Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I: Мантика: феноменологический аспект 15
1.1. Понятие мантики 15
1.2. Типология основных подходов к изучению мантики 38
1.3. Структура мантическои ' деятельности. Классификация мантических действий 62
ГЛАВА II: Социокультурная значимость и психологическая «технология» мантическои деятельности 84
2.1. Историко - культурный анализ мантическои духовности 84
2.2. Смысловые и социодуховные основания мантики 126
2.3. Психологическая «технология» мантическои деятельности как способ манипулирования сознанием и поведением человека 144
Заключение 168
Список литературы 171
- Типология основных подходов к изучению мантики
- Структура мантическои ' деятельности. Классификация мантических действий
- Историко - культурный анализ мантическои духовности
- Смысловые и социодуховные основания мантики
Введение к работе
Актуальность темы исследования. В современной философии все чаще происходит обращение к изучению мистического опыта как одной из форм познания. Мантика (гадание), будучи одной из составляющих мистического мировосприятия, тем самым, вписывается в рамки философского анализа духовного бытия общества.
Интерес к научному познанию данного феномена вызван необходимостью более глубокого анализа социально-философских и онтологических проблем бытия человека.
В ряду внутренних детерминант человеческой жизнедеятельности важное место занимает стремление человека к познанию будущих перспектив. Предсказание будущего является объективно обусловленным, необходимым элементом человеческой деятельности. Именно с этих позиций вскрывается укорененность мантики в природе человеческого бытия.
Но следует отметить, что, несмотря на «вечность» проблемы, вопросы предсказания будущего в неопределенное, неустойчивое настоящее, зависящее от множества случайных факторов, приобретают на современном этапе особую актуальность.
Философское постижение сути мантики вызвано жизненной эмпирией. Социальный позитив оказывается возможным в теории, но, как правило, мало вероятным на практике. Проблема несоответствия человека миру, мира человеку приобретает черты глобальности, определенным образом воздействуя на индивидуальное и коллективное сознание.
Нарастающая «девальвация» традиционных онтологических систем
координат приводит к потере человеком бытийной идентификации и
разрушению мировоззренческих установок. Неопределенность,
разобщенность, неустойчивость, чувство бессилия и подавленности
вызывают состояние экзистенциального вакуума, ужаса перед неизведанным, необъяснимым. Проблема будущих смысловых ориентиров - одно из главных отличий современности. Вероятно, время исторических переломов рубежа веков диктует приоритеты данных настроений - бытие осуществляет в этот момент некий вызов с помощью мантики, поворачивая к себе. Ситуация такова, что есть смысл говорить о «мантиозности», как одной из форм массовой мистификации, принципе и образе жизни, общеприемлемом стиле поведения человека.
Таким образом, особенно важным в данной ситуации становится потребность в философской рефлексии мантического феномена, внесении ясности в понимание его сущности, выявлении причин «мантического ренессанса».
В последнее время гадательная индустрия приобретает респектабельные рыночные формы. В процесс вовлекаются представители классической науки, что создает ощущение объективности. Наличие потока практико-ориентированной литературы по вопросам мантики, как востребованного духовного явления нашей эпохи с одной стороны, и отсутствие серьезного теоретико-философского анализа и адекватной научной реакции на оккупацию мистицизма, - с другой, также обусловливают необходимость более глубокого изучения рассматриваемого феномена в парадигме современных научных знаний.
Востребованность данной позиции - очевидна, ибо защищает общество от ложного сознания, развивает критическое мышление и, в конечном счете, способствует объективно-научному освоению проблемы.
Поиск смысла мантической деятельности становится возможным и необходимым благодаря и тому, что все ее исторические типы представлены в интенсивной динамике, а в атеистическом мировоззрении запретом на научную разработку и пропаганду ряда вненаучных вероучений.
Данное обстоятельство уже само по себе порождает создание определенной проблемной ситуации. Поэтому, мантика, как целостное явление, как закономерный момент в системно-исторической динамике культуры, в единстве ее когнитивного и ценностно-эмоционального аспектов не может быть только монополией мистицизма.
Сегодня объективно придать феномену мантика статус специфического предмета конкретно-научного познания и выработать адекватные онтологические, гносеологические, аксиологические и методологические принципы ее исследования.
Основная проблема данного диссертационного исследования представлена изучением ценностно-смысловой составляющей мантического знания в мистическом опыте, как одного из интегративных свойств культуры.
Степень научной разработанности. Проблема предсказательной практики в общем виде уже поставлена в научной литературе и на протяжении ряда столетий разрабатывались ее различные аспекты.
Однако изучение специфики мантики, как самостоятельной отрасли вненаучного знания, в рамках массового сознания до сих пор не стало объектом специального философского анализа, оставаясь на уровне обыденного сознания. Намного большую часть составляет рекламно-художественная литература, якобы имевших место безупречных предсказаний.
Можно выделить ряд философских, этнографических, историко-религиоведческих, психологических исследований, касающихся природы мистического восприятия, и применяемых в анализе и научно-практическом осмыслении изучаемой проблемы.
Изучение мантики основывается, прежде всего, на исследованиях в области магии, так как мантика в первооснове своей имеет
магическую ориентацию.
Философское осмысление мантики имеет древнюю историю. Уже в античности вокруг гаданий велись активные споры среди представителей различных философских школ. Здесь следует отметить труды Платона (136, 137,138), Аристотеля (8,9,10), К. Птолемея, Тертуллиана, Августина, критика мистики Цицерона (209).
Среди философских работ Средневековья и Возрождения выделим работы Р. Бэкона, Фомы Аквинского (212), Мишеля Монтеня (121).
Среди философов Нового времени необходимо назвать Ф. Бэкона (35), Р.Декарта (72, 73), Г. Гегеля (45, 46, 47).
Русская философская мысль представлена трудами философов XX века П. Флоренского (192, 193, 194), А. Ф. Лосева (107, 108,109), Н. А. Бердяева (20).
Важное значение имеют разработки представителей этнографии: Э.Тайлора (179), Дж. Фрезера (195), А. Леманна (106), И. Снегирева (160).
