Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. ПРЕДИКАТ КАК СРЕДСТВО ВЫРАЖЕНИЯ АВТОРСКОГО НАЧАЛА В РОМАНЕ «ДВОРЯНСКОЕ ГНЕЗДО» И.С. ТУРГЕНЕВА 23
1. О понятии «предикат» в научном освещении 24
2. Имена существительные в роли предиката в романе И.С. Тургенева «Дворянское гнездо» 33
2.1. Имена существительные как предикаты 33
2.2. Имена существительные в функции предиката, характеризующие персонажную зону романа: предикативные формы 40
2.3. Имена существительные в функции предиката, характеризующие персонажную зону романа: непредикативные формы 45
3. Имена прилагательные в роли предиката в романе И.С. Тургенева «Дворянское гнездо» 48
3.1. Особенности употребления имен прилагательных в роли предиката 48
3.2. Использование различных форм имен прилагательных в роли предиката в персонажной зоне романа И.С. Тургенева «Дворянское гнездо» 51
4. Глагольные предикаты в романе И.С. Тургенева «Дворянское гнездо» 60
4.1. Акциональные глаголы в функции предиката 60
4.2. Статуальные глаголы в функции предиката 74
4. 3. Реляционные глаголы в функции предиката 79
4.4. Лексико-семантические группы глаголов, использованных при создании образа главного героя романа 82
5. Специфика введения предикатов и экспликация позиции автора 92
Выводы по 1 главе 97
ГЛАВА 2. СТИЛИСТИЧЕСКОЕ УПОТРЕБЛЕНИЕ СЛОВ В ФУНКЦИИ ПРЕДИКАТА В РОМАНЕ «ДВОРЯНСКОЕ ГНЕЗДО»: К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ОСОБЕННОСТЕЙ ИДИОСТИЛЯ И.С. ТУРГЕНЕВА 99
1. О средствах идиолекта, отражающих особенности идиостиля И.С. Тургенева 101
1.1. Понятия «идиостиль» и «идиолект» как рабочие термины при анализе художественного текста И.С, Тургенева 101
1.2. Использование И.С. Тургеневым стилистически окрашенной лексики в роли предиката 106
1.3. Роль фразеологизмов в формировании идейно-художественной структуры романа 114
1.4. Концептуально значимые предикаты романа «Дворянское гнездо» И.С.Тургенева 120
1.4.1. Фразеологизм хинью пошло как экспликатор авторского отношения к миру дворянских гнезд 121
1.4.2. Стилистические функции слова добрый и отражение этико-философской мысли автора 124
2. Художественные образы романа И.С. Тургенева в лексической аранжировке 131
2.1. Ключевые слова, отражающие черты русского национального характера 131
2.2. Роль предикатов в создании художественного образа Лаврецкого 142
2.3. Имя прилагательное в роли предиката - излюбленное средство тургеневской характеристики 149
2.4. Средства и способы авторской характеристики главной героини романа Лизы Калитинои 154
Выводы по 2 главе 161
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 163
БИБЛИОГРАФИЯ 166
ПРИЛОЖЕНИЕ 185
- О понятии «предикат» в научном освещении
- Имена существительные в роли предиката в романе И.С. Тургенева «Дворянское гнездо»
- О средствах идиолекта, отражающих особенности идиостиля И.С. Тургенева
Введение к работе
Искусство слова... Мастерски владел этим искусством И.С. Тургенев -великий русский писатель 2-й половины XIX века, художественные открытия которого не только обогатили русский литературный язык, но и упрочили его славу как «великого и могучего» языка.
Тексты И.С. Тургенева обладают той притягательной силой, которая вдохновляет исследователей на поиски материала, раскрывающего своеобразие национальной языковой картины мира (ЯКМ), еще не до конца познанной. Язык как некий храм, это то, что было до нас, и будет после нас, то одухотворенное в человеке, что воплощается в тексте словом, расцвеченным писательским талантом.
