Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Слово как элементарный носитель смысла в социально-философской герменевтике России второй половины XIX - начала XX веков 12
1.1. Социально-философский аспект учения А.А. Потебни о внутренней форме слова 12
1.2. Смысл-сообщение в диалектической герменевтике А.Ф. Лосева 18
1.3. Социально-философская рефлексия смысла в герменевтическом проекте Г.Г. Шпета 23
1.4. Социальная и диалогическая природа слова в концепции М.М. Бахтина 33
Глава 2. Социально-философское содержание понимания и интерпретации как основных процедур постижения смысла 43
2.1. Природа и сущность понимания в социолингвистике Потебни 43
2.2. Понимание, интерпретация и ее классификация в контексте социально-философских воззрений А.Ф. Лосева 49
2.3. Понимание и интерпретация как методы социально-исторического познания в герменевтике Г.Г. Шпета 61
2.4. Значение теории понимания текста М.М. Бахтина для развития методологии социального познания 71
Глава 3. Социокультурный, эстетический и религиозный аспекты русской философской герменевтики конца XIX - начала XX веков 81
3.1. Интерпретация культурно-исторического пространства в русской философской герменевтике 81
3.2. Эстетика и поэтика в контексте социально-философской герменевтики Потебни, Лосева, Шпета и Бахтина 90
3.3. Русская философская герменевтика и религиозная традиция 101
Заключение 109
Библиографический список использованной литературы 114
- Социально-философский аспект учения А.А. Потебни о внутренней форме слова
- Природа и сущность понимания в социолингвистике Потебни
- Интерпретация культурно-исторического пространства в русской философской герменевтике
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Философская герменевтика предполагает новое измерение человека - человека понимающего. Герменевтика всегда была вплетена в живую ткань социальной деятельности людей. В настоящее время, когда происходят радикальные изменения в практической жизни, политике, морали и праве, коммуникативной деятельности и образовании, вновь усиливается интерес к герменевтической проблематике. Несмотря на довольно длительную историю герменевтики как искусства толкования и интерпретации текстов, только в XX веке благодаря работам М. Хайдеггера, П. Рикера, Г.-Г. Гадамера центральная категория герменевтики - понимание становится основополагающей характеристикой человеческого бытия. Интерпретация мира гуманитарной культуры и философии неизбежно приводит к герменевтической проблематике.
Рассматривая герменевтику в процессе ее эволюции, можно заметить, что основные ее положения получают бурное развитие и начинают концептуально оформляться тогда, когда для этого имеются определенные социальные условия, связанные в первую очередь с переоценкой ценностей и необходимостью сохранения традиции. Первые значительные программы по теории понимания и толкования текстов были вызваны проникновением в античный мир христианской культуры, когда происходил интенсивный торговый, экономический, научно-философский обмен между Востоком и Западом, потребовавший развития переводческой деятельности. В эпоху Реформации возникает новый социальный запрос на герменевтику, связанный с задачами критики католицизма и обоснования нового религиозного движения. В начале XIX века, когда наука совершает значительный скачок в своем развитии и стремится охватить области человеческой психики, истории, языка и культуры, движение по расширению предмета герменевтики становится еще более интенсивным. Во второй половине XIX века естественнонаучный идеал познания начинает сознавать свою узость и ограниченность. Дихотомия наук о природе и о духе, выдвинутая В. Дильтеем, требовала создания специфической методологии гуманитарного знания и выделения общенаучной философской дисциплины, которой с этого времени стала герменевтика. В конце XX века, когда слышатся голоса об «антропологической катастрофе», смерти философии, смене культурных парадигм, герменевтика с ее категориями смысла, понимания, диалога вновь актуализируется и становится востребованной. Представители современной западной философии, такие как П. Рикер, Р. Барт, Ю. Хабермас, призывают строить новый дискурс на основе интерпретации и взаимного понимания.
Настоящее состояние духовной культуры России представляет тревожную переломную картину в связи с изменением основ жизни общества. Возрастают и усложняются информационно-коммуникативные связи, меняются образ мира и место в нем человека, идет отказ от привычных стереотипов, рушится
система старых мировоззренческих принципов и ориентиров. В такой ситуации требуется переосмысление жизненного опыта, как конкретной личности, так и всего общества, взаимное признание и понимание между различными культурами, этносами, социальными группами, установление надежных механизмов трансляции культурных ценностей. Разрешению этих вопросов может способствовать методологический аппарат герменевтики, который активно востребован в западной культуре мышления. Интерес к герменевтической проблематике постепенно возникает и в современной российской философии, но не только как историко-философский анализ одного из направлений западноевропейской гуманитарной мысли. Философский метод понимания человеком собственного бытия и собственного духовного существования разрабатывался на Западе Ф. Шлейермахером, В. Дильтеем, М. Хайдеггером, Г. Гадамером. Возникает вопрос, имеются ли в отечественной истории развития философской мысли какие-либо собственные разработки проблемы понимания, чтобы можно было бы в дальнейшем использовать этот опыт, или же необходимо рассчитывать только на ассимиляцию западноевропейской герменевтической традиции. Безусловно, такой опыт имеется, и наиболее концептуально и в теоретически завершенном виде он выразился в начале XX века и связан с именами А.Ф. Лосева, Г.Г. Шпета, В.В. Розанова, М.М. Бахтина и др. Интенсивное развитие идей герменевтики в России конца XIX - первой половины XX века совпало с крупнейшими историческими событиями и определялось практическими потребностями людей. Анализ русской философской традиции, в частности герменевтической проблематики, поможет лучше понять и определить варианты дальнейшего развития современной действительности.