Среди трудов по истории мантики в отдельных регионах мира и в отдельные эпохи необходимо отметить исследования западных ученых Я.Буркхардта (33), А. Леви - Брюлль (104), А. Леманна (106), X. Патерсона (129), Э. Э. Эванса - Причарда (225), Огюст Буше - Леклерка (237).
Из библиографических работ необходимо выделить работу Фредерика Ли Гарднера (240), а также работы Т. Клэйри (245, 246). Отметим книгу Юстаса Ф. Бозанкета о ранних печатных прогнозах (236). Отдельные сведения могут быть почерпнуты в труде по истории календаря (1), а также в работах, посвященных конкретным религиям и культурам (27, 28, 33, 65), в энциклопедиях (141, 227, 228, 229, 230).
Гносеологический аспект мантики изучен весьма слабо. Он заключает в себе познавательные возможности, способы и методы данного феномена. В наиболее общем виде он определяется через анализ трудов Э. Тайлора (179),
Дж. Фрезера (195), А. Леманна (106), Э. Гуссерля (70), М. Хайдеггера (203), М. М. Бахтина (16), К. Левина (247), Г. Олпорта (235). Данные исследования содержат философские общетеоретические и методологические основания, обосновывающие возможность исследования предсказания будущего.
Работы Я. Ф. Аскина(ІЗ), Ю. Б. Молчанова (120), Г. Рейхенбаха (153), В. Н. Ярской (233) и других авторов решают проблему отношения времени, пространства и предвидения в различных культурах.
Довольно широкий круг исследований продемонстрировал влияние прошлого опыта на преднастройку исполнительных систем человеческого организма (6, 7, 26). Осуществление такой преднастройки оказывается возможным на основе вероятностного прогнозирования человеком предстоящих изменений в среде (166, 187).
Вопросы фатализма, предопределения человеческой судьбы
исследовались Ю. Я. Бондаренко (32), Л. И. Ибраевым (80), Л. Н. Коганом (93), Н. В. Пилепенко (135), О. Я. Сивковым (164).
Проблема прорицания как знаково-смысловой возможности выделена в произведениях М. Фуко (202), Ж. Делеза (74).
Исследование символа заключено в работах А. Белого (18), П. Флоренского (193,194), К.- Г. Юнга (232).
Мантика представлена и источниковой базой: Ветхий, Новый завет, Книга Перемен, Каббала (40, 114, 147, 154, 213).
Значительная часть работ посвящена раскрытию специфики конкретных видов предсказательной практики. Среди них работы, в которых исследуются различные аспекты пророчеств. В частности, историофилософский аспект затронут в трудах русских философов: Н. А. Бердяева (20), В. С. Соловьева (171), С. Н. Трубецкого (185), А. С. Хомякова (206), Н. Ф. Федорова (186).
Исследования М. И. Рижского раскрывают культурно - историческую
проблему пророчеств и освещают трактовку ветхозаветных источников (154). Пророчества в их обыденной трактовке, как предсказания, высказывания о будущем представлены в работе А. С. Карпенко (86).
«Столетии» Нострадамуса, как письменный источник более позднего времени, исследует историк Э. О. Берзин (21, 22, 23, 24). А. Б. Венгеров рассматривает истоки феноменов предсказания и пророчества в историческом ракурсе (38).
Феномен астрологии представлен в отдельных исследованиях западных ученых: Р. Бертело, К. Бецольда, Ф. Болля, Д. Радьяра (150). Ряд вопросов, связанных с изучением исторических аспектов астрологии затрагивается в работах российских ученых Ю. Я. Бондаренко (30, 31), Ф. К. Величко (37), Г. А. Гурева (63), П. С. Гуревича (67, 68), Ф. Ф. Зелинского (78), И. Т. Касавина (79), М. И. Шахновича(215, 216).
Вопросы онейроскопии, предсказания по сновидениям, были затронуты в работах Артемидора (11), Платона (136), Аристотеля (8), Цицерона (209), Т. Гоббса (54), 3. Фрейда (198), К. Юнга (232). Джеймса. Р. Льюиса (110).
Данную проблему поднимают в своих, работах и российские авторы: А.Б. Венгеров (38), А. Ю. Григоренко (59), П. С. Гуревич (69), В. А. Мезенцев (117), В. Е. Рожнов (155) М. И. Шахнович (215) и др.
Практическая хиромантия представлена работами В. Вреде (41), Г. Фреймарка (191).
Психолого-философский подход к рассмотрению мантического поведения определяет мантику на личностном уровне в связи с психофизиологическими особенностями, присущими человеку: познавательной деятельностью, поиском смысла жизни (2, 85, 161, 197, 201, 231,234).
Решение проблемы изучения мантики как подсознательного заблуждения, непосредственно связанного с конструированием иллюзий, требует рассмотрения ее с точки зрения манипуляционной психологии. К
числу работ в данной области должны быть отнесены исследования Э. Берна (25), Д. Карнеги (88), 3. Фрейда (196), Э. Шострома (219), А. Пиза, Г.Робинсона, Н. Бессонова, Р. Р. Гарифуллина (44), Д. И. Дубровского и Э.З. Феизова(71).
Исследования, касающиеся манипуляционных технологий в различных областях жизнедеятельности человека, и, в частности, в мантической сфере, находятся на сегодня в стадии научного оформления.
Рассматривая в целом степень разработанности темы, необходимо отметить, что, несмотря на имеющуюся теоретическую и практическую исследовательскую базу по данной проблеме, исследования в этой области в рамках современных научных знаний нуждаются в тщательном углублении и развитии. И связано это с теми изменениями, которые происходят в современном общественном сознании.
Цели и задачи диссертационного исследования обусловлены научной и практической актуальностью проблем раскрытия сути мантической деятельности, определения роли и места мантики в парадигме современных духовных ценностей и способов их воздействия на психику человека.
Автор диссертации ставит своей основной целью: дать системный анализ мантики как социокультурного феномена и перевод ее на следующие уровни научного осмысления: социодуховный, собственно философский, психологический.
