Введение к работе
Актуальность темы исследования. Начавшееся третье тысячелетие совершенно по-новому заставляет задуматься человека и общество над коренными проблемами своего существования. ХХ в. остался в человеческой коллективной памяти трагической, переломной эпохой, «моментом истины» для большинства тех идей, проектов и смыслов, которыми жила культура на протяжении, как минимум, всей христианской эры. То, что казалось великим, вечным, абсолютным, бесконечным, было свергнуто со своих пьедесталов. Истина, Разум, Бытие были откровенно высмеяны, а философская сакральность и интеллектуальная избранность превращены в гротескные маски самого же человека, которого еще не покинуло желание символического обустройства своего мира. Сегодняшнее мироощущение характеризуется сочетанием, с одной стороны, крайнего оптимизма, мотивированного развитием науки, технологий, т. е. того, что качественно расширяет горизонты социальности, а с другой – столь же крайнего пессимизма, вызванного разочарованием в этой самой современности, чувством некой пустоты, всеобщей неустойчивости.
В этом контексте проблема устойчивого развития обретает новые смысловые грани, выходящие за рамки ставших уже традиционными сюжетов экологического кризиса, информационных и демографических колебаний, масштабных социальных потрясений, интенсивной трансформации общественных институтов, всей социокультурной сферы. На этом фоне, который создает ситуация деонтологизированности мышления и самой культуры, философское вопрошание об устойчивом развитии, казалось бы, не имеет никаких шансов на успех, так как сегодня успех имеет очень точные критерии практической полезности, прогностического потенциала и, наконец, свою вполне осязаемую цену.
Философские грани этой проблемы традиционно исчерпывались указанием на необходимость укрепления нравственной ответственности человека перед обществом и природой и формированием «планетарного» мышления. Устойчивое развитие связывается с научным потенциалом современной цивилизации, на который возлагаются большие надежды в плане выработки конкретных оптимологических моделей дальнейшей эволюции, способных обуздать риски будущего. Сам феномен социальной устойчивости прочитывается сегодня в первую очередь как сугубо практический, требующий для своей реализации чисто инструментальных и волевых усилий со стороны политических, экономических и научных кругов.
С нашей стороны было бы, очевидно, наивно пытаться опровергнуть подобные умонастроения и прежде всего потому, что они реально выражают собой базовые мыслительные интенции дня сегодняшнего и его ключевые тенденции. Однако уникальность философского слова в культуре состоит в том, что только оно одно сопрягает в некоем едином смысловом поле три фундаментальные реалии – саму философию, человека и время. Сопрягает и преображает как метасоциальное образование, помещающее самосознание той или иной эпохи в определенные координаты смысла отношения современного и исторического. В этой связи устойчивое развитие как стратегическая цель глобального цивилизационного сообщества выступает ничем иным как реваншем оторвавшейся от истории современности вернуть себе право на время и присвоить монополию на будущее.
Несмотря на весь громкий пафос научной картины мира, человек и сегодня не избавился от величайшего соблазна знать то, что будет завтра, так как только одно это знание может дать ему различные гарантии экономической, политической, экологической и иной устойчивости и его внутреннюю убежденность в определенности происходящего. Период Модерна и Постмодерна лишил человека возможности видеть в прошлом такие гарантии устойчивости.
Проблема образа устойчивого развития и выработки его стратегии не только не приближается к своему решению сегодня, но, кажется, еще больше затемняется безответственными журналистскими спекуляциями, рисующими для простого обывателя то жуткие картины будущего, всяческие «концы света», то радужные, но столь же эфемерные сценарии. Суть вопроса, на который может и должна ответить именно философия, состоит вовсе не в том, где и как отыскать некий столь дорогой сердцу современного технократа оптимум функционирования всех элементов общественной системы, т. е. найти «золотую середину». Этим как раз и увлечено современное сциентизированное мировоззрение. Философский смысл определяется возможностью понять глубинные истоки столь болезненной заинтересованности человека в будущем, которые вышли за пределы экзистенциального ощущения и наложили печать на качество самой социальности, на характеристику актуального интегрального опыта.
