Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Грамматические средства выражения темпоральности в современном русском языке 15
I. Система времен русского глагола (грамматическая категория времени как центр функционально-семантического поля темпоральности) 20
II. Репрезентация актуального / неактуального значений времени в русском предложении 29
1. Первичная и вторичная семантика формы прошедшего времени 29
2. Основное и частные значения формы настоящего времени несовершенного вида 36
3. Актуальная и неактуальная временная семантика формы настоящего- будущего совершенного вида 56
4. Форма будущего несовершенного вида и реализация основного временного значения 68
Выводы по первой главе 69
Глава II. Взаимодействие грамматических и лексических средств выражения темпоральности в современном русском языке 71
I. Категории именной и наречной темпоральности как две различные подсистемы в составе лексического поля времени 71
II. Временные координаты в предложениях с темпоральной лексикой 75
III. Лексико-синтаксические средства репрезентации временных отношений 79
1. Темпоральные словоформы - конкретизаторы грамматического значения времени глагола 81
2. Темпоральные словоформы - модификаторы глагольного значения настоящего времени (несовершенного вида) 102
IV. Собственно лексические средства выражения темпоральных отношений 136
1. Наречия в функции конкретизаторов грамматической временной семантики 136
2. Наречия, модифицирующие временное значение глагольной формы
150
Выводы по второй главе 180
Заключение 182
Библиография 190
- Система времен русского глагола (грамматическая категория времени как центр функционально-семантического поля темпоральности)
- Репрезентация актуального / неактуального значений времени в русском предложении
- Категории именной и наречной темпоральности как две различные подсистемы в составе лексического поля времени
Введение к работе
На протяжении почти всего развития человечества время является одной из важных проблем научного и ненаучного знания, что детерминировано неразрывной связью данной категории с деятельностью и мышлением как отдельной личности, так и общества в целом. Преодоление античного, средневекового (и постсредневекового) темпорализма, достижения современных исследователей в этой области не смогли угасить интерес ко времени у человека рубежа XX-XXI веков. Причина тому -сложность самой категории: с одной стороны, ее космический, вселенский, а с другой - социальный, ментальный, личностный масштабы. Не случайно в общенаучном дискурсе она представляет собой междисциплинарную проблему (физическую, философскую, биологическую, химическую, психологическую, литературоведческую, лингвистическую и т. д.), характеризующуюся разноаспектностью рассмотрения.
Исследованию времени как философской категории посвящены монографические работы западно-европейских и отечественных философов XX века: М. Хайдеггера, Г. Рейхенбаха, Дж. Уитроу, Я.Ф. Аскина, М.Д. Ахундова, В.П. Яковлева, В.П. Казаряна, Ю.Б. Молчанова, Г.П. Аксенова, статьи Н.Н. Трубникова, Ю.Б. Молчанова, А.Н. Лоя и Е.В. Шинкарук, В.Н. Ярской, М.С. Каган и других.
Один из основоположников экзистенциализма немецкий ученый М. Хайдеггер определял бытие через время, английский исследователь Дж. Уитроу рассматривал проблему в контексте всей человеческой культуры, а Г. Рейхенбах теоретически обобщил такое свойство времени, как его направление. Идеи западных философов значительным образом повлияли на появление многочисленных подходов к этой категории в отечественной науке.
Определяющее воздействие на развитие идеи времени оказали гениальные открытия физиков. Опираясь на учение И. Ньютона об
абсолютном времени, на концепцию пространственно-временного континуума, вытекающую из теории относительности Л. Эйнштейна, Я.Ф. Аскин [1966, 9-Ю] дифференцирует физический и философский аспекты проблемы, разграничивает пространство и время как самостоятельные, но взаимосвязанные субстанции. Н.Н. Трубников [1978] обосновывает важность и специфику философско-мировоззренческого подхода к этой категории. А.Н. Лой и Е.В. Шинкарук [1979] рассматривают время в социально-историческом аспекте, В.П. Яковлев [1980] - в социальном. В.П. Казарян [1980] исследует место понятия времени в общей структуре научного знания. Четыре концепции времени — субстанциальную, реляционную, статическую, динамическую - подвергает философскому анализу Ю.Б. Молчанов [1990], основой же интерпретации самой категории ученый считает диалектическую теорию развития. Онтологический, культурологический, антропологический подходы к проблеме выделяет М.С. Каган [1982, 118, 122]. Вопросу развития научного темпорализма посвящает свое исследование В.Н. Ярская [1981]. Идею «причины времени» раскрывает Г.П. Аксенов [2001]. Все мыслители вслед за Г. Рейхенбахом признают главным свойством времени направленность и необратимость последнего.
