Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретические основы исследования 8
1.1. Норма. Типы норм 8
1.2. Вариантность 20
1.3. Аномалии. Типы аномалий 33
Выводы к главе 1 38
Глава 2. Непреднамеренные аномалии в языке СМИ 40
2.1. Общая характеристика произносительной нормы речи профессиональных работников телевидения 40
2.1.1. Морфологические аномалии в устной речи журналистов 46
2.1.2. Имя существительное: родительный падеж единственного числа как зона аномальности 47
2.1.3. Именительный падеж множественного числа как зона напряженности 51
2.1.4. Родительный падеж множественного числа как зона аномальности 60
2.1.5. Зоны напряженности глагольной лексемы: взаимодействие продуктивного и непродуктивного классов как причина порождения вариантности и аномальности 65
2.2. Колебание ударения в разных частях речи 71
2.2.1. Акцентологические аномалии в области имен существительных 77
2.2.2. Акцентологические аномалии в области имен прилагательных 86
2.2.3. Акцентологические аномалии в области глаголов и причастий 93
2.3. Непреднамеренные аномалии в письменной форме языка СМИ 102
Выводы к главе 2 117
Глава 3. Преднамеренные языковые аномалии 120
3.1. Языковая игра: историческое и современное понимание термина 120
3.2. Языковая игра в языке газет 133
3.2.1. Преднамеренные аномалии в границах имени существительного 134
3.2.2. Преднамеренные аномалии в границах имени прилагательного 143
3.2.3. Преднамеренные аномалии в границах глагольной лексемы 148
3.2.4. Языковая игра в границах наречия 149
3.2.5. Преднамеренные аномалии в области акцентологии 150
Выводы к главе 3 151
Заключение 154
Библиография 159
- Норма. Типы норм
- Общая характеристика произносительной нормы речи профессиональных работников телевидения
- Языковая игра: историческое и современное понимание термина
Введение к работе
В последние годы в языке средств массовой коммуникации произошли серьезные изменения, во многом сравнимые с теми, которые происходили в русском языке после революции 1917 г. Процессы демократизации, свойственные современному русскому языку, понимаются сегодня двояко.
Во-первых, стихия разговорности, вседозволенности, отсутствия цензуры приводит к расшатыванию норм и, следовательно, к ошибкам. Эта непростая ситуация начала складываться в нашей стране в 90-е годы XX века, когда была издана масса литературы с большим количеством орфографических, стилистических и прочих ошибок. Ошибка в то время превратилась в допустимую и неосуждаемую возможность, то есть перестала быть ошибкой как таковой. Было пересмотрено отношение к слову и, в целом, к языковой норме.
Необходимо также отметить огромное негативное влияние (зародившееся в те же годы) на носителей языка со стороны средств массовой информации. Начиная с 20-х годов прошлого века радио, пресса, а позже и телевидение были образцом нормативности и эталоном культуры речи, мгновенно реагировавшими на малейшее (грамматическое, стилистическое или орфоэпическое) нарушение правильности речи, что сыграло огромную роль в сохранении норм русского литературного языка.
Сегодня ситуация принципиально изменилась. В связи с процессом либерализации в жизни общества на телевидение и в прессу пробилась спонтанная, импровизированная речь депутатов, участников круглых столов, митингов и т.п., то есть представителей различных социальных слоев населения, что, безусловно, негативно повлияло на речь журналистов, привело к ее спонтанности, неподготовленности, не чтению заранее подготовленного текста, а к свободному изложению мыслей, часто с грубыми нарушениями нормы. Следовательно, наблюдения за речью профессиональных журналистов, как и ее анализ, просто необходимы.
С другой стороны, журналисты - носители элитарного типа культуры -все чаще стали позволять себе использовать те средства языка, которые раньше были под запретом. Расширение процессов словотворчества нашло свое отражение в языковой игре, или намеренных аномалиях.
Особый, нарастающий в последнее время интерес журналистов к языковой игре определяет целесообразность рассмотрения названного явления именно на материале газетной публицистики. Приведенными выше факторами обусловлена актуальность диссертационного исследования.