Не одно поколение лингвистов и литературоведов обращалось к исследованию феномена Тургенева-классика (НЛ. Страхов, 18S5; В. Гиппиус, 1919; К,К. Истомин, 1923; Н.Л. Бродский, 1931; А. Кипренский, 1940; СМ. Петров, 1957; Г.А. Бялый, 1962; Г.Б. Курляндская, 1977; Д.Н. Овсянико-Куликовский, 1896; Е.Г. Эткинд, 1999; Л.И, Скокова, 2000; И.А. Беляева, 2002; Н.А, Куделько, 2003; Н.Д. Тамарченко, 2004; В.Я. Линков, 2006 и др.). Особенности мастерства писателя объясняют интерес и порождают многообразие подходов, выбор тематики и проблематики изучения его творческого наследия.
О магнетизме языка Тургенева сказал К.К. Истомин: «Мы стоим перед мало исследованной областью, еще ожидающей углубления в нее и к этому углублению зовущей» (Истомин, 1923, 126). На этот зов откликнулись и мы, избрав для научного исследования идиостиль писателя, которого нам
(вслед за К. Кедровым) хочется назвать «императором русского языка», «Моцартом в прозе» (Кедров, 2006, 99).
Мы считаем, что в ряду великих русских писателей, продолживших пушкинскую традицию, обработавших и поднявших на новую высоту литературный язык, И.С. Тургеневу по праву можно отвести одно из первых мест. Он вошел в историю русского литературного языка как крупнейший мастер художественной прозы, блестящий стилист и один из создателей современного русского литературного языка.
«И.С. Тургенев унаследовал лучшие поэтические традиции своих предшественников - Пушкина, Лермонтова и Гоголя. Его исключительное умение передать глубокие внутренние переживания человека, его «живое сочувствие к природе, тонкое понимание ее красот» (А. Григорьев), «необыкновенная тонкость вкуса, нежность, какая-то трепетная грация, разлитая на каждой странице и напоминающая утреннюю росу» (Мельхиор де-Вопоэ), наконец, всепокоряющая музыкальность его фразы - все это порождало неповторимую гармонию его творений. Художественная палитра великого русского романиста отличается не яркостью, но мягкостью и прозрачностью красок» (Пустовойт, 1980, 3).
Г.Б. Курляндская подчеркнула: «Связь Тургенева с предшественниками видна прежде всего в изображении характеров, сложном сочетании в них социально-типических проявлений с общечеловеческим содержанием» (Курляндская, 1980, 5). Нас также привлекают эти характеры и интересуют черты идиостиля писателя, проявившиеся при их создании.
Восхищаясь силой и красотой русского языка, относясь к нему как к «кладу», «достоянию», Тургенев не только с исключительным умением использовал все его богатейшие возможности для изображения характеров, обладающих набором выразительных черт, представляющих менталитет человека, но и в подтексте указывал на события огромного общественного значения.
Факты жизни и, как следствие, вехи биографии обусловливают выбор тем, круг проблем, рассматриваемых в произведениях автора. Так, известно, что в начале 1843 года Тургенев поступает на службу в Министерство Внутренних Дел, в особую канцелярию по крестьянским делам, а в декабре 1842 года составляет официальную бумагу, где излагает мысли о русском хозяйстве: «Несколько замечаний о русском хозяйстве и о русском крестьянине». На этот факт обращает внимание Л.И. Скокова в статье «И. Тургенев о дворянстве», где она отмечает: «На первый план выходит драматическая история современного Тургеневу русского дворянства. Недаром же роман называется «Дворянское гнездо»... В 1842 году Тургенев только коснулся темы дворянства. И в 1858 году, когда разгорелись споры вокруг дворянского сословия, он, активный сторонник отмены крепостного права, не мог обойти тему дворянства молчанием. Потому «Дворянское гнездо», роман, задуманный еще в 1856 году (и скорее всего по личному поводу), возник именно в 1858 году в связи с полемикой о крестьянской реформе и о судьбе русского дворянства в этой реформе» (Скокова, 2004, 101).