Во введении к своей монографии «Социология культуры: путь в новое тысячелетие» Л.Г. Ионин выделяет три культуры и соответствующие им три подхода к социальной реальности. Первые две группы сформировались в конце XIX - начале XX веков и связаны с существенно разным культурным сознанием. Одну из них представляла литературно образованная гуманитарная интеллигенция, ее сторонники стремились держаться традиционных ценностей, которые постепенно утрачивались под натиском научно-технического прогресса. Другая группа, в которую входили представители естественнонаучной и технической интеллигенции, была полна надежд создания процветающего общества на основе научного познания и научной организации общественной жизни. Противостояние двух типов культурного сознания интеллигенции выразилось в дихотомии наук о духе и наук о природе, в рамках которого в немецкой социологии и философии было сформулировано противопоставление понятий культуры и цивилизации. Третьей культурой, играющей важную роль в мировоззренческой сфере общества, Ионин считает культуру социальных наук. Если раньше за право формирования мировоззренческих ориентиров боролись гуманитарная и естественнонаучная, технократическая фракции, то теперь борьба разворачивается в рамках социальных наук, колеблющихся между сциентистской позицией, отстаивающей веру в научно-технический прогресс, и герменевтической
установкой, которая близка традиционному литературно-гуманитарному подходу. Если в гуманитарной культуре под герменевтикой подразумевалось толкование текстов древних рукописей и исторических памятников вообще, то современная герменевтика есть философское учение о понимании как онтологической характеристике существования человека. Своеобразная структура понимания называется в герменевтике герменевтическим кругом. Сциентистский подход уделяет внимание выходу из этого круга и основан на представлении о принципиальном различии познающего субъекта и познаваемого объекта, которое свойственно естественнонаучной методологии. Из этого выводится возможность объективного знания и идея бесконечного поступательного прогресса познания. Напротив, в гуманитарных науках происходит постоянное возвращение к собственным предпосылкам. Лучше понимая социальный мир как целое, науки об обществе углубляют свое собственное понимание, как части общества, а лучше понимая себя, они углубляют производимое ими понимание социального мира. Социальные науки, представляющие третью культуру, объединяют в себе черты сциентистского и гуманитарного, герменевтического подходов. Усиление герменевтической и гуманитарной компоненты всегда происходило в кризисные моменты общественного развития, когда открывается необходимость выработки новых жизненных стратегий, как для общества, так и для конкретного человека. Такое состояние наблюдается в современной России, занятой мучительным поиском смысла своего собственного исторического существования. Повседневная социальная жизнь стремительно окультуривается, исчезает наивная вера в объективность и предопределенность общественных процессов, расшатываются структуры и системы, в которые люди как бы «вставлены» с самого рождения. Не только социальное познание, но и само общественное развитие обретает черты герменевтического процесса, а в рамках культуры социальных наук возрастает роль герменевтической компоненты. Поэтому идентификация русской герменевтической мысли XIX -первой половины XX века позволит определить, к какому из трех типов культур сознания она принадлежит, а экспликация социально значимых идей русской герменевтики дополнит рецептуру методов социально-герменевтического познания.
Состояние проблемы исследования. Теоретическим фундаментом исследования являются языковедческие и герменевтические концепции А.А. Потебни, А.Ф. Лосева, Г.Г. Шпета и М.М. Бахтина. Кроме собственно герменевтических положений был детально проанализирован целый спектр теоретически значимых концептов в области философии языка, истории, культуры, истории и теории эстетики и поэтики, семиотики, социальной психологии, логики и теории познания. Идеи данных мыслителей нельзя рассматривать вне контекста философских разработок отечественных предшественников, современников и последователей (К.С. Аксаков, Д.Н. Овсянико-Куликовский, B.C. Соловьев, П.А. Флоренский, С.Л. Франк, С.Н. Булгаков, В.В. Розанов, Л.С. Выготский, Вяч. Иванов, А. Белый, Ю.М. Лотман, Д.С. Лихачев, С.С. Аверинцев). Социально-философский анализ герменевтики
в России базируется на классических трудах западноевропейской
герменевтики: Ф. Шлейермахер, В. Дильтей, М. Хайдеггер, Г.-Г. Гадамер, П.
Рикер; на работах В. Гумбольдта, Э. Гуссерля, Г. Кантора, О. Шпенглера, М.
Бубера, оказавших значительное влияние на формирование русской
герменевтической мысли. Важные идеи относительно проблемы текста и
1_ понимания, природы смысла и интерпретации можно найти у представителей
постструктурализма и постмодернизма: Ф. Де Соссюр, Ю. Кристева, Р. Барт, М. Фуко, Ж. Деррида, Ж. Делез, Ю. Хабермас, Г. Маркузе, Н. Хомский.
При изучении социально-философской проблематики русской
герменевтической мысли XIX - начала XX веков автор опирался на
исследования интеллектуальной истории России ( В.В. Зеньковский, Н.О.
Лосский, А.Ф. Замалеев ); на работы в области истории герменевтики и
гуманитарного познания ( В.Г. Кузнецов, А.Р. Абдулин, СР. Абрамов, Н.Д.
Арутюнова, Е.В. Богданов, С.Ф. Одуев ); истории развития семиотики в России
( Г.Г. Почепцов ); теории и истории языкознания ( В.В. Иваницкий, Н.И.
Безлепкин, Ф.М. Березин, Ю.Н. Караулов, Ю.С. Степанов); социологии
культуры ( Л.Г. Ионин ), фольклористики ( В. Айрапетян ) и этимологического
состава культур ( А. Вежбицкая ). Творческое наследие А.А. Потебни, А.Ф.
Лосева, Г.Г. Шпета, М.М. Бахтина подверглось изучению в самых различных
аспектах: в контексте феноменологии и философской герменевтики (
Калиниченко В.В., Плотников Н.С., Кузнецов В.Г., Чубаров И.М., Щеглов В.В.