Потому так важно сегодня для теоретических исследований и для социокультурной практики разобраться, не идут ли теория и политическая практика вслед за утопией? Не является ли «устойчивое развитие» желанным, но недостижимым и потому иллюзорным образом будущего?
Степень научной разработанности темы исследования. Устойчивое развитие – это чрезвычайно сложная, полисемантичная и противоречивая проблема, которая за последние полвека обладания автономным теоретическим статусом объединила вокруг себя изыскания множества ученых, философов, политиков, социологов, историков, экономистов, экологов и др. Принципиальный смысловой полифонизм, предметное многообразие, совмещение в одном фокусе граней злободневной актуальности и, одновременно, фундаментально – масштабно исторически – ориентированной значимости превращают эту проблему в перекресток основных магистралей теоретической рефлексии последнего времени. По этой же причине возникает методологическая трудность определения концептуальных «границ» этой темы. Тем более, что своими истоками она уходит в неклассическую философскую мысль Новейшего времени, а сегодня очень тесно переплетается с естественнонаучными (математическими, экологическими и т. д.) исследованиями разных аспектов совместной эволюции человека, общества и природы (гео- и биосферы), а также с публицистическими, политическими, экономическими толкованиями вопросов, касающихся устойчивого развития цивилизации. Само понятие «устойчивое развитие» в основном стало употребляться в контексте работы различных международных форумов и саммитов по проблемам экологии, мировой экономики, развития «третьих стран» и т. д. Следует указать на весомость социально-инженерной и прогностической составляющей в проработке данного понятия, без аналитики которого не обходятся сегодня ни футурология, ни глобалистика, ни различные теории информационного общества. Все эти тенденции в совокупности отражают не только многоликость современных социальных и познавательных процессов, но и более глубинные антиномии постметафизической квазистратегии мышления и культуры.
Интеллектуальную почву становления теоретической проблематики устойчивого развития составила социально-философская мысль ХХ столетия, внимание которой было приковано главным образом к процессам формирования глобального цивилизационного пространства, противоречиям постиндустриального общества, вооруженного информационными технологиями, распространению массовой культуры, «захвату» социальности деонтологизированными дискурсивными практиками, а также к возможным трансформациям человечества в будущем. Отсюда опора нашего исследования, прежде всего на литературу второй половины ХХ в., а именно, на исследования Р. Арона, Д. Белла, И. Валлерстайна, Г. Маркузе, К. Поппера, П. Сорокина, А. Дж. Тойнби, О. Тоффлера, Ю. П. Тейяра де Шардена, С. Хантингтона, М. Фуко, Ф. Фукуямы, К. Ясперса и др. Отдельно нужно упомянуть анализ идеи социально-исторического развития как фактора цивилизационной устойчивости, содержащийся в работах Дж. Бари, М. Гинсберга, Э. Кара, У. Мак-Нейла, Р. Флинта и др.
Важнейшими направлениями в изучении проблем устойчивого развития стали исследования эволюции системы «общество–природа», экологической тематики, соответствующих рисков развития и «пределов роста», принципов так называемой «коэволюции», становления ноосферы и т. д. В рамках западной социальной мысли этими вопросами занимались такие ученые, как Дж. Я. Барбур, К. Боулдинг, Дж. Гэлбрейт, П. Друен, Б. Коммонер, Н. Луман, С.Г. Наср, А. Пенти, У. Офулс, Л. Уайт, О. К. Флехтайм, Ф. Хесле и др. Среди отечественных исследователей следует назвать И.С. Алексеева, В.А. Анучина, Л.Б. Баженова, Д.Р. Винера, Э.В. Гирусова, В.В. Загладина, С.П. Капицу, В.И. Кемкина, В.А. Коптюга, Н.М. Мамедова, Н.Л. Полякову, Я. Тинберга, О.Н. Чумакова и др.