Ключевое значение в разгадке тайны слова, особенностей идиостиля, имеет, по словам Г.О Винокура, «изучение языка писателя в проекции на его биографию, факты которой, так или иначе, дают толчок формированию тех или иных индивидуальных свойств языковой личности... Надо обратить внимание на то, что самое понятие «личность» по отношению к писателю может толковаться различно. Рядом с реальной личностью писателя, которую познаем или представляем в биографии на основании соответствующих исторических материалов, живет его иная, литературная личность, та, которая заключается в его произведениях. Во всяком тексте есть тот, кто говорит, субъект речи, хотя бы слово я в нем ни разу не встретилось. Не требует доказательства, что в художественном произведении субъект речи есть одно из явлений художественной фантазии и потому не сводимо без остатка к соответствующей реальной биографической личности. В этом
случае характеристики, которые мы выводим из наблюдений над различными индивидуальными, внеграмматическими свойствами в языке литературных произведений, мы будем приписывать уже не биографической, а литературной личности писателя» (Винокур, 1991,44,48).
Индивидуальное мастерство писателя раскрывается в своеобразии его произведений, но художественное своеобразие произведения обусловлено не только мерой таланта, но и жизненным опытом автора.
Мы стремимся исследовать язык романа «Дворянское гнездо» И.С. Тургенева с учетом фактов биографии писателя, преломить особенности идиолекта и идиостиля сквозь призму жизненных коллизий, показать, как проявляется в тексте необыкновенная одаренность, которая позволяет говорить о личности, опередившей время, поражающей своим мировосприятием, отраженным в произведениях. И.С. Тургенев признан не только прекрасным художником слова, но и обладателем редкой лингвистической интуиции, способности чувствовать предназначенность слова как средства воплощения предмета изображения. А.Г. Цейтлин указывает на важный фактор: «Интерес Тургенева к языку основывался на прочной научной базе, Получив в юности хорошее филологическое образование, Тургенев в течение всей своей жизни интересовался лингвистическими проблемами» (Цейтлин, 1958,269).
Язык Тургенева и поныне является образцом стилистического совершенства; писателю было присуще высокое умение стилистически целесообразно использовать узуальные и - реже - неузуальные единицы языка и грамматические формы. В текстовой ткани произведений автор использовал лишь тот материал, который гармонировал с литературной речью, и в таком количестве, чтобы он не засорял речь, не затруднял ее восприятие и понимание (См. о чувстве языка: Литвинов, 1958, 307). И хотя языковое мастерство автора постоянно находится в поле зрения исследователей, многие грани его таланта еще недостаточно изучены. Так, не подвергался пристальному исследованию синтаксис тургеневской прозы,
употребление и стилистическое использование не только окрашенных, но и нейтральных слов, в частности, в функции предиката, чему мы и посвятили свое диссертационное исследование как актуальной зоне лингвистических разысканий.
«Роман «Дворянское гнездо» написан тем «прекрасным» языком,
который является «первоосновой» художественного творчества,
благодатным объектом научно-лингвистического наблюдения и анализа», -отмечал Д.Н. Введенский (Введенский, 1954,125).
Начиная исследование идиостиля писателя-классика, как было сказано выше, мы непременно должны приподнять завесу личного, влиявшего на мастера в период создания художественного произведения, рассматривая черты портрета языковой личности (ЯЛ) автора. «Под языковой личностью понимается «совокупность способностей и характеристик человека, обусловливающих создание и восприятие им речевых произведений (текстов), которые различаются а) степенью структурно-языковой сложности, б) глубиной и точностью изображения действительности, в) определенной целевой направленностью. В этом определении объединены способности человека с особенностями порождаемых им текстов» (Караулов, 1987,3).
