Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Социально-философские основы исследования архаизации общества 23
1. Архаизация как теоретико-методологическая проблема 23
2. Архаизационные тенденции и архаизация общества 47
3. Архаизация и социальная трансформация 60
4. Архаизация, традиционализм и неотрадиционализм 89
5. Особенности изучения архаизации общества как социокультурного процесса 108
ГЛАВА II. Архаика и социальные.трансформации в истории Тувы : 128
1. Тувинская архаика — «прототувинская» архаика 128
2. Архаика кочевничества Центральной Азии 151
3. Эволюционное развитие и первая социальная трансформация в истории Тувы 171
4. Вторая социальная трансформация в истории Тувы 198
ГЛАВА III. Архаизация в постсоветской Туве 222
1. Экономическая архаизация: собственность, богатство, труд 222
2. Культурная архаизация: «за Саянами» и «тувинское время» 241
3. Социальная архаизация: роды 260
4. Политическая архаизация: клановость во власти 273
Заключение 297
Список использованной литературы 302
- Архаизационные тенденции и архаизация общества
- Особенности изучения архаизации общества как социокультурного процесса
- Эволюционное развитие и первая социальная трансформация в истории Тувы
- Культурная архаизация: «за Саянами» и «тувинское время»
Введение к работе
Актуальность темы исследования. В философском дискурсе начиная с античности первостепенное значение придается соотношению старого и нового, связи прошлого, настоящего и будущего, диалектике становления. В социально-философском аспекте для условий современной России этот дискурс означает поиски ответа на вопрос об исторических судьбах и перспективах ее развития в ХХI веке, осмысливаемого в проблемном поле модернизационных процессов, выбора современных цивилизационных ориентиров развития, стремления к созданию эффективной системы социальной организации и обретения соответствующей социокультурной идентичности. В известной мере это общемировой процесс обновления в понимании социального мира на фоне активно идущих процессов социальной трансформации под воздействием глобализации, изменения миросистемных доминант, способов и содержания межличностных коммуникаций. Динамизм и масштабность трансформационных процессов столь велики, что на разных уровнях человеческих сообществ возникают опасения того, что мир движется к неизбежной катастрофе.
В обществе возникает противодействие трансформациям, нововведениям, модернизации, которое может принимать форму общественных движений протеста («антиглобализм», отказ от мультикультурализма в пользу национальной исключительности и др.), интеллектуального и художественного конструирования социальной реальности (постмодернизм, «альтернативная история» и др.), возрождения на уровне повседневности ушедших в прошлое социальных и культурных практик и т. д. В этом ключе актуальность приобретает сопровождающая трансформационные процессы архаизация общества. Возникает требующая философского осмысления социальная проблема: инновационная направленность трансформационных процессов, внедряемых в общество властью (государством и его институтами) и предполагающих обновление форм социальной организации, по ходу их (процессов) осуществления утрачивает энергию обновления или даже ведет к смене вектора, испытывая давление факторов сдерживания. В ряду этих факторов –– наряду с факторами экономическими, внешнеполитическими и т. д. –– оказывается и архаизация, которая означает стихийный возврат масс к древним (архаическим) пластам культуры и социальных отношений.
В связи с этим актуальны изучение места и роли архаизации в истории обществ, определение методологии изучения данного процесса, анализ предпосылок и исторических условий активизации процесса архаизации, исследование проявлений архаизации — ее форм в социальных сферах (собственно социальной, экономической, политической, культурной и др.), этапов (циклов, периодов) архаизации, последствий «архаического ренессанса». Помимо этого актуальным является изучение проблемы в региональном аспекте, поскольку регионализация России в постсоветское время привела к разной мере активизации механизмов поддержания социальной устойчивости, в том числе проявившихся как архаизация общества.
Исследование имеет особую актуальность для конкретного российского региона — Тувы, в котором архаизация общества тесно связана с особой остротой социально-экономического кризиса с начала 1990-х годов и в значительной мере обусловлена особенностями этнополитической истории в ХХ веке, имеет масштабные проявления в социальной, политической, экономической сферах. Анализ процесса архаизации, преодоление его негативных сторон, управление его позитивным потенциалом в современных условиях являются проблемой чрезвычайной важности для модернизации Тувы в рамках модернизации России как социального целого.
Степень разработанности проблемы. Поставленная в диссертации проблема является по своему характеру комплексной и затрагивает вопросы социальной эволюции, особенностей трансформационных процессов, трудностей модернизационных процессов постсоветских обществ, «второй жизни» архаики в последующие исторические эпохи, изучения архаического культурного наследия, сравнительного изучения культур, динамики социокультурных систем. Это обусловило изучение литературы по нескольким направлениям.
Возрождение в обществе элементов архаической культуры осмысливалось в истории научного знания в первую очередь на основе общего отношения к архаике и его значения для современности. Для эпохи Просвещения древность была синонимом «варварства», «дикости» и противопоставлялась цивилизации. XIX в. ознаменовался изменением отношения к архаике как к особому социокультурному миру, непостижимому для европейцев (Ф. Ницше). Философски ориентированные работы психологов позволили осознать актуальность архаики для современного человека (З. Фрейд, К. Г. Юнг и др.). Исследования антропологов в обществах на разных стадиях социальной эволюции привели к снятию противопоставления «диких» и «цивилизованных» обществ (Ф. Боас, Р. Бенедикт, М. Мид, Б. Малиновский, А. Рэдклифф-Браун, Э. Тайлор, М. Мосс и др.). Возвраты к архаике стали восприниматься как закономерный этап в развитии всех цивилизаций (О. Шпенглер, А. Тойнби и др.).
Проблематика архаизации в той или иной мере рассматривалась в рамках концепций традиционализма, консерватизма, которые исследовали приверженность обществ традициям, осознанные стратегии и неосознанные тенденции по их сохранению, новые формы существования традиционности (К. Манхейм, М. Вебер, Х. Ортега-и-Гассет и др.). Опасения о грядущей масштабной архаизации высказывали Й. Хейзинга, А. Швейцер, П. Сорокин, впоследствии — С. Хантингтон, Д. Мойнихам, З. Бжезинский и др.
