Содержание к диссертации
Введение
Глава 1: Миф как историческая форма рационализации процессов социального управления и контроля 15
1.1 Эволюция представлений о мифе 16
1.2 Миф как форма рациональности 28
1.3 Социальное управление как системная функция 36
1.4 Управленческий потенциал мифа 41
Выводы первой главы: 55
Глава 2. Исторические формы трансформации мифологического сознания
2.1 Первобытная история сквозь призму оппозиции естественно возникших и искусственно созданных явлений 57
2.2 Условия возникновения и существования мифа 63
2.3 Мифологические основания последующих типов рациональности .73
Выводы второй главы 87
Глава 3. Мифопоэтические технологии социального управления в культуре конца 20 века 90
3.1 Социально-исторические условия возникновения политической системы либеральной демократии 94
3.2 Мифологические основания геополитических изменений на евразийском континенте в конце 20 века 99
3.3 Последствия геополитических изменений: от советов к либеральной демократии 111
Выводы третьей главы: 113
Заключение 115
Библиографический список 118
- Социальное управление как системная функция
- Управленческий потенциал мифа
- Условия возникновения и существования мифа
- Мифологические основания геополитических изменений на евразийском континенте в конце 20 века
Социальное управление как системная функция
В работе «Истина мифа» Курту Хюбнеру удалось не только, как это часто бывало до него, перечислить все возможные исследовательские концепции мифа, но и, что гораздо более важно, создать настоящую философию мифа. Хюбнер демонстрируя единство исторического и логического совмещает, казалось бы, противоречащие исследовательские концепции мифа, и создает стройную теорию, освещающую основные стороны мифа и мифологического мышления.
Следует отметить, что до определенного времени ученые занимаются не исследованием мифа, а его интерпретацией. Это связано отчасти с тем, что неклассические идеалы рациональности ещё не начали формироваться, и миф не рассматривается как форма рациональности, наоборот, он противопоставляется «единственной» форме рациональности - науке, и его понимание исследователями ставится в прямую зависимость от возможности его интерпретации, то есть от возможности описать его в категориях классической рациональности, пусть даже с существенной потерей сущностных моментов мифа.
Аллегорическая и эвгемерическая интерпретации мифа. Обе эти интерпретации обнаруживаются уже на той стадии античности, когда миф начал терять свою силу.49 Подробнее об этой интерпретации уже сказано выше, следует отметить лишь то, что в свете картезианской онтологии всякое объяснение природы, отличающееся от физического, могло быть охарактеризовано лишь как неспособное отличить субъективное от объективного, и миф поэтому представлялся как необоснованный перенос первого на второе. Соответственно выискивались типичные примеры, способные показать, как человеческое поведение аллегорически переносится на природные явления или как в человеке усматривается нечто сверхприродное. Среди представителей этого направления следует упомянуть Фонтенеля, Ч. Ф. Дюпуи, аббата Фуше и Д. Юма50. "Когда Купидон представляется как сын Венеры, музы как дочери богини Памяти, Прометей как мудрый, Эпиметей как глупый брат, а богиня Здоровья Гигиена как дочь бога врачевания Асклепия, то это, очевидно, является аллегорией", — пишет Юм51. Мифические аллегории являются для Юма лишь выражением страха и надежды.
Итак, там, где одни исследователи видят скорее воздействие примитивного страха и надежды, другие замечают гипостазирование или персонификацию эстетических переживаний. Эти различия не меняют в целом ничего в психологически обоснованном аллегорическом и эвгеме-рическом понимании мифа, придающем ему чисто субъективное значе-ние52.
В основе интерпретация мифа как "болезни языка" лежит концепция М. Мюллера, согласно которой язык в своём развитии проходит три этапа: полионимию, когда каждый предмет обозначается через множество атрибутов; синонимию, которая сменяет полионимию в тот момент, когда из этого многообразия выбирается одно имя; гомонимию, характеризуемую тем, что другие атрибуты с тех пор стали применяться к другим предметам, то есть получили известную абстрактную самостоятельность. Некоторые же из них утратили вообще всякое содержание и существовали лишь в контексте поговорок, как идиоматические обороты.
