Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Коммуникативно-дискурсивные связи и процесс социальной легитимации
1.1.Природа социальной коммуникации и ее нормативные основания 19
1.2. Лингво-семиотический аппарат и властные функции коммуникации ...41
1.3. Социальная легитимация и коммуникативный процесс .61
Глава 2. Информационное общество: новые коммуникативные условия осуществления социальной легитимации
2.1. Коммуникативный механизм реализации публичной легитимации в пространстве информационного общества 79
2.2. Коммуникативный базис правовой легитимации в среде информационного общества 100
2.3. Политико-властный механизм легитимации: контекст информационного общества 123
Заключение 140
Список литературы .
- Лингво-семиотический аппарат и властные функции коммуникации
- Социальная легитимация и коммуникативный процесс
- Коммуникативный базис правовой легитимации в среде информационного общества
- Политико-властный механизм легитимации: контекст информационного общества
Лингво-семиотический аппарат и властные функции коммуникации
Изучение природы социальной коммуникации устойчиво находится в центре внимания представителей самых разных направлений социально-гуманитарного знания. Необходимость осмысления новых подходов к пониманию особенностей природы социальной коммуникации и ее нормативных оснований связана с тем, что быстрое распространение современных информационно-коммуникативных технологий изменяет содержание и направленность межличностных связей, способствует созданию новых поведенческих установок и действий коммуникантов.
Понятие «информационного общества» в исследовательской среде является наиболее артикулируемым. Под таковым понимается общество, которое сложилось за последние полстолетия. Главные критерии социокультурного развития этого периода связаны с процессом обмена информации, имеющим знаково-символический характер и опирающимся на дискурсивные формы знания и нормативные основания.
Первый критерий – новое значение информации: знание, как ее структурированная, осмысленная и оцифрованная часть, наполняется одновременно тройным смыслом – выступает в качестве власти, в качестве коммуникации и, что самое важное, становится ключевым ресурсом жизнедеятельности индивида и общества.
Второй критерий – революционное развитие техники и технологий, повлекшее за собой качественные социокультурные изменения в жизни человека и общества. В современном обществе важным ресурсом жизнедеятельности индивида и сообщества становится не просто информация, а оцифрованная информация, т.е. знания, организованные для использования в информационных сетях.
Третий критерий – сетевой формат интернет-коммуникаций. Многообразие позиций и интересов индивида и целого сообщества, усиливается мощностью информационно-технологических потоков и проявляется в новом, особом формате сетевых коммуникаций.
В контексте теории коммуникативного действия Ю. Хабермаса природа социальной коммуникации интерпретируется как рациональное явление, содержащее в себе возможность разумного диалога «всех со всеми», способного создавать платформу для общества гражданского согласия. Для объяснения природы социальной коммуникации Ю. Хабермас оперирует такими понятиями, как «коммуникативное действие», «взаимопонимание» и «согласие». Коммуникативное действие предполагает, что индивиды взаимодействуют, чтобы «внутренне согласовать между собой планы своих действий и преследовать те или иные свои цели только при условии согласия относительно данной ситуации и ожидаемых последствий, которое или уже имеется между ними, или о нем еще только предстоит договориться» . В связи с этим, один из основных тезисов немецкого исследователя звучит следующим образом: субъекты вступают в коммуникацию для того, чтобы достигнуть согласия относительно обоюдных притязаний на значимость; эта процедура осуществляется посредством языка: именно благодаря «говорению» участники коммуникации соотносят свои представления о мире и координируют свои действия.
Коммуникативное действие координируется через акты взаимопонимания. Ю. Хабермас прямо определяет понятие коммуникативного действия как совокупность «актов взаимопонимания», которые способны связывать между собой планы действий различных участников и соединять их целенаправленные действия в «единую связную интеракцию». Процессы взаимопонимания нацелены на «достижение согласия», которое зависит от рационально мотивированного одобрения содержания того или иного высказывания . Взаимопонимание, тем самым, характеризуется как «договаривание», как «практика достижения согласия».
