Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. К ВОПРОСУ ОБ ИСТОРИИ РАЗГРАНИЧЕНИЯ ЧУВСТВ И ЭМОЦИЙ В АНТРОПОЦЕНТРИЧНЫХ ИССЛЕДОВАНИЯХ 24
1.1. Когнитивный подход к изучению наименований чувств и эмоций человека 24
1.2. К вопросу о разграничении чувств и эмоций в антропоцентричной парадигме 28
1.3. Разграничение наименований чувств и эмоций человека в языкознании 39
1.4. Проблема взаимосвязи семантики наименований чувств и эмоций человека и мышления 47
Выводы по главе 1 49
ГЛАВА 2. ЭКСПЛИКАЦИЯ ПОЗИТИВНЫХ ЧУВСТВ И ЭМОЦИЙ ЧЕЛОВЕКА В РУССКОМ ЯЗЫКЕ (НА ПРИМЕРЕ СЛОВ РАДОСТЬ И ВЕСЕЛЬЕ) 50
2.1. Анализ данных лексикографических источников 52
2.2. Анализ семантических особенностей слов радость и веселье в языке фольклора 66
2.3. Семантические особенности наименований позитивных чувств и эмоций в женской картине мира 75
2.4. Семантические особенности наименований позитивных чувств и эмоций в мужской картине мира 89
2.5. Анализ данных психолингвистического эксперимента 100
Выводы по главе 2 106
ГЛАВА 3. ЭКСПЛИКАЦИЯ НЕГАТИВНЫХ ЧУВСТВ И ЭМОЦИЙ ЧЕЛОВЕКА В РУССКОМ ЯЗЫКЕ (НА ПРИМЕРЕ СЛОВ ГОРЕ И ГРУСТЬ) 108
3.1. Анализ данных лексикографических источников 109
3.2. Анализ семантических особенностей слов горе и грусть и их производных в языке фольклора 121
3.3. Семантические особенности наименований негативных чувств и эмоций в женской картине мира 128
3.4. Семантические особенности наименований негативных чувств и эмоций в мужской картине мира 134
3.5. Анализ данных психолингвистического эксперимента 139
ГЛАВА 4. ОТНОШЕНИЯ НАИМЕНОВАНИЙ ПОЗИТИВНЫХ И НЕГАТИВНЫХ ЧУВСТВ И ЭМОЦИЙ В РУССКОМ ЯЗЫКЕ (К ПРОБЛЕМЕ ОППОЗИЦИИ) 148
4.1. Анализ данных лексикографических источников 150
4.2. Семантические особенности наименований чувств и эмоций в языке фольклора 154
4.3. Анализ контекстуальных употреблений 158
4.4. Частотность употребления наименований чувств и эмоций, а также
способов их частеречного выражения 162
Выводы по главе 4 169
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 171
ПРИЛОЖЕНИЕ 175
БИБЛИОГРАФИЯ 176
- Когнитивный подход к изучению наименований чувств и эмоций человека
- Анализ данных лексикографических источников
- Анализ данных лексикографических источников
Введение к работе
В языковом сознании человека, как и в окружающем мире, чувства и эмоции, события и явления с полярными знаками находятся в тесной взаимосвязи, немыслимы друг без друга.
Само познание мира и языка, который и отражает, и творит мир, невозможно без изучения противоположностей. Вечная антиномия познания представлена еще в «первой книге» - библии: «от древа познания добра и зла не ешь от него...» (Бытие, гл.2, ст. 17.). А значит, человек не причастный к познанию, не ведал не только зла, но и добра. Именно поэтому, говоря о радости, мы говорим и о горе, описывая веселье, помним и о грусти.
В современной лингвистике человеческое мышление, языковая личность становятся точкой отсчета для исследования. Об этом свидетельствуют названия работ: Ю.Н. Караулов «Русский язык и языковая личность», Л.К. Байрамова «Ментальность русского человека в аспекте лингвистической аксиологии», В.Г. Байков «Человек, среда и язык в парадигме гуманистики», А.И. Геляева «Человек в языковой картине мира» и т.д. По мнению В. И. Карасика, «язык и культура - важнейшие понятия гуманитарного знания. Социальная сущность языка заключается в том, что он существует, прежде всего, в языковом сознании - коллективном и индивидуальном. Соответственно языковой коллектив, с одной стороны, и индивидуум, с другой стороны, являются носителями культуры в языке» [Карасик 2002: 8]. Изучение чувств и эмоций человека, а также семантических особенностей их наименований приобретает особую значимость в русле исследования языкового сознания носителей русской культуры и является частью интенсивно развивающегося направления -когнитивной лингвистики, а именно проблемы языковой картины мира, языковой картины мира личности, авторской картины мира.
В современной лингвистической науке используются три понятия: языковая картина мира и концептосфера, которые часто смешиваются, а также концептуальная картина мира или культурная картина мира [Тер-Минасова 2004: 45 - 60]. Важным представляется вопрос о том, в каких отношениях находятся эти понятия: субординации, соположения, пересечения или включения (особенно это касается ЯКМ и ККМ, которые не всегда разграничиваются).
При исследовании проблемы отражения картины мира в языке обычно исходят из простой триады: окружающая действительность (реальный мир), отражение этой действительности в мышлении человека (ККМ), и экспликация результатов этого отражения в языке (ЯКМ). Концептуальная картина мира представляется богаче и содержательнее языковой, поскольку в ее создании, помимо вербального, участвуют различные типы мышления [Серебренников 1988: 87]. А.А. Залевская отмечает, что «языковая картина мира много беднее образа мира и отображает лишь его часть» [Залевская 2001: 43] («образ мира» и есть его концептуальная картина). В лингвистической литературе ККМ рассматривается также как единственно возможная для всех наций и народов мира, ибо «человеческое мышление едино», а под ЯКМ понимаются разнообразные варианты «расцвечивания» универсума ККМ [Маслова2001: 51].
