Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Социально-философская мысль в поисках сущности советской системы: формационный подход и его альтернативы..12
1. Теории тоталитаризма versus формационный подход: идеологическая борьба и научные дискуссии 12
2. Споры марксистов и их оппонентов вокруг социально-экономической сущности «реального социализма» 49
Глава II. «Восточный деспотизм»: проблема формациошюй принадлежности 97
1. Споры об азиатском способе производства в отечественной и зарубежной марксистской литературе 97
2. Теория полнтаризма и ее роль в идентификации советской системы 151
Глава III. Феномен глобализации в контексте формационной теории 167
1. Понятие «глобализация» в современных социально-философских теориях 167
2. «Ультраимпериализм» как стадия капитализма: перспективы глобального полнтаризма 206
Заключение 231
Библиография 233
- Теории тоталитаризма versus формационный подход: идеологическая борьба и научные дискуссии
- Споры об азиатском способе производства в отечественной и зарубежной марксистской литературе
- Понятие «глобализация» в современных социально-философских теориях
Введение к работе
Актуальность темы. «Короткий двадцатый век» - так в западной литературе уже принято называть период 1914 (1918) - 1991 годов - поставил перед социальной философией и другими общественными науками целый ряд столь же важных, сколь и трудно разрешимых проблем. И, в первую очередь, испытанию на соответствие новым социальным реалиям были подвергнуты марксизм и формационная теория в качестве важнейшей его составляющей. Схема формаций в том виде, в каком она была сформулирована Марксом в XIX веке, несмотря на отдельные «белые пятна» (например, неясность понятия азиатского способа производства), убедительнее других концепций отражала в логическом виде весь предшествующий исторический процесс, и этим вызывала доверие к созданным на ее основе футурологическим построениям. Проведенный Марксом анализ современного ему капитализма давал, как тогда казалось, вес основания для утверждений о неизбежном скором переходе к социализму и провозглашения империализма высшей (и, как подразумевалось, последней) стадией капитализма. И ведь поначалу эти предсказания как будто сбывались; мировая война и вслед за ней революции в Европе многими были приняты за предвестие краха капиталистической системы.
Тем удивительнее, что к середине XX века отношение к формационной теории сменилось на прямо противоположное. События в России и за ее пределами после 1917 года стали, по распространенному мнению, прямым опровержением марксизма. С одной стороны, свержение капитализма в некоторых странах не привело к торжеству в них социализма. «Реальный социализм», «социализм в одной отдельно взятой стране» слишком сильно отличался от того, что понимали под социализмом марксистские классики. Возникали логичные вопросы о стадиальном характере советского общества - к какому типу оно относится? И вообще нужно ли говорить о формационной принадлежности сталинской советской системы, если она, базируясь на некапиталистическом фундаменте, очень похожа на современные ей капиталистические Германию и Италию? Выходило, что социально-
экономический строй ничего не говорил о сущности системы, и куда большее значение имела политическая («тоталитарная») надстройка?
С другой стороны, судьба капитализма в западных странах тоже сложилась не по сценарию, написанному марксистами. Капитализм, по мнению многих исследователей, эволюционировал в общество «модернити», в котором модель «государства благосостояния» уничтожила прежние антагонизмы без, -с точки зрения марксистов, необходимой - насильственной ломки системы. В таком случае не только советская система, но и «первый мир» в XX веке перестали относиться к какой-либо формационной модели. Формации, как стало многим казаться, остались в прошлом веке, тогда как мир уже живет по новым законам, не предусматривающим классов-антагонистов.
Глобализация, с точки зрения апологетов «модернити» и иеолиберализма (они в данном вопросе оказались в одном лагере), должна была повсеместно распространить эти тенденции. Но, вопреки ожиданиям, она поставила под сомнение приведенные воззрения. Демонтаж «государства благосостояния», осуществленный в соответствии с неолиберальными установками в западных странах, вновь привел к социальной напряженности, напомнившей о былых классовых конфликтах эпохи «бедного капитализма». Одновременно навязывание Западом «третьему миру» правил неолиберальной глобализации (известных под названием «Вашингтонского консенсуса») заставляет специалистов говорить о возрождении империализма в новой форме. Становится очевидным, что глобализация фактически воспроизводит по мерс своего развертывания основные характеристики капитализма, сформулированные марксистскими классиками.