Исследование биологической категории времени восходит к трудам академика В.И. Вернадского. Он рассматривает проблему в широком планетарном аспекте, изучает ее место в различных геологических науках (геохимии, космохимии, астрофизике). Собственно биологическое время ученый определяет как время, «связанное с жизненными явлениями, вернее с отвечающим организмам пространством, обладающим диссиметрией», то есть, по мысли В.И. Вернадского, оно создается в биосфере [В.И. Вернадский, 1975, 27].
Достаточно ярко исследуется категория времени в психологии. Различные аспекты этой проблемы освещены в работах С.Л. Рубинштейна [1989], Б.Г. Ананьева [1968, 1980], Д.Г. Элькина [1962], кандидатских
диссертациях Л.Ю. Кублицкене [1989], А.В. Дроздовой [1996], статьях Б.И. Цуканова [1985], Е.И. Головахи и А.А. Кроник [1988], В.И. Ковалева [1988], B.C. Хомик и А.А. Кроник [1988] и других. На страницах работ раскрывается сущность современных концепций психологического времени (квантовая, событийная, причинно-целевая), анализируются основные подходы к проблеме (психофизический, психофизиологический, социально-психологический, личностно-психологический), акцентируется специфика исследования категории в данной науке в отличие от философии и естественнонаучных дисциплин.
В литературоведении предметом особого рассмотрения является художественное время. Исследованием этой проблемы занимались В.В. Виноградов [1941], Д.С. Лихачев [1999], Я.О. Зунделович [1956], Б.И. Бурсов [1966], В. Шкловский [1961], М.М. Бахтин [1975] и другие. Различные аспекты художественного времени изложены в статьях филологов: Г.А. Золотовой [1975], И.М. Лысухина [1989], Л.О. Чернейко [1994], Е.И. Дибровой [1999]. Вслед за учением М.М. Бахтина о хронотопе объектом современных исследований Ю.Э. Михеева [1993, 1996], М.А. Дмитровской [1997], И.Б. Левонтиной [1997], В.П. Григорьева [1997], Н.Ю. Донченко [1999], Н.А. Николиной [2003], С.Г. Григоренко [2003], И.А. Гуловой [2003], Т. Акаевой [2004], Т.Н. Зотовой [2004] и других стало время отдельного художественного произведения. Последний индуктивный подход к описанию проблемы времени вызван желанием литературоведов -постичь и раскрыть сущность этой сложной категории.
Связанное с мышлением и речью человека, время находит свое выражение в языке, национальном достоянии людей, и потому по праву является одной из фундаментальных категорий лингвистики. В отечественной традиции наиболее глубоко исследовалась грамматическая категория глагольного времени (работы К.С. Аксакова [1875], Н.П. Некрасова [1865], А.А. Потебни [1977], А.А. Шахматова [1952], Н.С. Поспелова [1952], A.M. Пешковского [2001], В.В. Виноградова [1986]).
Между тем сама проблема продолжала оставаться на стадии «разработки вопроса». Отсутствие единой концепции времени в современной лингвистической науке и колоссальный опыт языковедов-предшественников значительным образом определили актуальность проблемы в течение последних десятилетий. Исследованию категории времени посвящены работы И.П. Мучника [1971], Т.П. Ломтева [1972], Г.А. Золотовой [1973], В.В. Мартынова [1982], В.Г. Руделева и О.А. Руделевой [1995], монографии П.М. Криворучко [1963], А.В. Бондарко [1971], Е.Н. Прокопович [1982], М.Я. Гловинской [2001], докторская диссертация Н.В. Новиковой [2004], статьи Е. Кржижковой [1962], А.В. Исаченко [1963], Т.И. Дешериевой [1975], А.Л. Шарандина [1980], Р.П. Козловой [1998], В.Д. Климонова [2002] и других ученых.
