Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Происхождение и сущность института региональной политической элиты
1. Теоретическое содержание категории «социальный институт» С.15.
2. Социально - философские основания института элиты С.32.
3. Соотношение элиты и региональной политической элиты как общего и особенного С.49.
Глава 2. Региональная политическая элита - институт власти и управления территорией .
1. Социальная стратегия управления развитием региона как выражение институциональной природы политической элиты С.68.
2. Региональный политический режим -результат институциализации политической элиты на территории С.86.
3. Проблемы формирования идеологии региональной политической элиты . С.102.
Заключение С.120.
Библиографический список
- Социально - философские основания института элиты
- Соотношение элиты и региональной политической элиты как общего и особенного
- Региональный политический режим -результат институциализации политической элиты на территории
- Проблемы формирования идеологии региональной политической элиты
Социально - философские основания института элиты
Естественно, что Д.П. Гавра далеко не первый ученый, предложивший свою классификацию социальных институтов.
Еще М. Ориу классифицировал институты, разделив их на те, что имеют особую организацию (корпоративные) и те, которые не имеют (вещные).1
Традицию М. Ориу фактически продолжили авторы учебника по социальному менеджменту (под редакцией Д.В. Валового).2 Заявив о том, что считают институтами особые системные образования,3 они предложили две их группировки: 1) «просто системы правил деятельности, системы, гораздо более сложные, чем отдельные нормы, являющиеся достаточно крупной совокупностью взаимосвязанных норм или даже норм и ценностей» и 2) «институционализированные организационные системы», в которых «образующие их нормативно-ценностные системы находят еще некое организационное оформление или воплощение».4 До сих пор остаются актуальными трактовка и классификация институтов У. Г. Самнера, писавшего о том, что «массы собираются вокруг интересов и развиваются, когда интересы оформляются в институты»5. При посредстве институтов закрепляется и транслируется опыт и поддерживается равновесие в обществе.
Институты могут быть «предписанными» или «самовозникающими». Предписанные институты, в отличие от самовозникающих, предполагают специальный административный персонал и являются организациями: «организации суть социальные системы, порожденные формально вводимыми (предписанными) процедурами, а не просто самовозникающими силами». «Критерий для определения, что такое -1929.- Vol. 1-4. формальная организация или, короче, просто организация, находится в процедурах мобилизации и координации усилий различных (обычно специализированных) подгрупп для достижения общих целей»1.
С другой стороны, институциональная система состоит из частных институтов (в основе которых лежат частные интересы) и массовых (основание - массовые интересы и влияние на все общество).
У. Г. Самнер исследовал и систематизировал именно массовые институты, объединив их в четыре группы: 1) институты самоподдержания общества (индустриальная организация, собственность, война за распределение богатства, институты регуляции голода и половой потребности); 2) институты брака и семьи; 3) институты самоутверждения (мода, этикет, игры, наслаждения); 4) религия.
Безусловно, заслуживает интереса предложение Р. Кеохейна о выделении институтов - «общих принципов классификации видов деятельности» (пример: суверенная государственность) и институтов -«особых, созданных людьми установлений, закрепленных формальным или неформальным образом».2
Как мы убедились, неопределенность и размытость свойственна и определению понятия «социальный институт» и такому важному аспекту в его изучении, как классификация.
Н. Аберкромби, С. Хилл, Б. С. Тернер3 были правы, когда говорили о том, что понятие «институт» хоть и используется давно и широко, но, тем не менее, точного и однозначного определения не получило. Сами они считают, что термин описывает регулярные и долговременные социальные практики, санкционируемые и поддерживаемые с помощью социальных норм и имеющие важное значение в структуре общества.
Попытаемся определить онтологический и эпистемологический смысл категории «социальный институт» с феноменологической точки зрения1, позволяющей проследить его генезис как результат человеческой деятельности.
Дня любой социальной общности и любого социального института характерна своя собственная социальная конструкция реальности, т.е. специфическое значение, которое стало «реальностью» для репрезентативного представителя общности.
При этом под «реальностью» мы будем понимать качество феноменов иметь бытие, т.е. независимую от нашей воли и желания природу, сущность, «чтотость»; еще точнее - субстанциональное ядро самостоятельно существующего сущего.