Специально необходимо выделить работы ученых, в которых представлен опыт целостного интегрального осмысления феномена устойчивого развития в единстве своих естественных и антропологических параметров, предложены парадигмы и модели устойчивости социоэволюции (Х.А. Барлыбаев, К. Даниелян, В.К. Левашов, Н.А. Мальцева, Н.Н. Моисеев, А. Печчеи, Н.Г. Олдак, А.Д. Урсул и др.). Особую ценность в этом контексте представляют труды крупнейшего отечественного мыслителя В.И. Вернадского, разработавшего оригинальную концепцию «ноосферы», которая сегодня многими учеными рассматривается в качестве реальной парадигмы построения модели будущего устойчивого развития цивилизации.
Проблему метаморфоз социальной устойчивости и неустойчивости, стабильности и нестабильности в контексте синергетической парадигмы анализируют О.Н. Андреева, В.П. Бранский, В.В. Василькова, К.Х. Делокаров, К.К. Колин, С.П. Курдюмов, О.П. Мелехова, Ж. Николис, И. Пригожин, Б.Н. Пойзнер, Д.Л. Ситникова и др.
Общетеоретические и методологические вопросы определения сущности процессов развития, оптимального функционирования различных систем как основания устойчивости, эффективности социальных модификаций рассматриваются в трудах Я.Ф. Аскина, В.Г. Афанасьева, А.А. Журавлева, Б.Ф. Кевбрина, Г.Я. Мякишева, З.М. Оруджева, О.С. Разумовского, Г.И. Рузавина, Ю.В. Сачкова, В.С. Степина, А.И. Уемова, и др.
Однако следует сказать, что ряд вопросов, связанных с темой устойчивого развития, оказались не освещенными в богатом репертуаре «литературы о социальном развитии»: это вопросы, связанные с психологическим приятием или неприятием бесконечных устойчивых изменений в противовес воспроизводству привычных схем жизни; это тема соотношения желаемой устойчивости разных линий развития в социуме и культуре (экономика может успешно развиваться, а человеческий дух ослабевать); это, наконец, поднимаемая нами тема о принципиальной возможности либо невозможности «устойчивого развития».
Особо отметим, что в первом десятилетии ХХI в. уровень внимания к теме устойчивого развития резко снизился, потому что, с одной стороны, внимание социальных исследователей переключилось на проблемы международного терроризма и роль новейших естественнонаучных открытий для преобразования социума (тема нанотехнологий), с другой стороны – концепт «устойчивое развитие» стал привычным штампом. Одним из латентных устремлений нашего исследование как раз и является «освежение взгляда» на тему устойчивого развития, которая по-прежнему важна и актуальна.
Цель диссертационного исследования заключается в обращении – на основании критики концепта «устойчивое развитие» – к историко-онтологическому (социально-онтологическому) дискурсу, позволяющему категориально описать глубинные характеристики социальной жизни как причины устойчивости либо неустойчивости социума.
Для реализации цели необходимо решить следующие исследовательские задачи:
– выяснить истоки появления в практике и теории концепта «устойчивое развитие», а также выявить имманентно свойственные ему противоречия;
– определить наличные подходы к рассмотрению общественно-исторического процесса под ракурсом «устойчивость–неустойчивость» в философской теории и социокультурной практике;
– обосновать необходимость актуализации на базе использования классической методологии (диалектика Гегеля) историко-онтологического (социально-онтологического) подхода (дискурса) к социальной истории, а также показать роль категории «различие» для осмысления в историко-онтологическом ключе проблемы устойчивого существования общества;
– дать с точки зрения избранного подхода определение сущности устойчивости социума как меры взаимного опосредования ведущих онтологических характеристик социальной жизни;
– показать с социально-онтологических позиций восприятие социальной «устойчивости/неустойчивости» как результат определенных темпоральных ориентаций культуры: на прошлое либо на будущее;
– раскрыть роль феномена социальной контингенции – социокультурной границы между настоящим и будущим – как источника проблематизации устойчивого развития.
– указать на фундаментальное противоречие частного и общего в тенденциях глобальной экономической и политической жизни, возникающее при практической ориентации на «устойчивое развитие»;
– рассмотреть проблему модернизации потребностей человека как ведущую в вопросе экологического измерения социокультурной устойчивости;
– раскрыть сущность онтологического нигилизма, связанного с социальным конструктивизмом, применительно к проблеме устойчивого развития;
– рассмотреть проблему устойчивости развития России в онтологическом ключе как проблему поиска идентичности русской культуры.
