Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Социальная философия имени 27
1.1. Язык и имя как артефакты символической деятельности человека 27
1.2. Онтологическая природа имени 45
1.3. Феномен именования 57
Выводы по главе «Философия имени» 76
Глава 2. Российский ономастикой как социодинамическая система 79
2.1. Имя человека-знак, символ и миф 80
2.2. Российская антропонимика 101
2.3. Социальный феномен «смещенного» именования 115
Выводы по главе «Российский ономастикой как социодинамическая
система» 122
Заключение 127
Библиографический список
- Онтологическая природа имени
- Феномен именования
- Российская антропонимика
- Социальный феномен «смещенного» именования
Онтологическая природа имени
Процесс развития системы антропонимов происходит по спирали: сначала доминирует различительная функция, затем она обрастает социальной, ритуальной и харизматической функциями. В итоге происходит неизбежное умаление трех последних функций, и после определенных сдвигов в системе именования различительная функция вновь выходит на первый план. Практически это выражается в растущем вмешательстве государства, стремящегося предотвратить назревающий кризис, усилить (расширить) действующую систему антропонимов в различительном отношении. По поводу существующих систем именования преобладают две точки зрения: согласно первой, в много миллиардном глобальном сообществе фамильное имя будет не в состоянии выполнять различительную функцию и ему на смену неизбежно придет некий цифровой код (сегодня эту роль в различных системах учета выполняет, например, индивидуальный номер налогоплательщика и т.п.); вторая, более распространенная точка зрения сводится к тому, что население Земли стабилизируется, а существующая система именования вполне справится со своей задачей.
4. Имена - как «коллективно организованные образцы символических кодов» - объективно структурируют социальное пространство, участвуют в формировании национального архетипа. Национальные антропо-нимы являются элементом «системы слов, атрибутивных к ценностным установкам», т.е. идеологии. Выбор имени отражает, с одной стороны. традиции и ценности общества, с другой - изменения в жизни, которые сопровождаются дисурсивными трансформациями. Появление новых и/или реабилитация старых имен отражают идеологические предпочтения власти и способствуют формированию идеологически поощряемого и в перспективе социально доминирующего ономастикона. Наш индивидуальный опыт общения дает богатую основу понимания других людей, выходящего за рамки элементарной ориентации в социуме, позволяет вычленять актуально значимые имена и оперировать ими как дискретными сущностями, ссылаться на них, относить к определенным категориям, группировать по том или иным основаниям. Подобно тому, как опыт пространственной ориентации порождает пространственные символы, опыт обращения с именами создает основу превращения наиболее значимых из них в имена-символы. В конечном итоге имя - вербализованная составляющая феномена человека, предназначенная для опознания и осуществления оценочного процесса. Предвидение поведения объекта, характер развития явлений в окружающем мире - универсальный принцип, прослеживающийся от восприятия и опознания объекта до интерперсональных отношений и функционирования социальных институтов.
Национальный именник является полем взаимодействия прагматически ориентированных сил, которые регулируют приспособление системы именования к меняющимся социальным условиям и беспрерывно задают ее актуально востребованные функциональные параметры. Какие-то имена уходят из употребления, забываются, какие-то вновь актуализируются или добавляются, подвергаются реинтерпретации. Тем самым культурно-имманентным, порождающим избыточность конституитивным принципам вновь и вновь противопоставляются гетерогенность/хаотичность и возникает открытость, являющаяся предпосылкой изменений в системе именования. В современной ситуации взаимодействия разнородных культур «перенос» имен из одной культуры в другую часто сопровождается искажением или утратой исходного контекста.
Можно выделить «потребительские» мотивы, определяющие выбор имени: а) утилитарные и рациональные; б) эстетические и эмоциональные; в) мотивы престижа; г) мотивы достижения; д) мотивы следования традиции, связанные с системой социальных потребностей личности, основой которых являются социально-психологические механизмы идентификации.
Имя - атрибут тела - по мере становления личности превращается в социальный знак, и этот знак переживается в акте рефлексии, дает возможность воспринимать и осознавать себя как «другого», чтобы более эффективно управлять свои поведением. Выбранное имя ребенка (национальный и социальный знак), может превратиться в имя-символ и. возможно, породить индивидуальный миф. Имя-символ выступает как а) внутренне-внешне выразительная б) структура личности, а также ее в) знак, г) по своему содержанию не имеющий очевидной связи с ее (личности) содержимым.