А.Я. Шайкевич выступает против терминологической множественности «картин» и предлагает ограничиться термином картина мира. «...Я не вижу необходимости в термине ЯКМ в отличие от термина семантическая система, избыточным представляется и термин языковое сознание. (...) Если термин ЯКМ содержательно отличается от термина семантическая система, то значит, для экспликации этих понятий надо привлечь нечто находящееся вне языка» [Шайкевич 2005: 8].
Термин картина мира применим к отдельным лингвоментальным сегментам (авторская картина мира, женская картина мира и т.п.). В.И. Постовалова замечает: «В строгом смысле слова, существует столько картин
мира, сколько имеется наблюдателей, контактирующих с миром» [Постовалова 1988: 32].
Н.А. Красавский вводит термин эмоциональная языковая картина мира, под которой понимается «множество эмоционально «проработанных» человеком на базе сенсорных, тактильных, в целом - перцептивных образов, исходящих из окружающей среды, представлений, восприятий, ощущений оязыковленных понятий, являющихся проекцией нашего внутреннего психического мира» [Красавский 2001:29]. Данный термин не актуален для настоящего исследования, которое посвящено разграничению наименований чувств и эмоций в языке.
Традиционно специфика ЯКМ изучается на материале лексической семантики, лексико-фразеологической системы языка, которая как нельзя лучше выполняет функцию осознанной фиксации в знаково-символьной форме интуитивно-медитативного постижения сути объективного мира, то есть концептуализации. Этого же мнения придерживается Г.Ю. Богданович, который отмечает, что «отношение к языку как к феномену культуры (...) требует внимания к признакам национальной ментальности и их отражения в лексике, фразеологии, речевом этикете, этических концептах, в характере дискурсивной деятельности носителя определенной культуры» [Богданович 2004: 65].
В лингвистической литературе предпринимаются попытки анализировать в этом аспекте и другие уровни языка - синтаксические конструкции и морфологические категории (классическим примером может служить анализ А. Вежбицкой русских безличных конструкций, которые исследователь связывает с фатализмом, характерным, по мнению ученого, для носителей русского языка).
На наш взгляд, морфология также должна быть включена в ЯКМ, поскольку содержательные и формальные стороны слова нераздельны. Исследователь СЮ. Медведева приходит к следующему выводу: «прежде всего культурно маркированными становятся в языке субстантивные
сущности <...>; менее активна концептуализация постоянных признаков <...>; действие сложнее подвергается концептуализации, что обусловлено его динамической природой; признак признака же вовсе непродуктивен в этом плане» [Медведева 2006: 266-267].
В настоящем исследовании рассматриваются прежде всего субстантивы и адъективы, что объясняется их большей метафорической подвижностью в художественном тексте и семантической емкостью, а также высокой частотностью данных частей речи как в фразеологии, так и в художественных текстах, которые были избраны в качестве материала исследования.
Несмотря на обилие лингвистических и психолингвистических исследований, посвященных различным сегментам языковой картины мира, приходится отметить небольшое число специальных работ, посвященных конкретному изучению наименований чувств и эмоций человека. Изучением наименований эмоций в разных языках занимается А. Вежбицкая, Пеньковкий [Пеньковский 1991] исследует семантические особенности слов радость и удовольствие, на эту тему опубликованы монографии Н.А. Лукьяновой и В.И. Шаховского, которые посвящены преимущественно проблемам экспрессивной эмотивности, а также докторские диссертации и монографии Н.А. Красавского и Л.Г. Бабенко, докторская диссертация Л.А. Калимуллиной. Интерес исследователей вызывает соотношение эмоционального и рационального компонента в речевом мышлении носителя языка, что находит отражение в работах Л.А. Калимуллиной, П. Жане, А.Д. Палкина, Л.В. Путляевой, Я. Рейковского, Е.Б. Харисова. Слова, называющие чувства и эмоции, становились предметом исследований Н.Д. Арутюновой, Л.Н. Иорданской, И.И. Квасюк, Л.И. Шаховой, В.Н. Телии и др.
В то же время в лингвистической литературе часто мимо внимания исследователей проходит специфика оппозиций, в которую вступают наименования чувств и наименования эмоций. Это объясняется как сложностью природы самих наименований чувств и эмоций, так и
несовершенством терминологического аппарата. Так, «сами исследователи (...) нередко сталкиваются с существенными трудностями при их (оттеночных смыслов - А.Б.) описании, что связано, с одной стороны, с объективно сложным содержанием многих языковых единиц (к ним принадлежат и номинанты эмоций (и чувств - А.Б.), а с другой стороны - с неразработанностью самого понятийно-терминологического аппарата lingua mentalls» [Апресян 1995 - Цит. по Красавский 2001: 223]. При этом высказываются предложения о составлении «связного каталога семантических компонентов («словаря компонентов»), выделенных на материале различных языков и разных групп лексики» [Караулов 1976: 89]
В ряде работ, с одной стороны, происходит смешение терминов «чувство» и «эмоция»> их синонимическое употребление (примером может служить работа А.Вежбицкой «Язык. Культура. Познание»). С другой стороны, многие ученые неправомерно относят наименования чувств и эмоций к эмотивной лексике.
В исследованиях по психологии термины «чувство» и «эмоция» разграничиваются ([Рубинштейн 2003], [Немов 1995]), однако универсального определения содержания терминов пока еще не выработано.
Актуальность данного исследования заключается в том, что слова радость, горе, веселье и грусть, которые являются наименованиями важнейших чувств и эмоций, рассмотрены не изолированно, а в их сложной взаимосвязи. В работе определяются особенности и закономерности взаимоотношений наименований чувств и эмоций в языке и мышлении человека.
Предмет исследования - слова, называющие чувства и эмоции в современном русском языке: имена радость, горе, веселье и грусть, а также компоненты соответствующих словообразовательных гнезд, извлеченные из лексикографических источников и художественных текстов. Своеобразие лексем радость, горе, веселье и грусть заключается в том, что они являются наиболее семантически нагруженными наименованиями чувств и эмоций.