Сходство нынешних общественных реалий с классическим капитализмом вынуждает ставить вопрос о рассмотрении глобального общества в контексте формационной теории - как стадии развития капиталистической формации. Однако научный статус формационного подхода зависит также от возможности объяснить с его позиций и предшествующие типы общества. Тем самым, подводя к необходимости реабилитации марксистской теории, глобализация одновременно придает особую остроту проблеме формационного содержания
«реального социализма». Все это означает, что советская система и глобализация - во многих отношениях ключевые феномены XX века -оказываются таковыми и для определения жизнеспособности формационного подхода, и в данной связи его принадлежности настоящему или лишь прошлому социальной философии. Необходимостью решения этой проблематики и определяется актуальность работы.
Степень разработанности проблемы. Поскольку работ, касающихся темы диссертации, существует великое множество и охватить их все или даже большую часть просто невозможно, то автор вынужден остановиться на наиболее показательных и значимых из них.
Немарксистские философы чаще всего осмысливают советскую систему в теориях тоталитаризма. Здесь можно назвать западных авторов - Х.Арендт, Р.Арона, П.Аснера, А.Безансона, З.Бжезинского, Ф.Боркенау, К.Д.Брахера, К.Дойча, М.Кертиса, Я.Кершоу, У.Корнхауэра, Б.Мура, Э.Нольте, Дж.Петракки, К.Поппера, С.Романо, Дж.Сартори, Дж.Таммона, К.Фридриха, М.Функе, Ф.Фюре, К.Хюблера, Л.Шапиро, - а также отечественных, с недавних пор занявших аналогичные позиции, - К.С.Гаджиева, В.В.Дамье, Я.С.Драбкина, Ю.И.Игрицкого, С.А.Кара-Мурзу, НЛ.Комолову, Б.С,Орлова, А.С.Ципко, А.Н.Яковлева. Основой для многих из их работ служат концепции массового общества Э.Канетти, Г.Лебона, С.Московичи, Х.Ортега-и-Гассета. Все эти теории встречали возражения. В частности, С.Андрески, Ж.Желев, Л.Мамфорд, Г.Маркузе, Л.Шапиро относились с разной долей критичности к понятию тоталитаризма и общепринятым географическим и временным рамкам выраженного в понятии явления.
Из марксистских концепций советской системы внимание следует обратить на те, в которых общественный строй СССР не назывался социалистическим (многие исследователи - среди них М.Восленский, Б.Ф.Славин, А.Н.Тарасов, Э.Хобсбаум - по отношению к советскому обществу употребляли метафору «реальный социализм», разграничивая советскую действительность и социализм в смысле социального идеала). Здесь наиболее заметный след оставили троцкистские концепции: «деформированного рабочего
государства», которой придерживались, помимо самого Л.Д.Троцкого, А.Вудс, Т.Грант, Э.Мандел, и государственного капитализма, нашедшая поддержку у М.И.Воейкова, С.С.Губанова, Р.Кларка, Т.Клиффа, К.Хармана, О.В.Шеина. Другие марксистские авторы, как, к примеру, А.Н.Тарасов в теории «суп ер этатизм а», настаивают на кардинальном отличии советского социума от прописанных в «пятичленной» схеме формаций. Зарубежные исследователи -З.Бауман, Д.Голдроп, К.Керр, А.Негри, У.Ростоу, Н.Смелзер, С.Хантингтон, М.Хардт, Н.Хомский, Б.Шаваис, а кроме них И.Валлерстайн в рамках мир-системного анализа, - со своей стороны, считают советскую систему разновидностью западного общества модернити.
Отдельно следует выделить авторов - Ф.Броделя, И. В ал л ер стай на, К.А.Виттфогеля, М.Восленского, М.Джиласа, Б.Ю.Кагарлицкого, Л.Мамфорда, П.Сорокина, М.А.Чешкова, Л.Шапиро - отмечавших сходство советских порядков и социального устройства восточных деспотий. Этим объясняется обращение диссертанта к проблеме формаиионного устройства докапиталистического Востока, и, следовательно, дискуссиям об азиатском способе производства. Данное понятие восходит к классикам марксизма -К.Марксу, который ввел термин в оборот, и Г.В.Плеханову, создавшему на этой основе одну из первых целостных концепций «азиатской формации». Ф.Энгельс тоже часто отмечал отличия азиатских обществ от классических формационных моделей, известных по западной истории.