Тема культурного наследия приобрела особое значение в неоэволюционизме и его вариантах — теориях модернизации с середины ХХ в. В целом проблематика социальной эволюции, в свете которой необходимо было определение места архаизации, интересовала диссертанта в русле работ неоэволюционистов, заявивших о том, что развитие обществ отличается большой вариативностью, о чем писали Дж. Стюарт, М. Салинз, Е. Сервис, М. Фрид, Р. Канейро, Х. Дж. М. Классен, А. В. Коротаев, Д. М. Бондаренко, Л. Е. Гринин и др. Многообразие культурных вариантов модернизации, трансформационных процессов исследовали Л. Харррисон, Д. Ландес, М. Портер, Дж. Сакс, Р. Инглгарт, Ф. Фукуяма, С. М. Липсет и др.
Проблема архаизации общества, актуальная в целом для российской истории, в том числе с реформ Петра I, приобрела особое значение для нашей страны в XIX – начале ХХ в. и на протяжении всего ХХ в. Отсталость России от Запада стала широко осмысляться в интеллектуальных сообществах с первой половины XIX в. При этом главной темой в рассуждениях становились причины отставания, а таковые усматривались в отторжении массами реформ, нововведений, приверженности народа традициям, в том числе архаическим, коренившимся в славянской культуре. Эти обсуждения привели к возникновению идейных течений славянофилов и западников.
Среди работ, посвященных проблемам архаики в российской истории, особое значение имеют труды Г. И. Успенского (о «власти земли»), И. В. Киреевского (о семейно-общинном основании русского общества), С. Н. Булгакова (о философии хозяйства), М. Вебера (об архаическом крестьянском коммунизме России), К. Н. Леонтьева (о византизме в основе российской государственности, бытовой жизни населения), Н. А. Бердяева (о «новом Средневековье» в революционной России) и др. Анализ идейных течений в развитии российского общества (с XI до начала ХХ в.) проведен Е. Н. Ивахненко, который выявляет постоянное столкновение глубоко укорененных автохтонных языческих представлений с привнесенными мировоззренческими установками православного христианства.
Проблематика культуры, закономерностей ее развития, соотношения с социальными процессами в отечественной науке получила глубокую разработку в работах А. И. Арнольдова, С. И. Артановского, П. С. Гуревича, Н. С. Злобина, М. С. Кагана, В. М. Межуева, А. Я. Флиера, А. В. Костиной, А. И. Шендрика и др. Большое значение для диссертационного исследования имеют положения традициологии Э. С. Маркаряна о традиции как универсальном механизме самоорганизации общества.
В связи с кризисом социалистического пути развития и изменением социального строя на постсоветском пространстве появились новые работы об экономической культуре общества, в том числе ее традиционализме (П. П. Гайденко, Р. В. Рывкина, Т. И. Заславская, Е. З. Майминас, Л. А. Гордон и др.).
С 1990-х годов многие исследователи стали говорить о глубоких пластах архаики в российском обществе, причем использовали и используют не только термины «архаика», «архаизация», но и «традиционный», «феодальный» и даже «средневековый», «допотопный» и др. Все это происходит на фоне изучения современных трансформаций России. Ученые дискутируют о причинах трансформации, ее сути, проявлениях, масштабах, особенностях (Т. И. Заславская, В. А. Ядов, Н. И. Иконникова, З. Т. Голенкова, Н. И. Лапин и др.).
Среди процессов, сопровождающих российскую трансформацию, исследователи называют архаизацию, традиционализм, неотрадиционализм и др. Россия как глубоко архаичный социум выступает в трудах: Л. В. Милова, Ю. Н. Давыдова, И. Г. Яковенко, Л. В. Даниловой и др. Архаизация в экономике страны обсуждается в трудах В. В. Поликарпова, Н. Н. Зарубиной, У. Г. Николаевой и др. Традиционный русский клиентелизм в современности анализирует М. Н. Афанасьев. Тему архаичной традиционности, в том числе клановости политических элит, затрагивают политологи и социологи (О. В. Крыштановская, О. В. Гаман-Голутвина, Ж. Т. Тощенко, В. А. Ачкасов, Э. А. Паин, Н. Н. Крадин, Ш. Кадыров и др.). «Феодальную модель» для изучения постсоветской России предлагает В. Э. Шляпентох. Разные модели архаизующих тенденций в цивилизационных процессах рассматривает В. М. Хачатурян, внося, в том числе, определенный вклад в теоретическое осмысление проблемы архаизации.
Для отечественного социально-философского знания проблема противостояния, реакционности российского общества либеральным реформам стала важнейшей темой последних двадцати лет. Современные исследования социокультурных трансформационных процессов в России принадлежат А. С. Ахиезеру, Б. С. Ерасову, А. А. Кара-Мурзе, Б. Г. Капустину, Н. Н. Козловой, В. А. Красильщикову, Н. И. Лапину, Л. И. Новиковой, А. С. Панарину, В. В. Ильину, Л. В. Полякову, И. Н. Сиземской, В. Г. Федотовой, А. И. Неклесса, И. М. Ильинскому, А. Л. Янову, В. П. Булдакову, Л. Д. Гудкову, И. С. Хорину, Э. Ш. Камалдиновой и др. В этих работах обсуждаются проблемы традиционализма, влияния культурного наследия прошлых эпох и необходимости его учета в современном социальном развитии России.
Оценки социальных изменений в России на рубеже XX–XXI вв., подходы к проблеме архаизации общества сильно разнятся. Различия эти обусловлены во многом тем, что авторы далеко не всегда дают точные определения того, что они понимают под «архаикой», «архаическим», «архаизацией». В основном можно констатировать распространенное понимание архаизации как традиционализма.
Теоретические вопросы традиционализма исследуются в трудах А. Б. Гофмана, В. В. Аверьянова и др., проблемы социокультурного неотрадиционализма –– Ю. В. Попкова, Е. А. Тюгашева, С. А. Мадюковой и др. Новая жизнь старых традиций — в центре внимания социологов, этнографов, изучающих современные этнокультурные, этносоциальные процессы в конкретных регионах Сибири: Л. В. Анжигановой, И. А. Пика, А. В. Иванова и др.
Проблема архаизации общества является одной из важнейших в масштабной концепции социокультурного раскола России А. С. Ахиезера. Философ писал о главных сторонах социокультурных процессов в истории России, в том числе и о приверженности значительной части населения архаическим идеалам.