Это позволяет при анализе абстрагироваться от частеречной принадлежности дериватов данных слов и сфокусироваться на оттенках из значений, актуализируемых в материалах исследования.
В исследовании применяются термины слово и лексема как синонимы для обозначения наименований чувств и эмоций человека. Слово (лексема) служит наименованием понятия, которое может быть выражено различными лингвистическими и экстралингвистическими средствами. В чисто стилистических целях мы используем как синонимы словосочетания «представление о чем-либо» и «понятие о чем-либо». Мы не рассматриваем лексемы радость, горе, веселье и грусть как концепты или компоненты лексико-семантического поля, поскольку в данном аспекте интересующие нас лексемы уже изучены. Так, исследованию семантического поля эмотивности в русском языке посвящена докторская диссертация Л.А. Калимуллиной, в функциональном аспекте номинанты эмоций и чувств рассматриваются в докторской диссертации и монографии Л.Г. Бабенко, структура «эмоциональных концептов» рассматривается, в частности, в исследованиях Н.А. Красавского, А.Вежбицкой.
Языковая картина мира - это «живое, многокрасочное полотно», которое способно приобретать новые краски и оттенки, поэтому предполагается ее изучение с учетом двух аспектов: статического и динамического. [Бабенко 1989: 17] «Первый дает представление о языковой картине мира как результате уже свершившегося процесса. Второй решает проблему, как делается языковой образ действительности средствами того или иного языка». [Телия 1988: 174]. Поэтому в настоящем исследовании объектом выступают семантические особенности наименований чувств и эмоций в лексикографической фиксации (статический аспект), в контексте речевой деятельности (динамический аспект). Во втором случае предметом наблюдения становится художественная речь, «где богаче представлены явления окказиональной и образной номинации, ярко обнаруживающие
национальную языковую специфику» [Бабенко 1989: 17], а также результаты психолингвистического эксперимента.
Материалы исследования
1. Лексикографические источники, в том числе словари пословиц
русского языка;
Художественные произведения женской прозы Людмилы Улицкой, Дины Рубиной, Татьяны Толстой;
Художественные произведения мужской прозы Михаила Шишкина, Петра Алешковского, Виктора Ерофеева.
Результаты психолингвистического эксперимента
Выбор данных материалов исследования объясняется следующими причинами.
1. Необходимость анализа лексикографических источников обусловлена закрепленностью в них нормативных значений и употреблений интересующих нас лексем. Были проанализированы данные толковых словарей русского языка, которые послужили материалом для компонентного анализа. По мнению Ю.Н. Караулова, семасиологические исследования допускают методическое понимание семантических признаков как компонентов, манифестируемых словарными дефинициями, словами и синтагмами [Караулов 1976: 185].
Анализ данных толковых словарей и словарей антонимов и синонимов русского языка позволил не только выявить зафиксированные оттенки значений слов радость, горе, веселье, грусть, но и определить системные связи, в которые вступают данные слова в современном русском языке. Традиционно целый ряд исследователей «выявляет системные связи слов, опираясь на словарь и прежде всего - на словарные определения» [Бабенко 1989: 18].
Определить сущность наименований чувств и эмоций человека не только в языке, но и в русской культуре позволил анализ данных словарей пословиц, поскольку «система образов, закрепленных в фразеологическом составе языка служит своего рода «нишей» для кумуляции мировидения и так или иначе связана с материальной, социальной и духовной культурой данной языковой общности, а потому может свидетельствовать о ее культурно-национальном опыте и традициях» [Телия 1996: 215]. Темы, затронутые в пословицах, являются наиболее значимыми для понимания мировоззрения, миропонимания и мировосприятия носителей русского языка. Именно поэтому анализ пословиц позволяет выявить семантические особенности наименований чувств и эмоций человека как наиболее значимых компонентов русской языковой картины мира.
2. Художественный текст, как известно, обладает абсолютным антропоцентрическим характером, так как «искусство в состоянии создать скорее адекватную картину не внешнего мира, (...) а картину субъективных миров внутренней духовной жизни человека во всей ее целостности и полноте» [Постовалова 1988: 39] Основной признак художественных текстов в семасиологическом освещении состоит в том, что они «заключают в себе не только информацию о действительности, а сложный мир чувств, настроений, стремлений человека» [Храпченко 1987: 328] «Эмоциональное содержание -непременный компонент семантической структуры текста, оно пронизывает всю ткань произведения, не оставляя равнодушным читателя» [Бабенко 1989: 102]. Л.Ю. Буянова отмечает также, что «в текстах и дискурсивных образованиях вербализованные эмоции выступают семантическими маркерами душевного состояния языковой личности - автора текста (дискурса) [Буянова 2008: 225].
В настоящем исследовании применен собственно лингвистический подход к анализу психологического содержания художественных текстов, тем более что «автор (...), отображая мир человеческих чувств в их
целостности и неповторимости, опирается на те запасы эмотивных средств, которые имеются в языке. (...) подобный собственно лингвистический анализ актуален и (...) может служить фундаментом дальнейших литературоведческих изысканий» [Там же].
Всего было проанализировано более 320 контекстов, содержащих наименования позитивных и негативных чувств и эмоций человека.
Для изучения окказиональных семантических особенностей наименований чувств и эмоций, отраженных в женской картине мира, были проанализированы художественные произведения Людмилы Улицкой, Татьяны Толстой и Дины Рубиной. Тексты этих авторов были избраны в качестве материла для исследования, поскольку в них чувствам и эмоциям, а также их языковой экспликации уделено особое внимание. То, испытывает ли герой определенные чувства и проявляет ли определенные эмоции, служит критерием для авторской оценки героя и в конечном итоге, возможно, оценки героя читателем.