Имя как национальный знак воспринимается, прежде всего, в языковом плане. Говоря о русских именах, мы имеем в виду языковые формы, принятые именно в русском языке, и практику соотнесения их именно с русскими. Имена заимствованные, но не натурализовавшиеся в языке, оказываются двойными национальными знаками, функционирующими в новом языке и сохраняющими преемственность с породившим языком.
Имя как социальный знак воспринимается, прежде всего, в плане его функционирования в речи. Обычно та или иная языковая форма имени бывает продиктована конкретной экстралингвистической ситуацией (к человеку обращаются по-разному на работе, в семье, в интимных ситуациях и пр.). Функционирование имени собственного в речи и жизнь имени в языке оказываются в пересекающихся, но разных плоскостях, зачастую не имеющих между собой ничего общего.
Феномен именования
Имена - как «коллективно организованные образцы символических кодов» - объективно структурируют социальное пространство, участвуют в формировании того, что обычно трактуется как национальный архетип . Национальные антропонимы являются элементом «системы слов, атрибу-тивных к ценностным установкам», т.е. идеологии . Выбор имени отражает, с одной стороны, традиции и ценности общества (патриотизм, религию и пр.), с другой - изменения в жизни, которые не только сопровождаются ди-сурсивными трансформациями, но и неосуществимы вне этих трансформаций. Конечно, сценарии повседневности всегда оставляют место для случайностей, но появление новых и/или реабилитация старых имен отражают идеологические предпочтения власти и способствуют формированию идеологически поощряемого и в перспективе социально доминирующего онома-стикона.
Наш индивидуальный опыт общения дает богатую основу понимания других людей, выходящего за рамки элементарной ориентации в социуме, позволяет вычленять актуально значимые имена и оперировать ими как дискретными сущностями, ссылаться на них, относить к определенным категориям, группировать по том или иным основаниям. Подобно тому, как опыт пространственной ориентации порождает пространственные символы, опыт обращения с именами создает основу превращения наиболее значимых из них в имена-символы. В конечном итоге имя - вербализованная составляющая феномена человека, предназначенная для опознания и осуществления оценочного процесса.
Взаимодействуя с другими, индивид не только предполагает их действия в той или иной ситуации, но и планирует свое поведение исходя из этих ожиданий. Предвидение поведения объекта, характер развития явлений в окружающем мире - универсальный психологический принцип, прослеживающийся от восприятия и опознания объекта до интерперсональных отношений и функционирования социальных институтов \ Культурные различия (начиная с имен и внешности), столкновение носителей этих культур и их взаимное непонимание определяется именно невозможностью прогнозировать поведение. На уровне социальных отношений этот феномен описан как нарушение или даже утрата идентичности, особенно резко проявляющиеся в периоды социальных кризисов и катастроф, когда мир для человека и человек для самого себя перестает быть «прозрачным», понятным и знакомым. Утрата идентификации проявляется как потеря способности вести себя таким образом, чтобы реакция внешнего мира соответствовала твои намерениям и ожиданиям. Человек перестает отражаться в зеркале социального мира.
Идентификация, сформированная в процессе социализации индивида, может быть утрачена и в результате кардинальных психических изменений, и вследствие быстрых и значительных изменений социальной среды. В любой ситуации личное имя является тем «якорем», что помогает ускоренной адаптации вследствие использования готового набора поведенческих реакций. Имена играют большую роль в процессе когнитивной антиципации, т.е.
«Я помню, как по окончании выборов мы давали ужин нашему переизбранному Предводителю Н.Н. Яновскому. Среди дворян нашего уезда был сын Льва Толстого граф Илья Львович. И вот подвыпивший Толстой (он этим злоупотреблял) принялся приплясывать и кривляться под пение цыган. Илья Толстой был в то время удивительно похож на своего отца («перьями -да, - говорил он, трогая свою седую бороду, - пером - нет»).
Вид пьяненького, пляшущего Толстого был мне отвратителен, и я поспешил незаметно уйти... С тяжелым чувством возвращался я в гостиницу. С грустью видел я вырождение того, что должно было быть «элитой» нации... Поведение Толстого напомнило мне слова Ларошфуко: «Громкое имя не возвеличивает, а лишь унижает того, кто не умеет носить его с честью»2.