Объект исследования – устойчивое развитие как социально-онтологическая проблема социально-философского познания и феномен реальной социальной действительности.
Предмет исследования – концепт «устойчивое развитие» как элемент социально-философской теории и социокультурной практики.
Гипотеза исследования состоит в предположении о том, что для понимания сущности современного этапа социальной эволюции необходимо рассмотреть социальное развитие как онтологический концепт, фиксирующий специфическое измерение самой социальной реальности, определенным образом преломляющейся в эпохи Модерна и Постмодерна, а также в предположении иллюзорного статуса идеала «устойчивого развития», порождаемого социально-экономическими особенностями эпохи Модерна и конструктивистским пафосом проектировочно-прогностического дискурса.
Теоретико-методологические основания исследования. В диссертационном исследовании автор следует классическим канонам европейской философии, которые полагаются методологически верными, т. е., опирается на гегелевскую диалектику, способную дать исследователю возможность проследить пути развития с онтологической точки зрения – согласно собственной логике социального процесса с его пространственно-временными и культурно-традиционными определенностями. Диалектическая парадигма позволяет не впадать в утопию «непрестанной новизны» и «бесконечного восторга обновления». Методологическим ориентиром в работе выступает рассмотрение возможностей социального развития человечества с точки зрения его спонтанных тенденций и внутренней логики, а не с точки зрения экономико-политического субъективизма, пытающегося диктовать истории общества собственные задачи и правила.
Диссертационное исследование методологически опирается прежде всего на принцип противоречия – суть и корень всякой диалектики, а также на разработанные в диалектике принципы системности, историзма, восхождения от абстрактного к конкретному, единства всеобщего и единичного.
Классическая методология исследования сознательно применяется к рассмотрению проблем современного общества, поскольку, с нашей точки зрения, она – единственная – дает возможность понять происходящие в мире события исходя из их историко-онтологической сущности, а не согласно разноречивым субъективным мнениям исследователей второй половины ХХ – начала ХХI в. Избранный в работе классический подход предполагает также уважительное отношение к великим религиозным и мировоззренческим «метанарративам» или, иначе говоря, формам общественного сознания, которые в традиционном социуме позволяют ему быть устойчивым и целостным, ориентируя на прошлые образцы, а не на изменчивые модели.
Серьезной методологической проблемой диссертационного исследования, которую трудно разрешить до конца, является двойственный статус концепта «устойчивое развитие», существующего на двух уровнях – как практическая установка массового сознания и управленческой элиты – бизнесменов, политиков, экономистов – с одной стороны, и как теоретическая установка, развиваемая в социально-философских исследованиях, – с другой. Однако, поскольку именно современная динамичность и «очарованность будущим» постоянно ставят общество на грань катастрофы, возможно, а, на наш взгляд, и необходимо осознать в философской теории неверность прокламируемого идеала «устойчивого развития», заменить его идеалом просто «социальной устойчивости». Тогда идея «возвращения к устойчивости через традицию» сможет вернуться в массы и стать неким регулятивом, способным побудить современный социум (через осознания проблемы общественными элитами и представителями массовой культуры) к созиданию «новой традиционности», конечно, не копирующей старую, но способствующей достижению реальной, а не фантастической стабильности.
В диссертационной работе методологически автор также опирается на работы отечественных и зарубежных авторов – Н. Лумана, М.К. Мамардашвили, Г. Мида, Н.Н. Моисеева, Н.Г. Олдака, Г.П. Федотова, Н. Элиаса и др.
