Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Социокультурные и аксиологические детерминанты правового нигилизма в современном российском обществе 13
1.1. Соотношение морали и права в отечественной философско-правовой традиции 13
1.2. Кризис социетальных ценностей и нигилистическая «живая» правовая культура 35
Глава 2. Социальная рискогенность нигилистического отношения к праву 55
2.1. Правовой нигилизм как фактор криминализации российского общества и развития коррупции 55
2.2. Взаимное отчуждение человека и государства в нигилистическом континууме 70
Глава 3. Преодоление правового нигилизма и перспективы поддержания социальной безопасности в современной России 87
3.1. Укрепление основ правового государства как условие социальной безопасности 87
3.2. Социальная безопасность и развитие позитивных правовых ценностей
Заключение 133
Литература 137
- Соотношение морали и права в отечественной философско-правовой традиции
- Правовой нигилизм как фактор криминализации российского общества и развития коррупции
- Укрепление основ правового государства как условие социальной безопасности
Введение к работе
Актуальность темы исследования. В последние годы все больше исследователей, анализируя современное российское общество, констатируют аномалии в характере повседневных социальных практик, расширение их неправового сектора, институционализацию неправовых форм социального поведения. Хотя причины такого положения дел называются различные, итоговый вывод, как правило, один и тот же: российское пореформенное общество стремительно трансформируется в атипичное, не подпадающее ни под одну классификацию социальное образование, в границах которого неправовые практики стали доминирующими и приобрели тотальность. Это явление, столь же масштабное, сколь и угрожающее, настоятельно требует всестороннего изучения, которое пока только начинается.
В этой связи возникла необходимость детального анализа процессов, происходящих в сфере индивидуального и общественного мировоззрения, изменений в отношении россиян к праву как социальному регулятору, факторов и возможных последствий этих изменений. В частности, вновь обретает актуальность исследование правового нигилизма как специфической формы отношения к праву, как элемента деформированного типа правовой культуры, как мировоззренческого истока и основания неправовых социальных практик.
Актуальность обращения к изучению правового нигилизма определяется также и нерешенностью на сегодняшний день поставленной в начале реформ стратегической задачи - создания в России новой, правовой государственности, свободной от теневых сделок и бюрократического произвола. В настоящее время, как и прежде, в российском обществе широко распространена коррупция чиновников всех
уровней, практически отсутствует независимый суд, все более снижается степень доверия населения к властным и правоохранительным органам, растет криминализация населения. Правовое же государство предполагает в первую очередь четкость правового регулирования, высокий авторитет судебной власти, бережное отношение к правам каждой отдельной личности. Распространенность нигилистического отношения к праву среди россиян является существенным мировоззренческим фактором, препятствующим становлению правовой государственности. Одной из важнейших составляющих успеха в решении поставленной задачи поэтому становится глубокое изучение правового нигилизма как социокультурного комплекса, а не просто как специфической черты правовой культуры и правосознания россиян.
В последние годы исследователи все настойчивее обращаются к теме поддержания социальной безопасности, и в частности отмечают связанность безопасного состояния общества с качеством мировоззрения людей, с единством общества в отношении целей и ценностей. В этой связи приобретает особую значимость изучение правового нигилизма как угрозы социальной безопасности.
Отсюда вытекает актуальность не только правоведческого, но и социально-философского анализа правового нигилизма на российской почве - с его историческими и этнопсихологическими предпосылками, в его связанности с переходным состоянием пореформенного общества, с деидеологизацией и кризисом социетальных ценностей, с неразвитостью элементов гражданского общества.
Степень научной разработанности темы. Изучение правового нигилизма как культурно-правового феномена традиционно входит в предметігую область правоведения и осуществляется концептуальными средствами правоведческого дискурса. В этой связи необходимо назвать работы таких отечественных правоведов как Н. Варламова, В. Гойман, А.
Колесников, В. Ломовский, Н. Матузов, А. Новиков, И. Невважай, Э. Соловьев, А. Семитко, В. Туманов, С. Шейфер, в которых рассматриваются сущность правового нигилизма и исследуются факторы его распространения среди современных россиян.
Обусловленность нигилистического отношения к праву состоянием, а также типом и характером правовой культуры раскрывается в исследованиях
A. Альбова, Р. Байниязова, В. Бегинина, В. Лапаевой, В. Мапельмана, В.
Нерсесянца, И. Невважая, А. Окусова, М. Смоленского, Ю. Чуфаровского.
