Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Время как онтологическая категория национальной и языковой картины мира 21
1.1 . Понятие картины мира в современной лингвистике 21
1.2.Время как общенаучная проблема 27
1.3 .Свойства времени 32
1.4.Течение времени: pro et contra 34
1.5.Вопрос о типах времен 35
1.б.Соотношение категорий времени и пространства 39
1 7.Научное и бытовое понимание времени, временная референция как фрагмент картины мира 43
1.8.Категория темпоральности в языке. Обзор научной литературы 46
Глава 2. Лингвокультурная специфика современных говоров юга Тюменской области 58
2.1 . Признаки современного диалекта, вопрос о его статусе 58
2.2.Диалектное сообщество и личность диалектоносителя. Особенности диалектной коммуникации 65
2.3.Семантика диалектного слова и некоторые проблемы ее изучения 71
2.4.Тюменские говоры: история формирования и современность 78
Глава 3. Роль темпоральной лексики и фразеологии в формировании диалектного образа времени (структурно- семантический аспект) 92
3.1 . Проблема классификации временной лексики 92
3.2.Лексема время как основной репрезентант категории темпоральности в тюменских говорах 99
3.3.Основные лексико-семантические классы темпоральных обозначений
3.3.1 .Классы субъективной направленности 109
3.3.1.1.Следование (временной порядок) 109
3.3.1.2.Прерывистость, частота 114
3.3.1.3 .Неопределенная длительность 118
3.3.1.3.1. Долго- недолго 118
3.3.1.3.2.Всегда-никогда 120
3.3.1.4.Цикличность, повторяемость, кратность 125
3.3.2.Класс субъективно-объективной направленности. Срок 130
3.3.3.Классы объективной направленности 132
3.3.3.1 .Отсчет времени 133
3.3.3.1.1 .Настоящее (точка отсчета) 133
3.3.3.1.2.Тогда (не сейчас) 140
3.3.3.1.З.Прошлое 143
3.3.3.1.4.Будущее 158
3.3.3.2.Измерение и определение времени. Единицы измерения 162
3.3.3.2.1.Час 163
3.3.3.2.2.Сутки 165
3.3.3.2.3.Год, сезоны года 179
33.3.2А. Будни - праздники 181
3.3.3.3.Жизнь как временной отрезок 188
Глава 4. Способы представления времени в говорах (модели и образы). Прагматика времени
4.1.Модели времени 210
4.2.Историко-этимологический анализ как способ выявления модели времени 220
4.3.Образное представление времени 228
4.4.Экспрессивный потенциал временной лексики и фразеологии 242
4.5.Аксиологический потенциал временной лексики и фразеологии 251
4.6. Темпоральные определители в структуре диалектного текста 260
Заключение 269
Литература 276
Сокращенные названия населенных пунктов Тюменской области 306
Приложение. Словарь 310
- Понятие картины мира в современной лингвистике
- Признаки современного диалекта, вопрос о его статусе
- Проблема классификации временной лексики
Введение к работе
Диссертационная работа посвящена исследованию комплекса проблем, связанных с отражением категории времени в лексико-фразеологической системе современных русских народных говоров. Основной результат исследования заключается в лингвистической реконструкции образа времени в диалектной картине мира (ее севернорусско-сибирский вариант).
Интерес, проявляемый отечественными лингвистами к русским диалектам как ранее, так и в настоящее время, вполне закономерен. Антропоцентрическая, этнокультурная направленность современного языкознания порождает обращение к народным говорам как к особому источнику, своего рода исконному началу многих явлений русского языка и, следовательно, выразителю национального мироощущения. Вместе с тем в отечественной диалектной лексикологии пока чрезвычайно мало исследований обобщающего характера, где отдельные понятийные категории рассматривались бы полно и многоаспектно, в связи с диалектной картиной мира. Представляется, что накопление фактов в русской диалектологической науке закономерно должно привести к появлению работ, в которых интегрировались бы данные различных говоров в соответствии с «принципом межсистемной дополнительности» (М.Н. Янценецкая). О возможности и необходимости подобных исследований говорят также О.Д. Кузнецова и Ф.П. Сороколетов. Такой подход можно считать адекватным для этнолингвистического направления, так как этнос соотносится с целостным диалектно варьирующимся языковым континуумом. Примерами такого рода работ, позволяющих более предметно рассматривать вопрос о диалектной картине мира (точнее, ее севернорусском и южнорусском вариантах), мы считаем монографии И.А. Подюкова [1990,1997], Т.Н. Вендиной [1998] и Е.Л. Березович [2000].
Одной из фундаментальных понятийных категорий является категория времени, оказывающая существенное (если не определяющее) влияние на формирование как концептуальной, так и языковой картины мира, что подчеркивается многими исследователями. Это чрезвычайно «антропоцентричная» категория, отношение к которой всегда субъективно и эмоционально окрашено. Воссоздание темпорального образа мира предполагает рассмотрение вербального воплощения онтологического и прагматического планов феномена времени.
Основанием единой модели комплексного описания темпоральной лексики и фразеологии, функционирующей в народных говорах, послужили, во-первых, глобальная категория времени, а во-вторых, принцип системности, который дает возможность получить достоверные результаты.