Реализация поставленной цели требует решить следующие задачи:
- от эмпирического многообразия и дескриптивного освещения перейти
к теоретическому осмыслению мантики, изучив, при этом, ее понятийную
базу, спецификацию, структуру, классификацию;
проанализировать основные подходы к рассмотрению мантики представителями разных направлений на определенных этапах ее исторического развития;
дать историко-культурный анализ мантики в виде хронологического
ее описания;
- выявить социально - психологические и когнитивные механизмы и
причины воспроизводства мантики как важнейшего модуса духовности
социума и человека;
- раскрыть психологическую «технологию» мантической деятельности,
как способ манипулирования сознанием и поведением индивида.
Объектом исследования является мантика в социокультурном, научно-познавательном контексте.
Предметом исследования являются история, логико-познавательная и психологическая «технология» гаданий, социодуховная востребованность и значимость мантики.
Рабочая гипотеза исследования. В основу исследования заложено предположение о том, что если мантика не случайное явление в жизненно важном пространстве социума и индивида, то это социокультурный феномен, существующий на протяжении всей истории развития человечества. Он выступает универсальным заместителем иных социальных институтов, когда последние еще не выработали необходимых способов совпадения с ситуацией неопределенности или индивиду эти способы неизвестны. Как способ духовно-практического освоения мира, мантика должна иметь многообразные связи и отношения со всеми элементами универсума человеческой культуры, чтобы рассматриваться во всей полноте ее парадигмальных установок: генезиса, гносеологии, онтологии, психологии и назначения как социодуховного феномена.
Методологическая основа диссертационного исследования опирается на методологию научного познания в целом, в частности, на методологию анализа общественных явлений, к числу которых относится и мантика.
Для конструктивного решения основной проблемы использован системный подход, ибо идет рассмотрение мантики в контексте всех
общественных явлений.
Сочетание исторического и проблемного подходов к рассмотрению природы мантики, позволяет учитывать ее эволюцию в хронологическом аспекте, включая практику веры в рамках ее функционирования на уровне таких категорий, как сущности и явления, необходимого и случайного.
Исследование построено на основе комплексного использования разнообразных методов. При изучении конкретных условий и причин воспроизводства мантического искусства на всем протяжении его существования использованы методы анализа и синтеза, которые собственно предопределили основные выводы диссертации относительно сущностных характеристик исследуемого феномена. Методы аналогии и сравнения, социально-психологический анализ применены при изучении спецификации и структуры мантики, а также выявлении причин мантического поведения отдельных социальных групп. Совокупный метод раскрывает принцип единства социологического и гносеологического рассмотрения предмета исследования.
В анализе причин широкого распространения видов мантической деятельности учитывались не только объективные условия, детерминирующие мантическое поведение, но и такие субъективные факторы, как интересы и потребности, характеризующие состояние массового сознания.
Работа носит социально - философский и теоретико - познавательный характер. Она ориентирована на выявление и обоснование когнитивной сущности мантики как социодуховного феномена.
Научная новизна исследования определяется постановкой его цели, задач и сводится к следующему:
- проведено системное исследование мантики как способа духовно-практического освоения мира и целеполагающей деятельности человека, с учетом ее развития в рамках всей человеческой культуры - и в
онтологическом, и в когнитивном, и в социальном смыслах;
- в целях научного обеспечения исследования проведена работа по
уточнению понятия мантики на основе анализа смежных по смыслу
дефиниций с обозначением ее спецификации.
Диссертантом определены структурные элементы мантической деятельности и схематически представлена классификация мантики, осуществляемая через конкретные виды, заложенные в историческом и личном бытии человека;
в исследовании дан анализ основных подходов к рассмотрению мантики представителями разных направлений и дана их типология; представлена хронологическая парадигма историко - культурных этапов мантической духовности;
мантическая деятельность рассмотрена как многоаспектный и многофункциональный процесс, как способ раскрытия внутренних и внешних потенциалов личности с целью «депроблематизации», а также рефлексирования человеком смыслов бытия в целом.
В диссертации дана оценка роли мантики на основе теории институализации. Исследованы явления манипуляционных «технологий», применяемые в мантической деятельности.
В ходе проведенного исследования автор пришел к выводам, которые можно резюмировать в следующих положениях, выносимых на защиту:
1. Мантика - социодуховный феномен, носящий закономерный характер
в жизни общества и индивида, существующий на всем протяжении развития
человечества и выполняющий функцию духовного реаниматора в условиях
разбалансировки социальных норм и смысловых устремлений личности.
2. В основе мантики лежит представление о существовании
управляющего природой и людьми сверхъестественного мира, установив
связь с которым можно узнать «будущее», не познаваемое естественным
путем. Это антитеза рационального и опытного знания, существующая в
сознании индивида в качестве компоненты бессознательного. При этом
мантическое сознание нацелено на иллюзорное будущее («футурологическая
интенциональность») с соответствующей данной мотивации
психологической «технологией» профанирующего, манипулятивного характера, имеющей своей основой удовлетворение корыстных интересов субъекта гадания.
3. Универсальность мантики как социальной подсистемы состоит в ее институциональное, замещении иных социальных институтов, которые не в состоянии адекватно отражать и контролировать изменяющуюся реальность, для конкретного носителя мантического сознания.
Это способ духовно - практического освоения человеком мира путем трансцендирования, выход за пределы фактичности как эмпирического обстоятельства, устремление к будущим ценностным смыслам и идеалам.
Научно - практическая значимость работы заключается в том, что даное исследование вносит определенный вклад в разработку мантической практики, который состоит в анализе и обобщении информации и переводе ее с обыденного на научный уровень осмысления в рамках философии, истории, этнографии, религии, культурологии, психологии.
Исследование открывает новые возможности объективного подхода в изучении мантики как социокультурного феномена в теоретическом и практическом смыслах.
Материалы исследования могут быть использованы для дальнейшего изучения антропологической и теоретико-познавательной проблематики в философии, общей теории религии и культуры, а также для социологического анализа, в психологии.
Некоторые положения диссертации могут служить определенным ориентиром в борьбе с лжепрорицательством и выработке соответствующей законности в этой сфере.