Дискуссионный характер исследуемой проблематики выразился в
разнообразии представленных точек зрения.
Однако правовой нигилизм - это не только вид отношения к праву, но и мировоззренческое явление, требующее социально-философского и историко-культурологического изучения в более широком контексте. Имеющие нигилистическую окраску особенности традиционного для российской культуры отношения к праву были вскрыты - или нашли отражение - в трудах классиков отечественной философской, философско-правовой и теоретико-правовой мысли: Н.А. Бердяева, И.А. Ильина, Б.А. Кистяковского, Н.М. Коркунова, С.А. Муромцева, П.И. Новгородцева, Л.И. Петражицкого, B.C. Соловьева, П.А. Сорокина, С.Л. Франка, Б.Н. Чичерина, М.Ф. Владимирского-Буданова. Эта линия была возобновлена современными исследователями проблем этнокультурной и цивилизационной специфики России - А. Ахиезером, А.Андреевым, А.Вишневским и др. Іімеющиеся научные представления об этнокультурных и этнопсихологических особенностях восприятия россиянами правовых реалий могут быть существенно дополнены некоторыми результатами культурологических и семантико-лингвистических работ С. Аверинцева, Н. Арутюновой, В. Иванова,
B. Топорова. Нигилистический потенциал влияния православного типа
духовности на формирование отношения к праву проанализирован С.
Аверинцевым и А. Ковлером.
Отражение нигилистического отношения к праву в распространении и институционализации нелегальных социальных практик, вытеснения формальных норм регуляции, повышении уровня социального риска в пореформенном российском обществе плодотворно исследуется такими авторами как Т. Заславская, Р. Капелюшников, А. Олейник, В. Радаев, Р. Рывкина, Л. Косалс, О. Яницкий и др. Необходимо отметить в этой связи работы А.Малиновского, посвященные явлению институционально-правового вакуума как одному из источников правового нигилизма современных россиян.
Кризис социетальных ценностей и сопряженное с ним состояние социальной и психологической аномии как закономерность периода трансформации общества и как один из главных факторов нигилистических деформаций в мировоззрении россиян анализируется А.Здравомысловым, Н. Лапиным, В. Петренко, А. Филипповым, А. Эфендиевым.
В отечественной литературе нет специальных исследований правового нигилизма в аспекте той угрозы, которую он составляет для социальной безопасности. Однако тематика, связанная с безопасностью общества, в последнее время освещается достаточно широко. В частности, для нашего исследования имеет большое значение аксиологический подход к исследованию социальной безопасности, представленный в работах Л. Абалкина, С. Бабурина, Н. Загладина, В. Кузнецова, Б. Мартынова, Г. Мусихина и др. Вопросы безопасности на юге России исследуются такими авторами, как Р. Абдулатипов, Н. Авдулов, Р. Алиев, В. Дегоев, Г. Денисова, И Добаев, С. Кургинян, Д. Малышев, В. Смирнов, Л. Хоперская, В. Черноус и др. Влияние противоборства частногрупповых интересов и роста социальной напряженности как факторов, снижающих уровень социальной безопасности, рассматривается в работах А. Возженикова, Г. Осипова, А. Подберезкина и В. Макарова.
Перспективы преодоления нигилистических аберраций в правопонимании и социальных практиках в процессе становления правовой государственности и расширения сектора гражданского общества в современной России очерчиваются или косвенно затрагиваются в публикациях А. Аринина, Г. Барабашева, Ю. Веденеева, 3. Голенковой, В. Любина, Л. Мамута, В. Нерсесянца, С. Серебрякова, М. Смоленского, С. Соловьева, В. Шмакова.
Таким образом, проблематика, связанная с феноменом правового нигилизма на российской почве, широко представлена и энергично исследуется в отечественной научной литературе. Однако эти исследования, как нам представляется, должны быть дополнены рассмотрением проблем генезиса и распространения правового нигилизма в социально-философском ключе, что позволило бы связать изучаемые явления с процессами, идущими в сфере мировоззрения и системе ценностей россиян, а также исследованием влияния правового нигилизма на состояние социальной безопасности. Эта задача и ставится в настоящей работе.
Объектом диссертационного исследования является процесс распространения в современном российском обществе нигилистического отношения к возможностям правового регулирования социальных практик, правоохранительным структурам и правовой системе в целом.