По мнению исследователей современной женской прозы, существует несколько ее жанрово-тематических типов: «1) интеллектуальная (Т. Толстая, М. Вишневецкая, М. Голованивская, Н. Габриэлян и др.); 2) бытоописательная (Л. Улицкая, В.Токарева, О. Новикова, Л. Фоменко, О. Ильницкая и др.); 3) эротико-модернистская (Н. Искренко, В. Нарбикова, Г. Щербакова, К. Ткаченко и др.)» [Фатеева ].
В данном исследовании рассматриваются два типа женской прозы: интеллектуальная (произведения Татьяны Толстой) и бытоописательная (Людмила Улицкая). Творчество Дины Рубиной также может быть отнесено ко второму жанрово-тематическому типу. В то же время следует согласиться с тем, что данная классификация является спорной и в большой степени условной, поскольку, «с одной стороны, творческая манера каждой из писательниц отчетливо индивидуальна, с другой, - каждая из них пробует себя в разных стилях» [Фатеева].
Выбор упомянутых выше писательниц был связан не только с тем, что все они признаны, отмечены высокими литературными премиями. И Татьяна Толстая, и Дина Рубина, и Людмила Улицкая в интервью признаются, что в творчестве для них важно не утратить видения ребенка. Именно видение ребенка связано с особым восприятием явлений действительности: важно, как люди реагируют на эти явления, какие эмоции проявляют взрослые люди и сверстники в связи с явлениями и событиями, какие чувства они испытывают.
Например, Татьяна Толстая отметила: «Я когда пишу (...) для меня мое детство в запахах и ощущениях и звуках где-то на заднем плане должно присутствовать» [Пикунова 2002].
Ниже приведено высказывание Дины Рубиной: «Я очень открыта любым чудесам, как положительного, так и разного иного толка. Все пожираю, перемалываю... мука будет. Это моя профессия — удивляться. Когда писатель перестает удивляться, он кончается» [Блаус 2007].
Одним из доводов в пользу использования произведений Людмилы Улицкой в исследовании стало признание автора: «В жизни человека есть периоды, когда он особенно чувствителен. Прежде всего - время детства, когда все укрупнено, усилено, имеет дополнительные краски, как будто существует еще один спектр цветов, звуков... Семидесятые, восьмидесятые годы в моей памяти почти не запечатлелись, они просто сжались в один комок... Но зрение ребенка срабатывает до сих пор: меня так и не отпускают мои детские воспоминания» [ Ровенская].
Детское мировосприятие связано с особой чуткостью к чувствам и эмоциям окружающих, а значит, в художественных произведениях данных авторов находят максимально точное отражение тончайшие оттенки значений наименований чувств и эмоций. Женский взгляд сквозь призму детских впечатлений и особенностей мировосприятия предопределяет особую роль языковых экспликаций чувств и эмоций в художественных текстах.
3. Для обеспечения объективных и репрезентативных данных результаты изучения женской языковой картины мира были сопоставлены с результатами анализа семантических особенностей наименований чувств и эмоций человека в мужской картине мира. Иллюстрацией мужской картины мира в данном исследовании служат произведения Михаила Шишкина, Виктора Ерофеева, Петра Алешковского. Писателей объединяет способность к мышлению в масштабе национальной культуры, попытки сопоставления российского менталитета с западным мировосприятием. «Именно мужчины изображают мир и действительность в большем разнообразии качественных характеристик, красок и признаков, чем это делают женщины» [Сл.Генд.]. Кроме того, в произведениях данных авторов находят отражение острые жизненные ситуации, которые предполагают проявление чувств в эмоциях. А значит, наименования радость, горе, веселье и грусть не только используются в текстах в конвенциональных значениях и вариантах сочетаемости, но и обретают оригинальную интерпретацию, новое осмысление, что представляется особенно важным для исследования. Следует также отметить немаловажный факт: все эти писатели получили признание как на родине, так и за рубежом, являются обладателями престижных литературных премий. Это позволяет предположить, что произведения данных авторов служат адекватным отражением современной эпохи.
«Я считаю, что поэт, писатель, художник может жить везде (...)- всё равно душой он всегда принадлежит к своей родной национальной культуре. Я принадлежу к русской культуре. И ни в какой другой существовать не смогу. А мои книги уже живут во Франции, в Германии, в Америке - и я живу там тоже вместе со своими книгами и своими читателями. Где мои книги, там и я», - признался писатель Михаил Шишкин.
Петр Алешковский наделен, по мнению критиков, «генетическим чутьем, позволяющим ему ходить в нынешнем литературном море с небрежностью старого лоцмана, который минует любые опасности и
ловушки, даже не взглянув в их сторону. Мне кажется, что он прежде словесного мастерства или так называемого жизненного опыта обрел главное писательское знание, а именно: все подлинное в литературе развивается только «путем зерна»» [Басинский 1994].
В романах «Энциклопедия русской души», «Пять рек жизни» Виктора Ерофеева также находит отражение широкий спектр человеческих переживаний, выраженных в крайне эмоциональной форме. Подобное стилистическое своеобразие данных художественных произведений также стало причиной их выбора в качестве иллюстрации «мужского взгляда» на мир чувств и эмоъ\ий человека.
Несмотря на примененное в работе условное разделение «мужской» и «женской» картины мира, исходной точкой в понимании этих явлений может служить высказывание Татьяны Толстой: «(...) я считаю, что разницы между мужчиной и женщиной в плане творчества нет. Потому что чем лучше литература, тем больше эта грань стирается. (...) Если личность всеобъемлющая, то мужчина может быть женщиной, женщина может быть мужчиной, там все сливается. (...) Мужчина и женщина имеют точки пересечения, а имеется такое пространство, где нет никаких точек пересечения. Потому что люди должны сосуществовать и дополнять друг друга. А писатель, как и любой художник, это трансцендирует, он должен быть всюду и всем (...)» [Пикунова2002].