Определяющее воздействие на развитие современной русистики в этом направлении оказала теория функционально-семантических полей, разработанная А.В. Бондарко [1971, 1984, 1990, 2002], в рамках которой наряду с модальностью, аспектуальностью, временной локализованностью и т. д. рассматривается функционально-семантическая категория темпоральности, охватывающая «различные средства выражения временных отношений» [1971, 5]: морфологические, лексические синтаксические, контекстуальные. Идеи профессора А.В. Бондарко составили концептуальную основу многих современных исследований, посвященных изучению категории темпоральности и средств ее выражения: докторских диссертаций Е.В. Тарасовой [1993], Л.Н. Оркиной [2000], кандидатских диссертаций И.В. Резник [1988], М.Я. Дымарского [1989], О.П. Ножниной [1989], С.А. Борисовой [1996], Е.Н. Широковой [1996], Г.П. Джинджолия [1996], В.Н. Капленко [1997], И.Ю. Хандархаевой [1999], В.В. Тихоновой [2002] и других.
С одной стороны, новаторские подходы современных лингвистов помогли восполнить пробелы в осмыслении сложной природы времени, способствовали определению статуса темпоральности в общей системе
языковых категорий. С другой стороны, все перечисленные работы представляют собой исследования частных аспектов категории времени и потому создают перспективу для научных открытий в этом направлении. Например, в докторской диссертации Е.В. Тарасовой языковое поле времени осмысляется как «функционально-адаптивная, саморазвивающаяся система со своими внутренними законами и механизмами развития» [1993, 10]. А в работе И.В. Резник доминирует логико-семантический аспект исследования проблемы. По мысли же В.В. Варламовой, темпоральность есть дейктическая и при этом «многослойная» категория, которой присущи особые способы реализации [1996, 2]. Названные подходы к определению поля темпоральности будут рассматриваться нами в отношениях взаимодополнения, а не взаимоисключения.
Отличительной особенностью современных работ, несмотря на их комплексный характер, является узкий ракурс освещения проблемы: либо исследования проводятся на материале отдельного иностранного языка, либо на примере одного из времен грамматической системы, либо акцентируется текстообразующая роль темпоральности, в силу чего недостаточно изученными оказываются средства выражения этой категории в русском языке.
Так, в кандидатской диссертации И.В. Резник основное внимание концентрируется на анализе прошедшего времени английского глагола. Ученый приходит к выводу, что именно грамматические формы являются центром поля темпоральности, а остальные средства составляют его периферию [1988, 21].
В кандидатской диссертации О.П. Ножниной исследуются лексические выразители времени на материале англоязычного научного филологического текста. Автор работы характеризует эти средства как «инвариантные, не зависящие от функционального стиля» [1989,4].
В диссертационном исследовании М.Я. Дымарского предметом специального рассмотрения служат конструкции с локальным темпоральным
детерминантом в инициальной позиции. Результаты проведенного эксперимента позволяют ученому дать новую трактовку сложного синтаксического целого в функциональном аспекте.
Осуществляя анализ времени в рамках триады «этнос - язык — культура», Е.В. Тарасова приходит к выводу, что в различных языках (в частности, в русском и английском) грамматико-лексическое макрополе темпоральности отражается неодинаково.
В кандидатской диссертации Е.В. Широковой рассматриваются способы выражения временных отношений. По мысли ученого, лексические и грамматические единицы являются средством соотнесения двух временных планов произведения.
Дифференцируя в своем исследовании «фиксированное» и «нефиксированное» время, В.В. Варламова приходит к выводу, что темпоральность представляет собой блочную категорию, которая может отражать длительность, последовательность, повторяемость событий.
В последние годы обострился интерес к изучению текстообразующей функции времени. Диссертационные работы С.А. Борисовой, Г.П. Джинджолия, В.Н. Капленко, посвященные исследованию семантики темпоральных единиц, способствовали осмыслению темпоральной структуры текста. К числу названных работ примыкает кандидатская диссертация И.В. Хандархаевой. Ученый анализирует функционирование глаголов прошедшего времени совершенного вида в различных типах речи и отмечает неоднозначность употребления форм аориста и перфекта в авторском описании и повествовании.
Исследованию синтаксических средств выражения темпоральности посвящена отдельная глава докторской диссертации Л.Н. Оркиной. Автор работы рассматривает сложноподчиненные предложения с придаточными времени как специфический вид высказываний, репрезентирующих отношения обусловленности [2000, 9].
По мысли В.В. Тихоновой, темпоральные отношения ярче всего проявляются в событийной ситуации. Актуализация временных значений в данной синтаксической позиции (или в данном контексте) и составляет концептуальную основу исследования ученого.