Предмет исследования составляет социальная рискогенность правового нигилизма для современного российского общества и перспективы его преодоления как условие поддержания социальной безопасности.
Цель исследования заключается в социально-философском обосновании рискогенности правового нигилизма для социальной безопасности современного российского общества.
Указанная цель потребовала постановки и решения ряда промежуточных исследовательских задач:
- рассмотреть влияние на формирование у современных россиян
нигилистического отношения к праву специфики отечественной
правокультурной и философско-правовой традиции;
-проанализировать как фактор развития правового нигилизма кризис социетальных ценностей и тенденции аномии в переходном российском обществе;
-показать рискогенность правового нигилизма как мировоззренческого фона криминализации общества и распространения коррупции;
выявить взаимосвязь нигилистического отношения к праву и процесса отчуждения общества от государства как угрозы социальной безопасности;
исследовать перспективы формирования на российской почве * правовой государственности в аспекте поддержания социальной безопасности; *
обосновать коррелятивный характер поддержания социальной безопасности российского общества и развития правовых ценностей.
Теоретико-методологическую основу диссертации составляют труды и идеи российских и зарубежных философов, правоведов и социологов, рассматривавших нигилистическое мировоззрение в целом и . его проявления по отношению к праву. В качестве базового методологического принципа использовалась идея П. Сорокина об определяющей роли социетальных ценностей для нормального баланса всех элементов общества как системы, а также разработанная Э. Дюркгеймом и Т. Селлином концепция социальной аномии. В части рассмотрения этнопсихологических, этнокультурных и исторических особенностей российского правового менталитета использовались
принципы цивилизационного подхода, позволяющие обосновать своеобразие сложившихся в России культурных форм.
В диссертации применялись метод сравнительного анализа, конкретно-исторический метод, использовались данные многочисленных социологических и статистических исследований.
Полученные в ходе исследования результаты содержат следующие элементы научной новизны:
- установлено, что нигилистическое отношение к формальному
праву у россиян имеет глубинные корни в специфике этнического
менталитета и в российской традиции правопонимания;
- утверждается, что решающим фактором распространения
правового нигилизма и неправовых социальных практик в современном
российском обществе является посттрансформационный кризис
социетальных ценностей и сопутствующая ему психологическая аномия;
- показано, что нигилистические установки по отношению к праву,'
опосредованные установившимся нигилистическим порядком социальных
взаимодействий, образуют мировоззренческий контекст, стимулирующий
криминализацию общества и развитие коррупции;
-выяснено, что распространение правового нигилизма коррелирует с ростом взаимного отчуждения общества и государства, составляющим угрозу социальной безопасности;
-обосновано, что формирование правовой государственности и преодоление нигилистических тенденций отношения к праву является необходимым условием поддержания социальной безопасности современного российского общества;
- установлено, что поддержание социальной безопасности российского общества требует внедрения в общественное сознание позитивных правовых ценностей.
Научная новизна исследования конкретизируется в следующих положениях, выносимых на защиту:
1. Российская традиция правопонимания как на философском, так и
на обыденном уровне характеризуется эмотивностью и синкретичностью,
концептуализированным пренебрежением к рациональному формализму,
притязаниями на «сверхправовые», духовно-нравственные формы
реализации справедливости. В российских этнокультурных стереотипах
слабо представлено договорное начало: идея договорной регуляции в
самом общем виде утилитаризируется и обесценивается, что ведет к утрате
им морального капитала и выступает почвой для развития в культуре
подспудных нигилистических тенденций по отношению к праву.
2. Посттрансформационное состояние современного российского
общества сопровождается кризисом социетальных ценностей, утратой
аксиологического единства и тенденциями аномии, порождающими рост
девиантного сектора социального поведения. Формируется
нигилистический мировоззренческий комплекс, включающий отвержение
позитивных ценностноориентированных социальных проектов, массовую
резигнацию и пассивность, тягу к самодеструктивным и эскапистским
поведенческим моделям, слабость социального осуждения неправовых
практик. Распространение правового нигилизма является элементом этого
комплекса и находится с ним в органической связи.
