности или момента наступления, масштаба воздействия, оказывает угнетающее влияние на психику человека. Еще Селье Г. в своих исследованиях показал, что непредсказуемые и неуправляемые события более опасны, чем предсказуемые и управляемые [39]. Ситуации террористических актов насыщенны неопределенностью изменений по причине их непредвиденности и новизны. Главным компонентом всех террористических актов является снижение чувства безопасности и подконтрольности жизни, поскольку потребность в безопасности и защите жизни, как уже было сказано выше, относится к числу одной из базисных, доминирующих для человека. Одним из видов стрессовых реакций на информацию о произошедших и готовящихся террористических актах является снижение уровня оценки безопасности жизни. Степень снижения чувства безопасности не может быть предсказана лишь объективными измерениями степени воздействия или потерь от террористического акта. Среди личностных особенностей, способствующих развитию ощущения нависшей угрозы, психологами выделяются: инфантильность; эмоциональная незрелость; слабая устойчивость к отрицательно окрашенным внешним раздражителям; внешний локус контроля; ригидность; преобладание вытеснений по истерическому типу [20, 120].
Результаты анкетного опроса
Обратимся к анализу результатов, полученных в ходе анкетирования. Предложенный респондентам опросник был условно разделен на несколько тематических блоков.
Первый блок вопросов направлен на выявление вероятных реакций респондентов, как эмоционального, так и поведенческого характера, на произошедший террористический акт. Вопросы данного блока основываются на предположении из ТМТ, согласно которому любое чрезвычайное происшествие, прежде всего имеющее в основе произвольность и человеческий фактор, активирует у людей эмоцию страха, а точнее -страха смерти и страха перед неизвестной угрозой, которая может кардинально изменить не только течение жизни субъекта, но и нарушить его представления о собственной безопасности, осмысленности существования и бренности. Террористические акты (как один из наиболее опасных и травмирующих видов чрезвычайных психотравмирующих ситуаций) также способны вызывать подобный комплекс реакций. Сюда следует отнести: изменение эмоционального состояния респондента; формирование определенных эмоциональных и поведенческих реакций в отношении жертв, агрессоров и собственной личности; а также - субъективное восприятие риска относительно вероятности повторения террористического акта, риска стать жертвой подобного преступления. Мы предполагаем, что чем актуальнее (во временном и личностном аспекте) тема терроризма и отдельных террористических актов для респондента, тем острее будут наблюдаемые реакции и выше будет степень предполагаемого риска относительно будущих террористических актов.
В частности, в одном из вопросов, респондентам было предложено выбрать из представленного списка наиболее вероятные эмоции и состояния, которые они испытали бы при мыслях о смерти и собственной уязвимости. В результате, на первом месте (57,9 %), в качестве наиболее вероятных, разместились состояния «Тревоги» и «Беспокойства», далее, с чуть меньшей популярностью, были отмечены «Страх» и «Огорчение» (56,7 % и 51,1 %, соответственно). Распределение ответов респондентов относительно всех предложенных эмоций и состояний проиллюстрировано на рисунке 4.
Отдельно выделим такой вариант ответа как «Обреченность», который отметили 31,5 % респондентов. Несмотря на то, что он по популярности существенно уступает уже перечисленным эмоциям и состояниям, тем не менее - именно обреченность, наряду со страхом смерти, отмечается специалистами ТМТ в качестве одного из наиболее сильных и вероятных эмоциональных состояний, которые переживает человек при актуализации мыслей о собственной бренности и уязвимости. И связанно это, прежде всего, с тем, что при подобных мыслях у индивида начинает рушиться картина мира, основанная на планомерности и, главное, подконтрольности собственного существования, что, в свою очередь, является смыслообразующей основой жизни. И любое прямое упоминание о том, что планомерное течение жизни может нарушиться по причине вероятной, в том числе, и насильственной, смерти актуализирует у человека страх и обреченность, создает ощущение бессмысленности существования и ведет к депрессивным состояниям.
Основываясь на подобных предположениях, далее, респондентам было предложено выбрать из представленных вариантов (в следующем вопросе) переживаний и состояний те, которые они испытывали при просмотре разного рода репортажей о террористическом акте или «криминальных разборок» с наличием случайных жертв. Наиболее значимые варианты ответа на данный вопрос во многом повторяют ситуацию с ответами на предыдущий (см. рис. 5). Это касается, прежде всего, таких вариантов как «Беспокойство за себя и близких», который в качестве ведущего выбрали 75,4 % респондентов и «Страх за себя и своих близких» (43,4 %). Вариант ответа «Беспокойство за себя и близких» занял второе место, уступив лишь варианту «Сочувствие», который отметили 80,6 % респондентов. Подобное распределение подтверждает положение о том, что именно негативные эмоции и состояния представляют собой наиболее яркие и непосредственные реакции на чрезвычайное происшествие, даже в том случае, когда человек и не является непосредственным участником события.