Большое значение для диссертанта имеют исследования смыслового содержания культуры ученых французской исторической школы «Анналов» (М. Блока, Л. Февра и др.), их последователя — отечественного медиевиста А. Я. Гуревича, работы которых составили особое направление в рамках социокультурного анализа. Интерес представляют труды в этом русле, которые раскрывают особенности культур, менталитета кочевых обществ: Э. Л. Львовой, И. В. Октябрьской, А. М. Сагалаева, М. С. Усмановой, Н. Л. Жуковской и др.
Тенденция к субъективизации гуманитарных наук рубежа XX–XXI вв. позволяет еще больше приблизиться к пониманию культуры, ее главных смыслов — концептов, констант, о чем пишут В. С. Степин, Ю. С. Степанов, С. В. Лурье и др. В этом плане перспективным является тезаурусный подход, разрабатываемый Вал. А. Луковым, Вл. А. Луковым, Н. В. Захаровым и др.
Для теоретического анализа эмпирического материала исследования — культуры и общества Тувы –– большое значение имеют труды исследователей кочевых обществ центральной Азии: Л. Р. Кызласова, Г. Е. Маркова, А. М. Хазанова, Т. Дж. Барфилда, У. Айонса, С. А. Васютина, Т. Д. Скрынниковой, Н. Н. Крадина, Л. Е. Куббеля, А. В. Коротаева и др.
В области гуманитарного знания о Туве и народах, населяющих этот регион, — в тувиноведении — проблема архаизации общества до сих пор не ставилась и не решалась. Лишь отдельные аспекты проблемы поднимались в публикациях: З. В. Анайбан и М. В. Монгуш (этническая идентичность, архаизация сознания), О. М. Хомушку (религиозная архаизация), Н. В. Абаева (религиозная, социальная архаизация), А. К. Кужугет (духовный традиционализм), Г. Ф. Балакина (экономический традиционализм) и др. При этом имеется большой задел исследований российских ученых в целом по вопросам функционирования традиционного общества Тувы, по истории региона. Они были проведены в лучших традициях отечественного востоковедения, этнографии, в основном в советское время (работы А. Д. Грача, Л. П. Потапова, Н. А. Сердобова, С. И. Вайнштейна, Л. В. Гребнева, В. И. Дулова, М. Х. Маннай-оола и др.). Но в целом история Тувы, особенно в ХХ в., исследована недостаточно, в том числе с точки зрения процессов социальных трансформаций.
Объект исследования –– архаизация как общественный процесс.
Предмет исследования –– архаизация общества в период социальных трансформаций.
Цель диссертационного исследования — разработать социально-философскую концепцию архаизации общества в период социальных трансформаций, основываясь на осмыслении тувинского социокультурного феномена.
Задачи:
выявить социально-философское содержание понятий «архаика», «архаизационные тенденции», «архаизация общества» и обосновать их место в теоретическом аппарате социальной философии;
сформулировать типологические различия между архаизационными тенденциями общества, выделяя среди них особенности архаизации общества в период социальных трансформаций;
проанализировать особенности взаимосвязи между процессами социальной трансформации и архаизации общества; выявить условия, причины архаизации общества;
определить основные этапы, формы архаизации общества в период социальных трансформаций; сформулировать основное отличие архаизации общества от других социальных процессов, обращенных к прошлому (традиционализма, неотрадиционализма);
обосновать методологию исследования социокультурных изменений в процессе развертывания архаизации общества в период социальных трансформаций;
выделить исторический период архаики в развитии тувинского феномена, соотнося его с проблемой единства древней истории социокультурного комплекса кочевников Центральной Азии и его основных черт;
рассмотреть социальные трансформации в истории Тувы, определить их качественные характеристики и проанализировать вопрос о сопровождении их процессом архаизации общества;
проанализировать проявления архаизации общества постсоветской Тувы в сферах экономики, духовной культуры, социальной и политической сферах.
Теоретико-методологическая основа диссертационного исследования. Проблема исследуется на основе социально-философского подхода к социальным проблемам. Социально-философский подход отличается от исторических, экономических, политологических, культурологических исследований комплексностью анализа социальных процессов и включает в себя на основе методов социальной философии (синтез социального объяснения и понимания) изучение и политических, и экономических, и социальных факторов социальных изменений, а также определение роли факторов культуры и человеческой деятельности в этом ряду.
Ввиду того что объект исследования представляет собой, по сути, сложный процесс социокультурных изменений, для его анализа и осмысления необходим методологический баланс системно-генетического, социокультурного и тезаурусного подходов.
Системный подход к обществу в целом позволяет изучать составные части системы — общественные состояния — во взаимосвязи и диалектическом единстве, рассматривать их также как системы, подразумевая их иерархическое место в системе всего общества, понимая их как подсистемы. При этом историчность рассматриваемого объекта обуславливает необходимость конкретизации системного подхода в виде системно-генетического, направленного на изучение процесса архаизации как системы с точки зрения ее развития во времени: с определением момента возникновения, особенностей становления, условий распада (генезис). Вопросы особенностей социального развития в целом рассматриваются на основе положений неоэволюционизма, в рамках которого общественная эволюция понимается как процесс структурной реорганизации во времени, в результате которой возникает форма или структура, качественно отличающаяся от предшествующей формы поступательного развития. Особое значение для анализа факторов и направленностей социальных процессов имеют сегодня теории модернизации (осовременивания) обществ, позволяющие обращать внимание на источники, причины этих процессов.
Для анализа взаимосвязи социокультурных процессов в ходе разворачивания архаизации в период социальных трансформаций предполагается исследование ценностно-смыслового содержания социального поведения и общественного развития в целом. Эта задача наиболее полно решается в применении социокультурного и тезаурусного подходов, направленных на раскрытие духовного опыта общества (менталитета, тезауруса) и выявление источников и механизмов социокультурной причинности.
Применение системно-генетического подхода в целом позволяет рассматривать архаизацию общества как объективный процесс. Тезаурусный подход в своей основе и социокультурный –– в определенной степени обращены к субъектной стороне социальных процессов, что представляется противоположным подходом к изучению архаизации. Сложная природа изучаемого объекта, включающего в себя объективные свойства и отношения, с одной стороны, и выявляющего активность субъекта социальной деятельности (т. е. его субъектность), с другой, нуждается в соединении методологических подходов на основе применения общенаучного принципа дополнительности Н. Бора.
Эмпирическую базу исследования составили результаты вторичного анализа данных исторической, этнографической, археологической, экономической, культурологической наук об архаической культуре Тувы. Для анализа современной архаизации постсоветской Тувы в различных сферах жизни использовались результаты конкретно-социологических исследований. Для сбора первичных эмпирических данных были привлечены методы наблюдения, анализа документов (публикаций в прессе, документов органов государственной власти), опроса (интервью с экспертами).