3. Рискогенный потенциал правового нигилизма связан с
распространением и институционализацией на его мировоззренческой
основе неправовых социальных практик, генерализующихся в траекториях
нигилистического порядка, пронизывающих все слои общества и
постепенно поглощающих сохраняющийся сектор правовых
взаимодействий. Это выражается в прогрессирующей криминализации
общества, социальных групп и отношений, росте коррупции и
криминального перерождения управленческой элиты, составляющих непосредственную угрозу социальной безопасности.
4. Нигилистические тенденции проявляются в длительной
исторической традиции взаимного отчуждения государства и общества:
государство в лице управленческих элит нигилистически пренебрегает
интересами и правами личностей и групп, в то время как личности и
группы научаются нигилистически игнорировать правовые требования
государства. Неверие в перспективы правового разрешения конфликтов
коррелирует с зависимостью и коррумпированностью судебной власти и
правоохранительных органов. Значимые социальные взаимодействия
осуществляются вне правового поля, выпадают из сферы государственного
и правового контроля, что является рискогенным фактором для
безопасности общества.
Поддержание безопасности современного российского общества требует возвращения к позитивным формам социального порядка, чему препятствуют нигилистические тенденции массового мировоззрения и правопонимания. Преодоление правового нигилизма невозможно в контексте жесткого сценария поддержания безопасности, поскольку такой контекст способен лишь закрепить и усилить взаимное отчуждение государства и общества. Позитивный социальный порядок в России возможен только на основе развития правовой государственности и начал гражданского самоуправления.
Институциональное закрепление правовой государственности должно сопровождаться формированием в общественном сознании позитивных правовых ценностей, которые составят идеологическое ядро социального порядка и его мобилизационный потенциал, станут основой реинтеграции общества и его безопасности, расширения сектора гражданского общества, опосредующим звеном во взаимоотношениях государства и его граждан.
Научно-практическая значимость диссертации заключается в том, что полученные в ходе исследования результаты расширяют имеющиеся научные представления о правовом нигилизме как мировоззренческом феномене и факторе, угрожающем социальной безопасности современного российского общества. На основе идей, сформулированных в работе, возможно более конкретное прогнозирование тенденций развития правопонимания и правового поведения россиян; эти идеи могут быть задействованы при выработке стратегии противостояния криминализационным процессам.
Материалы диссертации могут быть использованы в преподавании социальной философии, философии права, социологии культуры и общей социологии, при разработке соответствующих спецкурсов.
Апробация работы осуществлена посредством изложения автором ее основных положений в пяти научных статьях и в двух учебных пособиях общим объемом 5,2 печ.л. Кроме того, основные результаты, полученные в ходе исследования, обсуждались на теоретических семинарах, круглых столах, а также на научных конференциях и заседаниях кафедры философии и социологии Краснодарского университета МВД России.
Структура диссертации обусловлена ее исследовательскими задачами и состоит из введения, трех глав, содержащих шесть параграфов, заключения, списка использованной литературы. Общий объем работы 148 страниц.
Соотношение морали и права в отечественной философско-правовой традиции
Обращаясь к исследованию историко-культурных и философско-правовых предпосылок развития правового нигилизма в России, стоит попытаться выявить отличия российской традиции правопонимания от западной. На базе обобщения социально-исторического опыта западной цивилизации можно заключить, что рано или поздно в истории общества наступает такой момент, когда архаическая, базирующаяся на постоянной актуализации этнопсихологических архетипов культура вытесняется в глубины подсознания и заменяется культурой рациональной, либерально-» модернистской государственности. Такая трансформация естественным образом проявляется прежде всего в смене доминант, когда эмоциональная J доминанта, свойственная догосударственному, общинно-патриархальному типу культуры, сменяется интеллектуальной, рациональной доминантой.
Однако в противовес опыту Запада отечественный исторический и социокультурный опыт свидетельствует о том, что в России XIX века подобная трансформация в целом не имела места. Либерально-модернистские ценности и основанное на них мировоззрение стали достоянием довольно узкого слоя людей, в силу образования, образа жизни и иных причин оказавшихся способными воспринять эти ценности из западной культуры, литературы, философии и идеологических систем. Речь идет о значительной части отечественной интеллигенции, именуемой в силу всего вышесказанного «западниками». Социокультурное пространство России, таким образом, раскололось на узкий сегмент западнической по своей ориентации интеллектуальной элиты и значительно более широкую сферу, соответствующую по своему объему понятию «народные массы» и глубоко чуждую интеллектуальным ценностям. В российской культуре масс продолжает доминировать эмоциональный пласт, тяготеющий к синкретизму. Интеллектуальный уровень культуры исторически развивался в пределах относительно ограниченного слоя людей и остался чуждым большинству. Среди масс, как пишет Ахиезер, «интеллектуальная логика окружена непониманием и враждебностью. Она, в особенности в гуманитарной сфере, имитирует логику эмоций. Об этом, в частности, свидетельствует преобладание при решении сложных проблем логики инверсии, движущей силой которой является возникновение эмоционального дискомфорта»1.