Отдельные выводы работы могут быть использованы в качестве методологической основы нравственного воспитания человека, укрепления его воли, научно-материалистического мировоззрения.
Работа может быть рекомендована при подготовке курсов по социальной философии, этике, эзотерике, истории мировой и отечественной культуры, истории религии, спец. курсов по теории познания.
Апробация результатов исследования: основные положения диссертации использованы в выступлениях автора на ежегодных научно-практических конференциях студентов и преподавателей ЧТУ (2000-2003 гг.), в публикациях.
Объем и структура работы определена с учетом характера и специфики темы исследования. Она состоит из введения, двух глав, заключения, списка литературы.
Типология основных подходов к изучению мантики
Теоретический анализ мантики с учетом эмпиризма данного социокультурного феномена, на протяжении трех тысячелетий ее существования, чаще всего охватывал сферу духовно - практической активности индивида, что не позволяет говорить о разных формах познания и сделать вывод о недостаточной степени ее изученности.
Говоря о мантике, следует выделить синкретизм научных и ненаучных знаний. В осмыслении мантики, как духовно - практической деятельности в области вненаучного знания, большую роль сыграли как наука, так и религия, эзотерия, атеизм (28, 58, 67, 79, 94).
Наличие, тем самым, определенного количества концептов к изучению рассматриваемого явления, а также потока информации мистического характера в современных условиях, неоднозначность в восприятии мантики учеными, богословами, атеистами, представителями философских и психологических концепций подтверждает лишь одно из оснований о недостаточной разработанности темы исследования.
Исходя из универсальной и неоднозначной природы мантики, а также целого ряда литературных раритетов, научных исследований, различного рода источников оккультного, в качестве единого основания для классификации подходов к изучению сущности мантики, предложим следующие: религиозный, философский, социологический, гносеологический, естественнонаучный, атеистический, оккультный, культурологический. Проблему мантики в рамках религиозного подхода следует рассматривать дифференцированно. Здесь необходимо дать четкое разграничение между культовой мантикой, распространенной, в основном, в древнем мире и, собственно, непосредственно гаданиями, как «человеческими практиками». В качестве сравнения обратимся к «боговдохновленным прорицаниям» (пророчествам). Пророчество - это один из видов культовой мантики. Как писал апостол Петр во Втором Соборном Послании, «...никогда пророчество не произносимо по воле человеческой, но изрекали его святые Божий человеки, будучи движимы Духом Святым» (2 Пет. 1, 21). Выполняя практически функции политических, идеологических лидеров, пророки выступают посредником между Богом и обществом.
Религия и церковь, в этом случае, официально узаконивают пророчества, открывающие волю Божию по отношению «будущего» человека. Всевозможные же гадательные практики, выходящие за рамки последних, рассматриваются религиозными институтами как возможность обойти Божьи законы и игнорируются Библией.
В частности, определяя различие между предсказателями (гадателями) и пророками, Библия так фиксирует это терминологически: «Прежде у Израиля, когда кто-нибудь шел вопрошать бога, говорили так: «пойдем к прозорливцу, ибо тот, кого называют ныне пророком, прежде называли прозорливцем» (Первая Книга Царств (9:9).
Но в Библии также надо провести различие между настоящим пророком и политическим лидером - и теми, кого из предсказателей лишь переименовали в пророков. «И сказал Господь: слушайте слова мои: если бывает у вас пророк господень, то я открываюсь ему в видении, во сне говорю с ним. Но не так с рабом моим Моисеем - он верен во всем дому моему. Устами к устам говорю с ним, и явно, а не в гаданиях».
И, наконец, четкое различие пророков и гадателей (предсказателей): «...да не обольщают вас пророки ваши, которые среди вас, и гадатели ваши; и не слушайте снов ваших, которые вам снятся...» (154, с.53). Аналогичное негативное отношение к бытовым гаданиям, распространенным в среде профанов, можно обнаружить в русском православии, где они были преследуемы под именем язычества, ворожбы, «...производимой под влиянием сверхъестественных, враждебных сил использовалось как призывание бесов и некое деяние яковолюбо, на вред иным» (160, с. 48).
«Домострой» так высказывается по этому поводу: «Те, кто следует пагубному колдовству, ходят к волхвам желая узнать через них неизреченное нечто... или верят в судьбу, в колдовство по звездам, гадают по облакам бегущим, - всех, творящих такое, повелел собор (VI Вселенский собор, созванный в Константинополе в 680-681гг.) на 6 лет отлучить от причастия, пусть четыре года стоят с оглашенными, а остальные два года - верными, и, тем самым, сподобятся божественных даров. Если же не исправятся они и после отлучения и языческого обмана не оставят, то от церкви везде - пусть изгоняются» (75, с. 318). Осуждение это порой принимало такие крайние формы, как в Пскове в 1411 году. «Того же лета, - гласит летопись, -псковичи сожгли 12 жонк вещих» (160, с. 27).
Стоглавый собор в 1551 году также запретил гадательные рукописи. В 41 главе Стоглава запрещается кудесы бить. Архиепископ Новгородский Макарий в XVI веке посылал инока Илию для истребления кудес в Новгород. Новгородцы еще в 12 веке ходили гадать к кудесникам (чудесникам), которые умели призывать бесов. По всему видно, что кудесы означали гадания и чарования, кои составляли часть языческой религии у чуди и славян. Такое толкование мы находим у И. М. Снегирева, одного из первых знатоков русской мифологии (160 с. 26).
Гадание, по изъяснению мирского Потребника 1639 года, является «еже обаванием и призванием бесов некое деяние яковолюбо, на вред иным» (160, с. 89).
Мантика, как отход от богословских канонов, жестоко преследовалась и западной средневековой церквью. Данная область включалась в разряд вредительства, а ее представители относились к церковным преступникам: «... от них исходят толкование примет и знамений, умение угадывать, равно как разные магические фокусы, чародейство, колдовство и астрология. Они враги христианской веры, толкают людей на ереси и язычество...» (220, с.13).