Объектом исследования в данной работе является речь (устная и письменная) работников телевидения и прессы (журналистов, дикторов, публицистов).
Предметом диссертации выступают непреднамеренные (ошибки) и преднамеренные (языковая игра) аномалии в языке медиальных средств.
Цель работы - многоаспектное изучение непреднамеренных и преднамеренных аномалий в языке средств массовой коммуникации. Для достижения этой цели в исследовании ставятся следующие задачи:
- определить понятие непреднамеренной (ошибка) и преднамеренной (языковая игра) аномалии;
- установить связь вариантности как свойства языковой системы и непреднамеренных / преднамеренных аномалий;
- выявить наиболее частотные зоны напряженности для современного состояния языка;
- обобщить причины появления непреднамеренных аномалий;
- систематизировать случаи преднамеренных морфологических аномалий;
- показать выполнение преднамеренными аномалиями функции воздействия.
Научная новизна работы заключается в том, что впервые в научный обиход введены понятия непреднамеренной и преднамеренной аномалии. Эти понятия рассматриваются не в противопоставлении, а в сопоставлении, как системное явление, обусловленное пониманием категории нормативности с позиции современных задач коммуникации.
Источником языкового материала стала картотека, насчитывающая 284 примера, составленная методом сплошной выборки из материалов периодической печати - газет «Комсомольская правда», «Известия», «Антенна», «Отражение», «Тайная сила», «Летучий голандец», «Желтая газета», «Вне закона», «Мир криминала», «Аксинья», «Вокруг смеха», телевизионных программ «Окна», «Принцип домино», «Новости», «Чистосердечное признание», «Вкусные истории», «Из жизни женщины», «Моя семья», «Криминал», «От наших корреспондентов», «Экспертиза РТР», «Твой дом», «Аншлаг», «Семейные страсти», «События», «Что хочет женщина» и др.
В работе представлена та часть языкового материала СМИ, которая охватывает временной отрезок последних трех лет, что позволяет анализировать языковые факты с опорой на реалии новейшего времени.
Теоретическая значимость работы состоит в том, что понятие непреднамеренной аномалии (ошибки) рассматривается через понятие вариантности. Зоны напряженности представлены на современном языковом материале, что позволяет подтвердить сам факт их существования. Теоретически важным является проведенное в работе уточнение некоторых морфологических точек напряженности. Теоретическая значимость работы определяется также тем, что она расширяет и уточняет представление о языковой игре (преднамеренных аномалиях) в языке медиальных средств, потенциале ее функционирования на морфологическом уровне системы языка.
Практическая значимость выполненного исследования заключается в том, что его результаты могут быть использованы при чтении курса «Непреднамеренные аномалии в языке медиальных средств», а также при проведении спецкурсов и семинаров по морфологии, культуре речи, а также по дисциплинам, изучающим язык СМИ.
Основными методами для решения поставленных задач послужили:
- метод лингвистического наблюдения и описания;
- метод обобщения и сравнения;
- социолингвистический анализ на основе метода корреляции языковых и социальных явлений;
- метод контекстуального и лингвистического анализа. На защиту выносятся следующие положения:
1. Одной из причин появления аномалий является вариантность.
2. Между непреднамеренными и преднамеренными аномалиями нет непроходимой границы.
3. Категорию нормативности можно представить в виде поля, где ядро - строгая норма, а периферия - ситуативная, коммуникативная норма.
4. На границе поля нормативности располагается такое явление, как языковая игра, так как она, с одной стороны, предполагает высокий уровень владения языковой нормой, а с другой стороны, является неким отступлением от нее, то есть другой нормой.
5. Языковой вариантности свойственна структурность, регулярная воспроизводимость в пределах всей исторической фазы сосуществования вариантов, употребительность, связь с внешними и внутренними факторами, воздействующими на их функционирование.
Апробация работы. По теме диссертации были сделаны доклады на научных конференциях аспирантов РГУ в 2002-2003 гг., на Международной научно-практической конференции «Актуальные проблемы методики преподавания русского языка как иностранного». (Ростов-на-Дону, РГПУ, 2002 г.), а также на заседаниях кафедры русского языка.
По материалам диссертации опубликовано 6 работ.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии.