Научная новизна результатов диссертационного исследования состоит в следующем.
1. Сформулирована и обоснована социально-философская концепция архаизации общества в период социальных трансформаций.
2. Выявлено социально-философское содержание понятий «архаика», «архаизационные тенденции», «архаизация общества» и обосновано их место в теоретическом аппарате социальной философии. Показано, что архаизация общества в период социальных трансформаций представляет особый тип из ряда разнообразных архаизационных тенденций, обусловленных социальными изменениями.
3. Выявлена устойчивая взаимосвязь процессов социальной трансформации и архаизации общества. Показано, что проявления архаизации в периоды социальных трансформаций носят закономерный характер и выявляют в многообразии конкретных форм социальную необходимость.
4. Определены причины, субъекты, основные этапы архаизации общества в период социальных трансформаций.
5. Установлено основное отличие архаизации общества от других социальных процессов, обращенных к прошлому (традиционализм, неотрадиционализм).
6. Показана эвристичность применения для социально-философского анализа архаизации общества в период социальных трансформаций сочетания системно-генетического, социокультурного и тезаурусного подходов на основе соблюдения методологического баланса с применением общенаучного принципа дополнительности.
7. На основе авторской концепции архаизации общества в период социальных трансформаций дана интерпретация в этом аспекте тувинского феномена, исходящая из соотношения общего, особенного и единичного в осмыслении архаизационных тенденций применительно к постсоветской России. Показано значение для тувинского феномена исторической связи его социальной организации с кочевым типом общества в прошлом. Для изучения особенностей постсоветской архаизации, выявленной в тувинском феномене, рассмотрены и охарактеризованы две качественно различные социальные трансформации в истории Республики Тыва (Туве): советская мобилизационная и постсоветская.
Основные положения, выносимые на защиту. Концепция архаизации общества в период социальных трансформаций включает ряд положений, в том числе следующих:
1. Архаика в качестве характеристики общественных свойств и отношений понимается как культура, сформированная на раннем (древнем) этапе социальной истории, представляющая собой систему практик солидарных действий, освоенных в ходе взаимодействия общества с природной средой и другими обществами и выраженных в общественном сознании (менталитете).
2. Архаизационные тенденции –– это направленность, склонность, стремление индивидов, социальных групп, социума к архаическому социокультурному опыту, что проявляется в разных по формам ориентациях на архаические социальные практики и культурные смыслы, возникающие в условиях социальных изменений. Архаизационные тенденции являются универсальным социальным механизмом, позволяющим обществу, группам, индивидам сохранять свою идентичность и социальный порядок в кризисных условиях.
3. Архаизация общества в период социальной трансформации –– это процесс массового стихийного обращения к архаическому социокультурному наследию в условиях кризиса социальной трансформации. Он представляет собой особый тип архаизационных тенденций. Социальная трансформация (процесс структурных изменений внутри общества, когда разрушаются одни и появляются другие структуры взаимодействий, интересов, норм, идей, когда изменяются функции между структурными элементами) рассматривается как процесс перехода общества от традиционного состояния в современное, т. е. в ходе модернизации (осовременивания) общества.
4. Архаизация общества находится в устойчивой взаимосвязи с процессом социальной трансформации: чем более кризисно проходит социальная трансформация, обусловленная резким характером реформирования в ходе модернизации (осовременивания) общества, тем более масштабной архаизацией это сопровождается. Чем сильнее проявляется архаизация, тем более драматичной становится социальная трансформация. Важной предпосылкой и одним из главных условий для масштабного развития процесса архаизации общества в период социальной трансформации является степень преодоления (преодоленность) самой архаики обществом в ходе его предыдущего развития. Если архаика в значительной мере сохранилась, то общественный возврат к ней в условиях кризиса социальной трансформации будет масштабным, что существенным образом затруднит прохождение трансформационных процессов, модернизацию.
5. Причинами архаизации общества являются кардинальные реформы, инициированные властью с целью модернизации общества и не согласующиеся с культурными традиционными особенностями модернизируемого общества, что приводит к кризису социальной трансформации, социальной анархии и соответственно –– дезориентации, дезорганизации значительной части общества, становящейся носителем архаизационных тенденций и, в конечном счете, субъектом архаизации, поскольку массы вынуждены с целью выживания обратиться к архаическим культурным смыслам и социальным практикам. Субъекты архаизации могут принадлежать ко всем социальным слоям; общим для них является ориентация на архаику.
6. Структура архаизации общества включает в себя три основных этапа: 1) распространение в обществе кризисного социального самочувствия, которое выражается в ощущениях потери, растерянности, неуверенности; 2) оценка обеспеченности людьми своих базовых потребностей (физиологических, экзистенциальных) и ориентация на их скорейшее удовлетворение в наиболее простых формах, что связано с актуализацией архаических культурных смыслов и архаической субъективной организации социального окружения по зонам «свой — чужой — чуждый»; 3) влияние этих архаических культурных смыслов и субъектной организации окружения на социальные связи, социальные отношения, на функционирование социальных институтов в обществе.
7. Архаизация общества имеет принципиальные отличия от традиционализма и неотрадиционализма, которые также представляются процессами обращения общества к прошлому социокультурному опыту. Традиционализм характеризуется ориентацией общества на сохранение традиций и приверженностью им, которые могут быть сформированы в любой исторический период (т. е. традиционализм может обращаться к разному историческому прошлому). Архаизация же обращена к конкретному — древнему архаическому культурному опыту. Неотрадиционализм представляет собой сознательную деятельность по возрождению традиций, использованию их в новых условиях для определенных социальных целей, тогда как архаизация отличается неосознанностью мотивации, поведения масс.
8. Социокультурные изменения в процессе развертывания архаизации общества в период социальных трансформаций могут рассматриваться как взаимосвязанные изменения социального поведения и культуры. При этом анализ их представляет собой выявление в социальном поведении индивидов, социальных групп, общества как целого архаических норм, смыслов, представлений и определение степени влияния архаики на изменения в социальном поведении. Возрождающаяся в процессе архаизации архаическая культура рассматривается сквозь призму ряда категорий, характеризующих культуру (универсальные понятия, установки, привычки сознания о природном и социальном окружении), а также концептов — особых структурных форм сознания, в которых присутствует сращение смысла, чувственного восприятия и образа. Тем самым к предмету исследования применяются социокультурный и тезаурусный подходы как дополняющие друг друга.