Тургенев был необыкновенно одаренной личностью, он «жаждал познаний» (Б. Зайцев). Окончив Петербургский университет, он продолжил образование в Берлине, слушал лекции по филологии и философии. Ученые полагают, что столь страстная тяга к знаниям объяснима его нелюбовью к матери, которая не сумела дать ему ласки и любви. Не познав тепла семейного очага, Тургенев не любил семьи, не пожелал он и многим своим героям тепла и уюта (Лаврецкий в «Дворянском гнезде», Базаров в «Отцах и детях», Нежданов в «Нови», Чулкатурин в «Дневнике лишнего человека» и др.). Отсутствие счастливого семейного уклада как внешняя причина, породило внутреннее напряжение и тоску, о чем свидетельствуют известные биографы И.С. Тургенева: СМ. Петров «И.С. Тургенев: Жизнь и творчество»
(1968), Н.И. Якушин «И.С. Тургенев в жизни и творчестве» (1998), Г.Б. Курляндская «Эстетический мир Тургенева» (1994), В.М. Маркович «И.С. Тургенев и русский реалистический роман 19 века (30-50-е годы)» (1982), В.Н. Топоров «Странный Тургенев» (1998) и др. Писатель был одинок, и это напряженное, тревожное состояние души сумел передать читателю настолько умело, что, следуя за судьбой его героев, анализируя их поступки, внешность, речь, читатель искренно сопереживает, но, самое удивительное, испытывает то же мучительно-тоскливое чувство внутреннего одиночества, которое было так знакомо самому мастеру. Нам близко следующее утверждение: «Справедливо говорят, что с ранних пор Тургенев невзлюбил «основы» - брак, семью, дом - и что детские и юношеские переживания в родительском доме - будь он в Спасском, на Самотеке или на Остоженке -отвратили его от таких «основ». Это отталкивание от своего дома, жизнь у чужого очага определили его бездомность и одиночество, остро почувствованные им в конце жизни. Об этом состоянии лишенности своего гнезда, безгнездовья или прилепленности к чужому гнезду Тургенев писал не раз, как и те, кто наблюдал за его жизнью, и кого печалило его одиночество. П.Д. Боборыкину Тургенев рассказывал: «Жизнь моя сложилась так, что я не сумел свить собственного своего гнезда. Пришлось довольствоваться чужим» (Топоров, 1998, 81).
Мы не ошущаем никакого преувеличения в отзывах о Тургеневе современников (П.В. Анненкова, В.Г. Белинского, Д.В. Григоровича, П.Л. Лаврова, Я.П. Полонского, Н.С. Русанова, В.В. Стасова, А.А, Фета, Н.В. Щербаня и др.), согласно которым, по замечанию литературоведа В.Р. Щербины, «в поэтичности картин, связанных с описанием человеческих переживаний, Тургенев достигает высоты, которую можно сравнить только с классическими образцами пушкинской лирики» (Щербина, 1987,16).
В романе «Дворянское гнездо» (1859 г.) представлена жизнь не только нескольких поколений рода Лаврецких, но перед глазами читателя встает также «гнездо» Калитиных. По тому, как обустроена духовная жизнь
«дворянских гнезд», по их связи с различными сторонами социальной жизни, в текстовой объективации, можно судить о том, что вся Россия, с точки зрения Тургенева, состоит из таких «дворянских гнезд».
Замечания Тургенева проницательны и объективны: так жила семья самого автора, так жила тогда вся дворянская Россия. «Дворянское гнездо» можно назвать повествованием о России: исчезают дворянские гнезда, разрушается дворянский быт, уходит «старая» Россия. Эта мысль, несомненно, приводила читателя-современника к печальным размышлениям, сегодняшнего - к грусти (См.: Щербина, 1987,10).
В книге «И.С. Тургенев - художник слова» П.Г. Пустовойт отметил, ссылаясь на отзыв современника писателя Н.А. Добролюбова, что «крах иллюзий Лаврецкого, невозможность для него личного счастья являются как бы отражением того социального краха, который переживало дворянство в эти годы. Таким образом, Тургенев изображал правду жизни. Этим романом писатель как бы подвел итог периоду своего творчества, ознаменовавшемуся поисками положительного героя в среде дворянства, показал, что «золотой век» дворянства отошел в прошлое» (Пустовойт, 1980, 190).
Текст романа И.С. Тургенева «Дворянское гнездо» дает широкие возможности для изучения идиолекта и идиостиля этого автора.
Н.С. Валгина, уточняя определение термина «идиостиль», указывает, что «авторский текст характеризуется общим, избираемым способом организации речи, избираемым часто неосознанно, так как этот способ присущ личности, именно он и выявляет личность. В одних случаях это открытый, оценочный, эмоциональный строй речи; в других - отстраненный, скрытый: объективность и субъективность, конкретность и обобщенность -отвлеченность, логичность и эмоциональность, сдержанная рассудочность и эмоциональная риторичность - вот качества, характеризующие способ организации речи. Через способ мы узнаем автора ... создается индивидуальный, неповторимый образ автора, или, точнее, образ его стиля, идиостиля» (Валгина, 2004,104; ср.: Леденёва, 2000, 36).