Актуальность исследования
Недостаточная теоретическая и практическая разработанность многих проблем, связанных с репрезентацией времени в языке, в том числе и на лексико-фразеологическом уровне, дискуссионность проблемы объективации и интерпретации языковой картины мира (в частности, отсутствие общепринятой концепции диалектной картины мира), необходимость уточнения методики ее описания - вот те факторы, которые обусловливают актуальность данного исследования. В связи с этим предложенная реконструкция образа времени в диалектной картине мира является важным шагом на пути решения названного круга проблем.
Актуальность исследования обусловливается и необходимостью сопоставления фактов русского литературного языка и народных говоров в области темпорального отражения. (Немаловажным является вопрос о том, насколько возможно распространять результаты, полученные при изучении литературного языка - причем, как правило, письменных текстов, на русский национальный язык в целом.)
Среди основных тенденций современного языкознания важное место занимают этнолингвистическая направленность (как часть более общего антропоцентрического подхода), внимание к устной речи как особому лингвистическому объекту, системный (комплексный) подход к изучаемому языковому феномену. Эти тенденции находят отражение в диссертационной работе. Исследование продолжает традиции этнолингвистического направления современной лингвистики, отраженные как в классических трудах, так и в работах наших современников (В. Гумбольдт, Ф.И. Буслаев, А.Н. Афанасьев, А.А. Потебня, Б.А. Успенский, Н.И. и СМ. Толстые, Т.В. Цивьян, СЕ. Никитина, В.М. Мокиенко, В.Н. Телия, Е.Л. Березович). Ключевым понятием этих и многих других трудов является понятие языковой картины мира.
В реферируемой работе получают развитие некоторые положения, сформулированные лингвистами, изучавшими выражение онтологической категории времени в русском языке и других языках. (См. работы А.В. Бондарко, Ю.С Степанова, Е.В. Тарасовой, Т.И. Дешериевой, В.В. Морковкина, Е.А. Яковлевой, И.А. Мельчука, Ю.Д. Апресяна, М.А. Кронгауза, Л.Г. Бабенко, Т.В. Булыгиной, А.Д. Шмелева, Е.В. Падучевой, В.Г. Гака, А.В. Кравченко и других.) Большое значение имели для нас труды по диалектной лексикологии и фразеологии О.И. Блиновой, Л.И. Баранниковой, Н.Т. Бухаревой, Н.Д. Голева, Н.А. Лукьяновой, О.В. Загоровской, М.Э. Рут, Л.А. Ивашко, Т.С Коготковой, И.А. Оссовецкого, И.А. Подюкова, И.А. Попова, Г.А. Ракова, Ф.П. Сороколетова, А.И. Федорова, Б.Я. Шарифуллина и многих других.
Коммуникативный аспект в диалектологической науке, представляющийся чрезвычайно важным в современных условиях, отражен в работах В.Е. Гольдина, Т.А. Демешкиной, А.Н. Ростовой, способствовавших выработке концепции нашего исследования.
Предмет и объект исследования
Объектом исследования является изучение специфики лексико-фразеологической репрезентации глобального образа времени в диалектной картине мира.
Предметом исследования выступают функционирующие в русских народных говорах слова и словосочетания с временным значением (хрононимы) как языковые факты. Для отграничения данного корпуса лексики от смежных ее областей использовался критерий статуса семы темпоральности в семантической структуре слова. Хрононимами признаются главным образом лексемы (ЛСВ) с интегральной семой темпоральности. К ним также отнесены слова класса «Жизнь как временной отрезок» (наименования, связанные с возрастной стратификацией), где временная сема является дифференциальной, однако имеет очень высокий ранг. В отношении категориальной принадлежности хрононимы представляют собой преимущественно имена существительные и прилагательные, а также наречия, незначительно представлены производные глаголы. Для нашей работы не актуально разграничение наречий и предложно-падежных форм имен существительных; по традиции, идущей от работ Е. Куриловича, они считаются так называемыми «наречными падежами». Словосочетания с темпоральной семантикой привлекаются для исследования вне зависимости от наличия / отсутствия у них образного значения (в силу специфики обозначения времени в говорах мы исходим из широкого понимания фразеологизма).
Научная новизна исследования
В работе впервые представлен опыт реконструкции диалектного образа времени (севернорусско-сибирский вариант), разработана комплексная
8 методика его выявления и описания. Определены основные компоненты образа времени, его общая структурная схема. Установлены главные особенности диалектного темпорального отражения как в структурно-семантическом плане, так и в прагматическом, речевом. Полученные результаты позволили выявить некоторые общие черты русской диалектной картины мира, что может быть использовано при изучении других фрагментов народного образа мира. Особенности временной референции в русских говорах и их этнолингвистическая интерпретация свидетельствуют об определенном типе национальной культуры - культуре «цивилизации индивида», но при этом отмечаются признаки переходного характера, отступление от норм традиционного общества.
Новыми являются и некоторые более частные наблюдения и выводы, сделанные в результате анализа конкретного материала. Так, автор вводит понятие языковой мимикрии, которое обобщает известные в диалектологической науке явления языковой регрессии и литературно-диалектной диглоссии. Реализована возможность изучения экспрессивного потенциала темпоральной лексики. Впервые выделены и описаны различные типы временной аксиологии, для обозначения одного из них предложен термин «гетеротемпоральная (оппозитивная) аксиология».