Советская наука по отношению к понятию «азиатский способ производства» разделилась на сторонников и противников. В число первых в разные годы входили Е.С.Варга, Л.С.Васильев, Ю.М.Гарушянц, А.В.Гулыга, Н.Калемин, А.Я.Канторович, С.И.Ковалев, М.Кокин, Ю.А.Левада, А.Ломакин, Л.И.Мадьяр, ГЛапаяи, М.Плотников, И.М.Рсйснер, Ю.И.Семенов, В.В.Струве, И.А.Стучевский, Н.Б.Тер-Акопян. В свою очередь, официальная («пятичленная») трактовка формационной теории настаивала на том, что восточные и западные общества проходят через идентичные стадии развития, среди которых не может быть особой «азиатской». Критика концепций азиатского способа производства в этой связи прошла два этапа. На рубеже 1920
- 30-х годов М.Годес, С.М.Дубровский, Е.Иолк, И.Лурье, А.Мухарджи, П.Осипов, А.Поляков, А.Удальцов, В.Штейн, А.Штукин относили предбуржуазные восточные социумы к феодальной формации. Позднее, когда в центре внимания оказался Древний Восток, то Л.Н.Алаев, К.А.Антонова, С.А.Арутюнов, И.М.Дьяконов, А.В.Ефимов, Г.Ф.Ильин, Э.Н.Комаров, Н.И.Конрад, А.Г.Крымов, В.Н.Никифоров, Г.Г.Стратонович, В.В.Струве, А.И.Тюменев писали о господстве там рабовладельческих отношений. Западные марксисты по отношению к проблеме восточного общества тоже разделились во мнениях. Одни - С.Дуглас, Д.Крейг, М.Шапиро, - по сути дела, защищали советскую «пятичленную» концепцию; но большинство - Р.Браунинг, Е.Всльскопф, М.Годелье, ГЛевин, Ж.Сюре-Каналь, Ф.Текеи, Э.Хобсбаум, Э.Хоффмани, Ж.Шено - поддерживало в тех или иных вариациях понятие азиатского способа производства.
Наконец, теме глобализации - другой ключевой проблеме, стоящей перед формационным подходом, - уже посвящен целый массив литературы. О разносторонних изменениях общественной жизни под влиянием глобализации писали З.Бауман, У.Бек, П.Бергер, Дж.Бхагвати, Э.Гидденс, Д.Гольдблатт, М.Г.Делягин, Э.Макгрю, М.Маклюэн, К.Омае, Д.Перратон, Р.Робертсон, Дж.Розенау, С.Стрейндж, Г.Сэмпсон, М.Уотерс, А.И.Уткин, Т.Фридман, Ф.Фукуяма, С.Хантингтон, Д.Харви, Д.Хелд. Критика корпоративной модели глобализации является основным содержанием работ К.Агитона, Г.Ашкара, Э.Балибара, А.В.Бузгалина, С.Джордж, А.Захари, Б.Ю.Кагарлицкого, А.Каллиннкоса, Б.Картона, О.Кастеля, Н.Кляйн, К.Л.Майданика, Г.-П.Мартина, Ф.Меструма, А.Негри, субкоманданте Маркоса, А.Н.Тарасова, Д.Томпсона, Э.Туссена, Ф.Утара, Дж.Б.Фостера, М.Хардта, П.Херста, Н.Хомского, Х.Шуманна. Проблему «Север - Юг» в рамках концепций зависимого развития и мир-системного анализа исследовали Х.Алави, С.Амин, Ф.Бродель, И.Валлерстайн, Т.дос-Сантос, Ф.Э.Кардозо, Г.Мюрдаль, Р.Пребиш, П.Суизи. Э.Фалетто, А.Г.Франк.
Цели и задачи исследования. Цель работы состоит в выявлении эвристического потенциала формационной теории для объяснения феноменов советской системы и глобализации.