Наше исследование выполнено в русле антропоцентрической парадигмы, ставящей человека, языковую личность в центре внимания, посвящено исследованию языковых средств, использованных в роли предиката при изображении человека, и репрезентации авторской модальности (интенции).
Стилистические потенции слова номинирующего и слова квалифицирующего идейно-художественно мотивированное употребление предикатов, влияние особенностей языковой личности на формирование индивидуального художественного пространства вызывает научный интерес у исследователей разных поколений. Мы находим отражение круга данных вопросов в работах отечественных языковедов: Н.Д. Арутюновой, ІО.Д. Апресяна, Ю.А. Бельчикова, Н.П. Бадаевой, В.В. Виноградова, Г.О. Винокура, Д.Н. Введенского, Н.А. Герасименко, Е.И. Дибровой, Г.А. Золотовой, А.Н. Кожина, М.Н. Кожиной, Т.И. Кочетковой, В.В. Леденёвой, П.А. Леканта, Т.В. Маркеловой, Т.С. Мониной, В.В. Морковкина, О.Г. Ревзиной, Ю.С. Степанова и др. (см. библиографический список).
Наше исследование опирается также на труды ведущих ученых-тургеневедов: А.И. Батюто, Ю.В. Лебедева, В.М. Марковича, Н.Ф. Будановой, Г.Б. Курляндской, П.Г. Пустовойта, В.Н. Топорова, А.Г. Цейтлина и др. В работе В.Н. Топорова «Странный Тургенев», где ученый ссылается на исследования В. Ильина, мы нашли подтверждение собственной позиции в отношении оценки места исследуемого нами романа в творчестве писателя, а именно: «Он написал много полупублицистических романов с довольно скоропортящейся лирикой. Из его крупных романов сохранили свою художественную мощь лишь «Дворянское гнездо» да «Рудин». Все прочие безнадежно устарели» (Топоров, 1998, 189).
В диссертации мы опирались на понятие об идиостиле и идиолекте как отражении особенностей ментально-лингвального комплекса (МЛК) (термин В.В. Морковкина, 1997) писателя и его творческой манеры, запечатленных текстами произведения (См.: Леденёва, 2000, 2001; Ср.
Везерова, 2004). Слово в идиолекте рассматривается нами как реализованная единица языка - ЛСВ. Состав языковых единиц - это материально воплощенные замыслы и взгляды автора, зеркало концептосферы, креативной деятельности, обнаруживающей себя в реализации идиостиля.
Художественное произведение, как показали многочисленные исследования (М.М. Бахтин, 1963; Г.Б. Курляндская, 2001; В.М. Маркович, 1975, 1982; В.Б. Микушевич, 2004; Е.М. Огнянова, 2004; СМ. Петров, 1976; А. Труайя, 2004 и др.), создается благодаря взаимодействию многих факторов, обусловленных идейно-эстетической позицией писателя и своеобразием его языковой картины мира.
Мастер слова выступает как творец, создающий эстетически ценные элементы текста на разных его уровнях. Все эти элементы, безусловно, принадлежат идиостилю автора. Причем стиль творческой индивидуальности причисляется к достоянию национальной литературы. Принцип индивидуализации стиля - принцип исторический. Индивидуальное в языке художественной литературы признается исторической категорией, опирающейся на язык писателей и реализующейся в многообразии частных идиолектов и идиостилей (См.: Леденёва, 2001,36-41).
Мы считаем, что для характеристики идиостиля важен круг слов,
избранных на роль предиката, поскольку это средства характеризации,
выражения авторской позиции, оценки. Выбор предиката в тексте подчинен
субъективному авторскому началу, которое отражено и в предпочтении слов
определенной лексико-семантической группы (ЛСГ), следовательно, «в
избирательном отношении к тому или иному члену какой-либо лексической
парадигмы (тематической, лексико-семантической группы,
синонимического ряда), в предпочтении определенной парадигмы как части некоего поля» (Леденёва, 2001,37), стилистического пласта.
О понятии «предикат» в научном освещении
Необходимо различать понятия «предикат», «предикация», «предикативность», «предикативные отношения».