Такм образом, в России на протяжении всего наиболее динамичного периода ее истории господствует социокультурный раскол между носителями интеллектуально-рациональной доминанты и народными массами, живущими по синкретической логике эмоций. Будучи не в силах восстановить полноту и единство, российское социокультурное пространство, тем не менее, постоянно отторгает интеллектуальную доминанту, народная культура сопротивляется интеллектуализации, не принимает абстракций, оставаясь предельно конкретной.
По мнению А.С. Ахиезера отличие исторического опыта России от западного заключается в наличии глубокого, непреходящего противоречия между попытками формирования государства как организации рационального типа и сохраняющимся эклектическим культурным основанием, включающим в себя значительные догосударственные, патриархальные, эмотивно-синкретические элементы.
Аналогичных взглядов придерживаются многие Другие исследователи. Так, по мнению А. Вишневского2 Россия качественно не отличается от усредненных западных стандартов, но задерживается в развитии. А. Андреев утверждает, что специфика России связана не с самим фактом исторического перехода от одной цивилизации к другой, но с особым характером этого перехода, который в силу существования и воспроизводства социокультурного раскола может рассматриваться как основа особого типа цивилизации, сформировавшейся как результат приспособления к собственному расколу. Раскол не только противопоставляет друг другу поколения, он проникает в каждую личность, стимулируя двойственность мышления, неустойчивость принимаемых решений. Выдвижение раскола в качестве феномена, определяющего специфику национальной культуры, разумеется, не исключает возможности иных подходов. Тем не менее, подчеркивает А.Андреев, во всех случаях необходимо соотнесение места и роли изучаемого аспекта специфики как с развитием раскола, так и с возможностью его преодоления3.
Российская социокультурная матрица включает в себя прочную тягу к сохранению эмоциональной доминанты в культуре, почти полностью подчиняющей себе ее интеллектуальный элемент, а также интерпретацию нравственности как эмоциональной стихии сострадания. Наличие сильной эмоциональной доминанты и слабость интеллектуального начала в культуре предопределили, помимо всего прочего, формирование в России специфического типа правовопонимания. Его основной характеристикой является - и на это многократно указывали различные авторы -отчетливый приоритет морали и нравственности как социального регулятора по отношению к праву, что означает в конечном счете дефицит правосознания, подмену его деформированным моральным сознанием, этикоцентризм как принципиальную черту правового менталитета. Сфера морали, как правило, рассматривается как сфера регулирования традицией, обычаем, внутренним нравственным законом (совестью), и нередко противопоставляется праву как внешнему силовому регулированию, опосредованному государственной властью и общественным контролем. В такой трактовке право, защищающее минимальные и общезначимые социальные нормы, обладает меньшей ценностью, чем моральные отношения.
Известный исследователь Э.Ю. Соловьев пишет об этом так: "Высокие нравственные качества русского народа (его способность к состраданию, любви, прощению, терпению, самоотвержению) давно получили всемирное признание. Но было бы благодушием не видеть их неприглядной оборотной стороны, а именно давнего и острого дефицита правосознания, который в сфере самих моральных отношений выражал себя, прежде всего как отсутствие уважения к индивидуальной нравственной самостоятельности (автономии) и как упорное сопротивление идее примата справедливости над состраданием".
Правовой нигилизм как фактор криминализации российского общества и развития коррупции
Массовый обыденный правовой нигилизм представляет собой синтез таких явлений, как правовая неосведомленность, скептические предубеждения, юридическая наивность. Нередко неверие в право достигает такой степени, когда человек, в случае бесспорного ущемления своих прав, предпочитает бездействие отстаиванию своих законных интересов: просто не хочет лишний раз ввязываться в этот хаос. "Если "юридический путь" приводит человека в государственный орган и он наталкивается там на бюрократические процедуры и необоснованные отказы, если средства массовой информации сначала рассказывают о высоких достоинствах нового закона, а затем о том, как он искажается и препарируется, если гражданин обращается в суд за защитой своего действительного или предполагаемого им права и ему говорят, что судебной защите такое право не подлежит, то именно эти "если", а их перечисление можно продолжать достаточно долго, и есть та среда, которая ежедневно и повсеместно воспроизводит юридико-нигилистические установки и предубеждения"49.