Актуальность темы. Категория темпоральности относится к числу широко разработанных и вместе с тем наиболее дискутируемых проблем в лингвистической науке. Особенно ценно на этот счет замечание Е.В. Тарасовой: «Несмотря на то, что временной проблематике посвящена огромная и разноязычная литература, накоплен обширный фактический материал на различных языках, прояснено множество частных вопросов, многое в этой области еще остается спорным» [Е.В. Тарасова, 1993, 5]. В лингвистике последних десятилетий основательно изучается система средств выражения отдельных микрополей темпоральности и, в частности, лексические способы репрезентации временных отношений в русском языке.
Историко-этимологический аспект рассмотрения проблемы отражен в монографии Г.В. Звездовой [1996], кандидатских диссертациях Т.А. Лисицыной [1979], Л.Р. Ахмеровой [2004]. В этих и других исследованиях прослеживается происхождение временных лексем, выделяются общие предпосылки формирования темпоральной лексики, объясняются тенденции ее семантического развития в русском языке.
Семантический подход, преследующий целью рассмотрение отдельных лексико-семантических групп слов с временным значением, представлен в монографии М.В. Всеволодовой [1975], статьях Т.А. Лисицыной [1976], Т.А. Шаповаловой [1990], В.Г. Гака [1997], Н.А. Потаенко [1997], М.А. Кронгауза [1990].
Системно-языковой аспект изучения лексических средств выражения времени отражен в работах лингвистов, подвергающих анализу обстоятельственные категории как на уровне языковой семантической системы, так и на уровне реализации в речевых построениях. Именной темпоральности посвящены исследования М.В. Всеволодовой [1982],
Е.С. Скобликовой [1971], H.A. Потаенко [1996, 1997] и других языковедов. Наречия времени являются объектом изучения в кандидатской диссертации Ф.И. Панкова [1996], в работах И.А. Мельчук [1995], Е.С. Яковлевой [1994], статьях Е.В. Падучевой [1989], Т.Е. Янко [1997], И.Н. Смирнова [2000].
До сих пор не исследованной в современной лингвистической темпорологии остается проблема взаимодействия лексических и грамматических средств выражения времени. Между тем необходимость изучения системных связей ядра и периферии в составе функционально-семантического поля темпоральности очевидна. Научные достижения в этом направлении вносят определенный вклад в развитие теории функциональной грамматики, а именно: выявляются условия закономерного контактирования центральной и периферийной зон поля, раскрывается механизм взаимодействия грамматических и лексических средств выражения времени, определяется роль временной лексики в формировании конкретного темпорального содержания высказывания. Все указанные выше факторы отражают актуальность диссертационного исследования.
Материалом для исследования послужил корпус примеров, составляющих более 2500 употреблений из произведений классической и современной художественной, научной и научно-популярной литературы, а также устной речи. Источниками фактического материала явились «Словарь русского языка» СИ. Ожегова, «Словарь современного русского литературного языка» АН СССР, «Словарь синонимов русского языка» З.Я. Александровой, «Словарь антонимов русского языка» Л.А. Введенской и другие специальные словари.
Цель исследования — рассмотреть взаимодействие лексических и грамматических средств выражения темпоральности в современном русском языке - предполагает постановку и решение следующих задач:
1. выявить актуальные и неактуальные значения глагольных форм
системы времен современного русского языка и определить
функциональный потенциал ядра семантического поля темпоральности;
установить место категорий именной и наречной темпоральности в составе лингвистического поля времени;
проследить характер взаимодействия лексических и грамматических средств, используемых при выражении различных темпоральных значений и их вариантов;
4. дифференцировать лексико-синтаксические и собственно
лексические средства репрезентации временных отношений с точки зрения
их функциональных возможностей;
5. проследить воздействие временной лексики на семантику глагольной
формы и высказывания в целом в зависимости от темпоральной ситуации.
Научная новизна исследования состоит в том, что в нем впервые представлена темпоральная лексика как самодеятельная инвариантная система, элементы которой наделены способностью не только конкретизировать, но и модифицировать временную семантику глагольного слова в высказывании. Инновационность работы заключается также в определении функционально-семантического потенциала лексических средств, выходящего за пределы периферийной зоны и устремленного к ядру поля темпоральности.
Объектом изучения являются синтаксические конструкции, отражающие темпоральные ситуации, в которых время передается как грамматическими, так и лексическими способами.