Предикат признан элементом текста, который несет не только информативную, но и эстетическую, оценочную нагрузку. Предпочтительные типы предикатов и выбор лексических единиц определенной стилистической принадлежности на их роль получают характеристику и оцениваются в качестве важнейших признаков идиостиля (См.: Леденева, 2000, 8). В соответствии с выбранным аспектом исследования обратимся к описанию точек зрения на само понятие «предикат».
К рассмотрению вопроса о предикатах обращались многие ученые-языковеды. Современные русские грамматики и лингвистические энциклопедии определяют «предикат» (от позднелатин. Praedicatum -«сказанное»; русский термин-калька - «сказуемое») как «главный член двусоставного предложения, обозначающий предикативный признак (действие, состояние, свойство), отнесенный к носителю, названному подлежащим (Цыпин, 2003, 63; ср. определения, данные классиками языкознания А.А. Шахматовым (Шахматов, 1941), A.M. Пешковским (Пешковский, 1956, 165-182), В.В. Виноградовым (Виноградов, 1975, 254-294). См. также: (Грамматика - 2, 1954, 386-387); (Арутюнова, 1999, 392) и др.). Различные стороны предиката получили характеристику: а) главный член предложения; «элемент двусоставного предложения, имеющий предикативный признак»; б) «...предикат - это член предложения, т.е. это один из самых важных и самых сложных конструктов русского синтаксиса»; в) ...«предикат» - важнейший информационный сегмент предложения, новое, что сообщается в предложении относительно предшествующего данного» (Цыпин, 2003, 64; ср.: Лекант, 1969; 2002).
Главными функциями языка считаются коммуникативная и когнитивная, связующим звеном в их осуществлении является предикация -соотнесение высказываемого с действительностью (См.: Ю.С. Степанов, 1981; И.А. Уфимцева, 1968). Воплощением этой соотнесенности является предикат - то, что высказывается о предмете мысли.
С логической точки зрения предикаты издавна классифицируются на основе таксономии Аристотеля. По Аристотелю, они представляют высшие сущности объективной реальности, выделены 10 категорий предикатов: сущность, количество, качество, отношение, время, место, обладание, состояние, действие, претерпевание (См.: Аристотель, 1984; Булыгина, 1982, 7-85; Степанов, 1981, 98). Древние логики, определяя предикацию, опирались на характер соотношения мышления, языка и действительности, а если оперировать современными терминами, учитывали аспекты концептуальной картины мира. «Представление о мире, отраженное в языке, всегда обусловлено культурой. Поэтому не случайно Ю.С. Степанов определяет концепт как основную ячейку культуры в ментальном мире человека» (Валеева, 2000, 21). B.C. Юрченко подчеркивал важность предиката в развертывании мысли средствами языка, писал, что «структура мысли является двучленной, а структура предложения - четырехчленной: всеобщий признак виртуальной мысли расщепляется на уровне предложения на три языковых признака: опосредствующий, или процессуальный признак (глагольный предикат), опосредствованный признак (потенциальный именной предикат - обстоятельство и дополнение - непосредственный признак (атрибут)» (Юрченко, 2000,140).
О категориально-грамматическом характере предиката, его месте в синтаксической системе художественного текста мы находим информацию у Г.А. Золотовой в работе «Коммуникативные аспекты русского синтаксиса»: «Известно многообразие форм и значений предиката. С точки зрения морфологии в качестве предиката употребляются разные части речи и их формы, в морфологизованных и неморфологизованных способах выражения. С точки зрения семантики предикат сообщает о действии, состоянии, качестве и других признаках предмета, названного предицируемым именем. С точки зрения синтаксиса предикат есть предикат, сказуемое, но существенно то, что разные грамматические формы, выступающие в роли сказуемого, располагают разными синтаксическими возможностями: формы личного глагола, в отличие от других глагольных форм, функционируют только как предикаты, определенные формы имен существительного выступают в роли как предиката, так и атрибута, или в других соотносительных позициях» (Золотова, 2003,168).
Имена существительные в роли предиката в романе И.С. Тургенева «Дворянское гнездо»
Наше исследование роли предиката сосредоточено на функционально-стилистических качествах языковых средств, служащих для выражения авторского замысла в художественном тексте. Обратимся к рассмотрению слов различных частей речи (имени существительного, имени прилагательного, глагола и др.), реализованных в персонажной зоне романа И.С. Тургенева «Дворянское гнездо» в функции предиката.