Если взаимопонимание является механизмом координации коммуникативного действия, то согласие – результатом обоюдного взаимопонимания. Ю. Хабермас убежден, что согласие невозможно искусственно навязать другой стороне, что «к нему нельзя обязать соперника, манипулируя им: то, что явным образом производится путем внешнего воздействия, нельзя считать согласием» . Наделяя социальную коммуникацию свойством нравственного признания, Ю. Хабермас считает, что согласие является идеальной моделью языковой коммуникации, поскольку оно результирует общие убеждения.
Установка Ю. Хабермаса на обязательное достижение согласие с рациональной точки зрения выглядит убедительной, но при этом не лишенной противоречий. Положительный коммуникативный успех наблюдается в том случае, когда все участники разговора [акторы, в его терминологии – авт.] изначально настроены на обоюдное согласование своих целей и действий относительно «данной ситуации» и «ожидаемых последствий». Однако, если вопрос о необходимости достижения согласия находится «за скобки» разговора, т.е. о нем еще только предстоит договориться, тогда переговоры могут зайти в тупик или вовсе прерваться. Повседневные и профессиональные представления отдельных индивидов, групп и целых сообществ отличаются такой многомерностью, что довольно трудно себе представить наличие постоянного внутреннего настроя всех коммуникантов на взаимное согласие.
Социальная легитимация и коммуникативный процесс
Труднее определить внутренние, духовно-теоретические и духовно-практические основания социальной коммуникации – знания, ценностные представления, идеалы, идеи, убеждения, мотивы, потребности и др. Для объяснения всего этого многообразия целесообразно использовать потенциальные возможности теории языковых игр. С герменевтических позиций Х.-Г. Гадамера, игра является одним из способов бытия мира. Игра, в его интерпретации, предстает как некая онтологическая реальность, не исходящая из субъекта («игрока»), а определяющая субъекта как игрока. Х.-Г. Гадамер описывает способ бытия игры как «саморепрезентацию». Суть игры заключается в продлении и возобновлении ее самой. Игра есть движение, лишенное конечной цели, которое «обновляется в бесконечных повторениях» . Согласно такому «герменевтическому кругу», субъектом игры является не игрок, а сама игра, достигающая через игроков своего воплощения . Игра предписывает игрокам свои правила, играет игроками, «вовлекает их в свою сферу и сообщает им свой дух» . Активность игрока заключается в его желании играть. Игровая ситуация может реализоваться только при условии соотнесения игроком своих жизненных целей и установок с задачами игры.
Непосредственная разработка теории языковых игр принадлежит Л. Витгенштейну. «Языковой игрой» он называет взаимопереплетение языка и действия . Исследователь придерживается позиции: любой вид деятельности, связанный с языком, – это игра. Язык динамичен по своей природе, он живет в коммуникации. Использование языка осуществляется на основе определенных правил. Правила в языковой игре, придавая «форму языку», выступают в качестве «дорожного указателя» . Любое следование правилу есть коммуникативная практика; любое действие, осуществленное согласно правилу, есть интерпретация.