Имя (как слово, знак, символ) имеет «свою внешнюю форму, которая вполне может быть вещественной, графической или воздушной. Но, кроме того, имеет и свою внутреннюю форму. В общем случае - это значение и смысл. Внешняя и внутренняя форма не совпадают одна с другой, между ними нет взаимного однозначного соответствия» 3. Рассматривая проблему обратимости внешней и внутренней форм человеческой сущности, В.П. Зин-ченко выделяет определенные генетические и функциональные связи между ними: идея - инструмент, слово - действие, человек - имя, душа - тело. Их внешние компоненты - исполнительные предметно-инструментальные действия - насыщены когнитивными, рефлексивными, моторно-исполнительными моментами. Перцептивные, мнемические, мыслительные компоненты могут рассматриваться как внутреннее движение, как особые психические действия. «Имя - порождение живых взаимообщающихся личностей. Имя вещи есть орудие общения с ней как с живой индивидуальностью... Смысл имени есть живой и индивидуальный смысл личности. Имя - откровение личности, знак личности, живая смысловая энергия жизненно самоутвержденной индивидуальности. Это не внешний знак и не условный символ. Имя - личностный символ, орудие индивидуально-личных взаимоотношений» \
Оставляя в стороне патологическую или идеологически заданную диссоциацию действия и слова, А.Ф. Лосев. Г.Г. Шлет, В.П. Зинченко предлагают «в качестве живого рассматривать не только человека, но и обозначающее его имя» 2. Имя и человек должны быть «взаимодополнительными», они не могут существовать одно без другого, хотя «имя может также рассматриваться как культурный артефакт, порождение межиндивидной, совокупной деятельности, продукт и условие межличностного общения» (В.П. Зинченко).
Национальные системы именования следует интерпретировать «как единое целое и - исходя из этого - придавать их частям некий смысл, или, наоборот, опираясь на гипотетический смысл одной из частей, например, хронологически ограниченного временного отрезка, делать заключение о смысле системы в целом» . Если же при этом молчаливо подразумевается, что наше понимание функционирования системы антропонимов является неким аналогом нашего сознания, то становятся очевидны масштаб и актуальность социально-философского осмысления феномена именования. Глобальные интерпретации мира, известные нам по мифу, и научные реконструкции его существенных компонентов в образе теорий (в нашем случае -антропонимы) в равной степени принадлежат к числу форм, в которых человеческое сознание добывает и накапливает знания.
Российская антропонимика
В нашем обществе наиболее интенсивно процесс нововведений в ан-тропонимический массив развивался в 1920 - 1930 гг. Например, в Костроме родившиеся в 1930 году получили 239 различных имен, из них только 79 старых и 160 новых. В горячке имятворчества зарегистрированы даже такие имена, как Трактор, Пятвчет («пятилетку в четыре года») или Лагшмивара («лагерь Шмидта в Арктике»). Новые имена возникали сотнями. В те годы в обращении сохранялось лишь несколько десятков старых имен, тогда как святцы предлагали на выбор несколько десятков тысяч имен . Половодье новых имен, к сожалению, принесло гораздо меньше удач, чем неудач. Хотя некоторые из нововведений выдержали проверку временем и прочно вошли в современный русский именник: Светлана, Нинель, Октябрина, Владлен.
Современная антропонимическая лексика с течением времени претерпевает изменения, которые носят специфический характер и заключаются в основном в циклической сменяемости одной группы наиболее употребительных имен другой. Причем происходит это на фоне относительно стабильности организации функционального набора имен россиян. Например, первая пятерка популярных имен постоянно охватывает около 50% носителей, вторая пятерка около 25%, а десять наиболее часто встречающихся имен имеет около 72% мужчин и 76 % женщин. По концентрации имяносителей в пределах первой десятки имен женский именник не только сравнялся с мужским, но и превзошел его. Во все периоды отечественной истории носители редких имен составляют от 10 до 15% населения страны.