К предикатной лексике, как известно, принадлежат, «слова, обладающие только понятийным содержанием, сигнификатом и сами по себе не приспособленные к денотации (прилагательные и глагол), и слова, в принципе наделенные полной семантической структурой, т.е. способные получать как сигнификативное, так и денотативное содержание» (Арутюнова, 1976,329; ср.: Калинин, 2003,32). К последним относятся имена существительные.
Имя существительное по сути своей является выразителем субстанции, т.е. выражает предметность. Носителем признаков в предложении, как уже говорилось, является субъект. Поэтому позиция главного члена - позиция субъекта, носителя предикативного признака и его производителя -предопределена для имени существительного (субстантива) самой частеречной (категориальной) принадлежностью (Герасименко, 1999,24).
Н.Д. Арутюнова обращает внимание на то, что «субъект и предикат выполняют в предложении существенно различные функции: субъект и другие термы конкретного значения замещают в речи предмет действительности, который они призваны идентифицировать для адресата сообщения, т.е. выступают в своей денотирующей функции, в то время как предикат служит целям сообщения, реализует только свое сигнификативное (абстрактное, понятийное) содержание и смысл» (Арутюнова, 1976, 10, 11; ср.: Калинин, 2003,30).
В «Русской грамматике АН СССР» (РГ, 1980, 126) предикативный признак наряду с категориями субъекта и объекта рассматривается как элементарная семантическая категория, обязательно присутствующая в семантической структуре любого предложения и заключенная в одном из главных членов двухкомпонентного предложения или в главном члене предложения однокомпонентного. Предикативным здесь называется признак, отнесенный в тот или иной временной план (см.: Герасименко, 1999,26).
Выделяя контексты, включающие синтаксические конструкции с участием в позиции предиката предложно-падежных форм имени существительного, мы вслед за Н.А. Герасименко констатируем наличие бисубстантивных предложений в контексте романа как построений, благодаря которым осуществляется характеристика персонажа.
«Бисубстантивным предложением называем самостоятельный тип двусоставных предложений, предикативное ядро которых организовано двумя именами существительными. При этом имя существительное, выступающее в позиции грамматического субъекта - подлежащего, имеет закрепленную за этой позицией в русском языке форму именительного падежа, а имя существительное, включенное в состав сказуемого, может выступать в любой падежной и предложно-падежной форме, способной выполнять функцию предиката», - пишет Н.А. Герасименко (Герасименко, 1999,7).
В основе бисубстантивного предложения лежит понятие субстантивного предикативного признака. В позиции сказуемого раскрываются типовые, неиндивидуальные, значения имени существительного, связанные с восприятием предмета как совокупности определенных признаков (Герасименко, 1999,29; Ср.: Арутюнова, 1999, 8).
Как известно, собственно предикативными падежными формами в современном русском языке считаются именительный предикативный, употребляющийся в этой функции с древнейших времен, а позднее (начало XIX века) заметно активизируется в русском языке творительный предикативный. Формы именительного и творительного падежей имени существительного являются наиболее продуктивными для бисубстаитивных предложений. См.: Эта Глафира была странное существо...(209); Все было кончено: Варвара Павловна стала известностью...(229).
Предложно-падежные формы существительных, занимающие позицию именной части составного именного сказуемого, относятся к разряду именных предикативных конструкций (См.: Шведова, 1952; Лекант, 1969; Золотова, 1988; Калинин, 2003).
Считаем значимой точку зрения Н.А. Герасименко, согласно которой субстантивное сказуемое - древнейшее звено русского синтаксиса. Появление его было определено коммуникативными целями человека. «Необходимость отражать реально наблюдаемые (или вымышленные) процессы порождает в языке глагольную модель; необходимость отразить собственную познавательную деятельность (умение классифицировать, выделять, сравнивать и под. объекты действительности) порождает другую языковую модель - субстантивную. Развитие предикативности субстантива связано с употреблением предложно-падежных форм в функции сказуемого по аналогии с именительным и творительным предикативным» (Герасименко, 1999, 39). Подчеркнем, что в художественном творчестве авторы стремятся сравнивать и выделять, отражая в художественных образах и деталях знания о мире и человеке, что объясняет использование типа бисубстаитивных предложений и предикатов-существительных, соответственно: Она была красавица необыкновенная..,(276).