Теоретическая значимость
Научный вклад исследования проявляется в предлагаемой в работе концепции многоуровневого воплощения образа времени, которая отражает его онтологическую и прагматическую сущности.
Разработка данной проблематики имеет важное значение для исследований русских народных говоров, в том числе и коммуникативной диалектологии. Работа развивает принципы интеграционного подхода к региональному материалу, что создает предпосылки для дальнейшего
9 изучения некоторых общих вопросов лексикологии, этнолингвистики, культурологии. Теоретическая значимость заключается в конкретном вкладе в разработку теории диалектной картины мира и ее ключевого образа -образа времени. В связи с этим результаты данного исследования имеют значение не только узко региональное, но и более широкое: они могут быть интерпретированы как попытка реконструкции одного из вариантов (севернорусско-сибирского) временной координаты национального образа мира.
Практическая значимость
Материалы и результаты исследования могут быть использованы при разработке и чтении курсов по русской диалектологии, лингвистическому краеведению, этнолингвистике, культурологии, в спецкурсах и спецсеминарах по проблемам диалектной и общей лексикологии, по теме «Язык и время». Фактический материал также найдет применение в лексикографической практике, в частности при дальнейшей работе над «Словарем русских старожильческих говоров юга Тюменской области». Методика исследования и полученные данные могут быть полезны для сопоставительного изучения лексики и семантики других русских говоров, а также близкородственных языков. Материалы толкового словаря, представленного в качестве приложения, могут послужить источником для диалектологических исследований не только лексики, но и фонетики и грамматики старожильческих говоров юга Тюменской области.
10 Цель и задачи исследования
В связи с указанной проблематикой целью исследования является лингвистическая реконструкция диалектного образа времени и его интерпретация в соотношении с диалектной (традиционной) картиной мира. Выполнение поставленной цели требует решения следующих конкретных задач.
Выделение основных (инвариантных) представлений о времени, отраженных в научном познании и обыденном опыте.
Выработка методики реконструкции образа времени, ее основных этапов и элементов.
Структурно-семантическое описание языкового (диалектного) материала (выделение идеографических классов, зон семантической аттракции как отражения наиболее актуальных смыслов).
Определение и рассмотрение способов представления времени в говорах (основные модели и образы).
Выявление прагматических особенностей темпоральных определителей в речевом высказывании (их экспрессивный и оценочный потенциал).
Установление зависимости специфики функционирования темпоральных определителей от стиля и речевого режима диалектного дискурса.
Выявление свойств феномена времени, находящих отражение в лексике и фразеологии изучаемых говоров.
Установление общих и специфических черт темпорального отражения в тюменских говорах на фоне других русских диалектов и литературного языка.
Определение особенностей диалектной картины мира в связи с воплощенным в ней образом времени.
10. Характеристика типа национальной культуры, отраженной в современных русских диалектах.
Материалы и источники
Диссертационная работа выполнена на материале русских старожильческих говоров южных районов Тюменской области. Под старожильческим говором понимается «говор Сибири, который характеризуется совокупностью фонетико-грамматических и лексико-фразеологических черт, выявленных на основе изучения речи потомков стародавнего населения Сибири (XV1-XV111 в.в.) и имеющих общесибирское распространение» [Блинова 1971: 8]. (Далее в целях более лаконичного наименования будем использовать обозначение «тюменские говоры»). Фиксация и изучение диалектной речи обширной территории области начались в 50-е годы прошлого века сотрудниками кафедры русского языка (затем - кафедры общего языкознания) Тюменского педагогического института (с 1973 г. - университета) и продолжаются до настоящего времени. Было обследовано более 1200 населенных пунктов 22-х районов юга области. В результате сформирована значительная по объему картотека, включающая около 50 тыс. словарных единиц, а также текстотека, что позволило приступить к их лексикографической обработке и составлению «Словаря русских старожильческих говоров юга Тюменской области». Решение ограничить материал старожильческими окающими говорами обусловлено их наибольшей распространенностью и более высокой степенью сохранности. На материале тюменских говоров написан целый ряд научных статей, защищены кандидатские диссертации. Однако основное внимание исследователей привлекает топонимика региона. Наша работа пока является единственной докторской диссертацией, посвященной диалектной лексике тюменских говоров.
Корпус проанализированного материала составляет 750 лексем и сочетаний, зафиксированных в тюменских говорах, и около 500 - в других диалектах. Общее количество рассмотренных контекстов - около 5000. Данные языковые факты извлечены из ряда источников, которые делятся на рукописные и опубликованные.
Рукописные источники следующие: 1) записи устной речи сельского населения юга Тюменской области, выполненные автором работы в ежегодных диалектологических экспедициях в период 1980-2002 годов; 2) материалы уже упомянутых картотеки и текстотеки, хранящихся на кафедре общего языкознания ТюмГУ; 3) рукопись П.А. Городцова, содержащая пословицы и поговорки, записанные на территории Тюменского уезда в начале XX века, и хранящаяся в областном краеведческом музее (привлекалась для сопоставления).
Особо следует подчеркнуть ценность материала, записанного автором в с. Медведево Голышмановского района в 1986-1994 годах, для сбора которого применялся метод языкового сосуществования. При обследовании говоров в качестве информантов выбирались коренные жители, люди разных возрастных групп, хотя преимущество отдавалось женщинам старше 60-ти лет, не выезжавшим за пределы своего села, то есть носителям традиционного слоя говора.