Для определения особенностей языковой экспликации чувств и эмоций, а также выявления окказиональных семантических особенностей слов радость, горе, веселье и грусть важно изучение авторской картины мира писателя - «всеобъемлющей личности», который служит своеобразным вместилищем опыта и впечатлений, является «всюду и всем».
4. В данном исследовании впервые предпринята попытка описать слова - наименования чувств и эмоций человека не только с точки зрения лексикографической фиксации и индивидуального восприятия
(художественной картины мира авторов мужской и женской прозы), но и в речевой практике на материале психолингвистического эксперимента.
Цель эксперимента - определение наличия или отсутствия в представлении носителей русского языка, в их языковом сознании различия между терминами «чувство» и «эмоция» (их содержанием) и между словами, обозначающими чувства и эмоции.
Выборка респондентов - условно случайная, количество респондентов (генеральная совокупность из жителей г. Казани) - 75", из них женщин - 42, мужчин - 33 человека (в соответствии с тендерной представленностью респондентов в генеральной совокупности).
Эксперимент был проведен по методике семантического дифференциала [Белянин 2005: 136], которая получила широкое применение в теории массовой коммуникации, а также в исследованиях, связанных с «восприятием и поведением человека, с анализом социальных установок и личностных смыслов» [Там же], широко используется в психолингвистике, психосемантике, социологии и экспериментальной лингвистике. Данный метод служит для построения семантических пространств и относится к методам шкалирования.
Процедура эксперимента заключается в следующем. Испытуемым предъявляется слово (наименование чувства или эмог(ии), и они должны отметить цифру, которая соответствует их представлению о слове. На каждой шкале нанесена градация от +3 до -3 через 0. Разница в оценках показывает семантическую дифференциацию слов. Форма исследования -анкетирование. Анкета (см. Приложение), которая была разработана для
1 В соответствии с демографическими показателями численности
населения г. Казани по данным 2007 года.
2 По стандартам Всемирной Ассоциации Профессионалов
маркетинговых и социологических исследований (ESOMAR), минимально
допустимый уровень выборки - 75 респондентов.
проведения эксперимента, включала ряд заданий. Респондентам было предложено оценить слова, обозначающие чувства и эмоции по следующим параметрам: «стабильность/нестабильность», а также «ощущение холода/ тепла».
Описанная выше методика была использована в сочетании с методом классификации, основанным на гипотезе Дж. Миллера о том, что «формы классификации материала соответствуют внутренним семантическим связям этого материала и, следовательно, структура этих связей может быть выражена в самой процедуре классификации» [Там же: 147]. В настоящем исследовании метод классификации был несколько видоизменен: респондентам было предложено разделить представленные слова на две группы {чувства и эмоции) или же оставить данную графу незаполненной.
Таким образом, на материале трех источников доказывается справедливость гипотезы.
Научная новизна работы состоит в том, что впервые
выявлены семантические особенности слов, формирующих оппозиции как наименования чувства и эмоции человека;
анализ семантических особенностей наименований чувств и эмоций проведен на обширном материале лексикографических источников, в том числе пословиц русского языка, художественных текстов (писателей мужской и женской прозы), а также в речевой практике на материале психолингвистического эксперимента;
обоснована адекватность оппозиции «радость - горе», «веселье -грусть» как слов, обозначающих позитивные и негативные чувства и эмоции человека;
установлено, что для языковой экспликации чувств используются имена существительные, а для обозначения эмоций - имена прилагательные, наречия и категории состояния.
Целью настоящего исследования является всестороннее изучение семантических особенностей слов, называющих радость, горе, веселье, грусть, а также обоснование разграничения слов, обозначающих чувства и эмоции человека в современном русском языке.
Достижение поставленной цели предполагает решение следующих исследовательских задач:
1) выявить и проанализировать зафиксированные в
лексикографических источниках семантические особенности слов,
обозначающих позитивные и негативные чувства и эмоции;
2) установить сочетаемостные возможности выявленных слов, а также
возможности их вступления в системные отношения (синонимические,
антонимические);
3) изучить окказиональные семантические и функциональные
особенности слов-наименований чувств и эмоций человека на примере
художественных текстов женской и мужской прозы;
4) выявить и изучить наличие или отсутствие разграничения чувств и
эмоций в речевой практике носителей русского языка.
Для решения поставленных задач необходимо сформулировать рабочую гипотезу: слова радость, горе, веселье и грусть связаны сложными взаимоотношениями и представляют собой, с одной стороны, противопоставление лексем, обозначающих чувства и эмоции (радость -веселье, горе - грусть), с другой стороны - противопоставление лексем, обозначающих негативные и позитивные чувства и эмоции человека (радость - горе, веселье - грусть).
В работе применен комбинированный (комплексный) подход с использованием методов анализа словарных дефиниций, элементов компонентного анализа, дистрибутивного (т.е. анализа сочетаемости)
анализа, контекстуального, элементов стилистического анализа, статистический метод, метод психолингвистического эксперимента.
Во главу анализа в настоящем исследовании ставятся семантические особенности словоупотребления лексем, называющих чувства и эмоции человека.
Круг поставленных задач и полученные результаты определяют теоретическую и практическую значимость данного исследования.
Теоретическая значимость определяется тем, что - в работе представлен комплексный подход к анализу семантических особенностей наименований чувств и эмоций человека;
на основе разработанной методики эксперимента выявлены критерии разграничения чувств и эмоций человека в сознании носителей языка: ментальные компоненты «стабильность» и «глубина»;
установлено, что разделение слов на наименования чувств и эмоций не является формальным; слова радость, горе и веселье, грусть противопоставлены друг другу как наименования чувств и наименования эмоций на всех языковых уровнях;
- наименования чувств и эмоций способны даже в изолированной
позиции вызывать определенные чувства и эмоции у носителей русского
языка.