Этой цели подчинен ряд конкретных взаимосвязанных задач: провести социально- и историко-философский анализ концепций тоталитаризма с целью установления правомерности применения этого понятия для характеристики советской системы в противовес формационной теории;
- критически рассмотреть концепции советской системы как разновидности
западного общества модернити, показать необходимость определения сущности
советского строя в терминах формационной теории;
определить потенциал традиционного марксизма для идентификации классовой природы и формационной принадлежности советской системы;
на основе рассмотрения дискуссий об азиатском способе производства установить содержание выраженного в термине явления для определения формационного характера обществ докапиталистического Востока и советской системы;
проанализировать теоретические основы и выявить внутренние противоречия основных подходов к изучению феномена глобализации;
выявить возможности рассмотрения советской системы в контексте глобально-стадиальной формационной модели и применения теории политаризма Ю.И.Семенова для формационной идентификации советской системы;
- исследовать возможности применения теории политаризма к анализу
процессов глобализации с целью рассмотрения современного глобального
капитализма в рамках формационной теории.
Методологические основы диссертационного исследования в соответствии с заявленными целями и задачами представляют собой марксистскую теорию, которую нельзя отождествлять с господствовавшем в советской науке «истматом-диаматом». Принципиальным отличием представленного в диссертации марксистского подхода (условно его можно назвать творческим марксизмом) является преодоление догматизации советского марксизма, воплотившейся в официальную «пятичленную»
историческую схему. Автор придерживается выдвинутой Ю.И.Семеловым глобально-стадиальной трактовки формационного подхода, позволяющей рассматривать мировую историю как единый процесс развития человеческого общества в целом, а не как сумму историй отдельных обществ, а также не ограничиваться в рассмотрении классовых отношений отраженными в «пятичленной» концепции классическими формами (рабовладение - феодализм
- капитализм).
При этом одновременно с марксистской методологией автор рассматривает и альтернативные ей (теории модернизации, тоталитаризма и другие), поскольку, по мнению диссертанта, только так можно обеспечить объективность исследования и избежать упреков в идеологической «зашоренности». С установкой на недогматический марксизм связано также использование отдельных достижений немарксистской социальной философии (прежде всего, теорий периферийного капитализма и мир-систем но го анализа), осмысление которых автор считает необходимым условием развития марксизма.
Научная новизна исследования определяется основной целью и заключается в установлении возможности рассмотрения важнейших феноменов XX века в рамках формационной теории.
В этой связи:
критически рассмотрены теории тоталитаризма (Х.Арендт, З.Бжезинского и других), выявлена их односторонность, проявляющаяся в сосредоточении внимания на сходствах фашистской и советской систем и игнорировании принципиальных различий между ними, показана необходимость анализа фашистской и советской систем с позиций формационного подхода;
осуществлена критика подхода к советской системе как к разновидности «модернити», показано, что данный подход сглаживает существенные отличия устройства советского общества от западного, определяемые лежащими в основе этих обществ производственными отношениями;
выявлена ограниченность марксистских теорий советской системы (теории «социализма в одной отдельно взятой стране», троцкистских концепций «деформированного рабочего государства» и государственного капитализма,
теории суперэтатизма), связанная с чисто юридическим пониманием отношений частной собственности и трактовкой формационной схемы как пути развития каждого отдельно взятого общества;
проведен анализ концепций азиатского способа производства и оппонирующих им теорий феодализма и рабовладения на Востоке, показана правомерность выделения особой «азиатской» формации, отличающейся от всех общественных типов «пятичленной» схемы и имеющей общие характеристики с советским строем;
- выявлена необходимость изучения феномена глобализации в рамках
формационной теории, показано, что он представляет собой новую стадию
развития капитализма, характеризующуюся сочетанием внутринациональных и
наднациональных («центр - периферия») форм классовых отношений;
- применена теория политаризма для идентификации формационной сущности
советской системы; установлено, что разработанное в рамках данной теории
понятие корпоративной частной собственности позволяет показать классово-
антагонистическую природу советского строя;
использована теория политаризма для обоснования достижения капиталистической формацией в ходе глобализации стадии «ультраимпериализма».
Теоретическая значимость исследования. Полученные результаты могут найти применение в разработке проблем социальной философии и философии истории, касающихся советской системы, глобализации, классовых отношений, теории формаций. Анализ процессов глобализации, проведенный в диссертационном исследовании, также может быть применен в макросоциологических и в политических исследованиях.
Практическая значимость исследования. Материалы диссертации могут быть использованы при чтении учебных курсов по философии, социальной философии, философии истории, теоретической социологии.