г ), общей и социальной психологии ( Зинченко В.П. ), эзотерической
метафизики и антропософии ( Л. Силард ), в рамках русской религиозной философии и духовного самосознания ( Бибихин В.В., Камчатнов A.M., Гоготишвили Л.А., Хоружий С.С. ), филологии и литературоведения ( Тамарченко Н.Д., Ярошевский М.Г., Пресняков О.П. ), культурологии и истории культуры ( Бонецкая Н.К., Бочаров А.Б., Кожинов В.В., Библер B.C., Махлин В.Л., Аверинцев С.С. ), теории искусства (И. Фещенко-Скворцова, Е. Целма), религии (Н. Гаврюшин, А. Митюшин) и фольклора (В. Айрапетян).
При анализе социально-философской герменевтики в России XIX - начала XX века использовались материалы ежегодных конференций, проходящих в разных ВУЗах страны. Вопросам русской философской герменевтики посвящены некоторые исследования зарубежных ученых, таких как Фритьеф Роди, Мариз Денн, Ю. Кристева, Майкл Холквист и другие.
На основе изучения существующих работ по проблеме русской социально-философской герменевтики XIX - первой половины XX веков можно сделать вывод, что у исследователей русской философии данного периода еще не выработана единая точка зрения на характер и статус герменевтических идей представителей русской гуманистической мысли. В одном случае исследователи, подходя некритично, выделяют целое направление «русская герменевтика», в которое без какой-либо классификации помещаются в одном ряду работы Шпета, Франка, Лосева, Булгакова, Розанова и т.д.. В другом случае, противоположном предыдущему, ученые (напр. Замалеев А.Ф) избегают вообще данной темы, оставляя незадействованным значительный пласт идей и концептов. Промежуточное положение между указанными
крайними воззрениями занимают точки зрения, которые либо относят к герменевтам только Шпета (напр. Кузнецов В.Г.), либо, наоборот, вычеркивают творчество Шпета, причисляя его к западноевропейскому направлению философствования, и оставляют лишь «философию имени» начала XX века (напр. Канке В.А.). В свете вышеуказанного анализ герменевтический идей в контексте русской философии XIX - начала XX века, несомненно, представляет большой интерес. Имена Потебни, Лосева, Шпета и Бахтина выбраны для исследования неслучайно, поскольку в их учениях поднимаются одни и те же вопросы, разрабатываемые с разных, иногда взаимно противоположных позиций: внутренняя форма слова, сущность и природа общения в процессе понимания, соотношение мышления и языка, роль личности в гуманитарном познании. Многие из этих мыслителей испытали сильное влияние феноменологии. Необходимо учитывать, что рассматриваемые в работе философы, явно не причисляли себя к направлению герменевтики, которая в тот период еще только оформлялась концептуально и не получила достаточно широкого распространения. Несмотря на значительный исследовательский материал, появляющийся последнее время по данной проблематике, русская герменевтическая философия берется в основном с позиций онтологии или гносеологии, хотя большинство ученых признают важную роль герменевтических концепций России в формировании современной социально-философской мысли. Поэтому должна быть эксплицирована именно социальная и антропологическая компонента, являющаяся доминирующей в современной гуманитарной науке. До сих пор нет исследований, посвященных анализу социально-философской стороны русской герменевтики XIX - первой половины XX века. В данной работе предпринимается попытка восполнить недостающий пробел.
Целью исследования является определение основных антиномий в содержательном строе русской социально-философской герменевтики на основе анализа языковедческих работ А.А. Потебни, А.Ф. Лосева, Г.Г. Шпета, М.М. Бахтина.
Реализация указанной цели потребовала постановку и решение ряда исследовательских задач, а именно:
Доказать, что философия языка, анализируемых в работе мыслителей, имеет отношение к герменевтической проблематике, как по выделяемому категориальному аппарату, так и по используемым методам, и в то же время представляет собой специфический вариант герменевтического направления;
Проанализировать имеющиеся современные исследования относительно русской философской герменевтики, вскрыть противоречия различных точек зрения, выявить дискуссионность и недостаточную освещенность некоторых моментов;
Показать социально-философское значение идей русских мыслителей относительно центральных категорий герменевтики, таких как текст, слово, смысл, диалог;
Изучить, как рассматривалась сущность и природа акта понимания и интерпретации в русской философской герменевтике XIX - начала XX века;
Проанализировать культурно-исторический, эстетический и религиозный аспекты русской философской герменевтики как значимые элементы социальной действительности.
Объектом исследования является социально-философская герменевтика России XIX - первой половины XX века.
Предметом исследования выступает логика саморазвития концептуальных оснований и социально значимых идей русской философской герменевтики XIX - первой половины XX века, отраженных в языковедческих работах Потебни, Лосева, Шпета и Бахтина.
Методологические основы исследования.
Сложность и неоднозначность исследуемого объекта потребовало многостороннего подхода, но основными методами, которые используются автором, являются:
Метод социокультурной и исторической реконструкции, позволяющий проследить становление русской герменевтической мысли и ее оформление в специфическое направление герменевтики в целом.
Метод философской рефлексии, чьи механизмы производны от символической природы словесной предметности. Рефлексивная позиция связана с преодолением воззрения о том, что знание отождествляется с объектом. Помимо своей традиционной функции критического анализа, логического обоснования, систематизации научного знания, рефлексия реализует конструктивную творческую функцию в качестве позитивной разработки ценностей, целей и средств самой научной деятельности.
Метод дедукции, который предполагает логическое выведение одних положений из других, и касающийся в первую очередь стилистики и логически правильного построения работы. А также дополняющий его индуктивный метод, позволяющий конкретизировать концептуальные положения русской философской герменевтики.