Предметом исследования являются особенности взаимодействия ядерных и периферийных средств выражения темпоральности.
Гипотеза исследования заключается в том, что полноценная темпоральная картина мира репрезентируется в языке комплексом лексических, грамматических и контекстуальных средств.
Теоретическая значимость. Впервые описаны категории именной и наречной темпоральности как категории, взаимодействующие с грамматическим временем. Выявлен состав предложно-падежных форм и
наречий, конкретизирующих, а также модифицирующих временную семантику глагольной формы в высказывании.
Практическое значение работы связано с возможностью использования ее результатов в дальнейших лингвистических исследованиях категории темпоральности, в курсах лекций по современному русскому языку, в спецкурсах и спецсеминарах для студентов-филологов, в школьном преподавании русского языка.
Целью и задачами обусловлен выбор методов исследования, применяемых в процессе анализа практического материала:
-метод компонентного анализа - при определении семантических классов темпоральных предложно-падежных форм;
-оппозитивный метод - при установлении дифференциальных семантических признаков глагольной формы в конкретном контексте;
-метод субституции (замещения) — при выявлении объективного частного значения граммемы как варианта ее основной реализации;
-контекстологический метод — при установлении сочетаемости темпоральной лексики с глаголами определенного круга.
Основные положения, выносимые на защиту:
1. Грамматические средства, составляющие ядро функционально-
семантического поля темпоральности, не всегда являются объективным
выразителем времени в высказывании и нуждаются в поддержке
контекстуальных средств.
2. Темпоральная лексика, занимающая периферию поля времени,
образует самостоятельную инвариантную систему, элементы которой
характеризуются богатством оттенков значения и по своему семантическому
потенциалу не уступают грамматическому времени.
3. Предложно-падежные формы и наречия в зависимости от
темпоральной ситуации выполняют разные функции - конкретизаторов и
модификаторов временного значения глагольной формы. Выступая в роли
конкретизатора временной семантики глагольной формы, темпоральная лексика действует как периферийное средство. Лексические средства, преобразующие временную семантику глагольной формы, реализуют функцию ядра, оттесняя грамматическое время на периферию поля темпоральности.
Модификации подвергается значение самой неустойчивой формы в системе времен русского языка — настоящего несовершенного вида. В процессе взаимодействия семантики данной формы с темпоральной лексикой возникают значения настоящего расширенного, абстрактного, исторического, настоящего намерения.
Находясь при глагольной форме настоящего несовершенного вида, временная лексика является обязательным (не факультативным!) компонентом высказывания, без которого данная граммема не способна передавать узуальное, итеративное, расширенное значение, значение предшествующего или предстоящего действия и реализует основную, актуальную относительно момента речи, темпоральную семантику.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и библиографии.
Система времен русского глагола (грамматическая категория времени как центр функционально-семантического поля темпоральности)
Любое семантическое поле характеризуется внутренней и внешней структурой. В первом случае - во внутренней структуре - выявляются различные оппозиции, характеризующие и членящие общее понятие времени. Внешняя структура поля времени определяется его связями с иными семантическими полями [В.Г. Гак, 1997, 122].
Грамматическая категория времени — центр функционально-семантического поля темпоральности - в русском языке представлена оппозициями форм прошедшего — настоящего — будущего. Между тем на вопрос о характере данной оппозиции (противопоставления) ученые отвечают неодинаково.
В статье «О неоднородности грамматических категорий» Д.А. Штелинг отмечал: «Грамматическая категория образуется на основе противопоставления двух (и только двух!) рядов форм - это раздвоение единого» [Д.А. Штелинг, 1959, 55]. Такой подход допускает лишь наличие бинарных оппозиций в языке и находит отражение в ряде работ по изучению структуры грамматического времени.
В.В. Виноградов считал, что для системы времен русского глагола характерно мофологически подчеркнутое противопоставление форм прошедшего времени и форм настоящего-будущего времени [В.В. Виноградов, 1986, 443]. Иными словами, ученый выделял бинарную оппозицию прошедшее - непрошедшее время.
Сходный подход мы находим в монографии Е.Н. Прокопович «Глагол в предложении. Семантика и стилистика видо-временных форм», где ученый отмечает, что прошедшее время выступает в системе времен как сильная категория в противовес настоящему-будущему [Е.Н. Прокопович, 1982, 33]. «Язык типа русского, - пишет В.В. Мартынов, - может обойтись без тернарности временных значений, заменив ее бинарностью, с выделением в каждом из двух времен двух видов. При этом совершенно не важно, - считает ученый, - как будет названо «непрошедшее» время - настоящим или будущим» [В.В. Мартынов, 1982, 128-129].