Хотя правовой нигилизм является элементом общего социокультурного кризиса, характеризуемого, в частности, падением уровня культуры и образованности, неверно считать, что проявления обыденного правового нигилизма становятся простым следствием этой общей культурной деградации. Часто явления такого рода наблюдаются в среде образованных людей, в том числе юристов-профессионалов. К сожалению, последнее все же свидетельствует об общем культурном упадке, замене интеллигенции образованщиной, уровень правовой культуры которой соотносим, скажем, с присущим ей уровнем грамотности и качеством литературно-художественного вкуса. Это говорит и о том, что развитие правовой культуры в обществе требует специальных усилий направленного свойства: и образования, и воспитания, и просвещения, и практики.
Обращаясь к социоструктурным показателям, мы видим, что правовой нигилизм по-разному проявляет себя в различных группах населения, где его показатели зависят от таких личностных характеристик, как пол, возраст, национальная принадлежность, род деятельности или статус должностных лиц. Немалое значение имеет отношение человека к религии и его принадлежность к определенному вероисповеданию . Социоструктурные параметры роста преступности могут служить косвенным показателем распространенности правового нигилизма среди различных групп населения - тендерных, возрастных, профессиональных, конфессиональных, статусных. При анализе социологических данных сразу бросается в глаза постоянно возрастающий показатель общего числа зарегистрированных преступлений. Отмечается увеличение числа преступлений, совершенных женщинами: если раньше одно "женское" преступление приходилось на семь "мужских" (каждое восьмое), то теперь женщиной совершается каждое седьмое преступление. Это косвенно свидетельствует о том, что женщины, более "консервативная" и законопослушная часть общества, также сильнее, чем прежде, заражены правовым нигилизмом.
Конечно, здесь трудно сделать однозначные и правильные выводы. Огромное число людей вследствие экономического кризиса, сокращений и увольнений, ныне превратились в "лиц без постоянного источника дохода". Тем не менее, думается, правильным будет вывод о том, что в маргинальной среде, где люди находятся в постоянном состоянии стресса, не зная, чем им заняться и как прокормить себя и свою семью, идеи правового нигилизма развиваются особенно бурно.
Правовой нигилизм и девиантность имеют под собой в качестве наиболее важного основания не столько даже сам уровень удовлетворения потребностей, сколько степень различия в удовлетворении этих потребностей у представителей различных социальных групп. Возникающие в результате этой разницы зависть и ненависть представляют собой следствие сравнения этой разницы в возможностях удовлетворении материальных, социальных и идеальных потребностей представителями разных классов. Как следствие зависти возникает стремление к преодолению любыми путями, в том числе и путем незаконной деятельности, этой социальной неудовлетворенности. Существенное значение для роста преступности имеет даже не столько плохое материальное положение, сколько контраст между положением различных социальных классов и групп. Чем больше этот контраст, тем выше уровень преступности.
Тем самым выявляется, что важнейший криминализующий и девиантогенный фактор заключен в разнице между потребностями и существующими для их реализации возможностями, зависящими в первую очередь от обеспеченности и положения того или иного индивида и социальной группы в общей социальной структуре общества.
Укрепление основ правового государства как условие социальной безопасности
Понятие "правовое государство" стало ключевым термином в обсуждении нынешней реформы российской политико-правовой системы. Идея правового государства стала ориентиром государственно-правового развития, его целью. Противники правового государства всячески противодействуют «институционализации» этой идеи, воплощению ее в жизнь, реализации в обновленческих процессах реформирования государственного механизма. При этом используется и метод подмены понятий, когда идея правового государства отождествляется, а по существу заменяется идеей государства законности, а связанность государства правом - обязательностью закона для государственных органов. Тем самым извращается суть явления и реанимируется представление о праве как о государственной воле.