Основные результаты и научно-теоретическая новизна исследования состоят в том, что:
Показана теоретическая значимость идей русской философской герменевтики XIX - первой половины XX века особенно для социокультурного пространства современной российской и мировой цивилизации;
Раскрыты особенности социально-философской герменевтики России в исторической ретроспективе;
Обозначена идейная связь и различия между отечественной и зарубежной герменевтическими традициями;
Критически переработан и систематизирован имеющийся исследовательский материал по проблеме русской философской герменевтики XIX - первой половины XX веков под углом зрения глобального диалога культур как коренного условия выживания человечества;
Вскрыты узловые и наиболее проблемные моменты, остро стоящие внутри русской герменевтической традиции.
На защиту автор выносит следующие положения:
Проблемы понимания и интерпретации в современном обществе становятся все более актуальными и значимыми, поскольку усложняются цивилизационные процессы, происходит смена ценностных ориентиров, утрачивается связь с культурно-нравственными традициями. В связи с этим возникает острая необходимость в такой философской дисциплине как герменевтика.
Понимание как постижение смысла является важной составляющей человеческого бытия, поэтому западноевропейские и русские герменевты XX века стремятся раскрыть в первую очередь сущность самого акта понимания как фундаментальную характеристику индивидуальной и социальной жизни, а сама герменевтика обретает статус основы гуманитарного познания.
Несмотря на то, что русская философия языка XIX - начала XX века не идентифицировала себя с герменевтикой как одним из направлений современной философии, герменевтичен ее подход к постижению языковой реальности. Знакомство с идеями из истории западноевропейской герменевтики, их критическая переработка и трансляция на почву отечественной интеллектуальной мысли, позволили сформироваться русскому варианту герменевтики, который обогатил философское учение о понимании новыми методами и оригинальными теоретическими разработками.
Чтобы определить границы русской философской герменевтики как самостоятельного течения внутри русской и мировой гуманитарной науки, необходимо эксплицировать те важные особенности, которые отличают русский способ герменевтической философии от европейской традиции. Поскольку русский вариант герменевтики оказался продуктивен именно для развития современной интеллектуальной мысли, главные различия между отечественной и зарубежной герменевтическими традициями следует искать не в онтологической и гносеологической плоскостях, а в философской антропологии и социальной философии.
Предметом герменевтики является язык и именно в нем нужно искать отражение герменевтических категорий. Язык и слово как его элементарная единица мыслятся русскими герменевтами в первую
очередь как средство общения. При этом само общение рассматривается
как бесконечный, многогранный процесс, основанный на свободе и
взаимном признании всех его участников. Такое межличностное
общение исключает доминирующей роли интерпретатора как арбитра, а
вхождение в текст становится живым диалогом между автором,
L читателями, исследователями, принадлежащих разным культурам.
Русская философская герменевтика подходит к языковой реальности с позиций персонализма и историзма. Языковая личность и язык рассматриваются не в контексте объективизма и психологизма, а в качестве смыслообразующих, духовных единиц. Принцип историзма выражается в том, что язык и текст постоянно развиваются и обогащаются новыми формами и не могут фиксироваться в законченном, ставшем виде.
Обращение к герменевтической проблематике среди русских философов-языковедов было вызвано не чистым научно-теоретическим интересом, а озабоченностью за современное нравственное и духовно-культурное состояние общества. Угроза утраты собственной языковой культуры и мышления, процессы утилитарности искусства, возрастающий прагматизм и механицизм вызвали к появлению таких тем в русской философской герменевтике, как культурная и этническая самоидентификация, искусство и ответственность, роль творчества и
' сотворчества в создании и понимании художественного произведения.
Практическая и социальная значимость. Материалы диссертации, положения и выводы, сформулированные в ней, способствуют как расширению знаний и пониманию процессов, происходящих в истории русской и мировой гуманитарной науке, так и дальнейшим исследованиям по философии языка и герменевтике в России в других пространственно-временных рамках. Они могут быть использованы при подготовке лекционных курсов, спецкурсов, семинарских занятий, факультативов по ряду учебных дисциплин социально-философского профиля, а также истории и теории языкознания, истории русской культуры, философии искусства, а также различных спецкурсов, посвященных герменевтике и различным аспектам проблемы понимания в обществе.
Структура и содержание диссертационного исследования отвечает логике раскрытия заявленной темы и соответствует поставленным целям и задачам. Основная часть диссертации состоит из трех глав и одиннадцати параграфов. Поскольку основная категория герменевтики - понимание здесь рассматривается как акт постижения смысла, то в первой главе представлен социально-философский анализ понятия смысла в русской философской герменевтике. При этом смысл берется не онтологически, а в его функционировании и раскрытии через текст и слово. Это потребовало экспликации понятий внутренней формы слова, носителя языковой деятельности или собственника языка, элементарных языковых единиц, текста и контекста. Концепт смысла играет важную роль в феноменологии, поэтому в первой главе необходимо было коснуться соотношения русской
герменевтической мысли и философской феноменологии, которая оказала на
становление учений русских философов существенное влияние. Во второй
главе анализируются взгляды Потебни, Лосева, Шпета и Бахтина относительно
проблем понимания и интерпретации как основных процедур постижения
смысла. Раскрывается природа и сущность этих актов в концепциях русских
^ философов, делается сравнительный анализ данных учений друг с другом и
зарубежными теориями. Особо заостряется внимание на понятии «вещи», наиболее проблематичном моменте философского дискурса русской герменевтики. В связи с этим возникает вопрос о статусе наук о духе, а также о том, с каких позиций подходить к бытию человека и творческим продуктам его жизнедеятельности. Свое применение герменевтика как способ познания ближайшим образом находит в таких областях как культура, искусство и религия. Поэтому в третьей главе ставится задача рассмотреть как герменевтические концепции русских философов XIX - первой половины XX века проецируются в сферу культурно-исторической, эстетической и религиозной проблематики. Проведенный анализ сможет показать не только широту взглядов представителей философии языка и герменевтики в России, касающихся самых разных тем творческой и повседневной жизни людей, но и поможет в разрешении вопросов исторического изменения культуры, взаимоотношения культур, социального предназначения эстетического и религиозного опыта.