9. Если складывание этноса тувинцев — коренных жителей Тувы (77 % всего населения) — приходится на XVIII – первую половину XIX вв., то тувинский феномен в целом восходит к «прототувинскому» периоду истории — времени формирования социокультурного комплекса кочевничества Центральной Азии (первые века н. э.). Тувинская архаика может определяться по сути как «прототувинская» архаика.
10. До ХХ в. традиционное общество и культура Тувы переживали ряд изменений, в том числе связанных с усложнением социальной структуры, принятием буддизма, однако в целом это происходило в рамках эволюционного развития. Социальных трансформаций в истории Тувы насчитывается две (они происходили в ходе двух модернизаций): советская мобилизационная (с силовым характером модернизации, ее непоследовательностью, но в целом утверждением идеалов коллективизма, уравнительности) и постсоветская (с радикальностью реформирования в попытке сделать общество современным, что привело к анархии, аномии). Вторая отличалась кризисностью и сопровождалась архаизацией общества.
11. Тувинский феномен архаизации выразился в первую очередь в натурализации хозяйственной деятельности, в актуализации архаических представлений о земле как территории коллективного пользования родов и отторжении идеи частной собственности на землю; в массовом возрождении архаических семейно-родовых объединений и правил взаимопомощи; в возрождении значения скота как ценности, элемента богатства, мерила материального благополучия. В пространственно-временных представлениях стало заметным проявление архетипа горы как маркера границы локализованного мира (в распространившемся концепте «За Саянами»); актуализировались циклические, предметные характеристики времени (в концепте «тувинское время»); изменения произошли в тезаурусной организации социального окружения (в усилившейся дистанцированности тувинцев от других народов в самой республике). Во власти проявилась клановость, которая выразилась в построении клановой корпорации первого президента, его семьи, рода, ближайшего окружения и земляков по району, решавшая архаические задачи самообеспечения и защиты своих интересов в ущерб задачам социального развития региона.
Теоретическая и практическая значимость работы.
Предпринятое автором исследование позволило ввести понятие архаизации общества в систему понятий социальной философии, определив особую природу архаизации общества, присущей эпохе социальных трансформаций, в отличие от других архаизационных тенденций в истории обществ. Социально-философский подход к анализу архаизации, в отличие от отдельных частно-предметных подходов, позволил выявить ее обобщающие характеристики и закономерные черты. Комплексность изучения была обеспечена применением баланса известных методологических подходов: системно-генетического, социокультурного, тезаурусного. С помощью системно-генетического подхода удалось аргументировано показать, что кризисность социальной трансформации общества приводит к проявлению архаизации общества и в значительной мере осложняется им. Сформулированы принципиальные отличия архаизации общества от других аналогичных процессов, которые также обращены к социальному прошлому, в том числе архаическому, но которые имеют иные стратегии, формы — традиционализма, неотрадиционализма. Рассмотрение архаизации общества как социокультурного процесса позволило применить к нему социокультурный и тезаурусный подходы.
Тем самым удалось сформулировать концепцию архаизации общества в период социальных трансформаций, которая позволяет системно интерпретировать эмпирические данные конкретных наук и может быть эффективно использована для анализа конкретных общественных явлений. Это показано на примере архаизации Тувы в постсоветское время, что рассматривается, с одной стороны, как локальный вариант общероссийских процессов, с другой — как вариант архаизации трансформирующегося общества иного, чем русско-российское, типа — кочевого.
Сформулированные в диссертации концептуальные положения, будучи примененными к анализу социально-практических проблем, могут стать прочным теоретическим фундаментом для принятия управленческих решений, направленных на преодоление архаизационных проявлений в постсоветской Туве, а также в других российских регионах.
Основные выводы, результаты диссертационного исследования могут быть полезны в исследованиях проблем модернизационного развития традиционных обществ, проблем трансформации России, российских регионов, послужить основой для подготовки государственных социальных программ. Они могут быть использованы при подготовке учебных пособий и специальных курсов в вузах по социальной философии, философии культуры, социальной антропологии.
Апробация диссертационного исследования. Основные положения и выводы диссертационного исследования отражены в научных публикациях общим объемом 67,8 п.л., в том числе в 2 монографиях, 16 статьях, опубликованных в журналах, включенных в Перечень российских рецензируемых научных журналов, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертаций на соискание ученых степеней доктора и кандидата наук.
Основные выводы и теоретические положения настоящей диссертации были изложены на научных конференциях международного, всероссийского, регионального (Республики Тыва) уровней: Третьем Всероссийском Философском конгрессе (Ростов-на-Дону, 2002 г.); Международной научной конференции «Гуманизм как теоретическая и практическая проблема XXI века: философские, социальные, экономические и политические аспекты» (Москва, 2004 г.); XXXVII Всемирном конгрессе востоковедов (Москва, 2004 г.); VIII Международном семинаре «Этносоциальные процессы в Сибири: роль русского этноса» (Ханты-Мансийск, 2004 г.); 2-м Международном конгрессе тюркологов «Современная тюркология: теория, практика и перспективы» (г. Туркестан, Казахстан, 2004 г.); IX Международном конгрессе монголоведов (Улан-Батор, Монголия, 2006 г.); Международной научной конференции «Этноистория и археология Северной Евразии: теория, методология и практика исследования» (Иркутск, 2007 г.); Второй Международной научно-практической конференции «Биоразнообразие и сохранение генофонда флоры, фауны и народонаселения Центрально-Азиатского региона» (Кызыл, 2007 г.); IV Международной научной конференции «Высшее образование для XXI века (Москва, 2007 г.); Международной конференции «Этносоциальные процессы в Сибири: роль национально-культурных организаций в диалоге цивилизаций и культур» (Новосибирск, 2007 г.); V Международной научной конференции «Высшее образование для XXI века (Москва, 2008 г.); Международной научно-практической конференции «Наследие народов Центральной Азии и сопредельных территорий: изучение, сохранение и использование» (Кызыл, 2009 г.); V Всероссийском философском конгрессе (Новосибирск, 2009 г.); 10-й Международной научной конференции «Россия: ключевые проблемы и решения» (Москва, 2009 г.); Круглом столе «Тува на рубеже веков — общество, власть, политика» (Кызыл, 2010 г.); Международной научной конференции «Тувинская письменность и вопросы исследования письменностей и письменных памятников России и Центрально-азиатского региона» (Кызыл, 2010 г.); Международной научно-практической конференции «Регионы для устойчивого развития: образования и культура народов Российской Федерации» (Новосибирск, 2010 г.); Футурологическом конгрессе «Будущее России и мира» (Москва, 2010 г.); II Международной научно-практической конференции «Кочевые цивилизации народов Центральной и Северной Азии: история, состояние, проблемы» (Кызыл, 2010 г.); VII съезде российских востоковедов (Звенигород, Московская обл., 2010 г.); VII Международной научной конференции «Высшее образование для XXI века» (Москва, 2010 г.).