О средствах идиолекта, отражающих особенности идиостиля И.С. Тургенева
Художественное произведение - это особый мир, созданный с помощью словесного искусства, отражающий мастерство писателя в индивидуальной способности соединения слов в текстовой ткани. Много текстов и авторов, их создавших. Глубина и степень творческого дарования определяет писательскую иерархию и читательскую признательность: произведения одних мы читаем, а произведения других не только читаем, но учимся у писателей, пытаемся постичь, в чем сила их таланта. К таким писателям причислены классики.
«Классик - это писатель, у которого нужно учиться образцовой речи, произведения которого представляются, согласно общественным вкусам, наиболее совершенным воплощением практических языковых идеалов, существующих в данной общественной среде» (Винокур, 1991»40).
В середине 19 века И.С. Тургенев был в русской прозе первым и лучшим романистом, признанным читающей публикой и литературной критикой. Он любил русский язык, предпочитая его всем остальным языкам мира, и умел великолепно пользоваться его неисчерпаемыми богатствами. Как чуткий художник слова, тонкий стилист, он внес неоценимый вклад в развитие родного языка. Широкий диапазон многочисленных речевых средств, которыми пользовался писатель, дает основание утверждать, что Тургенев умножил и развил стилевое богатство русской художественной речи и всем своим творчеством блестяще доказал, что русский язык - это могущественное орудие, которое в руках умелых «в состоянии совершать чудеса» (Пустовойт, 1980, 24, 56).
Анализируя произведения разных авторов, Г.О. Винокур так определяет место Тургенева на «писательском Олимпе»: «Из четырех наиболее значительных русских прозаиков 19 века - Гоголь, Тургенев, Толстой, Достоевский - классиком может быть назван только Тургенев» (Винокур, 1991,40).
Тургеневский слог узнаваем, его нельзя спутать ни с каким другим. В.Б. Микушевич отмечал, что «...едва ли не наиболее примечательной художественной особенностью тургеневской прозы является то, что мы уже при первом чтении как бы перечитываем ее. Читая Тургенева, мы узнаем слово, звук, интонацию, и это узнавание захватывает нас, как не захватывает подчас броская неожиданность» (Микушевич, 2004,39).
Творческая личность писателя может отражаться не только в его языке в целом, но и в языке отдельного произведения. Между писателем и его произведением существует диалектическая связь, проявляющаяся в экспликации авторского мировоззрения, отношения к действительности. Язык писателя двуедин в своей функциональной основе. С одной стороны, «язык писателя - это тот словарный состав и грамматический строй, которые черпаются автором из общей сокровищницы национального языка и используются им в художественных произведениях» (Ефимов, 1961, 15). С другой стороны, «писатель, пользуясь общенациональным языком и его стилистическими средствами как общим достоянием, силой своего творчества, своего художественного мастерства создает такие языковые ценности, которые могут глубоко войти в сокровищницу общенародного языка» (Виноградов, 1961, 58).
Исследуя язык писателя или отдельного его произведения с целью выяснить, что представляет он в отношении к господствующему языковому идеалу, характер его совпадений и несовпадений с общими нормами языкового вкуса, мы тем самым вступаем уже на мост, ведущий от языка как чего-то внеличного, общего, надындивидуального, к самой личности пишущего. Здесь первый пункт, в котором по ходу наших рассуждений мы встречаемся с понятием индивидуального языка, личного стиля (Ср.: Винокур, 1991,42).
Исследование художественного текста, языка отдельного автора на современном этапе развития лингвистической науки не может обойтись без обращения к понятиям идиолект и идиостиль. Это обращение мотивировано уже самой спецификой феномена «язык художественной литературы», который признается лингвостилистической системой синтезированного характера, имеющей свои законы функционирования и образования единиц, предназначенных создать эмоциональность, экспрессивность, образность как признаки художественного текста; в этой системе применяется «эстетический фокус», «эстетический угол зрения» в отборе средств национального языка, и этот угол зрения устанавливается писателем (См.: Андрусенко, 1978; Леденёва, 20006, 122; 2000, 292; Максимов, 1967,10).