Норма. Типы норм
Интерес к проблеме нормы, нормативного уходит корнями в античность, где были поставлены «проблемы аналогии и аномалии в языке, то есть существование закономерностей, единообразия, правил, которых следует придерживаться» [21, с. 48].
«Особую актуальность понятие нормы приобретает в период становления национальных языков. Однако отношение к понятию нормы в эти периоды чисто потребительское, норма понималась как нечто общее, свойственное данному языковому коллективу в отличие от других языковых коллективов. Критерием нормативности/ненормативности выступали оценочные определения типа: «Это неправильно»; «Так у нас не говорят»; «Так говорить нельзя» и др. Следовательно, «норма - это то, что правильно для данного языкового коллектива в области произношения, отбора и употребления лексики, грамматических форм и конструкций. Это чисто бытовое понимание и интерпретация нормы, концептуальное содержание нормы при этом остается элементарным и нераскрытым» [73, с. 3].
В дореволюционном отечественном языкознании существовала академическая традиция, идущая от А.А.Шахматова, но она была не очень благоприятна для теоретической разработки проблемы нормы; она, скорее, способствовала исключению культурно-речевого и нормативного плана из сферы науки о языке, «противопоставлению «научного языкознания» (как «объективной точки зрения на язык») - «нормативной точке зрения на язык» [132, с. 17]. Это можно объяснить тем, что долгое время проблемы языковой нормы и культуры языка считались темами, недопустимыми в языкознании, так как тогда все методы лингвистической работы были сосредоточены на том, откуда возникает в языке то или иное явление, а не на вопросе о том, для чего оно служит, что не давало научной базы для рассмотрения подобных проблем. В силу этих размышлений наметился взгляд на литературную норму как на нечто условное. Он был сформулирован Д.Н.Ушаковым: «Понятие правильности... условно: правильно то, что общепринято» [177, с. 17]. «Условный» характер нормы был связан с противопоставлением литературного языка народному. Появилось понятие «сознательности» нормативной речи, которое проявляется в «стремлении говорящего так или иначе нормировать свою речь, говорить не просто, а как-то» [132, с. 20]. Норма здесь понимается как принятое обществом употребление, или как узус; подчеркивается, что норма - это «совокупность наиболее пригодных («правильных», «предпочитаемых») для обслуживания общества средств языка», «поддержанная и одобряемая обществом в его языковой практике», отмечается социально обусловленный характер развития нормы - она образовывается «как результат отбора языковых элементов... из числа существующих, наличествующих, образуемых вновь или извлекаемых из пассивного запаса прошлого в процессе социальной, в широком смысле, оценки» [126, с. 15].
Такой подход к норме как к явлению, которое развивается исторически, хорош тем, что основной его задачей является нормализация русского литературного языка, но он несколько односторонен, так как не объясняет внутреннюю языковую обусловленность понятий нормы и нормативности.
Нормы языка должны обеспечивать преемственность культурных и языковых традиций, быть устойчивыми и стабильными. Л.В.Щерба подчеркивал, что «суть всякого литературного языка - в его стабильности, в его традиционности» [195, с. 126]. А.М.Пешковский считал, что консерватизм литературного языка путем объединения веков и поколений создает возможность единой, мощной национальной литературы. Речь старших поколений и предшествующих литературных школ чаще считается правильной, тогда как какие-либо новшества в языке воспринимаются с крайней осторожностью. «Нормой, - отмечал А.М.Пешковский, - признается то, что было и отчасти то, что есть, но отнюдь не то, что будет» [132, с. 114]. Таким образом, может показаться, что устойчивость нормы - объективно существующая черта литера 10 турного языка и что сохранение норм языка исходит из чисто практических потребностей общества. Но не нужно забывать об эволюции литературной нормы. Именно здесь ее устойчивость подвергается сомнению, а излишний консерватизм может привести к торможению объективного развития языка. Итак, можно отметить, что устойчивость не характеризует понятие «языковая норма», так как устойчивыми могут оказаться и речевые ошибки, и отклонения от литературных норм.