Вообще говоря, политико-правовое развитие России может осуществляться в двух вариантах. Первый это - "общество Rule of Law" -общество, управляемое в соответствии с заранее опубликованными правовыми нормами, основанными на приоритете базовых индивидуальных прав и свобод над коллективными и государственными интересами; обеспечивающее необходимые гарантии таких прав и осуществление указанных норм на практике, в том числе, с использованием силового принуждения. Второй вариант это - "общество Rule of Force" - общество, управляемое в соответствии с решениями власти, основанной на силовом превосходстве правящей группы над всеми остальными. Общество с преобладанием дискреционного (основанного на произвольных решениях носителей властных полномочий) регулирования.
Правовое государство (Rule of Law) предролагает свободные выборы общенациональных органов власти, обладающих полномочиями, ограниченными только правами граждан и иных частных лиц, как правило, зафиксированными в конституциях, и проходящие при наличии оппозиционной прессы (смотри соответствующее определение) и свободы союзов. Это - выборы, проводимые при заявительном порядке регистрации партий и отсутствии возможностей и прецедентов произвольного недопущения к участию в выборах партии, представленной в парламенте или имеющей рейтинг заведомо достаточный для получения представительства по итогам выборов.
Оппозиционную прессу, имеющую возможность обвинять главу исполнительной власти в противозаконных или аморальных действиях или в опасной для общества и страны неэффективности, ненадлежащем исполнении своих обязанностей, в связи с чем он должен быть переизбран (отозван со своего поста). Идентификация оппозиционных СМИ производится при наличии соответствующих публикаций. Так, например, понятие "Rule of Law1 в трудах американских ученых неизменно фокусируется на проблемах защиты прав собственности и иных тонкостях гражданского (в широком смысле слова) законодательства.85
Критерием измерения уровня демократичности и эффективности правового государства является установление такого порядка, когда государство существует для человека и главное свое назначение видит в том, чтобы реализовывать его права и интересы. Высокая степень государственно- и общественно-правовой защищенности интересов
личности - одна из неотъемлемых составных частей характеристики общего состояния и развития гражданского общества.
Правовое государство предполагает гражданское общество, где деятельность органов власти, направлена на удовлетворение публичных потребностей, в сочетании с общественным участием, т.е. с участием граждан и их организаций в процессе подготовки, принятия и контроля исполнения властных решений. Органы власти обязательно должны быть прозрачными, т.е. удовлетворять следующим условиям:
- открытости (информация о деятельности органов власти, о процедурах принятия решений - открыта и доступна для граждан; заседания, где принимаются решения - открыты и доступны для граждан (за исключением случаев, определенных законом); осуществляется периодическая отчетность власти перед гражданами);
- понятности (открытая информация, открытые процедуры должны быть понятны и достоверны, т.о. информация должна быть полна и правдива);
- возможности влияния (граждане и их организации должны иметь возможность влиять на ту информацию, которая им доступна и понятна, они должны иметь возможность общественного участия).
Крайне желательно также, чтобы деятельность органов власти была бы эффективной, т.е. результат деятельности соответствовал цели при минимуме затрат, и, чтобы сами органы пользовались доверием населения. Исходя из данного определения, мы видим следующее: чем прозрачнее власть, чем больше степень общественного участия, чем больше осуществление функций государства берут на себя общественные организации. Если данные функции относятся к обеспечению условий комфортности проживания (состояние окружающей среды, межэтнические отношения, проблемы миграции, борьба с наркоманией и наркоторговлей и др.), то можно говорить о мягкой безопасности. Подобная логика распространяется и на другие аспекты правовой политики: человек чувствует себя тем комфортнее, тем безопаснее, чем больше он доверяет властям и чем больше их деятельность направлена на удовлетворение его потребностей. Можно, таким образом, сделать вывод: социальная безопасность тем мягче, чем больше государство и правовая система взаимодействуют с гражданским обществом.
Условием такого развития является демократия - постоянная борьба граждан за свои права, за партнерскую, ответственную, честную и эффективную государственную власть. Поэтому все зависит от гражданской активности людей, их творческой и жизненной энергии, уровня культуры и образования, нравственности и правового мышления. Как подчеркивает Т.И, Заславская, «тесно связанные между собой институты гражданского общества и прав человека наиболее очевидно обращены к человеку и гражданину. Именно эти социальные институты определяют «человеческое лицо» или, наоборот, «противочеловеческий оскал» той пли иной системы. Взятые вместе, они характеризуют возможность людей выражать и эффективно отстаивать свои интересы, иными словами, степень реального демократизма общества»86.