Западная церковь, как и русское православие, распространила на «врагов христианской веры» аналогичные духовные наказания. «К последним относились в качестве особенно тяжких отлучение от церкви и отказ в причастии перед смертью... Церковь наказывала не за вред, нанесенный обществу, и не за преступление, причиненное человеку, а за отпадение от церкви, за отступление от слова божьего, отступление, могущее и не сопровождаться уголовным преступлением, малефицием. В круг колдовства
- малефиция - входили магия, гадание, обворожение и т. п убийство, совершенное без специфической примеси колдовства, может быть наказано менее сурово, чем гадание или заговаривание» (220, с.11).
Но необходимо отметить, что наряду с попытками дискредитировать гадания, церковь неоднократно обращалась к мантической практике. Даже если говорить о христианской религии, относящейся к мантике более чем настороженно, то следует признать, что довольно большое количество акций церкви было проведено с учетом мантических показателей.
Обширное число подобных фактов приведено в исследовании Л.Торндайка, крупнейшего знатока оккультных наук в Европе (251).
Более того, занятия, например, астрологией зачастую входили в обязанности служителей культа. Они были прерогативой жречества во многих религиях древности (у народов Месопотамии, у кельтов и галлов, у майя и ацтеков и др.). В тибетском буддизме астрология являлась одной из четырех специализаций монахов в дацанах.
В средневековой Европе монастыри являлись центрами образования, и поэтому не должно вызывать удивление, что астрологи того времени были активными членами христианской церкви. Как отметил Торндайк, «трудно найти другой класс, который в эпоху Позднего Средневековья занимался астрологией активнее, чем монахи» (251, р. 128).
Как видим, религиозный подход к проблеме изучения мантики, наряду с негативным к ней отношением, отличался и непосредственным ее использованием.
Философский подход рассматривает мантику в русле философской антропологии, что предполагает постижение реальности при помощи гадательных «технологий» как целостного состояния духа, а также осмысление ее в системе «мир-человек».
Отношение к гаданиям со стороны философов было неоднозначным. Уже древние философы делали попытки объяснить природу этого явления. Одни из них приводили аргументы в ее пользу, другие относили ее в область суеверия, лжеискусства. К сожалению, достаточного количества письменных источников, на которые можно было бы сослаться, до нашего времени не дошло.
Известно, что Гераклит отводил место только для «пророческого боговдохновления» (140).
Платон считал мантику как «творца между людьми и богами». Он признавал мантику, так как она, по его мнению, «обусловлена божественным наитием, которое вдохновляет (ввиду божественности души)», что он называл «боговдохновленностью» (137, с.38).
Аристотель и Дикеарх признавали лишь гадание в состоянии «боговдохновенности», так как не считали душу бессмертной, но допускали, что она причастна некоей божественной силе (140, с. 80).
Материалистический взгляд на мантическое искусство обосновывает Демокрит, исключая фатальную предопределенность человеческого существования, выступая против разного рода пророчеств и господствовавшего мнения, возводившего судьбу (тюхе) в культ. Человек, по мнению Демокрита, не должен надеяться на мантический «жребий», его должно вести по жизни знание причин явлений» (5, с. 275-276). Знание, в данном контексте, преодолевает судьбу.
Цицерон, рассматривая вопросы о предсказаниях в трактатах «О природе богов», «О дивинации»», «О судьбе», определяет «дивинацию» как «предчувствие и знание будущих событий». Его философский трактат «О дивинации» (44 г. до н. э.), написанный в виде диалога между автором и его младшим братом Квинтом явно ироничен к фатализму и относит мантику в область человеческого «безумия». Описывая при этом мантику, он говорит, что «...во внутренних закоулках ума скрыта способность божественного прорицания, божественный импульс, который, когда разгорается сильнее, называется безумием, неистоством». Предсказания основываются, по его мнению, «на реальных фактах и приметах», судьба сводится им к случаю, поскольку же случайность предвидеть нельзя, постольку ложны все пророчества (209).
Философы Средневековья в своих оценкак предсказания будущего работали скорее в рамках нефилософского, богословского подхода.
Миропонимание, сложившееся в христианском мире, предполагает, что человечество, руководимое Богом, движется от Рая к концу света. Будущая цель тем самым ясно определена. Высшая форма свободы - свобода вечная и духовная. Личная же свобода человека на земле - свобода временная и мнимая. Отсюда - понятие о внутренней свободе (т. е. свободе духовной), осуществление которой не зависит от материального статуса человека, «будущее» которого строго детерминировано, что находит подтверждение в рассуждениях Фомы Аквинского в вопросе о познании будущих событий как таковых: «Способ познания может быть присущ только Богу, и он знает не только то, что случается по необходимости, но даже и случайные события, поскольку Бог видит все вещи в своей вечности, которая присутствует во всяком времени. Любой же тварный разум гораздо меньше вечности Бога; следовательно, «будущее» не может быть известно никакому тварному интеллекту» (212, с. 339).
Философы-гуманисты эпохи Возрождения ставили проблему человека в центр общественной и философской мысли, занимая рационалистическую позицию в вопросах познания мира и, тем самым, будущих смыслов человеческого бытия.
Французский философ Мишель Монтень показывает изначальную несостоятельность гадательных практик «дальнейшее развитие которых стоит их возникновения» (121, с. 241).
Структура мантическои ' деятельности. Классификация мантических действий
Формирование смыслового поля анализа феномена мантика для дальнейшего выхода на ее социокультурное осмысление, включает рассмотрение структуры изучаемого явления.
При рассмотрении данного вопроса, вероятнее всего исходить из труда П. А. Сорокина «Структурная социология». Обозначенные автором структурные компоненты социокультурных явлений, однозначно можно отнести и к мантике. «Эти компоненты включают в себя: 1) мыслящих, действующих и реагирующих людей, являющихся субъектами взаимодействия; 2) значения, ценности и нравы, благодаря которым индивиды взаимодействуют, осознавая их; 3) открытые действия и материальные артефакты как двигатели и проводники, с помощью которых объективируются и социализируются нематериальные значения, ценности и нормы» (173, с. 193).
Исходя из данной теоретической установки, необходимо вычленить структурные элементы мантической деятельности: субъект, объект, содержание, предмет, способы деятельности, описание средственной части.