Естественно, что без уверенности в существовании «реальности» не может быть и «знания». В конечном итоге, эта уверенность и есть знание.
С другой стороны, социально признанная система знания является «реальностью» и как реальность определяет сердцевину культурной деятельности, т.е. преобразования возможного в действительное. Так, реализованная виртуальная реальность, возможность, ставшая действительностью (= культура), синтезирует «реальность» и «знание».
Очевидно, что и основополагающая реальность и знание находятся в состоянии функциональной зависимости и взаимно производны, т.е. являются друг для друга и причиной, и следствием. Таким образом, индивидуальный смысловой порядок гарантируется индивидууму как естественный способ видения мира, что не исключает возможности выхода из определенности социально-исторической ситуации. Получается цепочка зависимостей: индивидуальный прорыв «относительно-естественного мировоззрения» (знания) - новое знание - культурная деятельность - новая «первореальность». Ничего не меняет признание того факта, что знание, как и мышление, всегда есть знание с определенных позиций и имеет социальное размещение.
Это значит, что разные социальные группы ограничены в своем знании социальной позицией, но ограничены не одинаково. Интеллектуальная элита («свободно парящая интеллигенция») аккумулирует различные групповые социальные знания и приближается к правильному пониманию, к правильному знанию реальности и, значит, к адекватному «плану» культурной деятельности по преобразованию (преодолению) первореальности.
Естественно, что знание интеллектуальной элиты (теоретическое знание, философское знание) не исчерпывает «знание» в обществе. Гораздо более мощный массив представляет собой не- и дотеоретическое, повседневное знание. Однако в основе культурной деятельности различных элитарных групп лежит сложный конгломерат «знаний», важным элементом которого выступает знание интеллектуальной элиты.
Исследуя общество и его проявления, такие как социальные институты, мы должны исходить из двойственного характера общества и его явлений: объективной фактичности (факты как вещи) и субъективных значений - мир вещей создается в деятельности сознательно. Цепочка бесконечна: реальность - знание - реальность - знание - и т.д. Следовательно, ответить на вопрос, что является «субструктурой», а что «суперструктурой» невозможно. Но он и не имеет смысла.
Соотношение элиты и региональной политической элиты как общего и особенного
В основу необходимой и реалистичной социальной стратегии управления развитием России и ее регионов должны быть положены следующие основания: 1) контролируемое ускорение, овладение темпом перемен; 2) контроль за социальными изменениями как объектом понимания и истолкования перемен в позитивном духе и придания им положительного смысла; 3) недопущение чувства опасности и риска у широкого круга людей, т.к. созданные и передаваемые культурой способы объяснения действительности и нормы поведения могут обессмысливаться, а вместе с этим может теряться социальная интеграция общества; 4) учет на стадиях разработки и реализации программ развития потенциала аномии и реального состояния общества; 5) заключение нового «общественного договора», с частичным переделом доходов или, по крайней мере, их ростом; 6) усиление активности государства в таких сферах в которых в последние годы она отсутствовала; 7) экономичгское строительство, базирующееся на интеграции технологической, инновационной и научной политики;8) отказ от изоляционистской философии обращения с собственностью; 9) умеренный протекционизм по отношению к национальному производителю.
Общей матрицей социальных стратегий политических российских элит должна стать стратегия устойчивого развития, связанная, в свою очередь, с общемировой, получившей название «Повестка дня на 21 век».
Но сегодня, на наш взгляд, говорить об устойчивом безопасном развитии России и ее регионов преждевременно.
Выживание, т.е. удовлетворение жизненных потребностей нынешнего поколения, - необходимая, но далеко не легко достижимая задача, которая стоит перед российским обществом.
Стратегия выживания своей главной целью (заданием) должна иметь недекларативную переориентацию всех социальных институтов на удовлетворение потребностей человека и достижение демографической и социокультурной стабильности как интегральной характеристики общественного здоровья.
Стабилизация выступит в качестве стартовой площадки для долговременной программы устойчивого развития, которое должно соблюдаться во времени и пространстве (регионах федерации).