Интересными являются и результаты по варианту ответа «Злость». Интерес этот объясняется, прежде всего, тем, что практически идентичный (для респондентов, не являющихся профессиональными психологами) по смыслу вариант ответа «Глее» в предыдущем вопросе был выбран всего 14 % респондентов, в то время как вариант «Злость» отметили 54,9 % опрошенных. Подобная картина связана, в том числе и с самой формулировкой вопроса, а точнее - наличии в нем акцента не просто на «мыслях о смерти...» как в предыдущем случае, а на конкретных ситуациях, связанных со смертью (террористический акт и «криминальная разборка»). Это очень важное и значимое уточнение, т.к. в данном случае речь идет о возможных состояниях именно вследствие определенных насильственных и опасных деяний. Т.е.- имеется не только сама ситуация, вызывающая страх или беспокойство, но и гипотетические объекты (преступники), актуализирующие у человека агрессивные диспозиции (эмоционального, когнитивного или поведенческого характера) по отношению к себе. Подобная ситуация подтверждает положение о том, что террористические акты и схожие масштабные резонансные преступления, в силу своей специфичности, от общей массы чрезвычайных ситуаций (аварии, техногенные и природные катастрофы) отличаются по характеру последствий, где вероятными будут не только панические и тревожные настроения в обществе, но и агрессивные реакции, часто генерализуемые и направленные на целые группы, а не только (и не столько) на отдельных людей.
В подтверждение положения относительно того, что террористический акт следует выделять из общей массы чрезвычайных ситуации по более широкому спектру последствий, мы предложили респондентам выделить из предложенных в следующем вопросе те реакции, которые они испытывали при получении информации о террористическом акте. Полученные результаты представлены в таблице 2 и на рисунке 6. По своей формулировке данный вопрос похож на представленный ранее, но с той разницей, что здесь мы уточняем, что нас интересуют реакции, связанные именно с террористическим актом.
Результаты психологического исследования
Описанные явления, согласно классификации западных террологов и психологов, относятся к последствиям социального характера, нежели - личностного. Детерминация подобных явлений невозможна без наличия психологических последствий террористического акта на личностном уровне. Прежде всего, речь идет о формировании ПТСР (или псевдо-ПТСР, как его предлагают рассматривать различные специалисты в области психологии терроризма, когда речь идет о воздействии террористического акта на телеаудиторию или наблюдателей). Для проверки гипотезы о влияния различных характеристик видеосюжета на степень формирования психологических последствий нами использовался статистический непараметрический критерий Краскела-Уолеса.
Психологические последствия терроризма могут наблюдать не только на уровне социальном, общественном и проявляться в изменении системы отношения и оценивания различных групп и общностей. Не менее значительно последствия проявляются и на личностном уровне, вызывая изменения в психологическом (и психическом) статусе наблюдателя, в его эмоциональной сфере, в поведении и реагировании. Для того, чтобы проследить подобные последствия обратимся к анализу данных, полученных в результате использования психологических методик.
Проанализируем данные, полученные по методике SCL - 90.
По результатам проверки гипотезы получены следующие значения на уровне р 0,05 (см. табл.10)
Как видно из представленных таблиц 10, 11 и рисунка 15, существуют статистически значимые различия в полученных результатах по всем шкалам методики, кроме шкалы «Враждебность» («HOS»), Интересно отметить, что наиболее высокие результаты были получены в группе, которая перед заполнением методик просматривала видеосюжет, содержащий показания и комментарии различных официальных лиц, и минимум травмирующих сцеп и интервью бывших заложников.
С другой стороны - наименьшие показатели выявлены в группе, которая просматривала видеосюжет эмоционально насыщенный. Подобный результат, на первый взгляд, можно оценить как достаточно неожиданный, т.к. он противоречит закрепившемуся мнению о том, что сцены, содержащие насилие негативно влияют на психологическое состояние и поведение наблюдателя. Но, дело в том, что террористический акт, по своей специфичности и по спектру последствий, как, впрочем, и механизмов, которые их детерминируют, следует выделять в особую категорию актов насилия. Соответственно, и специфика трансляции террористического акта отличается от трансляции, допустим, художественных фильмов со сценами насилия или «бытовой» криминальной хроники, которая носит обыденный характер и не воспринимается как нечто резонансное и шокирующие. Но, когда речь идет о трансляции новостей о террористическом акте, то сам факт наличия в сюжете сцен насилия перестает играть роль наиболее существенного фактора формирования негативного психологического состояния и девиантного поведения. Первостепенными становятся другие характеристики сюжета, подробно о которых упоминалось в первой главе работы. В частности, речь идет о степени эмоциональности и подробности транслируемого материала, а также о персоналиях, которые упоминаются в нем или их комментарии, лежащие в основе всего сюжета.