К опубликованным источникам относим следующие материалы. 1) Хрестоматия «Русские говоры Зауралья» (Тюмень, 1972), составленная М.А. Романовой, В.Н. Светловой, М.А. Лецкиным. 2) Контексты, извлеченные из научных статей М.А. Романовой, Л.А. Новиковой, Л.С. Филипповой, Н.В. Лабунец (Хромовой) и некоторых других авторов. 3) «Словарь русских говоров Среднего Урала» (Свердловск - Екатеринбург, 1964 - 1996), где содержатся материалы по Исетскому, Нижнетавдинскому и Тюменскому районам Тюменской области, предоставленные сотрудниками кафедры общего языкознания ТюмГУ. 4) Фольклорные сборники: Частушки земли Тюменской. Собир. и сост. В.Л. Козлова, A.M. Кушкарева. Тюмень,
13 1992; Озорные, плясовые... Частушки Голышмановского района. Сост.: А.И. Клевцова, С. А. Журавлева, А.К. Бетехтина. Тюмень, 1993. Использовались также сборники пословиц и поговорок.
Датировка источников позволяет ограничить хронологические рамки функционирования изучаемых говоров второй половиной XX века.
В целях сопоставления и возможности некоторой экстраполяции полученных выводов привлекались также материалы других русских говоров, прежде всего Урала (среднеуральские), Сибири (новосибирские, омские, томские, красноярские, забайкальские), других регионов (брянские, воронежские, рязанские, ярославские и прочие), извлеченные из имеющихся словарей.
Привлекаемые к исследованию материалы требуют некоторых дополнительных разъяснений. Основным материалом стали темпоральные контексты, которые являются фиксацией устной речи жителей сельского населения юга Тюменской области. Данные контексты отражают как обиходно-бытовой, так и народно-поэтический стили диалектного языка. Структурно-семантический анализ временной лексики и фразеологии проведен практически только на указанном материале, так как лишь односистемные языковые факты позволяют максимально точно описать семантику слова, классифицировать соответствующую лексику, выявить частотность ее употребления и т.д.
Другие аспекты анализа материала, отражающие прагматические особенности темпоральной лексики, и в особенности те, которые включают этнолингвистическую интерпретацию, требуют, на наш взгляд, привлечения материалов других говоров (прежде всего уральских, сибирских и севернорусских). Они привлекаются там и тогда, когда необходимо более четко обозначить общую тенденцию, явно намеченную в тюменских говорах, или в том случае, если отсутствует какое-либо звено системы, обнаруживающееся в других диалектах. Такой подход соответствует принципу межсистемной дополнительности, лежащего в основе данной
14 работы. Для подтверждения выводов подобного характера используются также материалы словаря В. Даля, что всегда особо оговаривается.
Некоторые закономерности диалектного темпорального отражения характерны также для просторечия и литературной разговорной речи (судя по имеющимся исследованиям). Поэтому отдельные факты этих подсистем русского национального языка используются в работе. Художественные тексты, особенно русская классика (А.С. Пушкин, А.Н. Островский, И.А. Бунин и др.), в определенной степени отражают традиционную культуру, и извлеченные из них языковые факты, касающиеся образа времени, нередко совпадают с данными современных диалектов. Вследствие этого мы считаем возможным привлекать для исследования материалы такого рода при адекватной их интерпретации.
Уточнение необходимо и относительно материала литературного языка, используемого в работе для сопоставления. Непосредственный анализ фактов литературного языка не производился, мы опирались на имеющиеся лексикографические источники и работы других исследователей. Сопоставление структурно-семантического плана лексико-фразеологической темпоральности в изучаемых говорах и литературном языке проведено с применением следующих источников: Лексическая основа русского языка: Комплексный учебный словарь. Под ред. В.В. Морковкина. М.,1984; Лексические минимумы современного русского языка. Под ред. В.В. Морковкина. М.,1985; О.С.Баранов. Рїдеографический словарь русского языка. М.,1990; Толковый словарь русских существительных: идеографическое описание. Синонимы. Антонимы. Под ред. Л.Г.Бабенко. М.,2004.
Сопоставление материала, изученного в других аспектах, оказалось более сложным делом, так как в имеющихся работах рассматривались письменные тексты, главным образом художественные. Их сравнение с устной диалектной речью не всегда оказывалось правомерным. Вследствие
15 этого некоторые выводы сопоставительного характера в дальнейшей работе могут быть уточнены.
Методы исследования и сбора материала
Предмет изучения представляет собой сложное явление, требующее комплексного описания. В связи с этим методологической основой работы следует считать комплексный системный подход к анализу и лингвистическому описанию языкового материала. Исследование характеризуется сочетанием общенаучных и общелингвистических методов, а также частных методик, применяемых в лексикологии.