Социально-философский аспект учения А.А. Потебни о внутренней форме слова
Если рассматривать герменевтику в процессе ее исторического развития, то можно согласиться с замечанием В.Г Кузнецова, что основные ее идеи становятся востребованными и начинают оформляться концептуально тогда, когда имеются для этого определенные социальные предпосылки. Развитие герменевтики шло по пути ее становления от конкретной методики до философского направления. В XIX веке возникли такие условия, которые вызвали в научной среде интерес к языку как предмету совокупности наук, называемых гуманитарными. В это время меняется область применения герменевтики, и она приобретает новую функцию методологии гуманитарных наук. Далее, в конце XIX - начала XX веков, развитие герменевтической проблематики идет в направлении превращения ее из методологической концепции в общенаучную философскую дисциплину, происходит ее онтологизация и завершается введение герменевтических идей в философский контекст.
Несмотря на то, что в России в силу исторических причин герменевтика не смогла претендовать на роль философской дисциплины, как в работах Г.Г. Гадамера или П. Рикера, тем не менее, многие оригинальные идеи в области теории понимания и искусства интерпретации текстов были предложены именно русскими мыслителями. Становление герменевтической проблематики в России происходило параллельно западно-европейской традиции. Доказательством этому является то, что в своей эволюции русская и западная герменевтика прошли одни и те же этапы развития. Сначала предмет герменевтики был довольно узким и прилагался только к отдельным областям, таким как филология и теория языка, а основным методом изучения понимания и интерпретации был психологический. Наибольших результатов в этом направлении достигли работы А.А. Потебни. Постепенно предмет герменевтики расширяется. Ее превращение в общефилософскую методологическую дисциплину связано с именами Г.Г. Шпета, П.А. Флоренского, А.Ф. Лосева и других русских мыслителей. Герменевтика как искусство постижения смысла обогащается новыми непсихологическими методами. Теперь она включает в себя логические, семиотические, феноменологические и диалектические методы, которые направлены на постижение объективного смысла текста. Наконец, в работах М.М. Бахтина понимание и смысл рассматриваются уже как неотъемлемые свойства человеческого бытия, тем самым герменевтика приобретает философско-онтологический статус. Необходимо отметить, что русская герменевтика, хотя и развивалась в русле общемировой герменевтической проблематики, но шла не путем слепого заимствования, а черпала свои идеи в первую очередь из национальной духовной фольклорной традиции. Если считать основоположником практической герменевтики русского слова В.И. Даля, то заслуга первооткрывателя в области теоретического языкознания в России принадлежит выдающемуся мыслителю XIX века, профессору Харьковского университета, член-корреспонденту Петербургской Академии наук, известному собирателю русского и украинского фольклора, теоретику в области эстетики, мифологии, психологии А.А. Потебне. Поскольку понимание есть постижение смысла текстовой реальности, а смысл первоначально присутствует в слове, как элементарной единице текста, то необходимо обратиться к его анализу. Отталкиваясь от идей немецкого филолога и философа В. Гумбольдта, Потебня определяет слово как средство познания, но не в виде готовой мысли, а как деятельность по ее изменению. «При помощи слова человек снова узнает то, что уже было в его сознании. Он одновременно и творит новый мир из хаоса впечатлений и увеличивает свои силы для расширения пределов этого мира».[120.С302].
Основные положения лингвистики Потебни связаны с характеристикой структуры и семантики слова. Каждое слово по своей структуре представляет совокупность внешней формы (членораздельного звука), внутренней формы (этимологии слова) и содержания (общего значения). Эта концепция структуры слова являлась общепризнанной в языкознании России довольно долго и была использована еще Лосевым в «Философии имени» для конструирования обычного человеческого слова, но с применением феноменологического и диалектического понятийного аппарата.