Иначе подходит к решению данного вопроса Т.П. Ломтев: «В русском языке значение настоящего времени входит в тернарную систему, двумя другими членами которой являются значение прошедшего времени и значение будущего времени» [Т.П. Ломтев, 1972, 68].
«С точки зрения морфологии, - отмечает Г.А. Золотова, - в словоизменительной категории времени предметом изучения оказывается главным образом система формальных средств выражения противополагающихся значений настоящего, прошедшего и будущего. ... При этом, - заключает она, - языковой модели предложения потенциально свойственно значение всех трех времен, конкретное предложение характеризуется одним из частных временных значений» [Г.А. Золотова, 1975, 248].
В дальнейшем мы будем придерживаться бинарной оппозиции прошедшие - непрошедшие времена только в силу того факта, что прошедшее время - сильная категория и ее формы с трудом и сравнительно редко поддаются субъективному переносу в план будущего или активного настоящего [В.В. Виноградов, 1986, 444]. Выделение же троичной системы времен в русском языке, на наш взгляд, также представляется оправданным.
Известно, что время глагола выражает отношение к моменту речи, поэтому вслед за Н.С. Поспеловым, разграничивающим план коммуникации и план информации в соответствии с двумя рядами форм времени, целесообразно учитывать еще одну оппозицию. Под планом коммуникации следует понимать свободную речевую деятельность говорящего, не ограниченную никаким специальным заданием.
Репрезентация актуального / неактуального значений времени в русском предложении
При определении значения глагольных форм обычно указывается на способность форм прошедшего времени (совершенного вида) в отдельных случаях быть отнесенными к сфере настоящего или будущего времени. Эта способность ограничена лексически. Едва ли можно насчитать больше нескольких десятков глаголов, для которых было бы действительно употребительным такое перенесение временных форм [Д.Н. Шмелев, 1958, 73].
Как уже отмечалось выше (см. с 21), прошедшее время является сильным членом грамматической оппозиции «прошедшее - непрошедшее», поскольку очень редко может выступать в других значениях и тем самым держит свою марку, поэтому исследование временной семантики глагольных форм мы начнем именно с него.
Эта форма выделяется среди других временных форм глагола своей относительной однозначностью временного значения, ограниченностью этого значения сферой прошедшего времени. Грамматическое значение этих форм (в данном случае временное значение), выработанное на основе выражения реальных событий, резко очерченных рамками прошедшего времени, обладает свойством выражать только это время. Употребление формы прошедшего времени для выражения других времен почти невозможно [П.М. Криворучко, 1963, 43].
Иначе говоря, для данной формы характерна сильная позиция в контексте, благодаря которой она и реализует свое основное (актуальное относительно момента речи) временное значение. Этот факт хорошо отражают следующие примеры:
На пустынном берегу вдалеке пылали костры (Н.Д. Телешов. Между двух берегов);
С ближних и дальних гумен ползли и таяли в займище звуки молотьбы, крики погонычей, высвист кнутов, татакаиье веялочных барабанов (М.А. Шолохов. Тихий Дон);
Небось все на биллиарде играл да чайничал, на гитаре бренчал, по присутственным местам шмыгал, в задних комнатах просьбы сочинял, с купеческими сынками щеголял? (И.С. Тургенев. Однодворец Овсяников);
Черно-лиловая туча тяжко свалилась к северо-западу, величаво заступила полнеба напротив (И.А. Бунин. Суходол);
Купец вручил приказчику небольшую пачку бумаги, поклонился, тряхнул головой, взял свою итяпу двумя пальчиками, передернул плечами, придал своему стану волнообразное движение и вышел, прилично поскрипывая сапожками (И.С. Тургенев. Контора);
Взошел месяц, и его сияние причудливо пестро и таинственно расцветило лес, легло среди мрака неровными, иссиня-бледными пятнами на корявые стволы, на изогнутые сучья, на мягкий, как плюшевый ковер, мох (А.И. Куприн. Олеся).
В приведенных предложениях выделенные глагольные формы несовершенного и совершенного вида, находясь в сильной позиции контекста, выражают общее инвариантное значение предшествования действия и выступают в своем основном - актуальном относительно момента речи - временном значении прошедшего.