Апробация диссертационного исследования. Результаты
диссертационного исследования получили отражение в публикациях автора и в выступлениях на научной конференции «Научное наследие К. Маркса и
современные социальные процессы» (Киев, май 2004 г.) и на IV Российском философском конгрессе (Москва, май 2005 г.). Диссертация обсуждена на кафедре философии Московского педагогического государственного университета и рекомендована к защите.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы.
Теории тоталитаризма versus формационный подход: идеологическая борьба и научные дискуссии
Обращение к теориям тоталитаризма в работе, посвященной формационному подходу, может показаться странным и вызвать вопросы. Оба этих направления несовместимы, и, сводя их воедино, автор, на первый взгляд, заслуживает упреков в эклектике. И тем не менее, существуют веские основания для такого авторского хода. Само слово «тоталитаризм» и все от него производные являют собой первую ассоциацию, рождающуюся применительно к советской системе. В научных и публицистических текстах советское общество чаще всего называют именно «тоталитарным», и уже по этой причине невозможно, говоря о советском обществе, обойти тему тоталитаризма.
Другая причина внимания к теориям тоталитаризма заключается в том, что их несовместимость с формационным подходом не означает изолированного друг от друга существования, Столкнувшись на одном проблемном поле, они выступают как конкурирующие доктрины. Понятие тоталитаризма претендует на опровержение формационного подхода: разговор о формационной принадлежности советских стран будет излишним, если концепции тоталитаризма могут и в самом деле дать исчерпывающее объяснение советским реалиям.
При этом теории тоталитаризма - независимо от того, насколько они истинны - указывают на уязвимое место классического варианта схемы формаций и потому выигрышно смотрятся на ее фоне. Ортодоксальные марксисты оказались бессильны объяснить, каким образом различный базис (так принято считать) советского и германского обществ порождает в них сходный политический строй, в то время как видимая общность экономического базиса капиталистических Германии, Италии и США, Великобритании, Франции не мешает первым двум разительно отличаться от остальных в политическом плане. Базис и надстройка, вопреки исходным марксистским установкам, здесь существуют вроде бы сами по себе и друг с другом не соотносятся. Выходит, формационный подход здесь бесплоден, и именно «тоталитарная» или «демократическая» политическая сущность определяет настоящее лицо того или иного общества?
Все сказанное не дает возможности отвергнуть «с порога» концепции тоталитаризма и, напротив, требует их тщательного изучения. Оно в данном случае тем более необходимо, что популярность термина «тоталитаризм» не уготовила ему безоблачного существования в дискурсе. П.Аснер с оттенком недоумения назвал тоталитаризм «неуловимым, но незаменимым понятием»1. Эта формулировка точно указывает на серьезные трудности дефиниции тоталитаризма. Распространенность термина в данном случае идет во вред уяснению его смысла, поскольку конкретных вариантов определения при частом употреблении рождается огромное число. Напрашивается вопрос: чем можно объяснить подобную «неуловимость» понятия, и почему оно «незаменимо»?
Ответ на первую часть вопроса - касательно «неуловимости» тоталитаризма - довольно прост. По праву происхождения тоталитаризм не предназначался для научных целей, так как изначально и вплоть до нашего времени служил задачам идеологии. Глупо требовать от идеологемы того же, чего требуют от понятия. Идеологема, как известно, призвана защищать интересы той или иной социальной группы - неважно как они соотносятся с интересами всего общества; понятие, напротив, должно адекватно отображать действительность, независимо от того, чьим интересам это угрожает.
Лексическая единица «тоталитаризм» как раз и должна была служить интересам западных капиталистических держав в качестве идеологического оружия в «холодной войне». Апологеты западной демократии тоталитаризмом объявляли систему всестороннего террористического контроля государством жизни общества, когда абсолютно любая сфера деятельности регламентирована
АснерП. Насилие «мир. От атомной до этнической чистки. -СПб.: Всемирное слово, I999.-C.226. официальной идеологией. Согласно общепринятому мнению, подобная характеристика в равной степени применима к советской системе и фашистским режимам, в первую очередь, гитлеровскому. Фашизм и «советизм» объявлялись тождественными друг другу и все вместе противопоставлялись странам западной демократии (названия некоторых работ говорят сами за себя: «Демократия и тоталитаризм», «Тоталитаризм: лекарство от демократии и т.п. ). Уничтожение советской «империи зла» под таким ракурсом представало столь же насущной необходимостью, как и искоренение фашизма, и выглядело логичным продолжением борьбы западного мира за повсеместное установление свободы.