Л. Витгенштейн настаивает, что не может существовать «приватного языка»: для языка как интерактивной игры, требуется участие обеих сторон. «Невозможно, чтобы правилу следовал только один человек, и всего лишь однажды, – пишет он . Следовать правилу, делать сообщение, давать задание, играть партию в шахматы – все это практики обоюдного применения. Для иллюстрации этой мысли уместен пример. На звание чемпиона мира по шахматам в 1972 году претендовали два игрока Р. Фишер и Б. Спасский. Внешне это выглядело как турнир двух выдающихся шахматистов. Однако за этой игрой следил весь мир. В условиях «холодной войны» идеологическое противостояние СССР и США превратило шахматную игру в символическое мировое соперничество двух сильнейших держав. Несмотря на накал страстей, Спасский был настолько поражен виртуозностью игры Фишера, что, не доиграв партии, признал его чемпионом. Ж.-Ф. Лиотар, высоко оценивая исследование языковых игр Л. Витгенштейна, говорит, что он смог преодолеть стереотипы позитивистского мышления и нарисовал перспективу новой легитимации – перформативностной. Именно с перформативностью, по мнению Ж.-Ф. Лиотара, имеет дело современное информационное общество. Ностальгия по утраченному повествованию с его попыткой согласовать факты и вывести на их основе некие закономерности – все это уже утраченная практика. Большинство исследователей признают, что «легитимация не может прийти ниоткуда, кроме их языковой практики и их коммуникационного взаимодействия» . В русле воззрений Л. Витгенштейна Ж.-Ф. Лиотар продолжает анализировать значение правил языковых игр. Он выводит два тезиса: 1) правила не содержат в себе собственно легитимацию, но составляют предмет соглашения – явного или неявного – между игроками (что, однако, не означает, что эти последние создают правила); 2) если нет правил, то нет и игры; даже небольшое изменение правила меняет природу игры, а «речевой прием», неудовлетворяющий правилам, по сути не принадлежат этой игре . Языковое пространство Ж.-Ф. Лиотар видит эффективным способом реализации социально-политических отношений. Он пишет: «... говорить – значит бороться – в смысле играть; языковые акты показывают общее противоборство (агонистику)» . Борьба в такой игре ведется не насильственными способами, а регулируется установленными правилами. Побеждает тот, кто владеет речевыми приемами, чей язык обогащается новыми словами, оборотами и, следовательно, смыслами. Французский исследователь считает, что в эпоху постмодерна происходит разрушение принципа универсальности языка, выраженного в формуле «никто не владеет целым». Появляются новые виды языковых игр, такие как логические, математические, кибернетические и др.
Ж.-Ф. Лиотар впервые обратил внимание на состязательный характер пространства языковых игр. В своих работах «Состояние постмодерна» и «Распря» он отстаивает суждение, прямо противоположное позиции Ю. Хабермаса: в основе коммуникации-игры лежит не согласие, а наоборот, разногласие. Речевая коммуникация выстраивается на основе двух систем правил – «режимы предложений» и «жанры дискурса».
Коммуникативный базис правовой легитимации в среде информационного общества
Возникновение и распространение Интернета в конце ХХ века как принци-пиально нового информационного канала передачи данных, а затем в начале XXI века как средство массовой коммуникации приводит к существованию не только глобального информационного пространства, но и особых виртуальных миров, сетевых сообществ и блогов, сетевой культуры и сетевого языка. В связи с этим возникает проблема описания преодоления дезорганизации социальных отноше-ний в дискурсивном пространстве информационного общества. Интернет-дискурс как новое социокультурное явление становится предметом исследования многих диссертационных работ.
Сетевой дискурс соединяет все известные дискурсы (повседневный, науч-ный, профессиональный, политический, правовой и др.), имеет сложное строение, а также обладает особым механизмом знакопорождения. Общение в Интернете накладывает существенный отпечаток на процессы трансформации языка комму-никаций. Даже операторы мобильной связи и создатели мобильных (сотовых) те-лефонов, смартфонов в обязательные опции включают доступ в Интернет. По данным исследовательской компании «TNS Россия» Diqit.ru треть от всех поль-зователей российского Интернета, а это 21 млн. человек заходят в интернет через мобильные устройства .
Сетевой дискурс – это открытое пространство, где каждый может высказать свое мнение, получить отклик на него и найти единомышленников. Интернет-дискурс позволяет любой категории пользователей получать доступную инфор-мацию, а также использовать ее в удобное для пользователей время и в любом месте. Процесс накопления и переработки информации приобретает новые воз-можности, появляются новые формы коммуникации, которые протекают сквозь призму специфического (виртуального) социального пространства. Интернет-дискурс можно рассматривать как наиболее демократичную сферу публичного дискурса, который в полной мере удовлетворяет требованиям современного ин-формационного общества.