Практическая значимость диссертации заключается в том, что
Разработана методика психолингвистического эксперимента по опросу респондентов, которая позволяет разграничить наименования чувств и эмоций в языковом мышлении носителей русского языка;
Сделанные описания и выводы могут быть использованы при разработке курсов по когнитивной лингвистике и проблемам языковой картины мира, в преподавании лексики современного русского языка в иностранной аудитории.
Композиция работы обусловлена разделением исследуемых слов на наименования позитивных (радость, веселье) и негативных (горе, грусть) чувств и эмоций человека. В I главе анализируется проблема разграничения чувств и эмоций в философии, психологии и языкознании. II глава посвящена описанию семантических особенностей наименований позитивных чувств и эмоций (словам радость, веселье). В III главе раскрываются семантические особенности наименований негативных чувств и эмоций человека. В IV главе рассмотрен вопрос об отношении наименований негативных и позитивных чувств и эмоций в языке. В Заключении излагаются выводы, полученные в ходе исследования.
Таким образом, работа состоит из введения, четырех исследовательских глав, заключения и приложения.
Основные положения, выносимые на защиту
1. Согласно результатам сопоставления данных лексикографических
источников, употреблениям наименований чувств и эмоций в
художественных текстах и результатам лингвистического эксперимента,
наименования радость, горе, веселье и грусть формируют оппозиции
«радость - горе» и «веселье - грусть» как наименований чувств и эмоций
человека.
2. Установлено, что существует своеобразная оппозиция
«переживаемое внутри {чувство) - внешне выраженное (элюция)».
Наименования эмоций разделяются на связанные с «шумом» (веселье) - и
характеризующиеся «тишиной, отсутствием шума» (грусть).
3. В силу конвенциональных и окказиональных особенностей
наименования чувств (слова горе и радость) связаны как контекстуально, так
и ментально с представлением о душе и о религиозном осмыслении
действительности, а также о семье и сочувствии, сопереживании.
4. Установлено, что для языковой экспликации чувств в
художественном тексте используются имена существительные, а для
выражения эмоций - имена прилагательные, наречия, категория состояния.
Апробация результатов. Основные положения диссертации обсуждались на итоговых конференциях ученых и аспирантов кафедры современного русского языка и русского как иностранного Казанского государственного университета (2006, 2007); озвучены на VII Межвузовской научной конференции студентов-филологов (секция семантики и грамматики русского языка), организованной филологическим факультетом Санкт-Петербургского государственного университета (г. Санкт-Петербург, 12-16 апреля 2004, 2005 гг.); были представлены на международном форуме молодых ученых «Ломоносов - 2005» (секция семантики русского языка); на международной научной конференции «В. А. Богородицкий: научное
наследие и современное языковедение» (Казань, 2007); опубликованы в журналах «Вестник Чувашского университета» и «Ученые записки Казанского государственного университета», включенных в перечень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий, рекомендованных ВАК для публикации основных научных результатов диссертации на соискание ученой степени кандидата наук (2007). Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях:
Бабкина А.Ю., Балалыкина Э.А. К вопросу о семантических особенностях наименований позитивных и негативных чувств и эмоций человека в женской языковой картине мира /А.Ю. Бабкина, Э.А Балалыкина // Вестник Чувашского университета. Гуманитарные науки №1 2007. - Чебоксары: Изд-во.: ЧГТУ, 2007 - С. 131 - 135.
Бабкина А.Ю. Семантические особенности наименований негативных чувств и эмоций в мужской картине мира/ А.Ю. Бабкина // Ученые записки Казанского государственного университета. Серия Гуманитарные науки, 2008. - Т . 150 Кн.2 - С. 180 - 184.
Бабкина А.Ю. Функциональные особенности слов, обозначающих чувства и эмоции человека, на примере слов лексико-семантического поля «радости»/А.Ю. Бабкина// Тезисы 7 Межвузовской научной конференции студентов-филологов. - Спб.: Изд-во.: СпбГУ, 2004. - С. 35-36.
Бабкина А.Ю., Балалыкина Э.А. Семантические особенности слов, обозначающих чувства и эмоции человека, на примере слов лексико-семантического поля «радости»/А.Ю. Бабкина, Э.А. Балалыкина// Актуальные проблемы современной науки: Труды 5-й Международной конференции молодых ученых и студентов. Социальные и гуманитарные науки. Часть 34. Языкознание - Самара: Изд-во.: СамГТУ,2004.-С. 7-9.
Бабкина А.Ю., Балалыкина Э.А Функциональные особенности слов, обозначающих отрицательные чувства и эмоции человека/ А.Ю.
Бабкина, Э.А. Балалыкина // Актуальные проблемы современной науки: Труды 5-й Международной конференции молодых ученых и студентов. Социальные и гуманитарные науки. Часть 34. Языкознание
- Самара: Изд-во.: СамГТУ, 2004. - С. 10 - 17.
Бабкина А.Ю. К проблеме разграничения лексики, обозначающей чувства и эмоции человека в русском языке, и способности наименований к инициированию соответствующих чувств и эмоций / А.Ю. Бабкина// Лингвистические исследования: сборник научно-методических работ/ отв. ред. Н.В. Габдреева - Казань.: Изд-во КГТУ им. Туполева, 2005. - С. 9 - 17.
Бабкина А.Ю. Семантические особенности оппозиций «радость -горе», «веселье - грусть» как обозначений чувств и эмоций в современном русском языке/ А.Ю. Бабкина// Сборник тезисов IX межвузовской научной конференции студентов-филологов, - Спб.: Изд-во СпбГУ, 2006. - С. 124 - 125.
Бабкина А.Ю. Отражение семантических особенностей наименований чувств и эмоций человека в формировании оппозиций / А.Ю. Бабкина // Итоговая научно-образовательная конференция студентов Казанского государственного университета 2006 года: Сборник статей.
- Казань: Казан, гос. ун-т, 2006.'- С. 85 - 86.
9. Бабкина А.Ю. Отражение семантических особенностей наименований
чувств и эмоций человека в женской и мужской картинах мира / А.Ю.