Научная новизна исследования заключается в критике с классических философских позиций концепта «устойчивое развитие» и в разработке идеи социально-онтологического понимания устойчивости общества и выражается в следующих конкретных положениях:
– выяснены истоки появления в практике и теории концепта «устойчивое развитие». Этими истоками являются беспокойство о «катастрофическом будущем» и надежды на «лучшее будущее» общественного сознания развитых стран в связи с бурным техническим и социально-экономическим развитием второй половины ХХ в. Выявлены противоречия, имманентно свойственные концепту «устойчивое развитие» как цели и ценности практических преобразований, которые связаны с противостоянием тенденций к устойчивости и изменчивости, ограниченностью ресурсов и безграничностью развития, желанием стабильности и тенденцией к динамике;
– определены наличные подходы к рассмотрению общественно-исторического процесса в философской теории и социокультурной практике, они рассмотрены как методологически взаимодополнительные, но не равные по глубине отражения реальных социальных процессов. Это историко-онтологический (социально-онтологический) подход, вскрывающий глубинную логику социальной истории, и проектировочно-прогностический подход, отображающий поверхностную динамику событий и служащий объяснительным основанием практических действий. Показано, что именно при постановке практических социальных задач активно используется концепт «устойчивое развитие», возникающий в проектировочно-прогностическом дискурсе и ориентирующий людей на постоянные динамические изменения действительности как на ценность;
– обоснована необходимость актуализации на базе использования классической методологии (диалектика Гегеля) историко-онтологического (социально-онтологического) подхода к социальной истории с целью установления «логики культуры», что демонстрирует несостоятельность широкой ангажированности концепта «устойчивое развитие». В связи с этим показана роль категории «различие» для осмысления в историко-онтологическом ключе проблемы устойчивого существования общества;
– дано с точки зрения историко-онтологического подхода определение сущности устойчивости социума как меры взаимного опосредствования социального пространства и социального времени, а именно, через подчинение структуры социального пространства тому или иному модусу социального времени;
– показано с социально-онтологических позиций восприятие социальной «устойчивости/неустойчивости» как результат определенных темпоральных ориентаций культуры: на прошлое либо на будущее. За метаморфозами бинарности социокультурной устойчивости и неустойчивости стоит сегодня утрата основных культурных форм;
– раскрыта роль, введенного Н. Луманом, понятия «временная контингенция» – социокультурной границы между настоящим и будущим – как источника проблематизации устойчивого развития. На этом основании в работе формулируется положение о социальной контингенции: зависимости настоящего актуального социального целеполагания от вероятностного характера будущего, его неопределенной потенциальности;
– указано на фундаментальное противоречие глобальной экономической и политической жизни, возникающее при практической ориентации на «устойчивое развитие» (в рамках проектировочно-прогностического дискурса), которое обостряет проблему «устойчивости/неустойчивости» развития. Это противоречие между доминирующими глобальными тенденциями и отдельными центрами развития;
– проблема модернизации потребностей человека рассмотрена как ведущая в вопросе экологического измерения социокультурной устойчивости. Тема сохранения экологии предполагает переориентацию массовых представлений с идеи «непременного неостановимого развития» на идею устойчивого функционирования, что означает смену дискурса и связанных с ним установок на характер и уровень потребления.
– показано, что метаморфозы бинарности «устойчивости – неустойчивости» имеют оптимистическое прочтение на когнитивном уровне и нигилистическое – в онтологическом и историческом контексте. Раскрыта сущность онтологического нигилизма применительно к проблеме устойчивого развития, связанная с принципиальным конструктивизмом и нежеланием исследователей учитывать онтолого-каузальные факторы;
– проблема устойчивости развития России рассмотрена в онтологическом ключе как проблема поиска идентичности русской культуры. Противоречия современной российской модернизации, мешающие устойчивому развитию, определены как противоречия между внешними ориентирами современной российской социальности и целостным опытом российской культуры.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Рожденные современностью опасения развитых западных стран по поводу возможных кризисов социально-технического развития и пределов экономического роста нашли выражение в концепте «устойчивого развития», который не только определяет устойчивость развития как цель и ценность динамически функционирующего общества, но и одновременно выражает надежды людей на благополучное позитивное будущее, несмотря на высокую степень его неопределенности. Концепт «устойчивое развитие» характеризуется рядом противоречий, а именно:
– противоречие динамики и статики: идея развития противоречит представлению об устойчивости, стабильности;
– противоречие между желанием определенности и устремленностью в будущее, которое заведомо неопределенно;
– противоречие между стремлением к устойчивости и опасностью стагнации;
– противоречие между потенциальной бесконечностью развития и ограниченностью природно-культурных ресурсов, связанных с целостностью и устойчивостью;
– противоречие между внешне устойчивой повторяемостью стереотипов массовой культуры, не дающей людям «чувства устойчивости», и глубинной динамикой общества, несущей неопределенность.