Одним из примеров, как действует механизм «говорения» в Сети, может по-служить дискуссия, которая разгорелась вокруг идеи одного главного редактора регионального издания (Х) . В апреле 2009 года в социальной сети «В контакте» появился блог, где мистер Y попытался «поправить» история древних славян на свой лад. В ответ в сети появились новые блоги, в которых оппоненты пытались эту идею опровергнуть, например, обвиняя его в плагиате. Мистер Y, в свою за-щиту, выставлял используемые им электронные адреса, делал ссылки на извест-ные издания и т.д. Таким образом, публичный дискурс начал очень быстро наби-рать обороты. В этом случае уже можно говорить не только о массовости, но и о скорости распространения информации. Причины, приведшие к подобной дис-курсивной практике, могли быть самыми разными – и конкурентная борьба, и же-лание «качать» денег (так как невольно пользователь попадает и на не интере-сующий его сайт), и проблема межличностных отношений (сведение счетов, «гря-зевые» ванны и др.). В приведенном примере в данное дискурсивное пространст-во оказалось втянуто много людей и тема до сих пор продолжает артикулировать-ся коммуникантами, подпитываемая все новыми сообщениями и доказательства-ми.
Таким образом, коммуникативное пространство информационного общест-ва с его разнородными символическими ресурсами становится областью конку-рентных отношений в публичной сфере политики и социальных отношений. Со-временные средства публичной легитимации в первую очередь оказываются на-целенными на формирование общественного мнения в пространстве информаци-онного общества посредством каналов сети Интернет и других средств массовой коммуникации.
Ярким примером создания общественного мнения посредством масс-медийного инструментария может служить динамика сообщений, освещавших Зимнюю олимпиаду в Сочи 2014 года. По данным сайта Вести.ру объем интернет-трафика, транслировавшего зимние олимпийские игры в Сочи, составил 1 Пета-байт. Около пятисот телевизионных канала освещали олимпийские игры по всему миру. Прямой эфир занял более 1300 часов. Трансляцию игр осуществляло 159 стран, общая же телевизионная аудитория суммарно составила более 3,5 млн. че-ловек . За две недели олимпийская медиариторика претерпела сильные измене-ния: от сообщений с явно негативной тональностью (противоречивость выбора места для олимпиады: морской курорт, близость с опасным в террористическом отношении регионом; коррупция, осуждение открытого выражения однополых симпатий и др.) до сдержанных и искренне позитивных высказываний (удобный дизайн олимпийского парка; выразительность церемоний открытия и закрытия олимпийских игр; дружелюбие местных жителей; масштабная помощь волонте-ров и др.). Так, Первый канал телевидения Германии – ARD провел, по собствен-ным подсчетам, более 3100 прямых теле- и радиотрансляций из Сочи, охват ауди-тории которых составил 73 % населения страны, что оказалось существенно вы-ше, чем во время проведения предыдущих зимних игр в Турине и Ванкувере. По мнению организаторов вещания, успеху трансляций способствовало удачное со-четание актуальной информации об интересных сценариях олимпийских баталий с темами допинга, международной спортивной политики и положения дел в Рос-сии .