Бабкина // В.А. Богородицкий: научное наследие и современное
языковедение: тр. и матер. Междунар. науч. конф. (Казань, 4-7 мая
2007 г.). Т.1. - Казань: Казан, гос. ун-т им. В.И. Ульянова-Ленина, 2007
-С.210-213.
Когнитивный подход к изучению наименований чувств и эмоций человека
Осознанием того, что «язык, будучи человеческим установлением, не может быть понят и объяснен вне связи его с создателем и пользователем» [Кравченко 1996: 6] была обусловлена смена научных парадигм в языкознании: на смену сравнительно-исторической и сменившей ее системно-структурной парадигмам приходит антропоцентрическая парадигма.
Впервые мысль об антропоцентричности языка высказал Гумбольдт, который отметил, что «человек становится человеком только через язык, в котором действуют творческие первосилы человека, его глубинные возможности. Язык есть единая духовная энергия народа» [Гумбольдт 1984: 51]. В отечественной лингвистике об антропоцентризме как основном принципе лингвистики на современном этапе впервые заговорил, анализируя концепцию Э. Бенвениста, Ю.С. Степанов: «Язык создан по мерке человека, и этот масштаб запечатлен в самой организации языка; в соответствии с ним язык и должен изучаться. Поэтому в своем главном стволе лингвистика всегда будет наукой о языке в человеке и о человеке в языке» [Степанов 1974: 15].
Именно в рамках концепции антропоцентризма получает свое развитие когнитивная лингвистика, предпосылки для определения объекта которой сформулированы уже в работах И.А. Бодуэна де Куртене: «из языкового мышления можно выявить целое своеобразное знание всех областей бытия и небытия, всех проявлений мира, как материального, так и индивидуально-психологического и социального (общественного)» [Бодуэн де Куртене 1963: 312].
Источниками когнитивной лингвистики в научной литературе принято называть целый комплекс научных направлений. У истоков изучения взаимоотношений языка и мышления стоят прежде всего психология и медицина (труды В.М. Бехтерева, И.П. Павлова, И.М. Сеченова). Значимый вклад в разработку проблемы внесли нейролингвисты (Л.С. Выготский, А.Р. Лурия). Изучением процессов речепорождения и речевосприятия, процессов изучения языка как знаковой системы занимается психолингвистика (американские психолигвисты, А.А. Леонтьев, А.А. Залевская и др.) Второй источник когнитивистики - лингвистическая семантика: для когнитивного подхода характерно стремление увидеть за категориями языковой семантики понятийные категории более общего порядка. Третьим источником называют когнитивную науку, предметом которой является устройство и функционирование человеческих знаний.
В целом исследования в области когнитивной лингвистики, несмотря на различия авторских концепций, объединены тем, что в центре внимания, как отмечает Н.К. Рябцева, находится «связь знаний, заложенных в языке, с субъектом восприятия, познания и мышления, поведения и практической деятельности; преломление реального мира - его видения, понимания и структурирования - в создании субъекта и фиксирование его в языке в виде субъектно (и этнически) ориентированных понятий, представлений, образов, концептов и моделей» [Рябцева 2000: 3].
Особенно важным для настоящего исследования представляется тот факт, что в рамках антропоцентричной научной парадигмы сформировалась еще одна отрасль лингвистики - лингвокультурология. Ее задачей является исследование «проявления культуры народа, которые отразились и закрепились в языке» [Маслова 2001: 9]. Язык в лингвокультурологической традиции понимается как «орудие культуры, ее часть, и в то же время необходимое условие ее существования» [Пименова 2006: 21]. А значит, лингвокультурология изучает язык как феномен культуры [Маслова 2001: 8]. Культура является исторической памятью народа, язык «благодаря кумулятивной функции, хранит ее, обеспечивая диалог поколений, не только из прошлого в настоящее, но и из настоящего в будущее» [Телия 1996: 228].
Лингвокультурологические исследования имеют давнюю традицию. Европейская лингвокультурологическая традиция связана с такими именами, как Ф.де Соссюр, Р.Якобсон, Р.Барт, Т.ван Дейк. Весомый вклад в лингвистическую теорию культурно-ситуативных моделей внесли Л.Витгенштейн, Г.Гадамер, Г.Гийом, М.Хайдеггер, Н.Хомский, К.Ясперс. У истоков определения мировоззрения народов через их языки стоял В.Гумбольдт. Его идеи получили своё продолжение в трудах А.А.Потебни, а также А. Мейе, Ж. Вандериеса, Э.Бенвениста.
Существует множество самостоятельных направлений, в каждом из которых складывалось свое понимание связей языка и культуры: антрополингвистика, этнолингвистика, социолингвистика, психолингвистика и т.п.
Анализ данных лексикографических источников
Исследование и анализ состава и особенностей словообразовательных гнезд с вершинами рад и веселый является необходимым условием изучения семантических особенностей дериватов данных слов.
Словообразовательное гнездо с вершиной рад в современном русском языке, по данным Словообразовательного словаря [Словообр.сл], насчитывает 39 дериватов. В состав словообразовательной парадигмы первой ступени входят слова, образованные суффиксальным способом: рад-ехонек, рад-ешенек, рад-ость, рад-овать. Словообразовательные парадигмы второго уровня образованы от прилагательного радостный и включает лексемы: радош-н-ый, без-радостный, жизн-е-радост-ный. От глагола радовать суффиксальным способом образованы глаголы радовать-ся, радова-HHJ-e, префиксальным способом: об-радовать, по-радовать. От глагола радоваться префиксальным способом образованы глаголы воз-радоваться, за-радоваться, на-радоваться, об-радоваться, по-радоваться.