Из этого Мюллер заключает, что становление самостоятельности определенных слов ведет, в конце концов, к тому, что они становятся именами мистифицированных субъектов. Поэтому миф есть не что иное, как "детская болезнь" языка33, и боги являются лишь "масками без актеров, творением человека, а не их творцами; они суть nomina, а не nu-mina: имена без существ, а не безымянные существа"34. Концепцию, подобную мюллеровой, мы обнаруживаем позже у X. Узенера, который выводит мифических богов из языковых обобщений и ошибочных уточнений первоначальных бесчисленных "единичных и мгновенных богов"55.
Интерпретация мифа как поэзии и "прекрасной видимости" Эта интерпретация характерна для того классического образа мира, который связывается с именами Винкельмана и Гёте. Главным образом он был С/Г СП представлен К.Ф. Морицем и К.А. Бёттигером , под его влиянием находились так же ранние романтики братья Шлегели.
Чтобы ничего не испортить в этих замечательных текстах, их необходимо с самого начала принять такими, какие они есть, не принимая во внимание то, что они должны значить.58 Если попытаться выразить главную мысль концепции, то Гёте и Мориц говорят о мифе одно и то же, но разными словами. Для Гёте миф есть результат той самой фантазии и воображения, которая отражается в организующей силе природы. Именно поэтому поэзия и естествознание у Гёте не могут быть строго отделены друг от друга. В то же время он разводит миф и поэзию, говоря о том, что миф является тем материалом, над которым трудится поэт. Миф и поэзия отражают то, «на чём держится глубинное единство мира»59. Мифология является поэтическим искусством, «которое стремится к тому, чтобы внести в воображение содержание, образ и форму так, чтобы оно могло строиться и питаться реальностью»60.
Управленческий потенциал мифа
С момента своего возникновения, человечество живет в окружении явлений двух типов, первые из которых возникли естественно, другие же были созданы искусственно в результате трудовой деятельности по преобразованию окружающей природной среды.
Выявление и учет естественно возникших и искусственно созданных формообразований представляет собой необходимый этап на пути к пониманию основных концепций исторической эволюции европейского общества.
Традицию разделения явлений окружающего мира на два класса -естественно возникших и искусственно созданных - можно проследить уже в древнегреческой культуре. Это разделение нашло известное отражение в древнегреческом языке. Для того, чтобы охарактеризовать явление окружающего мира, Аристотель использовал термины Fusis и Techne. В «Физике» он пишет, что учение о fusis (наука о природе) предполагает по 107 пытку определения, прежде всего того, что относится к началам. Techne не является предметом научного познания, techne есть искусственная форма, она искусственно создана и принадлежит к сфере искусства, но не философии и науке.
Концепция исторического материализма показывает основообразующую роль труда в становлении человеческого общества. Вместе с тем, трудовая деятельность подразделяется на два типа: производительного труда и управленческого. Эти виды деятельности сосуществуют, дополняя друг друга. В ходе производительного труда происходит производство продукта и прибавочной стоимости, в ходе управленческого производится целеполагание, планирование и оптимизация ресурсов и затрат на производство. Несмотря на то, что в ситуации современности производительная и управленческая деятельность полярно разведены и представляются чем-то неизменным, так было не всегда. Исторически в обществе доминировали разные типы управления. Историки первобытного общества показывают ситуации и условия, при которых управленческая деятельность не была выделена из общей трудовой. В первобытном обществе социальные связи устанавливались и существовали на основе отношений коллективного управления, а управленческая деятельность была рассредоточена и не обособлялась в структуре социальной деятельности. Со временем, эволюция орудий труда и производственных отношений, приводит не только к разделению труда по принципу операциональной оптимизации, но и к выделению в структуре социальной практики управления как особой, специфической формы деятельности. История исследования вопроса сущности управления занимает исследователей не одну тысячу лет; вместе с тем, до XX века вопросы управления рассматривались в прикладном контексте. Так, например, Платон в «Государстве» описывает способ правильной организации власти в государстве, Макиавелли в «Государе» рассматривает способы эффективного захвата и удержания власти, античные ораторы и риторы в своих трактатах рассматривают языковые и логические нюансы ведения повествования перед массами, которые приводят к ожидаемому эффекту. Вопросы теории и философии управления как специфического вида организационной деятельности долгое время не находили достаточного отражения в трудах исследователей.