Исходя из такой установки на войну до победного конца многие западные интеллектуалы продолжали считать СССР тоталитарным, даже не взирая на очевидное смягчение политического режима в послесталинский период. З.Бжезинский (бывший, как известно, в конце 1970-х гг. советником по национальной безопасности при президенте США; то есть выдвигая концепции тоталитаризма, Бжезинский еще и хорошо исполнял свои рабочие обязанности) под стать изменившимся внутриполитическим условиям в Советском Союзе изменил и трактовку тоталитаризма, поставив во главу угла «безудержное использование передовых в техническом отношении орудий политической власти в целях совершения тотальной социальной революции, включая психологическую обработку человека на основе определенных произвольных идеологических постулатов, провозглашенных руководителями в атмосфере насильственного единодушия всего населения»3. Точно так же К.Хюблер, поделив тоталитаризм на три стадии развития, третью нашел уже во времена перестройки: «при Сталине - действие и террор, при Брежневе - речь и язык, язык дубины; а при Горбачеве - движение ради движения, образ ради образа, образ активизации»4.
Споры об азиатском способе производства в отечественной и зарубежной марксистской литературе
Понятие азиатского способа производства можно считать самым спорным звеном формационной теории. Как верно отмечено в работе времен дискуссии 1920 - 30-х годов, сам термин «азиатский способ производства» ничего не говорит о существе этого строя225. Во-первых, слово «азиатский» указывает на локальное значение способа производства, в то время как схема формаций предполагает их общемировое значение и обусловленность каждой формации развитием предшествующей. Азиатская формация тогда оказывается как бы сбоку припеку - не являющейся необходимой для развития человеческого общества, то есть вовсе не формацией. Во-вторых, в названии «азиатский» не содержится указание на лежащую в основе этого способа производства систему производственных отношений. Это, несомненно, отступление от марксистской традиции, согласно которой формации номинируются по их социально-экономическому базису.
Перечисленные сомнения и несоответствия переходят в вопросы. Существует ли особая азиатская формация, и каково ее классовое содержание? Совместимо ли представление об особом строе стран Востока с формационным подходом к истории? Все эти вопросы неизбежно вставали перед любым исследователем проблемы азиатского способа производства. Исчерпывающих ответов на них, несмотря на все старания, долгое время не находилось. О том, почему не находилось, и пойдет речь в параграфе.
В первую очередь, перечисленные вопросы встали перед Марксом, введшим термин «азиатский способ производства» в научный обиход. Как написал Маркс в предисловии «К критике политической экономии», «в общих чертах азиатский, античный, феодальный и современный, буржуазный, способы производства можно обозначить как прогрессивные эпохи экономической общественной формации»226. Впоследствии, в основном, в советской печати разгорелась большая и растянувшаяся на десятилетия полемика об изменении взглядов Маркса и Энгельса на азиатскую формацию. Во всех случаях (исключений, кажется, нет) ученые строго приписывали классикам марксизма именно те взгляды, которые разделяли сами. Сторонники концепции азиатского способа производства в один голос уверяли, что Маркс и Энгельс никогда от нее не отказывались. Оппоненты так же дружно возражали: термин «азиатский способ производства» встречается у Маркса и Энгельса лишь в относительно ранних работах как «рабочая гипотеза», в дальнейшем отвергнутая (В скобках отмечу как курьез мнение Е.Иолка о том, что Маркс никогда не признавал особую восточную формацию и об азиатском способе производства вообще ничего не говорил228).
Вся полемика в конечном счете свелась к тому, отказались ли формально основоположники марксизма от понятия азиатского способа производства или нет. Но так ли это важно? Внимания достойно другое. Концепция азиатского способа производства - пусть и в несистемном виде - в работах Маркса и Энгельса, безусловно, представлена. Так же не подлежит сомнению, что и в сравнительно позднем своем творчестве Маркс и Энгельс не раз отмечали своеобразие устройства обществ Востока. Маркс в конспекте книги Дж.Фира «Арийская деревня в Индии и на Цейлоне» выступает против отождествления индийских земельных отношений с феодальными («Этот осел Фир называет организацию сельской общины феодальной»229). По замечанию Маркса, индийский заминдар (в отличие от западно-европейского феодала) «был, как известно, сборщиком налогов, не землевладельцем»230. Энгельс в «Анти-Дюринге» писал, что «на всем Востоке, где земельным собственником является община или государство, в языке отсутствует даже самое слово "помещик"».