Результаты проведенных исследований докладывались на заседаниях Института фундаментальных и прикладных исследований и кафедре философии, культурологии и политологии Московского гуманитарного университета, а также освещались в средствах массовой информации Республики Тыва. Положения диссертационного исследования нашли отражение в аналитических записках, представленных органам власти Республики Тыва.
Структура диссертационного исследования отображает его характер, цель, и обусловлена логикой изложения, в соответствии с которой она складывается из Введения, трех глав, 13 параграфов, Заключения и Списка использованной литературы.
Архаизационные тенденции и архаизация общества
Процесс архаизации общества, разворачивающийся в период социальных трансформаций, также как и все социальные явления, процессы — многогранен, сложен. Для понимания его природы в первую очередь мы обратимся к тому ряду явлений, к которому он безусловно относится — к различным вариантам общественного обращения к архаическому культурному опыту, которые-в целом назовем самым общим термином — «архаизационные тенденции»1, понимая под ними направления, склонность, стремление индивидов, социальных групп, социума к архаическому культурному опыту, что проявляется в разных по формам ориентациях на архаические культурные смыслы, архаические социальные практики, возникающие в определенных социальных условиях.
Чем именно отличается исследуемый нами объект от всего класса явлений? Возвращение к прошлому, в том числе архаическому, можно назвать универсальным социальным механизмом, присущим практически всем обществам на протяжении всей их истории. При этом подчеркнем, что имеем в виду не процессы, протекающие длительное время, лежащие в основе социальной эволюции, например — традиционализм как ориентация на воспроизводство традиции2, а процессы обращения к архаике, обусловленные, спровоцированные социальными изменениями. Исследователи в таких случаях говорят о появлении пережитков, рецидивов в ходе эволюции обществ (Э. Тейлор), об «архаизме» как попытке вернуться в прошлое (А. Тойнби), действии механизма инверсии, возвращающего опыт догосударственной культурной жизни (А. С. Ахиезер) и пр.
Для понимания вариативности архаизационных тенденций выделим, исходя из предложений В. М. Хачатурян1, рассмотрим их разные типы, вариации.
Возвраты к архаике можно выделять системные или несистемные1 в зависимости от сфер распространения. Первые представляют собой процессы, затрагивающие социальные структуры как полностью, так и частично. Полностью упрощающие социальную структуру процессы — это очевидно полные регрессы (инволюции) обществ, которые чаще происходили в эпоху древности и были характерны для обществ ранней государственности. В. М. Хачатурян называет характерными чертами подобных процессов: масштабную деструкцию цивилизационных структур, откат социума к доцивилизационному состоянию, более или менее длительную консервацию в этом состоянии2. При этом, мы согласимся с исследователем в том вопросе, что возвращение к «исходной» точке социального развития не означало полного воскрешения архаики в первозданном виде. Наиболее жизнеспособными оказывались архаические социальные структуры — родоплеменные с соответствующими культурными программами, но этот низкий уровень был сравнительно более высоким, для того, чтобы со временем вернуть утраченные позиции. Яркий пример здесь дает Древняя Греция XII-IX вв. до н.э. («темные века»). При этом сам факт социальной мутации, когда бывшая дворцовая цивилизация Греции с древневосточным характером после архаизации сложилась как новый тип цивилизации (на основе полисного строя), гово рит о том, что подобный тип архаизации не доходил до «той самой» р_ хаики, во-первых, а, во-вторых, мог обусловить смену «цивилизацичэы-ного кода», «социальную мутацию»1. Другим примером, являющим: подобные регрессы, является кочевничество Центральной Азии и регулярность появления данного механизма в его истории (в древности, сред;це_ вековье) приводит нас к мысли о том, что системно-завершенные ре_ грессы представляют для данного типа обществ очень важный социальный механизм, значение которого стало очевидным только в рамках неоэволюционизма — нового направления эволюционизма, предусматривающего вариативность, альтернативность общественного развития2.
Частично затрагивающими социальные структуры процессами можно считать архаизации, происходящие в ходе общесистемных структурных изменений и ведущие не к упрощению, а к дальнейшему развитию общества, в том числе в сторону его усложнения. Здесь вспомним о сложностях российского государствообразования, например, в XIV-XV вв. Как указывает исследователь реформ и контрреформ в российской истории В. В. Ильин, до XIII в. в русских землях порядок княжеского владения определялся очередью старшинства в роду. Но затем в Суздале был установлен удельный порядок: были образованы вотчины (уделы) — отдельные постоянные наследственные земли, в которых наследование шло по прямой нисходящей от отца к сыну. Этот порядок, отмечает автор, заметно трансформировал стиль жизнь. Если схема старшинства в очередности влекла солидарные отношения рассредоточенных по пространству родственников, то переход к оседлости обусловливал отчуждение князей и их культурное, державное одичание.
Особенности изучения архаизации общества как социокультурного процесса
Мы проанализировали процесс архаизации с помощью системно-генетического подхода, благодаря чему определили его место и значение в социальной эволюции, рассмотрели тесную взаимосвязь с процессом социальной трансформации, а также выяснили отличие архаизации от других процессов, также сопровождающих социальную трансформацию — традиционализма, неотрадиционализма. Однако, критики системно-генетического подхода не без оснований указывают на то, что попытки преодолеть в его рамках одностороннюю механическую или органическую трактовку объекта, все же оставляют исследователя преимущественно в поле социальной онтологии. А социальные феномены содержат в себе и иную реальность — взаимодействие человеческого, культурного и социального — социокультурную.