К общенаучным методам относятся индукция и дедукция, анализ и синтез, а также аппроксимация (идеализация объекта изучения). Обращение к ним неизбежно в любой лингвистической работе, и наша не является здесь исключением. Так, сочетание индуктивного и дедуктивного методов применялось нами, например, при выделении и характеристике лексико-семантических классов слов темпоральной семантики. Анализ позволил описать основные элементы диалектного образа времени, тогда как синтез был необходим для установления взаимосвязей этих элементов и объединения их в целостный объект. Сложность изучаемого явления обусловила необходимость аппроксимации, то есть выделения существенных свойств объекта, которые затем и были исследованы, и абстрагирование от тех свойств, которыми можно пренебречь. Общенаучным методом можно считать также метод классификации изучаемых фактов. В работе применяется идеографическая разновидность классификации лексико-фразеологических единиц, применение которой, с учетом специфики диалектного материала, основано на сочетании ономасиологического и семасиологического подходов.
Основным лингвистическим методом стал метод научного описания, включающий в себя целый ряд конкретных методик (структурных, конструктивных и интерпретационных).
Среди структурных методик наиболее значимыми стали компонентный анализ и дистрибутивный анализ, применяемые для выявления семантики диалектной темпоральной лексики и фразеологии.
Конструктивная методика использовалась для воссоздания целостного образа времени, представляющего собой разноуровневое построение, и соотнесения его с картиной мира, также являющейся конструктом.
Интерпретационная методика была необходима при анализе диалектного текста с целью выявления особенностей его темпоральной организации.
Важное место в исследовании занимает сопоставительный метод, применяемый для сравнения лексики и фразеологии тюменских говоров с языковыми фактами, принадлежащими другим русским диалектам (прием ареальной лингвистики), русскому литературному языку, просторечию, а в ряде случаев - и другим языкам. Это позволило определить общие и специфические признаки темпорального отражения на лексико-фразеологическом уровне языка.
Особым приемом обнаружения языковых моделей времени стал историко-этимологический метод, сочетающийся со словообразовательным анализом, что позволило вскрыть общие закономерности формирования моделей.
В целях повышения степени достоверности полученных результатов использована также методика статистического анализа (прием подсчетов).
В работе реализованы некоторые элементы культурологического подхода к изучению диалектных явлений, привлекаются данные этнографии и фольклористики.
При сборе фактического материала был применен метод непосредственного наблюдения над разговорной речью носителей
17 современных диалектов (включая и метод языкового сосуществования, позволяющий приблизиться к «своему» модусу коммуникации). При вычленении из диалектных текстов лексических и фразеологических единиц с темпоральной семантикой использовался прием сплошной выборки.
Положения, выносимые на защиту
Лексико-фразеологическое воплощение универсальной категории времени, важнейшего ориентира в жизни и деятельности человека и общества в целом, представляет собой сложный и многоплановый объект исследования. Отражение времени в сознании личности и этноязыкового коллектива является основой концептуальной и языковой картин мира. Образ времени во многом изоморфен образу (картине) мира. Поэтому их описания должны быть однотипными (обладать подобными структурами, имеющими «объемный» и многоуровневый характер).
Автором работы предложена гипотеза лингвистической реконструкции темпорального образа мира, основанного на вербальном воплощении онтологического и прагматического планов феномена времени.
Онтологический план формирует структурно-семантический аспект рассмотрения языкового материала, то есть выделение идеографических классов лексики и фразеологии, зон семантической аттракции. Это своего рода горизонтальный срез в объемной картине мира. Этот же план предполагает определение и рассмотрение способов представления феномена времени в говорах (его основные модели и образы). Поскольку они «пронизывают» лексико-фразеологический уровень, находя воплощение в различных его участках, их можно представить своего рода вертикальной конструкцией. Особым приемом обнаружения языковых моделей времени является историко-этимологический метод, выявляющий глубинные языковые структуры, соотносящиеся с синхронным срезом.
План прагматики языковых обозначений включает рассмотрение аспектов экспрессивности и оценочности темпоральной лексики, проявляющихся в речи. При этом прагматика понимается в широком смысле употребления этого термина, то есть как использование языка в акте коммуникации.
Онтологический план представляет объемную статическую картину мира, прагматический - динамическую, коммуникативную.
В результате исследования установлено, что феномен времени в диалектной картине мира является сложным объектом, сочетающим архаические черты, соотносимые с древнерусской эпохой, и признаки современной общеевропейской культуры. Для него характерна полимодельность, атрибутивные признаки характеризуют его как феномен природный, трудовой, субъективно-экзистенциальный, социальный, но не исторический. Близость говоров в области временной референции свидетельствует об общих признаках русской диалектной картины мира.
Изучение особенностей темпорального отражения говоров (на материале лексики и фразеологии) позволило выделить основные черты русской диалектной картины мира (ее севернорусско-сибирского варианта). ДКМ обладает необходимым уровнем целостности и системности, в то же время она состоит из элементов, имеющих нечеткую структуру, и характеризуется эклектичностью. Важными ее признаками являются антропометризм и антропоморфность, с последним связано сохранение реликтов синтетичности живой и неживой природы. Это обусловливает наличие метафизичности и мифологичности в представлениях об окружающем мире современных носителей диалектов. В целом диалектная картина мира более архаична, чем аналогичный образ носителя литературного языка. Частично это объясняется особенностями сельской коммуникации, не совсем утраченными в современных условиях.