Теория семантики Потебни связана с понятием «внутренней формы». Оно имеет много общего С понятием «внутренней формы языка» В. Гумбольдта, но у Потебни подвергается критической обработке и претерпевает определенные изменения в процессе мыслительной эволюции ученого. Н.И. Безлепкин выделяет несколько узловых пунктов, из которых творческое переосмысление и развитие русским языковедом идей немецкого мыслителя становится очевидным. К ним относится большая степень реализации принципа историзма в изучении слова у Потебни, специфическое видение роли и места языка как творческой силы, преобразующей мысль, акцент на деятельно-творческой стороне языка. Если у Гумбольдта понятие «внутренней формы языка» служит для объяснения гармонии между мышлением и языком и тем самым вносит некоторую неясность, то Потебня суживает это понятие до более узкого, но более конкретного понятия «внутренней формы слова». По мнению М.Г. Ярошевского в ранней работе «Мысль и язык» внутренняя форма у Потебни выступает и как этимологическое значение слова, и как представление в слове. В более поздней работе «Из записок по русской грамматике» автор разграничивает представление и внутреннюю форму, понимая под второй семантическое содержание лексической или грамматической формы. Из разбора слов различных языков Потебня заключает, что слово выражает не всю мысль, принимаемую за его содержание, а только один его признак. В слове имеется два содержания: объективное и субъективное. Первое - ближайшее этимологическое значение слова - содержит только один признак мысли, во втором признаков может быть множество. Первое содержание есть знак, заменяющий второе. Объективное содержание слова есть та форма, в которой сознанию представляется содержание мысли «Внутренняя форма слова есть отношение содержания мысли к сознанию, она показывает, как представляется человеку его собственная мысль». [120.С. 115]. Учение о соотношении ближайшего и дальнейшего значения слова получило конкретизацию и развитие в работе «Из записок по русской грамматике». Внутренняя форма или ближайшее значение делает возможным то, что говорящий и слушающий понимают друг друга. Это обусловлено отношением обоих к одному и тому же народу. Делается вывод, что «... ближайшее значение слова народно, между тем как дальнейшее, у каждого различное по количеству и качеству элементов, -лично».[116.С.20]
В генезисе языка и мышления появление внутренней формы слова предшествует содержанию или общему значению слова. Внутренняя форма сохраняется в народном слове и проявляется в образной народной поэзии и фольклоре. Согласно утверждению Потебни любое слово сначала было образным. По мере того как слово благодаря развитию мышления наполняется новыми признаками, язык из образной речи превращается в речь абстрактных понятий с большим содержанием, но с практически забытым ближайшим значением. Образная народная поэзия трансформируется в научную прозу. Этот процесс является неизбежным. «В народной жизни настает пора, когда «общее, безличное творчество» уже недостаточно; мы требуем индивидуальности, потому что теперь она усвоила себе лучшее из народного духа». [120.С.380-381]. Личность возникает, когда полностью усвоено содержание народной мысли.
Согласно Потебне, восстановление цельного миросозерцания, которое еще осталось у отдельных народов, не подверженных цивилизационному влиянию, возможно благодаря восстановлению внутренней формы слова. Возникает вопрос, кто и в какой мере может толковать и интерпретировать народное слово так, чтобы в нем сохранилась внутренняя форма, его образность. Не приведет ли сциентизация народного творчества к забвению и вырождению самой народности? Потебня отмечает: «...никто не имеет права влагать в язык народа того, чего сам этот народ в своем языке не находит».[120.С. 149]. Поскольку язык есть постоянная деятельность и работа мысли, постольку «...восстановление внутренней формы есть не безразличная для развития починка старого, а создание новых явлений, свидетельствующее об успехах мысли».[120.С.201].
Природа и сущность понимания в социолингвистике Потебни
В одном из вариантов термин «герменевтика» трактуется как искусство понимания и интерпретации текстов. Социальное и культурно-историческое познание, сформировавшееся в 19 веке, выдвинуло понимание в качестве своего универсального метода исследования, принципиально противопоставив его естественнонаучной установке на объяснение явлений действительности. Понимание и интерпретация представляют собой достаточно свободный творческий акт, поэтому критерии истинности здесь должны быть иными, чем в точных и естественнонаучных дисциплинах. Ориентация на понимание требовала создание особых методологических средств, таких как «герменевтический круг», вопросно-ответные методики, контекстный метод, психологические и семиотические приемы, а также выделения видов понимания. Поскольку интерпретация и понимание имеют своим объектом тексты, которые относятся к языковым явлениям, постольку они зависят от природы и сущности языка. Герменевтическая традиция, накопив огромный исторический опыт истолкования текстовой реальности, обратилась в 19 веке к рефлексии категории понимания, до тех пор считавшейся самоочевидной и не подвергавшейся критическому анализу. Европейские и русские исследования в области герменевтики позволили ей из конкретной методики трансформироваться в методологическую основу гуманитарных наук.
Посвятив свою научную деятельность детальному исследованию языка, А. А. Потебня не мог пройти мимо проблемы понимания. Анализируя художественное произведение, ученый разделяет его действие на автора и на читателей, слушателей. Этот второй вид действия составляет понимание или критику. В работе «Из записок по теории словесности» в разделе, посвященном пониманию, Потебня отмечает следующее: «Раз созданный образ освобождается из-под власти художника; является чем-то посторонним для него самого».[120.С.330]. Логически эта мысль подводит к тезису Шлейермахера о том, что понимать автора нужно лучше, чем он себя понимал. В монографии «Мысль и язык» Потебня подтверждает это предположение: «Слушающий может гораздо лучше говорящего понимать, что скрыто за словом, и читатель может лучше самого поэта постигать идею его произведения».[120.СЛ81]. Поэтому, сущность произведения не в том, как его понимал автор, а в неисчерпаемости его содержания, влагаемом читателями и обусловленном его внутренней формой. Это содержание могло не входить в замысел автора, однако гибкость образа и сила внутренней формы позволяют произведению возбуждать различное содержание. «Только в силу того, что содержание слова способно, слово может быть средством понимать другого».[120.СЛ80]. Из декларируемой идеи о гибкости и подвижности образа Потебня приходит к выводу о бесконечности понимания: «Как слово своим представлением побуждает понимающего создать свое значение, определяя только направление этого творчества, так поэтический образ в каждом понимающем и в каждом отдельном случае понимания вновь и вновь создает себе значение».[120.С.331]. Эта идея находит у Потебни также и дидактическое применение: «объяснять состав и происхождение внешней и внутренней формы, приготовляя только слушателя к созданию значения».[120.С.410].