Рассматриваемая нами архаизация — это процесс социокультурный и проявляется он в актуализации в обществе архаического духовного опыта, сложившегося в древний, период истории общества. То есть если мы до этого говорили об архаизации как структурном элементе социальных процессов, теперь мы обращаем внимание на особенности ее как процесса, который возникает при соответствующих социальных условиях, выражается в актуализации определенного культурного опыта общества, воздействующего в свою очередь на социальную жизнь. Соответственно наша теоретико-методологическая база концепции архаизации общества должна быть существенно дополнена.
Надо сказать, что проблематика архаизации как социокультурного процесса на сегодняшний день в науке мало разработана, хотя она представляется очень интересной и перспективной. В сравнении с поисками и фиксацией «пережитков» первобытности в отдельных формах социальной организации, нормах общественного быта, в общественном сознании (одно направление изучения архаики), анализ проявлений архаических идей в современной социальной жизни позволяет, по мнению, В. М. Хачатурян, поставить на первый план динамику функционирования элементов архаического наследия в новом социокультурном контексте — во всей сложности и неоднозначности этого процесса (второе направление работ по теме архаического наследия)1. Однако, до недавнего времени превалировали работы первого направления.
Существенным моментом в разработке трактовок архаики, для науки является историчность развития самого научного знания и его взаимосвязи с развитием обществ, цивилизаций, их общего отношения к своему архаичному прошлому. Это отдельная интересная проблема, проливающая свет на особенности складывания научных традиций в социальном знании, в частности — в области изучения проблем архаизации. В. М. Хачатурян сформулировала три основные стратегии цивилизации по отношению к своей старой социокультурной системе: во-первых, более или менее реальный разрыв с архаикой (в противном случае развитие цивилизации было бы невозможным); во-вторых — вытеснение архаики на «периферию» социокультурной системы, где она на протяжении долгого времени может находиться в «свернутом», пассивном состоянии, прорываясь лишь в те моменты, когда по разным причинам ослабевают сдерживающие ее цивилизационные механизмы; и, наконец, трансформация архаического наследия, его обработка и адаптация к своим целям («цивилизовывание архаики»). При этом, пишет автор, лишь последняя из перечисленных стратегий содержит в себе воз можность для установления «межкультурного диалога» цивилизации со своим доцивилизационным прошлым. Это взаимодействие представляется в том числе в виде целенаправленных попыток интеллектуальной элиты создавать целостные концепции1. Среди них широко известны труды классиков западной науки: Э. Тайлора, О. Шпенглера, А. Тойнби, 3. Фрейда, К. Г. Юнга, Л. Уайта, А. Рэдклифа-Брауна, Э. Эванса-Притчарда, Р: Бенедикт, М. Мид, Дж. Фрэзэра, Б. Малиновского, К. Ле-ви-Стросса, М. Элиаде и мн. др.
Для дальнейшей разработки концепции архаизации как социокультурного процесса нам необходимо обратить внимание на проблематику ценностно-смыслового континуума общественного развития, которая включает в себя несколько вопросов. Каким образом анализировать архаику как культурное наследие? Каков должен быть наш категориальный аппарат, учитывая сложную познавательную проблему соотнесения особенностей современного научного познания с его терминологией — с особенностями архаичного мышления с его цельностью, субъективностью, нерефлексируемостью? Каков механизм реанимации архаических представлений? Что из архаического оказывается наиболее востребованным и как это влияет на поведение масс?
Эволюционное развитие и первая социальная трансформация в истории Тувы
Истоки тувинского традиционного социокультурного комплекса уходят в архаику всего кочевничества Центральной Азии. Поэтому в нашем исследовании архаизаций Тувы должна быть несомненно учтена данная генетическая связь. Сложение же этноса тувинцев на основе языковой общности с тюркским, корнем завершилось в XVII - начале XVIII вв. К этому времени, как пишет М. X. Маннай-оол, основные компоненты тувинского этноса — тюркоязычные племена — полностью ассимилировали все иноязычные мелкие этнические группы при естественном сохранении диалектов1. С этого периода, характеризуемого нами как очередной, локальный виток кочевого социогенеза, мы и будем рассматривать архаизации в истории Тувы.
В целом, надо сказать, что изучение самой истории Тувы на сегодня представляет большую проблему, т.к. главный центр тувиноведения на сегодня находится в самой республике и с началом постсоветского периода переживает все проблемы как общероссийского, так и региональных научных сообществ. В условиях разрушения идеологического монизма и научно-организационных связей с крупными исследовательскими центрами России развитие социальной науки Тувы (как и других российских регионов) на десятилетие было практически заморожено. И до настоящего времени в социальном знании о Туве работ, поднимающих проблемы альтернативных теоретико-методологических подходов к исследованию социальным процессов Тувы, крайне мало и основная масса авторов предпочитает работать в русле традиционных подходов.
Например, переиздание главного обобщающего труда «Истории Тувы» , которое начало осуществляться в начале 1990-х гг. и на сегодня еще не завершено, представляет собой применение событийного подхода к истории. На данный момент в свет вышло два тома, которые охватывают собой: 1) период с древнекаменного века — до Октябрьской революции 1917 года; 2) период с установления протектората России над Тувой (1914 г.) до вхождения ТНР в состав СССР (1944 г.)3.
Для того, чтобы исследовать проявления архаизации в истории общества Тувы, нам необходимо обратиться к истории ее структурных социальных изменений — социальных трансформаций. Мы усматриваем на протяжении трех веков4 два таких процесса и все они приходятся на ХХ-ый век: в период советской силовой мобилизации Тувы (с 1930 по 1990 гг.) и в постсоветское время (в 1990-ые гг. — до середины 2000-х гг.). Мы исходим из того заключения, с которым согласны были историки и советского периода, и постсоветского: все кардинальные социальные изменения в тувинском обществе связаны с влиянием России, и происходили в течение XX в.
Тезисно охарактеризуем этап до первой крупной трансформации как этап эволюционного развития собственно тувинского социокультурного комплекса, изменения в котором происходили по причинам внутреннего характера и под воздействием внешних факторов, однако, носили характер усложнения общества, обогащения культуры без существенных структурных сдвигов.
Основой тувинского традиционного социокультурного комплекса выступали, как и в архаические времена, локальные общности, основной единицей которых были роды. Род представлял собой агнатный1 патриархальный союз кровных родственников, основанный на экзогамии, с общей территорией, общим именем и особым культом. В роде сложились весьма устойчивые законы — взаимопомощь между сородичами, кровная месть, совместное владение средствами производства; бытовал общеродовой огонь, родовое демократическое собрание взрослых членов рода (совет) — верховная родовая власть2.