В результате лингвокультурологической трактовки языкового (диалектного) материала нами определен тип национальной культуры,
19 отраженный в современных диалектах, - это культура цивилизации индивида, или родового человека (в трактовке современных философов А.В. Пелипенко и И.Г. Яковенко). Ее характеризуют такие архаические черты, относящиеся к области языковой темпоральной референции, как «близкая перспектива времени», отсутствие представления о последовательной смене эпох, приблизительное, неточное обозначение времени, пассеизм. В более широком смысле следует говорить об определенной неагентивности обобщенной диалектной личности, а также о ее сравнительно широком «личном пространстве» и более узком «личном времени». В то же время материалы говоров демонстрируют отступления от норм традиционного общества, то есть черты перехода к культуре цивилизации личности.
Апробация работы
Основные положения диссертации были представлены на Международной научной конференции «Аванесовские чтения» (Москва 2002), X Конгрессе МАПРЯЛ «Русское слово в мировой культуре» (Санкт-Петербург 2003), Международной научной конференции «Проблемы современной русской диалектологии» (Москва 2004), а также конференциях различного ранга в Екатеринбурге (1999, 2000, 2001, 2004), Перми (2002), Воронеже (2003), Тобольске (2004), Тюмени (1994-2004). Материалы, проблематика и результаты исследования обсуждались на кафедре современного русского языка Уральского государственного университета и кафедре общего языкознания Тюменского государственного университета. В течение ряда лет на филологическом факультете ТюмГУ автором проводился спецсеминар, посвященный проблеме «Язык и время», в котором нашли отражение положения, разработанные в диссертационном исследовании. Под руководством автора работы студентами факультета выполнен ряд курсовых и дипломных работ близкой проблематики. По теме диссертации
20 опубликовано 32 научных работ (в том числе в центральной печати), среди них монография и статьи. Их общий объем составляет около 28 печатных листов.
Структура работы
Диссертация состоит из введения, в котором определены актуальность исследования, его предмет и объект, научная новизна, теоретическая и практическая значимость, цель и задачи, охарактеризованы материалы и источники, методы исследования, апробация работы, приведены положения, выносимые на защиту; четырех глав; заключения, в котором сформулированы основные выводы; списка литературы и использованных словарей, списка сокращений наименований районов и населенных пунктов Тюменской области. В работе имеется приложение - диалектный толковый словарь темпоральной лексики и фразеологии, зафиксированной в тюменских говорах (750 лексем и словосочетаний и около 1600 речевых иллюстраций).
Понятие картины мира в современной лингвистике
Термин «картина мира» приобрел в современном отечественном языкознании чрезвычайно большую популярность, что, несомненно, связано с преимущественно этнолингвистической или лингвокультурологической его направленностью. Однако, несмотря на его постоянное применение, а также наличие работ, специально посвященных теоретическому обоснованию этого явления, существует немало вопросов дискуссионного характера, порождаемых как некоторой неопределенностью, метафоричностью самого термина, так и различным пониманием сути феномена. Термин «картина мира», появившись на рубеже XIX - XX веков в физике, проделал путь от философии и логики к семиотике и лингвистике. При этом следует; подчеркнуть, что в настоящее время в качестве равнозначных используются понятия: картина мира, модель мира, образ мира, мировидение, концептуализация мира, категоризация мира, однако наиболее частотными являются два первых. В лингвистике они связаны с именами В. фон Гумбольдта, Л. Вайсгербера, Р. Гжегорчиковой, Р. Токарски, А. Вежбицкой, Г.В. Колшанского, Н.Г. Комлева, В.И. Постоваловой, В.В. Морковкина, Ю.Н. Караулова, Е.С. Яковлевой, Ю.Д. Апресяна, Анны А. Зализняк, Е.В. Петрухиной, В.А. Пищальниковой, А.Д. Шмелева, Т.И. Вендиной, О.А. Корнилова, Н.С. Новиковой и Н.В. Черемисиной, З.Д. Поповой и И.А. Стернина и многих других. Укажем также на коллективную монографию «Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира» [М.,1988]. В психологической науке более употребительным стал термин образ мира (А.Н. Леонтьев, В.П. Зинченко, Э.В. Сайко, С.Д. Смирнов). Широкое применение данного понятия в языкознании в последние десятилетия обусловлено вновь возникшим интересом к одной из его вечных проблем — связи языка и мышления, языка и познания, и вследствие этого -формированием гносеолингвистики (когнитологии).
Приведем некоторые определения понятия «картина (образ) мира». «Под КМ в самом общем виде предлагается понимать упорядоченную совокупность знаний о действительности, сформировавшуюся в общественном (а также групповом, индивидуальном) сознании» [Попова, Стернин 2003: 4]. «Образ мира человека является универсальной формой организации его знаний, определяющей возможности познания и управления поведением [Смирнов 1985: 152]. Это «непрерывно конструируемая система информации (мнений и знаний), которой располагает индивид о действительном или возможном мире» [Павиленис 1983: 28]. «Наиболее адекватным пониманием КМ представляется определение ее как исходного глобального образа мира, лежащего в основе мировидения человека, репрезентирующего сущностные свойства мира в понимании ее носителей и являющегося результатом всей духовной активности человека. КМ предстает при такой трактовке как субъективный образ объективной реальности и входит, следовательно, в класс идеального, которое, не переставая быть образом реальности, опредмечивается в знаковых формах, не запечатлеваясь полностью ни в одной из них» [Роль человеческого фактора... 1988: 21]. Обобщив эти и другие дефиниции и попутно отметив определенную тавтологичность некоторых из них, подведем предварительный итог. Ключевым для этого понятия является представление о КМ как системе знаний. Следует также подчеркнуть его субъектно-объектный характер. Кроме того, можно выделить ряд свойств картины мира. Они таковы:
- целостный характер, системность;
- многоуровневая структура, иерархичность;
- является ориентиром деятельности человека; - определяет его восприятие и переживание действительности.