Таким образом, ономастикой, т.е. круг собственных имен, употребляемых какой-либо социальной общностью, отличается значительной устойчивостью и традиционностью, что объясняется общностью и однотипностью формирующих факторов: экономических, географических, биологических и пр.1 Статистический анализ показывает, насколько жестко обусловлен выбор личных имен актуальной антропонимической нормой (не осознанной выбирающими, при отсутствии явных религиозных или юридических запре-тов) . Выбор имени представляется свободным, но частотность того или иного выбора в различных регионах страны в одно время оказывается поразительно сходной. Еще могущественней и еще неосознанней власть языковой нормы.
Сжатие современного именника действительно представляет уже вполне конкретную проблему. Даже при трехчленности российских антропонимов частотность самых распространенных вариантов приблизится к 0,0001% , т.е. 1 на 10 тыс. жителей (или тысяча полных тезок для 10 миллионной Москвы; заметим, что только в столице проживает 15 человек, которые носят одно и то же имя Александр Сергеевич Пушкин).
Сходные, но значительно более острые проблемы сужения именника побудили итальянский сенат принять закон о реформе актов гражданского состояния \ Согласно новому закону (2007 г.), жена больше не сможет носить фамилию мужа, а дети, как рожденные в браке, так и вне брака, могут брать фамилию отца или матери, или сразу обоих. Отменено понятие «незаконнорожденный», взамен которого вводится определение «рожденный вне брака». Формально речь идет об уравнении в правах мужчин и женщин в том, что касается передачи детям собственной фамилии. Эксперты полагают, что на первом этапе новая ситуация породит повышенную конфликтность в семье, вызвав споры между супругами по поводу того, чью фамилию должен носить отпрыск. Во-вторых, неясно как быть с уже существующими двойными фамилиями, к которым, согласно решению сената, должна присоединиться еще одна двойная фамилия (?!).
Проблема идентичности россиян имеет свои особенности . Во-первых, как соотносится Я-идентичность, самоидентификация и осознание себя субъектом социальной общности, т.е. как осуществляется коллективный идентификационный выбор, если общество характеризуется социально структурной нестабильностью, дефицитом референтных социально-групповых решений, сводимых к индикаторам адаптации по схеме «успешно адаптированный - неадаптированный». Во-вторых, самоопределение россиян в социальном пространстве отличается неадекватным идентификационным выбором, причислением к сторонникам «имперского», либерального, неоконсервативного проектов, скорее идеологических, нежели политических дифференцированных показателей.
Между тем общество нуждается в предложении символической идентичности, основанной на духовной, формально-правовой и антропонимиче-ской близости. В нашем сознании не могут «мирно совмещаться» различные идентификационные ориентиры, архаические и гражданские основания, причисление к общностям высшего символического порядка и интерпретации социального поведения. Стремление легитимизировать микросоциум приводит, например, к появлению объединений типа «Имярек» (например, в Краснодарском крае группа носителей одной фамилии объединилась с целью взаимной поддержки на основе «фамильного родства»). Даже такое «социально слабое» основание для объединения как общее фамильное имя дает возможность людям увидеть ростки порядка и общественной безопасности, не чувствовать себя «забытыми» аутсайдерами.
Социальный феномен «смещенного» именования
Современная российская антропонимическая ситуация характеризуется, с одной стороны, сохранением проверенного жизнью, преимущественно канонического именинника, с другой стороны небывалой свободой в свершении акта наречения (в выборе известных, существующих имен) и в имятворчестве. Язык средств массовой информации, доминирующих в культурном пространстве современного общества, ориентирован исключительно на ближнюю прагматику и не способен формировать «тонкую языковую коммуникацию», а образцы именования все в большей степени задаются типажами массовой культуры, герои которой «доказали» свою успешность. Подобная противоречивая ситуация диктует необходимость осмысления актуальных вопросов: а) антропонимии в территориально-социальной проекции; б) лексикографического описания антропонимиче-ской лексики; в) статистической структуры именинника.
Веками изящная словесность изымала из жизни реальные речевые ситуации, поговорки, имена, переосмысливала их эстетически, заботясь о ритмическом равновесии, благозвучии, гармонии элементов. Литературное употребление речи ассоциировалось у читателей с чем-то гармонично целям, что и делало их употребление эстетически привлекательным. В результате складывались нормы литературного языка. Очевидная оторванность литературного языка от актуальной прагматики употребления имен не только не означала отсутствие нюансировки, но, напротив, приводила к сосредоточенности на ней, заставляла язык использовать широкую гамму красок. Во второй половине XX века этот механизм образования норм языка и именования литературных героев полностью прекратил свое функционирование. Современная литература уже не является образцом употребления языка, авторитетным для большинства его носителей.