Долговременность программы, помимо прочего (а, может быть, в первую очередь), обеспечит межпоколенческие связи в обществе через привязанность к общему ресурсному потенциалу (люди, природа, «материальный субстрат» (Э. Дюркгейм), нематериальный духовный потенциал (или «коллективные представления», в совокупности составляющие общественное сознание); воспроизводство социокультурного процесса; поддержание морально-этических ценностей.
Особое значение имеет преемственность целей (заданий) и их корреляция с целями - идеями (нормативными целями). Очевидно, что главные причины стагнации общества - в отсутствии фундаментальных ценностей и целей долгосрочного действия. В разрабатываемых программах (планах, прогнозах, концепциях и т.д.) нет верхнего блока системы - целей развития общества, а нет единства целей - общество атомизируется, происходит фибрилляция общественного сознания, люди теряют ориентацию во времени, их разрозненные устремления слабосильны, а вакуум идей заполняется мифами и политическими спекуляциями, так что криминальность представляет собой всего лишь фрагмент социальной патологии.
Можно утверждать, что встав на путь модернизации, российская элита (не только политическое руководство) с самого начала оказалась не способной выполнить ту роль, которую пыталась играть. Модернизаторской элитой, в полном смысле, она не стала до сих пор.
Стратегия региональных политических элит, в свою очередь, (в том смысле, как мы ее определяем) явилась невнятной декларацией о намерениях.
Но о том, что для политического руководства региона стратегия регионального развития должна быть не пожеланием или идеологическим инструментом в политической борьбе (в первую очередь, в избирательный период), а нормативным (институциональным) императивом, законом существования, свидетельствует опыт Японии, страны, представляющей собой сознательно построенное информационное общество.
Исходя из основных тенденций развития мирового сообщества (от глобального до регионального уровней)1, приоритетными направлениями социальной стратегии управления развитием региона, осуществляемой политической элитой должны стать: 1. Образование, наука, информатика. Необходимо не только вкладывать достаточные финансовые и материальные ресурсы в образовательную сферу, сопоставимые со средствами, инвестируемыми в энергетику, сырьевые и перерабатывающие отрасли вместе взятые. Нужно создавать условия для того, чтобы интеллектуальная элита оставалась в России2. 2. «Организационный гуманизм». Современный работник должен быть не только высокообразован, но и иметь достойные материальные условия, находиться в благоприятном психологическом климате, не тревожиться о будущем дне, ощущать заботу о себе. 3. В социальных институтах необходимо развивать нормативные ценности и организационную культуру, новаторство и дух предприимчивости. 4. Равномерное распределение бремени преобразований на всех граждан в духе Л. Эрхарда, его «благосостояния для всех». Нельзя ожидать лучшего будущего, если непомерно и беззаконно обогащаются одни и нищают другие. За свое богатство, в таком случае, «новые русские» политики и капиталисты будут отвечать если не перед обществом, то перед криминалитетом . 5. Реальная поддержка малых форм (малых предприятий, семейных фирм и т.п.) как наиболее активных и динамичных, вследствие их малоинертности, подвижности и большого потенциала разнообразия. Это обеспечит негэнтропийный отбор из множества альтернативных вариантов и осуществление принципа диссипации в процессе самоорганизации открытых систем. 6. Предоставление предприятиям экономической свободы. Создание конкуренции путем устранения вертикального и горизонтального монополизма. 7. «Распределение управления» как важнейшего феномена оптимизации институтов и структур в ходе их эволюции в технике, экономике, социуме. 8. Поддержка акционерных обществ открытого типа, определяющими критериями существования которых должны быть эффективность, рентабельность, конкурентноспособность на внутреннем и внешнем рынках. 9. Проведение четкой границы между бюрократическим капиталом и предпринимательством, с целью поддержания последнего как института.
Приватизация, о чем уже говорилось, стала не столько способом перераспределения собственности, сколько закрепления неявного распределения советских времен. Бюрократическая буржуазия, легализовав себя в качестве владельцев государственного имущества и хозяйства, принялась распродавать отечественные фонды и природные ресурсы.
Региональный политический режим -результат институциализации политической элиты на территории
Если руководство общества, его правящие элиты, пренебрегают этими вопросами, то в обществе появляется идеологический вакуум, вбирающий в себя лишающиеся ценностных жизненных ориентиров социальные группы. Они перестают выполнять свое социальное предназначение, общество атомизируется, разрушается, гибнет.