Некоторые исследователи (Г.В. Колшанский, А.А. Леонтьев, В.И. Постовалова, СВ. Дмитрюк) подчеркивают неосознанный характер КМ, понимают ее как своего рода «коллективное бессознательное». См., например: «Картина мира существует в нашем сознании... в неоформленном и неотрефлектированном состоянии» [Роль человеческого фактора... 1988: 23]. Общепринятым можно считать представление об этнической обусловленности коллективной и индивидуальной КМ.
В ряде работ определены также функции картины мира: интерпретативная, классифицирующая, регулятивная, прогностическая, посредническая (выступает медиатором между разными сферами человеческой культуры).
Признаки современного диалекта, вопрос о его статусе
Диалекты, наряду с литературным языком, просторечием и социолектами, являются важной составной частью общенационального языка. «Под территориальным диалектом в научной литературе обычно понимается один из вариантов общеязыковой системы коммуникативных средств, который используется частью этнического коллектива, связанной территориальной общностью» [Загоровская 1990: 65]. О.А. Радченко и Н.А. Закуткина, изучающие современные немецкие диалекты, предлагают следующее определение: территориальные диалекты - это «естественно сложившиеся и развивающиеся в рамках общего языкового пространства ареальные социолекты» [Радченко, Закуткина 2004: 37].
Таким образом, основным признаком диалекта изначально является территориальный признак, вторым по степени важности следует считать социальный. В последнее время особое внимание уделяется также его коммуникативной специфике (Р.Ф. Пауфошима, В.Е. Гольдин, В.Д. Лютикова, Т.А. Демешкина). Так, Т.А. Демешкина характеризует диалект как особую форму коммуникации. (Подробнее этот вопрос будет рассмотрен ниже.)
В современной диалектологической науке общепризнанным является положение о внутренней неоднородности современных говоров (речь прежде всего идет о каждой ЧДС - частной диалектной системе), обусловленной неоднородностью языкового коллектива. При этом ряд исследователей считает возможным говорить о бисистемности говора, т.е. о наличии в нем двух слоев (К.И. Демидова, Л.И. Баранникова), другие же, вслед за Л.М. Орловым, полагают, что таких подсистем три: традиционный, средний и передовой слои. Однако существующие, безусловно, различия между подсистемами говора не следует абсолютизировать. «Выделение в территориальном диалекте... вариативных звеньев... не может служить препятствием на пути односистемнои интерпретации речи в пределах диалекта» [Загоровская 1990: 75]. Их наличие не затрудняет коммуникации, что подчеркивают и другие исследователи (Т.В. Кириллова, Л.М. Орлов, Л.Э. Калнынь). В зависимости от задач исследования изучается речь представителей всех или отдельных слоев говора; наибольший интерес во многих отношениях представляет традиционный слой. Как писал еще в 1973 году Ф.П. Филин, «современным диалектологам приходится извлекать факты архаических диалектных систем из общей массы реальных фактов диалектной речи» [Филин 1973: 4].
Доминирующее еще в 80-х - начале 90-х годов XX века положение об исключительно мощном и нивелирующем влиянии на говоры литературного языка, о грядущей замене их литературной речью (см. работы Г.А. Турбина, Т.С. Коготковой, О.В. Загоровской) в последнее время сменилось несколько иными представлениями, отражающими сложность языковой ситуации. Участники явной или латентной дискуссии по-разному оценивают состояние русских диалектов, различно отвечают на вопрос, насколько устойчивы диалектные системы под натиском социальных и интралингвистических факторов: в диапазоне от «современные говоры в традиционном понимании разрушены» [Попов 1984: 121] до прямо противоположных утверждений: «Русские диалекты проявили большую устойчивость и сохраняются как нормально функционирующие системы» [Калнынь, 1997: 120]. Однако большинство диалектологов не столь категоричны и говорят о разного рода переходных явлениях при контактировании литературного языка и говоров и эволюции диалектов. Так, Т.С. Коготкова считает, что существуют психолингвистические факторы, сдерживающие наступление литературного языка на говоры [Коготкова 1979]. В то же время нельзя отрицать наличие эволюционных процессов, которые проявляются в «наддиалектных» «новых особенностях, появляющихся в языке современной деревни» [Филин 1949: 8], в сходстве адаптации лексем литературного языка в разных говорах, а также в литературной разговорной речи и просторечии. (Например, произношение литературных по происхождению слов аванс, пенсия, радио как аванец, пенъзия, радиво характерно для самых разных говоров и просторечия.) Вероятно, это объясняется не только близостью данных подсистем русского языка, но может свидетельствовать и об их постепенной интеграции. Внешние деструктивные факторы, о которых пишет Л.Э. Калнынь (исчезновение населенных пунктов, переселение и физическое уничтожение носителей диалектов в истории нашей страны) [Калнынь 1997], разумеется, оказали огромное негативное влияние на судьбу русских говоров. Однако несомненна и их внутренняя эволюция, результаты которой пока не вполне ясны. По мнению В.В. Колесова, постепенно формируется сельское просторечие [Колесов 1990] (аналогичная точка зрения отражена в монографии «Динамика структуры современного русского языка» [1982]). А.С. Герд говорит об образовании на базе традиционных говоров нового объединения - региолекта [Герд 2000], охватывающего территорию не только сельской местности, но и небольших городов и утратившего наиболее яркие диалектные различия, затрудняющие коммуникацию. Эта точка зрения представляется нам более убедительной. Речь, таким образом, идет о неких формах народной разговорной речи.