Общая характеристика произносительной нормы речи профессиональных работников телевидения
В последние годы появилось много исследований, посвященных языку средств массовой информации, общим местом которых стало утверждение о снижении уровня владения русским языком на телевидении и в прессе. «Проблематика современной языковой ситуации довольно сложна, что связано с меняющимися социальными условиями коммуникации в современном обществе (изменения в социальном составе носителей отдельных языковых норм) и с меняющимся характером коммуникации (меняются сами границы коммуникативных сфер и их расслоение, возрастает доля и значение разговорных реализаций в современной публичной коммуникации, значительную роль играют средства массовой информации и коммуникации и т.п.). [93, с. 52].
Телевидение и пресса, являясь наиболее мощными средствами массовой коммуникации, влияют на процессы, происходящие в современном русском литературном языке. Телепередачи, ориентированные на книжный тип речи (чтение «по бумажке»), были заменены «свободной речью». Это привело, с одной стороны, к тому, что публичная речь стала более разговорной, живой, образной, лаконичной, лишенной привычных речевых стандартов. Во многих жанрах (например, в прямом репортаже, выступлениях, документальных материалах) стало нормой отсутствие ориентации на письменный текст. С другой стороны, все выше перечисленное привело к сильнейшему расшатыванию литературной нормы (особенно в речи ведущих прямого эфира) и даже к полному ее нарушению, т.е. к непреднамеренным языковым аномалиям. И если нежурналистов можно хотя бы понять, если не оправдать, то для журналистов это непростительно, так как журналист должен быть носителем элитарного типа культуры, а «среди критериев отнесения человека к тому или иному типу есть и оценка степени владения ортологичекими нормами литературного языка» [155, с. 315].
М.П. Сенкевич говорит о синкретическом характере речи тележурналистов: «Публичные речевые коммуникации ориентированы на речь интел-лектуализированного характера (т.е. на письменно-книжный тип речи), но в то же время устная форма осуществления языка в эфире соотносит ее также с устно-литературной и устно-разговорной речью. Синкретизм... заключается в том, что ... бесспорные (в идеале) носители русского литературного языка, журналисты, работая в эфире (в устной форме осуществления языка), используют и письменно-книжную речь, и естественную, разговорную речь, что создает особую форму речи - устную публичную речь, в которой органически слиты элементы обеих разновидностей языка, но в которой не может (не должно!) быть нарушений норм общелитературной, письменно-книжной, устно-литературной и устно-разговорной речи. [153, с. 33]. Таким образом, телевизионная речь, обладая главными характеристиками устной литературной речи (спонтанность и устность), наиболее приближается к живому речевому поведению, т.е. к устной литературно-разговорной речи.
В настоящее время речь тележурналистов становится все более спонтанной, доверительно-разговорной с литературно-разговорными лексикой и синтаксическими конструкциями. Возникновению новых рубрик, передач «разговорного» жанра способствовало изменение стиля телепередач.
Наибольшую популярность приобрели ток-шоу - дискуссии ведущего с приглашенной аудиторией (это передачи типа «Принцип домино», «Большая стирка», «Что хочет женщина», «Моя семья», «Окна», «Запретная зона» и другие). «Подобные передачи требуют от ведущего умения владеть «искусством беседы» и активизировать позицию зрителей, а также способности создать такой экранный образ (имидж), который бы помог зрителю идентифицировать себя с ведущим. И главное здесь — умение ставить вопросы и заинтересованно слушать, умение удивляться, сопереживать и ... шутить, что создает атмосферу непринужденности и благожелательности (когда это не 42 обходимо), а главное - контакта с ведущим. И разумеется, речь ведущего, его манера говорить, стиль речи всегда строго индивидуальны, не терпят шаблона или подражания. Речь эта всегда разговорная, так как жанр ток-шоу - информационно-развлекательный» [153, с. 34].
Языковая игра: историческое и современное понимание термина
Одним из распространенных терминов в отечественном языкознании конца XX - начала XXI века стал термин «языковая игра».