2. Рассмотрение общества как стабильно существующего возможно в двух вариантах: а) в экономико-фактологическом, ориентированном на эмпирическую социально-экономическую динамику и постоянное преобразование общества. При таком подходе целью и ценностью становится «устойчивое развитие», где обновление социума должно совершаться стабильно и без перебоев. В этом случае можно говорить о «проектировочно-прогностическом» дискурсе; б) в собственно-философском ключе. Философско-понятийный подход, опирающийся на гегелевскую теорию диалектики, предполагает вскрытие внутренних глубинных механизмов жизни социума, обеспечивающих для людей образы «устойчивости» и «неустойчивости». Он позволяет понять сущностные условия и определения устойчивости общества и культуры.
В идеале оба типа анализа должны дополнять друг друга, хотя первый из них ориентирован на поверхностно-эмпирические, субъективно окрашенные характеристики жизни общества, в то время как второй направлен на спонтанные глубинные процессы. К сожалению, в современном интеллектуальном сообществе проблема устойчивого развития обсуждается преимущественно в рамках «проектировочно-прогностического дискурса», т. е. речь идет о таких решениях и действиях, которые способны обеспечить в будущем сбалансированный, оптимальный и неуклонный экономический рост человеческой цивилизации. Категориальный, культурно-рефлексивный анализ, делающий упор на функционирование и стабильность, практически не осуществляется.
3. Упор на сиюминутные экономические интересы и забвение историко-культурной и ценностной составной общественной динамики ориентируют на «устойчивое развитие», стабильность динамики, которая и создала саму проблему «стремления к устойчивости». Если пытаться уйти от него, то классическим образцом онтологического анализа, обращенного к саморазвертыванию бытия, является, на наш взгляд, философия в своем классическом западноевропейском варианте (Г.В.Ф. Гегель). Основание онтологического понимания устойчивого социума составляет диалектическая категория различие. Различие является выражением факта изначальной множественности человеческой реальности. Устойчивое развитие этой реальности осуществляется как раз через самоподдержание целостности социального опыта, выступающего как противоречие между одним его субъектом и их бесконечным множеством. Развитие, всегда являющее собой изменение, в то же время выражает себя через устойчивость процесса как тождества в различии. Это актуально данный социальный опыт человеческой индивидуальности, бытийная устойчивость которой и может быть определена как бесконечное различие.
4. С точки зрения классического историко-онтологического (социально-онтологического) подхода сущность устойчивого развития социальной реальности определяется как мера взаимного опосредствования социального пространства и социального времени - подчинение структуры социального пространства прошлому, настоящему или будущему. Такое опосредствование реализует сам опыт как индивидуализированное или специфическое единство, обладающее своим собственным социальным временем как формой тождества. То есть социоантропологический опыт, как актуальное бытие, является устойчивым постольку, поскольку он абсолютным образом – через присвоение социального времени-пространства – отграничивает себя от другого такого же опыта, задавая свой особенный масштаб социокультурной деятельности. Устойчивость, как такая имманентная мерность, прямо пропорциональна данному противоречию множества таких мер, т. е. задается принципиальной сложностью социальной реальности.
5. Полагание онтологической устойчивости в традиционной западной социальности осуществлялось по образцу прошлого социального времени. Прошлое служило ориентиром сознания и практики. Поэтому социальное пространство всегда содержало в себе трансцендентное измерение – настоящее опиралось на сакральное прошлое, выходящее за границы текущей эмпирии. Все предметное многообразие подобной «самотрансцендентной социальности» имело символическую легитимацию. Такой социальный опыт абсолютно устойчив, поскольку форму собственного различия обретает через тождество прошлого социального времени. Прошлое, как модус социального времени, всегда выступает на стороне всеобщего основания социального опыта, т. е. связано с коллективным «мы».