В дальнейшем в: связи с естественным ростом населения, а также изменением условий использования пастбищ при кочевом скотоводстве, то есть под воздействием демографического и экономического факторов, тувинский род стал переживать внутреннее расслоение. Стало усиливаться социальное неравенство его членов. Функции разлагающегося рода переходили к территориальной общине. При рассмотрении позднейших тувинских родов исследователи уже предпочитают употреблять термины «родоплеменная группа» или «племя».
Социальная дифференциация тувинских родов углубилась в результате политики Маньчжурской империи, завоевавшей Туву в середине XVIII в. Система административно-территориального устройства и военного управления в Туве была нужна в первую очередь китайским властям для удобства взимания разного рода повинностей с подчиненной территории. По численности военнообязанных мужчин в возрасте от 18 до 60 лет были образованы соответственно: из 10 человек — арбан, 150 — сумон, а из 2 и более сумонов — хошун. Кроме того, что население несло военную повинность, оно также платило подати, налоги.
Культурная архаизация: «за Саянами» и «тувинское время»
Экономическая «волна» архаизации повлекла за собой и «волну» архаизации в области общих культурных смыслов, которые А. Я. Гуревич назвал «космологичными». Главными из них являются представления о пространстве и времени. Отчасти мы уже упомянули об этом, рассуждая земле как пространстве освоенного мира, родного места (а не как пред мете собственности) для кочевников. Безусловно, понимание локального пространства как концепта, наиболее близкого к субъекту понимания («своего» пространства, мира), — присуще всем архаическим догосудар ственным культурам и последующие кризисы центральной власти в большом государстве всегда приводят к уменьшению числа людей с «им перским» мышлением, соответственно — к усилению значимости регио нальной, или территориальной, окраинной идентичности. Российские процессы архаизации также выразились в изменении представлений лю дей о пространстве, в актуализации проблематики локальности. В социо логии эта тема рассматривается в связи с исследованиями региональной идентичности, а собственно пространственные представления, или «мен тальная» география, оказались прежде всего в центре внимания-географов — представителей культурной или гуманитарной географии (М. П. Крылов, Л. В. Смирнягин, С. Г. Павлюк, Д. Н. Замятин и др.)1. Как пишет Д. Н. Замятин, понятие территории включает в себя не только конкретный объем информации и знаний («физическую» модель), но и некоторые представления о ней, не связанные с точной ин формацией, знаниями («метафизическая» модель). Именно в этом слое «откладываются» локальные мифы, географические образы-архетипы, составляется географический имидж территории, формируется представление о культурном ландшафте1. Важное место в исследованиях региональной идентичности в постсоветской России стали занимать именно эти элементы «метафизической» модели пространства. При этом, как подчеркивает Д. Н. Замятин, локальные мифы, архетипы оказываются.не просто важными традиционными ментальными нарративами, компонен-тами видения прошлого и настоящего, но и будущего . Региональные политические элиты с помощью исторических мифов, легенд, архетипов, образов конструируют прошлое территории, отвечающее новым целям и задачам-этнополитического развития. Но далеко не всегда актуализированные элементы модели пространства управляемы.
В постсоветское время широкое распространение в Туве получила формулировка «За Саянами» (Саян ажыр — тув.). В этом концепте очевидно наличие архаического пласта менталитета, связанного с мифоло-гическим объектом — горой . В этнографической литературе, посвященной категориям культуры тюркоязычных, монголоязычных народов, гора часто упоминается как объект природного ландшафта; который становился объектом культурного ландшафта приобретая характери стики сакрального центра, маркера своей территории. Понимание маркера не может ограничиваться только смысловой нагрузкой точечного, центрального объекта. Горы для кочевников означали и преграду, барьер, отделяющих свой локальный мир от чужого. В этом смысле горы для древних обитателей Тувинской котловины — предков тувинцев были не только священными объектами для поклонений, объектами своей территории, но и маркерами границ, «оградой» своего локального мира от других чужих миров.
Здесь надо пояснить, что центральную и западную части респуб-ликизанимает огромная Тувинская котловина, окруженная хребтами: на севере — Западного Саяна, на западе — Алтая, на юге — Танну-Ола. Последний, имеющий в отличие от Саян, меньшую высоту и более доступные перевалы, не был значительной природной границей и являлся основными «воротами» в Тувинскую котловину. «Поэтому, — считает В. А. Обручев, — в смене веков Урянхайский край (Тува) заселялся народами с юга, со стороны Монголии»1. Действительно, начальное освоение котловины, относящееся к заключительным стадиям раннего палеолита, происходило со стороны южных склонов хребта Танну-Ола, через его перевалы и. далее по долинамрек Чадан и Торгалык2. Но, как подчеркивают С. Б. Потахин и А. Ю. Иванов, и самые высокие — Саянские горы впоследствии стали преодолимой преградой: проникновение новых народов с севера можно зафиксировать по археологическим памятникам (петроглифам) в VH-III вв: до н.э.
Однако для мифологического сознания самые высокие горы приобрели особое значение, что было обусловлено их местонахождением — на севере, который воспринимался архаическим мифологическим сознанием как пространственный низ, как место обитания разных нечистей. Мифологические представления были укреплены реально складывающейся геополитической обстановкой, когда в XVII веке юг Сибири стал «колонией» российской империи. За Саянами стал осознаваться мир совершенно иной культуры и в антропологическом смысле, и в хозяйственном, и в религиозном, с которым тувинцы стали взаимодействовать лишь в конце XIX века.
В начале XX века английский путешественник Д. Каррутерс, посетив Туву, писать свои впечатления о местном населении; субъективные, но очень показательные. В них весьма точно отмечена такая особенность общественного состояния, тесно связанного с общественным сознанием, как обособленность: «урянхайцы представляют из себя совершенно особый народец, ограниченный в своем распространении пределами этого удаленного бассейна, который представляется таким труднодоступным и таким отрезанным от остального мира, что большое сходство этого народца с другими расами не только не показалось бы странным, но даже и невероятным» .
По воспоминаниям представителей старшего поколения жителей Тувы, формулировка «За Саянами» в советское время хоть и бытовала, однако, не поощрялась к широкому использованию, так как подчеркивала особенность, отделенность Тувы от России.