Только турки, по словам Энгельса, впервые ввели на Востоке в завоеванных ими странах «нечто вроде помещичьего феодализма» .
В другой поздней работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства», написанной уже после смерти Маркса, но во многом по его наброскам, Энгельс о специфике восточных обществ не говорит ничего. Однако ничего не говорит он и о самих восточных обществах. Работа написана целиком на европейском материале - потому, очевидно, что представленные в нем данные в общем и целом соответствовали марксистской концепции истории. Сведения по истории Востока основным ее канонам противоречили, в результате чего эмпирические представления о его специфике не нашли должного теоретического оформления. Таким образом, куда важнее спора на тему «отказались или нет», выяснить, что именно помешало Марксу и Энгельсу недвусмысленно выразить свою позицию.
Понятие «глобализация» в современных социально-философских теориях
Проблема применимости формационной теории к нынешнему этапу развития человеческого общества заставляет нас обратиться к феномену глобализации и к концепциям, направленным на его объяснение. Многие из них, подобно теориям тоталитаризма, представляют собой открытый вызов формационному подходу и вообще марксистскому пониманию общества. Исследователи, как правило, ограничиваются перечислением глобализирующих эффектов, наблюдающихся во всех сферах жизни, и не связывают эти эффекты с формационным развитием. Наоборот, в глобализации призывают видеть следствие некого универсального (то есть несвязанного с конкретным социально-экономическим строем) стремления человечества к контактам и охвату всего земного шара. Глобализация при таком рассмотрении предстает слишком широким явлением, чтобы вмещать его в рамки формационной схемы. И вообще преимущественно благотворное воздействие глобализации (каковым его рисуют апологеты) на все общества в мире явно противоречит марксистскому взгляду на явления сквозь призму классовой борьбы. Что же до многочисленных конфликтов эпохи глобализации, то они, на первый взгляд, с пресловутой классовой борьбой никак не связаны и могут быть поняты лишь в терминах хантингтонской концепции «столкновения цивилизаций».
Тем не менее, ставить вопрос о возможности объяснения глобализации с марксистских позиций заставляет общее кризисное состояние посвященных ей теорий. Глобализация - здесь еще одна параллель с тоталитаризмом, -представляет собой то самое «неуловимое, но незаменимое понятие», которое призвано отразить очевидные эмпирически, но трудно классифицируемые явления. Все они, возникая под влиянием изменений в различных сферах жизни, способствуют, согласно теоретикам глобализации, превращению мира из совокупности взаимодействующих, но в значительной степени самостоятельных обществ в единое целое, - по выражению, М.Маклюэна в «глобальную деревню»415. Проблема заключается в том, чтобы понять, в чем именно заключается новое качество, привносимое глобализацией, то есть разглядеть за видимостью сущность этой «глобальной деревни», перейдя от чистого описания к полноценному научному анализу. При нынешнем же положении, как справедливо заметили авторы капитального труда, термину «глобализация» грозит реальная опасность «превратиться в расхожее клише нашего времени,.. стать расплывчатой идеей, которая охватывает все - от мировых финансовых рынков до Интернета, - но которая мало что дает для понимания современных условий человеческого существования»416.
Важнейшим фактором «неуловимости» служит, как и в случае с тоталитаризмом, идеологическая нагруженность термина. В слово «глобализация» часто вкладывается позитивный смысл для оправдания распространения по всему миру правил «свободного рынка», сформулированных в программе «Вашингтонского консенсуса». Целями включения страны в глобализацию неолиберальные идеологи дружно называют «укрепление конкурентоспособности», «повышение жизненных стандартов» и вследствие этого демократизацию и т.п.417 Эти цели не просто поставлены, но и, с точки зрения апологетов глобализации, успешно достигаются . В отчете Всемирного банка утверждается, что глобализация «в целом снижает уровень бедности», тогда как усугубление бедственной ситуации в «третьем мире», так же как его расширение за счет стран развалившегося советского блока, объясняется не последствиями глобализации, а неучастием в ней .
Похожие диссертации на Формационная теория в XX веке