6. Ситуация Модерна, тесно связанная с развитием техники и рыночного, предполагающего конкуренцию общества, – это деструкция единого масштаба исторического времени как меры общего для социальности самосознания. Модерн с его секуляризацией, техническим прогрессом и субъективистским индивидом разрушает органическое единство разных антропологических опытов, связанных воедино нитью традиции. Беспрецедентное повышение ценности нового и будущего есть онтологическое основание проблематизации устойчивости или, по-другому, основание онтологии неустойчивости социальности. Она выражается через феномен социальной контингенции – социокультурной границы между настоящим и будущим. Но дело не исчерпывается самим наличием границы: неопределенность и неустойчивость стали «новыми» социальными ценностями, ориентирующими общество на калькуляцию негатива и постоянное создание альтернативных сценариев будущего. При этом социальное будущее прочитывается исключительно как «мое будущее», а прошлое вообще выпадает из системы ценностей. В связи с этим в условиях нестабильности необходима ориентация и массового сознания, и сознания элит на поиск «новой традиционности», делающей акцент не на развитие, а на устойчивое функционирование общества.
7. При обращении к теме устойчивости/неустойчивости социального развития в рамках «проректировочно-прогностического дискурса» обнаруживается, что в глобализирующемся мире постсовременности стремление народов и государств к устойчивому развитию сталкивается с серьезным противоречием. Это противоречие между объективным содержанием экономической, информационной, духовно-теоретической интеграции в мировом цивилизационном пространстве и сильным противодействием этой интеграции со стороны главных центров глобального влияния. Это противодействие паритетному включению всех участников цивилизационного диалога в новую систему мирового сотрудничества. Односторонняя коррекция вектора глобализации подрывает возможность достижения устойчивого развития как практической цели современного человечества.
8. В контексте экологического измерения социокультурной устойчивости актуализируется проблема управления (наиболее характерный симптом социального конструктивизма и социальной контингенции), а именно: управление через присвоение информационных ресурсов цивилизационного развития рассматривается как практика снижения потенциальной неустойчивости будущего состояния социума, включая его отношение с природным окружением. На этом пути самыми значимыми являются процессы модернизации потребностей человека и общества и ограничений его роста. Стремление потреблять все больше и бесконечно эксплуатировать конечные ресурсы должно перестать руководить человечеством.
9. Присущий современной культуре эпистемологический оптимизм в целом выражает мировоззренческий комфорт современного человека, которому удобно видеть отсутствие четкой межи между устойчивостью и неустойчивостью. Это во многом облегчает задачу по инструментальному устроению социальности, открывает перспективы для дальнейшего процветания конструктивистского подхода к миру и культуре, упоенного мнимой свободой. Сущность онтологического нигилизма выражается в однозначно негативном толковании принципов экстраполяции и каузального объяснения как методов разработки моделей устойчивого развития, свидетельствующих, якобы, о кризисе классического рационализма. Вместе с тем онтологический нигилизм до определенной степени исторически правомерен, так как выступает выражением духа эпохи.
10. Проблема устойчивости развития России, рассмотренная в онтологическом ключе, предполагает поиски ключевого «образа» метаисторической идентичности русской культуры, которым знаменовался российский Модерн. Опираясь на знание поисков российской мысли последнего столетия, можно предположить, что возможное развитие при сохранении самоидентификации связано в России, с одной стороны, с приверженностью христианским ценностям, а с другой – с интегративностью видения, выражающей себя в понятии соборности. Противоречия современной российской модернизации накладывают серьезные ограничения на перспективы устойчивого развития нашей страны в будущем. Их общий знаменатель выражается в том, что сегодня приоритет отдается структурным, функциональным, количественным и иным внешним параметрам и конкретным результатам эволюции российского общества как целостного опыта. Это входит в противоречие с необходимостью внутренней систематической адаптации новаций в историческом прошлом (по примеру европейской модернизации). Во многом эти противоречия отягощаются почти сознательным игнорированием ценности и смыслов теоретической рефлексии в современной России.