«В современной русистике сложилась устойчивая традиция в понимании ЯИ как сознательного эксперимента, имеющего установку на творчество. Такая трактовка ЯИ восходит к пониманию игры как искусства и имеет, в свою очередь, долгую историю изучения» [67, с. 5]. Исследователь Ж. Бен-чич считает, что «увязывание этих двух понятий - искусства и игры - имеет ... долгую традицию в теории европейской мысли: начиная от Платона, который первым в рамках своей критики поэзии отстаивал положение об игровом характере искусства» [13, с. 626-627]. Этого же мнения придерживается и М. Эпштейн, который отмечает, что только Платон, создавший теорию дуализма, мог впервые раскрыть двойственную природу игры, которая возносит человека высоко - но не выше его человеческого удела. Игра воспроизводит высшее состояние свободы и торжества, но лишь «миметически, иллюзорно, оставаясь внутри реального мира, не имея власти для его подлинного преобразования. Она поднимает человека над серьезностью низшего порядка - угрюмой, рабской, бессловесной, животной, - но не достигает того уровня высшей серьезности, которая присуща всеведущему богу или его служителям» [196, с. 276].
Итак, об игре как искусстве ученые говорили еще в эпоху античности. В XX веке о связи игры и красоты в монографии «Homo ludens в тени завтрашнего дня» рассуждает Й. Хейзинга: «Свойство быть прекрасным не имманентно игре как таковой, однако она обладает склонностью вступать в контакт со всевозможными элементами прекрасного. Более примитивным формам игры с самого начала присущи радость и изящество. Красота движений человеческого тела находит свое высшее выражение в игре. В более высокоразвитых формах игра пронизана ритмом и гармонией, этими благороднейшими дарами эстетической способности, которых удостоен человек. Узы, связывающие игру и красоту, тесны и многообразны» [185, с. 16]. Исследователь выделяет пять признаков игры:
1) свободный характер (никого нельзя принудить, заставить, обязать играть);
2) выход за рамки обычной жизни (без игры нет духовности, возвышенности чувств);
3) ограничение во времени и пространстве (связь с повторяемостью). «Будучи однажды сыгранной, она останется в памяти как некое духовное творение или ценность, передается далее как традиция и может быть повторена в любое время» [185, с. 20];
4) порядок и напряжение. «Именно порядок делает игру красивым, эстетическим действом. Напряжение связано с усилием в достижении поставленной цели. Напряжение приводит в действие как физические, так и духовные силы человека, заставляет его «подниматься над собой» [67, с. 7-8];
5) таинственность и маскировка.
Обобщая указанные выше признаки, Хейзинга так определяет игру: «Мы можем теперь назвать игру свободной деятельностью, которая осознается как «невзаправду» и вне повседневной жизни выполняемое занятие, однако она может целиком овладевать играющим, не преследует при этом никакого прямого материального интереса, не ищет пользу, - свободной деятельностью, которая совершается внутри намеренно ограниченного пространства и времени, протекает упорядоченно, по определенным правилам и вызывает к жизни общественные группировки, предпочитающие окружать себя тайной либо подчеркивающие свое отличие от прочего мира всевозможной маскировкой» [185, с. 24].
Считается, что термин «языковая игра» впервые употребил Л. Витгенштейн, который с этим феноменом связывал применение языка в соответствующей сфере общения, способность использовать языковые средства с учетом реализуемых ими функций (коммуникативной, экспрессивной, апелля 122 тивной и т.п.) и понимания роли говорящего как участника коммуникативного акта в достижении цели общения. Автор, в частности, отмечает, что весь процесс употребления слов есть одна из тех игр, посредством которых дети овладевают своим родным языком. Эти игры исследователь называет «языковыми играми» и говорит о примитивном языке как о языковой игре.
Процессы называния вещей и повторения подсказанных слов тоже можно было бы назвать языковыми играми. В качестве примера автор приводит многочисленное употребление слов в играх типа хоровода.
«Языковой игрой я буду называть также целое, состоящее из языка и тех видов деятельности, с которыми он сплетен» [33, с. 82].
Таким образом, Л. Витгенштейн утверждает, что, если язык выполняет любую из присущих ему функций (коммуникативную, экспрессивную, апел-лятивную и т.п.), и это подтверждается примерами, это явление может называться языковой игрой.
Похожие диссертации на Непреднамеренные и преднамеренные аномалии в языке медиальных средств