Выход - идейная мобилизация (с использованием эффективных лозунгов) на основе особой интеллектуальной технологии, включающей различные социальные регуляторы (традиционный, информационный, директивный, мораль, институт социальных предсказаний и др.).
Итак, какой должна быть идеология современной России, и могут ли существовать ее региональные разновидности (проявления), если идеология - это система ценностей и взглядов, позволяющая ориентироваться в окружающем мире и служащая основой целеполагания и выбора методов политической деятельности?
Анализ, очевидно, нужно начинать с реконструкции фрагментарных, но достаточно емких (смыслоформирующих) локусов перестроечной и постперестроечной идеологии. Особенностью перехода от марксистско-ленинской ортодоксии стали, с одной стороны, декларации в духе, так называемого «нового мышления» Горбачева, с другой стороны догматическое (упрощенное и вульгаризированное) западничество: вера в единый телеологический прогресс, примат общечеловеческих ценностей, минимизация государства, политический и идеологический плюрализм и т.д.
Нелепые, подчас постыдные формы гробокопания приобрела борьба за развенчание советского периода отечественной истории, в ходе которой часто происходило не реабилитация людей, пострадавших от режима, а антигосударственных идейных течений. Под сомнение ставились такие ценности как патриотизм, жертвенность, просто порядочность и честность. Целенаправленно разрушалась трудовая этика. В результате идейно-эмоциональные скрепы общества были попросту уничтожены. Никто не хотел жить в проклятой Богом стране «совков». Общество раскололось на «красно-коричневых», «коммунистическую номенклатуру», «силы реванша» и сторонников цивилизации, здравого смысла, общечеловеческого опыта.
Именно эта триада; цивилизованность, здравый смысл, общечеловеческий опыт - стала концептуальной основой новой официальной квазиидеологии России, выражавшей интересы ничтожного меньшинства радикальных западников1.
Без национально-государственного идеала, основы массовых ценностей и национальных интересов, были потеряны внутриполитические и внешнеполитические цели, стратегия, государственное целеполагание вообще. Россия оказалась в уникальной ситуации: с политическим руководством, лишенным воли и самоидентификации с государством, и народом, оказавшимся без Родины2.
Это привело к полной идеологической зависимости руководства от внешнего воздействия, связанного с целеполаганием и волей (МВФ, Государственный Департамент США, Дж. Сорос и т.д.), и беззащитности перед любым актором, обладающим способностью достигать своих национальных целей и бороться за свои собственные приоритеты.
Стало очевидно, что всепоглощающий системный кризис, нарастание энтропии, сползание в хаос - это следствие культурно-цивилизационного шока. Тем не менее, страна находится в идеологическом вакууме до сих пор.
Для массовой социальной психологии россиян стали характерны: утрата идентичности в качестве граждан государства; потеря внутренней связи с социальной группой; ослабление гражданской солидарности. В целом, можно говорить о кризисном сознании, компенсаторность которого потенциально приобретает любую направленность: от поддержки фашистских идей, до слепого мондиалнзма.
Принципиально, изменение ситуации возможно, если политическое руководство выполнит свое призвание: выразит национальные интересы и собственную волю в их достижении на языке идеологии, т.к. «развитие требует идеологической уверенности. Без этого не будет общественного консенсуса, а намерения не будут иметь смысла»1.
В США, считающейся многими нашими обществоведами наиболее развитой страной, в настоящее время вырабатывается уже четвертая за 200 лет национальная идеология (англо-американская, евроамериканская, мультикультурализм, и, наконец, либеральный национализм).
Ядром новой идеологии должны стать общенациональные ценности: патриотизм, государственничество, державносте духовность, народовластие, межнациональная и межконфессиональная терпимость и взаимоуважение, социальная справедливость, права, свободы и благосостояние каждого человека и гражданина, гармония природы и общества2.
Именно эти ценности соответствуют архетипу русского народа, т.е. «некоторому набору предметов или идей, которые в сознании каждого носителя определенной культуры связаны с интенсивно окрашенной гаммой чувств или эмоций»3. Как бессознательные культурные структуры (ценностные коллективные представления) социальные архетипы формируются в течение всей истории народа.