В наше время, издаётся большое количество литературы, в названии которых присутствуют термины управление и манипуляция; вместе с тем, вопрос о том, что есть управление и манипуляция сами по себе, то есть вопрос о содержании категорий «управление» и «манипуляция», их соотнесении между собой и другими смежными категориями зачастую остаётся нераскрытым. Среди немногих работ, посвященных теории и философии управления, следует выделить работу профессора Гелиха108 в соавторстве с профессором Абчуком.
В энциклопедическом словаре приводится определение управления как элемента, функции организованных систем различной природы (биологических, социальных, технических), обеспечивающего сохранение их определенной структуры, поддержание режима деятельности, реализацию их программ. Это определение, бесспорное в историческом плане, с точки зрения ситуации современности не охватывает весь спектр управленче ской проблематики. Это связано с тем, что «свойство системы» по определению имманентно системе, в то время как известны примеры управления, при которых субъект управления не тождественен объекту и даже может находиться вне системы, что несовместимо с понятием функции. В этой связи при исследовании вопроса сущности управления следует особо обратить внимание на способы организации социальной активности, ставшие особенно популярными в наше время, основывающиеся на скрытом побуждении объекта управления. Такого рода управленческие стратегии заставляют переосмыслить классические определения управления как функции организованных систем в связи с тем, что при манипулировании, т.е. скрытом побуждении, субъект управления может осуществлять целепола-гание не будучи частью объекта управления. В результате чего функция управления оказывается внешней объекту управления, что несовместимо с понятием функции и требует дополнительных уточнений.
Условия возникновения и существования мифа
Количество индивидуальных крестьянских хозяйств к 1926 году достигло 24,6 млн., средняя площадь посева составляла менее 4,5 га (1928 г.), более 30 % хозяйств не имело средств (инструмента, рабочего скота) для обработки земли. Низкий уровень агротехники мелкого индивидуального хозяйства не имел дальнейших перспектив роста. В 1928 году 9,8 % посевных площадей вспахивалось сохой, сев на три четверти был ручным, уборка хлебов на 44 % производилась серпом и косой, обмолот на 40,7 % производился немеханическими способами (цепом и др.). В результате передачи крестьянам помещичьих земель произошло дробление крестьянских хозяйств на мелкие наделы. К 1928 году их число по сравнению с 1913 годом выросло в полтора раза - с 16 до 25 млн.
К 1928-29 гг. доля бедняков в сельском населении СССР составляла 35%, середняцких хозяйств - 60 %, кулаков - 5 %. В то же время именно кулацкие хозяйства располагали значительной частью (15-20%) средств производства, в том числе им принадлежало около трети сельскохозяйственных машин.177
Из приведенных фактов можно сделать выводы, что за первые 12 лет советской власти руководству страны удалось:
1. Превысить объемы сельскохозяйственного производства дореволюционной России, несмотря на войну и разруху.
2. Выйти на старые объемы экспорта зерновых при условии коренного изменения социального состава производителей.
3. Создать сельскохозяйственные экономические единицы, в рамках которых использование тяжелой сельскохозяйственной техники было наиболее целесообразным и эффективным. Культурная революция - источник формирования представлений о Советском образе жизни. Культурная революция в Советском союзе проходила под лозунгом разрыва со старыми дореволюционными потребностями и формирования нового типа человека и его образа жизни. «Советский образ жизни» -весьма распространенный термин, характеризующий социальные, экономические, бытовые и культурные обстоятельства, характерные для основ-ной массы советских граждан.