Политико-властный механизм легитимации: контекст информационного общества
Легитимность любого правящего режима в связи с увеличивающимся коли-чеством информационных процессов напрямую зависит от того, насколько будет обеспечена его безопасность. Таким образом, информационная политика высту-пает одним из важнейших факторов легитимации политической власти. Именно информация становится ценным капиталом и основным ресурсом для поддержа-ния действующего институционального порядка, для формирования процесса со-циальной легитимации с его двумя главными задачами – объяснить и оправдать действия существующей власти. А информационная безопасность способствует защите информационных интересов государства. В развитых экономических странах оборот информационных ресурсов пре-восходит оборот физических. Возникают новые идеологии, которые связаны с производством и оборотом информационных ресурсов, но эти идеологии не в полной мере учитывают особенности общественных отношений. В дискурсивном пространстве, в том числе на политической арене, ширится борьба мнений, суж-дений, представлений, ценностей и действий, сопровождающаяся зачастую нару-шением правил. Стараясь закрепить за собой лидирующие позиции в мире, экономически развитые страны пытаются создать посредствам СМИ и Интернет картину обще-ственного мнения при принятии многих политических решений, основанную на собственных интересах. Но поскольку мир, все-таки, остается многополярным, хотя и многие исследователи (У. Бэк) отмечают приближающийся конец «нацио-нальных государств», которые трансформируются в транснациональные государ-ства (например, Евросоюз), необходимо, в первую очередь, руководствоваться принципом взаимного учета геополитических интересов, а не диктата одних цен-ностей в ущерб других. Многообразие политических дискурсов, сталкивающихся в современном информационном пространстве, не должно насильственно унифицироваться под давлением развитых экономических стран. Только добровольное объединение и признание исторических и культурных традиций народов на общей информаци-онной площадке Интернет могут привести к качественно новому организационно прогрессивному и результативному диалогу. Если проанализировать, как в традиционном обществе складывались отно-шения в формате «событие» – «дискурс», то можно полагать, что сначала проис-ходило некое событие, затем это событие описывалось, рассматривалось, анали-зировалось (будь то летописи, мемуары, аналитические исследования). В совре-менном же обществе наблюдается такая ситуация, когда еще не свершившемуся событию предшествуют разного рода дискурсивные практики (презентации, анонс, обсуждение, прогнозы и т.д.). Событию, например, предстоящей встрече глав государств на высшем уровне, или стартующей выборной компании, или на-бирающему обороты конфликту чьих-либо интересов и др., заранее присваивается степень статусности, интерпретируют возможные смысловые варианты, прогно-зируются пути его развития. Иными словами, еще до своего появления прецедент получает активную дискурсивную окраску, как правило, в средствах массовой информации. В итоге, создается опасность того, что истинный смысл надвигаю-щегося события может раствориться, быть подвергнутым искажению, а порой и умышленному обесцениванию, т.е. сведению «на нет» заложенного в нем потен-циала.
Политико-властный механизм осуществления легитимации в современном информационном обществе имеет ряд особенностей.
Во-первых, политические коммуникации носят перформативный характер. Перформативность высказывания в контексте осуществления политико-властной легитимации повышается пропорционально информации, имеющейся о его рефе-ренте. Таким образом, сила политического воздействия и легитимация политиче-ских шагов напрямую сопряжены с процессом накопления, сохранения, доступ-ности и операциональности информации. Этим объясняется то, что процесс, свя-занный с осуществлением легитимации институционального порядка, в настоя-щее время, по сути, «выплеснулся» в массмедийную сферу, способную удваивать реальность и мифологизировать ее в нужном для носителя власти дискурсивном контексте.
Во-вторых, политико-властный механизм легитимации осуществляется в новых для него – сетевых условиях, когда появляются организаций, выходящие за рамки своих собственных границ даже на самом локальном уровне. В этом ключе сфера международной политики также приобретает все более сетевой характер.
В-третьих, в современных условиях в сфере международной политики на-метилась пагубная тенденция дефицита демократических начал, блокового сило-вого диктата определенных экономически развитых держав, обслуживаемая и их доминированием в информационном поле, которая закономерно встречает проти-водействие сторонников многополярного мира, также активно выражающих свою позицию в информационном пространстве. На наш взгляд, перспективной является такая политика, в которой будут равно уважаться стремление к справедливости и стремление быть открытым к но-вым знаниям.