Отметим очевидные признаки ПТСР у респондентов в группе, которая просматривала сюжет, содержавший официальные комментарии. Наиболее высокие показатели наблюдаются по таким шкалам, как: «Межличностная сеизипшвиость», «Депрессия», «Тревожность» и «Фобическсш тревооїсность». Люди с подобными показателями характеризуются чувством личностной неадекватности и неполноценности, испытывают ярко выраженный дискомфорт и стойкую реакцию страха в процессе общения с людьми, т.к. в ситуации коммуникации постоянно прогнозируют негативный исход взаимодействия. В таком состоянии им свойственны иррациональные приступы паники, основанные на ощущении вероятного насилия, что приводит к формированию стойких фобических состояний и ограничительного поведения.
Полученные результаты подтверждают выдвинутое предположение о том, что не только сам факт наличия видеосюжета способствует формированию ПТСР у телезрителей. Степень проявления посттравматического синдрома зависит от характера и содержания новостных передач о террористическом акте. Подчеркнем еще раз, что транслируемые сцены о террористическом акте по своему влиянию (в силу специфичности преступления, его новизны, неожиданности и резонансу) кардинально отличаются от сюжетов, содержащих сцены насилия иного рода. Именно подобная специфичность и формирует ту динамику личностных психологических последствий, которую можно наблюдать по результатам проведенного исследования. Т.е., наличие изображения жертв и последствий террористического акта, также как и самих террористов и других непосредственных участников травмирующего события ведет не к усилению, а, наоборот, к редукции таких определяющих симптомов посттравматического стресса как тревожность, фобические состояния, депрессия. И связано подобное изменение с тем, что с помощью эмоционально насыщенной трансляции, передаваемой через СМИ зритель удовлетворяет резко возникающую потребность в подробной информации о произошедшем, т.к именно первоначальный ее дефицит, как прочем и намеренное искажение (цензура), пренебрежение подробностями (со стороны сотрудников СМИ и представителей властных структур) усугубляет панические настроения и, соответственно, приводит к формированию фобических состояний, в т.ч. и к страху смерти. Дело в том, что отсутствие в репортажах подробностей начинает трактоваться напуганным зрителем не как желание со стороны государства избежать паники, а как намеренное искажение и сокрытие. А это приводит не только к ухудшению личного психологического состояния зрителя, но и к формированию негативной и подозрительной позиции по отношению к внешним объектам, в т.ч. и к представителям властных структур, а значит и к государству в целом. И дальше начинает развиваться цепная реакция паники, агрессии и т.д. А одним из звеньев подобной реакции становиться хаотических поиск любой информации о происшествии. И в данном случае, наблюдатель начинает обращаться к непроверенным источникам. А точнее - пользуется слухами и мифами, которые незамедлительно возникают на фоне дефицита официальной информации, что, естественно, еще больше усугубляет негативное состояние, увеличивая вероятность поведения агрессивного, девиатного характера. Это наглядно представлено результатами проведенной методики диагностики агрессии Басса- Перри (см табл.12, 13 и рис.16).
Здесь наблюдается тенденция, которая заключается в том, что уровень агрессивных диспозиций значимо выше у тех респондентов, которые в ходе исследования просматривали видеосюжет, максимально нивелированный с точки зрения эмоциональности содержания и детальности. С той лишь разницей, что предыдущие измерения демонстрировали формирование личностных негативных состояний, а в данном случае можно констатировать, что на фоне уже указанных изменений образуются и агрессивные поведенческие диспозиции в совокупности с аффективным и когнитивным компонентами. Т.е. телезритель уже не просто находиться в состоянии страха и паники, но и готов к агрессивным действиям (в том числе, и защитного характера). Следует отметить, что подобные действия уже не будут носит характер хаотичных и диффузных.
В силу наличия в них аффективного и когнитивного компонентов они трансформируются в целенаправленное девиантное поведение, потенциальными жертвами которого станут, конечно же, не сами террористы, а любые другие группы людей, не совпадающие в своих взглядах, принципах или внешнем виде (начиная от цвета кожи и заканчивая манерой одеваться) с агрессором. Это, в свою очередь, приводит к формированию уже масштабных ксенофобических, националистических и антигосударственных позиций, настроений и взглядов.