Теоретическая и практическая значимость исследования определяется решением поставленных задач, что в совокупности позволяет говорить о реанимировании в современном интеллектуальном пространстве внутреннего рефлексивного потенциала философского самосознания как основания определения специфики изменений в самом социально-антропологическом опыте. Исследование такой важнейшей и противоречивой проблемы, как устойчивое развитие, средствами несциентизированного операционального анализа, составляющего основание большинства современных моделей устойчивого роста, и имманентными самой философии как уникального духовного и экзистенциального опыта, в значительной степени повышает оптимизм в оценке перспектив самой философии в ближайшей исторической перспективе. Поскольку выбранная стратегия исследования – создание социально-онтологической концепции устойчивого развития – прежде всего предполагает задействование фундаментальных исторически обусловленных смыслов и возможностей опыта самой метафизичности в культуре. Метафизичности не в том наивном смысле, в каком ее нередко сегодня представляют сторонники позитивистского конструктивизма, а в более масштабном и глубинном аспекте. А именно: такая метафизичность вскрывает некие аутентичные интенции антропологической реальности, ее связь со временем. Интенции, которые сегодня уже практически полностью изжиты доминирующими ныне «прикладными» исследованиями, ценностями, критериями и т. п.
Полученные в ходе исследования выводы и сам материал диссертации могут быть включены в чтение соответствующих курсов по социальной философии и антропологии, философии истории и культуры, глобалистике, футурологии и другим гуманитарным дисциплинам. Работа может представлять интерес не только для академической аудитории, но и для всех, кто интересуется проблемами и перспективами развития современной цивилизации.
Апробация работы. Основные результаты диссертационного исследования апробированы и опубликованы в материалах следующих конференций:
-
Об отражении процесса развития в некоторых категориальных структурах: тезисы докладов науч.-техн. конф. профессорско-преподавательского состава и научных сотрудников / Гос. мор. акад. им. адм. С. О. Макарова. – СПб. : ГМА им. адм. С. О. Макарова, 2003. – С. 308–309.
-
О некоторых методологических аспектах перспектив устойчивого развития России // Молодежь и социальные проблемы Северо-Западного региона [Электронный ресурс]: междунар. науч.-практ. конф., 9–13 февраля 2009 г. / Федер. агентство по образованию, Мурман. гос. техн. ун-т, Ун-т Евле (Швеция). – Электрон. текстовые дан. (142 Мб). – Мурманск : МГТУ, 2009. – 1 электрон. опт. диск (СD-ROM). – С. 174–177.
-
К вопросу о генезисе и становлении концепта «устойчивое развитие социума»: тезисы докладов науч.-техн. конф. профессорско-преподавательского состава, научных сотрудников и курсантов / Гос. мор. акад. им. адм. С. О. Макарова. – СПб.: ГМА им. адм. С. О. Макарова, 2009. – С. 372–377.
-
Устойчивое развитие социума как историко-онтологическая проблема // Социально-гуманитарные чтения памяти профессора В.О. Гошевского [Электронный ресурс]: Всерос. науч.-практ. конф. с междунар. участием (8–12 февраля 2010 г.) / Федер. агентство по образованию, Мурман. гос. техн. ун-т. – Электрон. текстовые дан. (25 Мб). – Мурманск: МГТУ, 2010. – 1 электрон. опт. диск (СD-ROM).
-
Устойчивость социального развития: к вопросу об определении понятия: доклад // Успехи современного естествознания. – 2010. – № 9. – С. 230–232.
Результаты и содержание работы отражены в 16 (7 в соавт.) публикациях общим объемом 36,2 п. л., в том числе в 3 монографиях (2 в соавт.) объемом 29 п.л., в 10 (одна в соавт.) научных статьях, опубликованных в журналах, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ, объемом 5,3 п. л.
Структура работы. Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, включающих восемь параграфов, заключения и списка литературы, содержащего 448 наименований, в том числе 41 на английском и немецком языках.