Совокупность знаний, направленных на понимание художественного произведения, является, по Потебне, сферой деятельности критики: «Совокупность знаний в применении к изучению поэтического произведения составляет критику».[120.С.410]. В примечании к этой мысли Потебня пишет: « Художественное произведение, как и человек, есть микрокосм».[120.С.459]. Эта идея близка концепциям символистов и Бахтина М.М. о тексте как личности. С другой стороны, она имеет много общего с тезисом о том, что весь мир есть текст. Потебня считает, что цель критики состоит не в том, чтобы адекватно отразить те идеи, которые хотел высказать автор в своем произведении, как и не в том, чтобы оценить литературные произведения по силе идей и прогрессивности мыслей. Значение критики как науки заключается в том, что она говорит о свершившемся и закрепляет сознанием то что сделано поэтом. В этом смысле критика у Потебни ставит те же задачи, что и герменевтика в своем классическом понимании. Сущность герменевтики есть постижение постигнутого.[ 146-1991 .С.216].
Делая разбор поэтического произведения, объясняя его состав, действие и происхождение, Потебня выделяет в нем три стихии: X, а и А. Неясное для самого автора X является для него вопросом. Прошлое своей души, приобретенное и нарочно расширяемое содержание, обозначается, как А. В этом А под влиянием вопроса X производит волнение и беспокойство. Происходит суждение X есть а(из А) и наступает успокоение, заканчивающее акт развития. О вопросе X, который ставил перед собой автор, о среде, из которой взято А читатели могут только догадываться. Таким образом, еще в 19 веке Потебня определял интуитивный характер гуманитарного познания. Из вопроса, на который отвечает образ, созданный поэтом, постороннему наблюдателю известны только условия жизни писателя. Кроме этого в состав среды, из которой возникает образ, входит усвоенное поэтом предание, доступное исследованию до момента этого усвоения: «Критика, обращенная к прошедшему данного образа, стремится установить его связь с другими предшествовавшими, его родословную, вообще преемственность типов. Так, образы народной поэзии имеют родословную, теряющуюся во мгле веков».[120.С.312]. Далее Потебня пишет, что X неопределимо в полной мере даже для самого автора: «... и в личной жизни «всякое понимание себя» есть непонимание. Отсюда жалоба художников на невыразимость мысли... X уясняется поэту исподволь, нередко в несколько приемов. Если настроение субъективно, то этими последовательными приемами обозначаются ступени самопознания».[120.С.313-314]. На этом основании Потебня делает вывод о субъективности не только лирической, но и любой другой поэзии. Если к сказанному добавить тезис Потебни, что художественное произведение есть работа мысли, то обнаруживаются определенные параллели с герменевтикой Шлейермахера, выделяющем в понимании объективную и субъективную стороны. Объективное понимание, состоящее из исторического и дивинаторного, образует в совокупности грамматическую интерпретацию. Субъективно историческое и субъективно дивинаторное понимание составляют психологическую интерпретацию. «Субъективная сторона понимания направлена на речь как факт мышления, в центре здесь «инициатор речи», автор текста. Возможность субъективного исследования обусловлена знанием внутренней и внешней жизни автора произведения».[78.С.11]. Однако, абсолютизация герменевтического метода в процессе восприятия и интерпретации текстов была чужда исследовательской позиции Потебни.
Поэтический образ, согласно Потебне, создается в свободном акте творчества. Поэт может «схватывать», «уловлять» окружающую действительность только при наличии свободы в отношении к себе, к своим идеям и системам, к своему народу и истории. Но недопустима полная свобода в создании поэтического образа. Потебня сравнивает деятельность поэта с деятельностью палеонтолога, которому для восстановления целого организма предварительно нужно длительное изучение и наблюдение жизни.
В советской литературе положение Потебни о том, что у каждого та или иная мысль складывается в зависимости от индивидуального опыта каждый раз по-новому, трактовалась как симпатия популярной тогда ассоциативной психологии и лингвистики В. Гумбольдта. Однако на учение Потебни о самостоятельности и бесконечности процесса понимания следует обратить более пристальное внимание, поскольку оно вызвало длительную дискуссию в гуманитарной науке России в начале 20 века. Лена Силард в интерпретационной традиции выделяет два статуса текста. У Шлейермахера и у Дильтея герменевтика подразумевает вхождение в текст как оформленную данность. У Потебни, анализирующем учение Гумбольдта о языке как синтетической деятельности, текст предстает как нечто незавершенное. «Свойства поэтического произведения - относительная неподвижность образа(А) и изменчивость его значения XI, Х2, ХЗ и прочее, то есть то, что при каждом случае понимания вновь оживает.»[120.С331]. Данную установку продолжает «культовая герменевтика мифа» Вяч. Иванова, для которого текст есть некий энергетический сгусток, имплицирующий действо. К ней же можно отнести учение М.М. Бахтина о тексте как бесконечном диалоге.
Интерпретация культурно-исторического пространства в русской философской герменевтике
Герменевтика как философская дисциплина занимает прочное место в ряду гуманитарных наук, объектом исследования которых является в первую очередь язык. Именно язык оказывает огромное воздействие на формирование культуры. Поэтому, рассматривая понимание языка и текста как свою предметную основу, герменевтика включает в себя культурологическую функцию. В.Г. Кузнецов отмечает: «Во многих герменевтических концепциях язык объявляется средоточием всех гуманитарных проблем. И более того, слово выполняет культурологическую функцию, представая в качестве системообразующего элемента культуры. Именно здесь находится центральный пункт, главное звено герменевтической методологии гуманитарных наук. Если слово есть принцип культуры, то принципы анализа слова должны быть последовательно распространены на анализ культуры».[78.С38].