К основным параметрам советского образа жизни, как правило, относят характерные для советской действительности труд (учёба - для подрастающего поколения), быт, общественно-политическую и культурную деятельность людей. В исследовании «Люди и вещи в советской и постсоветской культуре» указывается, что вершиной потребительского идеала в СССР была триада: квартира, дача, машина.
Быт советского человека эпохи первых пятилеток, а затем Великой Отечественной Войны, был связан с тяжелым трудом, перевыполнением плана, работой с надрывом, через «не могу», и об этом свидетельствуют следующие факты:
Ечевская О.Г., Гурова О., Вейс О., Дейхина О., Захарова Ю. Люди и вещи в советской и постсоветской культуре Новосибирск: Изд-во НГУ, 2005 Раздел 1. Вещи в советской культуре
Президиума Верховного Совета СССР «О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю». В 1956-1960 г.г. рабочий день в СССР был вновь сокращён до 7 ч. (в ряде отраслей и производств - до 6 ч.) при шестидневной рабочей неделе, а затем осуществлен переход на пятидневную рабочую неделю. Все эти трудовые коллизии воспринимались населением весьма благосклонно по причине того, что основная часть рабочих являлись выходцами из деревни, а в крестьянском хозяйстве, как известно, нет ни выходных, ни отпусков, ни больничных.
В 1955 году с приходом к власти Н.С. Хрущева начинается масштабная программа по налаживанию послевоенного быта граждан Союза. В 1951-75 темпы прироста капитальных вложений в строительство в СССР были почти в 4 раза выше, чем в США. Т.е. в послевоенный период ударными темпами восстановлен разрушенный жилой фонд страны.
Развитие промышленности вызывало дальнейший рост городского населения: так, в 1913 году городское население составляло 18% всего населения страны, в 1940 г. - 33 %, а в 1959 году уже 48 %.
В 1957 г. ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли постановление «О развитии жилищного строительства в СССР», выдвинувшее задачу в кратчайшие сроки достигнуть значительного увеличения жилищного фонда и определившее пути и методы развития массового жилищного строительства.
Если в 1951-55 г.г. в СССР было сдано в эксплуатацию 6052 тыс. квартир общей площадью 240,5 млн. кв.м., то в 1956-60 г.г. выстроено 11292 тыс. квартир площадью 474,1 млн. кв.м. Только на строительство жилых домов, учреждений науки, культуры, искусства, просвещения в 8-й пятилетке 1966-70 г.г. расходовалось ежегодно в среднем около 23 % всех капитальных вложений. Так, с 1966 г. вводится в среднем в эксплуатацию свыше 100 млн. кв.м. общей полезной площади жилищ в год (в 1970-106 млн. кв.м.), что даёт возможность ежегодно улучшать жилищные условия примерно 11 млн. чел .
Жилищный фонд в городах и посёлках городского типа значительно вырос (с 421 млн. кв.м. в 1940 г. до 1529 млн. кв.м. в 1970 г.). В 1970 г. государственными и кооперативными предприятиями и организациями (включая колхозы) введено в действие 3795 школ на 1581 тыс. ученических мест, детских дошкольных учреждений на 484 тыс. мест, больничных учреждений на 70 тыс. коек. Государственными и кооперативными предприятиями и организациями в 1970 г. введено в действие 10,5 тыс. магази-нов и 4,4 тыс. предприятий общественного питания.
Фактически речь идет о том, что Советский союз в кратчайшие сроки проходит путь социального и экономического становления, который у обычных государств занимает несколько столетий. В рамках трех последовательно сменяющих друг друга поколений одновременно сосуществуют три разных типа советского человека. - Первый - Сельский житель (колхозник) - Второй - Индустриальный рабочий (вчерашний крестьянин -сегодняшний пролетарий). - Третий - Горожанин (интеллигент). Вся система культурного обслуживания, построенная в СССР, обеспечивает потребности первых двух типов, т.к. они и составляли основную массу населения на момент принятия триединого плана, и совершенно упускает из виду появляющуюся и растущую в геометрической прогрессии массу городской интеллигенции, молодежи.