Механизм гадания включает в себя две участвующих стороны: гадатель (субъект), создающий своими действиями условия для решения заинтересованной стороной своих проблем и помогающий в освоении, якобы, заданности жизни и непосредственно гадающий (объект) - лицо, на которого направлен механизм действий и познавательная деятельность субъекта. Между объектом и субъектом мантического процесса существует граница, четко разделяющая сферы их компетенции.
«Игра» в гадание - это всеобщее социальное явление, обладающее мощным фактором социальной коммуникации. Проблема критических ситуаций актуальна для людей любого возраста, пола, рода профессиональной деятельности. Отсюда объект гадания являет собой универсальный набор нескольких категорий людей, выступающих в роли пассивной (по отношению к жизненным ситуациям), проблемной личности, успех и дела которых зависят не столько от их субъективных качеств, сколько от непредвиденных обстоятельств, воздействовать на которые они не в силах. Часто именно такие люди аккумулируют имеющиеся определенные душевные патологии, ситуативные неврозы, за разрешением которых они и обращаются к предсказательной практике, имея необходимость и важность изменения настоящего.
Для них гадание не является случайным действием. Оно редко бывает бессмысленным или бесцельным. Обращаясь к гадателю, человек заранее уже очертил для себя круг интересующих и болезненных для него тем. Отсюда сознание объекта формирует ясный образ желаемой цели, модели «будущего». Этот образ обретает специфическую эмоциональную окраску, которая индуцирует активную установку сознания по отношению к этому образу. Сознание и поведение человека продолжают направляться образом этой цели. Это поддерживает мотивирующую силу реакции, определенным образом организует и ориентирует слова и действия. Поэтому замещающая деятельность, в которой человек находит свой выход из тупикового бессилия, субъективно обладает всей ценностью действия реального, которое осуществилось бы, если бы не возникли непреодолимые препятствия. Желаемое будущее кажется приблизившимся - человек обретает душевное равновесие, ощущает гармонию жизни. Сильное эмоциональное переживание находит выход в русле положительно настраивающей информации, действий гадателя, оставляя после себя глубокое убеждение в том, что практически значимое достижение осуществилось благодаря открывшейся человеку некой таинственной силе.
Объект мантической деятельности следует рассматривать не только в плане конфликта личности с обществом и с самим собой, но и в плане характера соотношения личности и ее биологической нормы, учитывая существование таких мантических констант, как пол, возраст гадающих.
Чаще гадают женщины. Они биологически активнее, чем мужчины и отягощены большим количеством психологических проблем. В этом смысле для женщин жизнь - сверхзадача. Они больше нуждаются в защите. Гадания женщин чаще всего происходят как реакции на романтические или семейные проблемы, на сложности, связанные с собственным здоровьем и здоровьем близких. Гадание для них - это и объект занимательности, форма проведения досуга.
За последнее время мужская половина также не обходит предсказателей: боязнь «потерять», семейные и внешние коллизии толкают их в руки нечистоплотных в моральном отношении людей.
Гадание своей сущностной природой непосредственно призвано понять и раскрыть специфику человеческой мотивации, необходимость психологической адаптации и важность изменения человеком настоящего в любом возрасте.
Молодость - это судьбоносный период жизни, когда идет конструирование дальнейших целей. Это возраст действенного морального и духовного самоопределения. Поиск себя во взрослой жизни, часто сопровождающийся ситуациями крушения важных психологических опор: заниженная самооценка, чувство малоценности, ненужности, заброшенность в обществе, семье, переживание утраты взаимоотношений из-за несчастной любви - вызывают желание узнать будущие перспективы. Но при обращении к гаданию, как правило, молодыми людьми, прежде всего, движет юношеский максимализм, основанный на желании перейти реально установившейся уровень знаний и опыта, коллективное начало, интерес, интуиция, игра воображения, подготавливающие человека к восприятию недоступного привычным измерениям мира, помогающие сохранить чувство новизны. Фантазия побуждает к образно-творческому мышлению, активному восприятию и наблюдению. Зрелость - часто считается временем достижений. Поэтому эти годы являются частью жизни, когда не возникает значимых проблем, связанных с развитием личности. Принимается за аксиому, что в зрелости человек достигает всестороннего развития личности, ее совершенства, полной экономической и психофизической независимости.
На этом основании одно время психологи и социологи изучали в основном проблемы молодых и пожилых людей. Однако с течением лет быстрые прогрессивные изменения в современной технологии производства изменили демографический профиль населения, равно как и отношение к психологии зрелости, распространив теорию развития на весь жизненный цикл.
Именно в зрелом возрасте человек переживает или преодолевает «кризис середины жизни» (126, с. 57). Гадание на этом жизненном этапе, как правило, совершается из-за нереализованных или неудовлетворенных потребностей (редко из-за любопытства). Именно они представляют собой текстуру внутренней психической жизни индивида: депрессия, ведущая к понижению жизненного тонуса, проблемы, связанные с возрастными телесными и физическими изменениями, чувство невостребованности. Отсюда разочарование в семейной жизни (неверность супругов, развод), профессиональной карьере. Время наступления зрелости иногда называют «десятилетием роковой черты». Ближе к сорока человек начинает явственно ощущать расхождение между своими мечтами, жизненными планами и ходом их осуществления. Далеко не всем удается двигаться по жизненному пути в строгом соответствии с первоначальными замыслами. Действительность имеет способность корректировать идеальные планы. Если надежды и цели почему-то не реализовались, то теперь (по мнению индивида) они уже и недостижимы - профессиональный застой из-за того, что больше нет конкуренции и соперничества. Личность «сгорает». Некоторые люди в это время изменяют характер работы, как бы начиная свою жизнь заново, другие же отчаиваются, сталкиваясь на работе и дома с превратностями судьбы.
Начинает опустошать отсутствие истинного самоопределения в жизни, страх перед грядущей старостью. Поэтому для тех, кто испытывает муку утраты собственного «я» в зрелости, мантика - спасительное предопределение, обретение оптимизма через пессимизм, а именно, когда предпочтение отдается решению проблем мистическим путем, а не их пассивному созерцанию, исключая действительное приложение собственных усилий.