Между тем в русском языке имеются немногочисленные случаи, когда глагольная форма прошедшего времени все же оказывается в слабой позиции. При этом основное значение данной формы (актуальность относительно момента речи) под воздействием контекста нейтрализуется со значением будущего времени, а именно: дифференциальный признак «актуальность прошедшего относительно момента речи» при определенном окружении формы перестает быть различительным, в результате происходит смешение двух значений - формы и контекста.
Говоря о нейтрализации значений прошедшее актуальное : прошедшее неактуальное, мы имеем в виду прежде всего формы прошедшего времени совершенного вида, так как «прошедшее время несовершенного вида - вне очень сложного синтаксического контекста - вообще не может выражать значений настоящего или будущего времени» [В.В. Виноградов, 1986, 444], то есть не способно к употреблению в неактуальном значении. Обратимся к примерам:
Ну, я пошел, - сказал я суконным языком, стараясь не глядеть на молодого человека (М.А. Булгаков. Театральный роман);
Тогда и разговаривать будем, - заключил упрямый монтер, - а пока, Дуся, счастливо оставаться у источника, а я пошел: у меня с прессом работы много (И. Ильф, Е. Петров. 12 стульев);
Ну, я к вечерне пошел, - завтра стояния начнутся (И.С. Шмелев. Лето Господне);
Ну, я в магазин пошла, - сказала им Шурочка (В. Маканин. Антилидер);
[Таня] (подходит к Колесову): Ну, я побежала? (А. Вампилов. Прощание в июне).
В данных предложениях форма прошедшего совершенного вида «пошел» выступает не в основном (первичном, прямом), а в частном (вторичном, непрямом) значении будущего времени, которое возникло как следствие процесса в результате нейтрализации семантических различий прошедшего актуального и прошедшего неактуального (будущего), идущего от контекста.
Категории именной и наречной темпоральности как две различные подсистемы в составе лексического поля времени
Ядро (центр) функционально-семантического поля темпоральности, как подчеркивает А.В. Бондарко, окружено периферийной сферой некатегориальных значений - сферой лексики на службе грамматики, дополнительных несобственных функций грамматических категорий, сложных межкатегориальных комбинаций, разноуровневых комбинированных способов выражения семантики, содержательно аналогичной категориальным значениям [А.В. Бондарко, 1976, 188].
Одним из ярких, колоритных в числе периферийных средств репрезентации временных отношений являются, на наш взгляд, лексические средства - «слова, в толкование которых входит компонент времени: темпоральные наречия, имена существительные, прилагательные, глаголы -как факт словаря, как лексемы» [М.В. Всеволодова, 1982, 10]. Последние образуют лексическое поле времени, характеризующееся сложностью и обширностью системных связей [Т.А. Лисицына, 1976, 13].
Временные компоненты выступают в сообщении, как известно, в разных формах. Это могут быть самостоятельные лексические единицы с временным значением, словосочетания, морфемы, синтаксические конструкции. Временной компонент вводится в высказывание с разной целью - отсюда его многоликость в предложении, где он выступает в составе всех традиционно выделяемых членов предложения. Наиболее типичной формой проявления временного компонента служат обстоятельства времени [Н.А. Потаенко, 1995, 126], выражаемые беспредложными и предложно-падежными формами имен существительных, а также наречиями. Между тем вопрос об их соотношении в составе лингвистического поля времени продолжает оставаться дискуссионным.
Одна группа ученых исследует функционирование предложно-падежных форм, не отделяя их от наречий (Е. Курилович 1962, А.В. Бондарко 1971, Н.Ю. Шведова 1964). Другие лингвисты, напротив, рассматривают их как разные подсистемы семантического поля времени (М.В. Всеволодова 1975, 1979, 1982; Ф.И. Панков 1996; Т.Е. Шаповалова 1990). В основе этих разногласий лежит вопрос о том, как квалифицировать формы типа зимой, утром, сутками (за зиму, под утро, в течение суток) и подобные: считать ли их беспредложными (предложно-падежными) формами имен существительных (то есть самостоятельными темпоральными распространителями по отношению к временным наречиям) или относить к разряду темпоральных наречий, употребленных в соответствующих падежах.