Словообразовательное гнездо с вершиной веселый отличается существенно большим числом дериватов и содержит 61 лексему. Прежде всего следует отметить, что в парадигму слова веселый входит большое число слов, оформленных морфемами с экспрессивным значением: веселенький, веселехонек, веселешенек, превеселый, развеселый. Кроме того, от слова веселый образуется существительное со значением лица -весельчак. В парадигме слова рад лексема с подобным значением лица отсутствует. Кроме того, словообразовательная парадигма слова веселый в современном языке продолжает дополняться по известным в языке словообразовательным моделям: так, в разговорном языке частотно слово веселуха, которое функционирует как стилистически сниженный вариант лексемы веселье.
Интересно, что в приведенных парадигмах присутствуют слова, образованные от соответствующих производящих основ с помощью суффиксов -ехонек, -ешенек. Использование лексем с данными экспрессивными суффиксами характерно для языка фольклора.
В свете настоящего исследования важно, что все лексемы указанных гнезд передают понятия радость и веселье, что позволяет абстрагироваться от их частеречной принадлежности и исходить из предположения о том, что семантические особенности практически всех компонентов гнезда создают единую картину интересующих нас представлений о радости и веселье.
Для определения семантических особенностей слов радость и веселье необходимо прежде всего рассмотреть особенности традиционного толкования значений данных слов, выявить отличия в толкованиях, представленных в различных лексикографических источниках.
В толковых словарях современного русского языка зафиксированы следующие значения слов радость и веселье.
Радость - веселое чувство, ощущение большого душевного удовлетворения, а также радостное, счастливое событие (интересно, что в донном случае лексемы представляются как синонимичные); счастье -чувство и состояние полного, высшего удовлетворения; восхищение -высшее удовлетворение, восторг; веселье - беззаботно-радостное настроение, радостное оживление, оживленное, шумное развлечение, увеселение. [НовТС], [ТСОж], [ССРЛЯ].
Прежде всего следует отметить, что идентификация лексем как чувства или состояния происходит в известной степени произвольно, эти понятия фактически оказываются дублетными. А значит, неправомерно опираться на эти определения при анализе семантики наименований чувств и эмоций.
Кроме того, авторы толковых словарей фиксируют семантическую связь лексем радость, блаженство, счастье и восхищение через родовое слово «удовлетворение».
Анализ данных лексикографических источников
Говоря об особенностях словообразовательных гнезд, которые формируют наименования негативных чувств и эмоций, следует отметить, что вершинами этих гнезд являются имена существительные (грусть, горе).
Словообразовательная парадигма слова горе, судя по данным Словообразовательного словаря [Словообр.сл], насчитывает 53 лексемы, среди которых суффиксальным способом образованы гор-юшк-о, гор-есть, гор-юн, гор-юха, гор-юша, гор-ев-ой, гор-ев-ать, основосложением - горе-богатырь, горе-охотник, горе-писатель, горе-руководитель, горе-рыбак, горе-рыболов, горе-хозяйственник, полгоря. Парадигма глагола горевать включает глаголы за-горевать, из-горевать-ся, на-горевать-ся, от-горевать, пере-горевать, по-горевать, про-горевать, раз-горевать-ся, существительное горевание. Интересно, что данное словообразовательное гнездо содержит два существительных со значением лица: горюн и горемыка, образованное от глагола горемыкать.
Словообразовательная парадигма слова грусть содержит 32 слова: грустинка, грустный, грустить. От глагола грустить образованы глаголы грустить-ся, вз-грустить, за-грустить, на-грустить-ся, от-грустить, погрустить, про-грустить, раз-груститься, конфиксальным способом - вз-груст-ну-ть, с-груст-ну-ть. Дериватами имени прилагательного грустный являются лексемы грустн-ое, грустн-оват-ый, груст-енек, грустн-ешенек, груст-нехонек, грустн-о, пре-грустный, грустн-е-ть. Следует отметить тот факт, что в словообразовательное гнездо слова грусть входит наименьшее число дериватов, что связно, возможно, с его более низкой, по сравнению с другими лексемами, частотностью в языке.
В настоящем исследовании мы исходим из того, что все компоненты указанных гнезд передают понятия горе и грусть, а значит, семантические особенности компонентов гнезда создают единую картину интересующих нас представлений о горе и грусти.
Для изучения семантики слов, называющих негативные чувства и эмоции человека, необходимо прежде всего обратиться к конвенциональным семантическим особенностям слов горе и грусть.
Когда исследователи называют универсальными основные концептуальные и чувственные категории, они имеют в виду «лишь то обстоятельство, что они присущи человеку на любом этапе его истории, - но по своему содержанию они изменчивы» [Гуревич 1982: 17]. Поэтому важным представляется обращение к истории указанных наименований.
Как отмечает В.В. Колесов, в древнерусской литературе только сугубо положительные личности — герои и святые — были наделены особым чувством душевного очищения в невзгодах — грустью, тоской и печалью [Колесов 2007: 346]. В то же время, по мнению философов, для русского человека характерна чувствительность, которая мешает трезвой оценке реального положения дел: «Русский энтузиируется (...) по-своему: в такие минуты русская женщина ударяется в слезы, мужчина впадает в грусть» [Ключевский 1990: 423].
Лексема грусть, по свидетельству В.В. Колесова, исторически была обозначением чувства, а позже - эмоции. Свидетельством того, что глагол грустить первоначально был связан с характеристикой внутрннего переживания, является зафиксированное в этимологическом словаре [Фаем I] значение этимологически родстенных слов: в литовском «я расчувствовался» и др-прусском. «сострадание». В.В. Колесов отмечает: «Совмещение древнего, очень конкретного («ситуативного») значения с благоприобретенным в культуре новым и создавало в старые годы символ, за которым скрывалась целая цепочка внутренних переживаний: грусть — как отвращение: она грызет; печаль — как забота: она печет, .жжет; тоска — как стеснение духа: она истощает (ей сродни и скука); плач — как битье (в грудь): он колотит; скорбь — как усиленная забота: она загрызает сердце; туга — как тяжесть на сердце: она тянет; мука — как сильное терзание