В нашем обществе наиболее интенсивно процесс нововведений в ан-тропонимический массив развивался в 1920 - 1930 гг. Одновременно резко сузился круг прежде часто употребляемых имен: речь идет не об огромном перечне потенциально возможных имен, а о реальной частотности их использования. В это же время вернулись, стали обычными древнерусские «княжеские» имена.
Российский ономастикой, т.е. круг собственных имен, употребляемых социальной общностью, отличается значительной устойчивостью и традиционностью, что объясняется общностью и однотипностью формирующих факторов: экономических, географических, биологических и пр. Статистический анализ показывает, насколько жестко обусловлен выбор личных имен актуальной антропонимической нормой (не осознанной выбирающими имя, при отсутствии явных религиозных или юридических запретов). Выбор имени представляется свободным, но частотность того или иного выбора в различных регионах страны в одно время оказывается поразительно сходной.
Сегодня в России установился довольно постоянный и компактный ассортимент наиболее употребительных имен. Число реально используемых имен сократилось в течение последних десятилетий. Сжатие современного именника представляет уже вполне конкретную проблему.
Российская антропонимическая система является важной составной частью национального культурного пространства, одной из форм существования культуры в массовом сознании. Ядром этого пространства является «национальная когнитивная база, понимаемая как определенным образом структурированная совокупность знаний и национально маркированных и культурно детерминированных представлений, необходимых для представителей данного сообщества». В число базовых единиц национального культурного пространства входят, наряду со знаниями, концептами, представлениями, также и антропонимы.
Феномен смещенного именования заключается в нарушении привычной антропонимической логики, когда без всякого временного разрыва ребенку дают имя, которое является (или только что было) знаком тела отца. В символической форме здесь выражается внутренний конфликт личности именователя, тлеющий в сфере бессознательного индивидуальной психики, со всеми ее мощными символами, конфликтами и интегрирующими компромиссами. Подобный выбор может трактоваться как отказ именователя от развития отношений между телом и именем, желание воспроизвести, сохранить в сыне (иногда - дочери) свое эмоциональное, интеллектуальное и моральное внутреннее пространство.
Внутри определенных стереотипов именования происходят определенного рода «смещения», в которых можно увидеть элементы символического поведения, тех, кто дает совпадающие имена. Подобная психология часто свойственна людям, которые: а) пытаются усилить еще только формирующуюся родственную связь с новорожденным, возможно - отдать ему часть своего психоэнергетического потенциала; б) переносят, перепрограммируют все удачи и неудачи отца на судьбу ребенка; в) отличаются особенностями поведения. Попытка умаления нового мифа, боязнь появления оппозиции «мое имя» - «имя сына» и принятие «смещенного» варианта именования может быть отражением страха именователя перед действительностью. Иначе говоря, немотивированное повторение своего имени в имени сына - символический отказ "родителей от изменения, развития семиотической и психологической структуры бытия, объединяющей архаические, архетипические и лишь отчасти привычные, установившиеся трансформации. Желание отца вновь увидеть в судьбе сына то, что длится в данный момент, что наполняет индивидуальную память и легко воспроизводится без особого психологического и эмоционального напряжения, следуя логике «изменения есть зло» - это своего рода попытка спрятаться от необходимости переживать новый миф вхождения в жизнь ребенка, иллюзорное сужение пространства бытия. Подобный выбор отца во многом бессознателен и впечатление, что это тщательно продуманный шаг возникает от того, что он встроен в существующий порядок в качестве субъекта лишь благодаря специфической данности собственной воображаемой связи с себе подобными. Формально отчество всего лишь указание на близкое родство, принадлежность к семье, глава которого зовется определенным образом. Поэтому, давая ребенку свое имя, он тем самым совершает выбор, указывает на того, кого он хотел бы видеть главой рода в будущем.
Рассмотренный тип «смещенного именования» может рассматриваться в нарциссическом регистре, но и в этом случае оно есть элемент символического поведения, вариант символических операций с реальностью.
Феномен именования предполагает взаимодействие многообразных факторов, является результатом постижения человека себя в пространстве бытия и выработки отношения к этому внешнему миру, а потому должен стать предметом именно социально-философского исследования.