Прежде чем перейти к анализу культурологической тематики в русской философской герменевтики, хотелось бы остановиться на работе Анны Вежбицкой «Понимание культур». Вежбицкая считает, что существует тесная связь между общественной жизнью и лексикой языка. Слова могут многое рассказать об обычаях и традициях народа. Предметы материальной культуры, общественные ритуалы и установления имеют отношение и связаны с ценностями и идеалами людей, с их мыслями и представлениями о мире. Например, во многих русских словах, по мнению Вежбицкой, отражена тенденция осуждать других людей и высказывать моральное и эмоциональное осуждение. Несовпадение значений слов в разных языках свидетельствует о различиях в образе жизни и образе мышления, характерных для отдельных языковых общностей. Эти различия представляют собой ключи для понимания культур. Слова, отражающие специфику культуры, представляют собой понятийные орудия и раскрывают прошлый опыт относительно действий и мыслей, они способствуют увековечению этих мыслей и чувств. Родной язык индивида оказывает влияние на его концептуальный взгляд на жизнь. Утверждение, что язык не зависит от мышления, может означать абсолютизирование своего собственного языка. Власть языка над мышлением человека настолько сильна, что он не замечает этой обусловленности. Ученые, отказывающиеся уделять внимание семантическим различиям между словами, обожествляют слова своего родного языка и овеществляют заключенные в них концепты. Принцип культурной разработанности, который естественным образом отражается в лексических структурах, для Вежбицкой играет основополагающую роль. Лексический состав языка и культуру, по мнению Вежбицкой, связывают кроме «культурной разработанностью» принципы «частотности» и «ключевых слов». Частотность - это общий показатель культурной значимости, который можно использовать наряду с другими источниками информации для семантического анализа. Ключевые слова - наиболее значимые и показательные для отдельно взятой культуры слова. Например, в русском языке такими словами являются «судьба», «душа» и «тоска». Только выявив ключевые слова можно сказать о культуре нечто существенное и нетривиальное. Некоторые слова концентрируют вокруг себя целые области культуры. Их тщательное исследование позволит обнаружить общие организационные принципы, придающие структуру и связность культуре в целом. В русской гуманитарной традиции это трактовалось как символы. Субстанциональность и релятивизм в отношении культур являются двумя крайностями. Хотя культуры не имеют четко фиксированных границ, и их содержание не является самоочевидным, тем не менее, редуцировать людей к членам бесчисленных групп, постоянно изменяющихся и пересекающихся, означает игнорирование реальности. Идентичность собственной культуры, согласно Вежбицкой, рождается из осознания наличия других, отличных от своей, культур. Под культурой здесь понимается исторически передаваемая модель значений, воплощенных и выраженных с помощью символов. Язык более всего доказывает реальность культуры как системы исторически передаваемых установок и представлений. Взаимопонимание различных культур требует в качестве основания фундаментальные исследования культурных норм и исторически передаваемых моделей значений.
Сопоставление концептуальных систем, закрепленных в различных языках, возможно через установление языковых универсалий. Языки и отраженные в них способы мышления обнаруживают как глубокие различия, так и глубокие сходства. Исследования разнообразия культур могут привести к обнаружению универсалий. Если до мыслей можно добраться только через слова, то, чтобы сказать что-то о человеческих мыслях, следует стараться зацепить их за языковые и концептуальные универсалии. Вежбицкая допускает возможность «естественного семантического метаязыка». По ее предположению у всех языков есть общее ядро, которое является врожденным и может использоваться как мини-язык. Идентифицировав общее ядро всех языков, возможно «вырезать» из каждого языка свой мини-язык, который затем будет использоваться в качестве метаязыка, чтобы говорить о языках и культурах извне. Каждый «элементарный язык» будет изоморфен всем остальным языкам и будет основан на доязыковой концептуальной системе, принятой за универсальную. Так возникает возможность стороннего понимания языков и культур. Ключ к строгому и глубокому изучению значения связан с идеей элементарных смыслов. Понять высказывания можно только потому, что они построены из простых элементов. Элементарные концепты, чтобы быть способными выражать значение, должны определенным образом комбинироваться. Универсальный синтаксис занимается универсальными комбинациями универсальных элементарных концептов. Теория Вежбицкой и ее сторонников постулирует существование врожденного лексикона и универсального синтаксиса человеческих мыслей. Теоретические положения и проблемы, поставленные А. Вежбицкой в своей работе «Понимание культур через посредничество ключевых слов», являлись актуальными в русской герменевтической традиции конца XIX - первой половины XX века. Взаимодействие и обособленность культур, построение теории культурно-исторических типов мышления, создание социально-культурной металингвистики - лишь небольшой перечень тем, разрабатываемых Потебней, Лосевым, Шпетом и Бахтиным.
Свои взгляды относительно понимания языка и мышления народности другими культурами А.А. Потебня изложил в небольшой статье «Язык и народность». В ней автор вступает в полемику с распространенным тогда мнением, что своеобразие народности находится в прямом отношении к степени ее отчужденности от других наций и в обратном отношении к степени цивилизации. Под народностью Потебня подразумевает то, чем один народ отличается от другого. Оппоненты Потебни выдвигают тезис о том, что у цивилизованных людей, встречающихся в результате путешествий с чуждыми традициями и обычаями, вырабатывается общекультурный тип цивилизованного человека. При этом препятствия заимствованию и подражанию, вызванные различием языков, имеют тенденцию сглаживаться и исчезать. Критикуя данные идеи, Потебня ссылается на тезис Гумбольдта о том, что всякое понимание есть в то же время непонимание. Человек не может полностью выйти из круга своей личной мысли, это возможно лишь благодаря большой способности абстракции. Распространение и влияние культуры одного народа на другие можно назвать объединением народов также, по мнению Потебни, только в качестве абстракции. Нет ни одной грамматической или лексической категории, считает автор статьи, обязательной для всех языков. Замена языков как различных систем способов мышления одним общечеловеческим языком свидетельствует о понижении уровня мышления. Язык есть не только система способов познания, но и путь сознания эстетических и нравственных идеалов. Малейшее изменение в устройстве языка создает особые комбинации элементов мысли.