Проблема классификации временной лексики
Воссоздание образа времени в диалектной картине мира целесообразно начать с изучения структурно-семантического аспекта темпоральной лексики и фразеологии. Выбор типа классификации, осуществление распределения корпуса материала на определенные классы, интерпретация полученных объединений слов в плане соотношения с универсальной мыслительной категорией - это важные этапы лингвистического анализа, направленного на выявление особенностей языковой категоризации действительности.
Описание языковых фактов обычно начинается с их классификации. Это необходимый этап научного познания, инструмент, позволяющий непротиворечиво представить материал. Но это этап далеко не конечный. Как известно, точная классификация приобретает эвристическое значение, если она подвергается дальнейшей интерпретации. В данной работе применяется разновидность идеографической классификации - выделение «лексико-семантических классов условной эквивалентности, соотносимых с определенными рубриками понятийной классификации» [Морковкин 1977: 24]. Представляется, что именно такой тип классификации наиболее адекватен столь специфической концептуальной области, как «время», в основе которой лежит ряд оппозиций, отражающих в свою очередь парадоксальность самого феномена. Принцип бинарных оппозиций был применен М.В. Всеволодовой [1975], а позже Ф.И. Панковым [1996] при описании грамматических способов временных отношений.
В отечественной лингвистике имеется ряд идеографических словарей и теоретических разработок этой проблемы. (См. работы Ю.Н. Караулова, Э.В. Кузнецовой, Л.Г. Бабенко, О.С. Баранова, В.В. Морковкина, Н.Ю. Шведовой, Т.Г. Никитиной, Г.А. Ракова, О.В. Вострикова, О.Н. Мораховской, Н.А. Потаенко, В.В. Липиной, а также серию словарей, подготовленную на кафедре современного русского языка УрГУ по руководством проф. Л.Г. Бабенко.) Материалом исследователям служили данные как литературного языка, так и различных диалектов. В отдельных работах и словарях представлены идеографические классификации русской лексики в целом (или отдельных частей речи), в других - только слов, обозначающих время. Идеографический принцип (принцип тезауруса), по мнению Ю.Н. Караулова, «создает базу для подлинно системного изучения лексики» [Караулов 1981:173]. Такого рода классификацию называют также «комбинативная», или «фасетная», так как в ней «разделение на классы ... осуществляется сразу по нескольким признакам (фасетам)» [Розина 1988: 142]. При сопоставлении имеющихся классификаций обнаруживается их значительное сходство, то есть даже при несколько различающихся подходах и классификационных схемах в классе «Время» выделяются примерно одни и те же рубрики. Это позволяет сделать заключение об их объективности. Различия, как правило, оказываются весьма частными, объясняющимися характером материала (литературная и диалектная лексика; лексика и фразеология), степенью детализации, а также принятой терминологией. Определенная сложность заключается в том, что идеографическая классификация ориентирована на ономасиологический аспект - «позицию говорящего», а она при работе с диалектным материалом значительно отличается от позиции исследователя - «слушающего». Однако диалектологу дан лишь материал - совокупность текстов, и это единственное, из чего он может исходить. Любые априорные схемы - только гипотезы, которые подтверждаются или отрицаются в ходе анализа языковых фактов. Тем не менее сочетание дедуктивного и индуктивного методов исследования позволяет прийти к значимым результатам. В данной работе учитывались классификации, разработанные В.В. Морковкиным, О.С. Барановым и О.В. Востриковым. Последняя опирается на близкий диалектный материал (говоры Среднего Урала), однако этот раздел, насколько нам известно, не воплощен лексикографически. Данные классификации уточнены и дополнены в соответствии с нашим материалом.
Определенная сложность связана также с тем, что в нашем исследовании на равных основаниях привлечены факты как лексики, так и фразеологии. Это объясняется принципиальным сходством этих словесных единиц. Тем не менее различия между ними также вполне очевидны. Это приводит некоторых лингвистов, в частности В.М. Мокиенко, к мысли о невозможности идеографической классификации фразеологизмов и афоризмов [Мокиенко 1989]. «Антропоморфичность» фразеологических единиц, сосредоточенность их в тематической группе «Человек» не позволяет, по мнению исследователя, применить данный тип классификации. Однако на практике мы видим ряд подобных классификаций и описаний, например: [А.С. Аксамитов 1975], [Ю.П. Солодуб 1985], [Т.В. Козлова 2003]; наиболее удачная, по нашему мнению, представлена в работе Т.Г. Никитиной [1995].