Историческую сущность этой проблемы объяснил A.M. Пешковский: «Дело в том, что все наши наречия, кроме весьма немногих, .. . произошли сравнительно недавно, уже в славянскую эпоху, из прилагательных и существительных. Процесс перехода заключался здесь в так называемой «изоляции» какого-нибудь одного падежа существительного или прилагательного из общей системы склонения. ... Изолированный падеж, теряя свои нормальные связи в предложении, притягивался синтаксически исключительно к глаголу, начинал обозначать признак признака и делался наречием» [A.M. Пешковский, 2001, 153].
Мысли ученого разделяет В.В. Виноградов. «Для нас, - пишет он, -летом, зимой, залпом (выпить залпом), рысью и т.п. уже не формы творительного падежа соответствующих существительных, а слова-наречия. ... Из обособляющихся значений форм творительного падежа вырастают не новые падежные категории имени существительного, а новые типы наречий» [В.В. Виноградов, 1986, 147]. Своеобразное решение проблемы предлагает В.Г. Руделев. Ученый говорит о том, что «как глагол имеет своих «агентов», так субстантив располагает своими собственными наречными формами, базой последних оказываются падежные и предложно-падежные конструкции» и вводит понятие архилексемы «субстантив : наречие» [В.Г. Руделев, 1979, 25]. В.Г. Руделев основывает свою теорию на трех грамматических концепциях -моделях коррекции, синтеза и анализа - и приходит к следующему выводу: «Когда мы говорим «наречные формы существительного», мы уже располагаем данными коррекции (Мк). Только с точки зрения корректирующей модели конструкции типа ... «в июле» и под. -существительные. Аналитическая модель (Ма) позволяет здесь видеть только архилексемы «существительное : наречие» (С : Н), а модель синтеза (Мс) -обыкновенные наречия, ничем не отличающиеся от таких слов, как ... «вчера», «сегодня» и т. п.» [В.Г. Руделев, 1979, 26].
Наш взгляд на обстоятельства времени традиционный. Слова типа зимой, за зиму мы рассматриваем как беспредложные или предложно-падежные формы имен существительных, но не наречия. Основанием для такого утверждения считаем следующие факты: во-первых, трудно согласиться с мыслью об «изоляции» творительного падежа, поскольку наряду с этой формой не менее частотны другие косвенные формы, не утратившие актуальности своего употребления в современном языке (например: в течение зимы, с зимы, до зимы, к зиме, за зиму, на зиму, через згшу, под зиму и т. д.); во-вторых, предложно-падежные формы легко распространяются определениями (ср.: на следующую (будущую) зиму, проитой зимой, на эту зиму, к приближающейся зиме, каждую зиму, замой 1875 года и т. д.). Следовательно, существенным дифференциальным признаком именной темпоральной группы является наличие / отсутствие позиции для определения, а при наличии позиции - ее факультативный / облигаторный характер и, разумеется, лексический разряд определения и его тип [М.В. Всеволодова, 1982, 15]. Что же касается темпоральных наречий, то они, напротив, не допускают подобных адъективных, причастных и местоименных характеристик (ср.: вчера, долго, часто, рано, вдруг).
Эти факты позволяют заключить: в русском языке обстоятельства времени представлены не однородным классом слов, то есть их функцию в предложении несут не только наречия, но и предложно-падежные (а также беспредложные) формы имен существительных. Вместе с тем мы солидарны с группой ученых, которая считает, что данные показатели времени -именные формы и наречия - образуют разные подсистемы в составе функционально-семантического поля темпоральности [Е.С. Скобликова, 1979, 187; М.В. Всеволодова, 1979, 103-104; Т.Е. Шаповалова, 1990, 160-161; Ф.И. Панков, 1996, 15-17]. Принципы такого подхода одной из первых в современной русистике постулировала М.В. Всеволодова: «Темпоральные наречия относятся к лексическим средствам выражения времени, значение каждого из которых представлено его лексемой. Для именных темпоральных распространителей их значение заключено в словесной форме, то есть является значением грамматическим» [М.В. Всеволодова, 1979, 103].
Учитывая вышеизложенное, целесообразно различать собственно лексические (темпоральные наречия) и лексико-синтаксические (предложно-падежные и беспредложные формы имен существительных) средства выражения времени. Иначе говоря, мы рассматриваем категории наречной и именной темпоральности как различные, но взаимосвязанные между собой подсистемы в рамках лексического времени, составляющего периферию функционально-семантического поля темпоральности.