Мифологические основания геополитических изменений на евразийском континенте в конце 20 века
В рамках диссертационного исследования были получены следующие результаты: Были рассмотрены исследовательские концепции мифа, выделены существенные черты мифа как формы мировоззрения, мифологического сознания как исторического способа рационализации, был исследован социально-управленческий потенциал мифа, на основании полученных сведений был сделан вывод о том, что есть все основания рассматривать миф как историческую форму рационализации процессов социального управления и контроля.
Использование заявленной методологии, в основе которой лежит принцип деления событий социальной истории на классы естественно возникших и искусственно созданных явлений, позволило сформулировать существенные отличия манипуляционных стратегий от стратегий классического социального управления. Был сделан вывод о том, что манипуляция является искусственно созданной технологией социального управления, специфика которой заключается в том, что при манипулятивном воздействии логика управления и аксиология управления проходят своё обоснование в разных системах рациональности.
Мы обнаружили, что манипуляция как искусственная стратегия социального управления формируется и существует в моменты перехода от одной системы рациональности к другой, то есть в моменты, когда в основе общественных отношений лежит логика множественности оснований (релятивизм).
Было установлено, что миф является не только конкретно-иторическим но и всеобще-универсальной формой мышления. Миф существует в рамках первобытного общества, в последующие мировоззренческие структуры миф включен в снятом виде, и может активироваться при определенных условиях. Мифу как определенному типу мышления соответствуют конкретные типы когнитивных процедур, такие как: отождествление, аналогия и т.п. Соответствующие гносеологические процедуры детерминированы априорными механизмами психофизиологической адаптации.
При рассмотрении исторических форм трансформации мифологического мышления была выделена общая для всех рассмотренных этапов логика перехода от одного типа рационализации к другому. Во всех случаях эти переходы сопровождались мировоззренческим кризисом, который развивался в кризис социального управления.
В условиях кризиса социального управления манипуляция как наиболее эффективная стратегия организации человеческой активности может использовать управленческий потенциал мифа для решения произвольных задач, стоящих перед манипулятором.
Произведя разбор принципов, лежащих в основании функционирования «свободного и демократического» общества, т.е. социально-политического, экономического и правового способа организации государственной власти, характерного для либеральной демократии, мы обнаружили, что уникальное сочетание либерализма и демократии порождает особый тип общества, не способный, при штатном функционировании, самостоятельно ставить перед собой цели и добиваться их. Рассматриваемый тип общественно-политического устройства может изменяться только под результатом внешнего воздействия (подобно челночному механизму). Основная деятельность либерально-демократического государственного аппарата направлена на фиксацию сложившихся общественных отношений, в том числе отношений собственности; то есть такое государство по своей природе консервативно. Манипуляцию следует признать наиболее эффективным методом социального управления в условиях либерально-демократической политической системы. При рассмотрении событий произошедших в конце XX века на территории бывшего СССР, уместно заключить следующее:
Произошедшие геополитические изменения не явились следствием естественного хода исторического процесса, они явились следствием управленческого кризиса, имевшего место в рамках политической системы СССР с одной стороны, и произвола должностных лиц - с другой.
Неожиданное крушение социальной, экономической, правовой, этической систем советского общества, активировало в общественном и индивидуальном сознании базовые психофизиологические механизмы адаптации, характерные для мифо-поэтических форм восприятия. Не прекращающиеся в течении десятилетия реформы и постоянные изменения в большинстве случаев привели к тому, что общественное сознание так и не ушло дальше формирования описательных моделей социальной реальности. В свою очередь, это привело к тому, что большинство старых и вновь возникших сфер деятельности общества оказались не осмыслены в рамках научной рациональности, а описаны в рамках мифопоэтических схем операционального освоения реальности. Интегрируемые в российское общество социальные институты, характерные для социально-политических систем либеральной демократии, с высокой степенью вероятности будут концентрировать усилия не на развитии критического мышления, а на консервации сложившегося положения дел.
Похожие диссертации на Человек как объект мифологизации и манипулирования в культуре XX века