Старость не похожа на период тщеславия. Она приносит физическую немощь, добавляя потерю независимости, личные потери, физическую и социальную изоляцию, психические расстройства. У пожилых людей преобладают различные тревожные опасения: одиночества, беспомощности, обнищания, смерти. Они становятся раздражительными, мизантропами, пессимистами. От жизни они ничего хорошего уже не ждут. Статистика неумолима. Ежегодно более 20.000 американцев старше 60 лет кончают собой. Хотя люди за 65 лет составляют только 11% всего населения, среди них отмечаются 25% всех самоубийств (61, с. 39). Парадокс: желание не узнать будущее, а не допущение такового, уход из безысходного (по их мнению) настоящего.
Историко - культурный анализ мантическои духовности
Проблемное поле историко-культурного ракурса будет включать аспект рассмотрения мантики как особой духовной традиции, определение ее места, роли и значимости в исторической динамике культуры, а также возможность проследить закономерности и формы ее проявления, условия возникновения и развития на всем пути ее существования.
Следует констатировать, что литература, посвященная истории мантики и месту этого учения в мировой культуре не отличается достаточной полнотой. Это, на взгляд автора, связано с несколькими причинами. Во-первых, большинство как зарубежных, так и отечественных обзорных публикаций, в основном, касаются подробных описаний видов гаданий, распространенных у народов мира в разные исторические эпохи. Этим занимались Э Б. Тайлор, Д. Д. Фрезер, А. Леманн, А. Донини (106, 179, 195). Русские этнографы-исследователи XIX века И. М. Снегирев, А. Н. Афанасьев, С. В. Максимов детально описали виды и способы предсказаний, сохранившиеся с архаических времен до XIX века (14, 111, 160). Во-вторых, многие авторы работ по мантике придерживаются крайних позиций, что приводит к искажению фактов: они, либо, являются апологетами мистики, при этом, не проверяя достоверность излагаемого материала, преувеличивают значимость мантики и непогрешимость конкретных предсказателей, либо, являются противниками мантических учений, что также рождает необъективность. Задача авторов подобных работ - доказать истинность или ложность мантики, а не провести объективный анализ роли мантики в истории и культуре. Это привело к созданию ложных стереотипов, не имеющих ничего общего с реальной историей мантики. Одним из западных исследователей в данной области был Опост Буше Леклерк, французский философ, исследователь мантических техник древности (237).Отдельные ценные сведения могут быть почерпнуты в исследованиях, посвященных конкретным религиям и культурам (27, 28, 33, 65, 66, 107, 118, 162, 237, 239, 242, 243, 244, 251). Научно-популярная и философская литература отечественных авторов советского периода также содержит фрагментарные материалы, касающиеся истории мантики (38, 58, 64, 65, 66, 67, 107, 116, 117, 155, 215, 224). Однако, все указанные работы, включающие богатый эмпирический материал, не способствовали полной хронологической систематизации и формированию институционных признаков мантики для определения ее научного статуса и социодуховной значимости.
Действительно, мантическое искусство на протяжении всего развития социума и человека было мощными центром концентрации и актуализации многогранного содержания человеческой духовности. Это результат не только его содержания и структурных особенностей, но и того положения, которое оно занимало в исторически определенной иерархии духовных форм и в динамике функционирования этой системы в материальной культуре.
Истории известны, пользуясь выражением С. Цвейга, «эпидемии мистического помешательства». Периодически наступали эпохи, когда обнаруживалось «бегство от разума» (208, с. 46). Тем самым, к историческим условиям возникновения мантики можно отнести, прежде всего, кризисные моменты развития цивилизаций, страх перед непредсказуемостью жизненных ситуаций, социокультурную и экономическую дестабилизацию, обостряющую и порождающую провиденциальное мышление, интерес к тайному. Каждый исторический тип сознания, культуры имел свои гадательные «механизмы», вырабатывал собственное отношение к ним, собственное их понимание. История мантики содержит в себе целые пласты различных типов отношения человека к ней и его участия в предсказательной практике, что дает основание говорить о существовании особой «археологии гаданий». Наиболее глубинный пласт ее - отношение к гаданиям в первобытной формации, в древнейших обществах.
В мифологическом времени еще отсутствует разграничение модусов, но, безусловно, наличествуют определители «позже», «раньше». Они структурируются по пространственному признаку как более отдаленные, приближающиеся, находящиеся здесь и сейчас. «Прошлое уже миновало, но при восприятии времени как циклического считалось, что когда-то оно возвратиться вновь: будущего еще нет, оно наступит позже, но вместе с тем, оно уже где-то таится, вследствие чего провидцы способны его с уверенностью предрекать» (64, с. 32).
Сама цикличность времени была порождена идеей «вечного возвращения». Именно поэтому у мифологического времени невозможно обнаружить ни начало, ни конец. «В сущности если представить себе подлинную перспективу жизни архаичного человека, то хотя она и протекает во времени, человек, тем не менее, не ощущает его, не замечает необратимости событий, совершенно не отдает себе отчет в том, что характеризует и определяет сознание времени» (226, с. 133). «Для архаичного человека существует только настоящее, но это объемное настоящее, включающее в себя и прошедшее, и будущее и не отделено от них сколько-нибудь резкой гранью» (65, с. ПО). Для палеолитического сознания важнее предсказать настоящее, на основе уже имеющегося циклического опыта, а также важны предсказания, касающиеся разрешения личных и бытовых проблем. Э. Э. Эванс - Причард так описывает предсказательные пристрастия у азанде: «Когда азанде обращаются к оракулам, то они спрашивают их, главным образом, о колдунах. Человек никогда не спрашивает оракула, который один лишь способен распознать наличие колдовской субстанции в живых людях, является ли колдуном определенный человек. Он спрашивает лишь, не колдует ли против него этот человек в данный момент» (225, с. 33).
Несомненно, внешние наблюдения и экологический опыт, закрепленный с помощью различных информационных систем (символы, обряды, мифы и т.п.) явились важной составляющей того импульса, который породил и усилил роль предсказаний в жизни первобытного человека.