Проблемы формирования идеологии региональной политической элиты
В политике (стратегии руководства) теория выступает как определенная совокупность идей, которая выражает идеальный образ изучаемой части действительности при каких-то определенных, самим исследователем наперед заданных условиях. Эти условия являются «рациональными» (в ценностном понимании самого исследователя). Главным допущением является «рационализация» поведения участников соответствующих социальных действий. В этом случае мы и можем получить «теорию», т.е. мысленный образ политических процессов. В рамках «идеального типа» («теории»), как средства для познания действительности, только и могут определяться понятия, в том числе социально политические концепты: государство власть народ политика правящие группы региональные элиты и т.п.
Не случайно, в отечественном философско-политическом сообществе период бессмысленного заимствования терминологии и использование западных концептов в ином цивилизационно-культурном поле породил жесткую оппозицию. Приходит понимание того, что при исследовании российских процессов нельзя опираться на «само собой разумеющиеся» понятия. Их необходимо самим «проговаривать» и продумывать в собственном культурно-цивилизационном контексте и уточнять при изучении региональных проблем.
В самом общем виде, политику можно определить как организацию способностей целедостижения. Несмотря на то, что политика может рассматриваться как прямая функция соответствующей культуры, на ее поле, как нигде остро, сталкиваются духовные и материальные ценности, намерения и цели различных общественных групп. Занимая определенную ценностную позицию, политики выражают общественно-групповые интересы и пытаются осуществить определенный социальный проект, преследующий как общенациональные, так и групповые цели.
Осуществляется социальный проект государством, т.е. политическим единством руководства (власти) и народа, как особой культурной личности1. Поэтому в политико-государственной жизни изначально участвуют некоторые коллективно-психические (идеологические) образования. В этом смысле, можно говорить о мистически-религиозном происхождении государства. Не случайно, у всех народов был божественный культ царей или самого государства и его власти.
Политические чувствования представляют специализированную форму выражения эмоций, побуждающих к построению государства. Патриотизм, национальный мессианизм, различные виды империализма закрепляются на уровне архетипов2. Сколь угодно долго можно обличать «империализм», но он не что иное, как следствие народного убеждения в истинности собственной культуры и в мировом призвании своего государства.
Эмоции непосредственно связаны с ценностями данного народа. Можно выделить три группы этих ценностей.
По Шпенглеру3, первый тип ценностей ориентирует либо на овладение потусторонним (трансцендентным), либо на овладение пространством конечного или бесконечного (ориентация на овладение посюсторонним, имманентным). Этот первый тип ценностей, определяющих культуру, влияет на государство лишь опосредованно. Так, семитические представления о государственном идеале, как вечной и блаженной земной жизни, были ассимилированы западной культурой, и их можно найти в западноевропейском осознании государства.
Евразийские народы отличает неудовлетворенность закреплением в посюстороннем и, в то же время, общий религиозный уклон в сторону трансцендентного (искание потустороннего). Если говорить о русском духе, то в нем эта дихотомичность проявляется в умении оставаться свободным в служении государству.
Культурные ценности второго порядка формируются месторазвитием и должны рассматриваться в контексте внешней географической среды. Эти ценности не что иное, как способы подходов к вопросам бытия и обусловленные этими подходами приемы жизнестроительства.
Культурные ценности третьего порядка - культурные трафареты, образцы культурной моды, культурные традиции. В конечном счете, они определяются принципами культуры, составляющими ее фундамент. Но именно они (принципы третьего порядка, производные принципы) играют главную роль в истории культурных форм.
Одной из культурных форм является идеология как средство консолидации общества, создающая предпосылки массовой коммуникации, на языке, доступном всем здоровым социальным группам.
Существуют различные интерпретации идеологии и различное отношение к ней (до полного неприятия в духе деидеологизации).
На наш взгляд, смысл идеологии в том, что в ней содержатся цели (программы) социальной деятельности. Как совокупность идей, идеология устанавливает твердые основы для политики (стратегии).
Думается, что представление о том, что мир являет собой воплощение идей, мыслей, принципов наполнено глубоким смыслом. Целеполагающий человек создает свой мир согласно плану - прогнозу, т.е. идеям.