Здесь нужно отметить первоначальную нараставшую способность человека замечать, наблюдать и обобщать, и главное, использовать для разных, в том числе и социальных, а не только биологических нужд природные факторы - поведение животных, птиц, рыб, насекомых. Человек закреплял эти наблюдения в индивидуальном и коллективном опыте (погодные приметы, приметы миграции животных, птиц и т.п.), то есть, связывая, то или иное поведение отдельных представителей животного и растительного мира с природными и иными явлениями. Человек, тем самым, получил возможность сопоставлять свои личные предчувствия, свое «опережающее отражение» с этими явлениями и поведениями, а стало быть, и вести себя соответственно.
Смысловые и социодуховные основания мантики
История существования мантики и ее востребованность дают повод утверждать, что мантика существует не столько за счет инерции общественного сознания и традиционализма, сколько по причине того, что порождена самой действительностью, в целях сохранения ее устойчивости. В частности, тех социальных «узлов» человеческого миропорядка, вокруг которых и сконцентрирована мантическая деятельность.
Раскрывая вопрос социокультурной сущности мантики, необходимо рассмотреть ее с точки зрения институциональности, обосновать причины и способы ее духовного воспроизводства.
Социальная значимость мантики заключается в том, что она призвана удовлетворять жизненно важные потребности человека, сохранять устойчивость и вносить гармонию в общественную жизнь. Выделенные, таким образом, функциональные особенности мантики, позволяют определить ее как некий социальный институт, регулирующий поведение индивида и общества, в рамках плана-прогноза.
Потребность в мантической практике возникает в условиях отсутствия тех социальных институтов, деятельность которых направлена на сохранение стабильности развития социума и человека, невозможности разрешения последними проблемных затруднений для конкретного носителя мантического сознания. Мантика продолжает заполнять институциональный вакуум, обеспечивает деятельность в условиях отсутствия институализируемости.
Как же становится возможным замещение мантикой социальных институтов? Следует найти средства этого замещения, показать как они работают и что происходит в результате.
Рассмотрим возможности замещения мантикой других социальных институтов, выделив следующие уровни институционального замещения: когнитивный, социально-психологический. Необходимо, при этом, обратить внимание и на источники мантического сознания, обеспечивающие его воспроизводство.
Дело в том, что гадание изобретено самими же людьми с целью духовного самообслуживания. Интерес к будущему объясняется тем объективным обстоятельством, что человеку органически присущи целесообразная деятельность, ее мысленное продолжение. Согласование целей и средств их достижения, ожидание, как непосредственных результатов, так и более отдаленных перспектив. Люди экстраполируют свои познавательные интересы на сферу своих будущих взаимоотношений с миром. Это - выход человеческого разума в неиспытанное, характеризующееся ценностными характеристиками. Русский философ М.М. Бахтин указывает на важную особенность человеческого самоустремления в будущее: «Осознать самого себя активно - значит освещать себя предстоящим смыслом: вне его, меня нет для себя» (16, с.80).
Действительно, человек при организации своей жизни нуждается в неком результате, планируя и прогнозируя его заранее. Он пытается снизить стрессовое влияние условий, заранее настроив себя, либо повлияв на них наиболее выгодным способом.
Данное следствие влечет прагматическое и духовное стремление человеческого разума осмыслить и упорядочить окружающий мир. Все это является формой адаптации к условиям жизни и средством выживания в сложной, меняющейся обстановке, в которую попадает организм, средством поддержания равновесия (гомеостаза) и коррекции отклонений от него. Рассматриваемый феномен, тем самым, заключает в себе выработку посредством экстраполяционного процесса универсальных, инвариантных способов предвосхищения, преодоления и, по возможности, недопущения деструктивных ситуаций и состояний. Минимально достоверный прогноз со многими ошибками лучше, чем отсутствие всякой информации.
Следовательно, мантика - это не случайное, а закономерное явление в развитии человеческой психики и социума.
Объективные предпосылки мантики, коренятся и в ограниченных возможностях познавательной способности человека отразить закономерно изменяющийся мир во всем его многообразии. Практическое освоение человеком мира осуществляется по «логике» необходимых, закономерных связей и отношений. Именно такой тип бытия онтологически определяет ментальные основания жизни и культуры, что и подтверждают прежние времена с их бюрократической централизованностью, когда все было объединено под каким-то общим трафаретным началом. Существовали непререкаемые гаранты. Но существует и другой тип - случайные, второстепенные, флуктуационные, недетерминированные, необоснованные и рационализированные связи и отношения. Они не структурируют целостностные системы, а служат в них лишь в качестве вспомогательного, неустойчивого фактора. В практике человек постоянно взаимодействует не только с первым, но и со вторым типом отношений. Постижение этого обстоятельства порождает кризис рационалистического мировоззрения, дающего почву для неопределенности, для принятия желаемого за действительность. Размыв границ реальности усиливается. «Мир - по выражению Честертона, - запутался в том, что возможно и что невозможно» (212, с. 46). И человек слабый в оценке вероятности случайных событий, не владеющий научно-обоснованной информацией (наука на многие вопросы еще не в состоянии дать ясного ответа), в силу своих временных когнитивных ограниченностеи, ищет выход из тупиковых зон в нетрадиционных способах решения, в чувственно-эмоциональном начале - в вере. Разум, как средство обнаружения истины отступает. Вера берет верх над знанием. Авторитет науки катастрофически падает. Человек разуверился в способности разума установить правильность норм и идеалов. Возникает система мировоззренческих образов, репрезентирующая иррациональную сторону человеческой деятельности и условия ее осуществления. Это система образа фетиша, который составляет фундамент иллюзорного миропонимания. Эти моменты, приводящие к появлению иррационально-мистериальных моментов в духовном мире человека и в его практической деятельности, позволяют сделать следующий вывод: в субъективном воплощении гадание есть осознание принципиальной невозможности реализации некоторой актуализировавшейся познавательной потребности, устранение разрыва познавательного мотива и средств его удовлетворения.
